1
Дальше должна итти речь о природе зубов у животных и о полости рта, окруженной и образованной ими. У всех животных зубы вообще существуют для обработки пищи, в отдельности же, по родам у одних для боя, и притом различным образом: частью-для нападения, частью-для защиты; у других-ради того и другого: и для защиты, и для нападения, как, например, у тех из диких животных, которые по природе плотоядны; у третьих-только для защиты, каковы многие дикие и домашние животные. У человека зубы прекрасно приспособлены для обычного употребления: острые передние - для разрывания на части, плоские коренные - для растирания. Те и другие разграничены клыками, занимающими по своей природе середину между ними; середина ведь сопричастна обоим концам, и клыки отчасти остры, отчасти-широки. То же наблюдается и у остальных животных, у которых зубы не все остры. Но больше всего зубы такого рода и в таком числе служат человеку для речи, так как передние зубы много способствуют образованию звуков. Некоторые животные, как мы сказали, имеют зубы только для пищи; те же, которые имеют их для обороны и нападения, одни имеют выступающие клыки, как кабан; другие - острые и перемежающиеся зубы, почему таких животных и называют острозубыми. Так как сила этих животных заключается в зубах, а она зависит от остроты зубов, то служащие для боя зубы располагаются попеременно, чтобы не тупиться от трения друг о друга. Ни одно животное не бывает одновременно острозубым и клыкастым, потому что природа ничего не делает ни напрасного, ни излишнего: одни обороняются ударом, другие - кусанием. Поэтому самки кабанов кусают: им не дано клыков. Нужно, однако, коснуться и общего вопроса, что будет полезно и для настоящего, и для многого в будущем. Части, служащие орудием для нападения и обороны, предоставляются природой исключительно тем, которые одни или в большей степени могут пользоваться ими, и преимущественно тем, которые наиболее способны к этому; части такого рода суть: жало, шпоры, рога, клыки и другие подобные образования. А так как самец сильнее и отважнее, то эти части он имеет или один, или в большей степени. Те, которые необходимо иметь самкам, например, относящиеся к питанию, они имеют, но в меньшем размере; тех же, которые не относятся к необходимому, не имеют. Поэтому самцы оленей имеют рога, а самки не имеют. Различаются также рога коров и быков; то же относится и к мелкому скоту. Шпор самцов многие самки также не имеют. Равным образом обстоит дело и с другими подобными образованиями. Рыбы все имеют острые зубы, за исключением одной, так называемого скара,[72] многие имеют зубы на языке и нёбе. Причина этого та, что, пребывая в воде, они вынуждены вместе с питанием захватывать воду и снова ее быстро выбрасывать: им нельзя заниматься растиранием пищи, иначе вода будет вливаться в желудок; поэтому все зубы у них остры и служат для разделения. Но их - много, и расположены они во многих местах, чтобы вместо растирания своим количеством содействовать размельчению пищи. Изогнуты же зубы потому, что почти у всех рыб боевая сила зависит именно от зубов.
Имеют животные и рот для указанных целей, но, кроме того, также для дыхания у тех, которые дышат и получают охлаждение извне, ибо природа сама по себе, как мы сказали, пользуется общими всем животным частями для многих отдельных отправлений; то же и относительно рта: принятие пищи обще всем, но некоторым свойственна оборона, другим - речь и, наконец, дыхание, которое также не является общим свойством. Но все эти отправления природа свела к одному месту, производя различия в одной и той же части, в зависимости от ее действия.[73] Поэтому одни животные узкороты, другие широкороты. У кого рот служит для питания, дыхания и речи, те узкороты; те же, у кого он служит для защиты, все-с широко разрезанным ртом и имеют острые зубы. Так как сила зубов заключается в кусании, то широкое разевание рта выгодно; ведь животное будет кусать большим количеством зубов и на большем протяжении в зависимости от того, насколько широко раскрывается рот. Такой рот имеют из рыб кусающие и хищные; другие, не хищные,- остроконечный, ибо последний для них полезен, другой же непригоден. У птиц так называемый клюв есть рот; он же заменяет им губы и зубы. Различаются клювы по их употреблению и защитной способности. Птицы, называемые хищными (с кривыми когтями) вследствие того, что они плотоядны и никогда не питаются плодами, все имеют загнутый клюв; в таком виде он пригоден для овладевания и большего насилия. Сила таких птиц заключается как в клюве, так и в когтях, поэтому и когти у них более загнуты. У каждой из остальных птиц клюв приспособлен к образу жизни, например, у дятлов он сильный и твердый, также - у воронов и вороньих птиц; у малых птиц он тонкий, годный для сбора семян и захватывания мелких животных. Питающиеся же травой и живущие в болотах, как плавающие и веслоногие,[74] имеют клюв, приспособленный иным образом; одни из них ширококлювы; с таким клювом они легче могут копать, как из четвероногих свинья-рылом, ибо свинья также питается корнями. Кроме того, птицы, поедающие корни, и некоторые из ведущих сходный образ жизни имеют концы клюва заостренные, ибо питающимся травой это облегчает дело.
О частях, находящихся на голове, почти все сказано. У человека промежуток между головой и шеей называется лицом, получившим свое наименование, вероятно, по его действию, так как человек единственный из животных держится прямо, смотрит прямо вдаль и посылает голос вперед.[75]

2
Следует сказать еще о рогах, так как и они у имеющих их находятся на голове. Кроме живородящих, никто их не имеет. По сходству и в переносном смысле приписывают рога и некоторым другим животным, но ни одному из этих образований не присуще действие рога; ведь их имеют живородящие ради защиты и боя, чего не происходит ни с одним из тех, кому приписывают рога, так как никто из них не пользуется рогами ни для защиты, ни для победы, что является делом силы. Из животных с расщепленными пальцами ни одно не имеет рогов. Причина этому та, что рог обеспечивает защиту, а у животных с расщепленными пальцами существуют другие способы защиты, так как одним природа дала когти, другим - пригодные к сражению зубы, третьим-какую-нибудь иную часть, пригодную для обороны. Большинство парнокопытных имеет рога для нападения, так же как некоторые однокопытные; другие - и для обороны. У кого их нет, тем природа дала другую силу для спасения, например, быстроту тела, чем она помогла лошадям, или величину, как, например, верблюдам, ибо чрезмерная величина достаточна, чтобы воспрепятствовать вреду, исходящему от других животных, что случается с верблюдами и еще в большей степени со слонами. Другие имеют выступающие клыки, как род свиней, которые двукопытны. Тем же, у которых вырастание рогов не приносит пользы, природа предоставила другую защиту, например, оленям-быстроту (ведь величина и ветвистость их рогов скорее вредят, чем приносят пользу), также газелям и антилопам[76] (против некоторых животных они защищаются, выставляя рога, но от диких и воинственных убегают), а зубрам[77] (так как у них рога загнуты друг к другу) - способность выбрасывать испражнения: испугавшись, они этим защищаются; таким выбрасыванием спасаются и другие. Общих и многих средств защиты природа, однако, не дала одному и тому же животному. Большинство носящих рога парнокопытны, но говорят и об однокопытном, так называемом индийском осле. В большинстве случаев подобно тому, как тело животных по частям, производящим движение, разделяется на правую и левую сторону, так и рогов по той же причине имеется два; существуют, однако, и однорогие: орикс и так называемый индийский осел. Из них орикс парнокопытное, осел - однокопытное животное.[78] Однорогие имеют рог по середине головы; так, лучше всего единый рог будет принадлежать каждой из сторон, ибо середина в одинаковой мере является общей для обоих концов. Естественно думать, что единорог будет скорее однокопытным, чем двукопытным; ведь копыто - простое и раздвоенное - имеет ту же природу, что и рог, так что у одних и тех же животных одновременно происходит расщепление копыт и рогов. Далее, расщепленное и двойное копыта существуют вследствие опущения природы, так что вполне разумно, что природа, дав однорогим избыток в копытах, отняла сверху и сделала один рог. Правильно и то, что она сделала рога на голове, а не так, как хочет эзоповский Мом, который порицает быка за то, что у него рога не на плечах, откуда он мог бы наносить сильнейшие удары, а на самой слабой части головы.[79] Непроницателен Мом, раз он делает такой упрек. Если бы рога выросли где-нибудь в другом месте тела, они доставили бы тяжесть, не принося никакой пользы, и составили бы препятствие для многих действий, как и рога, выросшие на плечах. Ведь следует обращать внимание не только на то, откуда удары могут наноситься сильнее, но и откуда они доходят дальше, следовательно, так как быки не имеют рук, на ногах же рогам быть невозможно, а на коленях они мешали бы сгибанию, то необходимо рогам быть там, где они сейчас находятся, т.е. на голове. Вместе с тем здесь они меньше всего препятствуют прочим движениям тела. Рога сполна сплошные имеются только у оленей, и одни только олени сбрасывают их, облегчая себя для пользы, а также по необходимости вследствие их тяжести; у прочих же рога до известной границы полы, а наверху цельные, так как это выгодно для ударов. А чтобы полая часть не была слабой, она составлена не из кожи, но содержит внутри твердый вырост кости; в таком виде рога и для боя наиболее полезны и при всех прочих обстоятельствах жизни наиболее безвредны. Итак, ради чего существуют рога и по какой причине одни животные наделены ими, а другие - нет, - об этом сказано; каким же образом при наличии природной необходимости природа рационально пользуется существующим по необходимости ради чего-нибудь, об этом скажем. Прежде всего, вещество телесное и землистое присуще в большем количестве животным более крупного размера, а животного совсем маленького с рогами мы вовсе не знаем; наименьшее из известных нам животных есть антилопа доркада. Рассматривать природу теоретически следует на основании учета большого числа явлений, ибо согласное с природой проявляется здесь или всегда, или по большей части.[80] Костеподобное вещество в телах животных является землистым, поэтому в крупнейших животных его больше всего, если говорить на основании большинства случаев. И вот излишнее выделение подобного тела, существующее у животных наибольшей величины, природа применяет для защиты и пользы, и избыток, текущий в силу необходимости к верхним местам, отдала у одних зубам и клыкам, у других - рогам. Поэтому ни одно рогатое животное не бывает обоюдозубым, так как сверху оно не имеет передних зубов, ибо природа, взяв их отсюда, переложила их на рога, и пища, назначенная для этих зубов, тратится на рост рогов. Причиной того обстоятельства, что самки оленей не имеют рогов, а в отношении зубов похожи на самцов, служит то, что природа обоих полов есть нечто одинаковое и притом связанное с наличием рогов. Отняты же рога у самок потому, что они бесполезны, даже для самцов: они только меньше вредят самцам вследствие их силы. У других животных, у которых эта излишняя часть тела не выделяется в виде рогов, иногда увеличивает размер всех зубов вообще, иногда же производит клыки, выступающие из челюстей наподобие рогов.

