Кир, царь Аншана, и его родословная

Сообщение Ктесия о Кире Великом сохранилось благодаря Николаю Дамасскому и Фотию. Николай записал раннюю карьеру Кира до поражения Астиага, а Фотий кратко изложил кампании Кира и его правление на посту царя. Возможно, Николай использовал другие источники, такие как Динон, отходя от «Персики» Ктесия, однако невозможно точно определить, в какие моменты и в какой степени. Рассказ Ктесия сильно отличается от других греческих рассказов, особенно от Геродота. Геродот упоминает, что ему известны три другие версии истории Кира, и он придерживался той, которая меньше всего прославляла Кира. Невозможно доказать, является ли история Ктесия одной из этих версий. Версия Ктесия о рождении и детстве Кира интерпретируется некоторыми как приземленная. Различия между Ктесием и Геродотом могут быть объяснены тем, что Ктесий хотел отличить свою работу от работ Геродота. Фотий отмечает, что Ктесий исправил имя Астиага на АстУИга и подчеркнул, что Кир и Астиаг не были родственниками, что не так у Геродота. Несмотря на схожие фольклорные и легендарные элементы в обоих рассказах, Геродот правильно указывает имя отца Кира, что подтверждается самим Киром в царских надписях из Вавилона и Ура.
В генеалогических вопросах предпочтение отдается собственным надписям Кира. Стандартные ассирийские, вавилонские и эламские царские надписи передают только мужскую линию, и персы поступали аналогичным образом. Родословная Кира прослеживается на протяжении трех поколений в Цилиндре Кира, где каждый предок идентифицируется как «царь Аншана». В надписях на кирпичных штампах из Ура отец Кира Камбиз также упоминается как «царь Аншана». Аншан — это название и региона и города, который находится примерно в тридцати милях к западу от более поздней персидской столицы Персеполя. Аншан был древней резиденцией эламской державы, но, по–видимому, был заброшен ок. 1000 г. до н. э. Топоним «Аншан» встречается в документальных свидетельствах, начиная с новоассирийского и заканчивая ахеменидским периодом. Кир выбрал титул «царь Аншана» по какой–то причине, помимо того факта, что это был регион, царем которого он изначально был. Подробности генеалогий и связей Кира с эламитами и мидийцами обсуждаются в научных источниках. Достаточно отметить, что эламиты не играют очевидной роли ни в одной греческой традиции о возвышении Кира, где почетное место после персов отдается мидянам. Кир либо происходит от мидийской царской семьи (Геродот, Ксенофонт и др.), либо тесно связан с ней (Ктесий).
О деятельности предшественников Кира, перечисленных в Цилиндре Кира, имеется мало свидетельств. Персепольская фортификационная печать PFS 93* вероятно принадлежала деду Кира Великого, Киру, сыну Теиспа из Аншана. Эта печать использовалась на фортификационных табличках, датируемых правлением Дария I, и, вероятно, была семейной реликвией. Однако, происхождение печати и ее владелец в официальном контексте вызывают множество вопросов. Также обсуждается связь между Киром из PFS 93* и Киром, царем Парсумаша, который выразил почтение ассирийскому царю Ашшурбанипалу после разрушительных кампаний последнего в Эламе. Это свидетельство служит предупредительной проверкой различных греческих преданий о происхождении и юности Кира. Различия между Геродотом и Ктесием указывают на то, что Ктесий, вероятно, работал с устными, неофициальными традициями.

Сага о Кире у Ктесия

У мидян был обычай, согласно которому бедняк мог предложить себя богатому и поступить к нему на службу в обмен на содержание. Если богатый человек не обеспечивал должное содержание, бедняк имел право покинуть службу и перейти к другому. Этот обычай относится к вступлению мальчика Кира в дворцовый дом и его последующему восхождению к известности благодаря тому, чему он там набрался. Это другой вид воспитания для Кира, отличный от того, о котором говорит Геродот или Ксенофонт. Согласно ктесиевой версии, Кир прошел через различные дворцовые и административные должности. Кир, сын разбойника Атрадата и пастушки коз Аргосты, был изначально известен как Аградат. Однако, информация Страбона (15.3.6) об Аградате при рождении не находит подтверждения в других источниках. Неясно, на чем основана информация Страбона. Геродот отмечает, что Кира в юности называли иначе, но, конечно, тогда, когда его воспитывали пастух Митрадат и Спако (Геродот 1.113–114), а «Кир» было его тронным именем. В документальных свидетельствах шестого века упоминаются несколько отдельных Киров. Имя «Кир» имеет разные этимологии, включая персидское «унижающий врага» и эламское «тот, кто одаривает заботой». Однако, эти вопросы остаются открытыми.
