Главы 35-51

35

"В седьмой промежуток между заходом Вергилий и зимним солнцестоянием,[1] говорят, надо делать следующее: сажать лилии и шафран. Розу, которая уже пустила корень, срезают при самом корне; режут кусочками длиною в ладонь и кусочки эти сажают; когда у них образуется корень, их пересаживают. Устраивать цветники с левкоями в имении невыгодно, потому что приходится делать грядки и нагребать на них землю; поливка и дожди ее размывают и делают бесплоднее.[2] (2) От фавония и до восхода Арктура[3] полагается пересаживать дикий тимьян из рассадников, - он получил свое имя (serpillum) от того, что "расползается" (serpit); рыть новые канавы, чистить старые;[4] производить обрезку в виноградниках и виноградных садах. Не занимайся только этим, как и многими другими работами, в течение пятнадцати дней до зимнего солнцеворота и после него. Некоторые деревья, впрочем, например вязы, хорошо сажать как раз в это время.[5]

36

"В восьмой промежуток между зимним солнцеворотом и фавонием[6] надо делать следующее: спускать воду с нив, если она на них застоялась; если стоит сухая погода и земля мягкая, то мотыжить хлеба; производить обрезку в виноградниках и виноградных садах. Если работать в поле невозможно, то зимой до рассвета следует трудиться над тем, что можно изготовить в помещении.[7] Все, что я сказал, надо записать и держать в усадьбе на виду, главным образом к сведению вилика.[8]

37

"Следует помнить и о лунном времени, которое распадается на две части: от новой луны, пока она прибывает до полной, и от полной, пока она убывает до новой, когда настает "междулуние"; об этом дне говорят, что луна сейчас "последняя и первая", почему в Афинах этот день называют ένην καί νέαν, а другие τριακάδα.[9] Некоторые полевые работы лучше делать на прибывающей, а не на убывающей луне; некоторые, например всякую уборку - жатву, срезывание листвы, - наоборот". - (2) "Я соблюдаю, - говорит Агразий, - это правило, полученное от отца, при стрижке не только шерсти, но и собственных волос; как бы не облысеть, если стричься на прибывающей луне".[10] - "А каким образом, - говорит Агрий, - лунный месяц делят на четыре части и какое значение деление это имеет для земледелия?" - "А ты никогда не слышал в деревне, - говорит Тремеллий, - такого выражения: "на восьмой день прибывающей луны" и, наоборот, "на восьмой день убывающей"? и не слышал разве, что работы, которые следует делать на прибывающей луне, одни лучше делать на восьмой день, а не раньше? А те, которые полагается делать на убывающей луне, за них браться тем лучше, чем меньше огня у этого светила?[11] Вот я рассказал о четырех обликах луны и о значении их для земледелия". - (4) "Есть, - говорит Столон, - другое деление времени, тоже некоторым образом стоящее в связи с солнцем и луной. Время делится на шесть периодов, так как почти все плоды доходят на пятой ступени до полной своей спелости, попадают в усадьбе в долии и модии, а на шестой идут в употребление. Первая ступень - это подготовка к посадке и севу, вторая - сев и посадка, третья - уход за посевами и посадками, четвертая - уборка, пятая - отправка в амбар, шестая - использование. При подготовке для одних растений, например для виноградника или фруктового сада, копают ямы, перекапывают землю или проделывают длинные канавки; для других, например для хлебов, землю пашут или вскапывают;[12] для некоторых надо перевернуть землю глубже "двойным заступом". (5) У одних корни не идут далеко, например у кипарисов; у других, например у платанов, расходятся настолько широко, что в Афинах, в Ликее, как пишет Феофраст, совсем еще молодой платан пустил корни в тридцать три локтя.[13] В некоторых случаях, "надрезав" землю плугом с волами, надо ее, прежде чем ты бросишь семена, еще передвоить. Подготовка на лугах заключается в том, что их защищают от выпаса, огораживая, когда зацветет груша;[14] если они поливные, надо их своевременно полить.

38

"Надо учесть, какие места в имении следует унавоживать, каким образом и каким видом навоза; тут есть некоторые различия. Кассий пишет, что лучшим удобрением является птичий помет, только не от болотной и не от водяной птицы. Лучше всего помет голубиный: он очень горяч и от него земля делается пушистой. Его следует разбрасывать по полю, как семена, а не складывать кучками, как навоз от скота. (2) Я думаю, что лучше всего помет из птичников, где содержатся дрозды. Он полезен не только земле, но и в еде волам и свиньям, которые от него жиреют.[15] Поэтому те, кто снимает птичники, если хозяин оговаривает, что помет остается у него в имении, снимают их за меньшую цену, чем в том случае, если помет отходит к ним. Кассий после голубиного помета ставит человеческие нечистоты, а на третьем месте - навоз козий, овечий и ослиный. (3) Лошадиный вовсе не годится, правда, только для нив; для лугов это самый хороший навоз, так же как и навоз от прочих вьючных животных, которых кормят ячменем: от него растет много травы.[16] Около усадьбы следует устроить навозную кучу, чтобы навоз выносили с наименьшей затратой труда. Если посредине этой кучи вбить какой-нибудь дубовый кол, то, говорят, змей в куче не заведется.[17]

39

"На второй ступени, т. е. при посеве и посадке, учитывают следующее: какому времени сева соответствует природа растения. Важно установить, в какую сторону света смотрит в имении каждое место, а также, что в какое время скорее всего растет. Разве мы не видим, что одни растения цветут весной, другие летом, осенью иные, чем зимой? (2) Поэтому одни растения сажают и прививают раньше, а другие позже, с одних урожай снимают раньше, с других позднее; деревья прививают преимущественно весной, а не осенью, (3) но смоковницы прививаются около летнего солнцестояния, а вишни даже в декабрьские дни.[18] Имеется четыре вида посадочного материала: семена, данные самой природой; саженцы, пустившие корни, которые пересаживают из одного места в другое; черенки, которые берут с деревьев и сажают в землю; привои, прививаемые от одних деревьев к другим.[19] Следует рассмотреть по поводу каждого вида, что в какое время и на каком месте тебе делать.

