Анализ вопросов, связанных с архонтатом Фемистокла и началом осуществления его морской программы, как мы видели, тесно переплетается с проблемами внутриполитического развития Афин. Если же принять во внимание недавнюю реформаторскую деятельность Клисфена, изгнание Гиппия, оживление общественно-политической жизни в целом - с одной стороны, а с другой - усиление роли внешнеполитических факторов, то очевидно, что данный анализ необходимо проводить в связи с внутренней и внешней политикой Афин этого периода. На это справедливо обращал внимание Ленардон уже в первой своей работе по Фемистоклу. При этом, мы должны исходить из диалектической взаимосвязи между внутриполитической борьбой и внешней политикой: внешнеполитическая ситуация, которая постоянно менялась, безусловно сказывалось на перипетиях политической борьбы в Афинах; что же касается зависимости внешнеполитической ориентации от расстановки сил в полисе, то она не вызывает никаких сомнений. Интересен тезис Виноградова, который вообще предлагал для определения политического направления того или иного лидера использовать как критерий отношение к программе вооружений Афин.
Второй тезис, тоже не вызывающий сомнений, сводится к тому, что как внутриполитическая ситуация, так и внешнеполитические условия динамичны, и в такой динамике их и нужно рассматривать.
Характеристика внутриполитического развития Афин после реформ Клисфена составляет отдельную проблему и подробно рассматриваться в этой книге не может. Сегодня отметим лишь несколько ключевых моментов в связи с развитием политической борьбы в послеклисфеновских Афинах.
Для нас безусловной является "демократическая суть" реформы Клисфена который значительно углубил преобразования Солона. Однако, как справедливо отмечает Фролов, в основе демократической деятельности Клисфена лежало "честолюбивое соперничество с аристократическими оппонентами за власть", в ходе которого были осознаны и реализованы объективно необходимые задачи развития демократического полиса.
Нам особенно близка идея, которая разрабатывается в российской языковой историографии М. Строгецким относительно надуманности чрезмерного противопоставления Клисфена тирании. Как справедливо отмечает Фролов, Клисфен проводит свои реформы не только, и возможно не столько в результате изгнания Писистратидов (хотя само по себе это изгнание стало необходимым условием), сколько в ходе борьбы со своими политическими противниками, и в особенности - с Исагором. Не вдаваясь в подробную аргументацию этого тезиса, отметим, что ее принятие позволяет в многих отношениях объяснить спорные моменты в политическом развитии Афин 510-480 гг..
Поскольку старшая тирания в Афинах выполнила свои функции по утолению "гибрис", спеси родовой аристократии и поскольку она своей сути была антидемократическим институтом, то она "перестала быть разумной" альтернативой политического развития Афин, а, таким образом, перестала "быть и действительной". Она вынуждена была уступить место качественно новому политическому явлению, которым и стала нарождающаяся демократия Клисфена. Вместе с тем, исчезнув как политический институт, она не могла одновременно автоматически и полностью исчезнуть и как политическая идея. Проявляясь, в том числе, в гипертрофированной роли "аристократической сверхличности", а одновременно и в преодолении политической активности аристократических родов, эта идея не только пережила само явление, но и, отделившись от него, приобрела устойчивые тенденции к самостоятельному развитию своих составляющих.
Конечно, с устранением тиранов "гибрис" в обществе не убавилось. Можно предположить, что с уничтожением тирании произошло, так бы сказать, уничтожение "монополии" на "гибрис". Это проявило себя в усилении политической активности аристократических родов, что весьма метко подметил при характеристике периода уже Геродот: "Эти люди вели постоянные усобицы между собой, пока побежденный Клисфен не склонил на свою сторону народ" (Hdt. V. 66). Но борьба между аристократическими родами (семьями) в Афинах конца VI - начала V века. до Р. Х. это все-таки лишь одна из линий политической борьбы вообще. Отдавая должное личностным факторам этой борьбы, мы должны подчеркнуть, что основная ее линия проходила между демосом и аристократией (Фрост ограничивает роль демоса лишь пассивной поддержкой одного из аристократических вождей). Собственно говоря, общая линия эволюции афинского полиса как полиса демократического уже сама по себе имела в виду существенную и даже определяющую роль демоса в политической борьбе Именно постоянно укрепляемый суверенитет демоса и стал альтернативой обозначенной нами второй составляющей идеи ранней тирании - преодолению аристократических устремлений.