3
О частях головы сказанного достаточно; под головой же расположена шея у тех животных, у которых она есть: не все ведь имеют эту часть, а только имеющие то, ради чего существует шея, а именно: гортань и так называемый пищевод. Гортань[81] существует ради дыхания, так как через нее животные вводят и выводят воздух, вдыхая и выдыхая. Поэтому не имеющие легкого не имеют и шеи, как род рыб. Пищевод же представляет собой часть, через которую пища проходит в желудок, так что у кого нет шеи, те, очевидно, не имеют и пищевода. Нет необходимости иметь пищевод ради пищи: он для нее ничего не изготовляет. Затем допустимо, чтобы за ртом сейчас же помещался желудок, но для легкого это невозможно. Должен существовать какой-то общий проход, через который распределялся бы воздух, направляясь по артериям[82] в трубочки, - проход, разделяющийся на две части, и таким путем он производил бы вдыхание и выдыхание наилучшим образом. А так как инструмент для дыхания по необходимости имеет длину, то необходимо, чтобы между ртом и желудком помещался пищевод. Пищевод является мясистым, имеющим нервозное напряжение; он нервозен, чтобы мог растягиваться при вхождении в него пищи; мясист-чтобы быть мягким, податливым и не раниться проходящей вниз пищей. Так называемая гортань и артерия составлены из хрящевых тел: они существуют не только ради дыхания, но и ради голоса, а то, что будет звучать, должно быть гладким и иметь твердость. Впереди пищевода лежит артерия, хотя она этим и создает ему препятствие в деле приема пищи: именно, если попадает в артерию что-нибудь сухое или влажное, оно вызывает удушье, боли и сильный кашель. Это должно казаться удивительным для человека, утверждающего, что через нее животное принимает питье: ведь совершенно очевидно, что сказанное случается со всеми, у кого что-нибудь из пищи попадет рядом. Во многих отношениях смешно утверждение, что таким путем животные принимают питье. Во-первых, прохода никакого нет в желудок из легкого, какой мы видим из полости рта в пищевод. Далее, при рвоте и морской болезни становится ясно, откуда выходит жидкость. Ясно также, что жидкость не сразу скопляется в мочевом пузыре, а прежде в желудке, так как осадок черного вина окрашивает выделения желудка; нередко становится это очевидным и при ранениях желудка. Но, может быть, глупо заниматься точным исследованием глупых утверждений.[83] Артерия, будучи расположена, как мы сказали, впереди пищевода, отягощается пищей, но природа ввиду этого устроила надгортанник. Его имеют не все живородящие, а только те, которые имеют легкое и кожу, покрытую не щитками или перьями, а волосами. У таких животных вместо надгортанника закрывается и открывается гортань; как накладывается и поднимается кверху надгортанник, она открывается · при вхождении и выходе воздуха, а при вступлении пищи закрывается, чтобы ничто не попало в трахею. Если же произойдет какая-нибудь погрешность против этого движения и во время приема пищи кто-нибудь сделает вдыхание, возникают кашель и удушье, как было уже сказано. Движения надгортанника и языка так хорошо устроены, что когда пища размягчена во рту и проходит над языком, она редко попадает под зубы и мало что попадает в артерию. Указанные животные лишены надгортанника потому, что мясо у них сухое и кожа твердая, так что не может быть подвижной часть, составленная из подобного мяса и подобной кожи: скорее произойдет смыкание концов артерии, чем движение надгортанника, составленного из свойственного данному животному мяса в том виде, в каком имеют его волосатые. Итак, по какой причине одни животные имеют его, другие не имеют, об этом сказано, а также каким путем природа исправила плохое положение артерии, устроив так называемый надгортанник. Гортань же лежит впереди пищевода в силу необходимости, ибо сердце, где, по нашему утверждению, находится начало жизни, всяческого движения и ощущения, лежит спереди и посредине; ведь тон части, которая называется "передом", свойственно движение и ощущение; на этом именно основании и различается впереди и позади; легкое расположено там, где сердце, и вокруг сердца, и дыхание происходит посредством сердца и начала, присущего сердцу, следовательно, поскольку сердцу необходимо первому лежать в передней части, то и гортани, и артерии необходимо лежать впереди пищевода, ибо они направляются к сердцу, а пищевод к желудку. Вообще лучшее и более ценное там, где не препятствует что-нибудь еще более значительное, в отношении верха и низа всегда скорее помещается наверху; в отношении пере дней и задней части - спереди и в отношении правой и левой стороны - справа.[84]

