Содержание.
Сия ода заключает 1е похвалу Гиерона[1], его мудрости, правосудия и любви к наукам. 2е похвалу Ференила, быстрого коня, доставившего Гиерону победу на олимпийских играх. 3е описывает изящность сих игр со включением повести тантала и Пелопса, от коих Гиерон произошел.

Всех выше жидкостей вода;[2]
Огню подобно блещет злато;
Оно мрачит глаза тогда,
Как в дом убранном богато,
Где знатный человек живет,
Везде лучи свои лиет.

Ты петь стремишься, о мой дух,
Борцов деянья благородны,
Об играх Олимпийских слух,
И слава столько превосходны,
Колико солнца луч затмил
Сияние других светил.

Сплетая песнию венцы,
Друг друга превзойти ревнуют;
Соединенны мудрецы
У Гиерона торжествуют;
Но я хочу воспеть один,
Да славится Сатурнов сын,[3]

Да будет славен Гиерон,
Фемиды скиптр в руках держащий,
Хранящий истинны закон,
К наукам склонностью блестящий;
Собрав к себе сынов наук,
Он любит слушать лирный звук.

О! Пиндар, лиру ты возьми,
И жаром новым пламенея,
О Ференике возгреми,
Который на брегах Алфея,
Проворством, силой резвых ног,
Венец побед доставить мог.

Владыке своему, царю,
Любящу конское ристанье,
И помрачившему зарю,
Чрез светлое свое сиянье,
В стране приятной, славной сей,
Котору любит бог морей.

Где был Пелопсом поселен[4]
Народ Лидийский толь отважный,
Когда он Клопсой извлечен[5]
Из стихии кипящей, влажной,
И получил, оживши вновь,
Плечо из кости от богов.

Невероятны чудеса!
Пиитами изобретены,
Которых прелесть и краса,
Приятней правды обнаженной,
От ваших пламенных огней
Горят умы, сердца людей.

Поэзия для душ мила,
Как мед сладка, чрез блеск приятный,
И вымысле, чудные дела
Для нас творятся вероятны;
Но должны мы во всех словах,
Выдать с почтеньем о богах.

Пиит, в блистании картин,
Не делай с правдой лжи смешенье,
Тебя поя Танталов сын,
Я древних не приемлю мненье;
Нептун, бог вод, тебя любя,
Похитил в пиршеств тебя.[6]

Он с помощью коней своих,
Для неба зря тебя готовым,
Подъял тебя от стран земных,
Да будешь Ганимедом новым;[7]
Отец тебя вотще искал;
Для смертных ты невидим стал.

Но глас завистников гласит,
Стремясь затмить твой род блестящий,
Что ты отцем твоим убит;
Что брошен ты в котел кипящий;
Что труп твой, посред пиров,
Поставлен в пищу для богов.[8]

Но боги, ядшие людей,
Есть повесть мысли развращенной;
Не смею в песни я моей,
Гневить их баснью дерзновенной;
Тантал их милость получил,
Блажен, когда б он их почтил.

За жадность он наказан был:[9]
Поставлен камень над главою,
Страданье вечное вкусил,
За то, что дерзкою рукою,
Богов, амброзию, нектар, [10]
Товарищам он роздал в дар.

Кто думает себя скрывать
От глаз богов, тот заблуждает.
Пелопс к отцу был послан вспять,
Да жизнь он временну вкушает,
И мужества стяжавши знак,
Вступить в законный хочет брак.

Себе в супругу получил,
Дщерь царскую Ипподамию;[11]
Он долго странствовал, ходил,
Смотря на влажную стихию;
Нептун из вод ему предстал,
Пелопс упав к нему воззвал:

“Нептун! когда Киприды дар
Тебя на помощь мне преклонит,
Умнож коней моих ты жар,
Да бег их прочих перегонит,
Чтоб я врага опередил,
Который многих погубил.

Не может слабый человек
Свершить труды, дела опасны;
Коль все должны мы кончить век,
Мои дела да будут гласны;
По чтож во мраке их скрывать,
По что без славы жизнь скончать?

Мне нужда строгая велит,
Чтоб я в борьбу сию пустился;
Нептун! бог сильный, будь мой щит!“
Обет Пелопсов совершился;
Сей бог ему рукой своей
Крылатых, быстрых дал коней.[12]

Пелопсе в ристанье победил,
И нимфу получил драгую;
Сынов достойных он родил, [13]
Стяжавших славу, часть благую.
Во гробе прах его лежит,[14]
Над коим днесь олтарь стоит.

Известен игр Олимпских строй,
Пелопса в них дела блистали,
Борьба, ристание и бой
Победы, лавры доставляли.
И кто на нем венцы стяжал,
Тот сладостный покой вкушал.

Победы радость толь чиста,
Как смертным дар богов бесценный,
Мой глас или во все места;
Пою на лире гимн священный,
Да будет славен Гиерон
В ристаньях всех превыше он.

Он всех достоин звука лир,
Умом, познаньем, силой власти;
Пошли ему, о небо! мир;
Храни его ты от напасти;
Коль будет он в сем мире жить,
Откроет путь его хвалить.

Возшед на верх Парнасских гор,
И зря парящу колесницу,
Восхитятся мой ум и взор;
На лиру возложу десницу,
И громом возвещу стихов,[15]
Что ты превыше всех борцов.

Всего превыше царский трон,
С почтеньем на него взирают;
Блажен пребуди, Гиерон,
И как дела твой блистают,
Так лирою тебя поя,
Да вечно буду славен я.