Согласно ктесиевой традиции, родителями Кира были марды — это персидское племя. Геродот (1.125) и Страбон (15.3.1) также упоминают мардов, а Страбон идентифицирует их как бандитов. Кира воспитывали как козопаса, но он позже попал под опеку дворцового смотрителя. Так как он хорошо справлялся со своей работой, его руководитель договорился с начальником службы уборки помещений о повышении Кира. Этот человек был суров и избил Кира, который затем отдал себя на попечение одного из факелоносцев. Наконец, Кир перешел на службу к Артембару, надзирателю виночерпиев и личному царскому управляющему вином. Кир служил разливщиком вина для царских товарищей по столу и привлек внимание Астиага своей добросовестностью и изяществом.
Версия Ктесия отличается от версии Геродота и пытается исправить его ошибки. В отличие от Геродота, Ктесий не упоминает о чудесных элементах, связанных с рождением героя. Однако, он подчеркивает скромное происхождение и воспитание Кира. Ктесий был очарован легендой о рождении Саргона, хотя он немного изменяет ее в своей истории о Семирамиде. А. Курт обнаружил два взаимосвязанных уровня легенды о Саргоне. Первый уровень — официальное политическое послание, подчеркивающее благородное происхождение Саргона и его право на правление. Второй уровень — морализаторская история о недворянине, который благодаря своим способностям и упорному труду становится царем, несмотря на свое низкое происхождение. Курт считает, что версия Ктесия основана на морализаторской версии легенды о Саргоне. Возможно, Ктесий хотел улучшить имидж Кира, преувеличивая его скромное воспитание. В молодости Киру приходилось страдать от жестокого обращения со стороны своего отца–преступника и проживать в мидийском дворце, где обычно служили евнухи. Возможно, Ктесий играл с образами и создавал интересные детали. Мотив раскрытия героя у Геродота приводит к тому же результату, что и фон, описанный Ктесием. Возможно, Ктесий просто использовал разные подходы. В ранних частях повествования о Кире, которые дошли до нас, не упоминается явный мотив руки Судьбы, который становится очевидным позже. Вместо этого, амбиции и настойчивость Кира являются основными движущими силами.
Персонаж, называемый Киром, начал свою карьеру как дворник, затем он был внутренним уборщиком, держателем светильника и виночерпием в дворце. Это может указывать на иерархию или систему продвижения внутри дворцового персонала. Возможно, это имеет отношение к Ктесию, который был внутренним чиновником. Роль Кира напоминает роль сына Прексаспа у Геродота 3.34, где Прексасп был носителем посланий, а его сын — виночерпием, и обе должности считались почетными. Греческие авторы часто толковали персидские придворные титулы буквально, даже если они имели мало общего с реальной домашней службой. Однако, можно сомневаться в том, что Ктесий точно передал придворную иерархию. Кир был усыновлен Артембаром и занял его место главного виночерпия, что привело к увеличению его богатства и статуса. В рассказе Николая, который заканчивается победой Кира над Астиагом, упоминается дочь Астиага по имени Амитида, будущая жена Кира. Однако, о ней говорится немного. Амитида была замужем за мидийцем по имени Спитам, который стал наследником Астиага (F8d* § 8). У Кира было два сына от Амитиды, Камбиз и Таниоксарк (F9 § 1, F13 § 11–13, Фотий). Таким образом, в версии Ктесия Кир не имел семейной связи с мидийской царской линией, но получил власть через завоевание и женитьбу на мидийской принцессе.

