Среди оппозиционных течений, с которыми боролись Отцы Церкви, здесь будут упомянуты только три (гностицизм, манихейство и герметизм), по причине их более крепких и тесных связей с философией. В то же время доктрины, составляющие основу этих течений, излагаются в контексте мифологии, туманность которой обусловлена тем, что она восходит, - хотя это стараются как можно тщательнее скрыть, - ко множественным традициям, нередко чуждым по отношению друг к другу. Этой туманности, которая неизбежно скажется и на нашем дальнейшем изложении, соответствует, как можно будет убедиться далее, в высшей степени ясное выражение своих позиций у Отцов Церкви.
Рассмотрение гностицизма в рамках Истории греческой философии сопряжено с целым рядом трудностей, главная из которых состоит в том, какой, собственно, смысл следует вкладывать в определение "гностик/гностический". Мы будем говорить здесь о том, что можно назвать "еретическим гносисом" или "историческим гностицизмом"; этот гностицизм развился в период между I и V вв. как на Востоке (Сирия, Аравия, Египет, Месопотамия), так и на Западе (Италия, долина Роны) у отдельных авторов и в русле целых христианских неортодоксальных течений, основанных на некоем интерпретационном знании (gnosis), восходящем к платонизму. Предполагалось, что это знание проистекает от тайных преданий, сначала устных, а затем закрепленных письменно в форме так называемых "откровений", и обеспечивает своему носителю, гностику, непосредственным и действенным образом вечное спасение и "избрание" еще в жизни века сего; при таком подходе вера и рациональное знание образуют весьма неустойчивое соединение.
Другая, ничуть не меньшая, трудность связана с тем, что вплоть до XVIII в. знания о гностицизме носили не прямой, а только косвенный характер и, что еще больше осложняет дело, знания эти формировались на основании свидетельств тех, кто гностицизму противоборствовал, будь то язычники или Отцы Церкви. И если первоначально термин "гностик/гностический" употреблялся как самоназвание у отдельных авторов и в ограниченном числе соответствующих течений, то очень скоро его стали употреблять и Отцы Церкви для обозначения тех, кого они изобличали как еретиков, стремясь поставить их в некий "ряд", вписать в некую развивающуюся традицию.
Шесть свидетельств, исходящих из косвенного источника, позволяют несколько уточнить наши представления об авторах и о течениях, квалифицировавших себя соответственно как "гностиков" и как "гностические".
1. Цельс, цитируемый Оригеном в сочинении Против Цельса (V, 61-62), выделяет среди диссидентствующих христиан тех, кто именует себя "гностиками" и кого Ориген отождествляет с валентинианами, т. е. с приверженцами того Валентина, который проповедовал свое учение в Александрии, а затем обосновался в Риме (первая половина II в.).
2. Климент Александрийский (Строматы III, 4, 30.1) говорит, что ученики Продика, автора более позднего, чем Валентин, определяют себя как "гностиков" и утверждают, что они "по природе сыны первого Бога" и "дети царские", ибо живут, как и Царь, по своему неписаному закону.
3. Ириней (Против ересей I, 11 = Епифаний [Панарий XXXI, 32, 2 и 32, 7)] утверждает, что Валентин заимствовал основополагающие принципы своей системы (краткий обзор в I, 29-30) у гностиков; в I, 25, 6 он утверждает также, что и последователи Карпократа, автора II в., прилагали к себе наименование "гностики".
4. Ипполит заявляет, что "гностиками" называли себя не только те, кого он описывает под именем "наассенов" (Опровержение V, 2; 6, 4; 8, 29 и 11, 1), но также (V, 23, 3) и все те, о ком идет речь в V книге: ператы, которые были знакомы с герметическими писаниями, сифиане и даже Юстин Гностик.
