Метод использования фрагментов эллинистических биографий для интерпретации истории философии не был изобретен Диогеном Лаэртским. Греческое ораторское искусство и другие формы прозы четвертого века были для Диогена Лаэртского настоящей пищей и питьем.
Фрагменты эллинистических биографий и более поздние материалы, которые вытекают из них, изобилуют многочисленными ссылками на учителей и их учеников.
Современные ученые часто обращаются к этим источникам, но используют их небрежно, что делает историю слабой, а литературную критику еще хуже. Существует более общий вопрос о значении таких отношений в любом конкретном случае, так как ученик не всегда похож на учителя.
P. Хардинг предложил к такого рода вопросам разумный подход, который может помочь в интерпретации истории философии. Он справедливо возражает против гипотезы Якоби о том, что Андротион, будучи учеником Исократа, перенес в свою Аттиду некоторые взгляды своего учителя на развитие афинской политии
Андротион и Тимофей, ученики Исократа, не демонстрируют существенного влияния его политических предписаний на свою письменность и поведение.
Интеллектуальная и политическая оппозиция не исключает симпатию и восхищение по другим вопросам.
Аристотель называет теорию идей Платона «щебетом», но это не означает, что их интеллектуальные отношения были плохими.
Исократ был преподавателем с продолжительной карьерой и обширным корпусом работ, что влияло на многих нефилософских авторов четвертого века.
Среди них были историки, о которых известно меньше всего, и о которых можно было сказать только самые безрассудные вещи.
Школа Исократа подготовила около ста человек, но Исократ упоминает только десять имен. Среди первых учеников были Евном, Лисифид и Калипп, а в числе более поздних — Онетор, Антикл, Филонид, Филомел и Харамантид, неизвестный Диодот и Тимофей, сын Конона. Исократ также упоминает о своих учениках из Сицилии, Понта и другого зарубежья (Antidosis 224). Установление личностей остальных 90 учеников было популярным проектом с эллинистического периода.
Четвертый век и более ранние периоды не были хорошо задокументированы или поняты эллинистическими учеными. Традиция биографического интереса к историкам не была особенно развита в древности. В греческих биографических материалах особое внимание уделяется эпическим, лирическим, трагическим и комическим поэтам. Важное место среди прозаических авторов занимают софисты и философы. Историки, в целом, были обойдены вниманием, возможно, из–за сравнительного безразличия александрийских ученых к изучению прозаических произведений. Ораторы и историки стали предметом особого внимания только в поколении, предшествующем Дидиму. Историки, как правило, были интеллектуалами–одиночками, не работавшими в «школах» и не имевшими прямых учеников. У Суды содержатся записи о шестидесяти эллинских и эллинистических историках. Записи содержат информацию об имени, отчестве автора, родном городе, дате рождения и списке книг. Многие исторические авторы не имеют и этой информации. В этом контексте удивительно найти анекдотические рассказы о Феопомпе, Эфоре и полудюжине других.
Около сорока человек считались учениками Исократа; многие из них были писателями в том или ином жанре. Четвертый век был эпохой Исократа с точки зрения стиля, политических взглядов, моральных оценок и литературных форм. Работы Исократа достаточно пространны и дискурсивны для подтверждения почти любой связи. В центре находится традиционная связь Исократа с историческими трудами IV века. Древняя литературная критика начиная с Цицерона и Дионисия Галикарнасскогоединодушна в принятии изократической и аттической рубрикации для исторических работ IV века.
В Греции четвертого века помимо Исократа были другие учителя. Изучение истоков традиции Исократа важно для оценки ее авторитета. Жизнеописание Феопомпа представляет интерес для истории прозаической литературы четвертого века. Александрийские ученые, возможно, подорвали возможность сохранения подлинных подробностей о жизни и связях писателей четвертого века. Исторические работы четвертого века, возможно, следует рассматривать как относящиеся к узко очерченным категориям.
