Предуведомление к Читателю

Свойства, законы, учреждая и обыкновения народов и целых государств многими веками нас предваряющих так с нынешними не сходны, что ежели только взять в пример одних древних Римлян, единственно в рассуждении бывших у них разных степеней и видов чести, власти и правительстве, то, сказать можно, что ныне найти соответственных оным, как и наименований равносильных трудно или и совсем не можно. А потому многие читая дела римлян переведенные на другие языки, не зная древностей оных и не имея от переводивших изъяснений в недоумении о многих словах принуждены оставаться. С какою же то соединено скукою и досадою бывает, а особливо читающих какую–либо книгу охотно [чего и я по доброте сей книги могу надеяться, тем наипаче, есть–ли притом перевод мой читателям сколько–нибудь покажется] когда такие слова попадаются, а притом часто, всяк собственным искусством более то знает. Но таковых негодование и справедливо: особливо как весьма случается часто, что за недознанием одного слова лишаемся мы удовольствия знать целый какой–либо знаменитый случай. Я не говорю о нетерпеливых и к гневу склонных людях, которые за одно такое слово рассердятся, почитают недостойною больше своего чтения всю книгу; а притом и другим не советуют за нее приниматься, не стыдясь иногда крайне несправедливо охуждать оную. Чего ради, дабы освободить читателя таковой скуки, и труда приискивания в лексиконах слов незнакомых, за нужное почел я положить напереди книги Изъяснение и Знаменование. Из которых первое подаст сведение о словах римских обретающихся в сей книге, и за вышеобъявленными причинами непереведенными оставленных. Из другого же знать будет можно точное знаменование литер и слогов на переди имен и прозваний находящихся. Когда же за всем тем, благосклонный читатель, найдете что в моем переводе темно, а, по–видимому, и недостаточно, то не вдруг спешите хулить оной: но примите прежде в рассуждение то, что как сия книга писана на Латинском, а не на–французском языке, а притом примеры собраны из писателей разных, то сколько вообще искусившимся в переводах известно, как то трудно свойственным выражениям другого. языка у сохраняя оных силу, приискивать равнозначащие на своем природном, а особливо переводящим с Латинского языка. Не меньше также труда причинить может и разнота в писателях штиля. И тогда–то уже подайте справедливое свое мнение: которое хотя с желанием переводившего будет и не сходно, однако он должен остаться тем доволен. Между прочим знаю я, что сыщутся и такие, которые спрошены будучи о доброте какой–либо Латинской книги, которой им не только читать, но может быть видеть и слышать о ней никогда не случалось, по предосудительному для них самих предрассуждению, изъясняются в таких словах, а притом с некоторою важностью и уверительным видом: что тут доброго ничего найти не можно; а тем самим стараются отнять честь и достоинство от всех писателей Латинских, хотя впрочем бесплодно. Молчу уже о тех, которые в переводе оных трудятся, какое они у сих глубоконесмысленных людей мнение о себе заслуживают. Но я не знаю, не более ли они на таких ценовщиков походят, которые не зная доброты вещи принимаются определять ей цену; а что всего удивительнее, не дая притом другим, сведущим о ней довольно, выговорить слова. Почему и мнения таковым о моем переводе я не уважаю ни мало. Хвалишь сочинителя по примеру других, у которых то целое предисловие занимает, я ненамерен; опасайся в случае не достатка моего в похвале затмить наипаче его славу. Однако ежели б кто похотел спросить меня о доброте его сочинения, то бы я, отдая должную справедливость, ответствовал в коротких словах такому: что им всякого звания и состояния, всякого возраста и обоего пола любителям чтения книг пользоваться можно; с таким притом уверением, что они читая его не потеряют времени напрасно.