1
Какие и сколько частей входит в состав каждого животного - мы более точно показали в истории животных, а по каким причинам каждая часть имеет такие-то свойства - надо рассмотреть теперь, взяв эти части сами по себе, независимо от того, что было сказано о них в истории. Так как существует троякого рода сложение животных, первым можно было бы принять сложение из так называемых элементов, как-то: земли, воздуха, воды, огня. Еще лучше, может быть, было бы говорить о сложении из сил, или потенций, но не из всех, а так, как сказано было раньше в других сочинениях.[27] Ибо влажное, сухое, теплое и холодное являются материей сложных тел; дальше следуют другие различия, как тяжесть и легкость, плотность и рыхлость, шероховатость, гладкость и прочие подобные состояния тел. Второе сложение из первых элементов дает в животных природа однородных частей, например, кости, мяса и тому подобных частей. Третье и последнее по счету сложение составит природа неоднородных частей, например, лица, руки и тому подобных частей. Так как возникновение и сущность в известных случаях противостоят друг другу в том отношении, что позднейшее по происхождению бывает более ранним по природе, то и завершающее в процессе возникновения становится на первый план: ведь не дом существует ради кирпичей и камней, а кирпичи и камни ради дома; то же и с прочей материей. Что это - так, ясно не только из индукции, но и из рассуждения, ибо все возникающее совершает переход из чего-нибудь во что-нибудь и из одного начала в другое, из первого движущего и имеющего уже известную природу в какую-нибудь форму или к другой подобной цели; ведь человек порождает человека и растение - растение каждый раз из лежащей в основе материи. И вот по времени надо считать первыми материю и возникновение, а по логическому рассуждению первое-это сущность и форма каждого предмета.[28] Это будет ясно, если привести основание возникновения: ведь основание для строительства - дом, но строительство не есть основание для дома, то же и в других случаях. Следовательно, материя элементов необходима для однородных частей: ведь последние в процессе возникновения являются позднее элементов и позднее однородных частей - части неоднородные; а эти составляют уже завершение и предел, испытав третье по счету сложение, подобно тому как заканчивается возникновение многих предметов. Таким образом, животные составлены из обоего рода частей, но части однородные существуют ради неоднородных; ведь работа и действие принадлежат им, возьмем глаз, нос, все лицо или палец, кисть и всю руку. Так как отправления и движения, свойственные животным в целом и их частям, многообразны, необходимо, чтобы слагающие их части имели различные способности, ибо для одного обязательна мягкость, для другого - твердость; одно подлежит растяжению, другое - сгибанию. И вот однородные части обладают этими способностями по отдельности (одна представляет нечто мягкое, другая - твердое; одна - влажная, другая - сухая, тягучая или ломкая), части же неоднородные содержат их по многу и во взаимной связи; ведь руке для давления требуется иная способность, чем для схватывания, поэтому инструментальные части состоят из костей, нервов, мяса и других подобных частей, но не эти части-из них. Итак, в отношении "ради чего" дело по этой причине обстоит указанным образом, а так как исследуется также, почему это должно быть так, то очевидно, что одно предшествует другому в силу необходимости, ибо части неоднородные могут состоять из однородных частей, как из многих, так и из одной, как, например, некоторые внутренности; будучи многообразны по фигуре, они состоят, как говорится, начисто из однородного. Части же однородные не могут состоять из неоднородных: иначе однородное было бы многим неоднородным.
По этим-то причинам одни части животных просты и однородны, другие - сложны и неоднородны. Одни части у животных являются инструментальными,[29] другие - чувствительными, и вот каждая из инструментальных частей неоднородна, как сказано было выше, но ощущение у всех животных происходит в однородных частях вследствие того, что каждое ощущение относится к какому-нибудь одному роду и чувствительная часть воспринимает отдельные ощущения. Существующее в потенции испытывает воздействие от существующего в действии таким образом, что оба они - одного рода: и то - единое и другое - единое. Поэтому ни один из физиологов не пытался утверждать, чтобы рука, лицо или нечто подобное было одно - землей, другое - водой, третье - огнем, но каждую чувствительную часть они соединяют с каждым отдельным элементом, говоря, что одна есть воздух, другая - огонь. Так как ощущение происходит при посредстве простых частей, то вполне естественно, что осязание возникает в части хотя однородной, но наименее простой из чувствительных: ведь оно, невидимому, принадлежит наибольшему числу родов и ощущаемое им имеет много противоположностей: теплое, холодное, сухое, влажное и другие того же рода; и чувствительная к ним часть, мясо, или аналог его, является наиболее телесной из всех чувствительных частей. Но так как животные не могут быть без ощущений, то для них обязательно иметь известное число однородных частей, ибо здесь сосредоточивается ощущение, тогда как отправления свойственны им вследствие частей неоднородных. Так как способность ощущения, движения животного и питания находится в одной и той же части тела, как об этом было сказано в другом месте, надо, чтобы та первая часть, которая имеет эти начала, поскольку она воспринимает все ощутимое, состояла из простых частей; поскольку же она является способной к движению и действию - из частей неоднородных. Поэтому у животных, имеющих кровь, сердце (а у бескровных - его аналог) обладает такими свойствами: оно разделяется на части однородные, как и все другие внутренности; вследствие же своей формы является не однородным. За сердцем следует каждая из прочих так называемых внутренностей. Они состоят из одной и той же материи, ибо природа их всех - кровяная, вследствие их расположения, у отверстий и их разветвлений. Подобно тому как из текущей воды осаждается ил, все прочие внутренности, вследствие течения крови через вены, являются как бы излияниями; а сердце, составляя начало вен и содержа в себе первую способность производить кровь, вполне естественно образуется из принимаемой пищи. Итак, почему кровяные образования по своей форме являются внутренними органами и почему они отчасти однородны, отчасти разнородны - сказано.[30]
Из однородных частей, имеющихся у животных, одни - мягки и влажны, другие - плотны и тверды; влажны-вообще или пока они пребывают в природных условиях, например, кровь, ихор, жир, сало, мозг, семя, желчь, молоко (у тех, кто его имеет), мясо и аналоги их, так как не у всех животных встречаются эти части, но у некоторых - аналоги их. Другие из однородных частей сухи и тверды, например, кость, колючка (рыбья кость), нерв и вена.[31] И в частях однородных отдельные части обнаруживают различия; у некоторых часть носит общее название с целым, например, часть вены называется веной, но бывает, что и не носит; часть же лица ни в коем случае не называется лицом. Прежде всего и для частей влажных, и для сухих существуют причины нескольких видов, ибо одни являются материей для частей неоднородных (из них ведь состоит каждая из инструментальных частей, как-то: из костей, нервов, мяса и тому подобного, соединенных вместе, частью - для существования упомянутых частей, частью-для их работы); другие, принадлежащие к влажным частям, служат для них пищей (ведь вес получает свой прирост из жидкого); третьи являются их выделениями, например, остаток от сухой и от жидкой пищи у тех, кто имеет мочевой пузырь, сами же они отличаются друг от друга в смысле качества, подобно тому, как кровь, не касаясь прочего, отличается от крови: ибо одна кровь жиже, другая - гуще; одна - чище, другая - грязнее; далее, в различных частях одного и того же животного одна - теплее, другая - холоднее (ибо в этом состоит отличие крови верхних частей от нижних), и у разных животных кровь бывает различна. И вообще одни животные содержат кровь, другие вместо крови - другую жидкость того же рода. Большей образовательной способностью обладает кровь более густая; большей способностью ощущать и мыслить - кровь более жидкая и холодная. То же различие обнаруживают и аналоги, присущие животным вместо крови; поэтому пчелы и подобные им животные умнее многих животных, имеющих кровь, а из последних имеющие тонкую кровь умнее тех, у которых кровь отличается противоположным свойством. Благороднейшие из всех - те, которые имеют кровь теплую, тонкую и чистую: это одинаково хорошо и для мужества, и для ума. Потому такое же различие существует между верхними и нижними частями, а также между женским и мужским полом и между правой и левой половиной тела. Подобным же образом следует понимать различие между другими частями того же рода и между частями неоднородными: одни служат каждому животному для работ и существования, другие - к его большей или меньшей пользе, как, например, из двух видов животных с глазами одни являются твердоглазыми, другие - мягкоглазыми, и одни лишены век, другие-одарены ими для большей остроты зрения. Что необходимо иметь кровь или нечто, имеющее ту же природу, и какова природа крови, - причины этого необходимо рассмотреть, выяснив сначала вопрос относительно теплого и холодного, ибо природа многих вещей сводится к этим началам, и много споров ведется о том, какие животные или части их теплы, какие-холодны. Ведь некоторые утверждают, что водные животные теплее наземных, говоря, что теплота их природы уравновешивает холод их среды, что бескровные животные теплее животных с кровью и женская природа теплее мужской. Так, например, Парменид и некоторые другие говорят, что женщины теплее мужчин и вследствие тепла и полнокровия у них появляются месячные; Эмпедокл же утверждает противное. Затем в отношении крови и желчи одни считают одну из них теплой, другие - холодной. Если такой спор поднимается относительно теплого и холодного, что же надо думать об остальном? Ведь эти свойства для нас - самые очевидные из воспринимаемых чувствами. Вероятно, это происходит от того, что "более теплое" употребляется в нескольких значениях: ведь каждый, утверждая противоположное, по всей видимости говорит нечто. Поэтому должно знать, в каком смысле одни из при родных вещей следует называть теплыми, другие - холодными, одни - сухими, другие - влажными, так как почти несомненно, что таковы именно причины и смерти, и жизни, так же как сна и бодрствования, расцвета и старости, болезни и здоровья, а не какая-нибудь шероховатость или гладкость, тяжесть и легкость или что-нибудь в этом роде. И это вполне разумно, ибо, как сказано было раньше в других книгах, основными началами природных элементов являются теплое, холодное, сухое и влажное. Говорится ли "теплое" в одном или в нескольких значениях, нужно принять во внимание действие, производимое более теплым, и, если таких действий несколько, определить, сколько их. В одном случае мы называем более теплым то, от чего предмет, находящийся с ним в соприкосновении, нагревается сильнее; в другом - то, что при соприкосновении с ним вызывает более сильное ощущение, в особенности если последнее связано с болью. Иногда ощущение оказывается ошибочным: бывает ведь, что причиной болезненного ощущения является состояние того, кто чувствует. Далее, более теплым бывает то, что скорее расплавляет способное плавиться и скорее сжигает сжигаемое. Далее, если одно и то же вещество находится один раз в большем, другой раз в меньшем количестве, то большее количество теплее меньшего. Кроме того, из двух предметов мы называем более теплым по природе тот, который охлаждается не только не быстро, но медленно; равно как считаем более теплым тот, который нагревается скорее по сравнению с другим, нагревающимся медленно, как будто одно - враждебно, потому что дальше, и другое - родственно, потому что ближе. Итак, мы говорим, что одно теплее другого, если не во многих, то по крайней мере в нескольких данных значениях. Все эти способы действия не могут принадлежать одному и тому же предмету, ибо кипящая вода согревает больше, чем пламя, а сжигает и плавит то, что можно сжечь и расплавить - пламя, и ни в коем случае не вода. Далее, кипящая вода горячее малого огня, но она охлаждается быстрее и в большей степени, чем малый огонь: ведь огонь не становится холодным, вода же делается такой вся. Далее, кипящая вода горячее наощупь, а охлаждается и застывает скорее, чем масло. Далее, кровь наощупь теплее воды и масла, а затвердевает скорее. Далее, камни, железо и подобные предметы нагреваются медленнее воды, но - нагретые - жгут сильнее. Кроме того, одни из так называемых теплых тел имеют чужое тепло, другие-им свойственное, а быть теплым в зависимости от того или другого - в этом чрезвычайно большая разница, ибо в первом случае это близко к тому, чтобы быть теплым по случайному совпадению, а не самому по себе, как если бы кто сказал, что если случилось быть в жару музыканту, то музыкант этот теплее человека с его естественной теплотою. Существует теплое само по себе и по случайному совпадению, причем охлаждается медленнее теплое само по себе, а нагревается наощупь сильнее теплое по совпадению, но, с другой стороны, сильнее жжет теплое само по себе, например, пламя сильнее кипятка, между тем как кипяток - теплое по совпадению - ощущается как нечто более горячее. Ясно поэтому, что судить, какой из двух предметов теплее, не так-то просто: в одном отношении теплее - один, в другом - другой. О некоторых же вещах нельзя даже высказаться прямо-теплое это или нет, ибо то вещество, которое лежит в основе, может быть не теплым, а в соединении стать теплым, как если бы кто пожелал назвать воду или железо теплыми. Подобным же образом и кровь является теплой; и все такие вещи делают очевидным, что холодное есть природное свойство, а не просто отсутствие тепла, в тех вещах, где субстрат является теплым в силу своего состояния. Легко может случиться, что и природа огня - нечто в таком же роде: вероятно ведь, что субстратом его служит дым или уголь, из которых один всегда горяч (ибо дым есть испарение), а погасший уголь холоден. Масло же и смола будут холодными. Тепло содержат в себе почти все сгоревшие вещества, как зола и пепел, и все остатки животных и из выделений - желчь, вследствие того, что они сожжены и заключают в себе известное количество теплоты. Но смола и жир теплы иным образом, вследствие быстрого превращения в энергию огня. Повидимому, тепло способно как вызывать затвердение, так и расплавлять. Все вещества, являющиеся исключительно водянистыми, затвердевают от холода, состоящие же из земли-от огня; и из веществ теплых быстро застывают от холода принадлежащие больше к земле и притом нерастворимым образом, а растворимым - относящиеся к водянистым. Но об этом изложено подробнее в других книгах[32] - и каково затвердевающее вещество по своим качествам, и в силу каких причин оно затвердевает. Понятие же о теплом и о качестве более теплого вследствие многообразия значений относится не ко всем вещам одинаково, но нужно при этом различать, что одно является теплым само по себе, другое - часто по совпадению; затем, что в потенции оно - одно, а по энергии - другое и что таким-то способом оно более горячо для прикосновения, а таким - производит пламя и жжет. А так как выражение "теплое" употребляется в разных значениях, отсюда с очевидностью следует тот же самый способ рассуждения и о холодном. Таков должен быть способ рассуждения относительно теплого, холодного и их избытка.
Непосредственно за изложенным следует по порядку коснуться вопроса о сухом и влажном. О них говорят в различном значении, например, иногда-как о существующем в потенции, иногда - как о проявляющем себя в действии. Ведь лед и все замерзшее называется сухим по их действию и по случайному совпадению, тогда как в потенции и сами по себе они влажны: земля же, пепел и тому подобные вещи, смешанные с жидкостью, по своему действию влажны вследствие случайного совпадения, сами же по себе и потенциально - сухи. Когда же они разделены, части воды, взаимно сцепленные-и в действительности, и потенциально влажны, тогда как все части земли сухи; в собственном и прямом смысле это и называется сухим. Подобным образом и другая часть - влажное - на том же основании в собственном и в прямом смысле называется такой; то же относится к теплому и холодному. Разобравшись в этом, становится очевидным, что кровь известным образом тепла, поскольку она существует как кровь, так же как, если показать на примере, вода называется кипятком; субстрат же крови и то, что она вообще собой может представлять, - не теплы; и сама по себе кровь в известном отношении есть теплое, в другом - нет. Ведь теплота присуща ее определению так же, как в понятие белого человека входит белизна; кровь тепла по своему состоянию, а не сама по себе. То же самое относится к сухому и влажному. Поэтому в природном состоянии такие вещества могут быть теплыми и влажными, а выделенные, они затвердевают и кажутся холодными, как, например, кровь, а те, которые теплы и имеют густую консистенцию, как желчь, после их выделения из содержащих их по природе животных испытывают обратное: они охлаждаются и разжижаются: ведь кровь становится суше, а желтая желчь - жиже. Следует предположить, что этим веществам присуще в большей или меньшей степени сопричастие к противоположным свойствам. Итак, в какой степени кровь является теплой и влажной и каким образом ее природе общи противоположности - об этом почти все сказано. Так как все произрастающее должно принимать пищу, и пища для всех состоит из влажного и сухого, а переваривание и изменение всего этого производится силой тепла, то все животные и растения, если не по чему другому, так по крайней мере по этой причине должны носить в себе природное начало тепла,[33] и оно, так же как переработка пищи, слагается из нескольких частей. Ведь первая явная для всех животных обработка пищи производится ртом и его частями, в которых пища нуждается для своего размельчения. Но это отнюдь не составляет причины переваривания, а служит скорее лучшему перевариванию, ибо размельчение пищи способствует работе тепла. В верхней же и нижней части кишечника переваривание происходит уже при посредстве природной теплоты. Если для прохода необработанной пищи служит ротовое отверстие и смежная с ним часть, носящая название пищевода (у тех, у кого он есть), доходящая до желудка, то должно существовать и несколько других источников, откуда все тело почерпает, как из кормушки, питание, а именно - из желудка, кишок. Ведь, если растения добывают переработанную пищу из земли корнями (почему у растений и не бывает выделений, ибо землей и содержащейся в ней теплотой растения пользуются как кишечником), то животные почти все, особенно те, которые движутся, имеют в себе, наподобие земли, полость желудка, откуда они, как растения корнями, должны чем-то принимать пищу, пока все связанное с перевариванием не будет завершено. Ведь деятельность рта передается желудку; из желудка же должно брать уже нечто другое, что и происходит на самом деле, так как через всю брыжейку, начиная снизу, вплоть до желудка протягиваются вены. Это можно усмотреть из анатомирования животных[34] и естественной истории. Так как для всякой пищи должен быть известный приемник, так же как для получающихся выделений, вены же являются как бы сосудами для крови, то ясно, что кровь является окончательной пищей для животных с кровью, а для бескровных - ее аналог. Поэтому у тех, кто не принимает пищи, кровь убывает, а у принимающих увеличивается, и, если пища полезна, кровь - здорова, а при плохой пище и кровь плохая. Итак, что кровь существует ради питания, очевидно из этих и подобного рода соображений. И поэтому прикосновение к ней не вызывает ощущения, так же, как ни к одному из выделений. И пища ведет себя не так, как мясо, ибо последнее, если прикоснуться к нему, вызывает ощущение: ведь кровь не соединена с ним и не сращена, но покоится в сердце и жилах, как в сосуде. А каким способом части тела получают прирост от крови и вообще о питании более, уместно сказать в книгах о возникновении других. На этот же раз достаточно сказанного (ибо все необходимое сказано), а именно, что кровь существует ради питания и притом питания частей тела.