Преобладание аттического греческого языка в первом веке было предвосхищено более ранним научным движением. В четвертом веке было много греческих ораторов и риторов, не являющихся афинянами. Традиция относит этих людей к числу аттических писателей и ораторов, основываясь на их образовании в Афинах. Афины были воспитателем всех этих людей, завоевавших общеэллинское имя за красноречие. Главным основанием для отнесения этих людей к числу аттических писателей и ораторов является традиция.
Биографические свидетельства о Феопомпе более щедры, чем о других историках. Феопомп, возможно, много говорил о себе в предисловии к «Филиппике». Фотий в Библиотеки (cod. 176) упоминает, что Феопомп считал себя выдающимся оратором и достойным членом компании Исократа, Теодекта из Фазелиса и Навкрата из Эритреи. Благодаря финансовой независимости Феопомп был освобожден от необходимости зарабатывать на жизнь. Он посвятил себя роли странствующего оратора и исторического исследователя. Этот отрывок из «Библиотеки» — единственная информация о жизни Феопомпа, которая хоть как–то напоминает ipse dixit.
Феопомп был изгнан с Хиоса вместе с отцом из–за симпатий последнего к спартанцам. Отчество и место рождения Феопомпа могли быть указаны в рукописи раннего периода. История об изгнании Феопомпа не является неправдоподобной. Феопомп вернулся на Хиос после смерти отца благодаря вмешательству Александра.
Связь Феопомпа и Исократа была важной и высоко достоверной для древних писателей. Отношения между Феопомпом и Исократом были одной из неподвижных звезд на небосводе литературной истории. Множество свидетельств, начиная с Цицерона и Дионисия и заканчивая Судой, подтверждают эту традицию.
Традиция об ораторах IV века содержит свидетельства, подтверждающие достоверность отношений между Феопомпом и Исократом. Традиция об ораторах IV века представляет собой причудливую и обманчиво упорядоченную биографическую кладовку.
Биографические сведения об ораторах, составленные в конце III века, не всегда заслуживают доверия.
Прочная слава Исократа связана с постепенным накоплением учеников.
Хронологический порядок позволяет проследить определенные линии развития традиции. Со временем традиция расширяется и меняет свою направленность. У Фотия в девятом веке был более подробный отчет о традиции, чем у Цицерона в первом веке до н. э.
1. Cicero Orator 5 = T 38: Некоторые критики считают, что Феопомп слишком тщательно избегает гласных, как это делал Исократ.
2. de Oratore III, 36: Исократ использовал шпору для Эфора и уздечку для Феопомпа, чтобы сдерживать буйство и смелость одного и подстегивать нерешительность и неуверенность другого.
3. de Oratore II, 57: Феопомп и Эфор были выдающимися талантами, но посвятили себя истории, а не судебным процессам.
4. de Oratore II, 94: Исократ использовал разные методы обучения для разных учеников, учитывая их природные дарования.
5. Brutus 204: Брут отмечает, что проницательный учитель должен замечать особенности каждого ученика и обучать их, используя разные методы.
Цицерон считал Феопомпа учеником Исократа. Феопомп и Эфор упоминаются вместе как неидентичные близнецы с общими чертами отца. Оба входят в список эпидейктических ораторов, в отличие от судебных ораторов. Эти две группы включают практически всех выдающихся писателей в истории и ораторском искусстве за последние три четверти четвертого века. Исократ стал прародителем почти всех.
Источник для псевдо–плутарховской биографии Исократа выражает растерянность по поводу образования Демосфена, Гиперида, Ликурга, Эсхина и Динарха.
Версия истории греческого ораторского искусства в «Бруте» схематична и близка к версии, которая знает только десять аттических ораторов. Красноречие не было распространено в Греции, за исключением Афин, не считая вмешательства сицилийских теоретиков (Брут 49). Исократ и его школа были удобным средством для втискивания мужей из других частей Греции в афинскую среду. Цицерон цитирует Аристотеля, но можно усомниться в том, что Аристотель является главным или единственным источником его знаний об ораторском искусстве четвертого века. Цицерон, фактически, цитирует его за его описание Коракса и Тисия и связи распада сицилийской тирании с развитием риторики (Брут 45). Цицерон расходится с интерпретацией Аристотеля в риторике в нескольких существенных аспектах. Версия Цицерона о происхождении поэзии и прозы отличается от версии Аристотеля. Аристотель рассматривает поэзию как источник риторики, цитируя около половины авторов–поэтов. Идеи Цицерона о красноречии ограничены прозой, за исключением de Oratore III.
