Ктесий Книдский служил врачом персидского царя Артаксеркса II на рубеже четвертого века до нашей эры и лично лечил рану царя в битве при Кунаксе в 401 году. После почти столетнего пребывания греков и египтян на медицинской службе при персидском дворе их присутствие среди персонала было далеко не в новинку. Он был автором ряда работ, в том числе «Индика» и «Дань Азии», но здесь основное внимание уделяется его самой известной работе «Персика, так сказать, истории Ассирии, Мидии и Персии вплоть до его собственного времени, около 400 года. Ни одна из его работ не сохранилась полностью, но ясно, что Ктесия широко читали в древности.
Имя Ctesias происходит от ktáoμai (приобретать). Он был врачом, сыном Ктесиарха — тоже врача — из карийского города Книд на юго–западном побережье Малой Азии. Книд был древним городом, важным центром изучения медицины и связующим звеном между Эгеидой и Средиземноморьем, а также формально входил в состав Персидской империи Ахеменидов. Так что Ктесий был подданным царя еще до того, как официально поступил к нему на службу.
Ктесий, по общему мнению, провел в Персии около 17 лет, но точные даты его пребывания вызывают споры. Если принять «семнадцать лет» за верное, то он, вероятно, прибыл в Персию в 415 году, во время правления Дария II. Причины его прибытия (найм, похищение или депортация во время восстания) неизвестны. Репутация Ктесия плоха настолько, что некоторые сомневаются в его пребывании в Персии, полагая, что его работы основаны на слухах или вымысле. Я, как и многие древние авторы, согласен с его утверждением о службе при дворе Ахеменидов, но этот вопрос остается открытым.
У нас нет точной даты, когда Ктесий вернулся в свой родной город Книд. Он был задействован в событиях начала 390‑х годов до н. э., конкретно в посольстве к Эвагору Кипрскому и в подготовке к персидской кампании против Спарты в Малой Азии. Ктесий утверждал, что в это время ему были доверены важные депеши от персидского царя (Plut. Artax. 21.2–4). Путешествия привели его с Кипра в Ионию и, возможно, в Спарту, прежде чем он возвратился на родину. Предположительно, в Книде он написал свою «Персику» или, по крайней мере, закончил ее. Мы не знаем точно, когда он ее начал, но, по–видимому, она была завершена им где–то в конце 390‑х годов до н. э.
Ктесий был вдохновлен персидской и вавилонской культурами. Он использовал устные традиции и другую экзотику, чтобы заинтересовать греческую аудиторию. Ктесий внес свой вклад в греческую прозу о Востоке. Одни темы в «Персике» лучше понимаются в греческом контексте, другие — в ближневосточном.

Метод

Ктесий работал при дворе Ахеменидов. Его творчество отражает ближневосточные темы и мотивы. Можно найти параллели с ближневосточным фольклором. Есть потенциальные параллели и с еврейской Библией. Общие источники — персидский двор и ближневосточные цивилизации.
Невозможно полностью проанализировать стиль повествования или формулировки Ктесия из–за того, что сохранилось от его оригинальной работы. [1] Он вроде бы историк, но ему не доверяют. У него много литературных элементов, но их мало изучают. Дебаты о реконструкции его работы по сохранившимся фрагментам продолжаются.
Ктесий — врач при дворе Ахеменидов. Опыт врача придал ему авторитет, чтобы конкурировать с другими греческими писателями. Его работы вызывали размышления у греческой аудитории. Когда он писал о Семирамиде, то, возможно, думал об амазонках. Он использовал легенды о месопотамских строителях и царях–воинах, прототипах Ахеменидов. Его произведение было гибридным.

