ГЛАВА ПЯТАЯ. ПЕРСЫ.

§ 33. Военное устройство персидской монархии. — § 34. Устройство войска и военное дело вообще. — § 35. Поход Дария Гистаспа против скифов (513).

Источники: Св. Писания книги Эздры и Эсфири, Геродот, Ксенофонт, Диодор, Арриан, Heeren и указанные в главах I, II и III.

§ 33. Военное устройство персидской монархии.

Правильным военным устройством своим обширная персидская монархия впервые была обязана третьему персидскому царю Дарию I Гистаспу (522-486). При нем и при сыне его Ксерксе I (486-465) оно заключалось вообще в следующем:
Для обеспечения владычества над странами, завоеванными силою оружия, и для защиты их от внешних врагов, правительство персидское содержало постоянные войска, распределенные по 20-ти сатрапиям или наместничествам, на которые Дарий разделил государство. Но дабы сатрапы не могли во зло употреблять своей власти, Дарий совершенно отделил власть военную от гражданской и, предоставив сатрапам одну последнюю, вверил первую особым военным начальникам, им самим назначаемым и сменяемым, и, вместе с начальствуемыми ими войсками, находившимся в полной и непосредственной от него зависимости. Поэтому постоянные войска назывались царскими. Набор и пополнение их лежали на обязанности собственных их начальников, от сатрапов же своих областей они только получали продовольствие и прочее содержание, в натуре, определенными дачами и мерами, из поступавших к сатрапам податей и доходов их сатрапий. В каждой сатрапии было два рода царских войск, существенно отличные один от другого: войска полевые или действующие, и городовые или гарнизонные.
Полевые войска были распределены, как внутри сатрапий, так и на границах их и в укрепленных проходах из одной области в другую — отдельными частями или полками, каждый силою в 1,000 человек. Число и род полевых войск в каждой сатрапии были в точности определены. Ежегодно им производились строгие смотры, вблизи столицы (Сузы) — самим царем, а в отдаленных областях — назначаемыми им для того высшими военачальниками. С этим учреждением было сопряжено разделение государства на военные округи, независимое от разделения его на сатрапии и основанное на назначении мест для сборов и смотров войск. В некоторых военных округах были постоянные сборные места, названия которых носили как эти военные округи, так и все принадлежавшие к ним полевые войска. Таковы были, по Геродоту и Ксенофонту, малоазиатские военные. округи со сборными местами: на равнине Кастольской и в Киликии на полях Алейских, а в Сирии при Фимвре. Общего числа царских полевых войск определить невозможно; но судя по удобству и скорости, с которыми персы собирали обыкновенные армии, оно долженствовало быть весьма значительно.
Городовые войска составляли постоянную стражу городов и укрепленных замков, весьма сильную во всех и особенно в пограничных. Они не входили ни в состав военных округов, ни в общий с полевыми войсками расчет, не были обязаны являться с ними на годовые смотры и имели своих особенных начальников и. совершенно отдельное управление.
При самом царе находились отборная 10-ти тысячная дружина царских телохранителей, вместе с высшими и ближайшими царскими военными сановниками составлявшая многочисленный и пышный царский военный двор, всегда окружавший и всюду сопровождавший царя. Первое место между этими дружинами принадлежало составленной из природных персов, славившейся отменною храбростью и известной в истории под названием 10,000 бессмертных (ибо была постоянно содержима в полном 10-ти тысячном составе). Второе же место после нее принадлежало дружине мидийской.
По примеру царя, сатрапы, высшие сановники и знатнейшие вельможи имели также собственные дружины телохранителей, нередко весьма, многочисленные: ибо цари дарили их иногда войсками, точно также, как и городами.
Природные персы составляли ядро, лучшую часть и главную силу всех различных, означенных здесь войск, а эти последние были тем же в составе персидских армий.
В случае войны, смотря по обстоятельствам и надобности, постоянные войска были усиливаемы, в большем или меньшем числе, земскими или областными ополчениями (милициями). Для этого все народонаселение государства имело соответствующее военное устройство: основанием ему служило десятичное деление на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч, начальниками которых были десятники, сотники и т.д. из сословия землевладельцев.