Аристотель связывает истоки ритмической прозы с антистрофами древних поэтов, не связывая их с конкретным названием. Цицерон приводит запутанную версию происхождения ритма и периода в прозе. Цицерон утверждает, что Исократ «первым понял, что в разговорной речи, избегая стиха, все же нужно сохранять некий размер и ритм», но в другом с великим шумом пытается выяснить, что первым использовал ритм в прозе Фрасимах, и период изобрел не Исократ, а он только работал над усовершенствованием стиля.
Связь между историей и ораторским искусством рассматривается по–разному. Цицерон считал историю отраслью эпидейктического ораторского искусства. Аристотель исключал из рассмотрения риторики исторические труды и книги о путешествиях.
Аристотель упоминает больше ораторов, чем Цицерон, включая Лисия, Демада, Исократа и Демосфена. Аристотель говорит об Алкидаманте, Теодекте, Поликрате и других ораторах. Цицерон упоминает Лисия, Демада, Исократа и Демосфена. Цитаты Цицерона из греческих авторов сократились до включения только наиболее ярких; диапазон Аристотеля значительно шире. Исократ является чаще всего упоминаемым оратором, но не у Цицерона. Таким образом, Аристотель упоминает об Алкидаманте из Элиды, Феодекте, Поликрате, Каллиппе, Феодоре, Андротионе, Полиекте, Эсионе и Фрасимахе из Халкидона. Из более позднего периода, который в основном представлен в цицероновских трудах, у Аристотеля упоминаются только Лисий, Демад, Исократ и Демосфен (хотя это скорее афинский генерал).
Анекдот о Феопомпе и Эфоре использует для описания взаимоотношений ученика и учителя метафору уздечки и хлыста. Эта метафора не имеет прямой связи с историками Феопомпом и Эфором, но часто используется в биографических анекдотах..
Цицерон считал аксиомой, что Феопомп избегал хиатусов в учении под влиянием Исократа. Однако, фрагменты показывают, что Феопомп иногда делал паузы и не избегал их. Цицерон, возможно, ошибочно считает Феопомпа учеником Исократа, основываясь на избегании пауз в работе Феопомпа. Свидетельства Цицерона о Феопомпе и Исократе не заслуживают большего доверия, чем его мнение об Аристотеле и Исократе. Цицерон не приводит свидетельств о своем доступе к достоверной информации и серьезной критике жизнеописаний ранних греческих писателей. В случае Исократа и Аристотеля, Цицерон не является авторитетным свидетелем.
1. Dionysius of Halicarnassus. Epistula ad Pompeium 6: Феопомп Хиосский был учеником Исократа и самым знаменитым из них. Его стиль похож на стиль Исократа, но отличается остротой и энергией. Феопомп критиковал города и генералов за злые советы и несправедливые действия. Он не уступал по интенсивности Демосфену. Феопомп мог бы превзойти себя в выразительности, если бы уделял меньше внимания смешению гласных и единообразию конструкций.
2. de Isaeo 9 = T 20b: Феопомп был одним из многих ораторов, которые подражали стилю Исократа, но не достигли его мощи.
Дионисий Галикарнасский считал Феопомпа учеником Исократа. Феопомп входил в список учеников Исократа, включающего Теодекта, Навкрата, Эфора и других. Источники Дионисия и их ценность не всегда очевидны. Он часто цитировал авторитетные источники, но они касались эстетических и литературных суждений, а не биографических фактов. Дионисий знал версию истории риторики и ораторского искусства четвертого века благодаря знакомству с риторикой Аристотеля. Он критиковал «аттических ораторов» и подчеркивал важность других образцов ораторской прозы в пятом и четвертом веках. Он мастерски опровергает утверждение о том, что величие Демосфена базировалось на соблюдении канонов, установленных Аристотелем. Дионисий способен рассеять туманы спекуляций, созданные риторическими и философскими полемистами. Основными объектами его внимания были ораторы, принадлежавшие к ordo, а не за его пределами.