4
Относительно шеи, пищевода и артерии сказано; теперь порядок требует сказать о внутренностях. Они свойственны животным с кровью, причем у одних они имеются все, у других-не все. Из животных бескровных ни одно не имеет внутренностей.[85] Демокрит, повидимому, имел о них неправильное представление, поскольку думал, что внутренности незаметны вследствие малой величины бескровных. Ведь когда только что начинают образовываться животные с кровью, будучи еще совершенно малыми, у них становится заметными сердце и печень; ведь сердце обнаруживается иногда в яйцах на третий день насиживания величиной с точку; совершенно малы они и у эмбрионов-выкидышей. Далее, как не все животные пользуются одними и теми же внешними частями, но каждому даны особенные для жизни и движений, так и внутренние части у разных животных разные. Внутренности свойственны животным с кровью, поэтому каждая из них и состоит из кровяного вещества. Это ясно видно на новорожденных: у. них они богаче кровью и относительно очень велики, так как характер материи и количество ее заметнее всего при первом образовании. Сердце присуще всем животным с кровью; по какой причине-об этом сказано было раньше. Ведь иметь кровь животным с кровью очевидно необходимо, а так как кровь - жидкость, то необходимо должен существовать и сосуд, для чего природа, очевидно, и устроила вены. Но начало их необходимо должно быть единым, ибо где окажется возможным, одно начало лучше многих. Начало вен-сердце, так как по всей видимости вены отходят от него, а не проходят через него, и природа его, как образования родственного, подобна природе вен. Занимает сердце главное место, так как расположено по середине, больше кверху, чем книзу, и больше кпереди, чем кзади, ибо более ценное природа водворяет в месте более ценном, если не воспрепятствует что-нибудь более важное. Сказанное яснее всего обнаруживается у человека, но и у других животных соответственным образом сердце предпочитает лежать по середине существенно необходимой для жизни части тела. Границей последней служит место, где отходят испражнения; что касается конечностей, то у различных животных они устроены по-разному и не принадлежат к числу частей, необходимых для жизни, поэтому и при удалении их животные остаются живы; ясно, что и прибавление их не вредит. Утверждающие, что начало вен находится в голове, представляют дело неправильно. Во-первых, они имеют много рассеянных начал, затем-в месте холодном. Явным образом, голова-место очень холодное, место же около сердца-наоборот. Как было сказано, через все другие внутренности проходят вены, но через сердце не протягивается ни одна вена, отсюда ясно, что сердце есть часть и начало вен.[86] И это вполне понятно, ибо середина сердца-тело плотное и полое и, кроме того, наполненное кровью, так как отсюда начинаются вены: полое-для приема крови, плотное-для того, чтобы охранять начало теплоты. Только в одной этой из внутренностей и частей тела находится кровь без вен; каждая же из остальных частей содержит кровь в венах, п это вполне естественно, ибо из сердца кровь проводится в вены, а в сердце ни откуда, так как оно само есть начало и источник крови, или первое ее вместилище.[87] Это более ясно из вскрытий и книг о возникновении, ибо, возникши первым из всех частей, сердце сейчас же начинает содержать кровь. Затем движения приятных и неприятных и вообще всяких ощущений, очевидно, начинаются в сердце и в нем оканчиваются. То же вытекает и в результате рассуждения: должно быть одно начало, где это возможно. И самое удобное место есть середина, ибо середина-одна и от всего-на равном или приблизительно равном расстоянии. Затем, так как ни одна из бескровных частей, ни сама кровь не чувствительны, ясно, что первое, что содержит кровь и притом содержит ее как бы в сосуде, необходимо должно быть началом. Что это так, ясно не только из рассуждения, но и из чувственного восприятия: именно у зародышей сердце сейчас же раньше всех частей обнаруживает движение, как если бы оно было живым существом, так как оно является природным началом для животных с кровью. Доказательством сказанного служит то, что сердце существует у всех животных с кровью: для них ведь необходимо иметь начало для крови. Правда, у всех животных с кровью существует и печень, но никому не придет в голову считать ее началом ни всего тела, ни крови: расположена она никоим образом не в свойственном началу месте и имеет у животных сложного строения в виде противовеса селезенку. Далее, такого вместилища для крови, как сердце, печень в себе не имеет, но, как и в остальных частях, кровь в ней содержится в вене. Далее, через печень тянется вена, но от нее не отходит ни одной вены, ибо начала всех вен исходят из сердца. Так как необходимо, чтобы одна из этих частей была началом, печень же им не является, то необходимо сердцу быть также и началом крови. Ведь животное определяется по тому, что имеет ощущения, первой же чувствующей частью служит то первое, что содержит кровь, а таким является только сердце, ибо оно-: начало крови и первое, содержащее кровь. Верхушка сердца заострена и тверже; она лежит около груди и вообще в передних частях тела, чтобы грудь не охлаждалась; ведь грудь у всех имеет наименьшее количество мяса; тыловые части более мясисты: поэтому тепло имеет большое прикрытие со стороны спины. Сердце у всех других животных помещается посредине грудной области, у человека же немного отклоняется влево, чтобы выровнять охлаждение левой стороны; из всех животных у человека левая сторона наиболее холодная.[88] Что у рыб сердце расположено подобным же образом, об этом сказано раньше, так же как и о том, почему кажется обратное; верхушка его направлена к голове, а она является передней частью, ибо к ней направлено движение.[89]. Сердце имеет большое количество нервов, и это вполне естественно, ибо от него исходят движения; производятся же они путем натяжения и ослабления, следовательно, необходимы соответственное устройство и сила. Сердце, как мы и раньше сказали, уподобляется в имеющих его как бы некоему живому существу. Оно лишено костей у всех, кого мы сами рассматривали, за исключением лошадей и одного рода быков; у них, вследствие их большого размера, имеется кость, как бы для опоры, как и во всем теле. Полостей в сердцах крупных животных имеется три,[90] у животных меньшего размера - две; у всех остальных - одна, и по какой причине - сказано. Ведь должно же быть какое-то место в сердце и вместилище для первой крови, а что кровь впервые образуется именно в сердце, - об этом мы много раз говорили. Так как главных вен две, так называемая большая вена и аорта (ибо каждая из них является началом вен, отличных друг от друга, о чем скажем позднее), то лучше, чтобы и начала их были разъединены, а это будет в том случае, когда кровь получит двоякое происхождение и будет разделена; поэтому, где это возможно, существуют два вместилища. Возможно же это у больших животных: у них и сердце имеет большую величину. Еще лучше, когда полостей имеется три, чтобы было единое общее начало, а среднее и непарное является началом; следовательно, сердца должны иметь еще большую величину,- поэтому три полости имеют только самые крупные животные. Из этих полостей наибольшее количество крови и притом самой теплой имеют правые полости (поэтому и части правой стороны теплее), наименьшее количество и более холодной крови-левые; средние по количеству и теплоте занимают середину, но содержат кровь самую чистую: ведь начало должно как можно больше пребывать в покое, а таким оно будет в случае чистой крови, занимающей по количеству и теплоте середину. Имеют сердца и какое-то расчленение, похожее на швы.[91] Но они не соединены, как предметы, составленные из нескольких частей, а, как мы сказали, скорее расчленены. У животных чувствительных сердца более расчленены, у более тупых - менее, как, например, у свиней. Различия сердца по величине и малости, твердости и мягкости отражаются некоторым образом и на нравах животных. Именно нечувствительные животные имеют сердце твердое и плотное, чувствительные-более мягкое; имеющие большие сердца - трусливы; имеющие малые и средние-отважнее. Ведь состояние, возникающее от боязни, существует у них раньше вследствие несоответствия количества тепла сердцу: будучи малым, в больших сердцах оно уменьшается, и кровь становится холоднее. Большие сердца имеют заяц, олень, мышь, гиена, осел, леопард, ласка и почти все животные, которые заметно трусливы или злобны от страха. Сходным образом дело обстоит относительно больших вен и желудков, ибо большие вены и желудки - холодны. Подобно тому как при двух помещениях-малом и большом-равный по силе огонь будет меньше греть в большом, так и в них тепло: ведь и вена, и желудок - сосуды.[92] Далее, посторонние движения охлаждают в каждом из них тепло, а в более просторных находится больше дыхания и оно действует сильнее, поэтому-то из числа животных, имеющих большие желудки, как и большие вены, ни одно животное не имеет жира в мясе, а большинство таких оказывается с незаметными венами и малыми желудками. Из всех внутренностей и вообще из частей тела одно только сердце не испытывает тяжелых страданий,[93] и это совершенно понятно, ибо при разрушении начала не откуда появиться помощи для других зависящих от него частей. Доказательством того, что 66 сердце не воспринимает страдания, служит то обстоятельство, что ни у одного из жертвенных животных незаметно страдания в нем, как в других внутренностях. Ибо почки часто оказываются полны камней, опухолей, кровяных язв, так же как и печень; равным образом и легкое, а больше всего - селезенка. Многие другие болезненные изменения бывают у них видны, но реже всего в легком около артерии и в печени, в месте соединения с большой веной, и это вполне естественно: в этом месте они ближе всего сообщаются с сердцем. У животных же, которые погибают от болезней и подобных состояний, у них при вскрытии заметны бывают болезненные страдания.

5
И относительно сердца: каково оно, ради чего и по какой причине существует оно у имеющих его, - достаточно сказано. Последовательно будет сказать относительно вен - большой и аорты; они ведь первые получают кровь из сердца; остальные ответвляются от них. Что они существуют ради крови, об этом уже сказано: ведь, с одной стороны, всякая жидкость нуждается в сосуде, с другой - вены по своему роду - сосуды, и в них содержится кровь; а почему их две и, исходя из одного начала, они распространяются по всему телу, мы скажем. Причина, почему они принадлежат одному началу и отходят от одного, та, что у всех животных чувствующая душа в ее действии едина: у животных с кровью - и в потенции, и в действии; у некоторых бескровных - только в действии. Поэтому необходимо, чтобы начало теплоты находилось в одном и том же месте; оно же является причиной и влажности, и теплоты крови. Итак, благодаря тому, что чувствующее начало и начало теплоты находятся в одном месте, кровь происходит от единого начала; вследствие же единства крови и вены-от единого. Две же их потому, что тела животных с кровью и ходящих разделены на две части, ибо в них во всех имеется перед и зад, правая и левая сторона, верх сова и низ. И насколько ценнее и важнее передняя часть задней, настолько же и большая вена - аорты, ибо первая располагается в передних частях, другая - в задних, и в первой все содержащие кровь ветви ясно заметны, в другой - некоторые неясны, а некоторые невидимы. Причиной разветвления вен по всему телу служит то, что материей всего тела является кровь, а у бескровных - ее аналог; они же помещаются в вене или аналогичной ей части. Как питаются животные и откуда, и каким способом они получают пищу из желудка, рассмотрение низложение этого более соответствует сочинениям о возникновении животных; а так как части составлены, как мы сказали, из крови, то, естественно, течение крови происходит через все тело, ибо кровь должна быть во всем и около всего, поскольку каждая из частей образована из нее. Подобно тому, как в садах проведение воды устраивается из одного начала и одного источника по многим каналам, все время по иным, чтобы всюду передать воду, и при постройке домов кругом всего очертания фундамента укладываются камни для того, чтобы посадки вырастали из воды, а фундаменты складывались из камней; таким же образом и природа провела кровь через все тело, так как она служит материей для всего. Это становится очевидным у лиц, в высшей степени исхудавших: ведь ничего не видно, кроме вен, так же, как в виноградных и смоковничных листьях, когда они высыхают, остаются только жилки. Причина этого заключается в том, что кровь и ее аналог в потенции суть тело и мясо, или его аналог; как в водопроводах большие канавы остаются, а самые малые прежде всего и быстро становятся невидимыми от ила и снова по удалении его выступают, таким же образом самые большие вены остаются, а самые малые в действительности становятся мясом, в потенции же тем не менее остаются венами. Поэтому при разрезывании живого мяса из любого места течет кровь; и хотя без вен нет крови, ни одной маленькой вены незаметно, так же как в водопроводах незаметны канавы, пока не удален ил. Вены все время переходят из больших в меньшие, пока не возникнут проходы, слишком малые для густоты крови, через которые нет прохода для крови, а только для жидкого выделения, которое мы называем потом, и то лишь в том случае, когда тело разогреется и малые вены откроются. Бывает, что некоторые потеют кровяным выделением вследствие кахексии, когда тело становится текучим и рыхлым, кровь же разжижается от несварения, так как находящаяся в венах теплота не может переваривать вследствие ее малого количества. Было уже сказано, что все, имеющее в составе землю и воду, при варении уплотняется, а пища и кровь смешаны из обеих. Не может теплота переваривать не только вследствие ее малого количества, но и вследствие избыточного количества введенной пиши: она становится малой для него. Избыток же бывает двоякого рода-по количеству и по качеству: не всё ведь одинаково легко переваривается. Истекает кровь скорее всего из самых широких пор; поэтому из ноздрей, десен, заднего прохода, а иногда изо рта бывают безболезненные кровотечения, а не так, как из артерии,- насильственные. Большая вена и аорта отстоят вверху друг от друга, внизу же, перекрещиваясь, связывают тело. Именно, идя вперед, они расщепляются, согласно разделению членов: одна идет спереди назад, другая сзади наперед и сходятся они в одно место; и как в плетеных изделиях достигается большее соединение, так вследствие обмена вен передние части тела связываются с задними.[94] Подобное происходит и в местах выше сердца. В подробностях, как относятся вены друг к другу, можно узнать на вскрытиях и в "Истории животных".[95] Итак, о венах и сердце сказано; другие внутренности следует рассматривать по тому же методу.