В случаях же особенной важности или в чрезвычайных обстоятельствах, как например в предприятиях, имевших целью распространение пределов государства новыми завоеваниями (при Дарии Гистаспе против скифов, а при Ксерксе против Греции), в целом государстве производимо было всеобщее или поголовное вооружение. Царь призывал к оружию все подвластные ему народы и назначал, сколько каждый из них должен был выставить людей, лошадей, судов, продовольствия и проч., равно когда и где долженствовали собраться ополчения. По прибытии их на сборное место, начальство над ними принимали природные персы и царь производил им смотр. Самые многочисленные общенародные ополчения были собраны Ксерксом I против Греции. Любопытную картину оных находим у Геродота. Он исчисляет 56 различных племен и народов, которые на смотру, произведенном Ксерксом при Дориске, во Фракии, были отчасти в составе сухопутного войска, пешими и конными, на верблюдах и в колесницах, и отчасти на флоте. В числе их находились, по словам Геродота: «индийцы в одеждах из бумажных тканей, эфиопляне в львиных шкурах, черные баллухи Гедрозии, кочевые племена стран, к. востоку от Каспийского моря лежавших, и народы дикие, звероловные, как например сагатрийцы, которые, не имея металлического вооружения, ловили людей, как зверей, кожаными арканами, мидяне и бактрийцы в богатых одеждах, ливияне в 4-х колесных военных колесницах, аравитяне на верблюдах, финикийские моряки на флоте и малоазиатские греки». При этом Геродот подробно исчисляет также, сколько всего было войска и разного рода людей в Ксерксовом ополчении (см. § 49); но исчисление его кажется уже слишком преувеличенным.
Жалованья персидские и другие войска в составе персидских армий не получали. Продовольствование же персидских армий в военное время производилось отчасти из складов запасов, собранных заблаговременно до войны со всех или некоторых областей, большею же частью сбором в собственной или неприятельской стране во время самой войны. При этом, если принять в соображение, с одной стороны необыкновенную роскошь и пышность персидских царей, двора их и знатных сановников м вельмож, а с другой — беспорядки, неизбежные в таких армиях и столь огромных, как персидские, то легко можно будет себе представить, каким разорению и истощению подвергались страны, чрез которые проходили или в которых действовали персидские армии, особливо если при них находился сам царь.
У такого воинственного народа-завоевателя, как персы, военное звание, как легко понять, считалось выше и почетнее гражданского и было соединено с большими преимуществами. Тысячники. и десятитысячники пользовались большим уважением, а высшие военачальники и сановники военные занимали первые в государстве степени и, по свидетельству Геродота, почти всегда принадлежали к знаменитому роду ахеменидов или по крайней мере к поколению пассаргадов, соединялись браками с царск и м домом и большею частью были близкими родственниками персидских царей. Между ними были строго соблюдаемы различие чипов, званий, степеней и разрядов, и порядок чиноначалия. Что касается до самого царя, то он был верховным предводителем и полным распорядителем всех вооруженных сил государства.
В нравственном отношении персы, не смотря на распространившуюся уже между ними роскошь, были еще народ воинственный и храбрый, страстный и способный к войне, а персидское юношество, особливо принадлежавшее к высшему и военному сословиям, по прежнему получала еще весьма, хорошее военное воспитание (см. § 15).