Передача Ктесия

За исключением POxy 2330 рукописная традиция Ктесия состоит из выдержек из более поздних передатчиков. Три передатчика составляют примерно три четверти дошедшего до нас текста: Диодор Сицилийский (почти треть), Николай Дамаскин (примерно одна пятая) и Фотий (менее одной четверти). Остальное сохранилось в основном через Плутарха, Афинея и Элиана, более короткие фрагменты встречаются у ряда других авторов. POxy 2330, содержащий подлинный ктесиев текст, составляет доли процента от этого общего количества. Большинство перечисленных выше передатчиков охватывают четыре века, с первого века до нашей эры по третий век нашей эры. Они жили и писали под властью Рима по всему Средиземноморью. Патриарх девятого века Фотий, ненасытный читатель и эпитоматор, жил в той же географии, но в период расцвета Византийской империи. Попытка понять «Персику» Ктесия через этих разных авторов, из разных времен и разных мест, каждого со своими собственными планами — непростая задача, но можно определить повторяющиеся темы и мотивы.
«Персика» была разделена на двадцать три книги, предположительно не ее автором, а другими людьми в древности. Книги 1–6 охватывали ассирийцев и мидян; книги 7–11 (и, возможно, часть книги 6) посвящены воцарению и правлению Кира Великого. В книгах 12–13 рассказывается о правлении Камбиза, кризисе 522 года, Дарии I и Ксерксе; книги 14–17, правление Артаксеркса I; книги 18–19, кризис после смерти Артаксеркса I до воцарения Артаксеркса II; и книги 19–23, первые восемь лет правления Артаксеркса II. [2] Возможно, неудивительно, что Ктесий мог многое сказать о правлении Артаксеркса II, царя, которому он служил. Единственный другой царь, который, похоже, хоть сколько–нибудь приблизился числом посвященных ему книг к Артаксерксу II, — это Кир Великий, самый известный из персидских царей и отец–основатель Персидской империи. Вокруг Кира сложилось больше легенд, чем о любом другом правителе, и его выдающееся положение в повествовании вполне ожидаемо(см. главу 3). Ведутся споры о том, составляли ли книги 1–6 (так называемая «Ассириака») в древности отдельный труд, но Фотий, по–видимому, не отделял их.

Ктесий и двор Ахеменидов

Ктесий работал при персидском дворе, но подробности его связи с двором неясны. Он мог быть рядом с царской семьей, но неизвестно, насколько часто. Неизвестно, с кем и где он жил, и чем занимался вне службы. Наверняка он находился под влиянием двора и располагал определенной информацией. На дворе Ахеменидов было много переводчиков, и возможно, Ктесий знал арамейский язык, а также другие языки или диалекты.
Разумно предположить, что за семнадцать лет он усвоил персидский язык или любой другой иранский диалект, служивший основным средством общения между персидской царской семьей и элитой. В эпитоме Фотия Ктесий произнес перед царем речь (F30, § 73–74), когда шли переговоры между Эвагором и Артаксерксом II, но общались ли они напрямую, или через переводчика? Клинопись он, конечно, не знал, но возможно, был знаком с людьми, которые ее знали, однако, скорее, к ним не обращался. В другом сценарии, если Ктесий был изолирован от придворных писцов и ученых, он мог получать информацию через устные традиции или от профессиональных певцов и рассказчиков. Зато у него были надежные источники информации о некоторых основных игроках во при Дарии II и Артаксерксе II, особенно о тех, кто участвовал в кризисе престолонаследия после смерти Артаксеркса I. Если заглянуть в архив Мурашу из Ниппура, можно увидеть, что Арбарий, командир кавалерии у Согдиана, присоединившийся к восстанию Оха, идентифицирован Ктесием как Арбарем, владевший поместьем конюшего в Вавилонии. Артоксара (см. главу 2), видного сторонника Оха (Дария II), отождествляют с Артахшару, которому было даровано поместье сторонника Согдиана, Меностана, или Мануштаны в текстах Мурашу. Хотя Ктесий мог изменить роли этих людей в своем повествовании, они неоспоримо исторические личности.

Историк или писатель–романист?