4
Но бывает кровь, содержащая в себе так называемую волокнину, и бывает кровь без волокнины (как у оленей и ланей), почему эта кровь и не свертывается[35], ибо водянистая часть крови более холодна и через это она не свертывается, землистая же часть свертывается, когда выпотевает жидкость, а волокна - та же земля. Случается, что некоторые из животных этого рода имеют более тонкую мыслительную способность, но не вследствие холодности их крови, а вследствие ее тонкости и чистоты, ибо землистое совершенно лишено этих свойств. Ведь те, которые имеют более тонкую и чистую влагу, обладают более подвижным восприятием ощущений. И вследствие этого некоторые из бескровных животных имеют более понятливую психику, чем имеющие кровь, как об этом было сказано раньше, например, пчела, порода муравьев и другие подобные. Более же робкими являются животные сильно водянистые. Ведь страх охлаждает, и к такому чувству склонны те, у кого в сердце имеется такого рода смешение, ибо вода застывает от холода. Поэтому прочие бескровные животные, вообще говоря, трусливее кровяных и, испугавшись, становятся недвижимыми, испускают выделения, а некоторые изменяют окраску.[36] Те же, которые имеют много волокнины и притом более плотной, по своей природе более землисты, по нраву горячи и легко выходят из себя от горячности, ибо горячий нрав производит теплоту, а твердые вещества при нагревании теплее влажных; волокна же являются твердыми и землистыми, так что для крови они являются чем-то вроде горячей бани и вызывают кипение духа. Поэтому быки и кабаны вспыльчивы и легко выходят из себя; их кровь наиболее богата волокниной, и кровь быка свертывается быстрее всего. Если же эта волокнина удалена, кровь не свертывается, так же как с удалением землистых веществ из грязи вода не твердеет, ибо волокна-из земли. Если же волокна не удалены, кровь застывает, как влажная земля от холода, ибо, когда тепло вытеснено холодом, вместе с тем испаряется влага, как было сказано раньше, а застывает не от тепла, а высушенная холодом. В телах же влага существует благодаря теплу, содержащемуся в животных. Многому причиной являются природные свойства крови и в отношении нрава животных, и в отношении ощущения, и это вполне логично, ибо кровь является материей для всего тела: ведь пища есть материя, а кровь - последний вид пищи. Существует, таким образом, большая разница, тепла ли кровь или холодна, жидка или густа, нечиста или чиста. Между прочим, ихор есть водянистая часть крови, которая или еще не успела свариться, или уже испорчена, так что ихор частью возникает в силу необходимости, частью благодаря крови.