Победа Кира над Астиагом по версии Набонида

Политические отношения между персами и мидянами уже давно обсуждаются в современной науке. И Геродот, и Ктесий считают само собой разумеющимся мидийское господство над ранней Персией и в некоторых интерпретациях эта точка зрения подтверждается отрывком из так называемого Сиппарского цилиндра вавилонского царя Набонида. В этом отрывке говорится о разговоре между Набонидом и богом Мардуком.
«Мардук заявил мне [Набониду], сказав: «Умман–манда, о котором ты говоришь, он (?), его земля и цари, идущие рядом с ним, больше не представляют угрозы». Когда наступил третий год, боги вызвали Кира, царя Аншана, его [Мардука] молодого слугу. Со своей небольшой армией он рассеял огромную Умман–манда. Кир схватил Иштумегу, царя Умман–Манды, и увел его в плен в свою [Кира] землю».
Спрашивается, чей молодой слуга? Астиага, или Мардука? Если Астиага, то это подтверждение того, что мидяне правили персами. Мысль об иностранной державе как инструменте наказания является типичным месопотамским мотивом. Действительно, в истории Месопотамии можно найти множество примеров, когда горные варвары выступали против цивилизованных городов и их правителей. Один из ранних примеров — аккадский царь Нарам–Син. Также в случае с Набонидом горные варвары представляли собой умман–манда. По мнению Набонида, боги использовали персов в качестве внешнего агента, чтобы свергнуть умман–манда. Важно отметить, что понимание «молодого слуги» как слуги Мардука, а не Астиага, исключает возможность независимого подтверждения мидийского сюзеренитета над персами. Однако, способность Мидии контролировать большие территории в качестве единой, централизованной империи вызывает сомнения.
Понятно, что у нас нет достаточных свидетельств, подтверждающих мидийское правление над южными территориями, такими как Парса. Однако из–за недостатка данных за период между 650 и 550 годами до н. э. на юго–западе Ирана, мы не можем сделать окончательных выводов. Возможно, связи Кира с мидийской династической линией были придуманы после завоевания, чтобы обеспечить ему необходимую легитимность, а не отражали его реальное происхождение. Несмотря на другие ошибки в рассказе Ктесия о происхождении Кира, исключение его из мидийской династической линии согласуется с концепцией независимого персидского царства, которое было способно бросить мидянам вызов за господство в Иране и за его пределами.

Опять Ктесий (через Николая) о Кире

Возвращаясь к отрывку из Николая (F8d* § 8-9), отметим, что судьба проявляет себя именно в тот момент, когда впервые появляется Амитида и акции Кира растут. Кажущееся случайным введение Амитиды, которая в то время была замужем за неким Спитамом, очень важно, поскольку ее приданым была вся Мидия. Мгновенный перенос акцента на Кира и его судьбу не случаен, независимо от того, полностью ли он отражает Ктесия или является продуктом редактирования Николая. Ведь в конце концов Кир возьмет Амитиду в жены, а Мидию — в свое владение. Вызвав родителей на суд, Кир узнает от матери сон, приснившийся ей во время беременности. Во сне Аргоста настолько сильно помочилась, что по всей Азии пронесся потоп. Этот отрывок параллелен рассказу Геродота (1.107-108) о снах Астиага о его дочери Мандане, которая в этой версии истории стала матерью Кира. Помимо деталей снов (потоп мочи, разросшаяся лоза), в версии Геродота Астиаг сам видел сны и запустил события, которые привели его к гибели. По версии Ктесия, сон был за пределами мидийского царского дома, и Астиаг ничего о нем не знал — видения, явившиеся ему прямо, пришли позже. В месопотамской традиции идея потопа как разрушительной силы часто применялась к богам и царям в таких выражениях, как «царь, чей путь — потоп». Но потоп был водой, а не мочой. Возможно, Ктесий проводит аналогию с разрушительной силой потопа, но точное значение слова «моча» неясно.