6
Известный разряд животных имеет легкое потому, что он является сухопутным, ибо для тепла необходимо охлаждение, а его животные с кровью должны получить извне, так как они теплее. Животные бескровные могут охлаждаться и врожденной пневмой. Охлаждаться извне необходимо или водой, или воздухом, поэтому из рыб ни одна не имеет легкого, а вместо него - жабры, как сказано в книге "О дыхании", так как охлаждение производится водой, а у дышащих - воздухом, почему все дышащие животные имеют легкое. Дышат же все наземные и некоторые из водных, например, кит-фалена и все киты, выпускающие воду.[96] Многие ведь животные имеют двойственную природу, и как из животных наземных и принимающих в себя воздух, некоторые, вследствие определенного смешения их тела, проводят большую часть времени в воде, так и животные водные настолько причастны наземной природе, что назначением их жизни является дыхание. Дыхательным аппаратом является легкое, имеющее начало движения от сердца и дающее широкое место для входа воздуха благодаря своей губчатости и величине, ибо, когда оно расширяется, дыхание втекает в него, когда спадается-выходит обратно. А что легкое служит для биения сердца - это говорится неправильно: у человека одного только, можно сказать, случается сердцебиение, так как он один приходит в состояние надежды и ожидания будущего, да, кроме того, у большинства сердце далеко отстоит и расположено выше легкого, так что легкое ничего не привносит для биения сердца. Различается легкое и у животных во многом. У одних оно содержит кровь и велико, у других малое и губчатое; у живородящих, вследствие теплоты их природы, - большое и полнокровное, у яйцеродящих-сухое и малое, могущее, однако, сильно раздуваться при надувании, как у наземных четвероногих яйцеродящих, например, у ящериц, черепах и всех животных подобного рода, а еще у пернатых, так называемых птиц. У них у всех легкое губчатое и похоже на пену: ведь пена из большой, спадаясь, становится малой, и у них легкое-малое и перепончатое. Поэтому все такие животные не ощущают жажды и мало пьют, так как, имея мало тепла, они в течение долгого времени достаточно охлаждаются движением легкого, воздушного и пустого. Вообще говоря, и величина этих животных меньше, ибо тепло способствует росту, и полнокровие-признак теплоты. Кроме того, легкое содействует выпрямлению тела, почему человек прямее всех, а живородящие - прочих четвероногих; никто из живородящих не гнездится в пещерах, никто не лишен ног или пресмыкается. Итак, легкое вообще существует для дыхания; бескровно же оно и так устроено для известного рода животных, но общего названия для последних нет, и они не называются, как птицы, по известному роду. Поэтому как "быть птицей" определяется известными условиями, так к сущности тех принадлежит обладание такого рода легким.[97]

7
Из внутренностей одни возникают как нечто единое, например, сердце и легкое, другие-в двойном числе, как почки; о некоторых же трудно решить, как с ними обстоит дело. Может показаться, что печень и селезенка относятся и к тому, и к другому разряду, ибо обе они - как бы нечто однородное, а с другой стороны - как бы не одно, а пара тел, имеющих сходную природу. Все возникает в двойном числе. Причиной является разделение тела, которое, будучи двойственным, стремится к единому началу: имеется ведь верх и низ, перед и зад, право и лево. Поэтому и мозг у всех стремится к разделению на две части и каждый орган чувств; на том же основании - и сердце со своими полостями. А легкое у яйцеродящих настолько разделено, что кажется, будто они имеют два легких. С почками дело для всех ясно. А относительно печени и селезенки по праву можно недоумевать. Причиной этого-то, что у животных, имеющих селезенку в силу необходимости, она покажется как бы побочной печенью; у имеющих же ее не по необходимости и чрезвычайно малую, как бы для отметки, печень-явственно двухчастная, и одна часть ее стремится занять положение справа, другая, меньшая - слева. Однако, это заметно и у яйцеродящих, хотя в меньшей степени, чем у упомянутых; у некоторых из них печень явственно разделена, так же как у некоторых живородящих, например, у зайцев, которые в известных местах, повидимому, имеют две печени, так же как и некоторые из рыб и в особенности селахии. Так как печень расположена больше на правой стороне, то возникла селезенка, так что она в известной мере необходима для всех животных, но не очень. Что внутренности двойственны по природе, причиной этого, как мы сказали, служит наличие двух сторон, правой и левой, ибо каждая из них имеет подобное себе,[98] как и они сами стремятся иметь сходную и двойственную природу; и как те, будучи двойниками, соединяются в одно, так и каждая из внутренностей. Внутренности, лежащие ниже" диафрагмы, все вместе находятся там ради вен, чтобы последние, будучи подвешенными, при их посредстве оставались в соединении с телом, ибо, как якори, они брошены к телу при посредстве натянутых частей, от большой вены к печени и селезенке. Эти внутренности, как гвозди, прикрепляют ее к телу; именно, к бокам тела прикрепляют большую вену печень и селезенка (ибо от нее вены протягиваются только к этим частям), а к задней части - почки. К ним тянется вена не только от большой вены, но и от аорты, с той и с другой стороны. Через их посредство в составе животных происходят следующие изменения: печень и селезенка содействуют перевариванию пищи (так как, содержа кровь, они теплы по природе), почки же - выделению негодных веществ, поступающему в мочевой пузырь. Сердце и печень необходимы для всех животных: первое- вследствие того, что в нем начало теплоты (должен же быть в теле как бы очаг, в котором помещается оживляющее начало природы и притом в надежном охранении, наподобие акрополя тела), печень же - для переваривания. Все животные с кровью нуждаются в этих обеих частях, почему только эти две внутренности имеются у всех; те же, которые дышат, имеют третью-легкое. Селезенка присуща животным, имеющим ее, в силу случайной необходимости, так же как и выделения в кишечнике и в мочевом пузыре. Поэтому у некоторых она отстает в величине, как у птиц, имеющих теплый желудок, например, у голубя, ястреба, коршуна, также у яйцеродящих четвероногих (они имеют ее совсем небольшую) и у многих чешуйчатых (рыб); они и пузыря не имеют, так как выделения у них вследствие рыхлости мяса переходят в перья и чешуи. Селезенка вытягивает из желудка выделяющуюся влагу и, будучи кровяной, может участвовать в пищеварении. Если же выделений болыне или в селезенке мало тепла, то от переполнения пищей возникает болезненное состояние, и вследствие обратного течения сюда жидкости у многих страдающих селезенкой желудок закрепляется, как у тех, которые много мочатся, вследствие того, что жидкость вытекает обходным путем. У кого же выделение невелико, как, например, у птиц и рыб, одни имеют селезенку небольшую, другие - только намек. И у яйцеродящих четвероногих селезенка мала, сдавлена и похожа на почку вследствие того, что легкое у них губчатое и они пьют мало, а остающееся выделение обращается в кожу и чешуи, точно так же, как у птиц в перья. У животных, имеющих пузырь и легкое, содержащее кровь, селезенка-влажная, как по сказанной причине, так и потому, что природа левых частей вообще влажнее и холоднее, ибо каждая из противоположных вещей отделена от другой по признакам, относящимся к сходному ряду, например, правое противоположно левому и теплое противоположно холодному, так как они стоят в одном ряду друг с другом указанным способом. Почки (у тех, у кого они есть) существуют не в силу необходимости, но для улучшения, ибо, по свойственной им природе, они предназначены для выделения собирающегося в мочевом пузыре, чтобы у тех животных, у которых подобное выделение образуется в большом количестве, пузырь лучше выполнял свое дело. Так как животным приходится иметь почки и пузырь ради одной и тон же потребности, то следует теперь сказать о пузыре, нарушив порядок перечисления частей, так как о диафрагме мы ничего не сказали, а она - одна из частей, прилежащих к внутренностям.

8
Мочевой пузырь имеют не все животные, но, повидимому, природа хотела дать его только тем, которые имеют легкое, содержащее кровь, и это вполне основательно, ибо вследствие природного избытка, который у них имеется в этой части, они больше всех животных испытывают жажду и нуждаются не только в сухой пище, но и в большем количестве жидкости, так что по необходимости и выделений у них становится больше, а не только сколько переваривается желудком и выходит с его выделением. Необходимо, следовательно, наличие приемника и для этого выделения. Поэтому животные, снабженные указанным легким, все имеют мочевой пузырь; а те, у которых нет такого легкого, но которые или пьют мало, имея губчатое легкое, или вообще принимают жидкость не ради питья, а как пищу, например, насекомые и рыбы, и вдобавок имеют перья, чешуйки или щитки, те вследствие малого количества вводимой жидкости и превращения остающегося выделения в указанные образования совсем не имеют пузыря, за исключением черепах из щитковых. И здесь природа легкого только изменена. Причина та, что морские черепахи мясисты и имеют наполненное кровью легкое, похожее на бычачье, а сухопутные-непропорционально большое. Далее, так как панцырь их, плотный и похожий на раковину, не пропускает влаги через рыхлое мясо, так же как у птиц, змей и других чешуйчатых, то получается остаток такой величины, что природа их нуждается в какой-нибудь подобной сосуду воспринимающей части. Итак, одни только черепахи среди других подобных им животных имеют по указанной выше причине мочевой пузырь, причем морская черепаха имеет большой, а сухопутные - совсем малый.[99]