5
Жир и сало отличаются друг от друга соответственно различию крови. Ведь и то, и другое есть кровь, сваренная благодаря хорошему питанию и не потребленная на образование мясных частей животного, кроме того, легко перевариваемая и хорошо питающая. Это показывает их лоснящийся вид, ибо у влажных веществ жирный блеск свойственен сочетанию воздуха и огня. И потому ни одно из бескровных животных не имеет ни жира, ни сала, так как не имеет и крови.[37] Из животных же с кровью имеющие кровь более плотную имеют также и больше сала. Сало ведь землисто, поэтому оно затвердевает так же, как волокнина, и само, и приготовленные из него супы, так как содержит мало воды и много земли. Поэтому животные, не амфодонтные, но снабженные рогами,[38] имеют сало. Очевидно, их природа богата подобным элементом, так как она производит рога и шпоры на ногах,[39] а все это по природе - сухо и землисто. Но животные амфодонтные, безрогие и снабженные расщепленными копытами, содержат вместо сала жир, который не застывает и не крошится при высушивании, так как он не землист по своей природе. Вещества эти, содержащиеся в частях животных в умеренном количестве, приносят пользу (ибо для процесса ощущения они не вредят, а здоровье и силу подкрепляют), но в избыточном количестве они вредят и действуют разрушительно. Если бы все тело обратилось в жир и сало, оно погибло бы, ибо животное является таковым в силу своей чувствительной части, ощущение же воспринимается мясом или его аналогом, а кровь, как сказано было раньше, не имеет чувствительности; не имеет ее, следовательно, и жир, и сало: кровь есть нечто переваренное. Если бы все тело стало таким, как предположено, оно потеряло бы всякую чувствительность. Поэтому и стареют быстро тела очень ожиревшие: они ведь малокровны, так как кровь тратится на ожирение, а малокровие прокладывает уже путь к гибели, ибо разрушение связано с известным малокровием и малой способностью переносить воздействия случайного холода и тепла. И менее плодовитыми являются ожирелые животные по указанной же причине, так как то, что должно было поступить из крови на плод и семя, тратится на жир и сало; ведь они возникают путем переваривания крови, так что для выделения не остается совсем ничего, или очень мало. Итак, относительно крови, ихора, жира и сала, что каждое из них из себя представляет и в силу каких причин-об этом сказано.
6
Мозг[40] также по своей природе относится к крови и не обладает, как это предполагают некоторые, семяобравующей способностью.[41] Это совершенно ясно показывают молодые животные: как части их образованы из крови и кровь является пищей для зародышей, так и мозг в костях является кровяным; когда же они растут и созревают, то, подобно тому как члены и внутренности заменяют окраску (ведь пока они еще молоды, каждая внутренность является чрезвычайно кровяной), так же изменяет ее и мозг, и у животных,; содержащих жир, он становится блестящим и похожим на жир, а у кого он не похож на жир, так как переваренная кровь обращается в сало, у тех он подобен салу. Поэтому у животных, имеющих рога и неимеющих верхних зубов, мозг похож на сало, а у амфодонтных с многократно расщепленными ногами похож на жир. В наименьшей степени обладает такими свойствами спинной мозг, потому что ему следует быть ввязанным и проходить через весь позвоночник, разделенный на позвонки; если бы он был из жира или сала, он не был бы равномерно связанным, а или ломким, или жидким. Некоторые из животных не имеют того, что было бы достойно названия мозга, именно те, у которых кости тверды и плотны, как, например, у льва. Так как в его кости совершенно незаметно мозга, то можно подумать, что его нет и совсем. Но так как животным по природе должны быть присущи кости или их аналог (например, у водных животных - рыбья кость), то некоторые из них должны иметь и мозг, поскольку в кости включается пища, из которой они возникают. А что пищей для всех служит кровь, об этом сказано раньше. Совершенно понятно, что мозги бывают сало - и жироподобны, ибо вследствие теплоты, возникающей от окружающих костей, кровь переваривается, а сварение крови само по себе есть сало или жир. И вполне понятно, что из животных с костями плотными и крепкими у одних совсем нет мозга, а у других - мало, так как пища расходуется на кости. У животных же, имеющих вместо костей рыбьи кости, существует только позвоночный мозг, ибо такие животные по своей природе малокровны и полыми у них являются только кости позвоночника. Поэтому мозг и возникает только в позвоночнике, ибо последний один имеет свободное пространство и один нуждается в скреплении вследствие своего расчленения. Поэтому находящийся там мозг, как сказано, обладает несколько иными свойствами. Служа для скрепки, он вязок, сухожилен и потому растяжим. Итак, почему имеют мозг животные, снабженные мозгом, сказано, а что такое мозг - ясно из того, что он представляет собой переваренное выделение кровяного питательного материала, распределенного в кости и рыбьей кости и заключенного в них.

7
Вслед за этим надо сказать о головном мозге: ведь многим головной мозг кажется мозгом и началом мозга, вследствие того, что можно видеть его непрерывное соединение с позвоночным мозгом. Но можно сказать, что головной мозг по своей природе представляет прямую противоположность мозгу, ибо головной мозг - самая холодная часть тела, мозг же горяч по своей природе: это доказывают его жирный блеск и содержание жира. Позвоночный мозг потому-то и связан непрерывно с головным, что природа всегда старается изыскать оборону против излишка одного в наличии другого - противоположного, чтобы таким образом одно уравновешивало избыток другого. Что мозг вообще есть нечто теплое, ясно из многого, а холодность головного мозга очевидна прежде всего и из прикосновения, затем и из того, что он является самой бескровной влагой во всем теле (ведь в нем не содержится ни капли крови) и самой плотной.[42] Он не представляет собой ни выделения, ни одной из непрерывных частей, но нечто своеобразное по природе, и является таким с полным основанием. Что он не имеет непрерывной связи с чувствительными частями, это ясно и для глаза, но еще больше из того, что прикосновение к нему не вызывает никакого ощущения,[43] так же как к крови или к выделению животных. Существует же он у животных для сохранения всей их природы. Некоторые грубым образом предполагают, что душа живого существа есть огонь или тому подобная сила, но лучше, быть может, сказать, что она возникает в известном теле, обладающем такими-то свойствами. Основанием для этого может служить то, что наиболее содействует всей деятельности души тепло, находящееся в телах: ведь питание и движение есть деятельность души, а это производится лучше всего при помощи упомянутой силы. Утверждать, что душа есть огонь, то же, что называть пилу или бурав плотником или плотничьим искусством, только потому, что оба стоят в близком отношении друг к другу при производстве работы. А что животным должна быть необходимо свойственна теплота, это ясно из следующего. Так как все нуждается в противовесе, чтобы достичь меры и середины, ибо в этом заключаются сущность и правильное соотношение, между тем как ни одна из крайностей в отдельности не имеет их, то по этой причине против места, занимаемого сердцем, и заключающейся в нем теплоты устроен природой головной мозг, и ради этого присуща животным эта часть, имеющая общую природу с водой и землей. И поэтому все животные с кровью имеют головной мозг; из прочих же, можно сказать, никто, кроме как по аналогии, например, осьминог, ибо вследствие отсутствия крови они имеют мало тепла. И вот головной мозг умеряет теплоту и кипение в сердце, чтобы и эта часть получила умеренную теплоту от каждой из вен - большой и так называемой аорты,[44] оканчивающихся в оболочке головного мозга. А чтобы не вредить ему теплотой, его окружают, вместо немногих больших вен, частые и тонкие, и, вместо большого количества густой крови, - кровь тонкая и чистая. Поэтому и катарральные истечения в телах берут начало из головы в тех случаях, когда части вокруг мозга холоднее, чем это требует соразмерное смешение, ибо, при пропотевании вверху питательных веществ через вены, выделение, охлажденное силой этого места, дает начало истечениям слизи и ихора. Следует представить (если малое можно уподоблять большому), что дело здесь происходит подобно возникновению дождей, ибо, когда из земли выходит влажный пар и благодаря теплоте несется в верхнее место, то, попадая в холодный воздух над землею, вследствие холода вновь переходит в воду и падает вниз на землю. Но об этом подобает говорить в сочинениях о началах болезней, поскольку возможно касаться этого натурфилософии.[45] У животных с головным мозгом этот последний вызывает сон, а у не имеющих - его аналог, ибо, охлаждая приток крови в связи с питанием или вследствие других каких-нибудь подобных причин, он, с одной стороны, отяжеляет это место (поэтому люди сонливые страдают тяжестью головы), с другой - заставляет тепло вместе с кровью отходить вниз. Вследствие этого, скопляясь в большом количестве в нижних частях, тепло вызывает сон, и у животных, держащихся прямо, эта способность держаться прямо на ногах исчезает; у других - исчезает способность держать прямо голову; об этом в отдельности сказано в рассуждениях об ощущении и о сне.[46] Что головной мозг имеет общее с водой и землей, это показывает то, что с ним происходит; именно, при варении он становится сухим и плотным и, когда вода испарится от теплоты, остается землистое вещество, подобно тому, как это происходит со сваренными стручковыми и другими плодами, состоящими по большей части из земли, по удалении соединенной с ними влаги: ведь и они делаются совсем плотными и землистыми.[47] Из всех животных человек имеет наибольший мозг в сравнении с своей величиной, а из людей у мужчин он больше, чем у женщин, так как у людей места около сердца и легких-самые теплые и полнокровные. Поэтому человек один из животных держится прямо, ибо тепло, проявляя свою природную силу, вызывает наибольший рост от середины в направлении своего передвижения. Таким образом, большому количеству теплоты противопоставляется большая влажность и холод, и вследствие ее большого количества чрезвычайно поздно затвердевает кость головы, которую иные называют брегмой, так как она долгое время выдыхает теплоту;[48] этого не бывает ни у одного из других животных, содержащих кровь. И швов на голове человек имеет наибольшее количество, и у мужчин их больше, чем у женщин, опять-таки на том же основании,[49] чтобы это место могло легче выдыхать и тем в большем количестве, чем более объемист мозг, ибо мозг, увлажненный или высушенный сверх меры, не выполнит своей задачи, но или охладит, или поведет к затвердению, так что породит болезни, бредовые состояния и смерть, так как заключающееся в сердце тепло (оно же и начало) является в высшей степени сочувственным и быстро вызывает ощущение, если кровь около мозга изменяется или испытывает что-либо. Итак, почти о всех влажных веществах, прирожденных животным, сказано; из тех же, которые возникают впоследствии, одни являются отложениями из пищи, другие выделениями в мочевом пузыре и кишках, как семя и молоко у тех, которые должны иметь то или другое сообразно своей природе. Что касается отложений из пищи и вопроса, у каких животных и в силу каких причин они возникают, это подобает рассмотреть при изложении теоретического учения о питании, а то, что относится к семени и к молоку, - в учении о возникновении животных, ибо одно является началом их произрождения, другое же существует ради этого.