«Персика» — исторический источник, но не всегда надежный. Она важна для истории Ахеменидов, особенно для периода после Ксеркса I (с 465 года до конца 420‑х годов). Однако информация в ней может быть неприличной или запутанной. С тех пор как Ф. Якоби в 1922 году вынес ему незавидный вердикт, Ктесий редко воспринимался всерьез.
Ктесий по словам Фотия пытался представить свою «Персику» как конкурента великому труду Геродота: «Почти во всех случаях его [Ктесия] рассказ противоречит Геродоту, и он даже часто не приемлет его как лжеца и называет его баснописцем. Ибо он моложе Геродота. Он говорит, что он был очевидцем большей часть того, что он рассказывает, или, когда это было невозможно, слышал непосредственно от самих персов. Так он и составил свою историю». [3] Из замечания Фотия становится ясно, что Ктесий действовал в рамках греческой историографической традиции, где соперничество и дискредитация предшественников были распространенной тактикой. Геродот опубликовал свою историю в 420‑х годах, и у нас есть полный текст его работы, что делает «Персику» Ктесия менее достоверной при любом сравнении. Кроме того, навыки Ктесия как историка не уважались даже в древности.
Дать определение Ктесию еще сложнее, чем Геродоту. Сравнения Ктесия и Геродота касались в основном доверия к работе Ктесия. Текст Геродота требовал вовлечения читателя, как и «Персика» Ктесия. «Персика» не подвергалась критике, с которой сталкивались Геродот и ранние прозаики. «Персика» была продуктом своего времени, интеллектуальной среды начала IV века до н. э. Важным отличием «Персики» была интерпретация событий через призму ближневосточных легенд и мотивов. Неизвестно, проводил ли Ктесий различие между историей и другими жанрами и как проводил. Критика Фукидидом методологии других авторов (1.20-22) предполагает, что по крайней мере один современник Ктесия проводил такие различия. Но сравнивать Ктесия и Фукидида, мягко говоря, затруднительно.
Описание истории доахеменидских империй Ктесием заложило основу для концепции последовательной смены империй — от Ассирии через Мидию к Персии. Это типично греческий взгляд, преувеличивающий роль Мидии. Ктесий изучал важнейшее геополитическое явление своего времени — империю Ахеменидов. Трудно оценить влияние единственной сверхдержавы на «греческое чудо», но это тема для другого контекста. Греческие авторы анахронично переносили свое понимание (или непонимание) Персидской империи на мидян и ассирийцев.
Действительно, греческие авторы до Бероса не уделяли должного внимания Нововавилонской империи и часто путали ее с новоассирийской. Ктесий также не был исключением. Однако, было показано, что греческая модель «преемственности империй» не только не объясняет восхождение Персидской империи, но и исторически неточна. Традиционное представление о Мидийской империи, которое было создано Дейоком и его преемниками у Геродота, а также Арбаком и его преемниками у Ктесия, было серьезно подорвано публикацией книги Ланфранчи «Непрерывность империи (?): Ассирия, Мидия, Персия» (2003). Из–за искаженного представления истории Персидской империи и ее предшественников, репутация Ктесия пошатнулась. Многие древние авторы также критиковали его произведение.
Например, Элиан в своей работе «О природе животных» заимствовал у Ктесия подробное описание мартихоры, индийского зверя с лицом человека, телом льва и хвостом с ядовитыми жалами, которые выпускались в преследователей. [4] Однако Элиан заканчивает свое описание сомнением в достоверности Ктесия. [5] Несмотря на это, популярность Ктесия не пострадала, и его «Персика» и другие работы широко читались и цитировались. Как и многие другие авторы того времени, Ктесий стремился удивлять своих читателей, и включение описания чудесных существ из далеких стран было одним из способов достижения этой цели. Тот факт, что Диодор, Николай и Плутарх — среди многих других — часто использовали труд Ктесия, свидетельствует о его влиянии и долговечности, особенно на фоне других ионийских авторов четвертого века о Персии, таких как Динон из Колофона (отец александрийского историка Клитарха) или Гераклида Кумского.
Сохранившиеся тексты Ктесия больше похожи на повесть или роман, чем на исторический труд. Он допускал ошибки и стремился к сенсации, а не к исторической достоверности. Как уже отмечалось, Фотий зафиксировал явное желание Ктесия соперничать с Геродотом (T8). Современные ученые не считают его историком. Его стиль был приятным и поучительным, поэтому Иен Стронк отнес его к поэтам. «Персика» — проза, но можно назвать ее протоисторическим романом, хотя и не так смело. Роман первого века до н. э. о Нине и Семирамиде сильно отличался от «Персики».