40

"Во-первых, семя, являющееся началом жизни, бывает двух видов: одни скрыты от нашего восприятия, другие видимы. Скрыты семена, находящиеся, по словам физика Анаксагора, в воздухе, и те, которые, как пишет Феофраст, заносит водой, протекающей через имение.[20] Следует внимательно исследовать семена, которые земледелец видит. Некоторые ведь, способные к прорастанию, настолько мелки, что они незаметны; таковы семена кипариса.[21] Орешки, которые на нем растут, похожие на меленькие шарики из коры, - это не семена; семена находятся внутри их. (2) Первичные семена дала природа; остальные нашел путем опыта земледелец. Эти первые вырастают без участия земледельца и не будучи им посеяны;[22] затем он собирает семена с этих всходов, и они взойдут, уже будучи посеяны. Что касается первичных семян, то следует установить, не усохли ли они от старости, не перемешались ли еще с какими-нибудь иными семенами, те ли это самые, которые нужны, или только похожие на них. Старые семена некоторых растений получают особую способность: они меняют свою природу; например, из старых капустных семян вырастает, говорят, репа, и наоборот: из семян репы - капуста.[23]
(3) "Второй вид: саженцы. Следует помнить, что откуда бы ты их ни пересаживал, нельзя пересаживать их слишком рано или поздно. Подходящее для пересадок время указано Феофрастом: это весна, осень и дни восхода Пса;[24] одно и то же время не подходит, однако, для всех мест и всех растений. На сухом, тощем и глинистом месте, где мало влаги, подходящим временем будет весеннее, на хорошей и жирной земле, где весной много влаги, - осень. Период для этих посадок исчисляется некоторыми в 30 дней. (4) Третий вид - черенки, взятые с дерева и перенесенные в землю: при посадке надо следить, чтобы черенок был отделен от дерева в подобающее время (т. е. раньше, чем дерево начнет распускаться или зацветет). Черенки, которые ты берешь с дерева, осторожно отделяй от него, а не обламывай, потому что чем устойчивее у черенка его подошва, тем шире и легче он пускает корни. Их сажают поскорее, пока сок в них не высох. Нужно следить, чтобы масличные черенки были взяты с ветки нежной и равномерно обрезаны с обеих сторон. Черенки эти у одних называются "clavolae", у других "taleae"; делают их длиной около фута.[25] (5) Четвертый вид - привои, которые переходят с одного дерева на другое.[26] Тут надо учитывать, с какого дерева и на какое привой переносят, в какое время и каким образом его прививают. К дубу ведь груша не привьется, хотя бы к яблоне и привилась. Это памятуют многие, те, кто очень слушается гарус-пиков, объявивших, что при одном ударе грома образуется столько молний, сколько привоев: каждый привой родит молнию.[27] Если ты к лесной груше привьешь самый хороший сорт, то плоды не будут так вкусны, как от прививки к садовой груше. (6) Какое бы дерево ты ни прививал, если только и привой и подвой того же самого вида, например ты прививаешь яблоню к яблоне, - то следует производить прививку для воздействия на плоды и брать привой лучшего сорта, чем то дерево, которое ты прививаешь. Есть и другой способ прививки: с дерева на дерево; его недавно начали применять на деревьях, растущих рядом. От дерева, с которого желательно получить привой, притягивают веточку к тому, которое желательно привить; вставляют ее в срезанную и расщепленную ветку этого последнего; эту вставленную часть с обеих сторон срезают ножом, чтобы сделать ее тоньше; в тех же частях привоя, которые обращены наружу, кора должна приходиться вплотную к коре подвоя. Стараются, чтобы верхушка прививаемой веточки смотрела прямо вверх. На следующий год, когда привой срастется с подвоем, привой отрезают от дерева, с которого он взят.[28]

41

"Относительно времени пересадки следует прежде всего помнить, что деревья, которые раньше прививали весной, теперь прививают в дни солнцестояния, как например смоковницу, у которой древесина рыхлая, почему смоковница и любит жаркую погоду. Поэтому в холодных местах и невозможно развести смоковничных садов. Только что привитому дереву вода вредна: от нее нежный побег быстро сгниет. (2) Поэтому и считается, что смоковницу лучше всего прививать по восходе Пса.[29] Если дерево по природе своей не так мягко, то сверху над местом прививки привязывают какой-нибудь сосуд, откуда медленно капает вода: это делается, чтобы привой не усох раньше, чем он примется. Кору на привое надо сохранять в целости, а заострять его, не обнажая сердцевины. Чтобы не повредили дожди или слишком сильная жара, привитое место обмазывают глиной и обвязывают лыком. (3) Лозу за три дня до прививки срезают, чтобы сок, которого в ней слишком много, стек до прививки; или же надрезают привитую ветку немного ниже места прививки, чтобы через надрез вытекала попавшая извне влага. На деревьях, природа которых более суха, этого никогда не делают. При прививке других деревьев, например смоковницы, надо смотреть, чтобы на черенке, который переносят, была почка.
(4) "Деревья, которые растут медленно, сажают преимущественно черенками; так разводят, например, смоковничные сады. Семена, данные смоковнице от природы, находятся внутри той ягоды, которую мы едим: это мелкие зернышки, которые так малы, что едва могут дать ростки: все мелкое и сухое растет медленно; более рыхлое и развивается скорее, женщина, например, - скорее мужчины. То же соответственно наблюдается и в растительном мире: смоковница, гранатник и лоза в силу своей женской мягкости развиваются быстро; (5) пальма же, кипарис и маслина в развитии медленны: тут сказывается разница между природой сухой и влажной.[30] Поэтому в питомниках выгоднее сажать не зерна из винной ягоды, а саженцы из смоковничного сада, кроме тех случаев, конечно, когда это невозможно: кто-нибудь, например, желает переслать семена за море или получить их оттуда. Тогда спелые винные ягоды нанизывают на веревочку; когда ягоды высохнут, эту вязку сворачивают и посылают в любое место; там ягоды сажают в питомнике, где они и прорастают. (6) Таким образом, пересланы были в Италию смоковницы хиоские, халкидские, лидийские, африканские и прочие заморские сорта.[31] По сходной же причине мы сажаем в масличных питомниках предпочтительно taleae, о которых я говорил: семя маслины представляет собой орех, который дает росток еще медленнее, чем другие орехи.