8
Теперь следует рассмотреть прочие однородные части и прежде всего мясо у животных, имеющих его, а у прочих - аналог последнего: ведь мясо является у животных началом и телом в собственном смысле. Это явствует уже из логического рассуждения: именно, мы определяем животное, как нечто, имеющее ощущение и в первую очередь основное ощущение; таким является осязание; орган же этого чувства - вышеупомянутая часть (мясо) - либо в своем основном, что как бы зрачок в зрении, либо в своей связанности с посредствующими частями, как если бы кто присоединил к зрачку все прозрачные части.[50] Сделать эту часть пригодной для восприятия других чувств было бы для природы и невозможно, и бесполезно, но приспособить ее к осязанию было необходимо, ибо из всех органов чувств она если не одна, то в наибольшей степени является телесной. Если исходить из ощущения, очевидно, что все прочие части существуют ради этой, как-то: и кости, и кожа, и нервы и вены; кроме того, волосы, ногти разного вида и все другое подобного рода, ибо кости устроены ради сохранения мягких частей, будучи по своей природе твердыми, а у бескостных животных имеется их аналог, например, у рыб: у одних - колючки, у других - хрящ. Одни из животных имеют подобную опору внутри, а некоторые из бескровных - снаружи, как все мягкоскорлупные, например, каркины и род карабид, так же как черепокожие, например, так называемые устрицы,[51] у всех них ведь мясное вещество помещается внутри, а вещество, связывающее и сохраняющее, снаружи и оно - землисто. Кроме охраны целости, вследствие того, что природа этих бескровных животных содержит мало тепла, окружающая их раковина, как гасило, сохраняет сожигаемое в них тепло. И у черепах хелоне и эмид[52] дело обстоит, повидимому, так же, хотя они совсем иного рода. Что же касается насекомых и мягкотелых,[53] их устройство противоположно как этим, так и друг другу, ибо они, повидимому, не имеют никаких отложений костного или землистого характера, о которых стоило бы говорить, но мягкотелые почти целиком мясисты и мягки, а чтобы их тело, будучи мясистым, не разрушалось легко, оно по своей природе стоит по середине между мясом и нервом. Именно, оно - мягко, как мясо, но растяжимо, как нерв; расщепляется же их мясо не в прямом направлении, а кольцами; такое расположение является наиболее выгодным для крепости. Имеется у них и нечто аналогичное рыбьей кости, например, у сепий так называемая кость сепии, а у тейтид - так называемый меч.[54] Осьминоги же ничего подобного не имеют, так как тело их, именуемое головой, невелико; у других оно длиннее. Поэтому для того, чтобы тело их держалось прямо и не сгибалось, природа и назначила им это, так же как для животных с кровью кому - кость, кому - колючки. А насекомые обладают свойствами противоположными как первым, так и животным с кровью, как мы уже сказали. У них нет разделения на твердые и мягкие части, но все тело твердое, причем твердость такого рода, что она более мясиста, чем кость, и более костиста и землиста, чем мясо, дабы тело их нелегко поддавалось разрыву.

9
Природа костей и вен проявляет себя одинаково. Именно, каждая из тех и других, начавшись с одного места, продолжается непрерывно, и ни одна кость не существует сама по себе, но или как часть непрерывного целого, или же касается и соединяется с другой, чтобы природа могла ею пользоваться и как единой и непрерывной, и как двумя, разделенными в целях сгибания. Равным образом ни одна вена не существует сама по себе, но все они являются частями единой. На самом деле, если бы кость существовала, как нечто изолированное, она не выполнила бы той работы, ради которой она существует по природе (она не могла бы производить ни сгибания, ни выпрямления, если бы не соединялась с другими, но помещалась отдельно), а кроме того она приносила бы вред, как какой-нибудь шип или стрела, находящиеся в мясе. И если бы какая-нибудь вена существовала в отдельности и не была бы связана с началом, она не могла бы сохранять заключающуюся в ней кровь, ибо исходящая из нее теплота препятствует свертыванию; очевидно также, что выделенная из нее кровь загнивает. Началом вен является сердце; началом же костей у всех животных, обладающих таковыми, - позвоночник, с которым непрерывно связаны другие кости, ибо он именно сообщает животным длину и прямизну. А так как при движении животных тело их необходимо должно сгибаться, то в силу непрерывной связи оно едино, а вследствие разделения на позвонки - многочастно. У тех же, которые имеют конечности, отходящие от позвоночника и связанные с ним, кости этих конечностей находятся в соответствии друг с другом; поскольку конечности могут сгибаться, они связаны нервами и концы их прилажены друг к другу, причем один из них имеет впадину, другой - выпуклость, или оба - впадины, охватывающие по середине, как скрепа - лодыжку, чтобы возможно было сгибание и разгибание; иначе ведь или совсем невозможно будет такое движение, или оно будет производиться нехорошо. Некоторые же из костей, у которых начало одной подобно концу другой, соединены при помощи нервов. Бывают также по середине суставов хрящевые части, вроде прокладки, во избежание трения друг о друга. А вокруг костей расположены мясные части, соединенные тонкими и волокнистыми связями, ради которых и существуют кости. Подобно тому, как вылепливающие животное из глины или какого-нибудь другого влажного состава кладут в основу что-нибудь твердое и затем уже окружают его пластическим материалом, так точно и природа изготовила животное из мясных частей. Под большинством мясных частей лежат кости: в подвижных частях - ради сгибания; в других неподвижных-ради сохранения, как, например, ребра, замыкающие грудную клетку и предназначенные для защиты внутренностей около сердца; но брюшная область у всех животных - без костей, чтобы не препятствовать ее раздуванию, которое необходимо наступает у всех животных после принятия пищи, а у самок - вследствие роста в них зародышей. Живородящие животные имеют и внутри и снаружи сходные друг с другом по их силе и крепости кости; у них у всех кости гораздо больших размеров, чем у неживородящих, соответственно величине их тел. В некоторых областях многие живородящие очень велики, например, в Ливии и в местах теплых и сухих, а для животных больших требуются подпорки большого размера и более крепкие и твердые, в особенности тем из них, которые более хищны. Поэтому кости у самцов тверже, чем у самок, так же как кости у животных плотоядных (ведь они добывают пищу путем битвы), например, у льва: у этого они настолько тверды, что при ударе из них можно высекать огонь, как из камней. И дельфин имеет не колючки, а настоящие кости, так как он живородящ. А у животных с кровью, но не живородящих, природа костей немного отличается, так, например, у птиц имеются кости, но более слабые. Из рыб у яйцеродящих - колючки, а у змей - природа костей колючеподобная, за исключением очень больших; для этих, соответственно их силе, требуется более твердая опора по той же причине, как и для живородящих. А так называемые селахии[55] являются по своей природе хрящевыми: необходимо, чтобы их движение было более гибким, следовательно, и скелетная опора должна быть не жесткой, а более мягкой; землистое же вещество природа распределила по всей коже, ибо один и тот же излишек она не может одновременно разделить между многими местами. Имеется и у живородящих много костей хрящевого порядка в тех случаях, когда плотным частям подобает быть мягкими и слизеподобными ради окружающего их мяса, что, например, имеет место в ушах и ноздрях, ибо жесткое вещество в частях выступающих скоро разламывается. Природа хряща и кости одна и та же; разница только в степени, поэтому ни то, ни другое, если их отрезать, не вырастает. Хрящи у наземных животных лишены обособленного мозга, ибо эта обособленная часть, примешанная ко всему хрящу, делает его строение мягким и слизистым. Но у селахий позвоночник - хрящевой, однако, имеет мозг, так как эта часть у них существует вместо кости. Сродны костям наощупь и такие части, как ногти, когти, копыта, рога и клювы птиц. Все эти части животные имеют для защиты, ибо состоящие из них целые образования, носящие то же имя, например, целое копыто и целый рог, созданы ради безопасности каждого животного. К тому же разряду относятся и зубы: у одних животных существующие только для одного дела - обработки пищи, у других также и для боя, как у всех животных, имеющих пилообразные зубы и выступающие клыки. Все подобные образования необходимо должны быть по своей природе землистыми и твердыми, ибо таково свойство оружия. Поэтому они все в большей степени свойственны из живородящих животных четвероногим, так как все эти животные имеют более землистый состав тела, чем человеческий род. Но эти образования, так же как примыкающие к ним другие, например, кожа, пузырь, перепонки, волосы, перья и их аналоги и другие подобные части, поскольку они существуют, будут рассмотрены впоследствии вместе с частями неоднородными в отношении их причины и ради чего каждое из них присуще животным, ибо познавать как те, так и другие необходимо из их работы. Но, так как части неоднородных образований одноименны с целым, они получили здесь место среди образований однородных. Началами же всех их являются кость и мясо. Говоря о частях жидких и однородных, мы опустили семенную жидкость и молоко: их обозрение находит подобающее место в учении о произрождении животных, ибо одно из них является началом, другое - пищей для произрождаемого.

