Это не судебная речь, а нечто вроде письма (может быть, и речи) к друзьям, в частном кругу, с отказом от дружбы с ними вследствие их дурного отзыва об (истинном или мнимом) авторе этого сочинения. Большая часть критиков считает его не принадлежащим Лисию, но есть и защитники его подлинности. Были высказаны разные предположения и о характере этого сочинения, например, что это - риторическое упражнение. Вопросы эти, очевидно, нельзя решить с достоверностью.
Всего вероятнее, что это письмо (или речь) предназначалось для одной из "гетерий". Это были соединения, или кружки, имевшие первой целью взаимную поддержку, например при искании должностей, в судебных процессах и т. п. Мало-помалу они превратились в тайные политические общества, стремившиеся к низвержению демократии (см. введение к речи XII, отдел 3). Из § 18 виден характер этого общества: члены его должны были поддерживать того из них, которому нужен будет защитник (очевидно, синегор: см. введение к речи V) и свидетели. Если верно такое предположение, то это сочинение интересно как проливающее свет на отношения между членами гетерии.

* * *

(1) Мне кажется, я нашел удобный момент высказать то, что давно хотел: здесь налицо находятся как те, кого я обвиняю, так и те, в присутствии которых я хочу выразить порицание моим оскорбителям. Однако моя забота направлена в гораздо большей степени на слушателей: первые, я думаю, не придадут никакого значения тому, что они окажутся недружественными к друзьям (иначе они и не подумали бы даже так дурно относиться ко мне); (2) вторым, напротив, я хотел бы показать, что они первые меня обидели, не испытавши сами от меня никакой обиды. Хоть и неприятно видеть себя вынужденным говорить об этом, но и нельзя не говорить, когда, вопреки ожиданию, чувствуешь себя обиженным и находишь оскорбителей в лице тех, кого считал друзьями.
(3) Так вот, прежде всего, чтобы кто-нибудь из вас, желая, может быть, оправдать их проступок, не выставил такого предлога этого проступка, - скажите, кто из вас обижен мною словом ли или делом, или кто, обратившись ко мне с просьбой, не получил того, что я мог сделать и чего он от меня требовал. Так за что же вы браните меня или делаете мне зло и притом рассказываете про меня разные небылицы тем, про кого рассказывали их мне? (4) А между тем, вы так надоедали этими рассказами, что один мой знакомый нашел для себя лучшим выказать свою заботу обо мне и предпочел сообщить мне это. Всего, что он говорил мне, я не скажу (потому что и слышать это мне было неприятно); не скажу, даже упрекая вас за то, что вы так отзывались обо мне, потому что я освободил бы вас от вины, если бы вам сказал то же, что вы обо мне. (5) Но я скажу то, что вы говорили, думая, что оскорбляете меня, а на самом деле выставляя себя в смешном виде. Вы говорили именно, будто я нахожусь в вашем обществе и разговариваю с вами вопреки вашему желанию и будто бы, что вы ни делаете, не можете избавиться от меня, и наконец будто бы я против вашей воли ходил с вами в Элевсин в праздничной процессии.[1] Вы думаете, что такими речами позорите меня, но на самом деле выставляете себя в самом дурном свете, потому что в одно и то же время одного и того же человека вы тайком бранили, а открыто признавали другом. (6) Вы должны бы были или не говорить про меня ничего дурного, или не иметь общения со мною, и притом открыто отказаться от дружбы. А если вы считали это позором, то как же не было для вас позорно иметь общение с человеком, которому даже отказать в дружбе вы считали неблагородным? (7) Но я не нашел в себе ничего такого, за что бы вы имели право относиться свысока к общению со мною. В самом деле, не видел я, чтоб вы были гениальными людьми, а я невеждою, или чтоб у вас было много друзей, а у меня никого, или чтоб вы были богатыми, а я бедным, или чтоб вы были знаменитостями, а я имел дурную репутацию, или, наконец, чтоб мое положение было шатким, а ваше твердым. Так какое же у меня могло быть основание подозревать, что вы тяготитесь моим обществом? (8) Когда вы говорили это знакомым,[2] вы думали, что они не передадут этого мне; вы обходили всех и распускали про меня дурные слухи, думая, что в этом заключается очень хитрый маневр, а на самом деле самим себе выносили обвинительный приговор за то, что по доброй воле имеете общение со скверными людьми.[3]
