Не вдаваясь в детальный анализ всех тонкостей в проведении этой реформы, ее возможных нюансов, отметим, что в конечном счета она свелась к введение жребия при избрании архонтов, как об этом сообщает Аристотель (Arist. Athen. Pol. 22. 5: "Сразу же следующего года, в архонство Телесина, выбрали жеребьевкой по филам девять архонтов из предварительно определенных демами пятисот кандидатов, тогда [это произошло - В. С.] впервые после тирании").
На наш взгляд, нет достаточных причин сомневаться в демократичности самого процесса жеребьевки, ведь он предусматривал доступ как можно большего числа граждан к исполнению этой магистратуры. Определенные сомнения по этому поводу могли бы возникнуть на той основании, что выборы в экклесию, учитывая имманентно присущий ей демократизм, в принципе должны были бы быть более благоприятными для политиков, которые стоят на "демократической платформе". Но нельзя при этом забывать, что речь идет о переходном периоде от Архаики к Классике, с существенной ролью и влиянием аристократических родов, связей, традиций, которые не могли автоматически исчезнуть вместе с введением Клисфеном территориального деления вместо родового. Совет Ареопага, с пожизненным членством в ней бывших архонтов, представлял собой влиятельную силу, консервировал старые традиции, обычаи и порядки, выступал одним из самых действенных проявлений аристократической тенденции в развитии полиса, даже ее гарантом. Если экклесия все более представляла собой условие реализации демократических субъектов тенденций, их политических интересов, то есть выявление их как "демократической партии", то Совет Ареопага (вместе с традиционными родовыми связями во всей их разнообразной совокупности) представлял собой такое условие (причем, более стабильное, а следовательно и более эффективное) для политической реализации интересов субъектов аристократических тенденций. Поэтому "слепой жребий" (даже при ограниченности количества кандидатов, о чем, собственно говоря, высказываться вполне наверное вряд ли возможно) должен был, в конечном счете, кардинально изменить состав Совета Ареопага, сделав его более разнообразным и учитывая это - менее "аристократичным".
Таким образом, реформа архонтата имела в виду Совет Ареопага даже в большей степени, чем непосредственно должность архонтов. Так, во всяком случае, кажется нам. Реформа архонтата 488/7 г. до Р. Х., таким образом, стало закономерным этапом в развитии процесса демократизации Афин, эволюции афинского полиса, что логично вытекало из характера предшествующего исторического развития.
Такая трактовка реформы не снимает вопроса о ее инициаторе (или инициаторах). Сама по себе догадка об инициативе экклесии ничего не решает, поскольку экклесия только в историософских схемах может быть представлена как нечто абстрактное, на самом же деле, обычно она состоит из реальных людей с весьма широким диапазоном интересов и политических устремлений. То есть и здесь необходимо учитывать факторы как объективные, так и субъективные.
В связи с рассматриваемой темой отметим, что среди многих инициаторов, которым приписывается "авторство" проекта реформы архонтата, фигурирует и Фемистокл. Рассуждения, которые обычно приводят в пользу этого, сводятся к следующему: реформа хорошо согласовывается с направлением программы Фемистокла в целом; Фемистокл предложил реформу с целью устранения политических соперников из Ареопага - кем бы они не были - и тем самым подготовил условия для усиления своего влияния как единоличного лидера, с целью усиления роли стратегии, учитывая внешнеполитические проблемы и чтобы предотвратить концентрацию в Совете Ареопага Алкмеонидов.
В пользу авторства Фемистокла приводят то соображение, что он уже был архонтом и, таким образом, не мог рассчитывать на повторное избрание на эту должность; что для него было бы логичным стремление лишить своих соперников такого эффективного оружия в политической борьбе, которым могла оказаться должность архонтов, и тем самым усилить стратегию, на которую он мог рассчитывать в своей дальнейшей деятельности; и, наконец, что именно реформу 488/7 года имеет в виду Аристотель (Arist. Athen. роl. 25. 5), когда вспоминает об участии Фемистокла в реформе Ареопага наряду с Эфиальтом, то есть в 462/1 г. до Р. Х.; но так как Фемистокл был изгнан остракизмом не позднее 474/3 г., а бегство его выпадает на 471/0 год, то ошибка Аристотеля в этом эпизоде очевидна. Однако, возможно, он при этом совершает ошибку не хронологическую, но историческую, то есть путает реформу 488/7 года с реформой 462/1 г.