42

"Прежде всего смотри, не бросай семян в землю слишком сухую или пеструю:[32] сей в умеренно сырую. Пишут, что на югер умеренно сырой земли требуется полтора модия "индийской травы". Сеют ее таким же образом, как корма и хлеба.[33]

43

"Бобовник сажают в землю, хорошо обработанную, и таким же образом, как семена капусты.[34] Затеи его пересаживают, помещая одно растение от другого на расстоянии полутора футов. Можно также отрезать от взрослого бобовника веточки и таким же образом их рассаживать.[35]

44

"Бобов сеют на югер 4 модия, пшеницы 5, ячменя 6, "полбы" 10, иногда немного больше или меньше: если место жирное, то больше, если тощее - меньше. Поэтому наблюдай, как принято сеять в этой области, и поступай так же.[36] Местность и почва имеют огромное значение: так, в одних местах урожай бывает сам-10, а в других, например кое-где в Этрурии, и сам-15. (2) В Италии, под Сибарисом, обычный урожай, говорят, бывает сам-100; в Сирии, около Гадары, и в Африке, у Бизация, один модий дает тоже 100.[37] Большое значение имеет также, сеешь ли ты на нови; на земле, которая ежегодно засевается (такая земля называется "restibilis"), или на земле, которая время от времени оставалась под паром (vervactum)". - (3) Ему Агрий: "В Олинфии,[38] говорят, землю засевают из года в год, но с таким расчетом, чтобы более щедрый урожай получить в третий год". - Лициний: "Поле следует через год оставлять под посев более легкий, т. е. под такой, который меньше истощает землю".[39]
"Речь пойдет, - говорит Агрий, - о третьей ступени: об уходе за посевами и питании их". (4) А он говорит: "Всходы в имении растут; выросши, зачинают, а когда придет срок, рождают плоды, колосья и прочее. Семя возвращается туда, откуда оно вышло. Таким образом, если ты сорвешь цветок, незрелую грушу или что другое, то на этом же месте в этом же году ничего не вырастет, потому что одно и то же растение не может дважды в году выращивать плод. Как у женщин проходит до рождения определенный срок, так и у деревьев и злаков.[40]

45

"Первым обычно из земли выходит ячмень - через семь дней после посева; немного позже пшеница, бобовые через четыре-пять дней, кроме бобов: те показываются значительно позже. Просо, сезам и прочие сходные с ними растения всходят примерно в те же самые дни, если только их не задержит плохое место или непогода.[41] (2) Сеянчики в питомнике, нежные от природы, следует зимой в холодных местах прикрывать листьями или соломой.[42] Если в это время пойдут дожди, то надо следить, чтобы вода нигде не застоялась: лед для нежных корешков - яд. (3) У деревьев их подземные и надземные части растут в одно и то же время неодинаково: корни осенью или зимой крепнут под землей скорее, чем надземные части, потому что, будучи прикрыты землей, они разрастаются в тепле; надземные же части окружены холодным воздухом.[43] Что зто так, это видно на лесных деревьях, к которым садовник и не прикасался. Корни ведь растут раньше, чем то, что идет от них. И корни, однако, уходят только на ту глубину, до которой доходит солнечное тепло. Два обстоятельства обусловливают рост корней: одним деревьям от природы свойственно пускать корни дальше, чем другим, и в одной земле им легче пробить дорогу, чем в другой.[44]

46

"Подобные же причины вызывают некоторые изумительные явления: по тому, например, как повернулись листья маслины, ивы и белого тополя, можно определить время года. Когда листья их перевернутся, то, говорят, солнцестояние уж прошло.[45] Не менее удивительно и то, что делается с цветком, который называют гелиотропом потому, что он утром смотрит на восход солнца и следует за ним в его пути до заката, все время на него глядя.[46]

47

"В питомнике над саженцами таких деревьев, как маслина и смоковница, с нежными от природы верхушками, следует устраивать навес из двух дощечек, поставленных справа и слева и затем связанных.[47] Траву следует выбирать.[48] Ее надо выдергивать, пока она еще молода: сухая оказывает больше сопротивления и только рвется, а не выдергивается. (2) Траву на лугах, оставленную на сено, наоборот, нельзя не только вырывать, пока она растет, но нельзя даже и топтать. Поэтому на луг нельзя пускать ни овец, ни вьючных животных и даже человека. Человеческая нога несет гибель траве и прокладывает тропинки.

48

"У хлебов на нивах стебель заканчивается колосом. Колос, если он не "комолый", например у ячменя и пшеницы, состоит из трех частей: зерна, шелухи, остей и первоначально, пока колос только образуется, еще из "пожен". Зерном называется самая внутренняя твердая часть, шелухой - мешочек, в котором оно находится, остью - как бы длинная и тонкая игла, которая торчит из шелухи, так что шелуха с остью образуют у зерна как бы шапочку.[49] (2) "Ость" и "зерно" - слова, известные почти всем; слово "gluma" знают немногие. (2) Я знаю, что оно встречается только у Энния в его переводе евгемеровых книг.[50] Происходит оно, по-видимому, от "glubere", так как шелуха "gluma" сдирается с зерна. Поэтому тем же словом называется кожура винных ягод, которые мы едим. Ость называется "arista", потому что она первая засыхает (arescit). Зерно (granum) получило название от "gerere";[51] хлеб сеют, чтобы он дал колос, а не затем, чтобы дал шелуху или ость; как и лозу сажают не ради побегов, а ради гроздьев. Колос же (spica), который сельские жители называют по-старине "speca", получил наименование, видимо, от слова "spes": хлеб ведь сеют с надеждой на то, что колос образуется. (3) "Комолым" называют колос, у которого нет остей: ости на колосе являются как бы его рогами. Первоначально, когда колосья только еще образуются и еще не видны, оболочка, в которой они скрыты, именуется "ножнами", как тот футляр, в котором прячут меч. Самое верхнее зерно в уже спелом колосе, которое меньше обычного зерна, называется "frit". Зерно внизу Колоса, у самой верхушки соломины, которое тоже меньше обычного зерна, называется "urru"".[52]

49

Он умолк, но никто не задал ему вопроса. Считая, что все удовлетворены его сообщением об уходе за растениями, он продолжал: "Я буду говорить теперь о сборе спелых плодов. Прежде всего: как только трава на лугах, оставленная на укос, перестанет расти и начнет подсыхать от зноя, ее нужно косить, а скосив, переворачивать вилами, пока она совершенно не высохнет; совсем уже сухую надо связать вязанками и свезти их в усадьбу; затем сгрести с лугов остатки граблями и этим завершить косовицу.[53] После этого надо "обжать" луга, т. е. срезать серпами все, чего не захватили косцы, после которых поле осталось как бы в буграх от травы.[54] Я думаю, что слово "sicilire" и произошло от "sectio".