Но после, Ксеркса I, в периоде внутренних смут, потрясений и переворотов, при слабых, неспособных царях, в персах и военном устройстве персидской монархии произошли большие перемены. Роскошь, изнеженность и развращение нравов до того распространились между персами, что этот народ совершенно утратил прежние воинский дух и добродетели свои, сделался неспособным к войне и всячески уклонялся от военной службы. И цари персидские, и знатные персы росли в харемах, получали в них невоинственное, изнеженное воспитание, и первые из них уже почти никогда не предводительствовали лично армиями. Тогда-то и у персов вошло в обыкновение содержать наемные войска и составлять из них лучшую, надежнейшую часть и главную силу своих армий. Обычай этот имел самое вредное влияние на военное устройство персидской монархии и на устройство персидских войск. И внутренняя, и внешняя безопасность государства была вверяема наемникам, служившим из за одних денег. и потому весьма ненадежным и часто опасным. Сами же персы, полагаясь на них, совершенно пренебрегали и правильным устройством собственных войск, и усовершенствованием своим в военном деле. Сверх того ничто столько не способствовало скорому набору персами огромных армий и ведению ими почти беспрерывных войн, как возможность всегдашнего и скорого набора наемных войск. Персы набирали их между азиатскими народами и греками. Из числа первых они особенно предпочитали полудикие, независимые племена, кочевавшие в странах к югу и востоку от Каспийского моря, как-то: гирканцев и скифов, славившихся своею храбростью, равно мардов, савов, парфян и др. За жалованье или обещанную долю ее добыче, племена эти охотно шли с персидскими армиями на войну. Но выше всех персы ценили греческие наемные войска, по причине превосходных их: тактического устройства, храбрости и воинских: духа, подчиненности и порядка. С конца 5-го и особенно с начала 4-го века перед P. X. (после Пелопоннесской войны) они с. тали постоянно содержать в своей службе большее или меньшее число греческих наемных войск, а последние составляли лучшую часть и главною силу царских войск и персидских армий вообще, и даже в последние времена персидской монархии составляли постоянную стражу всех городов малой Азии. Они одни в персидских армиях получали определенное жалованье, именно по дарику (около червонца на нынешние деньги) в месяц на человека. А Кир младший даже увеличил это жалованье вдвое.
Другим важным злоупотреблением, вкравшимся в военное устройство персидской монархии и сделавшимся причиною жестоких внутренних потрясений и переворотов, было соединение военной власти с гражданскою в руках сатрапов. Первоначально сатрапам, особливо если они принадлежали к царскому роду или управляли пограничными сатрапиями (во Фракии, малой Азии, Сирии и Египте), только в виде исключения стали вверять с гражданскою властью и военную, и начальствование войсками в их сатрапиях. Но с ходом времени честолюбивые сатрапы начали сами присваивать себе в своих сатрапиях полную военную власть, а неограниченно располагая находившимися в них войсками, почти возвышаясь на степень независимых государей, составляли между собою союзы, отказывали персидским царям в повиновении и восставали против них войною.
С этого времени набор, пополнение, содержание, управление, сборы, смотры и употребление постоянных войск и земских ополчений более или менее зависели уже от сатрапов. Постоянные войска были отчасти составлены из греческих наемников и отчасти набираемы в сатрапиях между жителями их. Наибольшее число постоянных, полевых и городовых, войск находилось всегда в западных пограничных сатрапиях Фракии, Египта и особенно малой Азии. В этой последней именно, со времен 1-й греко-персидской войны, постоянно сосредоточены были главные военные силы персидского государства.

§ 34. Устройство войск и военное дело вообще.

Лучшим и многочисленным родом азиатских войск в составе персидских армий в этом периоде была конница. Ибо во 1-х почти все народы малой и особенно средней Азии, войска которых входили в состав персидских армий, равно и сами персы, сражались преимущественно на конях и отличались способностью к конной службе, искусством и ловкостью в верховой езде и наездничестве. Во 2-х для знатных и богатых персов конная служба была не только отличием и преимуществом, но и обязанностью, ибо с тех пор, как персы сделались оседлыми, каждый из них, владевший землями, был обязан служить на коне. Наконец в 3-х малая и особливо средняя Азия изобиловала конями отличной доброты. По этим причинам дружины царских телохранителей, царские полевые войска и собственные дружины сатрапов и вельмож состояли преимущественно из конницы. Конница была отчасти тяжелая и отчасти легкая. Лучшею конницею считалась собственная персидская, после нее мидийская, малоазиатская (в особенности пафлагонская), парфянская, наемная скифская и др. Кочевые племена средней Азии доставляли персам многочисленную и отличную легкую конницу.
Пехота была многочисленнее, но хуже конницы. Азиатская была отчасти тяжелая, большею же частью легкая, по причине как большего употребления лука и пращи на востоке, так и множества стрелков и пращников, притом весьма искусных и метких, особливо между горскими племенами. Греческая наемная пехота напротив, большею частью тяжелая и лишь отчасти легкая, всегда была многочисленнее азиатских конницы и пехоты, никогда, как кажется, не превосходя 50 т. челов. (греческой конницы при ней не было вовсе или по крайней мере весьма мало).