10
Теперь мы поведем речь опять как бы сначала, начав прежде всего с важнейших частей. Именно, у всех животных, достигших законченного развития, имеются две необходимейшие части: та, которой они принимают пищу, и та, которой производят выделение, ибо ни существовать, ни расти невозможно без пищи. Растения (ведь и о них мы говорим, что они живут) и не имеют особого места для негодных выделений: они поглощают из земли переваренную пищу и взамен этого выбрасывают семена и плоды. Третья часть, в которой помещается начало жизни, у всех существ лежит по середине между вышеуказанными. Природа растений, поскольку последние прикреплены к одному месту, лишена многообразия неоднородных частей, ибо для небольшого числа отправлений требуется немного органов; поэтому их наружность должна, быть рассмотрена сама по себе. Существа же, имеющие для жизни еще и ощущение, имеют также более многообразную наружность, причем одни из них по сравнению с другими получили лучшую и более богато одаренную внешность, именно те, которым природа предоставила не только жить, но и "хорошо жить".[56] Таким является человеческий род: он или один только из всех известных нам животных сопричастен божественному, или по крайней мере больше прочих. Таким образом, как по этой причине, так и потому, что нам больше всего знакома форма внешних частей человека, следует прежде всего вести речь о нем. Как раз и природные части расположены согласно природе у него одного, и его верхняя часть обращена к верху вселенной, так как выпрямлен из животных один только человек. Тот факт, что он имеет голову, лишенную мяса, с необходимостью вытекает из того, что было сказано о мозге, но, конечно, не потому, что, будь она мясистой, человеческий род жил бы больше, как говорят некоторые, или, как утверждают другие, что она лишена мяса ради лучшего восприятия ощущений, ибо способность ощущать принадлежит мозгу,[57] между тем как части чрезмерно мясистые не воспринимают ощущений. Однако ни то, ни другое не верно, а если бы место вокруг мозга было мясистым, мозг производил бы обратное тому, ради чего он существует у животных (ведь, сам нагреваясь сильно, он не мог бы охлаждать); никаких ощущений причиной он не служит, как и сам лишен чувствительности, так же как любое из выделений. Но, не находя причины, по которой некоторые ощущения находятся у животных в голове, и видя, что мозг является более своеобразным, чем другие части, путем умозаключения они связывают это друг с другом. Что источником ощущений является место около сердца, было уже установлено раньше в книге об ощущении, а также почему два чувства явно связаны с сердцем-чувство осязания и чувство вкуса; из трех же других чувство обоняния помещается по середине, а слух и зрение по природе своих органов - преимущественно в голове, и из них зрение - у всех, так как слух и обоняние у рыб и им подобных животных делает очевидным сказанное: именно они слышат и обоняют, не имея для этих ощущений никакого заметного органа чувств в голове. Зрение же у всех, имеющих его, по разумным основаниям помещается около мозга, ибо мозг влажен и холоден, зрение же по природе своей есть вода, ибо вода из всех прозрачных тел легче всего сохраняется. Далее, более тонкие из ощущений необходимо становятся еще более тонкими вследствие того, что части содержат более чистую кровь, ибо движение теплоты в крови подавляет энергию ощущения. По этой-то причине органы этих чувств находятся в голове. И не только передняя часть головы лишена мяса, но и задняя, потому что у всех животных, имеющих голову, часть эта должна быть наиболее поднятой вверх, ибо ничто обремененное тяжестью не может подниматься, а это произошло бы, если бы животное имело мясистую голову. Отсюда также ясно, что не ради ощущений мозга голова лишена мяса, ибо затылок ее не содержит мозга,[58] а точно так же без мяса. Вполне разумно также, что у некоторых животных орган слуха расположен в местах около головы, ибо так называемая пустота наполнена воздухом, а восприемником ощущений слуха мы считаем воздух. Проходы из глаз ведут в вены, находящиеся около мозга, так же проход из ушей соединяется с затылком.[59] То, что воспринимает ощущение, не есть ни бескровное, ни кровь, а нечто, что происходит из нее. Поэтому у животных с кровью ни одна бескровная часть не чувствительна, так же как и сама кровь, ибо ни одна часть животных не чувствительна. А впереди имеют мозг все животные, имеющие эту часть, потому, что впереди помещается то, чем они воспринимают ощущения; ощущение же исходит от сердца; оно находится в передних частях, и чувствование возникает при посредстве кровяных частей, а задний отдел лишен вен. Таким способом органы чувств хорошо распределены природой: органы слуха - по середине окружности головы (ибо они слушают не только по прямой линии вперед, но во все стороны); орган зрения - спереди, ибо он видит по прямому направлению; движение совершается вперед, и следует заранее видеть, на что оно направлено; орган обоняния вполне правильно помещен между глаз. Каждый орган чувств - в двойном числе, так как тело двойное: одна сторона - правая, другая - левая. Относительно осязания это незаметно, - причина этого заключается в том, что не мясо и подобные ему части являются первичным органом чувств, а нечто лежащее внутри. В языке это менее заметно, но - больше, чем в осязании: ведь и это чувство похоже на своего рода осязание. Во всяком случае двойственность заметна и в языке, так как он кажется расщепленным. В прочих органах чувств более очевидно двустороннее восприятие ощущений, ибо уха - два, два глаза и ноздри - двойные. Если бы они были расположены иным способом и раздвинуты, как орган слуха, они не выполняли бы своего дела, так же как и часть, в которой они помещены, ибо ощущение у имеющих ноздри происходит путем вдыхания, а соответственная часть помещается по середине и спереди. Поэтому природа соединила ноздри по середине трех органов чувств, поместив их, как бы по шнурку, по пути дыхательного движения.

11
Прекрасно устроены эти органы чувств и у прочих животных: у каждого сообразно его природе. Четвероногие имеют уши, отстоящие и выше глаз, как может показаться. Но этого нет, а только кажется вследствие того, что животные держатся не прямо, а наклонно к земле. Так как они большей частью двигаются в таком положении, то выгодно, чтобы уши были выше и двигались: поворачиваясь во все стороны, они лучше воспринимают отовсюду звуки.

12
Птицы имеют только слуховые проходы вследствие твердости кожи и вследствие того, что вместо волос имеют перья: нет, следовательно, такой материи, из которой можно было бы вылепить уши. То же и у яйцеродящих, щитковых,[60] четвероногих: и к ним приложимо такое же рассуждение. Из живородящих тюлень имеет не уши, а слуховые проходы, являясь уродливым четвероногим.

13
И люди, и птицы, и живородящие, и яйцеродящие четвероногие, все имеют защиту для глаз; у живородящих два века, которыми также мигают, птицы же (среди прочих и тяжеловесные),[61] а также яйцеродящие четвероногие закрывают глаза нижним веком; мигают же птицы перепонкой от угла глаза. Причиной того, что имеется защита, является влажное состояние глаз, предусмотренное природой, чтобы они могли остро видеть. Если бы глаза были из твердой кожи, они менее испытывали бы вред от попадающих снаружи предметов, но не имели бы острого зрения. И вот ради этого кожа над зрачком тонка, а для защиты существуют веки; и поэтому все животные мигают, в особенности человек, все для того, чтобы веками препятствовать попаданию в глаз (и это не намеренно, а так устроила природа); а чаще всего мигает человек, потому что у него самая тонкая кожа. Веко одето кожей; потому и не срастается ни веко, ни крайняя плоть, что они - кожа без мяса. Птицы, закрывающие глаз нижним веком, а также яйцеродящие четвероногие делают это вследствие твердости кожи на голове. У тяжелых птиц, не склонных к полету, прирост перьев обращен в толщину кожи. Поэтому и они закрывают глаз нижним веком; голуби же и подобные им - обоими. Яйцеродящие четвероногие покрыты щитками; эти образования тверже волос, так что и кожа их тверже всякой другой кожи. Таким образом, кожа на голове у них тверда, поэтому с этой стороны у них не имеется века; снизу же она мясиста, так что веко имеет тонкость и растяжимость. Мигают тяжеловесные птицы не этим веком, а перепонкой, так как его движение медленно, а оно должно происходить быстро; перепонка же обладает именно таким свойством. Они мигают от угла глаза, прилетающего к носу, потому что лучше, чтобы природа их исходила из одного начала, а началом для перепонок служит приращение их к носу; кроме того, находящееся спереди скорее является началом, чем лежащее сбоку. Четвероногие яйцеродящие не мигают подобным образом, потому что им как существам наземным нет необходимости иметь влажные и острые глаза. А для птиц это необходимо, ибо они пользуются зрением на далекое расстояние. Поэтому птицы с кривыми когтями (хищные) обладают острым зрением (они высматривают свою добычу сверху, поэтому и взлетают выше других птиц). Живущие не на земле и не летающие, как куриные и им подобные, не обладают острым зрением: для жизни в нем нет необходимости. Рыбы, насекомые и твердокожие[62] имеют различное устройство глаз, но век никто из них не имеет. Твердокожие ведь вообще не могут иметь их: пользование веками имеет в основе быструю и свойственную коже работу, но взамен такой защиты они все имеют твердые глаза, как если бы смотрели через приросшее веко. А так как вследствие твердости им необходимо видеть хуже, природа сделала подвижными глаза у насекомых и еще в большей степени у твердокожих, как уши у некоторых четвероногих, чтобы, поворачивая их к свету и воспринимая блеск, они видели острее. Рыбы имеют влажные глаза, ибо для тех, которые много движутся, необходимо пользоваться зрением издалека. Для наземных животных воздух прозрачен; рыбы же, так как вода препятствует острому зрению, но не оказывает так много вредных воздействий на глаза, как воздух, не имеют по этой причине век (природа ведь ничего не делает напрасно), а вследствие плотности воды имеют влажные глаза.