5. Порфирий в Жизни Плотина (§ 16) указывает на то, что среди христиан, посещавших школу Плотина, были "диссиденты", которые в поддержку своего учения приводили "откровения", приписываемые Зороастру, Зостриану, Никофею, Аллогену и Месу. Эти откровения опровергались Порфирием, Амелием и, в первую очередь, Плотином в трактате, озаглавленном Порфирием Против гностиков (Энн. II, 9).
6. Епифаний Саламинский (Панарий XXI) делает различие между именами (3, 6), которыми называли христиан, "скрывающихся в Церкви" (17, 9), - использовавших сочинения, приписываемые Марии Магдалине, Сифу, его сестре Нории и Адаму, - и тем именем, которое они сами себе присваивали, поскольку, по его утверждению (2, ι), их учения неверно обозначаются именем "гносис".
В XVIII в. четыре крупных открытия преумножили число прямых свидетельств относительно гностицизма.
A) Лондонский манускрипт, датируемый серединой IV в. и написанный на коптском языке. Его обычно обозначают как Pistis Sophia. Эта беседа между Иисусом, Марией Магдалиной и другими его учениками состоит из четырех частей. Небесному странствию Иисуса, несущего откровение миру, - такова тема первых двух частей, - соответствует в четвертой части астральный путь души, тогда как третья часть описывает узы, удерживающие душу в положении узницы тела.
B) Оксфордский манускрипт, датируемый второй половиной IV в. и представляющий собой коптский перевод с греческого оригинала. Рукопись включает два текста. Первый - Книга великого посвятительного трактата, собрание гностических предписаний, которые Иисус дает своим ученикам, чтобы, раскрывая смысл божественных имен, поведать им тайны мира невидимого. Второй - Небесная топография, содержащая гимны, из которых одни входят в другие, и описывающая "иерархии" или "глубины" Первоначала.
C) Берлинский манускрипт, датируемый началом V в. Это коптский перевод с греческого оригинала. Манускрипт состоит из четырех сочинений. Первое них - Евангелие от Марии, где освещается важная роль Марии Магдалины в передаче и толковании Речений (logia) Иисуса. Этот трактат затрагивает все гностические темы: демиург и его творение, грех и последствия греха, спасение через познание, странствие души после смерти.
Второе сочинение, Книга тайн Иоанна, содержит в себе три части. Первая часть - комментарий к неканоническому речению Иисуса: "Я - отец, я - мать, я - сын". Вторая часть - экзегеза первых четырех глав Книги Бытия. И, наконец, третья часть - ответ на вопрошания Иоанна.
В третьем трактате, Премудрость Иисуса Христа, содержится откровение, данное Иисусом - после своего воскресения - ученикам, поочередно задающим ему вопросы. И, наконец, в Деянии Петра излагается история, связанная с Петром, который, ради того, чтобы избавить свою дочь от домогательств некоего Птолемея, превращает ее в расслабленную, затем совсем ненадолго исцеляет и снова ввергает в состояние расслабленности.
D) Наконец, в 1945 г. в Наг-Хаммади, в Египте, было сделано открытие величайшей значимости: обнаружены пять десятков произведений, являющихся частью библиотеки, которая содержала, помимо "откровений", писания Валентина и малые герметические сочинения. Факсимильное издание этих произведений было завершено в 1987 г. Существует перевод всего корпуса на английский язык. Продолжают публиковаться другие переводы и многочисленные соответствующие исследования.
В общем и целом, гностицизм видит в каждой частице материи, в человеческом теле и в побуждениях души, обусловленных телом, проявления независимой космической силы, которая в нравственном плане воспринимается как злая сила. Эта злая сила вступает в космическое сражение с силой благой и нематериальной - сражение, развертывающееся и в человеческой душе. В конце этого космического сражения, проходящего различные фазы, описываемые сложной мифологией, человеческая душа, причастная обоим началам, будет, однако, спасена, по крайней мере в своей благой части.