Вообще легких войск в персидских армиях было гораздо более, нежели тяжелых, и вооружение войск было преимущественно легкое, состоявшее из метательного оружия: дротиков, луков и пращей. Некоторые азиатские войска имели впрочем более или менее тяжелые: ручное оружие и предохранительное вооружение. У самих персов они состояли из коротких мечей и копий, больших луков, длинных стрел, шлемов, чешуеобразных грудных и ножных лат, и небольших, легких, деревянных щитов. У знатных и богатых персов они отличались чрезвычайным богатством, а в коннице персидской не только всадники, но и кони были покрыты латами.
Сверх пехоты и конницы, в составе персидских армий находились также военные колесницы, как простые, так и вооруженные косами, и иногда отряды верблюдов, на которых были посажены стрелки и метавшие дротики воины... Употребление персами военных колесниц и верблюдов в полевых сражениях усматривается в продолжение всего этого периода.
В тактике персы со времен Кира старшего не сделали ни малейших успехов. Строй и образ движений их в походе и действий в бою, сохраняя свойственный всем восточным народам характер, находились на низкой степени совершенства. В походе войска шли без всякого порядка и для облегчения своего часто не только без оборонительного вооружения, но даже и без ручного оружия, которые, равно как и все тяжести, были перевозимы за войсками на повозках, верблюдах и вьючном скоте. На ночь войско располагалось станом на равнинах, поблизости к воде, пастбищам и лесу. Всегда крайне опасаясь внезапных ночных нападений, персы ограждали станы свои повозками, тыном, земляным валом со рвом и т.п. Перед битвою при Микале они оградили стан свой со стороны моря вытащенными на берег морскими судами своими и сверх того со всех сторон, отчасти тыном, отчасти каменным валом со рвом впереди и отчасти щитами своими, утвержденными плотно один возле другого в земле, в виде стены. В станах цари, знатные сановники и высшие военачальники располагались в ставках, войска же под открытым небом или в шалашах. Всегда имея в виду и твердо надеясь подавить врага одним числительным превосходством сил, одолеть его одною личною храбростью, персы шли прямо на встречу неприятелю, не прибегая ни к хитростям, ни к пособию искусства. Для битвы они избирали обширные, открытые равнины, на которых могли свободнее, удобнее и выгоднее действовать своими огромными полчищами, отличною конницею и военными колесницами. Чтобы удобнее охватить и окружить неприятеля, они строили войско свое в боевой порядок обыкновенно весьма длинным фронтом, а конницу на обоих крылах, военные же конницы {// вероятно опечатка — надо читать колесницы} ставили, для произведения ими первого удара, впереди. фронта целого войска. Иногда впрочем (как на Гранике) они располагали конницу впереди пехота или (как при Иссе) пехоту в несколько линий, а конницу на одном из флангов. Главною частью боевого порядка и почетнейшим местом в нем была середина или центр. Здесь становился обыкновенно сам царь, на коне или в колеснице, окруженный своими телохранителями и всем двором. По обе стороны его располагались отборнейшие, храбрейшие войска. Как пехота, так и конница, строилась большими, тесно сомкнутыми, весьма глубокими (иногда до 100 челов. и более в глубину) и вероятно четырехугольными массами, между которыми находились стрелки, пращники и вообще легкие войска. Царь ободрял войско речью, и затем при трубных звуках, с громким возглашением боевого клика (назначаемого царем перед битвою), все войско двигалось вперед. Битву начинали военные колесницы, за ними следовала вся пехота, а конница между тем охватывала неприятеля флангов. Действие метательным оружием было всегда весьма сильное и в этом отношении персы, по большему числу легких войск, имели на своей стороне значительное преимущество. Но многочисленность войска, разнородный состав его, трудность управления им и совершенное отсутствие воинских благоустройства и порядка в нем — были причинами, что при малейшей неудаче одной какой-либо части боевого порядка, войска, ее составлявшие, обращались в бегство, и этого было достаточно для того, чтобы и все остальные войска немедленно следовали тому же примеру, так что уже не было никакой возможности ни остановить, ни собрать, ни устроить их, ни восстановить боя. В случае поражения, персидское войско, как бы многочисленно ни было, мгновенно рассеивалось по всем направлениям, истребляемое без сопротивления, терпело несравненно больший урон во время бегства, нежели в бою, и потому нередко в следующие после поражения дни исчезало так, как будто вовсе перед тем не существовало. Если же оно находилось в необходимости сражаться в торах, то самые состав и многочисленность его служили важным препятствием к одержанию им успеха и обращались во вред ему. Конница и военные колесницы его делались совершенно бесполезными и персы были принуждаемы ограничиваться употреблением легкой и небольшого числа тяжелой пехоты своей, а всадники — спешиваться и действовать в непривычном для них пешем строе.