---

[1] Здесь идет дело о первом Гиероне, современном Фемистоклу, Царе Сиракузском. Сей Гиерон старался свое самовластие усладить и сделать любезным, покровительствуя наукам и художествам. Он призвал ко двору своему славнейших его века стихотворцев: Пиндара, Симонида, Вакхилида и Эпихарма, кои своим умом, дарованиями и просвещением усладили его пылкий нрав, вкус к наукам еще более в нем умножили, открыли ему многие сведения, государству полезные, чрез кои оно стало процветать. Гиерон тогда познал ясно, сколь нужно Царю составить круг свой из людей остроумных и познаниями обогащенных, умеющих чувствовать, говорить и писать; и от сего стал таковых людей отличать более, нежели нарядных истуканов, пышный двор его наполнявших, коих он вскоре и изгнал, увидя их ничтожество и неспособность. Пиндар, будучи всему тому свидетель, в восхищении воспевает Государя, умеющего ценишь превосходные дарования ума и ободрять науки.
[2] У древних принятое мнение и утвержденное Фалесом Милетским, что от воды мир восприял свое бытие, заставляло их воду уважать и славить, яко высшую и совершенную стихию.
[3] Сие говорится о Геркулесе, сыне Юпитерове; поелику он от Сатурна происходит, то пиит его и называет Сатурновым сыном. А Геркулес был учредитель Олимпийских игр.
[4] Отечество, из коего произошел Пелопс, не достоверно известно. Иные утверждают, что он по прадеде своем Оление происходит из Пафлогонии, а Пиндар производит его из Лидии, что и кажется вероятнейшим, поелику Тантал, отец его, царствовал в Лидии. Восприяв престол Танталов, и вступя в брак с дочерью Эномая, Пелопс оставил отечество свое, дабы поселенцов перевести в Элиду, отколе он по всему полуострову распространился, и дал имя свое Пелопонису.
[5] Баснословие повествует, что Тантал, быв приглашен на торжественное пиршество богов, восхотел заплатить им за оное; и вознамерившись принести им в жертву то, что ему было всего любезнее, заклал сына своего Пелопса, и поставил в пищу своим божественным гостям, кои узнав о сем злодействе, отвергли сию яству с ужасом. Одна Церера, возвратившаяся из трудного ея путешествия, от гладу съела плечо юного Пелопса, не ведая, какая то была пища. Боги повелели разбросанные его члены паки положить в котел. Сами они сии члены паки соединили и возвратили жизнь Танталову сыну; единого недостовало плеча, Церерою съеденного; вместо оного вставили они плечо из слоновой кости, принесенное Клотою, одною из Парки, коей имя значит прядущая; однакож Пелопс остался слабым до мужеского возраста; а с оного времени здоровье его укрепляться стало милостию Нептуна. Пелопс жил с людьми храбрыми и оставил по себе знаменитое потомство.
[6] Боги пришли на сие пиршество, на которое их Пелопс пригласил, единственно, что бы ему сделать честь; а поелику они не употребляли никакой тленной пищи, то и принесли с собою Нектар и Амврозию, из коих Тантал некоторую часть похитил, как ниже объяснено будет.
[7] Нептун соделал его своим кравчим, как Ганимед был у Юпитера.
[8] Сие есть то самое, о чем уже объяснено под цифрою (5).
[9] Тантал представляется яко образец скупца, собирающего богатства, коими он не наслаждается. Пиндар к сему иносказанию присовокупляет, что сей Лидийский Царь был ложный мудрец, делавший тщетные усилия к приобретению сведений, превышающих человеческое понятие. — Иные под сим иносказанием разумеют, что Тантал был физик, старавшийся унизить солнце, утверждая, будто оно есть ни что иное, как кальцинированный камень, или красное железо. А от сего то пииты и утверждали, что Юпитер над главою Танталовою поставил огромный камень.
Гомер же совсем иначе описывает наказание Танталово.
“Гортань его воспалена жгущею жаждою; вотще силится он её утолить; он не может коснуться убегающей от него воды. Одина песнь XI.“
[10] Продолжение той же аллегории о ложной мудрости, которая, не довольствуяся тем, что Бог позволил человекам открывать таинства натуры, силится постигать и те таинства, о коих сведение Высочайшее существо себе предоставило.
[11] Эномай, Царь Олимпии или Пизы, отец Ипподамии, обещал отдать её за того, кто над ним одержит победу в ристании на колесницах; но пожелав избежать исполнения сего обещания, поелику оракул предвещал ему, что супруг Ипподамии будет причиною смерти её отца, он преследовал всегда дерзавшего с ним спорить в победе, и пронзал его копьем, когда уже близок к нему находился — а посему Пелопс и просил Нептуна, да поможет он ему в сем трудном ристании.
[12] Повествуют, что Ипподамия, пленясь Пелопсом, подкупила Мелита, конюшего отца её, и склонила его, что бы он в ристании поудержал коней его, и чрез то доставила победу своему возлюбленному. Эномай, усиливаясь догнать Пелопса и пронзить его копьем, упал под колеса его колесницы; таким образом исполнилось предсказание оракула.
[13] Некоторые повествуют, что Пелопс имел многих сынов, а другие, что токмо он имел двух, то есть, Атрея и Фиеста.
[14] Погребательное поминовение Пелопса ежегодно было празднуемо в Лакедемоне. В сем то празднестве младые Спартияты, в доказательство своей твердости, позволяли сечь себя до крови, не испуская ни единого вздоха. Памятник, Пелопсу воздвигнутый, находился в самом центре Пизы или Олимпии, а вокруг оного оставалось расстояния на одну стадию, что составляет 94 сажени, которое пространство Атлеты долженствовали пробегать. Игры, Геркулесом учрежденные, начинались жертвоприношениями Юпитеру.
[15] К любви наук и вкусу Гиерон присовокупил проворство и отважность на играх; Пиндар, свидетель его достоинств, прославляет их с огнем ему свойственным, и во всех его стихотворениях обнаруженным.