Авл Геллий описывает погребальный конкурс, устроенный Артемезией в память о Мавсоле: «Говорят, что на конкурс пришли знаменитые люди, одаренные умом и языком: Феопомп, Теодект, Навкрат. Есть и те, кто утверждает, что в нем участвовал и сам Исократ, но в этом состязании, по мнению судей, победил Феопомп. Он был учеником Исократа» (X, 18, 6 = Т 5а и Т 6б).
В свидетельствах Геллия и Цицерона имя Феопомпа связано с именами Теодекта, Навкрата и Исократа. Геллий и Цицерон восходят к общей эллинистической традиции, касающейся ораторов четвертого века. Даже если мы не знаем конкретного источника Геллия, форма рассказа позволяет с уверенностью утверждать, что в конечном итоге он восходит к рассказу об Исократе и его учениках, а не к какому–то независимому рассказу о жизни Феопомпа
Геллий приводит пример реконструкции биографического материала на основе умолчания в текстах. Так, по его словам (XIV, 3), некоторые авторы считают, что Платон и Ксенофонт были врагами, так как они не упоминали друг друга в своих произведениях. Геллий отрицает обоснованность этого вывода по психологическим соображениям. Геллий не критикует метод, который привел к ошибочному выводу, а лишь указывает на его недостатки.
Анекдоты Геллия проливают свет на информацию о ранней истории греческой литературы, распространявшуюся во втором веке нашей эры. Геллий сообщает, что рассказ о подкупе Демосфена милетцами (XI, 9), который происходит из Критолая, также был передан Г. Гракхом в речи, но в последнем случае анекдот был рассказан о Демаде, а не о Демосфене (XI, 10). История выбора Аристотелем преемника между Эвдемом и Теофрастом рассказывается в терминах выбора между винами Родоса и Лесбоса (XIII, 5). Геллий озабочен также застенчивостью Демосфена перед Филиппом (VIII, 9 [сохранился только заголовок главы, текст утрачен]), мельчайшими подробностями попытки интрижки Демосфена с Лаидой (I, 8), историей перехода Демосфена из–под опеки Платона под покровительство оратора Каллистрата (III, 13), учителями Еврипида (Анаксагором, Продиком и Сократом) и утверждением, что мать Еврипида торговала овощами (XV, 20). В большинстве случаев в этих анекдотах не упоминаются авторитетные источники, но те немногие, которые он приводит, представляют интерес. Говорят, что история о матери Еврипида происходит из Феопомпа (F 397), но скорее эта история происходит из поэта–комика Феопомпа. Он также ссылается на Сотиона в связи с рассказом о Демосфене и Лаиде, а Гермипп назван в связи с рассказом о Демосфене и Каллистрате.
Philostrates Lives of the Sophists I, 17, 4 (506): У этого человека [т. е. Исократа] было много учеников, самым уважаемым из которых был оратор Гиперид; Феопомпа Хиосского и Эфора Кимского я не склонен ни критиковать, ни восхищаться ими.
Трактат Филострата о второй софистике начинается с введения о старой или первой софистике, от Горгия до Эсхина. Раздел представляет интерес, поскольку в других местах Феопомп упоминается не самостоятельно, а как один из учеников Исократа. Общая фактура этого предисловия к Первой софистике рекомендует осторожность, поскольку оно имеет много общего с литературно–историческими рассказами Геллия.
Здесь есть предсказуемые взаимозаменяемые анекдоты: анахронизм, что Перикл был жив, чтобы слышать речь Горгия; довольно сомнительная информация о том, что Ксенофонт был учеником Продика Кеосского; ссылка на Фрасимаха, который, по словам Филострата, был не сочинителем речей, а просто софистом и ябедником, вместе с путаной ссылкой на пословицу в Государстве Платона; и странное заявление, что Антифон из Рамна был убит Дионисием Сиракузским. Эсхин, который является ключевой фигурой, поскольку Филострат считает его основателем Второй софистики, подходяще записан учеником Платона и Исократа, а Критий, как говорят, аттицизирован — но не слишком сильно.