Из этой общей концепции человеческой природы и мироздания вытекают, можно сказать, с необходимостью, характеристики такой этики, которая полагает целью человеческой жизни всецелую дематериализацию и тем самым абсолютную спиритуализацию. Освобождение от материи и возвращение в область внутреннего, т. е. к разуму, является также целью платонической этики. Потому неудивительно, что в этих двух течениях мысли - гностицизме и платонизме, - пусть даже они и противостояли друг другу, предписания аскетического плана могли совпадать: речь идет о запрете на любой вид мясной пищи, о половом воздержании и т. п. Но для платоников - начиная с самого Платона - мир материи, не отождествляемый со злом, не является независимой силой, противостоящей идеям; чувственный мир есть отображение или копия, качество которой зависит от меры причастности к умопостигаемому образцу: между чувственным и умопостигаемым существует иерархическая связь, но они не противостоят друг другу. Вместо двух реальных сил, автономных и равномощных, мы находим в платонизме иерархически выстроенный ряд - от небытия (этически эквивалентного злу) до чистого бытия (средний платонизм) и даже Единого (неоплатонизм), пребывающего по ту сторону бытия (и этически эквивалентного благу). Платоник видит свою этическую задачу в том, чтобы поэтапно и методично приближаться к Умопостигаемому, доступному только для разума, и стремится привести свою деятельность в соответствие с полученными таким образом нормами; экстатическое соединение с первоначалом, отождествляемым с Благом, представляет особый случай.
Если для платоников этическая задача состоит в использовании разума, то для гностиков освобождение души от материи есть не следствие усилий, прилагаемых разумом, а плод знания сверхъестественного, данного в откровении и принесенного в мир божественным посредником. Обладание этим знанием является для человека способом личного участия в борьбе между злым и благим началами - борьбе, исход которой предопределен.
Открытие гностической библиотеки в Наг-Хаммади должно быть поставлено в связь с целым рядом открытий (начиная с 1904 г.) манихейских писаний. Ибо манихейство, в сущности, может расцениваться как движение, родственное гностицизму.
Мани родился в Вавилоне в период царствования Сасанидов (персидской династии, правившей с 224 по 636 г.). Он был воспитан в лоне иудеохристианской секты крестильников, с которой в дальнейшем порвал под влиянием писаний св. Павла. Будучи вскормлен той же апокалиптической литературой, что и гностики, Мани с 240 г. стал проповедовать некую универсальную религию, опираясь одновременно на Будду, Заратуштру и Христа. Мани покровительствовал персидский царь Шапур I, позволивший ему распространять свое учение в Персии, однако в 277 г. он был казнен вторым преемником Шапура I по проискам жрецов Мазды.
Манихейство, будучи религией священной книги - так же как иудаизм, христианство и ислам, - обладает, однако, той особенностью, что канон его священных текстов был установлен самим его основателем. Манихейские писания дошли до нас благодаря трем последовательным находкам:
1. Тексты, найденные в Турфане, в Центральной Азии, и написанные на древнеуйгурском, китайском, парфянском, согдийском и среднеперсидском языках.
2. Коптские документы из Мединет-Мади, в Египте.
3. Кёльнский манихейский кодекс, также египетского происхождения.
Среди этой необъятной литературы авторство Мани признано за семью книгами. Это Великое Евангелие, Сокровище жизни, известное по пространной цитации у Августина (в De natura boni), Прагматейя, Сочинение, написанное по просьбе парфян, Послания, Молитвы и Псалмы. К этому своду следует присовокупить Шапуракан, юношеское произведение Мани, не включенное им в канон, и Образ, книгу иллюстраций к манихейской мифологии.
