XV. Речь против Алкивиада по поводу уклонения его от военной службы

*[1]
(1) Господа судьи! Я и от вас требую вынести справедливый приговор, и стратегов прошу, ввиду того, что они в других функциях своей должности оказали много услуг отечеству, также и в процессах об уклонении от военной службы относиться беспристрастно как к обвинителю, так и к обвиняемому, не помогать тому, кому они хотят помочь, и не стараться изо всех сил склонить вас к несправедливому решению. (2) Помните, как страшно вы были бы возмущены, если бы, при вашей докимасии,[2] фесмофеты[3] явились сюда и просили бы осудить вас; вы считали бы недопустимым, что лица, руководящие процессом и распоряжающиеся голосованием, просят одних не осудить, других осудить. (3) Может ли завестись в государстве обычай более позорный или дело более возмутительное, чем то, если архонт[4] осмелится при процессах о дочерях-наследницах просить и умолять судей решить дело в желательном для него смысле, а полемарх[5] и коллегия Одиннадцати[6] станут просить при процессах, ими руководимых? (4) Поэтому вы должны и о себе самих держаться того же мнения, имея в виду, что не будет никакой разницы, будете ли вы помогать одной стороне в делах об уклонении от военной службы или кто-нибудь из вышеупомянутых лиц будет просить, распоряжаясь сам голосованием. (5) Посмотрите, господа судьи, не будет ли достаточно доказан факт, что во время похода никто из командиров не был еще на стороне Алкивиада.[7] Если они правду говорят, то они должны бы были вызвать к себе Памфила[8] и указать ему, что, отняв лошадь, он лишил государство всадника, наложить дисциплинарное взыскание на филарха[9] за то, что, изгоняя Алкивиада из филы, он аннулировал их распоряжение, и приказать таксиарху[10] вычеркнуть его из списка гоплитов. (6) Однако они ничего такого не сделали, но во время похода смотрели сквозь пальцы на то, что он, презираемый всеми, служит в рядах конных стрелков;[11] а когда вам надо наказать виновных, они, в угоду ему, дают показание, что он ими назначен в кавалерию. Но вот в чем несообразность, господа судьи: сами стратеги, выбранные народом, не решились бы принять команду над нами, пока не подверглись бы испытанию по законам; а Алкивиад решился принять место, назначенное ими вопреки законам. (7) Несообразным мне кажется еще вот что, господа судьи: всадников, прошедших испытание, стратеги не имеют права зачислять в гоплиты, кого хотят сами; а гоплитов, не проходивших испытания, они будут иметь право перемещать в кавалерию, кого захотят. (8) Таким образом, господа судьи, если стратеги имели такое право и никому другому не позволили быть в кавалерии, хотя многие того хотели, то с вашей стороны было бы несправедливо исполнить их желание;[12] а если они признают, что не имели права и все-таки назначили его, то вам надо помнить, что вы дали клятву решать дела по справедливости, а не подавать голос, за что они прикажут; а потому вы не должны каких бы то ни было ходатаев ставить выше самих себя и своей присяги. (9) Затем, господа судьи, если кому кажется наказание слишком большим и закон слишком строгим, вы должны помнить, что вы пришли сюда не законодательствовать о них, а решать дела по существующим законам, и не жалеть виновных, а скорее изливать на них гнев и помогать всему государству, прекрасно зная, что, наказав немногих за прежние проступки, вы заставите многих в большей степени соблюдать дисциплину в будущих сражениях, (10) Подобно тому, как он, забыв отечество, думал лишь о собственном спасении, подобно этому и вы, господа судьи, должны, забыв о нем, вынести приговор, наиболее полезный для отечества, тем более что вы дали присягу и вам предстоит решать дело об Алкивиаде, который, если ему удастся обмануть вас, уйдет отсюда, глумясь над отечеством; ведь, конечно, он ничем не отблагодарит вас за благодеяние, полученное им от вашего скрытого голосования, когда он делает зло друзьям, открыто делавшим ему добро. (11) Итак, господа судьи, к их просьбам относитесь не с таким вниманием, как к законам, и решите дело по справедливости. Доказано, что он был занесен в список гоплитов и оставил место в строю, что вопреки запрещению законов, не пройдя испытания, сделался кавалеристом и что, будучи частным человеком, присвоил себе право в таком деле, в котором законы ясно не дают ни стратегу, ни гиппарху,[13] ни кому-либо другому полномочий больших, чем они имеют сами. (12) Ввиду этого, я, помогая своему другу Архестратиду и мстя своему врагу Алкивиаду, прошу вас решить дело по справедливости; а вы при голосовании Должны иметь такое настроение, в каком вы были, когда ожидали решительного боя с неприятелем.


[1]  См. введение к речи XIV.

[2] См. примеч. 22 к речи VI.

[3] Фесмофетами назывались 6 архонтов (см. примеч. 5 к речи VI), под председательством которых слушались дела в Гелиэе, в том числе производилась докимасия стратегов.

[4] По афинским законам только сыновья имели право наследования. Если не было сыновей, то имущество отца наследовали дочери, которые в этом случае назывались «дочерями-наследницами» и находились в ведении первого архонта (см. примеч. 5 к речи VI). Чтобы родовое имущество не перешло в чужие руки, дочь-наследница обязана была выйти замуж за ближайшего родственника; при равных степенях родства из числа претендентов на ее руку отдавалось предпочтение старшему. Дела о правах претендентов разбирались под председательством первого архонта.

[5] См. примеч. 5 к речи VI.

[6] См. примеч. 9 к речи X.

[7] Общий смысл этого места такой: Алкивиад ссылается на то, что во время похода он получил от командиров приказание перейти из пехоты в кавалерию. Но достаточно ли доказан этот факт? Был ли такой приказ дан ими действительно во время похода, или они только теперь, на суде, лживо утверждают, будто перевели Алкивиада в кавалерию? Если бы это была правда, то во время похода они должны были произвести такие-то действия; они этого не сделали; следовательно, они лгут.

[8] Вероятно, гиппарх, т. е. один из двух высших командиров всей кавалерии; поэтому стратеги не могли подвергнуть его наказанию, как только что упомянутого филарха, командира низшего ранга.

[9] Афинская кавалерия делилась на го отрядов, называвшихся «филами», гак как каждая фила населения Аттики выставляла один такой отряд. Начальником каждой филы был «филарх».

[10] См. примеч. 15 к речи III.

[11] Кроме правильной, тяжело вооруженной кавалерии, которая состояла из более знатных и богатых граждан, у афинян было еще двести конных стрелков, набиравшихся из числа государственных рабов, преимущественно скифов и фракийцев. Поэтому служба в этом отряде считалась для афинского гражданина неприличной. Алкивиад выказал мало самолюбия, согласившись на нее.

[12] Общий смысл такой: если стратеги имели право переводить граждан из пехоты в кавалерию (где было менее опасности) и тем не менее никому не дозволяли этого, кроме Алкивиада, то, очевидно, они оказали ему эту протекцию по каким-то личным или партийным соображениям, и потому судьи не должны оправдывать Алкивиада в угоду им; если же стратеги не имели права переводить граждан в кавалерию, то они сами совершили преступление, и судьи не должны оправдывать Алкивиада на основании преступления его начальников, а должны судить, руководясь своей присягой (см. примеч. 26 к речи X).

[13] См. выше, примеч. 7.