1, 4, 20—24, 30, 32, 36, 38 (АР, V, 56, 193; VII, 410, 411, 37, 707, 708, 229, 434; XI, 195; VII, 178) — пер. Л. Блуменау. 2, 3, 6, 8, 9, 11, 12, 14—19, 25—29, 31, 33—35, 37, 39, 40 (АР, V, 38, 53, 58; XII, 169, 14, 171, 170; VI, 290, 126, 220; VII, 351, 407, 31, 485, 450, 484, 162, 456, 430, 76; IX, 568, 340; XI, 363; VII, 166, 167) — пер. Ю. Шульц

1. Возлюбленной

Сводят с ума меня губы речистые, алые губы;
Сладостный сердцу порог дышащих нектаром уст;
Взоры бросающих искры очей под густыми бровями,
Жгучие взоры - силки, сети для наших сердец;
Мягкие, полные формы красиво изваянной груди,
Что услаждают наш глаз больше, чем почки цветов...
Но для чего собакам показывать кости? Наукой
Служит Мидасов камыш тем, чей несдержан язык.

2. Пожар любви

Пела Афенион песнь о коне, моей гибели: Троя
Вся полыхала в огне, я вместе с нею пылал,
В десятилетней войне я не бился против данайцев,
Общий, однако, пожар сжег Илион и меня.

3. Красавице, оплакивающей Адониса

Милый Адонис, я ранен красавицей Аристоноей,
В грудь свою била она у твоего шалаша.
Если и мне эту милость окажет, когда я скончаюсь,
Без отговорок меня вместе с собой уведи!

4. То же

В белую грудь ударяя себя на ночном твоем бденье,
Славный Адонис, Клео сердце пленила мое.
Если такую ж и мне, как умру, она сделает милость,
Без отговорок меня вместе с собой уведи!

6. Клятвопреступница Арсиноя

Общую клятву мы дали Эроту; по ней Арсиноя
Верную клятву хранить для Сосипатра должна.
Лжива, однако, она, и клятвы пусты; но, как прежде,
Жжет Сосипатра любовь, сила богов не видна.
О Гименей, ты стенанья услышь пред дверьми Арсинои,
Пусть они отомстят ей за предательский брак!

8. Раб любви

Я избежал, Феодор, обузы твоей. И сказал лишь:
"Демона я моего тяжкую власть избежал", -
Как деспотичней еще полонен. И у Аристократа
В рабстве теперь без конца, - третий он мой господин.

9. То же

Если, достигши расцвета, такие дарит поцелуи
Любящим всем Демофил, о Киферея, своим,
Коими ныне меня одаряет плутишка, - уж ночью
В доме мамаши его дверям покоя не знать.

11. Мольба к Зефиру

Ты, в паломничий путь Евфагора-красавца унесший.
Вновь вороти его мне, сладостный ветер Зефир,
Долго его не держи; ведь даже короткое время
Тысячелетьем сочтет любящий в сердце своем.

12. Клятвопреступленье

И фимиам, и богам возлиянья, и смешанной чаши
Вы, божества, у кого жребии дружбы моей,
Вас, досточтимые, я призываю в свидетели: вами
Клялся тогда Афиней, отрок медвяный, при мне.

14. Гетера Парменида

Веер, который всегда ветерками легчайшими веял,
Парменида сюда в храм Урании внесла,
Как десятину от ложа. А жаркого солнца пыланье
Гасит гетера сама силой зефиров своих.

15. Щит воина

Знак не пустой на щите поместил для себя сын Политта
Муж воинственный Гилл, славный критский боец.
Изобразил он Горгону, что в камень всех обращает,
Трое коленей у ней. Видно, врагам предсказал:
"Ты, кто метнуть копье мне под щит собираешься снизу,
Иль на меня не гляди, иль в три колена беги!"

16. Жрец Кибелы и лев

В Сарды, что близ Пессинунта, из Фригии выйти надумал,
Верой своей одержим, волосы вверив ветрам,
Атис невинный, служитель Кибелы; зверей убоявшись,
Духом он пал, и его силы иссякли совсем.
Сумерки тут наступили, когда он спустился в пещеру,
Тем отклонившись слегка от основного пути.
В ту же пору и лев по тропе, им проторенной, входит, -
Страх и для храбрых людей, галлу же - ужас двойной;
В ужасе он онемел, и каким-то наитием свыше
Бубен руками схватив, начал он им потрясать;
И от безумного треска тот лев, что храбрее на свете
Четвероногих любых, лани быстрей убежал
Жуткого треска не мог он снести; и Атис воскликнул:
"Матерь, на бреге реки в храм у Сангария твой,
Посвященный тебе, за свое я спасание бубен
Этот тебе отдаю, в бегство повергнувший льва".