Кир, по совету отца, обратился для толкования сна к халдею. Имя этого халдея в ктесиевой традиции не упоминается. Параллели между вавилонским прорицателем и Белесием из «Саги об Арбаке» очевидны (см. главу 4); действительно, эти два рассказа очень похожи по структуре, хотя в «Саге о Кире» присутствует важный третий персонаж — Оибар. Толкование сна открыло Киру его предназначение править Азией, но ему было рекомендовано не раскрывать его, чтобы не рисковать жизнью, если об этом узнает Астиаг. Кир и халдей дали клятву, и халдей стал ближайшим помощником Кира, пока его не сменил Оибар.
Интересно, что растущий престиж Кира на службе у Астиага благотворно отразился и на его родителях. Его отец был назначен сатрапом Персии, а его мать признана «первой среди персидских женщин как по богатству, так и по силе». Назначение Атрадата может быть связано с историчным Киром и его отцом, которые были царями Аншана. В то время Парса была практически синонимом Персии. Аналогичную ситуацию можно найти в Бехистунской надписи (§ 35), в которой отец Дария I, Гистасп, занимал видное положение в Парфии. В обоих случаях высокое положение отцов не является сюрпризом. Однако, чтобы понять значение назначения на должность властителя Персии отца Кира у Ктесия и отца Дария у Геродота (3.70), нужны дополнительные данные.
Ктесиева версия продолжает рассказ о том, как Астиаг отправляет Кира для переговоров с Онаферном, царем кадусиев, чья земля находится к северу от Мидии. Кадусии воевали с мидянами, но Онаферн намеревался предать свой народ Астиагу. Именно в этом контексте Кир задумывает свое восстание. Вавилонский провидец поддерживает его и в случае успеха ему обещают большие награды. Теперь Кир смотрит на свою инициативу с точки зрения своей судьбы (F8d* § 12–13) и встречает Оибара, который также будет активно участвовать в этом предприятии. Появление Оибара становится для Кира мощным предзнаменованием, и вавилонский провидец толкует это через серию положительных знаков: Оибар как соотечественник–перс несет конский навоз, что символизирует богатство и власть, и его имя означает «благородный посланник». Оибар также был слугой, которого били кнутом, как и юного Кира в доме Астиага (F8d* § 4). Оибар становится правой рукой Кира и играет важную роль в свержении мидян; его вклад в установление персидской власти сравним с ролью самого Кира. Ктесиева версия сочетает традицию прославления Оибара с одной из легенд о Кире. Геродот (3.85–87) рассказывает две несколько разные версии истории о том, как конюх по имени Оибар помог Дарию занять трон с помощью трюка с лошадьми. Это свидетельствует о предшествующей обоим авторам независимой традиции об этом персонаже, и трудно представить ее полностью продуктом греческого воображения. Во время операции Оибар поддерживает, советует и разрабатывает стратегию в ключевые моменты повествования, чтобы обеспечить успех Кира. Это интересный феномен в истории Кира, поскольку, хотя его могли подстрекать другие (например, Гарпаг у Геродота), в дошедшей до нас литературе о приходе Кира к власти нет сопоставимого дуэта. Конечно, мотив героя с помощником не является чем–то необычным; в вавилонской традиции его прообразами являются Гильгамеш и Энкиду.
Близкую параллель можно найти в самой «Персике». Имеются в виду Арбак и Белесий. Оба они были знатного (или, по крайней мере, не незнатного) ранга. Характер Белесия лучше соответствует поощрявшему Кира вавилонскому провидцу, чем Ойбару. Белесий сыграл важную роль в низвержении Ассирии, но не проявлял такого же уровня участия в планировании и увещевании Арбака, какой Оибар проявлял в пользу Кира. Оибар был более привлекательным персонажем в любом сравнении. Ойбар обменялся клятвами с Онаферном с целью восстать против Астиага вместо того, чтобы нейтрализовать кадусийское восстание, как приказал Астиаг. По возвращении в Мидию Кир предоставил Ойбару необходимые признаки его нового статуса как персидского вельможи: лошадь, персидскую одежду и свиту. Оибар стал самым доверенным советником и главным мотиватором Кира. Оибар поддержал Кира в реализации плана по низвержению мидян, разработал план восстания и предложил Киру план выхода из–под власти Астиага.