Ближневосточный контекст

Персидская империя принимала иностранные культуры. Женские роли известны и в месопотамских текстах. Семирамида — фигура, о которой греки знали раньше. Сам Ктесий был гибридом, ионийский грек служил персам. Его работа отразила эту гибридность. Месопотамские элементы в меньшей степени, но все же присутствуют. Литературные традиции начались с шумеров и аккадцев и все еще циркулировали в Персии. Цари по традиции копировали атрибуты более ранних правителей. Элементы этих традиций появляются в работе Ктесия о персах и их предшественниках.
Месопотамский письменный канон был обширен и разнообразен, а его устные дополнения, несомненно, были еще шире. Популярна история о гибели Дария III от рук Александра. Сказка «Бедняк из Ниппура», а также рассказы о братьях Шамаш–шум–укине и Ашшурбанипале и мудреце Ахикаре, свидетельствуют о популярности богатых устных традиций, которые развились при ассирийском царском дворе. Хотя их элементы редко пересекаются напрямую с персидскими, они представляют собой одно и то же явление в местной ближневосточной среде.

Ктесий и его источники

Ктесий продвигал свою авторскую позицию в традиционной греческой манере. Геродот также любил рассказывать интересные истории. Диодор Сицилийский подчёркивал великие деяния и события прошлого. Концепция исторического анализа Фукидида не подходит для фантастических рассказов Ктесия. Ктесий утверждал, что он тщательно сверил и сопоставил свои сведения с персидскими царскими архивными записями и документами, basilikai diphtherai (Diod. Sic. 2.32.4) и basilikai anagraphai (2.22.5), написанными на коже.
Архив персепольских укреплений и публикации на его основе подтверждают наличие разветвленной бюрократической системы Ахеменидской империи, обеспечивавшей взаимодействие органов власти по обширным территориям. Традиция ведения государственных архивов с административными документами существовала в Эламе и Месопотамии до рассматриваемого периода. Сохранились подробные вавилонские записи о триумфальном въезде персидского царя Кира Великого в Вавилон 29 октября 539 г. до н. э. Знаменитый 70‑й параграф Бехистунской надписи Дария I подтверждает, что текст надписи записан на глиняных табличках и пергаменте, плюс еще аккадские фрагменты текста из Вавилона и арамейский вариант из Элефантины.
Вавилонские астрономы в своих дневниках записывали прогнозы погоды и цены на товары. Они также описывали исторические события, связанные с астрономическими наблюдениями, которые считались дурными предзнаменованиями. Сохранились копии таких текстов, датированные периодом правления Навуходоносора II в начале 6 века до н. э. и до правления Дария III в конце 4 века до н. э. и временем Селевкидов. Их можно рассматривать как «царские летописи», несмотря на то, где они размещались. Большой храм Мардука Эсагиль, по–видимому, выполнял роль центральной справочной библиотеки в Вавилоне до конца эллинистического периода. Вероятно, это не было единственное такое место. Представить, что Ктесий обращался к текстам в такой библиотеке, было бы наивно, но, несомненно, он знал об их существовании. Наличие таких архивов и библиотек имело для него большое значение. Когда он ссылался на указанные там источники, даже не консультируясь с ними непосредственно, он сделал впечатляющее, хотя и не подтвержденное утверждение. Вполне возможно, хотя и не доказано, что в Вавилоне и других местах Ктесий имел косвенный доступ к этим материалам через придворных чиновников, однако это не означает, что он воспользовался им. Остается открытым вопрос, произошел ли этот концептуальный доступ в пределах слышимости таких материалов, которые читались и обсуждались, например, на арамейском языке. Например, глиняная табличка BM 113249 фиксирует явный запрос царя Камбиза к персоналу храма Эанна в Уруке
Вавилонские астрономы записывали прогнозы погоды и цены на товары. Описывали исторические события, связанные с астрономическими наблюдениями. Сохранились копии таких текстов, датированных периодом от Навуходоносора II до правления Дария III и временем Селевкидов. Их можно рассматривать как «царские летописи», независимо от того, где они размещались. Большой храм Мардука Эсагил был центральной библиотекой в Вавилоне. Ктесий знал о существовании этих текстов. Он делал впечатляющие утверждения, хотя не консультировался с ними напрямую. Возможно, у него был косвенный доступ через придворных чиновников. Остается вопрос, был ли у него доступ к записям на арамейском языке. Табличка BM 113249 фиксирует запрос Камбиза к храму Эанна в Уруке показать стелы предыдущих царей. Эти традиции, очевидно, сохранялись и циркулировали. Часто цитируемый отрывок из Книги Эсфирь (6.1) также намекает на подобные записи: «В ту ночь царь не мог спать; и он велел принести книгу памятных дел, летописи, и они были прочитаны перед царем».
Библиотека царя Ашшурбанипала в Ниневии, которая подверглась пожару в 612 году до нашей эры, не являлась единственным хранилищем хроник, стихотворений, рассказов и других материалов, в которых сохранились письменные записи предыдущих администраций, а также литературный канон. Многие из сохранившихся копий так называемой нововавилонской серии хроник происходят из Вавилона, в том числе «Хроника Набопаласара», фрагмент хроники о правлении царя Артаксеркса III, и ещё одна хроника, касающаяся царя Дария III и Александра Македонского, и это лишь несколько примеров.
«Царские записи» — это документы, доступные царям и их советникам. Они содержат подробные детали исторических событий, включая точные даты. Если бы Ктесий имел доступ к этим записям, он получил бы ценную информацию. Но его интересовали скорее увлекательные рассказы, чем точность исторических фактов. Так, у него платейская битва происходит раньше саламинской.
Что касается источников Ктесия в Ближнем Востоке, то, по–видимому, он полагался главным образом, если не исключительно, на устные рассказы. Любая информация из письменных источников, добываемая им в основном косвенным путём, подчинялась его литературным целям.
Неудивительно, что более явно вымышленные элементы «Персики» относятся к более раннему периоду, нежели ко времени его жизни. К таким элементам относятся рассказы о полулегендарной царице Семирамиде, о мидийском восстании против Ассирии и даже повествование о Кире Великом.
В описаниях Ктесия трудно провести грань между историей и художественной литературой. Так, одним из источников информации для Ктесия была сама персидская царица Парисатида (Т8b).
Богатые анекдотами рассказы могли сильно отличаться от официальных версий событий, описанных в царских архивах. Однако нельзя не признать литературную привлекательность таких красочных рассказов.
Проживание Ктесия при дворе персидского царя давало ему возможность утверждать, что у него был доступ к царским архивам, о которых мечтал Геродот. Однако насколько реальным был такой доступ — остается под вопросом, учитывая неточности в изложении событий персидской истории в его трудах.