Кто мне сказал это, вам не удастся узнать. Прежде всего ведь, хоть вы и будете спрашивать, но вы и так знаете, кто мне сказал это: как же вы можете не знать, кому вы говорили такие слова? (9) Затем, я был бы негодяем, если бы я поступил по отношению к нему так же, как он по отношению к вам. Он передавал мне не с той целью, с какой вы говорили ему. Он с добрым для меня намерением передал это близким ко мне людям; а вы говорили ему, желая мне повредить. Если бы я не верил этому, я постарался бы уличить его во лжи; но и то, что он рассказал, согласуется с прежними вашими действиями; это служит мне достаточным доказательством того, а то - этого, (10) Прежде всего, когда я, при вашем посредстве, договорился с Гегемахом обо всем по поводу заклада лошади...[4] когда я хотел отвести к нему назад больную лошадь, вот этот Диодор старался отклонить меня от этого намерения, говоря, что Поликл не будет спорить о двенадцати минах[5] и отдаст их. Так говорил он тогда; а когда лошадь издохла, он в конце концов выступил вместе с ними[6] против меня и доказывал, что я не имею права на получение денег. (11) А между тем, этим они сами же себя обвиняли. Если бы я, обиженный ими, не мог привести никакого справедливого аргумента по поводу того, что я делал при их содействии, то тогда, конечно, они вправе были действовать с ним заодно. Я думал, что они ради упражнения в диалектике высказывают противоположное мнение по данному вопросу; но, как видно, они не только говорили против, но и действовали против. (12) И потому говорили они против, чтобы Поликл знал мои доводы; это потом обнаружилось. В присутствии третейских судей Поликл с гневом сказал, что и мои друзья считают меня неправым, как они говорили ему. Разве это не согласуется с тем, что мне передано? Тот же самый человек передал мне с ваших слов, что людей, желающих говорить в мою пользу, вы стараетесь отклонить от этого, а некоторым уже и помешали. Нужно ли это еще яснее доказывать? (13) Ну вот: этот человек знал, что я просил Клитодика сказать заключительное слово, но он отказался. Ведь он не был при этом. Да и какая польза ему была клеветать на меня перед вами с таким усердием, чтобы постараться сообщить эту выдумку близким мне людям?
(14) Теперь я понимаю, что вы уже давно искали предлога (порвать дружбу со мною), когда жаловались, что Фрасимах по моему наущению отзывается о вас дурно. Тогда я спросил его, по моему ли наущению он дурно отзывается о Диодоре. Но он с полным презрением отнесся к этому "по моему наущению" и сказал, что далек от мысли по чьему бы то ни было наущению бранить Диодора. Когда я привел к нему (человека, сообщившего об этом), то Фрасимах требовал доказательств того, о чем он говорил; но тот готов был все сделать, только не это. (15) После этого Автократ говорил Фрасимаху в моем присутствии, что Евриптолем жалуется на него и уверяет, что он (Фрасимах) дурно отзывается о нем (Евриптолеме); что передавал ему об этом Менофил. Сейчас же Фрасимах пошел со мною к Менофилу; но последний сказал, что он про это никогда не слыхал и не передавал этого Евриптолему, да и не только этого, но и вообще давно с ним не разговаривал. (16) Ясно, что вы искали таких предлогов, - тогда в дружбе моей с Фрасимахом, а теперь, когда эти предлоги у вас истощились, вы уже не пропускаете никакого случая, чтоб уязвить меня более открыто. Я должен был понять, что мне суждена такая участь, тогда еще, когда вы и мне бранили друг друга; кроме того, я все сказал вам и о Поликле, которому вы теперь помогаете. (17) Зачем же я этого не остерегался? Глупость какая-то на меня напала. Я думал, что я у вас такой друг, который гарантирован от злоречья по той именно причине, что мне вы бранили других, и в этих скверных отзывах друг о друге я видел залог от каждого из вас.
(18) Так вот, я по доброй воле отказываюсь от дружбы с вами, потому что, ей-богу, не знаю, какой мне будет убыток от того, что не буду с вами; ведь и пользы мне не было от того, что я был с вами. Может быть, когда у меня будет дело в суде, я почувствую тогда недостаток в защитнике и свидетелях? Но и теперь, вместо того чтобы самим говорить в мою пользу, вы стараетесь помешать человеку, который хочет говорить; вместо того чтобы помочь и дать показание по справедливости, вы становитесь на сторону моих противников и даете показания (в их пользу). (19) Или вы дадите обо мне самый лучший отзыв, как люди, расположенные ко мне? Нет, и теперь вы одни отзываетесь обо мне дурно. Так я не буду вам более помехой. Теперь вы сами испытаете подобную участь, потому что у вас есть привычка всегда ругать одного из товарищей и делать ему гадости; а когда меня не будет с вами, то вы обратитесь против себя самих, и потом один за другим станете ненавистными друг другу, и наконец тот, кто останется один, будет ругать сам себя. (20) Выгода мне будет в том, что я, теперь первый избавившись от вас, меньше всех пострадаю от вас, потому что людей, имеющих с вами дело, вы ругаете и делаете им гадости, а не имеющих дела с вами никогда никого не трогаете.

[2] Переведено по конъектуре.

[3] Ввиду порчи текста дан перевод в приблизительном смысле.

[4] Здесь имеется пропуск в тексте рукописи.

[5] 12 мин — около 300 рублей.

[6] О ком здесь говорится, из текста не видно; может быть, об этих лицах было упоминание в указанном выше пропуске; по-видимому, это какие-то обвинители автора.