14
Ресницы на веках имеют те, которые имеют волосы; птицы же и щитковые-никогда: ведь они не имеют волос. Относительно ливийского страуса мы впоследствии выясним причину, ибо это животное имеет ресницы. И из имеющих волосы только люди имеют их на обоих веках, ибо четвероногие животные не имеют волос на нижних веках, а больше на верхних; люди же, наоборот, имеют их больше на нижних, чем на верхних. Волосы существуют ради защиты, и вот у четвероногих верхняя сторона более требует прикрытия, передняя же нижняя часть, хотя и более ценная, становится вследствие согнутого положения гладкой, а у людей, хотя вследствие прямого положения передние части находятся в равных условиях с задними, природа определила помощь более ценным: всегда ведь она является причиной лучшего из возможного. Поэтому ни одно четвероногое не имеет ни ресниц снизу (но под этим веком у некоторых вырастают редкие волосы), ни волос подмышками и на лобке, как у людей, но вместо этого у одних все тело с верхней стороны густо покрыто волосами, как у собачьего рода, другие имеют щетинистую гриву, как лошади и подобные им животные, третьи - длинную гриву, как лев - самец. Затем у тех, которые имеют хвосты достаточной, длины, природа украсила таковые волосами: у кого стержень хвоста невелик - длинными, как лошадей; у кого длинный-короткими, соответственно природе прочего тела, ибо природа везде, взяв с одного места, отдает другой части. У кого она покрыла тело очень густыми волосами, у тех имеется недостаток в отношении хвоста, как это случилось у медведей. В силу необходимости человек из всех животных имеет голову самую густоволосую вследствие влажности мозга и наличия швов (ведь, где имеется наибольшая влажность и теплота, там по необходимости и произрастание самое сильное), а также с целью защиты, чтобы волосы, покрывая голову, оберегали ее от чрезмерного холода и жара. Мозг человека, будучи самым большим и самым влажным, нуждается и в наибольшей охране, ибо чрезмерно влажное и нагревается, и охлаждается в наивысшей степени; противоположное же - менее чувствительно. Но здесь нам пришлось уклониться в сторону вопросов, смежных с причинами появления ресниц вследствие их близости, так что об остальном мы упомянем в подходящем месте.

15
Брови и ресницы, как те, так и другие, существуют ради защиты; брови - от спускающихся вниз жидкостей, чтобы наподобие навеса защищать от влаги, стекающей с головы; ресницы же - от падающих на глаза предметов, подобно тому, как некоторые делают палисад вместо забора. Расположены брови на соединении костей, поэтому у стареющих они становятся настолько длинными, что требуют стрижки,[63] а ресницы - по границе тонких век: ибо где оканчивается кожа, там положен предел и для хода вен. Необходимо, следовательно, чтобы и по причине этого рода, а именно вследствие выделения влаги, обладающей телесными свойствами, имел место рост волос в указанном месте, если только что-нибудь не помешает делу природы ради другой потребности.

16
Органы обоняния у прочих живородящих четвероногих в известном отношении немного отличаются друг от друга, но у кого челюсти длинны и вытянуты в узкий конец, в так называемое рыло, помещен и нос возможным для него способом; у других он более отделен от челюстей. У слона эта часть сравнительно с другими животными крайне своеобразна, ибо величину и силу она имеет необычайную. Слон подносит носом ко рту пищу - и сухую, и жидкую, пользуясь им, как рукою; и, обвивая им деревья, с корнем вырывает их и вообще употребляет нос свой, как руки. Животное это по своей природе - болотное и в то же время сухопутное; следовательно, когда ему приходится добывать пищу из воды, ему, как животному наземному, с кровью, необходимо дышать, и так как он не может делать быстрого перехода из воды на сушу, вследствие своей чрезмерной величины, как некоторые живородящие с кровью и дыханием, то ему необходимо было так же вести себя в воде, как и на суше. Подобно тому как водолазам предоставляются аппараты для дыхания, чтобы, оставаясь долгое время в глубине моря, они могли пользоваться через аппарат воздухом снаружи воды, так и природа дала слонам такой длинный нос. Поэтому слоны, когда путь их проходит через воду, дышат, подняв хобот через воду вверх; хобот же слона, как мы уже сказали, есть нос. А так как хобот не мог бы выполнить этого, если бы не был мягким и не имел способности сгибаться (ведь его длина препятствовала бы брать извне пищу, как об этом рассказывают про рога у быков, пасущихся задом; эти быки, говорят, пасутся, пятясь все время назад),[64] то, поскольку уже в наличии есть такой нос, природа пользуется по своему обыкновению одними и теми же частями для многих отправлений, взамен употребления передних ног. Ведь многопальцевые четвероногие употребляют их вместо рук, а не только пользуются ими для поддержки тяжести тела; слоны же принадлежат к многопальцевым и не имеют двукопытных или однокопытных ног; но, так как величина и тяжесть тела значительны, ноги употребляются только для поддержки и, вследствие их неповоротливости и неспособности к сгибанию, ни к чему другому не годны. Итак, по причине дыхания слон имеет нос, как и каждое животное, обладающее легким, и - вследствие пребывания в воде и медленности выхода оттуда - нос, способный заворачиваться и длинный; а так как пользование ногами ограничено, природа употребляет эту часть для восполнения помощи, оказываемой ногами. Птицы, змеи и прочие яйцеродящие четвероногие с кровью имеют носовые отверстия перед ртом, так что явственно обособленного носа у них нет, и назвать ноздрями указанные отверстия можно только по действию; о птице даже совсем нельзя сказать, что она имеет нос. Это происходит потому, что вместо челюстей птица имеет так называемый клюв. Основание к этому в том, что природа птицы устроена следующим образом. Птица двунога и крылата, следовательно ей необходимо иметь небольшой вес шеи и головы, а также узкую грудь; чтобы быть пригодным к обороне и захватыванию пищи, клюв у птиц должен быть костеподобен, а вследствие малых размеров головы - узким. В клюве птицы имеют проходы для обоняния; носа же у них не может быть. О прочих животных, которые не дышат, сказано раньше, по какой причине они не имеют носа; одни воспринимают запахи жабрами, другие - трубкой, насекомые - гипосомой, и все как бы приводятся в движение прирожденной пневмой; она присуща от природы всем и не вводится извне.[65]
У животных с кровью, имеющих зубы, под ноздрями находятся губы. У птиц, как мы сказали, для захватывания пищи и обороны имеется костеподобный клюв; он сведен в единое образование, взамен зубов и губ, как если бы кто, удалив губы у человека, срастил верхние и нижние зубы по отдельности и вытянул их в острие; тогда получится клюв, подобный птичьему. У прочих животных губы существуют для сохранения зубов и для защиты, поэтому, поскольку они имеют зубы плотно и хорошо прилаженные или наоборот, постольку и отчленена эта часть. У людей губы - мягкие, мясистые, могущие отделяться; как у всех прочих животных, они служат для сохранения зубов, но еще в большей степени ради блага, ибо они связаны с образованием речи. И как язык человека создан природой непохожим на языки других животных, чтобы он выполнял два действия (что, как мы сказали, природа делает во многих случаях), а именно: язык существует ради вкусовых ощущений и ради речи, так и губы - ради той же речи и охраны зубов. Ведь слово, произнесенное голосом, слагается из звуков и, если бы язык не обладал данными ему свойствами и губы не были влажны, большинство звуков не могло бы быть издано, ибо одни из них возникают вследствие припадания языка, другие - смыкания губ. Сколько и какие различия между ними, это следует узнать у метриков.[66] Необходимо было, чтобы каждая из этих частей быстро приступала к указанному делу, будучи хорошо приспособлена и имея соответственную природу; поэтому данные части мясисты. А у человека мясо самое мягкое, и это потому, что он из всех животных наиболее чувствителен к осязанию.

17
Под нёбом[67] во рту у животных помещается язык: у всех сухопутных - почти одинаковым образом, у других же - не одинаково как по сравнению друг с другом, так и по сравнению с сухопутными животными. Человек имеет в высшей степени подвижный, мягкий и широкий язык, чтобы он был пригоден к двоякому употреблению: и для вкусовых ощущений (ведь человек из всех животных обладает самыми тонкими ощущениями, как и его мягкий язык, так как он наиболее способен к осязанию, а вкус есть известного рода осязание), и для расчленения звуков и речи, для чего нужен мягкий и широкий язык, ибо, будучи таким и к тому же свободным, он может легче всего сокращаться и вытягиваться всяческим образом. Это яснее всего обнаруживают те, у которых он не вполне свободен; они шепелявят и картавят, а это зависит от недостачи звуков. В том, что он широк, лежит возможность быть узким, ибо в большом заключается малое, в малом же большого нет. Поэтому и из птиц наилучше издающие звуки имеют более широкий язык, чем остальные. Четвероногие с кровью и живородящие имеют короткое расчленение голоса, так как они имеют твердый, несвободный и толстый язык. Из птиц некоторые издают много звуков и более широкий язык имеют птицы с кривыми когтями,[68] но певчими являются более мелкие птицы. Все пользуются языком для взаимного понимания, но одни больше других, так что некоторые, повидимому, и обучаются друг от друга; об них сказано в истории животных. Из животных наземных, яйцеродящих, с кровью, большинство имеет язык, непригодный для звуков, приросший и твердый. Для вкусового же ощущения змеи и ящерицы имеют длинный надвое расщепленный язык: змеи - такой длинный, что он из малого вытягивается на большое расстояние, к тому же расщепленный, с тонкими и волосоподобными концами вследствие природного сластолюбия: они испытывают двойное удовольствие от пробования, имея как бы двойное вкусовое ощущение. Орган вкуса имеют и животные без крови, и все животные с кровью, ибо у тех, которые, по мнению большинства, лишены его, как, например, у некоторых рыб, он все же имеется, хотя и в скудном виде, почти так же как у речных крокодилов. Почему кажется, что большинство из них его не имеет, - это вполне естественно, ибо у всех животных такого рода полость рта костиста, и у живущих в воде вкусовые ощущения длятся малое время; поэтому насколько коротко пользование им, настолько мало и его отчленение. Прохождение пищи в желудок у них совершается быстро, так как они не думают заниматься высасыванием, иначе будет проникать вода. Так что, если не отогнуть рта вниз, часть эта не будет казаться отделенной. Место это костисто, так как оно образуется срастанием жабер, природа которых колючеподобна. У крокодилов же недоразвитию этой части способствует и то, что у них нижняя челюсть неподвижна. Язык ведь сращен с нижней челюстью, а у них как бы наоборот: верхняя внизу, между тем как у других неподвижна верхняя челюсть.[69] На верхней челюсти они не имеют языка, так как он препятствовал бы проходу пищи, но на нижней, потому, что она является как бы переставленной верхней. Кроме того, крокодилу, животному наземному, приходится жить жизнью рыб, так что и по этой причине ему необходимо иметь эту часть неотчлененной. Мясистое нёбо имеют многие из рыб, а некоторые из речных - даже очень мясистое и мягкое, например, так называемые киприны,[70] так, что тем, кто не исследует точно, может показаться, что это - язык. Рыбы по сказанной причине имеют отчленение языка, но не ясно заметное. Так как ради пищи, содержащейся в соках, существует чувство вкуса, то имеется языкоподобная часть, не во всем сходная с языком, но главным образом верхушкою. Поэтому у рыб только эта часть и отделена. Влечение к пище имеют все животные, так как они получают ощущение удовольствия, происходящее от пищи, - ведь это есть ощущение приятного. Но та часть, через которую они получают вкусовое ощущение, не у всех одинакова, а у одних - свободна, у других-приросшая, именно у тех, которые не издают звуков, и у одних - твердая, у других - мягкая и мясистая. Поэтому и у ракообразных, например, у карабов и им подобных, внутри рта имеется нечто в этом роде, а также у мягкотелых, например, у сепий и осьминогов. Из насекомых некоторые имеют эту часть внутри, например, род муравьев, а также многие из черепокожих; другие - снаружи, наподобие жала, губчатую и полую, так что ею одновременно можно и пробовать, и втягивать пищу. Это ясно у мух, пчел и всех им подобных, а кроме того у некоторых черепокожих; у пурпурных улиток часть эта имеет такую силу, что пробуравливает раковину, например, у улиток, которыми их приманивают.[71] Затем оводы и слепни прободают кожу, одни - у людей, другие - у прочих животных. У таких животных язык по своей природе составляет как бы противоположность хоботу слонов, ибо у последних хобот служит для защиты, а у них язык - вместо жала. У всех прочих животных язык устроен так, как мы сказали.