Таким образом, рубеж VI-V вв. до Р. Х. - и в особенности начало V ст. - характеризовался усилением политической борьбы, в которой наитеснейше сочетались противоречивые тенденции: с одной стороны усиление роли знати 143 как закономерная реакция на уничтожение тирании, которая ее угнетала (Зельин: после Клисфена афинская аристократия "... продолжала еще в течение нескольких десятилетий играть важную роль в политической жизни страны..."); с другой же - усиление демократических тенденций, которые получили надежную основу прежде всего в административно-территориальной реформе Клисфена. Вполне понятно, что из таких условий наиболее эффективными были те моменты, которые характеризовались совпадением обеих тенденций. Отсюда - такой характерный феномен афинской демократии, которым было аристократическое происхождение ее политических вождей (Зельин: "Алкмеониды и члены других знатных родов теперь выступают не в защиту интересов своего рода, его сторонников и зависимых людей, но как вожди демоса или знати, причем эта противоположность уже в V веке. все более начала приобретать характер противоположности между бедными и богатыми"). Однако это означало лишь использование афинской демократией аристократических вождей, но отнюдь не руководство ими последними. В этой связи становится очевидной несостоятельность взгляда на политическую борьбу в начале V века. до Р. Х. лишь как на столкновение территориальных групп, хотя, конечно, элемент агону, соревнования между аристократическими родами, которое усилилось после ликвидации тирании, стал существенным фактором политической борьбы в Афинах этого периода. (Ср.: Бергер: "Можно предположить, что предыдущие моменты обострения политической борьбы в VI ст., при Клисфене, даже при Фемистокле, осознавались гражданской массой как столкновение аристократических группировок, скорее связанных с местными традиционными отношениями, чем с политическими стремлениями широкого характера. Это определенным образом характеризовало степень развитости государственной идеологии".
Далее, мы исходим из того, что помимо основной линии политической борьбы, которая проходила между аристократией и демосом, кроме борьбы между различными аристократическими кланами за превосходство, происходила борьба и за углубление процесса демократизации, то есть, в конечном счете, за предоставление всему гражданскому коллективу всей полноты политических прав. Понятно, что (учитывая имущественную и социальную дифференциацию гражданского коллектива, которая возрастала, - как демоса, так и знати) политическая борьба по необходимости должна была отражать интересы различных слоев и групп афинского гражданства во внутренней и внешней политике. Отметим также важную теоретическую предпосылку необходимую связь между экономическими и конституционными аспектами борьбы: действительно, расширение политических прав и полномочий афинского демоса проходило параллельно с обеспечением также и его экономических интересов.
И, наконец, мы исходим из того, что полис, как явление внутренне противоречивое, такое что развивается, и развивается в том числе за счет развития своих важнейших составляющих элементов, - уже учитывая свою внутреннюю диалектическую противоречивость содержит в себе предпосылку политической борьбы, борьбы, выступает также и как внешнее проявление этих внутренних противоречий. (Нам особенно симпатична точка зрения на природу полиса, высказываемая в работах Е. Д. Фролова На наш взгляд, впрочем, одним из наиболее важных структурообразующих элементов полиса выступает гражданская община - именно она является тем важнейшим смыслом, который проявляется в конкретных формах общины-государства, полиса).
В этой связи нам кажется слишком резкой критика Е. Д. Фроловым тезисы Г. А. Кошеленко относительно противоположности "город-полис", возможно, и действительно несколько абсолютизованной. Тенденция к самостийному развития составляющих элементов структур является тенденцией закономерной. Вопрос только в том, насколько далеко может зайти такое развитие, не выходя при этом за пределы, допускаемые данной структурой. Очевидно, эти тенденции проявляют себя в общественно-политическом и экономическом развитии полиса вообще и афинского полиса в особенности. Видимо, их отражение можно будет найти и в общественно-политической борьбе начала V века до Р. Х.
Все определенные тенденции общественно-политического развития имеют непосредственное отношение к анализу нашей проблемы, поскольку, в особенности, они определяли и основные направления в общественно-политической борьбе. Важно их учитывать и при определении ситуации, сложившейся в Афинах после реформ Клисфена, тем более, что, - как справедливо отмечается в исторической литературе, - источники рисуют ее лишь схематично. Это означает, в том числе, и что правомерно говорить о существовании в Афинах определенных "политических партий", которые были практическим выражением, проявлением этих тенденций в политической борьбе. Или же скажем по-другому: политические партии выступали как форма существования противоречивых тенденций общественно-политического развития Афин. Нет необходимости здесь останавливаться на такой очевидной истине, что античные партии в коем случае нельзя путать с партиями современного типа - ни учитывая содержание (хотя здесь нужно быть осторожным и не доходить до полного отрицания - впрочем, это вопрос особый и требует более основательного и более специального анализа, чем то замечание, которое мы можем себе позволить здесь), ни тем более учитывая форму: обычно, ни о какой-то организационной структуре, ни об аппарате, ни о других характерных чертах политических партий как социально политического организма не может быть и речи.