Далее следует интересный диалог между Оибаром и Киром (F8d* § 14–15). Оибар выражает свое сожаление о том, что персы находятся под владычеством мидийцев и не имеют достаточно сильного лидера, способного привести их к свободе. Кир начинает обсуждение и позволяет Оибару описать человека, похожего на него самого, но не называет его по имени. В конце концов, Оибар признает Кира подходящим человеком для осуществления этого начинания и готов помочь. Кир затем излагает Оибару свой план восстания. Хотя неизвестно, насколько этот диалог является вымыслом Николая, утверждается, что основные темы, сюжет и характеристики остаются верными оригинальной Персике. Такие диалоги были распространены в месопотамской традиции, где люди, животные и божественные существа вели дискуссии в различных формах, таких как молитвы, дискуссии и наставления. Они часто сталкивались с могущественными силами, например, с Хумбабой. Хотя полный текст диалога не сохранился, Николай заслуживает признания как автор этого диалога, который сочетается с контекстом других передатчиков, таких как Фотий (ср. F9 § 4). Возможно, Ктесий черпал вдохновение из ближневосточных предшественников, переданных в различных традициях.
Оибар, обеспокоенный тем, что вавилонский провидец знал о плане восстания, решает устранить его, хотя тот уговаривал Кира включить в планы Оибара. Оибар требует от Кира убить провидца, но Кир отказывается, поэтому Оибар берет эту задачу на себя. Оибар разрабатывает хитроумный план, используя в качестве прикрытия религиозные обязательства. Он выкапывает в своей палатке глубокую яму и покрывает ее коврами. Затем он приглашает провидца на обед и подает ему напиток, после чего толкает его в яму вместе со слугой провидца, чтобы убрать свидетелей. Когда Оибар, наконец, раскрывает этот инцидент Киру, последний в гневе увольняет Оибара. Однако вскоре Оибар возвращается в доверие и Кир даже лжет жене убитого провидца, представляясь Оибаром. Так начинаются реализовываться планы восстания. Чтобы не вызвать подозрений Астиага, отцу Кира, Атрадату, когда–то бандиту, ныне сатрапу Персии, было отправлено сообщение о подготовке армии якобы для новой кампании против кадусиев. Киру, чтобы восстание могло начаться под его руководством, остается только добиться разрешения от Астиага отправиться в Персию. Оибар играет все более заметную роль, проявляя инициативу и лидерство, чтобы мотивировать колеблющегося Кира. План Оибара включает еще одну хитрость: чтобы покинуть двор Астиага, он предлагает Киру просить разрешения у Астиага принести жертвы и позаботиться о якобы немощном отце Кира.
Астиаг отклонил просьбу Кира о предоставлении отпуска из–за своей любви к нему. Однако Кир не знал, что делать. Тогда Оибар посоветовал ему нанять евнуха, чтобы тот обратился к Астиагу от его имени. Этот план сработал, тем более что Астиаг был пьян. Кир и Оибар получили разрешение и быстро уехали. Но вскоре Астиаг узнал правду. Брат вавилонского провидца, который женился на вдове провидца, рассказал ему о ее сне, предсказывающем возвышение Кира. По совету этого человека Астиаг решил убить Кира. На пиру Астиаг получил еще одно знамение, когда одна из его наложниц спела песню о льве и вепре. Этот симбиоз мыслей, нерешительности и божественных знаков характерен для греческой прозы и напоминает мотивы в новоассирийских царских надписях, где царь обращается к богам через предзнаменования, чтобы принять решение. — «Основным кодексом месопотамской политики было гадание, позволяющее царю контактировать с божественным миром и получать правильные инструкции. Предзнаменования, особенно сны и осмотр требухи убеждали правителя в осуществимости его проектов» (Ливернани).
Литература о предзнаменованиях — это отдельный жанр, который описывает действия и решения царей, основанные на предзнаменованиях и консультациях с богами. Примером такого царя является Асархаддон, который после долгих размышлений и консультаций с богами принимал решения о восстановлении храмов и святилищ. Чтобы убедиться в истинности прорицаний, он даже проводил экстиспику. Иногда предзнаменования были спонтанными, как в случае с обменом снами между Ашшурбанипалом и Иштар. Влияние предзнаменований на принятие решений было распространено не только в Ассирии, но и по всему древнему Средиземноморью.