Pseudo–Plutarch Vitae decem oratorum 837C: У него [Исократа] было около ста учеников, среди них Тимофей, сын Конона … Учениками его были также Феопомп из Хиоса, Эфор из Кимы, Асклепиад, составитель аннотаций для трагедий. Его учениками были афинянин Леодамант и афинский законовед Лакрит, а также, как говорят некоторые, Гиперид и Исей. Рассказывают, что, когда он еще преподавал ораторское искусство, к нему пришел Демосфен, желая учиться, и сказал, что не может заплатить тысячу драхм, которую тот просит за обучение, но даст двести за пятую часть курса; на что Исократ ответил: «Мы не режем наше обучение на части, Демосфен, но, как люди продают прекрасную рыбу целиком, так и тебе, если ты хочешь быть моим учеником, я продам свой курс целиком.
Список учеников Исократа в 837С неполон. В других местах упоминаются Филиск (836C), Эсхин (840B) и Ликург (84B). Автор знает несколько вариантов школьных связей и утверждает, что люди были учениками и Платона, и Исократа. Демосфен создал больше проблем, чем любой из девяти других учеников. В разделе об Исократе (837C) говорится, что Демосфен попросил его взять в ученики, но ему отказали из–за отсутствия денег. В разделе о Демосфене он связывал себя с разными учителями, с Каллистратом, затем с Исократом и Платоном, и, наконец, с Исеем, учеником Исократа (844B). Демосфен получил и изучил речи Зета Амфипольского и Алкидаманта (844C).
У всех ораторов есть списки учителей и иногда учеников, за исключением Лисия и Андокида. Лисий учился у «других известных афинян» до отъезда в Фурии, где его обучали Тисий и Никий из Сиракуз (835D). Андокиду не приписывают ни учителей, ни учеников, но псевдо-Плутарх несколько показательно обращает наше внимание на то, что он был современником Сократа и немного старше Лисия (835). Псевдо–Плутарх обращает внимание на аномалии в связи Лисия и Андокида с учителями и учениками. Псевдо–Плутарх пытается удовлетворить потребность в информации, но его выводы менее авторитетны.
Zos. Vit. Isocr. 3.90—105 (Westermann, Vitarum Scriptores, 256—7): У него было много учеников, которые пользовались большим уважением и славой: Феопомп, Эфор, которые писали истории, Гиперид, Исей, Ликург, которые входят в десятку признанных ораторов, затем Филиск, одноименный Исократ, Феодект, Андротион, написавший «Аттиду», против которого писал Демосфен, и Пифон Византийский, представитель Филиппа. Об Эфоре и Феопомпе рассказывают остроумную историю, и она такова: Когда он увидел, что Феопомп взялся за какую–то мелкую тему и заболтал ее, как в «Истории Филиппа», и точно так же, когда он увидел, что Эфор взялся за большую тему, нуждающуюся в пространном изложении, но говорит мало, а многое опускает, он сказал следующее: «У меня есть пара учеников, один из которых нуждается в кнуте, а другой — в уздечке», то есть кнут для Эфора из–за медлительности и заторможенности его натуры, а уздечка для Феопомпа из–за его оживленного и несдержанного языка.
Особый интерес здесь представляют только два момента. Феопомп снова входит в список, а анекдот об уздечке и кнуте, который до этого относился к литературному стилю, теперь превращается в комментарий к личности, организации и обращению с соответствующими историческими сюжетами Феопомпа и Эфора.