9
Так же обстоит дело и с почками, ибо никто из пернатых и чешуйчатых (рыб) их не имеет, а также из щитковых, кроме морских и сухопутных черепах; однако у некоторых птиц существуют плоские тела, подобные почкам, как если бы мясо, назначенное для почек, не нашло себе места и разорвалось намного частей. Но черепаха Emys не имеет ни пузыря, ни почек, так как вследствие мягкости панцыря влага легко пропотевает.[100] Таким образом, Emys не имеет ни одной из этих частей по указанной причине, а остальным животным, имеющим, как сказано, наполненное кровью легкое, всем приходится иметь почки, ибо природа пользуется почками одновременно и ради вен, и для выделения жидких остатков, поскольку в них проходит проток от большой вены. Все почки имеют полость большей или меньшей величины, кроме тюленьих;[101] последние же, подобно бычачьим,- плотнее всех. Подобны бычачьим и почки человека: они как бы сложены из многих мелких почек и не гладки, как почки овец и других четвероногих.[102] Поэтому и страдания их у человека трудно устранимы, раз только они заболеют: выходит так, как будто болеет много почек, исцелить которые, конечно, труднее, чем одну. Проток, идущий от вены, не оканчивается в полости почек, а распределяется в их теле; поэтому в их полости не содержится крови и после смерти не происходит свертывания. Из полости почек ведут два сильных не содержащих крови протока в мочевой пузырь, по одному с каждой стороны, и другие-из аорты, крепкие и непрерывные.[103] Это все устроено так, чтобы жидкие выделения из вен направлялись в почки, а из почек возникающий при прохождении жидкостей через тело почек остаток стекал в середину, где в большинстве имеется полость; поэтому почки пахнут хуже всех внутренностей. А из середины через посредство указанных проходов остаток поступает в пузырь уже как настоящее выделение. Пузырь удерживается на своем месте почками; к нему протягиваются, как было сказано, крепкие протоки. Итак, почки существуют в силу указанных причин и имеют описанные свойства. У всех, имеющих почки, правая расположена выше левой,[104] так как движение идет с правой стороны, в результате чего правые части сильнее по природе, то благодаря такому движению части должны сильнее передвигаться кверху, так же как и правая бровь должна больше подниматься и быть более изогнутой, чем левая. И в силу того, что правая почка выше подтянута, печень у всех касается правой почки, ибо печень лежит с правой стороны. Почки из всех внутренностей имеют больше всего жира, и это так должно быть уже потому, что через почки проходит выделение: остающаяся кровь, будучи чистой, легко варится, а результатом хорошего сварения являются жир и сало. Ведь, как в сожженном сухом веществе, например, в пепле, остается внутри немного огня, так и в переваренных жидкостях остается именно некоторое количество произведенной теплоты. Поэтому-то жирное вещество легко и плавает в жидкостях на поверхности. В самих же почках жира не образуется вследствие плотности этой внутренности, а снаружи откладывается у животных с жиром - жир, а у животных с салом-сало; об их различии сказано раньше в другом месте.[105] Итак, по необходимости они получают жир в силу указанной причины, как результат того, что необходимо происходит у животных, имеющих почки, цель же заключается в защите и в том, чтобы природа почек была теплой, ибо, помещаясь на конце, они больше нуждаются в согревании: ведь спина мясиста для защиты внутренностей около сердца, а поясница-без мяса (так как все места сгибов лишены мяса), и вот вместо мяса охраной для почек становится жир. Далее, почки разделяют и варят жидкость лучше, когда бывают жирны, ибо жирное является теплым, а теплота варит. По этим причинам почки бывают жирными, и у всех животных правая почка содержит меньше жира. Причина та, что природа правых частей суха и более подвижна, а движение действует противоположным образом: оно скорее растворяет жир. Для всех прочих животных полезно иметь жирные почки, и часто они имеют их целиком заполненными жиром; овца же, когда с ней случается это, умирает. Но даже и при очень ожирелых почках всегда до полного ожирения чего-нибудь недостает, если не в обеих почках, то по крайней мере в правой. Причина, почему это случается чаще всего у овец, та, что жировые животные имеют жидкий жир, так что включение в него не в надлежащей мере пневмы вызывает страдание. Это является причиной сфакелизма,[106] поэтому и у людей, страдающих почками, хотя накопление жира приносит пользу, однако, если они очень жиреют, возникают смертоносные боли. Из прочих животных у имеющих сало оно менее плотно, чем у овец. И по количеству сала овцы значительно превосходят, других, ибо скорее всех животных овцы получают жир около почек. Итак, при включении в жир влаги и пневмы они быстро гибнут от сфакелизма, так как через аорту и вену страдание сейчас же направляется к сердцу, проходы же от этих вен к почкам идут без перерывов.

10
Итак, о сердце и о легком сказано, как и о печени, селезенке и почках; эти части отделены друг от друга перегородкой, или диафрагмой. Эту перегородку некоторые называют "phrenes" (φρένες);[107] она отграничивает легкое и сердце. Называется эта перегородка у животных с кровью, как уже было сказано, pineries. Ее, как и сердце с печенью, имеют все животные с кровью. Причина этого та, что она существует для разделения области желудка и области сердца, чтобы начало чувствующей души не подвергалось воздействию и не быстро охватывалось испарением, возникающим от пищи, и большим количеством введенного тепла. Для этой именно цели природа и разделила указанные области, сделав из диафрагмы как бы соседнюю стену или перегородку, отделив более ценное от менее ценного в тех местах, где можно отделить верх от низа, ибо верх есть "ради чего" и лучше, а низ-приемник пищи-существует ради него, как нечто необходимое. К ребрам диафрагма более мясиста и крепче, к середине же более перепончата; такое устройство полезнее для крепости и натяжения. А что она для теплоты, идущей снизу, является как бы загородкой, это доказывает то, что происходит: когда, именно, благодаря соседству, она притягивает теплую влажность выделений, сейчас же явным образом возмущает мышление и чувство, поэтому и называют ее умом, как будто она принимает какое-либо участие в умственной деятельности. Никакого участия она в нем не принимает, но, находясь вблизи частей, принимающих участие, явно вызывает изменение мышления. Поэтому она и тонка посредине, не только в силу необходимости, так как будь она мясистой, части около ребер должны были бы быть еще более мясистыми, а для того, чтобы получить возможно меньше влаги, ибо, будучи мясистой, она и содержала бы много влаги, и сильнее притягивала бы ее. Что, нагреваясь, диафрагма быстро вызывает ощущение, доказывает и то, что происходит при смехе: люди, которых щекочут, тотчас же начинают смеяться, потому что движение скоро доходит до этого места. Оно нагревается, правда, постепенно, однако, с обнаружением этого, приводит мысль против воли в движение. А что щекотлив один только человек, причиной этому служит, с одной стороны, тонкость его кожи, а с другой-то обстоятельство, что из всех животных он один только способен смеяться. Щекотка же есть смех, вызванный такого рода движением подмышечной части. Рассказывают, что и на войне от ударов, направленных в область диафрагмы, рождается смех, вследствие теплоты, возникающей от удара. Лучше, конечно, принять это от людей, заслуживающих доверия, чем рассказ о том, что отрубленная голова человека может якобы говорить. Некоторые утверждают это, приводя в свидетели даже Гомера, который будто бы поэтому и сказал в стихах: "говорящая голова его смешалась с пылью", а не голова "говорящего".[108] В Карий так сильно этому верили, что даже судили одного из туземцев. Когда жрец Зевса Гоплосмия умер от неизвестной причины, некоторые утверждали, что чья-то отрубленная голова несколько раз сказала: "Один Керкид - виновник смерти мужа". Поэтому, отыскав в этом месте человека с именем Керкида, они его осудили. Но невозможно говорить, когда отделена артерияинет движения, исходящего от легкого. И у варваров, у которых быстро отрубают голову, никогда не происходит ничего подобного. Далее, почему этого не случается у других животных? Что касается смеха при сотрясении диафрагмы, это вполне естественно, так как никто из других животных не смеется; в том же, что по удалении головы тело будет двигаться куда-нибудь, нет ничего невероятного, так как бескровные даже живут после этого долгое время; причины этого указаны в другом месте.
Итак, ради чего существует каждая из этих внутренностей, сказано; возникают же они в силу необходимости на внутренних концах вен: необходимо ведь, чтобы из них выходила влага, и притом кровянистая; из ее уплотнения и свертывания возникает тело внутренностей. Поэтому последние содержат кровь и имеют сходную между собой природу тела, непохожую на другие части.

11
Все внутренности заключены в оболочку, ибо они нуждаются в защите, чтобы не быть поврежденными, и притом в защите легкой; оболочка же и является такой по своей природе. Она плотна, так что, покрывая, может защищать; лишена мяса, так что не притягивает и не содержит влаги; тонка, чтобы быть легкой и не причинять никакой тяжести. Самые большие и крепкие оболочки имеются вокруг сердца и мозга, и вполне основательно, так как они больше всего нуждаются в охране: ведь охрана существует для важного,-эти же части наиболее важны для жизни.

12
Некоторые животные имеют по числу все внутренности, другие-не все; каковы они и по какой именно причине даны, - сказано раньше. И у имеющих их они различны: ведь сердца не одинаковы у тех, кто их имеет, так же точно и прочие внутренности. Печень у одних разделена на несколько частей, у других - более цельная; прежде всего у животных с кровью и живородящих; еще более отличаются и от них и меж собой печени рыб и яйцеродящих четвероногих. Печень птиц больше всего приближается к печени живородящих, ибо цвет ее - чистый и кровяной, как и у тех. Причина та, что тела их очень легко дышат и мало имеют плохих выделений. Поэтому некоторые из живородящих и не имеют желчи: печень ведь принимает большое участие в правильном смешении крови и здоровьи; завершение этого связано преимущественно с кровью, а печень из всех внутренностей после сердца наиболее изобилует кровью. У большинства яйцеродящих четвероногих и рыб она - бледная; у некоторых - совсем плохого вида, так же как и тела их имеют плохое смешение, как, например, у жабы, черепахи и других подобных животных. Селезенка у двукопытных с рогами округлая, как у козы, овцы и других, если только вследствие своей величины она не удлиняется, что происходит у быка; у имеющих расщепленные на пальцы конечности она всегда удлиненная, например, у свиней, человека, собаки; у однокопытных - средняя между ними и смешанной формы: в одном случае - широкая, в другом-узкая, как, например, у лошади, мула, осла.

13
Внутренности отличаются друг от друга не только объемом мяса в их теле, но и тем, что одни занимают положение более кнаружи, другие - внутри. Причина та, что их природа имеет общее с венами и одни существуют благодаря венам, другие - не без их участия.