Астиаг понял знак и послал всадников, чтобы отозвать Кира. Чтобы ускользнуть от преследователей, Кир и Оибар использовали уловку с пьянством, что было типичным стереотипом в литературе того времени. Кир заверил посланников Астиага, что вернется, пригласил их на пир и напоил. Когда посланники потеряли сознание, Кир и Оибар сбежали, чтобы подготовиться к обороне. В битве с преследующими их посланниками, Кир убил большинство из них, как и положено в героическом бою.
Ассирийские цари на протяжении веков прославляли свое военное мастерство и успехи армии. Например, царь Ашшурнасирпал II (884-859) провел несколько кампаний, отмеченных на рельефах храма Нинурты в Калахе. Он лично осаждал и сжигал города, убивал тысячи врагов и пленял сотни. Мотив упорства царя в преодолении препятствий и победе над врагами прослеживается еще со времен Саргона Аккадского. Позднейшие ассирийские цари и их преемники также продолжали возвеличивать свои военные подвиги и силу. Например, Асархаддон, «могучий царь, не зачехлял оружия и не оставлял натиска жестокой битвы. Ни один из царей среди его врагов никогда не искал битвы с ним во второй раз, и ни один правитель, его противник, не устоял перед ним в бою».
Дарий I в своей надписи на гробнице в Накш-и Рустаме описал себя как хорошего бойца и яростного мстителя. Действия Кира против его преследователей из Мидии соответствовали ожиданиям от будущего царя и демонстрировали необходимые боевые качества, которые подробно не описаны в переданных версиях «Персики», но следуют древним образцам. Астиаг, услышав рассказ выживших, хлопнул себя по бедру и раскаялся в своей доверчивости. Он отказался от своего благосклонного отношения к Киру, называя его «жалким пастухом» (F8d* § 30, αἰπόλον κακόν) и унижая как марда. В ходе последующей войны Астиаг бранил Кира и персов как нищебродов, угрожая им ужасными наказаниями, если они не подчинятся ему (F8d* § 33). Кир в своих ответах подчеркивал силу богов, статус персов и их врожденное превосходство над мидянами. Астиаг, неохотно признавая храбрость персов, использовал атрибут «теребинтоядные», значение которого до сих пор обсуждается. Он собрал огромную армию численностью более миллиона человек и напал на персов, которых было меньше примерно в три раза. Сражения произошли в местах под названием Хирба и вокруг Пасаргад, и оба описаны достаточно подробно и в эпическом масштабе. Пасаргады описаны как высокая гора, выбранная Киром в качестве столицы и места его первой победы. Отец Кира, Атрадат, играл заметную роль в восстании, но был схвачен Астиагом; он просил не причинять ему вреда, так как он уже умирал от ран, и отмежевался от сына. Астиаг проявил милосердие к Атрадату и даже устроил ему пышное погребение, что так же странно, как его внезапное назначение сатрапом. Николай включил отступление о возвращении Кира в родительский дом (§ 41–42), где он принес жертву огнем и получил знамения, указывающие на необходимость отправиться в Пасаргады.
Оибар, что неудивительно, сыграл важную роль в войне. Ему было поручено перевести население в укрепленные города и подготовить оборону в самой Персии против наступающей мидийской армии. В битве при Хирбе Кир поставил Оибара командовать левым флангом против мидийских сил и Оибар проявил себя как солдат и командир там и в последующих битвах вокруг Пасаргад. Кир и Оибар сыграли ключевую роль в поддержании боевого духа персидских войск, которые многократно испытывали истощение и отчаяние. Решающая битва не описывается, но в конечном итоге персы победили мидян, и Кир стал царем. В ходе войны Кир повысил Оибара до генерала (στρατηγός), и именно Оибар возложил на Кира корону (κίδαρις), когда Кир сидел на троне Астиага. Оибар также был назначен надзирать за изъятием захваченных сокровищ, и в отличие от Белесия, обманувшего Арбака, Оибар оставался верным и преданным слугой. В хронике Набонида также описывается победа Кира над Астиагом и его мидийской армией. Согласно хронике, Астиаг напал на Кира, царя Аншана, но его армия восстала против него, схватила его и передала Киру. Кир взял и разграбил Экбатану и перевез ее сокровища в Аншан.