Photius Bibliotheca, Codex 176, p. 2a 23 = T 5a: Говорят, что он [Феопомп] и Эфор были учениками Исократа; и их труды многое проясняют. Ведь очень часто их стиль подражает стилю Исократа, хотя в исполнении ему не хватает точности. И [они] говорят, что исторические темы были предложены им их учителем: Эфору — древний период, а Феопомпу — дела Греции после Фукидида, причем задача была поставлена в соответствии с характером каждого. Вот почему предисловия к их историям имеют очень близкое сходство по точке зрения и в других отношениях, потому что оба отправляются с одного старта.
Фотий в кодексе 176 главным образом приводит краткое изложение двенадцатой книги «Филиппики». Вместе с этим резюме, которое касается в основном дел Кипра и Эвагора, он обсуждает содержание «Предисловия к Феопомпу», а также прилагает к нему ряд комментариев, явно взятых из какого–то другого источника. Среди этих комментариев есть и приведенный выше отрывок.
Фотий сравнивает учеников с лошадьми, начинающими бег с одного старта. Фотий предполагает, что одна лошадь будет мчаться вперед, а другая отставать. Метафора используется для описания сюжетов исторических произведений, а не литературного стиля. Фотий считал Эфора и Феопомпа частью длинного списка учеников Исократа. В кодексе 260, посвященном ораторскому искусству Исократа, их имена приводятся вместе с именами Тимофея, Ксенофонта (sic!), Асклепиада, Феодекта, Леодаманта, Лакрита, Гиперида, Исея и Демосфена. Имена Эфора и Феопомпа упоминаются вместе с именами других учеников Исократа в кодексе 260.
Suda:
1. Феопомп из Хиоса, оратор … ученик Исократа вместе с Эфором
2. Эфор из Кимы и Феопомп, сын Дамасистрата, из Хиоса, оба ученики Исократа, очень разные как по характеру, так и по своим произведениям… Поэтому Исократ говорил, что Феопомпу нужна узда, а Эфору — шпора).
3. Демосфен занимался литературой у Эсиона Афинского и Феопомпа Хиосского, философа.
Хотя простые цифры мало что значат, поразительно, что из пятнадцати отрывков, касающихся школярства Феопомпа, только два (Цицерон № 1 и Дионисий № 1) называют его учеником Исократа. Все остальные, включая четыре других цитаты из Цицерона и одну из Дионисия, упорно называют его учеником Исократа только в компании с Эфором или, чаще, с более многочисленной группой. Девять из пятнадцати свидетельств действительно называют его в составе исократовского списка. Но еще важнее цифры. С самого начала традиции, как мы ее знаем, то есть с Цицерона, Феопомп регулярно группируется с другими учениками. Это, по крайней мере, наталкивает на серьезное предположение, что истоки традиции о Феопомпе проистекают не из прямых и независимых сведений о его жизни, а из эллинистических реконструкций членства в школе Исократа. Еще большее беспокойство вызывает вместимость школы. Еще при Цицероне школа Исократа, подобно троянскому коню, приютила не только Эфора и Феопомпа, но и Филиста, Навкрата, Демосфена, Гиперида, Ликурга, Эсхина и Динарха. (Этот список лишь немного уступает списку Фотия в кодексе 260.) Особую тревогу вызывает то, что Цицерон без комментариев включил в него Демосфена. Житие Демосфена, написанное псевдо-Плутархом, ясно показывает, что даже в античности существовало множество акцентированных и противоречивых рассказов о воспитании этого оратора, но они не касаются Цицерона или того источника, на который он опирался. Поэтому скептицизм оправдан в отношении некоторых других имен в его списке, включая Феопомпа.
Современные ученые исследовали истоки древней биографии. По мнению Лео тип биографии литераторов развился под влиянием аристотелевского учения. По мнению Диле греческая биография берет начало от сократовского происхождения. Обе точки зрения подчеркивают важность этических и психологических соображений. По мнению Момильяно обе точки зрения неадекватны; биография имела долгую историю до сократиков.