50

"Слово "жатва" (messis) в собственном смысле употребляется применительно к тем растениям (главным образом к хлебам), которые мы сжинаем (metimur): от этого слова оно и произведено. Есть три способа жать хлеб: в Умбрии серпом подрезают солому у самой земли, и пучок, как он срезан, кладут на землю. Когда их наберется много, их опять перебирают, и с каждого срезают только колосья. Колосья бросают в корзину и отсылают на ток; солому оставляют на ниве, где ее сгребут в кучу. (2) По другому жнут в Пицене, где у жнеца имеется деревянная кривая палочка, на конце которой насажена железная пилочка. Она захватывает пучок колосьев и обрывает их, оставляя солому стоять на ниве; ее скосят после. Третьим способом жнут под Римом и в большинстве мест: солому, захваченную вверху левой рукой, срезают посередине; от этого слова "medium", думаю, и произведено слово "messis". Солому, которую не захватила рука жнеца и которая осталась в земле, скашивают после; солому же, которая осталась с колосом, переносят корзинами на ток. (3) Там она лежит на открытом месте у всех на глазах (palam), почему, может быть, и названа "palea". Некоторые думают, что слово "stramentum", так же как и "stamen", произведено от "stare"; другие думают, что - от "stratus", потому что ее подстилают скоту (substernere). Когда нива поспела, ее надо жать; югер поля, где легко работать, жнец, говорят, может сжать, пожалуй, за день. Сжатые колосья должны быть снесены корзинами на ток.[55]

51

"Ток следует устраивать в поле на высоком месте, которое обвевается ветром; величиной ток должен соответствовать величине засеваемого поля; быть лучше всего круглой формы, с некоторым возвышением посередине, чтобы после дождя вода не застаивалась и кратчайшим путем стекала с тока: во всяком же круге расстояние от середины к окружности будет кратчайшим. Земля на току должна быть плотной и убитой, особенно если это глина, чтобы не трескаться от зноя, иначе зерна будут закатываться в трещины и в трещины попадет вода; вход для мышей и муравьев окажется открыт. Поэтому ток обычно поливают оливковым отстоем: это яд для травы, муравьев и кротов. (2) Некоторые, чтобы иметь плотный ток, вымащивают его камнем, а то делают просто пол.[56] Некоторые, например багиенны, накрывают ток крышей, потому что там часто в это время года бывают ливни. Там, где ток открытый, а местность жаркая, надо около него поставить шалаши, куда люди могли бы зайти в полуденный зной.[57]