14
Под диафрагмой расположен желудок: у животных, имеющих пищевод, - там, где эта часть оканчивается, у неимеющих - прямо около рта; за желудком следует так называемый кишечник. По какой причине каждое животное имеет эти части, ясно для всех. Необходимо ведь и входящую пищу принять, иту, из которой влага высосана, вывести наружу, и не одно и то же место может служить для непереваренной пищи и для выделений, но должно быть какое-то место, в котором пища изменяется. Одна часть будет содержать входящую пищу, другая- негодные выделения, а так как время для обеих различно, то необходимо, чтобы и места были разделены. Впрочем рассуждение обо всем этом скорее подходит к сочинениям о произрождении животных и о питании; теперь же следует рассмотреть различия в желудке и в связанных с ним частях, ибо животные не имеют одинаковых между собою желудков ни по величине, ни по форме, но те из живородящих с кровью, которые амфодонтны, имеют один желудок, например, человек, собака, лев и другие, также и однокопытные, например, лошадь, мул, осел, и двукопытные, амфодонтные, например, свинья, если только вследствие величины тела и свойств пищи, не легко переваримой, - но колючей и деревянистой, не имеется нескольких желудков, как, например, у верблюда, а также у носящих рога. Ведь носящие рога не амфодонтны, и верблюд, будучи безрогим, потому не принадлежит к амфодонтным, что ему более необходимо иметь желудок указанного устройства, чем передние зубы. Следовательно, раз он имеет его наряду с неамфодонтными, то и относительно зубов дело обстоит так же, так как они ни на что здесь не нужны. Вместе с тем, так как пища колючая, языку необходимо быть мясистым, а для твердости неба природа употребила землистое вещество от зубов. И пережевывает жвачку верблюд так же, как животные с рогами, так как желудки он имеет одинаковые с ними. Каждое из них имеет несколько желудков, как, например, овца, бык, коза, олень и другие подобные им, чтобы, ввиду недостаточности службы рта для обработки пищи из-за отсутствия зубов, один желудок за другим принимал пищу, первый-совсем не обработанную, другой - более обработанную, третий - вполне обработанную и четвертый - начисто растертую. Поэтому у такого рода животных имеется большее число мест и частей, названия каковых: желудок, сетка, еж, энистр. Как они расположены в отношении друг друга и какой у них вид, это следует почерпнуть из "Истории животных" и на вскрытиях.[109] По той же причине у рода птиц имеются различия в части, принимающей пищу. Так как и у птиц вообще не проявляется деятельности рта (ведь они беззубы) и нет ничего, чем разделять и чем размалывать пищу, поэтому одни из них перед желудком имеют так называемый зоб взамен работы рта, другие широкий пищевод, или перед желудком вздутую часть пищевода для предварительного хранения необработанной пищи, или выбухающую часть самого желудка; некоторые же имеют самый желудок твердым и мясистым, чтобы можно было долгое время хранить и переваривать неразмельченную пищу, ибо силой и теплотой желудка природа возмещает недостатки рта. Некоторые же не имеют ничего из этого, но - длинный зоб, как голенастые и болотные птицы, вследствие влажности пищи. Причина та, что у всех них пища легко размельчается, поэтому желудки у них влажные вследствие отсутствия варения и характера пищи. Род рыб имеет зубы, но почти у всех они - остроконечные; рыбы с зубами иного рода - немногочисленны, например, так называемый скар,[110] который, повидимому, один только и может благодаря этому жевать жвачку; ведь и неамфодонтные, носящие рога, пережевывают жвачку. Остроконечные зубы имеют все рыбы, так что размельчать пищу они могут, но размельчают ее плохо, так как заниматься этим долгое время им невозможно. Поэтому они не имеют и плоских зубов и лишены возможности растирать пищу, но напрасно было бы и иметь их им. Затем некоторые совсем не имеют пищевода, другие же - короткий. Но в помощь пищеварению одни имеют желудки, похожие на птичьи, мясистые, как, например, кестрей,[111] большинство же - частые выросты около желудка, чтобы, сохраняя в них, как в преддвериях погреба, пищу, подвергать ее гниению и варению. Выросты эти у рыб расположены обратно птичьим, так как рыбы имеют их вверху у желудка, а птицы, имеющие их, - внизу у конца кишки. Нижние кишечные выросты имеют также некоторые живородящие по той же самой причине.[112] Вся порода рыб, вследствие того, что с обработкой пищи дело у них обстоит неудовлетворительно и пища проходит даже непереваренной, чрезвычайно прожорлива, а больше всех других рыб - те, у которых кишечник прямой. Так как пища проходит быстро и вследствие этого отведывание ее коротко, - по необходимости быстро является и желание. Что амфодонтные имеют небольшой желудок, об этом сказано раньше; почти все они относятся к двум различным видам: одни имеют желудок, сходный с желудком собаки, другие-свиньи. Желудок свиньи больше и имеет умеренной величины углубления, чтобы переваривание продолжалось дольше; желудок собаки - меньше по величине, немного превосходит кишку и внутри гладок. За желудком лежит у всех животных кишка. Большие различия имеются как у желудка, так и. у этой части. У одних она проста и однородна, если ее распутать, у других - неодинакова; у некоторых она шире к желудку, а к концу - уже (почему собаки с трудом выбрасывают соответствующие выделения); у большинства же кверху она - уже, к концу - шире. Большую величину и много петель имеет кишечник рогатых; у этих и объем желудка больше, а по его величине - и кишок; все животные, носящие рога, можно сказать, отличаются величиной вследствие хорошей обработки пищи. У всех, у кого кишечник не прямой, эта часть по мере приближения, книзу, становится шире, и такие животные имеют так называемую толстую кишку, а также часть кишки, слепую и объемистую, затем, после нее, снова более узкую, завитую. Часть, следующая за этим, - пряма и тянется до места выхода выделении. У одних эта часть, называемая задним проходом, выполнена жиром, у других - без жира. Все это устроено природой для слаженной друг с другом обработки пищи и получающихся в остатке выделений, ибо для продвижения и спускания вниз выделений имеется расширение, служащее также для стояния их, чтобы они изменялись у животных, поглощающих много корма и нуждающихся в большом питании вследствие их величины или теплоты местности. Затем отсюда снова, подобно тому, как из желудка вверху содержимое принимает более узкая кишка, так из толстой кишки и расширенного места в нижнем желудке[113] совершенно высушенное выделение переходит в более узкую кишку и завиток, чтобы природа могла поступать бережливо и выход выделений не происходил сразу. Животные, более умеренные в добывании пищи, не имеют больших расширений в нижней кишке, а много извилин, и кишка у них-непрямая, ибо объемистые расширения вызывают желание большого количества пищи, а прямизна-скорое появление желания; поэтому из животных, имеющих простые или расширенные приемники, одни прожорливы по количеству съедаемого, другие-по быстроте поглощения. Так как в верхнем желудке, при первом вступлении, пища должна быть свежей, а внизу похожа на кал и высушена, то должно быть что-нибудь посредине, где пища подвергается изменению и где она - уже не сырье, но еще и не кал. Поэтому все такие животные имеют так называемую тощую кишку в следующей за желудком тонкой кишке; она расположена между верхней частью, где содержится еще непереваренная пища, и нижней, в которой уже находится непригодное выделение. Она имеется у всех; становится же заметной у больших животных, когда они не ели, а постились: тогда между обеими частями получается промежуток; у поевших время изменения невелико. У самок тощая кишка появляется где придется в верхней кишке; у самцов она лежит перед слепой и нижней кишкой.[114]

15
Так называемую сычужину[115] имеют все многожелудковые животные, из одножелудковых - заяц. У тех из многожелудковых, у кого она есть, она не находится ни в большом желудке, ни в сетке, ни в последнем энистре, а между последним и первыми двумя-в так называемом еже[116] (книжке). Все они имеют сычужину вследствие густоты молока, а одножелудковые не имеют, так как молоко у них жидкое. Поэтому у рогатых животных оно свертывается, а у безрогих не свертывается. У зайца же сычужина возникает потому, что он питается сочной травой, ибо подобного рода сок свертывает в желудке молоко у новорожденных. Почему у многожелудковых сычужина возникает в третьем желудке - об этом сказано в "Проблемах".[117]

ПРИМЕЧАНИЯ
Содержание. Глава 1. Зубы. Рот. Клюв. Глава 2. Ρ о г. а. Глава 3. Части шеи: пищевод, артерия (дыхательное горло), гортань и надгортанник. Глава 4. Внутренности: сердце. Глава 5. Вены, отходящие от сердца. Глава 6. Легкое. Глава 7. Двойственность внутренностей. Печень. Селезенка. Глава 8. Мочевой пузырь. Глава 9. Почки. Глава 10. Диафрагма. Глава 11. Оболочка внутренностей. Глава 12.· Различие внутренностей по форме и цвету (печень, селезенка). Глава 13. Различие внутренностей по положению. Глава 14. Желудок. Кишечный канал. Глава 15. Сычужина.