Хроника Набонида также подробно описывает завоевание Киром Вавилонии и его вход в Вавилон. Она изображает Кира в роли наблюдателя за культовыми обрядами, в соответствии с традицией вавилонских царей. Хроника не предоставляет информации о предварительных событиях конфликта с Астиагом, но она подтверждает, что Мидия не была частью Вавилонии, и фокус хроники сосредоточен на последней.

Версия Фотия

Отрывок Николая заканчивается поражением Астиага и его бегством в Экбатану, а также говорит об отпадении нескольких народов, управляемых мидянами, на сторону Кира. Среди дезертировавших был Артасир, правитель гирканов. Фотий перехватывает ктесиеву сагу о Кире у Николая. Фотий пишет эпитому, фокусируясь на исторических событиях. Он также выделяет темы, интересные ему и его современникам, такие как роль евнухов. Кир преследует Астиага в Экбатану, где его скрывают дочь Амитида и ее муж Спитам. Чтобы заставить Астиага сдаться, Кир угрожает пытать детей и внуков Астиага. Оибар заковывает Астиага в кандалы, но Кир вскоре освободил его и стал почитать как отца. Астиаг становится тестем Кира, когда Кир, убив Спитама за ложь, женится на Амитиде. Кир становится легитимным царем мидян и бактрийцы добровольно подчиняются ему. Киру удается завоевать западные регионы, Сарды и Вавилон. Он также побеждает саков (скифов) и захватывает их царя Аморга, но терпит поражение от жены Аморга, Спаретры, воительницы–царицы по образу Семирамиды или Заринеи. После обмена пленными, должно быть, было достигнуто какое–то соглашение — Фотий не передает деталей — потому что Аморг стал деятельным союзником Кира.
В кампании против Сард Оибар использовал стратагему с деревянными манекенами и облегчил захват города. Крез, пытаясь найти убежище в храме Аполлона, был пойман и несколько раз сбегал, вызывая беспокойство у Кира и Оибара. В конечном итоге Крез был приведен во дворец и связан, но таинственным образом избавился от пут и снова сбежал. Кир, несмотря на божественные предзнаменования, не хотел отпускать его, но в конце концов уступил и дал ему город Барена для правления.
Кир отправил евнуха Петесака, чтобы привести Астиага к нему, но Оибар убедил Петесака оставить Астиага в пустыне, где тот умер от голода. Причина действий Оибара не указана, но можно предположить, что он видел от Астиага угрозу для Кира или для себя, как прежде от вавилонского провидца. Амитида наказала Петесака жестокой казнью, а Оибар выбрал самоубийство тоже путем голодания, чтобы избежать подобной смерти, несмотря на заверения Кира дать ему защиту.
Требования и давление со стороны Амитиды, которые, возможно, привели к самоубийству Оибара, не описаны. Однако, учитывая, что Амитида была беспощадной и неумолимой предтечей свирепой Парисатиды, можно предположить, что Оибар решил предотвратить еще более злейшую участь от ее рук. Это был любопытный и несколько антиклимактичный конец для персонажа, который играл важную роль в событиях.
Последняя кампания Кира (F9 § 7) была против дербиков, которыми правил Аморей. Во время битвы, в которой силы Аморея пополнились слонами, Кир был ранен и вынесен с поля боя. Большой отряд кавалерии во главе с Аморгом бросился на помощь Киру и спас положение. Кир умер от раны вскоре после этого, но не раньше, чем принял меры для своего преемника. Камбиз был провозглашен царем. Другой сын Кира, Таниоксарк, был назначен правителем бактрийцев, хоразмийцев, парфян и карманиев и освобожден от обязанности платить дань. Спитак и Мегаберн, сыновья Амитиды от ее первого мужа Спитама, были назначены сатрапами дербиков и бактрийцев соответственно. Затем Кир приказал им подчиняться матери и поддерживать дружеские отношения с Аморгом. Ктесий насчитал правление Кира в тридцать лет, и на этом закончилась одиннадцатая книга «Персики».