17. Дочери Ликамба

Нет, мы клянемся усопших священною клятвой, Ликамба
Дочери, коим в удел злая досталась молва,
Что ни родителей мы, ни невинности не запятнали,
Пароса также, что всех выше святых островов.
Но против нашего рода бесчестие, что заставляет
Оцепенеть, с клеветой злобно излил Архилох.
Но Архилоха - ни в храме у Геры, ни в улицах людных -
Мы не видали нигде, боги свидетели в том.
Коль похотливыми мы и бесстыдными были б, он, верно,
Не захотел бы от нас деток законных иметь.

18. Сапфо

Любящим юным в любви опора сладчайшая, вместе
С Музами славит тебя вся Пиерия, Сапфо,
Иль Геликон, весь поросший плющом, вдохновением с ними
Равную, Музой тебя чтит Эолидский Эрес;
Иль, где "Гимен" Гименей восклицает, сверкающий факел
Рядом с тобою стоит там, где невесты покой;
Или Киприде, скорбящей об отпрыске новом Кинира,
Ты, сострадая, богов рощи священные зришь:
Богоподобная, всюду ликуй, госпожа, - твои песни
Ценим не менее мы песен бессмертных сестер.

19. Анакреонт

Ты, что до мозга костей извелся от страсти к Смердису,
Каждой пирушки глава и кутежей до зари, -
Музам приятен ты был и недавно еще о Бафилле,
Сидя над чашей своей, частые слезы ронял.
Даже ручьи для тебя изливаются винною влагой,
И от бессмертных богов нектар струится тебе.
Сад предлагает тебе влюбленные в вечер фиалки,
Дарит и сладостный мирт, вскормленный чистой росой, -
Чтоб опьяненный и в царстве Деметры ты вел хороводы,
Точно рукою обвив стан Еврипилы златой.

20. Феспид

Я - тот Феспид, что впервые дал форму трагической песне,
Новых Харит приведя на празднество поселян
В дни, когда хоры водил еще Вакх, а наградой за игры
Были козел да плодов фиговых короб. Теперь
Преобразуется все молодежью. Времен бесконечность
Много другого внесет. Но что мое, то мое.

21. Эсхил

То, что Феспид изобрел, - сельские игры и хоры, -
Все это сделал полней и совершенней Эсхил.
Не были тонкой ручною работой стихи его песен,
Но, как лесные ручьи, бурно стремились они.
Вид изменил он и сцены самой. О, поистине был ты
Кем-то из полубогов, все превозмогший певец!

22. Сатир на могиле Софокла

- Это могила Софокла. Ее, посвященный в искусство,
Сам я от Муз получил и как святыню храню.
Он, когда я подвизался еще на флиунтском помосте,
Мне, деревянному, дал золотом блещущий вид;
Тонкой меня багряницей одел. И с тех пор, как он умер,
Здесь отдыхает моя легкая в пляске нога.
- Счастлив ты, здесь находясь. Но скажи мне, какую ты маску
Стриженой девы в руке держишь? Откуда она?
- Хочешь, зови Антигоной ее иль, пожалуй, Электрой, -
Не ошибешься; равно обе прекрасны они.

23. Сатир над могилой Сосифея

Как охраняет один из собратьев останки Софокла
В городе самом, так я, краснобородый плясун,
Прах Сосифея храню. Ибо с честью, клянусь я флиунтским
Хором сатиров, носил плющ этот муж на себе.
Он побудил и меня, уж привыкшего к новшествам разным,
Родину вспомнить мою, к старому вновь возвратись.
Снова и мужеский ритм он нашел дли дорической Музы,
И под возвышенный тон песен охотно теперь,
Тирс потрисаи рукою, плишу и в театре, который
Смелою мыслью своей так обновил Сосифей.

24. Поэт Махон

Пыль, разносимаи ветром, посей на могиле Махона
Комедографа живой, любищий подвиги плющ.
Не бесполезного трутня скрывает земля, но искусства
Старого доблестный сын в этой могиле лежит.
И говорит он: "О город Кекропа! Порой и на Ниле
Также приятный для Муз, приный растет тимиан".

25. Друг Вакха

Белые лилии вы на могилу рассыпьте, о стелу
Также разбейте его, Алексимена, тимпан,
В локоны кольца волос удлиненных скрутите, Фиады,
Возле Стримонского вы города, в плиске несись;
Он ведь от вас вдохновившись, средь ваших неистовых криков
Под сладострастный напев в плиску пускался не раз.

26. Эпитафия Филениде

Здесь Филениды могила, самиянки. Но не спеши ты
Имя мое охулить - к стеле, о муж, подойди.
Вовсе не та я, кто женам внушала деяния плохие,
Да и божественный стыд не почитала совсем;
Я же скромна. Здесь могила моя; если ж кто-то замыслил,
Явно бесчестя меня, гнусные сплетни плести,
Пусть его время откроет и пусть мой прах возликует,
О посрамленье узнав клеветника моего.

27. Эпитафия Био

Девочек пять, пять сынов Био родила Дидимону,
Помощи не получив ни от кого из детей.
Хоть и достойна была, плодовита без меры, - не дети,
Руки чужие, увы, похоронили ее.