[72] Скар, или скарус, Scarus cretensis Rond (сем. Labridae), иначе попугай-рыба, очень распространенная в Греческом архипелаге; имеет на челюстных костях широкие и плоские зубы, приспособленные для растирания водорослей. Мясо этих рыб очень ценилось в древности. Плиний сообщает, что Тиберий пять раз посылал специальную экспедицию к берегам Трои за ними, чтобы развести их у берегов Кампании, где они раньше не водились.
[73] Формулированный здесь принцип пользования одной и той же частью для различных целей при соответственном ее изменении (при дальнейшем развитии приведший к принципу «смены функций», Functions-Wechsel, установленному Дорном, 1875), является частным случаем принципа экономии в постройке организма, широко применяемого Аристотелем. Другими выражениями его, с которыми неоднократно встречается читатель, являются: «Природа ничего не делает напрасно» и принцип корреляции частей: «Что природа отнимает в одном месте, то отдает другим частям».
[74] Веслоногие, στεγανόποδα, Steganopodes, название, сохранившееся до нашего времени; обозначает птиц, снабженных плавательной перепонкой.
[75] Лицо, греч. πρόσωπον по корню ώψ, обозначает также взгляд вперед.
[76] Газель (арфиканская) Βούβαλος; антилопа — δορκας, Antilope dorcas.
[77] Зубр, Βόνασος, Bison bonasus.
[78] Что разумел Аристотель под индийским ослом и откуда он заимствовал сведения об этом животном, остается неизвестным, если только не предположить, что дело идет о носороге. Что касается орикса (όρος), то так называли один вид африканских антилоп, который ученые отождествляют с Antilope leucoryx. Это животное часто теряет один рог, и рассказы об однорогой антилопе, очевидно, дошли до Аристотеля, который, не видав ее лично (так же как индийского осла), превратил ее в парнокопытного единорога. Рассказы Аристотеля о единорогах получили впоследствии большую популярность и были дополнены рядом басен. Из древних авторов о единорогах распространяются Плиний и Оппиан. Единорог вошел в число животных, о которых рассказывал «Физиолог», — греческая книга о зверях, птицах и камнях, возникшая, вероятно, в Александрии в III в. в церковно-христианских кругах; краткие сведения о животных сопровождались в ней символическим истолкованием и соответственным поучением. Книга эта — чрезвычайно популярная — была переведена впоследствии на все языки, в том числе на славянский, и сохранилась в нескольких рукописях. В гл. 22-й «Физиолога» мы читаем: «Физиолог рече о инорозе яко сице иматъ естество, мал живот есть подобен козляти, кроток же зело, не может приближитися к нему ловець. зане силен есть, един же рог имать посреди главы, то тако убо ловяти. девицю чисту повернуть пред ним и приползнетъ к пазусе девичи и переем и съеетъ и ведеть его девица в полату» (Карнеев. Физиолог). Здесь идет, таким образом, речь об единороге парнокопытном. Популярность единорога на Руси сказалась в известном стихе «О книге голубиной»: там на вопрос, «который зверь всем зверям отец?», дается ответ: «у нас индрик (иногда кендрик) зверь всем зверям отец». Обоснование права на такое название в различных вариантах различно.
В научной литературе запада единороги Аристотеля фигурируют еще в XVII в. в трудах знаменитого Альдрованди о копытных четвероногих, где дается изображение рогатого осла (asimis cornutus); он «представлен животным, похожим на носорога с длинными волосатыми ушами» (Франциус, стр. 288). Единороги фигурируют и на картинах, обыкновенно в сопровождении чистой девы; последняя из таких картин — «Тишина» Бэклина. После всего сказанного поучительно прочесть последующие рассуждения Аристотеля, содержащие обоснование несуществующей однорогости. Они не менее убедительны, чем все прочие.
[79] Мои, олицетворение хулы и насмешки; упоминается в Теогонии Гесиода. Эзоπ — знаменитый греческий баснописец, современник Солона (VII в. до н. э.); его басни пользовались большой популярностью; Платон рассказывает в «Федоне», что Сократ во время пребывания в тюрьме переложил 4 басни Эзопа в стихи.
[80] «Или всегда, или по большей части». Говоря о явлениях природы, которые следует считать нормальными, Аристотель никогда не забывает вставить эту оговорку, имея в виду неизбежные уклонения, связанные с наличностью в телах материи. Эту фразу он особенно часто повторяет в «Физике». Отсюда становится понятным требование принимать во внимание большое число явлений, иначе есть опасность напасть как раз на исключения.
[81] Гортань, в подлиннике φάρυγξ, pharynx, что и у греков обозначало в первую очередь глотку, тогда как для гортани существовало особое слово λάρυγξ, larynx — название, перешедшее затем в анатомическую номенклатуру. Но Аристотель веэде называет гортань pharynx, что ясно из дальнейшего, где он упоминает о ее хрящах. Глотку же он в последующем изложении называет οτομαχος.
[82] Артерия (αρτηρία) у Аристотеля везде обозначает дыхательное горло, трахею, так же как в Гиппократовом сборнике; артерии — крупные ветви трахеи. То же значение имело первоначально название бронх, βρόγχος; здесь бронхи называются трубочками, или тростниками, σύριγγες, syringes.
[83] Чтобы понять, почему Аристотель так долго останавливается на этом вопросе, следует иметь в виду, что учение о прохождении малых количеств жидкости при питье в легкие было очень распространено среди греческих врачей того времени. Оживленные дебаты по этому вопросу мы встречаем в Гиппократовом сборнике. Делались даже попытки докавать это экспериментальным путем: заставляли свинью пить окрашенную чем-нибудь жидкость и в этот момент перерезала ей горло; трахея оказывалась тогда окрашенной. Этот опыт приводится в книге: «О сердце». Но в том же Сборнике встречается и опровержение этого взгляда, близкое к тому, что говорит Аристотель (в соч. «О болезнях», кн. IV). Врачи, конечно, знали, что попадание в дыхательное горло жидкости влечет за собой сильный кашель, и на этом был даже основан лечебный прием книдской школы: при застаивании мокроты в легких в дыхательное горло впрыскивали жидкость, вызывая этим приступ сильного кашля; в норме же, как думали, она течет туда в меньшем количестве. Но самое главное, конечно, что заставило Аристотеля так усиленно опровергать этот взгляд, было то, что его разделял Платон и излагал в «Тимее» (70) с добавлением, что жидкость из легких выводится через почки; это объясняет несколько неожиданный переход к мочевому пузырю в последнем аргументе.
[84] Это положение — один из лейтмотивов аристотелевской телеологии—вызвало со стороны Франциуса в одном из примечаний (5 к кн. II) суровое осуждение: «Что правая сторона благороднее (edler) и лучше левой, что верх благороднее и лучше низа и передняя часть благороднее и лучше задней, есть априорное предположение, которое нигде не доказано, которое нельзя доказать и которое в крайнем случае могло считаться эмпирической истиной, если бы оно действительно было истиной. К сожалению, большинство телеологических следствий, которые мы встречаем в этом сочинении, утрачивают свою логическую связь, так как это основное положение нельзя считать истинным ни a priori, ни в действительности».
Не задаваясь целью выгораживать Аристотеля (в котором современный читатель и без помощи Люиса найдет много грехов), я замечу следующее. Аристотель не принадлежал к числу писателей, которые говорили что-нибудь необдуманно и зря, и если он так часто повторяет одно и то же, значит для него какой-нибудь смысл, связанный притом с его общими натурфилософскими концепциями, был. Попробуем разобраться, памятуя, что все сочинения Аристотеля связаны между собой, и неясное в одном получает разъяснение в других. Прежде всего надо иметь в виду учение Аристотеля о «мест е» и его частях, изложенное им в «Физике». «Они все: верх, низ, право, лево—являются такими не только в отношении нас: для нас ведь они не всегда одно и то оке, становятся тем или иным, смотря по положению, как мы повернемся,... но в самой природе каждая часть определена особо. Именно, верх находится не где придется, а куда несутся огонь и легкое тело; равным образом не где придется находится низ, а куда двигаются тела тяжелые и землистые, как если бы эти определения различались не положением только, ной известной силой» (IV, 289 b). Подобные определения шести направлений в живых существах Аристотель дает в книге «О передвижении животных», мало кому известной. Верх и низ определяются там (гл. IV) не только по отношению к небу и земле: верх — «откуда идет распределение пищи и рост», т.е. где находится рот; низ — «где она (пища) доходит до конца»; «одно есть известное начало, другое — конец». Для растений верхом являются, таким образом, корни, обращенные по сравнению с животными вниз. Передняя и задняя части различаются в связи с главной особенностью животных—ощущением: сторона, где природа поместила ощущение, и откуда оно идет у всех — передняя; противоположная ей—задняя. У растений этих частей нет, так как нет ощущений. Наконец, правая и левая сторона определяются также «не положением, а действием». «Откуда по природе идет начало движения тела в отношении места, это для каждого животного является правой стороной». Такой является у человека правая рука и правая нога, соответственно и у животных. Как надо представлять начало движения, это для нас понять не легко: ведь Аристотель ничего не знал о функции мышц, нервов и спинного мозга и просто констатировал факты преобладания правой руки. Правая сторона служит началом движения и у бескровных; например, пурпурные улитки двигаются справа, против завитков. Но не только у живых существ на земле имеются стороны, определяемые их структурой и действиями, вселенная в целом, представляющая собой сферу, является существом одушевленным, и в ней движение отдельных сфер идет с правой стороны; соответственно этому верх будет находиться со стороны южного полюса («О небе»).
Таким образом, различие сторон представляют для Аристотеля эмпирические факты. Далее следует вопрос об оценке их: «лучше», «ценнее» (слово: благороднее, edler, — не от Аристотеля). Здесь есть доля априоризма, как вообще в Платоновой «философии ценностей», для которой «идея блага» была высшим критерием, но Аристотель подходит[к вопросу как естествоиспытатель. Живое существо возникает, развивается и завершает развитие, доходя до высшей доступной ему степени воплощения формы в материи. Степени эти бывают разные, также как и деятельность развитого существа: выше — ниже, лучше — хуже. Критерий здесь; имманентный — жизнь. Далее, и части живых существ играют во всем этом различную роль: одни более необходимы, другие менее; одни — ценнее, другие — менее ценны. Здесь философия Аристотеля просто углубляет обычное понимание действительности и вкладывает научный смысл в общечеловеческие оценки, устраняя в то же время субъективизм софистов.