Приведем слова Аристотеля полностью: "В течение по крайней мере семнадцати лет после мидийских войн оставался государственный строй под главенством Совета Ареопага, хотя и постепенно клонился к упадку. Когда же сила большинства начала расти, Эфиальт, сын Софонида, которого считали неподкупным и справедливым в государственных делах, став простатом демоса, стал нападать на этот совет. Прежде всего он добился устранения многих из ареопагитов, привлекая их к ответственности за действия, совершенные при выполнении обязанностей. Затем, при архонте Кононе, он отобрал у этого совета все дополнительно приобретенные им права, по которым в ее руках сосредоточивалась охрана государственного строя, и передал их отчасти Совету пятисот, отчасти же народу и судам. Он сделал это при содействии Фемистокла, которому, хоть он и принадлежал к числу ареопагитов, приходилось предстать перед судом по обвинению в медизме. Желая добиться ликвидации этого совета, Фемистокл начал говорить Эфиальту, будто совет собирается его арестовать, ареопагитам же, что укажет некоторых лиц, которые готовят заговор для ликвидации государственного устройства. Приведя избранных членов совета туда, где жил Эфиальт, якобы для того, чтобы показать собрание заговорщиков, он начал оживленно говорить к ним. Как только Эфиальт увидел это, он испугался и в одном хитоне сел к алтаря. Все удивлялись на то, что случилось, и когда после этого собралась Совет пятисот, Эфиальт и Фемистокл выступили там с обвинением против ареопагитов, а затем и в Народных собраниях таким же образом, пока в них [то есть у ареопагитов. - В. С.] не была отнята сила.
Не прибегая к детальному анализу каждого из приведенных аргументов, отметим, что, на наш взгляд, проблема абсолютно точно вообще вряд ли может быть решена без привлечения новых неизвестных нам сегодня источников. Что же касается рассуждений сугубо абстрактных, то версия об инициативе Фемистокла в проведении данной реформы кажется вполне вероятной. Даже больше: из всех возможных инициаторов (Алкмеониды, в особенности Мегакл и Ксантипп, Аристид, сам Телесин, в архонство которого и была эта реформа осуществлена), именно Фемистокл является наиболее вероятной кандидатурой.
Характер дискуссии в целом определяется стремлением каждого исследователя опровергнуть доказательства предыдущего коллеги и выдвинуть свою собственную версию, или, по крайней мере, модифицировать уже имеющуюся. Как часто случается в таких случаях; истина же скорее всего находится где-то посередине. Реформа 488/7 года была обусловлена стечением многих факторов исторического развития, как субъективных, так и объективных. По объективно-демократическому характеру реформы, которая вытекает из общего направления общественно-политического развития Афин, уже говорилось. Что же касается субъективных факторов, то здесь легко можно допустить действительную заинтересованность Фемистокла в дальнейшем расширении морских приготовлений, с которыми было связано начало его политической карьеры, в, таким образом, расширении полномочий и влияния демократических органов (экклесии и Буле), по поручению которых или во всяком случае при условии поддержки которых он начал эти приготовления; так же, как и в изменении характера Ареопага, членом которого он был, учитывая его архонтат 493/2 года; в лишении своих соперников возможности использовать в собственных целях избрания в состав архонтов, на что он сам уже не мог рассчитывать, и в усилении за счет этого политического значения стратегии, на которую он мог рассчитывать в дальнейшем.
Как видим, картина взаимодействия различных факторов оказывается действительно весьма пестрой. Однако "параллелограмм сил", которые его образуют, довольно четко указывает на возможность инициативы в 488/7 году Фемистокла. Априорные рассуждения даже предусматривают если не усиление Фемистокла после 489 года, что может быть спорным, то, во всяком случае, его активизацию. Уже отмечалось, что Марафон вполне мог способствовать развитию его честолюбивых устремлений. Определенная дискредитация морской программы после экспедиции Мильтиада на острова могла поставить его перед выбором: или оставить тот политический курс, под знаком которого прошел первый этап его политической активности, присоединиться к политическим деятелям, которые ратовали за сохранение статус-кво, опираясь при этом на военно-политическую значимость гоплитов (среди них особенно выделялся Аристид, чей архонтат 489 года (Plut. Arist. I. 8) несмотря на всю его дискуссионность (Бэдиэн: Плутарх ошибся, и тут перед нами Аристид, сын Ксенофила, а не Лисимаха; Ср. Plut. Arist. V, 9 = FGrH 228 F44), позволяет именно таким образом определить его политические стремления и симпатии), или же (что более вероятно, принимая во внимание решительный характер Фемистокла, его самолюбие, даже, так сказать, "политическую амбициозность"), продолжить свои начинания.
И, наконец, в пользу активизации Фемистокла уже вполне вероятно говорят остраконы с афинской агоры с его именем, в том числе особенно 191 остракон заранее заготовленный. Учитывая одновременность реформы 488/7 года и серии остракизмов 480-х гг., кажется вероятным их взаимосвязь. Впрочем, существует взаимосвязь главным образом именно между самой реформой и остракизмами. Если реформа может быть понята как следствие, одна из целей политической борьбы, то остракизмы - как ее проявления, ее видимая часть, средство политической борьбы, хотя, конечно, и как самостоятельная, частичная цель также. Ее распространение на конкретные политические фигуры требует осторожности и взвешенности. Очевидно, вопрос в конце концов сводится к тому, правомерно ли действительно делать выводы о политических реалиях периода на основании определенной остракофории. Ответ на него может быть и такой: да, но обязательно с учетом всех, или по крайней мере наиболее вероятных обстоятельств ее проведения. Это означает, что остракизмы 480-х гг. нужно рассматривать в связи с развитием общественно-политической ситуации в Афинах, по крайней мере - со времен Клисфена.