Города неприятельские персы брали большею частью хитростью, изменою, обложением и иногда внезапным нападением или приступом. В искусстве же брать оные правильною осадою они были крайне невежественны, отчего осады их продолжались обыкновенно долго.
Вообще военное дело у персов находилось на весьма низкой степени совершенства, и в войнах с необразованными или дикими народами Азии и Африки легко одерживая над ними успехи, в войнах с греками и даже с дикими горскими племенами Азии персы терпели одни неудачи.
В заключение, из числа военных обычаев персов заметим объявление ими войны чрез особых послов, которые требовали от неприятеля землю и воду, т, е. полной покорности.

§ 35. Поход Дария Гистаспа против скифов (513 г.).

Замечательнейшим из походов персов до начала греко-персидских войн был совершенный Дарием Гистаспом в 513 г. перед P. X. против скифов, обитавших в странах к северу от Евксинского Понта, и бывший первым общенародным предприятием персов. Предлогом ему служило отмщение скифам за неоднократные, опустошительные нашествия их, в предшествовавшие времена, на среднюю Азию, и за поражение и смерть, нанесенные ими основателю персидской монархии - Киру. Действительными же причинами и целью были честолюбие Дария и желание его, с одной стороны — общенародным предприятием предотвратить восстание покоренных персами народов, а с другой — утвердиться во Фракии для того, чтобы потом обратить оружие свое против Греции.
Кир напал на скифов со стороны кавказского перешейка и претерпел неудачу: Дарий решился напасть на них с другой стороны — с запада, от Истра (Дуная). С войском, силы которого, по свидетельству предания, простирались до 700.000 чел., он прошел чрез малую Азию, переправился чрез Геллеспонт по мосту на судах, устроенному малоазиатскими греками, опустошил Фракию и в устьях Истра соединился с флотом своим из 600 судов, выставленным малоазиатскими же греками и прибывшим из Эгейского моря. Через Истр греки снова построили мост на судах, и войско, перейдя по ним, вступило в обширные, пустынные между Истром и Тирасом или Данастром (Днестром) степи, которые в позднейшие времёна Страбон называл пустынею Гетов, а Птолемей — нижнею Мезиею. Для охранения моста на Истре оставлены были греки с флотом.
Всех народов, обитавших к северу от Истра или Нижнего Дуная, Евксинского Понта, Кавказа, Каспийского моря и реки Яксарта, греки называли общим именем скифов. Из них тех, которые обитали к северу от Истра и Евксинскаго Понта, Геродот изображает народом диким и свирепым, а все прочие древние писатели — народом многочисленным, воинственным, отменно храбрым, славившимся искусством в наездничестве и меткою стрельбою из луков. Войска их состояли почти исключительно из конницы, легкой, живой и проворной. Войны их заключались в быстрых, стремительных. набегах и действиях малой войны. Разграбив и разорив земли неприятельские, они столь же быстро возвращались в глубину своих обширных степей. В настоящем случае действия их против Дария были особенно замечательны. По мере движения Дария во внутренность их страны, они постоянно уклонялись от него с фронта, но беспрестанно тревожили его с флангов и тыла, разоряя край и засыпая колодцы и ключи на пути следования персов. Но при этом они не разоряли края совершенно, дабы тем не принудить персов слишком скоро к отступлению, а оставляли часть произведений земли и запасов для того, чтобы завлечь персов далее во внутренность страны и тем более ослабить, утомить и легче одолеть их. Сверх того, дабы развлекать внимание и силы персов и оставлять последних в неизвестности о том, где именно находились их главные силы, они разделялись обыкновенно на три части и отступали в трех различных направлениях, с фронта и обоих флангов, равно и в те части страны, жители которых не. хотели или еще не решались за одно с ними действовать против персов, и таким образом и их также против воли принуждали вооружаться на защиту земель своих.