ПРИМЕЧАНИЯ
Содержание. Глава 1. Задача исследования: выяснение причин, в силу которых каждая часть имеет те или иные свойства. Троякое сложение животных: 1) из элементов, 2) однородных частей, 3) неоднородных частей. Их взаимные отношения и значение для организма. Глава 2. Однородные части, их перечисление и характеристика. Необходимость предварительного Исследования элементарных сил природы. Теплое; в каком значении оно говорится и каковы его свойства. Глава 3. Сухое и влажное. Кровь, ее отношение к элементам и значение для животного. Глава 4. Волокнина. Глава 5. Жир и сало. Глава 6. Мозг (костный и спинной). Глава 7. Головной мозг. Глава 8. Мясо. Глава 9. Кость, хрящ. Глава 10. Голова. Органы чувств. Глава 11 и 12. Уши. Глава 13. Веки. Глава 14. Ресницы. Глава 15. Брови. Глава 16. Орган обоняния: нос, клюв, хобот. Губы. Глава 17. Язык.

[27] В сочинении «О возникновении и уничтожении», носившем еще другое название: «Об элементах»; такими основными элементами, или силами, Аристотель признает теплое, холодное, сухое и влажное и связывает их со стихиями Эмпедокла, считая землю холодной и сухой, воду холодной и влажной, воздух теплым и влажным, огонь теплым π сухим. Обменивая свойства, элементы могут превращаться друг в друга. Так, например, Аристотель часто говорит о переходе воды в воздух и обратно.
[28] Противопоставление первого по времени и первого по рассуждению, иначе первого для нас и первого по природе, является ходовым в философии Аристотеля. С него начинается книга 1 «Физики»; оно же излагается во «Второй аналитике» (I, 2); встречается и в др. местах.
[29] В подлиннике οργανικών μερών, буквально частями органическими или органами. В настоящее время их так и называют, но в греческом языке во времена Аристотеля όργανον обозначал инструмент, орудие производства. Вместо «инструментальные» можно переводить «производственные». Следует иметь в виду, что наши органы Аристотель называет во всем сочинении просто «части», опуская «неоднородные», и иногда только по контексту можно узнать, о каких частях идет речь.
[30] Учение об образовании внутренностей из крови, излившейся из сосудов, было обычным у греческих врачей; оно держалось в науке до XIX века, а в патологии еще дольше и было окончательно уничтожено только клеточной теорией. Остатком этого воззрения являются термины «паренхима», «паренхиматозные органы», введенные уже после Аристотеля Эрасистратом (IV—III в. до н. э.). В буквальном переводе παρέγχυμα значит «излившееся рядом».
[31] В «Истории животных», где много говорится об однородных частях, находится такое перечисление их. «Из частей однородных общей для всех животных с кровью является кровь и часть, в которой она по природе своей находится [эта часть называется вена), затем аналоги им, ихор и волокнина, и то, что главным образом есть тело животного, — мясо и аналогичная ему часть у каждого; далее, кость и его аналоги, например, колючка и хрящ; далее, кожа, перепонка, нервы, волоса, ногти и части, однородные с ними, кроме того — жир, сало и выделения, т.е. кал, слизь, желтая и черная желчь» (III, нач. гл. 2).
Некоторые пояснения к названиям. Под волокнами (ινες) разумеются: 1) фибрин, образующийся при свертывании крови (волокнина); 2) волокна, идущие от вен к нервам и обратно и по своей природе занимающие промежуточное положение между ними (современная соединительная ткань). Ихор, постоянно фигурирующий в медицинских сочинениях, обозначает светлую прозрачную жидкость, иногда окрашенную кровью, иногда мутную: сыворотку крови, лимфу, сукровичную жидкость, вытекающую из ран, и т. д.; соответствующего слова в русском языке подыскать трудно. Аканта (άκανθα) — колючка, шип — служила для обозначения рыбьих костей и лучей плавников. Аристотель пользуется здесь обиходным словом, чтобы отличить эти образования от настоящей кости. Нервы у Аристотеля всегда обозначают сухожилия и другие прочные белые волокна, в том числе и наши нервы, функция которых ему была неизвестна. Упоминание в «Истории животных» о слизи (флегма), желтой и черной желчи указывает на близость Аристотеля к воззрениям книдской школы врачей, которая на этих жидкостях с прибавлением крови строила всю патологию.
Выделение однородных частей в особую группу с их точным определением и последующим описанием послужило началом гистологии, как особой научной дисциплины. Это была, конечно, «гистология без микроскопа». В эпоху возрождения анатомии в XVI в. итальянский анатом Габриель Фаллопий на основе данных Аристотеля с прибавлением взглядов Гиппократа, Галена и арабских врачей читал особый курс лекций об однородных частях, изданных его учеником Койтером (De partibus similaribus humani corporis, lectiones Cabrielis Fallopiae, 1575), и это был первый учебник гистологии. Части эти те же, о которых говорит Аристотель. Свое завершение «гистология без микроскопа», продолжавшая существовать и развиваться и после изобретения микроскопа, нашла только в XIX в. в трудах Кс. Биша (Anatomie generate, 1801).
[32] Здесь имеются в виду 2 последние книги «О небе» и книга «О возникновении и уничтожении», где излагается учение Аристотеля об элементах.
[33] «Врожденное тепло» (έμφυτοι θερμόν) играет большую роль в физиологии Аристотеля и теснейшим образом связано с жизнью. Я приведу отрывок из его небольшой книги «О молодости и старости, о жизни и смерти» (гл. IV): «Все части и все тело животных имеют какую-то природную врожденную теплоту; поэтому при жизни они кажутся теплыми, умирая и лишаясь жизни — наоборот. Необходимо, чтобы начало этой теплоты помещалось у животных с кровью в сердце, у бескровных — в его аналоге, ибо обрабатывают и переваривают пищу все части, но главным образом часть важнейшая; поэтому при охлаждении прочих частей жизнь остается, а этой — уничтожается совсем, так как отсюда исходит для всех начало теплоты, а также души, как бы воспламеняющейся в этих частях: у бескровных — в аналоге, у животных с кровью — в сердце. Необходимо поэтому, чтобы жизнь и сохранение тепла существовали одновременно, и так называемая смерть была его уничтожением». Учение о «врожденном тепле» мы находим и до Аристотеля у Гиппократа. «Существа, которые растут, имеют наиболее врожденной теплоты, поэтому они требуют наиболее пищи, — иначе тело сгорит. У стариков, напротив, врожденная теплота не велика, а потому они нуждаются в малом количестве сгораемого, ибо избыток погасил бы теплоту. По этой же причине лихорадки не так остры у стариков, потому что тело их холодно» (Афоризмы, 1, 14).
[34] «Из анатомирования»: в подлиннике έκ τών άνατομών. Некоторые, в том числе Франциус, переводят это «из анатомических к н и г», предполагая, что такие книги существовали и были снабжены рисунками или даже просто представляли собой анатомические таблицы. Но помимо того, что это само по себе мало вероятно, Аристотель, часто употребляя эти слова, ни разу не пишет так, как он пишет о своих сочинениях, с предлогом, περί (об), например, немного дальше: έν τοΐς περί λελέσεω;, т.е. в книгах «О возникновении».
[35] Отсутствие фибрина в крови оленей и ланей, — конечно, ошибочное утверждение, но замедленное свертывание крови пытаются объяснить, чтобы спасти утверждение Аристотеля, тем, что эти животные убиваются обыкновенно после продолжительного преследования, связанного с сильным бегом, в результате чего наступают изменения состава крови.
[36] Здесь Аристотель имеет в виду головоногих, в частности, осьминога.
[37] Аристотель, очевидно, не знал ожировом теле насекомых и гусениц или не признавал его за таковое.
[38] Амфодонтные, άμφώίοντα, буквально обоюдозубые, животные, имеющие зубы в верхней и нижней челюсти. Неамфодонтные — жвачные, у которых зубов верхней челюсти нет; они все имеют рога, кроме верблюда. Я оставил греческий термин потому, что он гармонирует с современной сравнительно-анатомической номенклатурой, ведущей начало от Аристотеля.
[39] Шпорцы, или копытца, которые имеются у жвачных над суставом пальца, снабжены роговым покровом.
[40] Под именем мозга (μύελον) Аристотель разумеет мозг, заключенный в костях, как спинной, так и костный. С головным мозгом (έγκέφαλον) спинной не имеет ничего общего, хотя он непосредственно с ним соединен.
[41] Происхождение семени из мозга утверждали многие натурфилософы: Пифагор, его ученик Алкмеон, Анаксагор и, наконец, Платон в «Тимее».
[42] Все это место с начала главы очень характерно для многих научных утверждений не только древности; оно наглядно показывает, как можно насиловать ясные и недвусмысленные факты действительности в угоду предвзятой теории. Для «многих» головной мозг — начало спинного мозга: он непрерывно связан с ним и имеет тот же вид. Это видит, конечно, и Аристотель и, однако, рассматривает его как прямую противоположность: он, дескать, холоден, а тот горяч; так надо для теории. Этого мало; на помощь является общее положение: каждый излишек компенсируется противоположностью. И, наконец, противоположность подкрепляется факта- ми очень сомнительного свойства: холоден наощупь, бескровен (а спинной?). Здесь «Аристотель-платоник» берет верх над «Аристотелем-асклепиадом» и дает классический образец того, как не надо поступать в научных исследованиях.
[43] Этот факт, несомненно, заимствован из врачебной практики трепанаций черепа, очень распространенной во времена Гиппократа.
[44] Под названием «большой вены» разумеются полые вены (v. cava ascendens и descendens); аорта сохранила и теперь то же название.
[45] Развиваемая здесь теория катарральных истечений из головы показывает знакомство Аристотеля с медицинской терминологией и медицинскими теориями Гиппократова сборника. И так же, как учение о четырех жидкостях, это учение принадлежит, повидимому, книдской школе. В каталогах сочинений Аристотеля имеется книга «О медицине», которая до нас не дошла. О взглядах Аристотеля на происхождение болезней имеется указание и в Лондонском медицинском папирусе; в нем имеются, как предполагают, выдержки из книги Менона, ученика Аристотеля, который по его поручению ванимался составлением истории медицины.
[46] Это две различные книги из малых естественнонаучных сочинений (Parva naturalia). Об одной уже упоминалось,— это «Об ощущении и ощущаемом»; другая носит название: «О сне и бодрствовании».
[47] Это относится к чечевице и бобам, когда они варятся в жесткой или соленой воде. Причины этого явления обсуждает и Теофраст.
[48] В «Истории животных» (I, 7, 491 b) брегма определяется как «передняя часть черепа, поздно возникающая, ибо затвердевает из костей тела последней». Название «брегма» сохранилось и до настоящего времени у антропологов для обозначения места схождения лобного и теменного швов; на этом месте находится у детей большой родничок, зарастающий позднее других. Греч, βρέγμα происходит от глагола βρέχειν — увлажнять, орошать.
[49] В «Истории животных» (1,7): череп «имеет у женщин один круговой шов; у мужчин — три сходящихся в одно место; так в большинстве случаев видели череп мужчины, не имеющий ни одного шва». Очередных швах и об их количестве греки в V и IV веках не имели правильных сведений; сюда относится и распространенное представление, что у мужчин их больше, чем у женщин, и что вообще число их непостоянно. Наряду с этим в гиппократовой книге: «О ранах головы» встречаются описания довольно редких аномалий. Несомненно, что держать в руках человеческие черепа приходилось в то время редко, и вообще анатомические сведения о человеке добывались случайно, и большинство авторов сообщает их понаслышке.
[50] По учению Аристотеля каждый род ощущений воспринимается особым медиумом, или средой, которая и является главной частью чувствилища (αΐσβητήριον), или органа чувств. Для зрения такой средой служит вода, для слуха — воздух. Под зрачком глаза здесь, как и в Гиппократовом сборнике, разумеется прозрачное водянистое содержимое глаза, окаймленное краем радужной оболочки и кажущееся черным. С ним Аристотель и сравнивает тот главный медиум восприятия, который имеется в мясе, если последний окажется простым; если же сложным, к зрачку надо присоединить другие прозрачные части, т.е. роговицу и хрусталик.
[51] Мягкоскорлупные — буквальный перевод греч. Μαλακόστρακα, лат. Malacostraca; в настоящее время подотдел ракообразных (Crustacea) — высшие раки. Каркины, короткохвостые раки, крабы (лат. Carcinus). Карабы, длиннохвостые раки (может быть лангуста, а может быть омар). Черепокожие., Ostracodermata. Моллюски с раковиной как двустворчатые (пластинчатожаберные), например, устрицы, όστρέα, так и с извитой раковиной, улитки (брюхоногие). (См. Систематику Аристотеля в конце книги.).
[52] Черепаха хелоне (χελώνη) морская; предполагают, что Аристотель имеет в виду Chelonia cavana.
Черепахи рода Emys — не наши болотные (Emys lutaria), а тоже морские: Sphargis mercurialis и Testudo coriacea.
[53] Мягкотелые (μαλάκιά) — головоногие моллюски.
[54] Сепия, или каракатица, Sepia officinalis; кость сепии, os sepiae, употреблялась прежде в медицине. Тейтис, кальмар, Loligo vulgaris. Оба принадлежат к десятиногим головоногим; осьминог, или спрут, Octopus vulgaris — к восьминогим.
[55] Селахии (σελάχη) хрящевые рыбы: их Аристотель разделяет на длинные — акулы и короткие, и плоские — скаты. В дальнейшем упоминаются их отдельные виды.
[56] «Хорошо жить», ευ ζην, καλως ζην, так формулирует Аристотель требования, предъявляемые им к человеческой жизни в «Этике» и «Политике», имея в виду развитие и доведение до совершенства свойственных человеку достоинств.
[57] Ощущения в мозгу помещали многие: Пифагор, Алкмеон, авторы Гиппократова сборника, Платон.
[58] Почему Аристотель думал, что затылок не содержит мозга — утверждение, которое он повторяет два раза в «Истории животных» I, 7 и 16 — остается непонятным.
[59] «Проходы», или каналы (πόροι), о которых здесь идет речь, представляют собой несомненно нервы. Это ясно из одного места «Истории животных» (I, 16, 495а), где Аристотель описывает нервы, идущие из глаз у рыб. «Из каждого глаза идут три прохода в мозг: самый большой и средний в мозжечок, наименьший в самый мозг. Наименьший ближе всего к носу. Самые большие параллельны друг другу и не сходятся; средние сходятся; это ясно больше всего у рыб, ибо они ближе к мозгу, чем большие; самые малые дальше всех отстоят друг от друга и не сходятся». Средние проходы — несомненно зрительные нервы, образующие перекрест; самые большие, идущие к мозжечку, — n. n. supramaxillares (2-я ветвь тройничного нерва); самые малые—п.п. abducentes. В книге II «Возникновения животных» имеются указания на функции этих проходов. Холодная влага, которая является средой глаза, не предсуществует на месте, «но от влаги около мозга выделяется ее чистейшая часть через проходы, которые, очевидно, идут от глаз к мозговой оболочке» (гл. 6, 744Ь); относительно «прохода из ушей» там же имеется короткая заметка, что для обоняния и слуха органом чувств являются «проходы, граничащие с внешним воздухом, наполненные прирожденной пневмой и оканчивающиеся в венах около мозга, идущих от сердца».