Прагматейя (Книга легенд, согласно переводу, предложенному Мишелем Тардьё), по-видимому, представляла собой свод космогонических и антропогонических мифов манихейства. Основное содержание этого сочинения отражено в изложении сирийского писателя Феодора бар Конаи в девятой книге его Схолий. Центральная тема манихейства - борьба между светом и мраком, т. е. между богом и материей. За исходным этапом разделения двух начал следует, после нападения Князя тьмы на Царство Отца величия, этап промежуточный, отмеченный временным поражением Вестника Божия, Первочело-века, и сотворением мира и человека, призванных "уловлять свет". Все дальнейшее развертывание манихейской мифологии, с эпизодами столь же разнообразными, сколь и причудливыми (вмешательство различных "Спасителей", Животворящий Дух, третий Вестник, сотворение Адама, наконец, миссии Христа, прообразующие миссию самого Мани), имеет, в сущности, одну лишь цель. Все это служит к тому, чтобы объяснить, как свет, рассеянный в мире и в человеке, может быть "отфильтрован" и спасен вплоть до конечного разделения двух природ, которое ознаменует собою конец мира и возвращение к исходному состоянию вещей. Такими Писаниями располагало манихейство, но оно также было организовано в церковь со своим иерархизованным духовенством, своим богослужением и своими законами.
Благодаря полученному им религиозному образованию Мани был знаком с четырьмя Евангелиями, в частности и в виде свода (приписываемого Татиану), и с Посланиями Павла. Уже став основателем религии, он прочитал философские трактаты и собрания стихотворений и духовных песен Бардесана и, быть может, даже откровения, известные в иудеохристианских сектах (Адам, Сиф, Енох, Ной).
В своей Церковной истории (VII, 31) Евсевий Кесарийский (см. ниже) приводит краткие сведения о Мани. Относительно распространения манихейства мы располагаем свидетельством языческого ритора Либания, который в 364 г. писал своему другу Прискиану, правителю Палестины: "Манихеев всюду понемногу, но нигде их нет в большом числе. Они никому не причиняют зла, но кое-кто причиняет зло им самим". Стоит напомнить о том, что Августин посещал с 373 г. манихейскую церковь. В 383 г. он даже встречался с манихейским епископом из Африки Фавстом. Разочаровавшись в манихействе, Августин постепенно стал от него отдаляться. Крещение он принял в 387 г., а в 388-389 гг. написал трактат De moribus против манихеев. За ним последует ряд подобных же трактатов: Contra Adimantum, Contra epistulam fundamenti и Contra Faustum. И, наконец, комментатор Аристотеля Симпликий методично опровергает учение манихеев в Комментарии на "Руководство" Эпиктета, написанном в 533 г. после его возвращения из Персии, где он некоторое время скрывался вместе с другими неоплатониками Афинской школы, в числе которых был Дамаский (обо всем этом см. выше, с. 697).
Собрание диалогов, известное под названием Corpus Hermeticum, было создано, вероятно, между 100 и 300 гг. нашей эры, хотя сочинения эти коренятся в предании, возможно, восходящем ко II в. до P. X. Они содержат египетские элементы, о важности которых недавно вновь заговорили исследователи. Излагаемые там идеи принадлежат греческой синкретической мысли, соединяющей в себе платонизм (средний платонизм), аристотелизм и стоицизм. Там же можно обнаружить следы иудаизма и даже той религиозной литературы, истоки которой - в Иране.
Один из наиболее значимых текстов Герметического корпуса представляет собой откровение (по-гречески apokalypsis), данное Поймандру, "Пастырю человеков", Гермесом Трисмегистом. Этим именем обозначается египетский бог Тот, писец богов и божество мудрости, которого греки отождествили со своим Гермесом, получившим эпитет Trismēgistos, т. е. "Трижды великий". Откровение в собственном смысле слова (§ 4-26) состоит из последовательного изложения космогонии (§ 4-11), антропогонии (§ 12-23) и эсхатологии (§ 24-26).
Единственный латинский текст из всего собрания, Asclepius, является выполненным ранее 413 г. переводом греческого текста, обозначенного как Слово совершенное (Logos teleios). По форме Asclepius- речь, обращенная Гермесом Трисмегистом к своему ученику Асклепию, который задает ему вопросы. Здесь также наличествуют космогония, антропогония и эсхатология. Этот перевод сделал герметизм известным и латинскому миру. Так, Августин дает пространные выдержки из него в трактате О Граде Божием (VIII, 23 сл.).