28. Эпитафия рабу-персу

Ты, о Филоним, Евфрата не жги, и на мне не бесчести
Племени; ибо я перс также по предкам своим,
Перс прирожденный, да, мой господин; огонь же позорить,
Как мы считаем у нас, горше и смерти самой.
Но, обернув, меня в землю зарой; и на мертвого воду
При погребенье не лей: чту я и реки еще.

29. Эпитафия пьянице-кормилице

Здесь Гиерон Силениду, кормилицу ту, что пивала
Чистым хмельное вино, меры не ведая в нем,
На поле похоронил, чтобы там винолюбица эта
Даже в могиле своей рядом с давильней была.

30. Эпитафия сыну

Мертвым пришел Фрасибул на щите в родную Питану.
Семь от аргивских мечей ран получил он в бою.
Все на груди были раны. И труп окровавленный сына
Тинних старик на костер сам положил и сказал:
"Пусть малодушные плачут, тебя же без слез хороню я,
Сын мой. Не только ведь мой - Лакедемона ты сын".

31. Эпитафия воинам

Кто доспехи врага, снявши их, повесил на этом
Дубе? Чье имя на сем круглом дорийском щите?
Залита Фиреатида ведь кровью погибших в сраженье,
И из аргивян лишь мы двое остались в живых.
Каждого павшего смерть познай, чтоб живой не нашелся
Тот, кого не зажгла Спарты высокая честь.
Шаг задержи. Ведь на этом щите лаконцев победу
Спекшейся кровью своей здесь возвестил Офриад;
Это свершивший трепещет, кончаясь. О Зевс прародитель!
Страх перед символом сим этой победы внуши!

32. Спартанская мать

Восемь послала на битву с врагом сыновей Деменета, -
Всех под одною плитой похоронить ей пришлось.
И не лила она слез, сокрушаясь, а только сказала:
"Этих детей своих я, Спарта, тебе родила".

33. Эпитафия мореплавателю

Бывшего прежде торговцем и ставшего пахарем после
В этой могиле чужой скрыл Филокрита Мемфис,
Нила, где мощный поток, устремляясь в крутящихся волнах,
Малым комочком земли мужа могилу покрыл.
Горького моря при жизни избег он, но, скрытый водою,
Ныне в могиле лежит, словно погиб с кораблем.

34. Разлив Нила

Аристагора жилище с добром многочисленным вместе,
Нил, по дороге своей ты, ненадежный, унес.
Сам же старец поплыл, но клочок земли своей бросив,
Словно в крушенье корабль, всякой надежды лишен,
К дому соседскому полупустому: "Увы, мой великий
Труд, - он вскричал, - и дела,тщетные старым рукам,
Стали водою вы все: а вода столь сладка земледельцам,
Аристагору, напав, стала горчайшей бедой".

35. Изобретение флейты

Я - свирель Гиагнида, фригийца созданье; Кибела,
Матерь святая богов, первой явила меня;
И. откликаясь на звук мой, рассыпал чудесные кудри
Жрец возле Иды горы, буйный, в пещере своей:
Если ж Килленский пастух возомнил, что отца превзошел он
Флейтой, то Феба агон всю его ложь показал.

36. Пантомим

Аристагор исполнял роль галла, а я Темонидов
Войнолюбивых играл, много труда приложив.
Он с похвалами ушел, Гирнефо же несчастную дружным
Треском кроталов, увы, зрители выгнали вон.
Сгиньте в огне вы, деянья героев! Невеждам в искусстве
Жаворонка голос милей, чем лебединая песнь.

37. Сын потаскушки

Александрийцам такое не к чести; вот сын Птолемея
Мосх - он уже факел несет средь благородных юнцов;
Мосх Птолемеев! О город злосчастный! Позор материнский,
Где ты теперь, и разврат, общедоступный, увы?
Где же притоны? Свинарники где? Рожайте же, шлюхи,
Ныне рожайте, венком Мосха подвигнуты в том.

38. Раб лидиец

Раб я, лидиец. Но ты, господин мой, в могиле почетной
Дядьку Тиманфа велел похоронить своего.
Долгие годы живи беспечально, когда же, состарясь,
В землю ко мне ты сойдешь, - знай, и в Аиде я твой.

39. Эпитафия роженице

Здесь Ламиску, кто в родах, страдая, дышать перестала,
Дочь Никарета отца и Евполида жену,
Вместе с сынами двумя, самиянку, около Нила
Кроет ливийцев земля, двадцать прожившую лет.
Девушки, вы, кто дары роженице приносите юной,
Теплой омойте слезой холмик холодный ее.

40. То же

Ты Поликсену, меня, назови, жену Архелая,
Дочь Феодекта отца и Дамагеты, скорбя,
Столько страдавшую в родах, как мать; а мальчика схитил
Рок, и успел-то прожить двадцать неполных он дней.
Я же ушла восемнадцати лет, так недавно родившись,
Только вступившая в брак, - недолговечна во всем.