[1] От 28 октября по 24 декабря.
[2] Лилии принадлежали к числу любимейших цветов в древней Италии: «...особенно хороши они в соединении с розами» (Pl.XXI.22). Шафран (Crocus sativus L.) употреблялся во многих случаях (никогда для венков) (Pl.XXI.33): для ароматных мазей, для натирания сосудов, куда вливали вино, для разных лекарств. Роза «растет всего лучше и скорее, если ее посадить после захода Вергилий прутиками длиной пальца в четыре» (Pl.XXI.21). Ср. Theophr.h.pl.VI.6.6: «Растут розы из семени медленно; поэтому, как было сказано, их сажают стебелем» (т. е. черенками, на которые разрезают стебель). Для левкоев Колумелла советовал делать грядки высотой не меньше фута (arb.30.1).
[3] От 7 до 20 февраля.
[4] О том, насколько важно было содержать в порядке канавы, по которым стекала вода, можно судить по предписаниям Катона (155). Чистка канав и устройство стоков принадлежит к числу важных хозяйственных работ (Col.XI.2.82).
[5] Колумелла тоже говорит, что «галльский вяз», который называли «atinia», лучше сажать осенью (V.6.9).
[6] От 24 декабря до 7 февраля.
[7] В зимние темные утра и вечера «делай следующее: обтесывай колья... делай факелы, выноси из хлевов навоз» (Cat.37.3). «От долгих ночей надо кое-что прибавить к дню: есть много работ, которые свободно можно выполнять при свете» (Col.XI.2.90 — 92). Колумелла же советует, в зависимости от того, каким материалом богато имение, и от того, в чем оно нуждается, заготовлять колья для виноградника плести корзины, делать ульи, приготовлять ивовые прутья для привязывания лоз.
[8] Вилик, следовательно, должен быть человеком грамотным. Колумелла грамотного вилика боялся. По его мнению, вилику достаточно обладать хорошей памятью. «Такой вилик, — говорит Корнелий Цельз, — чаще приносит хозяину деньги, а не счетную книгу, потому что грамоты он не знает, сам счетов сочинить не может, а сообщника иметь боится» (1.8.4).
[9] Intermenstnmin — «междулуние», т. е. промежуток между последней и первой четверью луны, новолуние. «Афиняне точнее назвали этот день ένην καί νέαν, потому что в этот день можно увидеть последнюю луну н первую (Varr.I.l.VI.10). ένος — «предшествующий», νέος — «новый», τριακάς   — 30-й день месяца.
[10] Древние были твердо уверены в «симпатической связи» между луной и рядом явлений. Те работы, результатом которых был рост, развитие, увеличение в объеме, например посев, подкладывание яиц под курицу, следовало производить на прибывающей луне: своим ростом она как бы стимулирует рост того, что покорно ее прибывающей силе; стоит пойти наперекор ей и во время ее прибыли заняться умалением, уменьшением чего-либо, и последствия будут горькие, потому что «симпатическая связь» нарушена. Потому Агразий стрижет своих овец и стрижется сам, когда луна на ущербе; в это же время валят деревья (Cat.31.2); «рубить, обрывать, стричь лучше на убывающей, а не на прибывающей луне» (Pl.XVIII.322).
[11] Копать канавы и засыпать корни землей следовало в полнолуние; разбивать питомники — в первые дни новолуния (Pl.XVIII.322); рубку .теса — производить с 20-го по 30-й день лунного месяца (Pl.XVI.190).
[12] Интереснейшее место, свидетельствующее о наличии участков, столь небольших, и хозяйств, таких бедных, что ноле обрабатывали лопатой вручную.
[13] Theophr.h.pl.I.7.1. — Ликей — один из афинских гимнасиев, в восточной части города на берегу Плисса. — 33 локтя — ок. 15 м.
[14] Ср. I. 30: «защищать луга» начинают с конца марта или в апреле. Катон также предписывал прекращать выпас скота на лугах, где траву оставляли на сено, «как только зацветет груша» (149).
[15] Свиньи едят этот помет с удовольствием; польза его сомнительна. Кто был источником Варрона, неизвестно; Плиний (XVII.50) списал это место с Варрона.
[16] Вопросы унавоживания живо интересовали современников Варрона: об этом свидетельствует обилие сведений, которые он по этому поводу сообщает. Уже Катон убеждал своих земляков в необходимости «старательно сохранять навоз» (58); необходимость эта стала еще настойчивее сто лет спустя. Италии нужен был свой хлеб; каждый хозяин хотел иметь побольше хлеба, а для этого надо было хорошо обработать и удобрить поле. Главным видом удобрения был навоз; уже Катон, рекомендуя усердно подстилать овцам и волам (5.7), перебрал все, что годится на подстилку (37.2). У Варрона «поставщиком навоза» является скотный двор, «часто устилаемый соломой и мякиной, которые утаптывает скот» (1.13.4). Навоз хранится у него, как и у Катона, в куче; в поле тоже, как у Катона, вывозят старый, перепревший навоз. Сверху и с боков такую кучу покрывают зелеными ветвями, «нельзя, чтобы солнце высосало предварительно жижу, которую требует земля» (1.13.4). Чтобы не допустить пересыхания навоза, кучу устраивают в таком месте, чтобы туда втекала вода, а «некоторые устраивают на ней отхожие места для рабов» (1.13.4). И смачивание водой, и использование человеческих нечистот — это новшества, вошедшие в хозяйство после Катона. Надо думать, что тут не обошлось без уроков, преподанных греческими агрономами. Мы знаем, что Кассий, великий знаток греческой сельскохозяйственной литературы, высоко ценил удобрительную силу этих нечистот. Воспользоваться ими отваживались, однако, только «некоторые»; большинству, как и старозаветным украинским «господарям», становилось не но себе при мысли, что они будут «поганить» землю. Смельчаки, решившие включить в число удобрительных веществ эти нечистоты, от греков же, конечно, узнали, что пользоваться ими можно, только смешав их с другими удобрениями.
Выписка из Кассия, сделанная Варроном, свидетельствует о том, насколько его современники были заинтересованы вопросами удобрения. Дедовского опыта явно не хватало; что навоз удобряет землю, это знал каждый темный крестьянин, но этого знания было мало: требовалось установить, какой сильнее, какой слабее, какой куда годится. Табличка Кассия давала тут ответ, и Варрон, помещая ее, учитывал запросы своего читателя.
Удобрительные свойства голубиного помета были хорошо известны уже Катону, он советовал «рассевать его по лугу, огороду и ниве» (36). Греки ставили на первое место вообще всякий птичий помет («кроме помета от болотной и водяной птицы») и самым лучшим объявили голубиный. Кассий приводит обоснование этому: «...он самый горячий, и земля от него подходит, как тесто» (т. е. делается пушистой и мягкой). Варрон внес свою поправку: «...я считаю лучшим помет от дроздов» — и привел любопытнейший факт об использовании этого помета. В Сабинском крае дрозды водились тысячами (ΙΙΙ.4.2), а так как птица эта в древней Италии считалась лакомым блюдом, то дроздов ловили во множестве и держали их и специально устроенных птичниках. Тетка Варрона продала однажды из такого птичника, находившегося в ее имении, пять тысяч этих птичек(111.2.15). Этими огромными птичниками ведал иногда сам хозяин; иногда же он сдавал их продавцам птицы, торговавшим на римском рынке (111.4.2), причем арендная плата повышалась или снижалась в зависимости от того, оставлял ли хозяин помет за собой или уступал его съемщикам. Тут интересно и то обстоятельство, что птичий помет является предметом торговли, и самый факт широкого его использования.