Из сущности античных, - а в данном случае афинских начала V ст. до Р. Х., - партий, вытекает и их аморфность, их текучесть, их, точнее, динамика и изменчивость: ведь изменчивыми, динамичными и нестабильными были сами условия, которые их породили! Поскольку, как было показано, политическая борьба является прежде всего внешним проявлением противоречивых тенденций общественно-экономического и политического развития, (или даже проявлением агонального духа, природа которого находится в ментальной сфере), что обнаруживает себя в стремлении закрепить свое превосходство политически, то есть узаконить само себя поддержкой государства, а если государство через свою сущность органично чужда этим тенденциям - то изменить и само государство, - постольку партии в идеале представляют собой сочетание указанных тенденций и людей как субъектов этих тенденций. (Причем субъектов, осуществлявших эти тенденции в государственных органах, в особенности в Буле, значение которого усилилось в результате реформ Клисфена, и других политических институтах Афин. Виппер: "В то время, как партии находили возможность объединяться в народном собрании, в Афинах не было учреждения, в котором, как в римском сенате, представители высших классов могли бы объединиться, создать противовес народной массе и взять в свои руки руководство политикой. Некоторую возможность выступить в этой роли имел старый Совет на Ареопаге". К этому заметим, что роль и значение Было, как и других политических институтов после Клисфена, требует дальнейших исследований. Особое значение в связи с этой темой приобретает также вопрос о социальном составе этих институтов и особенно - состав экклесии. Очевидно, самым успешным бывал выступление тех лиц, которые выступали за реализацию тенденций, созвучных большинству, которое составляло конкретную экклесию).
Из такого понимания общественно-политической борьбы и собственно политических партий в Афинах конца VI - начала V века. до Р. Х. становится возможным объяснить многие из моментов послеклисфеновского периода на основании имеющихся, хотя и туманных свидетельств. При этом неутихающая полемика относительно приоритетов этой борьбы, относительно "линий", "партий", или "группировок" может приобрести несколько иной оттенок. Так, на наш взгляд, правомерно рассматривать как исторические в то же время различные "партии", критерием для определения которых может служить и отношение их субъектов социального состояния ("аристократы" или "олигархи" и "демократы"), к тирании ("друзья тиранов"), к проблемам внешней политики ("персофилы" и антиперсидски настроенные круги; "проспартанская" и "антиспартанская" направленность (группа за военные приготовления, "ястребы" и их противники, "голуби" и др.) и т. д.: критерии могут быть различными, но конечно же они должны определяться исключительно на основе анализа реальных условий, сложившихся в послеклисфеновских Афинах. Понятно, что параллельно с их изменениями меняется также и вся картина партийно-политической борьбы. При этом, если к проблеме подходить сугубо формально, то возможными, даже больше того - естественными, смешивание и переплетение различных тенденций в общественно-политической борьбе, что в рассматриваемом здесь случае, в особенности, означает: во всей партийно-политической ситуации в Афинах начале V века. до Р. Х. Очевидно, что в таком случае при выборе какого-то одного критерия (как, например, отношение к тирании или же к перспективе войны с Персией) без учета всего разнообразия факторов, правильно оценить ситуацию невозможно. (Абсолютизация какого критерия может привести к недоразумениям, и даже до курьезов при определении политической позиции тех или иных лидеров и Целых родов. Так, например, известна неожиданная оценка Фемистокла в Белоха как вождя аристократов). Кроме того, можно предположить (и это, очевидно, будет верно), что одни и личности, т. е. субъекты политических партий, могут являться, - даже одновременно! - сторонниками различных партий. Так, например, Мильтиад может быть понятным и как вождь антиперсидской ориентации, и, одновременно, как представитель аристократической партии и тому подобное.