Аристотелю и Аристоксену мы обязаны представлением о том, что «хорошая биография полна хороших анекдотов». Эллинистическая литературная биография столкнулась с серьезными трудностями при восстановлении литературной истории четвертого века и более ранних периодов. Писатели четвертого века, такие как Гермипп, создали литературную историю, не систематизируя и не интерпретируя уже известное. Их источники: мемуары анонимных или неустановленных авторов. Эллинистические биографы использовали материалы из «Пинакса» Каллимаха. Беглые обрывки информации о многих прозаиках четвертого века были организованы как с точки зрения хронологии, так и линий влияния в структуру отношений «учитель–ученик». Работа Гермиппа об учениках Исократа посвящена как литературоведению, так и биографии. Феокрит Хиосский, Исей, Демосфен, Евтий, Теодект, Эсион, Гиперид, Архий и Лакрит фигурируют во фрагментах книги Гермиппа об Исократе. Нет никаких записей о том, что он назвал кого–либо из учеников Исократа, которые были просто политиками или частными лицами.
Имена в «Антидосисе» Гермиппа были слишком неясными для сохранения в произведениях более поздних авторов. Тимофей мог бы привлечь внимание более поздних схолиастов, если бы был упомянут в книге Гермиппа. Проблемы Гермиппа касались мест рождения, сцен смерти, вопросов аутентичности, миниатюрных набросков персонажей и взаимоотношений ученика и учителя.
Афины были родиной Исея, согласно Гермиппу (F 57). Приводятся подробности смерти Демосфена и Гиперида (F 62 и F 65). Утверждается, что Анаксимен был автором речи Евтия против Фрины (F 67). Очевидна неясность образования Демосфена: утверждается, что сначала он учился у Платона (F 60), но затем был настолько очарован оратором Каллистратом, что оставил Платона (F 6), в то же время изучая «искусства» Исократа и Алкидаманта (F 60). Гермипп, возможно, сконструировал второе поколение исократовцев, по образцу философских школ. Фрагменты книги Гермиппа по ученикам Исократа содержат ссылки на Лакрита (F 70) и Феокрита Хиосского (F 68). Ни одна из двух цитат не содержит заглавия, что затрудняет их идентификацию. Мюллер включил их, вероятно, на основании отсутствия другой вероятной книги Гермиппа.
Лакрит и Феокрит Хиосский названы учениками людей, которых называли исократовцами.
На то, что Демосфен упоминается в связи с Исеем не только потому, что он был звездным учеником Исея, а скорее потому, что он в каком–то смысле был исократиком, указывают другие упоминания Демосфена в этой работе, включая рассказ о его смерти (F 59 - F 63).
Термин «ученик» может иметь более широкое значение, чем просто физическое присутствие в школе.
Римские и позднегреческие писатели часто заявляли о прямых связях между Исократом и его учениками.
Современные исследования ставят под сомнение эту традицию, считая, что техника Исократа не существовала.
Ранняя жизнь Демосфена была известна с малой достоверностью, что делает менее вероятным существование традиции о жизни Феопомпа.
Биограф III века мог знать о Феопомпе только по его работам.
F 60 = Plutarch, Demosthenes V, 5: Гермипп говорит, что обнаружил анонимные мемуары, в которых говорилось, что Демосфен был учеником Платона и многим обязан ему в своих речах; и он вспоминает, что Ктесибий говорит, что Демосфен изучал «искусства» Исократа и Алкидаманта, тайно получив их от Каллия из Сиракуз и от некоторых других».
Гермипп, возможно, считал Демосфена учеником Исократа на основе определенных предположений.
Трудности Гермиппа с получением информации о Демосфене свидетельствуют о том, что биографы III века имели мало поддающихся проверке фактов.
Автор Пинака, Каллимах, на чьих исследованиях Гермипп, как говорят, основывал свои биографические труды, прочитал хотя бы часть Филиппики и использовал ее как авторитет.
Письмо Спевсиппа к Филиппу было известно в Александрии и использовалось несколькими современными учеными в качестве доказательства прямой связи между Исократом и Феопомпом.
