ГЛАВА 1.
Павсаний Лакедемонянин был славной человек, но непостоянен. Ибо сколь он своими добродетельми прославился, столь подвержен был пороками. Славнейшее его дело было на Платейской баталии; ибо под предводительством его Мардоний Воевода Царской, родом Мидянин, Царской Зять, между всеми Персианами человек храброй и умной, с двумя стами тысячами человек пехоты отборных солдат и двадцатью тысячами конницы не весьма великою армиею из Греции выгнан, и сам на баталии убит. Для сея победы возгордевшись он, начал чинить многие неспокойства и великие дела замышлять. Но от сего пришел он в ненависть, что из полученной добычи золотой таган в Делфы принес в подарок с сею надписью: Его предводительством варвары у Платеи разбиты, и для той победы принес дар Аполлину. Сию надпись Лакедемоняне стерли, а написали только имена тех городов, помощию которых Персы побеждены.
ГЛАВА 2.
После сей баталии он же Павсаний с союзным флотом отправлен к Кипру и Еллеспонту для выгнания оттуда неприятельских гарнизонов. На оной баталии будучи таковож щастлив, начал более возноситься и стараться о великих делах. Ибо когда по взятии города Византии полонил он многих Персидских знатных людей, и между ими некоторых Царских сродников, то он их тайно отослал назад к Ксерксу с таким вымыслом, якобы они из под караулу бежали. С нимиж послал он Гонгила Еретрийского для вручения Царю письма, в котором, как объявляет Туцидид, писано следующее: Я Павсаний, Генерал Спартанский, полонеников взятых в Византии, уведомясь об них, что твои сродники, посылаю к тебе в дар, и сам желаю принят быть в твои сродники. Чего ради ежели тебе угодно, то выдай дочь свою за меня. Ежели то учинишь, то я обещаюсь Спарту и прочую Грецию при помощи твоей покорить под твою власть. И ежели что из того в дело произвесть пожелаешь, то пришли ко мне надежного человека, с которым бы о том переговорить. Царь возрадовавшись о благополучном свобождении из полону столь многих своих сродников, немедленно послал Артабаза с письмом к Павсанию, в котором похваляя его просит, чтоб он ничего не оставлял, что может служить к произведению в действо его обещания. Павсаний узнавши Царское мнение, большую охоту возымел к исполнению своего намерения, но от того у Лакедемонян пришел в подозрение. Между тем возвращен он домой, и хотя живота не лишен, однакож штрафован деньгами, и для того не послан уже опять во флот»
ГЛАВА 3.
Но Павсаний не много спустя после того своевольно возвратился к армии, где нехитрым но безумным образом открыл свое умышление, Ибо он не токмо отечества своего обыкновения, но и поведения и платье переменил, Употреблял Королевской штат, платье Мидское, а Трабантов имел Мидян и Египтян: содержал стол по обычаю Персов весьма богато, нежели те, которые притом были, оное снести могли: до себя никого не допускал, гордо отвечал, и жестоко с подчиненными поступал: в Спарту возвратиться не хотел; В Голону, которое место стоит в Троадской области, поехал; там чинил умыслы как отечеству так и себе самому вредные. уведомившись о сем Лакедемоняне, отправили к нему Послов с кратким и потаенным письмом, в котором по их обыкновению написано было, что ежели домой не возвратится, то они его к смерти приговорят. По получении сего известия надеяся, деньгами и властию своею свободиться наступающего бедствия, домой возвратился. По прибытии его домой от Ефоров посажен в государственную тюрьму и ибо по их узаконениям может то делать каждой Ефор. Оттуда он оправдавшись хотя и свободился, однакож не остался без подозрения. Ибо в том мнении пребывали, что он имел согласие с Царем. Есть некоторой род людей, Илотами называемым, которые великом множестве жили на Лакедемонских полях, и как рабы служили. Сих он обнадеживая вольностию, возбуждал к бунту. Но понеже ни в одном из сих злых умыслов его уличишь не можно было, то не рассудили они за благо судишь оного столь славного мужа по одним догадкам, но надлежало ожидать, пока дело само собою явно учинится.
ГЛАВА 4.
Между тем как некоторой молодчик Аргилий, которого Павсаний с малолетства любил для укрощения телесных своих страстей, взял от него письмо для отнесения к Артабазу и Аргилию пришло на ум, не писалось чего в письме об нем, потому что никто из тех не возвращался, которые за таким же делом туда посыланы были: то он по распечатании письма усмотрел, что ему бы конечно пропасть, ежели бы письмо отнес. В оной же грамоте писано и то, что касалось до того, в чем между Царем и Павсанием соглашенось было; чего ради оную грамотку отдал он Ефорам. Здесь не надлежит такожде и о том умолчать, сколь твердо Лакедемоняне содержали свое мнение. Ибо и по сему доносу не взяли Павсания под караул, и не намерены были прежде силу употребить, пока от него самого какова худа не приметят. Того ради сему доносителю приказали, что ему делать. Имеется Нептунов храм в Тенаре, которой опорочить за богопротивное дело Греки почитали. Туда вошол доноситель сел на жертвеннике. Подле сего жертвенника вделали под землею место, откудаб слышать можно было, что кто говорить станет с Аргилием. Туда вошли некоторые из Ефоров. Павсаний услышавши, что Аргилий ушол в храм, испужавшись туда пришол, и усмотря его, что просит богов о безопасности, спросил, для какой причины принял он такое скорое намерение. Сему он объявил то, что увидел из грамотки. Павсаний тем больше испужавшись и начал его просить, чтоб того не объявлял, и егоб показавшего к нему великие благодеяния не выдал; и ежели учинишь по моей просьбе, и в таком нужном случае вспоможешь, то за оное получишь немалое награждение.
ГЛАВА 5.
Ефоры о сем уведомивший, запотребнее рассудили взять его в Город. И когда туда поехали, и Павсаний уповая, что он Аргилия на свою сторону склонил, в Лакедемон возвратился, то он на пути и когда его схватить хотели, с лица некоторого Ефора, которой его увещевать хотел, признал, что чинят над ним поиски. Того ради несколько выпередя тех, которые за ним следовали, ушел в Минервин храм, называемой Халкиек, или медной дом. Но чтоб Павсаний оттуда выйти не мог, то Ефоры немедленно завалили двери того храма и кровлю сломали, дабы тем скорее без покрытия умер. Сказывают, что в то время жива еще была Павсаниева мать; и хотя она была уже древна, однакож известившись о сыновнем злодеянии, прежде всех других для заключения сына принесла камень к дверям храма. Таким образом Павсаний великую славу на войне приобретенную уничтожил поносною смертью. Как его вынесли полумертва из храма, то он зараз живот свой скончал. Когда некоторые сказывали, чтоб тело его мертвое погребсти там, где грешных хоронят, то многим оное не показалось, и далеко погребли от того места, где умер. Оттуда после того по речению Аполлина вынут, и погребен на том же месте, где живот свой скончал.