Рассказывает Варрон и о зеленом удобрении. Катон считал таковым лупин, бобы и вику (37.2); Сазерна значительно расширил этот список, прибавив почти все стручковые, которые были известны в древней Италии, а именно чину (ervum), чечевицу, горошек (cicercula) и горох (pisuni). Колумелла признавал в качестве зеленого удобрения только лупин и вику, посеянную на корм, и то при условии, если после покоса ее тотчас же запахивали (Col.II. 13.1). Варрон только лупин и бобы отнес к числу растений, которые следует сеять не столько ради дохода, получаемого в нынешнем году, сколько заглядывая в будущий, так как они, скошенные и оставленные тут же, улучшают землю; их обычно запахивают вместо навоза (1.23.3). Очень вероятно, что такое частичное расхождение и с Ка-тоном (лупин, бобы, вика), и с Колумеллой (лупин, вика) объясняется тем, что Варрон составлял свой список растений, удобряющих землю, руководствуясь практикой родных мест. И заделка зеленого удобрения про исходила там иначе. Судя по тому, что Катон рекомендовал в качестве подстилки бобовые и лупиновые стебли (37.2), можно думать, что его современники в Лации и Кампании запахивали только корни и ту часть стебля, которая оставалась от косы или серпа. Колумелла говорит, что вика удобрят землю только в том случае, если, скосив, тотчас запашут ее корни (II.13.1 — 2). У Варрона зеленое удобрение запахивают все целиком, и запашку эту производят, пока стручки на лупине и бобах совсем еще маленькие (1.23.3).
[17] Тот же совет у Колумеллы (II.14.6). О навозе и его классификации см.: мои «Очерки...», стр. 33 — 40, 207.
[18] Катон знал только весеннюю прививку смоковницы (40.1; 41.1); о прививке вишен зимой см. Pl.XVII.110.
[19] Ср. Theophr.li.pl.II.1.1 — деревья и вообще растения вырастают:
Феофраст
самопроизвольно
из семени
от корня
(Феофраст имеет и виду, надо полагать, посадку луковицами и клубнями)
от черенка
от сука
от молодого побега
от самого ствола
от мелко нарубленных кусков дерева.
Варрон
из семени
из саженца
(Варрон говорит о посадочном материале из садовых питомников)
от черенка
О прививках Феофраст упоминает особо (II.1.4): «Прививкой и окулировкой они [деревья] как бы сочетаются между собой: это другой способ их выведения».
[20] Анаксагор — греческий философ V в.. друг Перикла. По его учению, сущее состоит из бесконечно малых элементов: это «семена вещей», находившиеся первоначально в хаотической смеси, из которой и выделились, наконец, отдельные предметы. «Анаксагор утверждает, что в воздухе содержатся семена всего и что они, увлекаемые вниз дождевой водой, дают начало растениям... реки уносят, по-видимому, в своем течении древесные семена и плоды, а оросительные каналы, говорят, — семена трав» (Theophr.h.pl.III.1.4 — 5; см. еще его же 1.5.2).
[21] О крохотных семенах кипариса писал и Феофраст (c.pl.1.5), и Плиний (XVII.72).
[22] «Одни деревья растут сами, по собственной воле: человек не побуждает их расти... природа сама научила их как расти... есть другие способы разведения, которые нашел опыт» (Verg. Georg.II. 10 — 22).
[23] Древние были твердо уверены в возможности перерождения одних семян в другие. Феофраст писал, что из пшеничных и ячменных семян, а также из льняных может вырасти плевел опьяняющий (h.pl.VIII.7.1); «... всякая пшеница на сырой почве после третьего посева превращается в siligo» (Col.II.9.13); «...бывает почва, на которой репа после двух лет превращается в брюкву, а брюква приобретает вид репы» (II.10.23). О том, что из старых капустных семян вырастает репа, пишет и Плиний (XIX.176).
[24] Theophr.c.pl.I.0.3 и 1.7.
[25] «Один отрезает от нежного материнского тела веточки и сажает их в борозды; другой закапывает в землю обрубки дерева, расщепленные крестообразно колья и заостренные ветви; некоторые втыкают в землю, согнув их, отводки» (Verg.Georg.II.22 — 26). «Природа показала и другой способ: волчки, оторванные от деревьев, продолжали жить. При таком способе посадки их отрывают вместе с частичкой материнского дерева, волокна которого свисают с них бахромой. Таким образом сажают гранатник, лещину, яблони, рябину, кизил, ясень, смоковницу и в первую очередь виноградную лозу. Айва, посаженная таким образом, вырождается» (Pl.XVII.67). «Ветки всяких деревьев следует рассадить около мартовских календ по грядкам в огороде в землю, вскопанную и унавоженную. Нежные веточки на них следует оборвать, как бы пасынкуя ветку и сведя ее в первый год к одному стволику. С наступлением («сени, раньше, чем холодом обожжет верхушки, надобно оборвать все листья и надеть, словно шапку, на черенок толстый тростник, расколотый так, чтобы узлы с одной стороны оставались цельными. Это защитит нежные прутики от холода и наледи. Через два года их можно пересаживать рядами или прививать» (Col.V.10.21 — 22). Taleae — куски ветвей, которыми сажали маслины; о них пишут Катон (45) и Колумелла (V.9.2 — 3): «... возьми с самых плодоносных деревьев, молоденьких, прямых и гладких веток толщиной с рукоятку лопаты; разрежь их, пока они еще совсем свежи, на куски... длиной в l 1/2 фута; места среза выглади ножом».
[26] Привоем называется ветка, которую прививают к дереву; подвой — это дерево, к которому прививают чужую ветку.
[27] Гаруспики — жрецы, обязанностью которых было истолкование разных чудесных знамений, возвещающих гнев богов. Они же должны были указать, как умилостивить разгневанное божество. По их учению, молния поражала только такие места и предметы, которые были чем-то осквернены и запятнаны; необходимо было уяснить характер этой скверны и уничтожить ее. Гаруспики прежде всего собирали «разбросанные огни молний» (Luc.Pliars.1.603), т. е. обломки пораженного предмета и самую молнию, которая, по их словам, превратилась в камень, и «погребали их» (condere fulmen), читая при этом какие-то страшные молитвы-заклинания и принося в жертву одну или несколько овец; по внутренностям жертв гадали, все ли совершено, как нужно, и удалось ли умилостивить божество. «Могилу молнии» обводили кругом оградой; место это считалось священным и неприкосновенным.