Соединяя эти два ряда рассуждений — различие сторон в теле и различие оценок частей, мы исчерпаем мысль Аристотеля. И если мы будем опрашивать людей: «какая сторона в человеке лучше: верх или низ, правая или левая, передняя или задняя?», то всякий здравомыслящий человек ответит так же, как Аристотель. Лучше сохранить правую руку, чем левую, руку — чем ногу, лицо — чем скальп: они — ценнее.
[85] Под внутренностями (σπλάγχνη) Аристотель разумел сердце, печень и селезенку, кровяные или паренхиматозные органы. Желудок и кишки сюда не входили.
[86] Относительно начала сосудов у греков существовали различные мнения. Самое древнее из них: вены берут начало в голове. Аристотель приводит в «Истории животных» соответствующий отрывок ив какого-то произведения, приписывая его Πолибию (зятю Гиппократа). Такой же отрывок (без имени автора) входит в соч. «О природе человека» в сборнике Гиппократа. В том же Сборнике излагается учение, по которому два главных сосуда тела выходят из печени и селезенки («О священной болевни»); этого взгляда придерживались, повидимому, и практические врачи. В более позднее время, по мере уточнения анатомических данных, сосуды стали производить из сердца (книги: «О мясе», «О сердце»). Одно время ученые считали, что учение о выходе всех сосудов из сердца впервые высказал Аристотель и, основываясь на этом, все сочинения, где оно излагается, относили ко времени после Аристотеля; теперь это считается маловероятным. Платон в «Тимее» также производит все сосуды из сердца и, по всей вероятности, это учение заимствовано из сицилийской школы врачей, один из представителей которой, Филистион, был приятелем Платона. Влияние Фили-стиона предполагается и в книге «О сердце».
[87] Это место ясно показывает (как замечает Франциус), что Аристотель не имел никакого представления о кровообращении. Кровь образуется в сердце, идет по венам к частям тела, там потребляется, а взамен этого образуется новая. Понятно, таким образом, почему Аристотель приписывал сердцу такое значение.
[88] Лежат ли в основе такого утверждения какие-нибудь (хотя бы и неточные) наблюдения или это просто народное поверье, — остается неизвестным. Такого рода утверждений встречается в общем не мало.
[89] У рыб к голове направлены артериальная луковица и артериальный ствол (bulbus et truncus arteriosus), которые Аристотель смешивал с верхушкой сердца.
[90] Какие три полости насчитывал Аристотель в сердце больших животных? Франциус предполагает, что левого предсердия он не заметил. Нельзя не отметить, насколько точнее описывал сердце автор книги «О сердце»; он энает четыре полости (называя предсердия ушками), описывает клапены атриовентрикулярные и полулунные. По физиологическим воззрениям он близок к Аристотелю.
[91] Здесь, очевидно, дело идет о бороздах сердца, продольной (sulcus longitudinalis) и поперечной или круговой (s. cireularis seu coronalis).
[92] Следует иметь в виду, что во времена Гиппократа и Аристотеля сосуд еще не употреблялся как анатомический термин и обозначал просто посуду.
[93] Греческие врачи не знали болезней сердца и были, повидимому, убеждены, что сердце не может болеть. В Гиппократовом сборнике среди множества болезней нет ни одного описания болезни сердца; упоминается только о сердцебиении.
[94] Под описываемым перекрещиванием аорты и большой вены можно разуметь только, как замечает Фран-циус, перекрест arteriae и venae iliacae communis. До деления на эти ветви аорты и нижней полой вены вена лежит впереди; после деления venae iliacae ложатся позади соответствующих артерий.
[95] В «Истории животных» описание хода вен, данного Сиеннесисом Кипрским, Диогеном Аполлонийским и затем самим Аристотелем, занимает 2, 3 и 4 главы книги III. Что Аристотель занимался вскрытиями, об этом в настоящей книге он свидетельствует сам по поводу костей в сердце [«оно лишено костей у всех, кого мы сами рассматривали» (666 Ь]; в «Истории животных» он дает указания, что ход вен можно различить только на животных исхудавших и задушенных (III, 513).
[96] Аристотель выделяет китов (κήτη) в «большой род», наряду с птицами и рыбами. К нему относятся дельфины, фоцены и упомянутый здесь кит фалена (φίλαινα, balena). Какой вид разумел под этим названием Аристотель, остается невыясненным, так как киты ваходят в Средиземное море лишь случайно.
[97] Аристотель не мог составить полной классификации животных в том виде, как ему хотелось, так как ему требовались для этой цели имена, которых не было. Поэтому он прекрасно различает классы рептилий и млекопитающих: одни—яйцеродящие четвероногие, другие — живородящие; или по покровам: одни—волосатые, другие — щитковые, но «больших родов», как птицы и рыбы, из них не делает, так как и виды у них, хотя имеются, — «безымянны», и сущность их как сово-купность необходимых признаков не определена.
[98] Это место очень напоминает Платона, в частности, известную фразу из речи Аристотеля в «Пире»: «Каждое ищет свою половину».
[99] Читатель наверное обратил внимание, с какой настойчивостью Аристотель применяет принцип корреляции частей по отношению к внутренностям, имея в виду все время основную функцию организма—дыхание и охлаждение врожденного тепла. То, что он пользуется материалом, основанным на недостаточных и непроверенных наблюдениях, уничтожает, конечно, результаты, но не умаляет значения его методологических приемов. Недаром Кювье высоко ценил Аристотеля.
[100] Как было указано (прим. 52), Emys-—не болотная черепаха (Emys lutaria), а морская, с мягким кожистым панцырем — Emys coriacea Lin. Пузырь и почки у нее, конечно, существуют, и ошибочное наблюдение Аристотеля было исправлено Ронделэ (XVI в.). Им даны образцы подлинно диалектического трактования анатомических фактов, что и имел в виду Энгельс, считая греков «природными диалектиками».
[101] У тюленя мочеточник, не образуя лоханки, разделяется на ветви, охватывающие почечные сосочки, что описано в новое время Кульмом (Steller. Beschreibung von sonderbaren Meertieren. Halle. 1753). Так как Аристотель не упоминает о разных видах тюленей, можно предполагать, что он знал тот, который водится в Средиземном море и по берегам Греции; это «морской монах», Pelagius monachus Herm., Phoca vitulina Lin., водится в более северных морях; Phoca caspica Nills. врядли ему был известен (Франциус, стр. 297).
[102] Почему Аристотель с такой уверенностью говорит о дольчатой почке у человека, остается непонятным. Дольчатые почки имеются у зародышей, а затем встречаются только как аномалии.
[103] Не совсем ясно, что именно Аристотель разумеет под протоками, идущими из аорты, и куда они собственно идут. Франциус предполагет, что это arteriae spermaticae, которые на своем пути перекрещивают мочеточники.
[104] У человека правая почка расположена ниже левой (Гиртль), у крупных животных правая почка выдается кпереди. (Диссельгорст).
[105] Книга II, гл. 5.
[106] Сфакелизм, σφακελισμύς, медицинский термин, обыкновенно обозначающий омертвение, гангрену. Здесь, вероятно, разумеется падеж овец от глистной болезни.
[107] Слово φρήν, род. φρενύς, и множ. φρένες, еще во времена Гомера имело двоякое значение: во-первых, оно обозначало диафрагму, во-вторых, ум, мысли, чувство, душу, так как диафрагма считалась седалищем этих душевных движений, о чем ниже говорит сам Аристотель, сопоставляя φρένες с глаголом φρονεΐν—мыслить.
[108] Илиада, X, 457. Дело идет о лазутчике Долоне, проникшем в стан ахеян, которого убивает Диомед.
«... И Долон, подбородка рукою касаясь,
Начал молить, но Тидид, замахнувшись мечем, посредине
В шею его поразил, и обе рассек ему жилы.
Губы шептали еще, когда в прах голова покатилась».
(Перев. Минского).
В переводе Гнедича:
«Быстро, еще с говорящего, в прах голова соскочила».
[109] Четыре желудка жвачных таковы:
1) κοιλία — желудок, по совр. номенклатуре рубец, лат. rumen; 2) κεκπέφαλος;—сетка, reticulum: 3) έχΐνο — еж, книжка, omasus; 4) ήνυστρον—энистр (букв, завершающий или конечный отдел), сычуг, abomasus.
В «Истории животных» (II, 17) эти желудки описываются следующим образом... «Пищевод, начиная от рта, идет вниз около легкого, и под диафрагмой переходит в большой желудок; последний внутри шероховат и подразделен на участки. С ним соединен вблизи впадения пищевода желудок, называемый по его виду сеткой; он снаружи подобен большому желудку, а внутри похож на плетеные сети; по величине сетка немного меньше желудка. За ней следует еж, внутри шероховатый и пластинчатый, по величине подобный сетке. После него так называемый энистр, по величине больше ежа, по фигуре более удлиненный, внутри имеет много углублений больших и мягких. За ними идет кишечник». Пережевывание жвачки (μηροκ*ζειν) было, конечно, известно, но сложный путь, которым идет пища (сначала первые два отдела, затем после пережевывания сразу третий), был неизвестен.
[110] См. прим. 72.
[111] Кестрей, рыбы из семейства голавлей Mugil; Mugil capito Cuv.—серый голавль, или Mugil cephalus L.— кефаль. Рыбы эти очень ценились (как и теперь) за свой вкус.
[112] Выросты эти у рыб — так наз. пилорические придатки (appendices pyloricae); у птиц—2 слепых кишки, которые особенно хорошо развиты у куриных; у живородящих четвероногих—также слепая кишка.
[113] Аристотель называет иногда толстую и слепую кишки нижним желудком, так как здесь, как и в желудке, пища задерживается и варится.
[114] Откуда Аристотель почерпнул такое различие, остается неизвестным.
[115] Сычужина, сычужный фермент, или химозин, вызывающий свертывание молока.
[116] Впоследствии было доказано, что сычужный фермент содержится в 4-м желудке, откуда и его название сычуг.
[117] «Проблемы»—сочинения, относящиеся к различным отделам естествознания, состоящие из отдельных, обыкновенно не связанных друг с другом вопросов, на которые сейчас же даются ответы. Их считают часто произведениями не самого Аристотеля, а его школы. Вопроса, указанного Аристотелем в дошедших до нас «Проблемах», не содержится.