Следствием такого рода действий их было то, что Дарий никогда не мог настигнуть их, не знал, где находятся главные их силы и тщетно надеялся принудить их к бою, а войско его утомилось, терпело крайний недостаток в продовольствии, понесло большой урон, и наконец Дарий был принужден искать спасения в отступлении к Истру. Тогда скифы окружили его войско, начали его тревожить беспрестанными и сильными нападениями со всех сторон и едва не отрезали ему отступления чрез Истр. Один из их отрядов подступил к мосту на этой реке и склонял охранявших оный греков разрушить его. Мильтиад (знаменитый в последствии победитель при Марафоне) и с ним большая часть греков были согласны снять мост, видя в этом благоприятный случай и средство погубить Дария с войском и освободиться от персидского ига. Но Гистиэй, тиран или правитель Милета, представил греческим вождям, что собственные их выгоды требовали спасения Дария и его войска: ибо с падением персидского царства малоазиатские греки изгнали бы тиранов и установили бы народное правление. Мнение его превозмогло и мост снят не был. Но Дарию еще нужно было дойти до него, а это представляло чрезвычайные затруднения, ибо скифы, окружая и сильно тесня персидское войско., в особенности старались отрезать его от моста. В этом трудном и опасном положении, два случайные обстоятельства спасли Дария и его войско. Во-первых Дарию удалось помощью хитрости скрытно отступить перед скифами. Раз ночью он оставил в стане своем больных, слабых и неспособных сражаться воинов и разного рода людей, и с ними вьючных ослов, а сам со всеми остальными-войсками двинулся к Истру. Скифы, видя огни и слыша шум и мычание ослов в ставе персов, провели ночь в виду его и только на следующее утро, убедясь в отступлении Дария, устремились вслед за ним кратчайшим путем к Истру. Но персы в темноте ночи сбились с надлежащего, прямого направления и сверх того, задерживаемые пехотою, шли довольно медленно. Таким образом скифы прибыли прежде их к мосту, однако же не отважились завладеть им силою, а только потребовали от греков снять его. Греки ограничились тем, что сняли ближайшие к левому берегу Истра суда, и скифы обратились назад для отыскания персов, но снова разошлись с ними, и персы, благодаря этому обстоятельству, в следующую ночь успели наконец достигнуть моста и беспрепятственно перейти по нем обратно через Истр, пробыв по ту сторону этой реки, в скифской пустыне, более 70 дней и потеряв в продолжение этого времени до 80,000 человек.
Таким образом поход против скифов едва не кончился совершенною гибелью Дариева войска во-1-х потому, что Дарий предпринял его не зная ни скифов, ни страны их, и не разведав о них заблаговременно, и не принял необходимых мере предосторожности касательно продовольствования своего войска и обеспечения его сообщений, а во-2-х и в особенности — вследствие искусных действий скифов, действительно заслуживающих особенного внимания.
Неудачу предприятия своего против скифов Дарий вознаградил покорением сильных, но раздираемых междоусобиями, племен Фракии, которое совершил оставленный им в этой стране с 80,000 войска полководец Мегабаз, между тем как сам Дарий с остальным войском возвратился в малую Азию.
Четыре года спустя (509 г. перед P. X.) предприятие его с целью распространить пределы персидского государства на востоке до Инда имело больший успех, нежели поход против скифов, ибо было приготовлено заблаговременным обозрением течения и прибрежных стран Инда, которое, по повелению Дария, совершил греческий мореплаватель Скилакс. Спустившись по Инду в океан, Скилакс объехал западные берега индийского полуострова и после 30-ти месячного плавания возвратился в аравийский залив. а между тем сухопутное персидское войско покорило горные страны в верховьях Инда, и с тех пор река эта сделалась границею персидского государства на востоке.