Если молнией убило человека, гаруспики погребали его тут же на месте. Пораженные молнией деревья оставались стоять на месте; дотронуться до них было страшно. Если плодовое дерево, обожженное молнией, оживало, с него все равно нельзя было брать плодов в жертву богов; вином лозы, в которую попала молния, нельзя было совершать возлияний богам (Pl.XIV.119).
[28] О прививках см.: мои «Очерки...», стр. 103 — 107.
[29] Theophr.c.pl.I.6.6: «... вода губительно действует на привитое место: она вызывает гниение и губит слабый побег; поэтому самым верным временем для прививок и считается время по восходе Пса» (т. е. с конца июля).
[30] Theophr.c.pl.T.8. «. .. все плотное и сухое растет медленно; все горячее плотно, сухо и горько, так что прирост совершается у него медленно. Обилие же влаги обусловлено рыхлостью; влажное же вообще хорошо растет и становится упитанным. Это ясно и на других животных и особенно на людях: женщина растет легче и скорее, чем мужчина, потому что природа у нее более влажная и рыхлая. То же видно и па деревьях: гранатник, смоковница и виноградная лоза растут быстро: пальма, кипарис, лавр, сосна и ель растут медленно и трудно».
Главы 39 — 41-я — это и все, что сказано у Варрона о садовых культурах, причем многое в этих главах просто списано с Феофраста. Не хватало у него собственного знания и опыта в этой области? Вряд ли. однако, он был и сведущим полеводом, между тем сведений о полевом хозяйстве у нею и больше, и они вразумительнее. Когда Варрон взялся за свой трактат по сельскому хозяйству, имелась уже книга Скрофы, превосходного садовода (см. 1.2.10), который, конечно, уделил в ней значительное место рассказу о своей любимой специальности. Может быть. Варрон не счел нужным повторять сказанное им?
[31] Из заморских сортов Катон назвал только африканские и сагунт-ские (8.2).
[32] Это та земля, которую Катон назвал «гнилой»: «... не паши гнилой земли» (5.6; еще 34.2 и 37.1). Колумелла объясняет смысл этих терминов: «...при пахоте... не будем трогать поля, полупромокшего от короткого ливня. Деревенские люди называют такую землю „пестрой“ (varia) и „гнилой“ (cariosa): это земля, у которой после долгой засухи легким дождем смочило только поверхность; донизу дождь не прошел... если вспахать „пестрое“ поле, то оно три года подряд не дает урожая» (II.4.5). Ср. Pl.XVII.34 и XVIII.44.
[33] «Индийская трава» — люцерна (см. прим. 1 к гл. 23-й). О ее культуре подробно рассказывает Колумелла: «...место, где ты ближайшей весной посеешь „индийскую траву“, подними около октябрьских календ и оставь его так на всю зиму: пусть земля становится рыхлой. В февральские календы тщательно передвои поле, выбери все камни, разбей земляные комья, а потом около начала марта вспаши землю в третий раз и проборони ее. Когда ты таким образом обработаешь землю, сделай на ней грядки наподобие огородных, шириной в 10 и длиной в 50 футов так, чтобы по дорожкам можно было подносить воду, а полольщики могли бы расположиться с  обеих сторон грядки.  Затем набросай  старого навозу и и конце апреля начинай сеять с таким расчетом, чтобы по одному киафу семян приходилось на пространство длиной в 10 и шириной в 5 футов. Сделав это, сейчас же заборони посеянные семерка, так как они очень быстро высыхают на солнце, деревянными (это очень полезно) граблями. После посева нельзя прикасаться к этому месту железным орудием; мотыжить надо, как я и говорил, деревянными граблями. Необходима и прополка вручную, чтобы другие травы не заглушили слабую „индийскую траву“. Первый укос надо производить попозже, когда с нее осыпется некоторая часть семян... Скосив, почаще ее поливай, а через несколько дней, когда она начнет куститься, выполи все другие травы. При таком уходе ты сможешь ее косить шесть раз в год, и она будет жить десять лет» (11.10.26 — 28). Примерно то же самое говорит и Плиний (XVIII.144 — 147). Ни за хлебами, ни за кормовыми растениями подобного ухода не было. Вряд ли можно предположить, что на родине Варрона люцерну сеяли, как прочие злаки и бобовые. Скорее всего он был вовсе незнаком с ее культурой.
[34] О посеве капустных семян не говорят ни Плиний, пи Колумелла. Оба пишут о капустной рассаде (Ρ1.ΧΙΧ.136 — 138; Col.XI.3.23 — 24).
[35] «Иметь в поместье бобовник очень выгодно, потому что он очень полезен курам, пчелам, овцам, козам, волам и вообще всем животным: они от него быстро жиреют; у овец от него значительно прибавляется молока; ты можешь в течение восьми месяцев брать его на зеленый корм, а потом пользоваться им в сухом виде. Он пойдет на любой земле, даже на самой тощей... Хорошенько обработав землю, наделай грядок и по осени посади семена бобовника, как семена базилика. Весной рассади рассаду так, чтобы на каждое растение приходилось пространство в 4 квадратных фута. Если семян у тебя не будет, рассади бобовник верхушками и насыпь вокруг земли с навозом» (Col.V.12.1 — 3). Это или 1) laburnum, или 2) древовидная люцерна.
[36] О посевах и нормах высева см. мои «Очерки...», стр. 58.
[37] Место драгоценнейшее: только отсюда узнаем мы о норме урожаев в Италии I в. до н. э. — Сибарис — в VI в. до н. э. самый крупный греческий город в Южной Италии, разрушен в 510 г. На его месте афиняне основали Фурии. — Гадары — главный город Переи, около Тивериадского озера. — Бизаций — область между рекой Тритоном и М. Сиртом в Северной Африке. Об ее исключительном плодородии пишет и Плиний: но его словам, урожаи там были сам-150 (XVII.41; XVIII.94). Главные города здесь — Лептис, Адрумет, Руспина и Тапс.
[38] Олинф — город в Халкидике на побережье Торонайского залива, между полуостровами Паллена и Сифония; Олинфия — его область. Theophr.c.pl. I.20.4: «... в Олинфии земля, говорят, всегда плодоносит; на третий год, однако, посев меняют».
[39] Т. е. сменять злаки бобовыми; ср. 1.23.2.
[40] Theophr.c.pl.1.14.1: «...если сорвать плод или цветок, то растение не сможет вырастить другого, потому что время зачатия прошло».
[41] «Одни хлеба всходят скорее, другие медленнее: ячмень и пшеница обычно на седьмой день, причем ячмень опережает пшеницу; бобовые на четвертый или на пятый, кроме бобов: они и некоторые хлебные требуют для прорастания большего срока» (Theophr.h.pl.VIII.1.5).
[42] Катон накрывал сеянчики кипарисов и плодовых деревьев соломенными матами или плетенками, укрепленными на кольях высотой в человеческий рост (48.2 — 3; 151.4). Эта защита скорее от солнечного зноя, чем от холода. Плиний исправил старого цензора: «Катон велит класть на колья плетенки, которые перехватывали бы солнечные лучи, и покрывать [сеянчики] для защиты от холода соломой» (XVII.71).