Но остановимся на этом. Как видим, перечисление ориентаций и тенденций в социально-политической борьбе можно было продолжить. В ходе исторического развития неизбежно перед полисом возникали все новые и новые вопросы, которые, конечно, предполагали возможность различных ответов на них. Все это с необходимостью порождало различные направления или же "линии", в основе которых проходила борьба за проведение решений, приемлемых для вполне конкретных лиц или слоев гражданского населения. Значит ли это, что все эти ориентации и тенденции мы можем называть "партиями"? - Очевидно ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. В противном случае мы доведем количество этих партий до бесконечности и тем самым окончательно запутаем вопрос.
Однако, нельзя согласиться и с мнением тех, кто вообще пытается снять эту проблему. Очевидно, разумным было бы выделить основные, определяющие для всей картины политической борьбы в Афинах, политические тенденции. Очевидно, эти тенденции могут отражать основные альтернативы политического развития). Очевидно, в конце концов, они должны "держать" на себе все остальные, больше частичные, те что возникают в условиях меняющейся ситуации, тенденции отражающие внутри - и внешнеполитические проблемы. Исходя из рассмотренных посылок, надлежит очевидно, прийти к выводу, что такими тенденциями были: с одной стороны, дальнейшая демократизация полиса, а с другой, - как ее альтернатива или даже противоположность (что, однако, не совершенно), - аристократические устремления. Наряду с ними можно выделить олигархические тенденции, которые характеризуются широким диапазоном параметров и могут отражать устремления весьма различных социальных групп: от представителей аристократии до богатых торгово-промышленных кругов, которые только появлялись в полисном коллективе. При этом с развитием социально-экономических отношений, субъективное представление олигархических движений все больше совпадало с этими остальными, новыми кругами, кругами, которые усиливались (то есть олигархия в собственном, узком смысле, как ее понимал еще Аристотель. Ср., например, краткое, но содержательные его замечания относительно сути олигархии в рассуждениях о карфагенском политическом строе: "Больше всего отклоняется от аристократического строя в направлении олигархии карфагенский политический строй ввиду вот какие соображения, которые разделяются большинством: они считают, что должностные лица должны избираться не только по признаку благородного происхождения, но и по признаку богатства, потому что необеспеченному человеку невозможно управлять хорошо и иметь для этого достаточно свободного времени... Избрание должностных лиц по признаку богатства свойственно олигархии" (Arist. Pol. II, VIII, 1273a, 21 ff.; ср. там же: III, V, 1279b, 16 ff.: олигархия - власть небольшого количества людей).
В этом случае особенно отчетливо проступает глубинная основа политических процессов: новые социальные группы появляются в результате внутреннего развития самого полисного организма, в особенности - в результате растущей имущественной, а в конечном итоге - и социальной дифференциации. Очевидно, осознание именно этого момента и находится в основе тезиса, согласно которому на смену противоположности "аристократия-демос", что было характерным для VI века. до Р. Х., пришло противостояние "богатые - бедные" V ст. до Р. Х. 160.
И, напоследок, учитывая хронологическую, а вероятно и генетическую близость рассматриваемого периода с временем правления Писистратидов, а также понимая тиранию, в особенности, как результат последовательного развития олигархического принципа, мы, очевидно, можем выделить наряду с уже перечисленными и тираническую тенденцию. Даже больше: нам кажется вероятным, что тиранические устремления вообще никогда не исчезали из палитры политического развития античного полиса вообще и афинского - в особенности. Проявлением этих устремлений стало усиление роли отдельной личности, а также обвинение в стремлении к тирании, которые время от времени выдвигаются против тех или других политических лидеров. В конце концов, эти тенденции были в полной мере реализованы в так называемой "младшей тирании", которая (несмотря на различие по сущности и природы своей от "старшей") по форме была также тираническим правлением одного лица. Однако это все составляет особую тему исследования, развивать которую в рамках данного труда мы не имеем возможности.
Из приведенного анализа следует, на наш взгляд, основными политическими партиями в этот период можно считать группы, которые выступали за реализацию демократических, аристократических, олигархических и тиранических тенденций в политическом развитии Афин, то есть те группы, которые олицетворяют эти тенденции. Кроме того, учитывая снижение роли аристократии в результате реформ Клисфена и всего периода правления Писистратидов - с одной стороны, а с другой - непрезентабельность тирании в глазах широких масс, можно прийти к выводу, что доминирующими на данном этапе были именно демократические и олигархические тенденции. Необходимо отметить, что их выразители неизбежно характеризовались значительным диапазоном взглядов, что в свою очередь дает основания говорить о наличии внутри них разнообразных оттенков, которые проявлялись в различных подходах к решению актуальных для полиса проблем.