---

[1] Исключением является анализ сохранившейся у Николая и других авторов истории о сакской царице Заринее и мидянине Стриангее, которую можно сравнить с POxy 2330 — сравнение показывает, насколько сильно были изменены стиль и изложение Ктесия теми авторами, через которых мы знаем Персику.
[2] F16 (Фотий) указывает на то, что болезнь и смерть Дария II описаны в книге 19.
[3] ἐν πολλοῖς καὶ λογοποιὸν ἀποκαλῶν· καὶ γὰρ νεώτερος μέν ἐστιν αὐτο φησὶ δὲ αὐτὸν τῶν πλειόνων ἃ ἱστορεῖ αὐτόπτην γενόμενον ἢπαρ' αὐ τῶν Περσῶν, ἔνθα τὸ ὁρᾶν μὴ ἐνεχώρει, αὐτήκοον καταστάντα, οὕτω τὴν ἱστορίαν συγγράψαι (T8, Фотий). отмечается, что автор называет Ктесия «мифотворцем» или фабрикатором историй, поскольку во многих случаях он не мог сам быть непосредственным свидетелем событий у персов, где увидеть их было невозможно, а скорее слышал рассказы о них и сочинил свою историю на основе того, что слышал от других.
[4] λέγει δὲ καὶ ἑωρακέναι τόδε τὸ ζῷον ἐν Πέρσαις Κτησίας ἐξ Ἰνδῶν κομισθὲν δῶρον τῷ Περσῶν βασιλεῖ, εἰ δή τῷ ἱκανὸς τεκμηριῶσαι ὑπὲρ τῶν τοιούτων Κτησίας· ἀκούσας γε μὴν τὰ ἴδιά τις τοῦδε τοῦ ζῴου, εἶτα μέντοι τῷ συγγραφεῖ τῷ Κνιδίῳ προσεχέτω (F45dβ, Ael. NA 4.21). В этом отрывке обсуждается животное, которое, по утверждению Ктесия привезли в подарок персидскому царю из Индии. В нем упоминается, что Ктесий, возможно, сам видел таких экзотических животных. Тем не менее, лучше ему не верить.
[5] Не надо долго искать схожих оценок: например, Т13 (Фотий), Т11а (Страбон), Т11d (Плутарх).