[60] Разумеются, конечно, рептилии. Я передаю везде φολιδωτά словом «щитковые», чтобы отличить от λεπιβωτά «чешуйчатых», т.е. рыб. В дальнейшем эти два термина часто встречаются рядом. Франциус в обоих случаях ставит Schuppe.
[61] Под тяжеловесными (βαρεία), или тяжело летающими, подразумеваются птицы куриной породы.
[62] Твердокожими (οκληροδέρμα) Аристотель называет здесь мягкоскорлупных ракообразных. См. прим. 51.
[63] Это зависит, конечно, от близости землистого вещества, находящегося в избытке.
[64] Об этих быках, пасущихся задом (βόίς δπισθονόμοι), рассказывает Геродот (IV, 183). Они встречаются в стране гарамантов, ливийских номадов и отличаются длинными, загнутыми вперед рогами, мешающими им пастись, двигаясь вперед. В остальном они отличаются только толстой и твердой кожей.
[65] Трубка, о которой говорит здесь Аристотель, имеется у китов и дельфинов и служит для выбрасывания воды. Гоπосомой вообще называется диафрагма; что именно Аристотель разумеет под гипосомой у насекомых, сказать трудно; о πневме, служащей средой для восприятия обонятельных ощущений, см. прим. 59 в конце.
[66] Метрика — учение о размеренности, т.е. о долгих и коротких слогах поэтической речи. У греков она получила большое развитие и входила в круг обучения юношей в гимназиях при изучении поэтических произведений.
[67] Интересно отметить, что русский анатомический термин нёбо (лат. palatum, франц. palais, немецк. Gaumen) прямо переведен с греческого термина ουρανός, исконное значение которого также небо, небесный свод. Произношение нёбо явилось, очевидно, впоследствии для отличия от неба.
[68] К птицам с кривыми когтями (γαμψώνυχοι) Аристотель относит хищных и попугаев; здесь имеются в виду, конечно, последние.
[69] Франциус в этом месте делает замечание (ссылаясь на Станниуса), что как раз у крокодилов верхняя челюсть неподвижна, тогда как у других рептилий и птиц она подвижна. Но Аристотель имел в виду не анатомические соотношения черепных костей, которых он не знал (да и не старался, повидимому, узнать), а тот факт, что, когда крокодил лежит в воде, его крепкая нижняя челюсть располагается по поверхности воды, и, желая открыть пасть, он поднимает верхнюю челюсть. То же наблюдение приводит Геродот в своем описании нильского крокодила: «У него четыре ноги, глаза как у свиньи, большие выдающиеся зубы; языка нет. Он не двигает нижней челюстью, но, наоборот, поднимает верхнюю, что не свойственно ни одному животному».
[70] Киπрины, лат. Cyprinidae, рыбы из семейства карповых. У них встречается своеобразный, очень замечательный орган на своде глоточной полости, который чрезвычайно сократим, и поэтому состоит главным образом из мышечных волокон, окруженных жировым веществом. Этот орган в то же время богат нервами, которые идут от вкусовых нервов (п. glosso-pharyngeus), почему он по всей вероятности выполняет функцию языка. См. Stannius. Lehrbuch d. ver-gleich. Anat. d/ Wirbeltiere, Berlin, 1846 (Прим. Франциуса, стр. 280).
[71] Пурпурные улитки, роды Murex, Purpura класса брюхоногих, обладают особого рода железами, выделение которых при особой обработке дает пурпурную краску, очень ценимую в древности. Секрет придавать пурпуру яркие оттенки в настоящее время утерян. Эти улитки хоботом пробуравливают известковые раковины, но не силой хобота, как думал Аристотель, а тем, что выделяют серную кислоту. Для их ловли помещают в сетку различных моллюсков в виде приманки и погружают в море.