[43] «Рост надземных частей задерживает окружающий холодный воздух; подземные части, прикрытые землей и одновременно окруженные теплом, растут, получая влагу и пищу» (Theophr.h.pl.I.12.3). «У всех растений корпи начинают расти, по-видимому, раньше надземных частей» (Theophr.h.pl.I.7.1). «Coguntur» — испорчено. Сторр-Бест предлагает «cinguntur», так как Викторий читал «finguntur»: смешение «f» и «с» обычно.
[44] «Ни один корень не заходит глубже того места, до которого проникает солнце, ибо силой рождающей является тепло. Глубина, на которую проникает корень, и еще больше его величина в значительной степени обусловлены природой почвы: ее легкостью, рыхлостью и проницаемостью. В почвах, отличающихся этими качествами, корни идут глубже и вырастают больше» (Theophr.h.pl.I.7.1).
[45] Феофраст. пишет об этом явлении (h.pl.I.10.1): «Нечто особое происходит с маслиной, липой, вязом и серебристым тополем: после летнего солнцеворота листья их, по-видимому, переворачиваются низом кверху». Плиний, вероятно, списал это место: «... у маслины, белого тополя и ивы листья в летнее солнцестояние переворачиваются» (11.108), вспомнил еще липу и вяз и вложил по поводу этого явления патетическое обращение природы к селянину (XVIII.266 — 267). Действительно ли у этих деревьев на переломе лета листья переворачиваются? Известно явление так называемого поперечного гелиотропизма, когда листья повертываются к свету, ставя свою пластинку перпендикулярно падающим лучам.
[46] «Одна трава, которая зовется гелиотропом, все время смотрит на идущее солнце и ежечасно поворачивается вместе с ним, даже если оно закрыто облаками» (Pl.II.109; ср. XVIII.252 и XXII.57).
[47] Ср. прим. 6 к гл. 40-й.
[48] О прополке питомников говорит и Плиний (XVII.70). Катон советовал почаще пропалывать грядки с кипарисовыми сеянчиками: «Если будешь дергать траву уже окрепшую, то с ней вместе выдернешь и кипарисы» (48.2).
[49] Сравнения у Варрона свежи и оригинальны. Под «шапочкой» Варрон разумел колпак, который носили фламины и салии. Он плотно облегал голову, а из середины его торчала оливковая веточка.
[50] Энний — крупнейший римский поэт первой половины II в. до н. э. Сохранился только в отрывках. Евгемер (III в. до н. э.) — автор философской утопии, которую Энний перевел на латинский язык. Говоря о том. что «слово „gluma“ знают немногие», Варрон имел в виду, надо думать, только чисто литературные источники: поэтов, ораторов, историков, которые по ходу рассказа, случалось, упоминали о зерне и колосе. Нельзя представить себе, чтобы человек, имевший хотя бы отдаленное прикосновение к сельскому хозяйству, — а все римляне к нему в большей или меньшей мере были причастии, — не знал этого слова.
[51] Эта глава дает ряд образцов излюбленных Варроном фантастических этимологии.
[52] Франкен высказал предположение, что оба слова представляют собой испорченные в крестьянском произношении: frit(us) φορυτός — «мешанка», «дрянь» и urru(us) όρρος — «окончание спинного хребта» (Mnemosyne, t. 28, стр. 286, прим. 4). Гетц (G. Gоеtz. Sprachliche Bemerkungen zu Varro. Indogermanische Forschungen, 1912 — 1913, Bd. 31, стр. 298) справедливо замечает, что предположение это ни на чем не основано. Эти слова, как и некоторые другие (например: conditanea — 1.24.1; digitabulis — 1.55.1; foriculis — 1.59.1; porculatio — 11.4.13; expartae — II.5.7; seclusorium — 111.5.5), встречаются только у Варрона и принадлежат, надо думать, к «деревенскому» сельскохозяйственному словарю.
[53] О косовице подробно рассказывает Колумелла: «Сено лучше всего косить, пока трава не стала сохнуть: его будет и больше, и оно даст скоту корм более вкусный. И сушить сено надо в меру: нельзя убирать его ни пересохшим, ни сырым: оно утратит всякую сочность и превратится как бы в солому; другое же, сохранив сока слишком много, начнет на сеновале гнить и часто, нагревшись, загорается и вызывает пожар. Бывает, что косарям помешает дождь; если сено промокло, пе надо трогать сырого; подождем лучше, пока солнцем не высушит его сверху. Тогда повернем его, и когда ово высохнет с обеих сторон, сгребем в вал и навяжем вязанок. Поторопимся убрать сено под крышу, а если не удастся снести его в усадьбу или собрать в вязанки, то все сено, которое как следует высохнет, надобно сложить в копны, причем копны эти надо делать как можно более островерхими» (II.18.1 — 2). «Полагается одному косцу скосить за день югер и навязать 1200 вязанок по 4 фунта весом каждая» (Pl.XVIII.262). Ту же норму дает и Колумелла (ΧΙ.2.40). Итак, италийский хозяин либо складывал сено в копны, либо убирал его на сеновал в вязанках; вязанки давали ему возможность контроля над наемными рабочими (косцов приглашали со стороны, см. Варр.I.17.2): сколько наработал и не унес ли чего с собой.
[54] Об этой работе говорит и Плиний (XVIII.259). Короткая италийская коса, с которой косец управлялся одной правой рукой (Pl.XVIII.261), видимо, не давала возможности скашивать траву чисто.
[55] О жатве см. мои «Очерки ...», стр. 64 — 72.
[56] О токе см. Cat.91 и 129. Ср. Verg. Georg.1.178 — 180: «Ток прежде всего надо выровпять большим катком, перекопать и укрепить вязкой глиной, чтобы не вылезла трава и он бы не растрескался». Колумелла советовал устраивать его так, чтобы оп был на глазах у хозяина или прокуратора: «... лучше всего ток, вымощенный кремнем, потому что хлеб на нем вымолачивается быстро и выбоин от ударов копыт и трибул не остается. Хлеб, вымолоченный на таком току, чище: в нем не будет камешков и земляных комков, которые при молотьбе отскакивают от земляного тока» (1.6.23). «Если ток земляной, его надо подготовить для молотьбы: сначала землю выскрести, затем перекопать, полить раствором из мякины и несоленого оливкового отстоя — это сохранит хлеб от мышей и муравьев, — затем уровнять и убить землю трамбовками или мельничным камнем, опять набросать мякины, втоптать ее и оставить ток сохнуть на солнце» (II.19.1). «Ток... по совету Катона, поливают оливковым отстоем; перекапывать его с глиной, по совету Вергилия, труднее. В большинстве случаев его только выравнивают и смазывают разведенным коровьим навозом» (Pl.XVIII.295). — «Пол» (Pavimentum) — это была убитая земля, залитая смесью из битых черепков и извести.
[57] Багиенны — лигурийское племя, жившее к юго-востоку от Турина. — В Италии около открытого тока ставили поветь, обращая ее к току открытой стороной: в случае надвигающегося дождя сюда прятали хлеб с тока, а потом опять выбрасывали его на ток (Bapp.I.13.5; Col.1.6.24). О шалашах возле тока, которые ставили, чтобы укрываться от зноя, пишет только Варрон. Не имел ли он в виду Аггулию?