Письмо Спевсиппа Филиппу представляет особый интерес, так как оно использовалось как доказательство связи между Исократом и Феопомпом. Это письмо должно было быть передано Филиппу историком Антипатром Магнезийским. Спевсипп жаловался на ограниченность «Филиппа» Исократа, считая, что его мифологическая и историческая риторика не соответствует полномочиям Филиппа. В письме упоминается Феопомп, что свидетельствует о школьных отношениях между Исократом и Феопомпом. Спевсипп не называл Феопомпа учеником или соратником Исократа, а скорее критиковал его двуличие и высокомерие.
Спевсипп сравнивает «Элленику» Антипатра с прямолинейностью Феопомпа. Сравнение работ обоих убедит, что Феопомп совершенно справедливо «всеми игнорируется» и совершенно без причины пользуется гостеприимством Филиппа.
В тексте нет информации об учителях и учениках. Если бы Феопомп был известен в IV веке как ученик Исократа, Спевсипп мог бы высказать свое мнение.
Маловероятно, что в III веке и позже существовали документальные источники об образовании Феопомпа, кроме как из его собственных работ.
Феопомп упоминает Исократа вместе с Навкратом и Теодектом как современника, но не как учителя (F 25).
Более поздние авторы биографий и историки литературы могут сделать вывод о том, что Исократ был учителем Феопомпа.
Дополнительным стимулом для такой идентификации может послужить история о том, что после Пелопоннесской войны Исократ в течение короткого периода содержал школу на острове Хиос.
Эллинистические биографы могли назвать Горгия учеником Эмпедокла из–за общего сицилийского происхождения. Предполагается, что позиция Эмпедокла как «изобретателя риторики» связана с его сицилийским происхождением и старшинством.
Утверждение о родстве Феопомпа–ученика с Исократом могло быть сделано на основе упоминания об Исократе, общей связи с Хиосом и общем призвании ритора.
Эллинистические биографии часто заполняют пробелы в истории литературы, не воспроизводя и не сохраняя уже известную историю.
Стандарт для включения в число учеников Исократа был очень широким и не ограничивался буквальными учениками.
Метафора уздечки и хлыста/шпоры имеет историографическое значение.
Анекдот о метафоре связан с Эфором и Феопомпом, но трудно поверить, что он имеет особую связь с Исократом и его учениками.
Метафоры, связанные с лошадьми, использовались легко и небрежно в литературных, интеллектуальных и других вопросах.
Фрагменты (F 154, F 155) указывают на возможное пребывание Феопомпа в Аттике.
Исторические свидетельства не подтверждают и не опровергают традицию принадлежности к школе Исократа.
Предание об Исократе и Феопомпе всплывает в источниках не ранее первого века до нашей эры.
Во фрагментах нет свидетельств, подтверждающих упоминание Феопомпа Гермиппом.
Предполагается, что интерес к школе Исократа был запоздалым и у нее было мало веских доказательств.
Книги Гермиппа о школе Исократа создали основу для литературной истории четвертого столетия.
Остатки учености третьего и второго веков до нашей эры незначительны, что требует осторожности в принятии или отвержении традиций.
Наблюдения ставят под сомнение подлинность свидетельства о Феопомпе у Исократа и предполагают, что связь со школой не должна использоваться для интерпретации исторических сочинений Феопомпа.
Феопомп имеет тесные связи с ораторским искусством и риторикой четвертого века, что было отмечено как древними, так и современными критиками.
Точные точки соприкосновения и значение риторики для понимания исторических трудов и историографии четвертого века остаются в тумане.
Из–за упущения в знаниях о четвертом веке, над Филиппикой нависает смутная риторическая дымка, что может привести к неправильному пониманию некоторых ее элементов.
Риторическая теория в четвертом веке включала множество различных видов ораторов и ораторского искусства.
Ни один оратор не был универсальным примером всех аспектов риторики и ораторского искусства.
Невозможность найти конкретные резонансы в ораторском искусстве привела к минимизации политической направленности работы.
Многие рассматривали «Филиппику» как этап долгого нисходящего сползания, ускоренного риторикой и историописанием четвертого века.
Если рассматривать «Филиппику» как результат и зеркало политического дискурса эпохи Филиппа, то она будет иметь гораздо больше последовательности и серьезной исторической цели.