Атмосфера новой софистики ощущается особенно отчетливо в романе Ахилла Татия Александрийского "Повесть о Левкиппе и Клитофонте" в восьми книгах. С большим мастерством автор использует традиционную схему приключений влюбленной четы прежде всего как материал для риторических декламаций. Самый сюжет очень традиционен.
Во вступительной части автор повествует о своей встрече в Сидоне около картины, изображающей похищение Европы, с неизвестным юношей, который рассказывает ему историю своей любви. Все дальнейшее повествование вложено в уста этого юноши и ведется в первом лице.
Прекрасная Левкиппа и красавец Клитофонт, - это и есть рассказчик, - пленившись друг другом, бегут из дома отца Клитофонта. Корабль, который везет их в Александрию, терпит крушение, но чета влюбленных выброшена волнами на египетский берег. Плывя дальше по Нилу в Александрию, они попадают в руки разбойников. На следующий день Клитофонт имеет возможность наблюдать сцену жертвенного заклания Левкиппы. Ночью он спешит к могиле своей возлюбленной, чтобы там покончить с собой, но вовремя появившиеся верные спутники удерживают его: заклание Левкиппы оказывается театральным трюком. Влюбленные прибывают в Александрию, причем по пути в Левкиппу влюбляются еще несколько человек; один из них похищает ее с помощью разбойников. Во время погони Клитофонт вновь видит, как разбойники рубят девушке голову и сбрасывают ее тело в море; лишь впоследствии выясняется, что это совсем не Левкиппа.
Красавица Мелита, муж которой погиб в море, охвачена любовью к Клитофонту и уговаривает его вступить с нею в брак, остающийся, однако, фиктивным. В Эфесе, в имении Мелиты, Клитофонт встречается с Левкиппой, проданной в рабство; они узнают друг друга. Внезапно вернувшийся мнимый утопленник Ферсандр, муж Мелиты, избивает Клитофонта и ввергает его в темницу. Сюда приходит к нему Мелита, узнавшая, наконец, в своей рабыне Левкиппу и, осыпая Клитофонта упреками и мольбами, добивается, наконец, его любви.
Мелита помогает Клитофонту бежать, но по дороге он наталкивается на Ферсандра и снова попадает в тюрьму. Ферсандр, влюбившийся в Левкиппу, похищает ее и распускает слух, что она якобы убита по приказу Мелиты.
Происходит сложный судебный процесс, где Ферсандр обвиняет Клитофонта и Мелиту в прелюбодеянии, а отчаявшийся Клитофонт - Мелитву и себя самого в мнимом убийстве Левкиппы. Появление священного посольства во главе с Состратом, отцом Левкиппы, на время спасает Клитофонта. Новый процесс, где Ферсандр выступает обвинителем против своей жены и Левкиппы, должен быть разрешен судом богов. Левкиппа входит в пещеру Пана, и мелодические звуки свирели доказывают, что она сохранила чистоту. Мелита, поклявшаяся, что она "не приобщалась Афродите с этим чужеземцем" во время отсутствия мужа, спокойно входит в чудесный источник: связь ее с Клитофонтом произошла после возвращения Ферсандра. Ферсандр спасается бегством, Левкиппа и Сострат рассказывают о событиях, остававшихся неизвестными читателю. Все кончается свадьбой Левкиппы и Клитофонта.
Ахилл Татий строит свой роман, следуя в основном традиции Харитона, Ксенофонта, Ямвлиха, т. е. передавая события в их хронологической последовательности. Вместе с тем, как это отмечалось выше применительно к Ямвлиху, в первой половине романа рассказ ведется по иному принципу, чем во второй. До появления Мелиты (V, 11) развивается одна основная тема - любовь Клитофонта и Левкиппы. Начиная же с этого эпизода действие развертывается по нескольким направлениям, все время переплетающимся (любовь Клитофонта и Левкиппы, любовь Мелиты к Клитофонту, месть Ферсандра, любовь Ферсандра к Левкиппе). В первой половине изложение разнообразится многочисленными вставными эпизодами и описаниями; во второй половине с ее запутанной интригой эти отступления встречаются несравненно реже.
Стилистическая близость к рассказу Ямвлиха сказывается между прочим и в этих вводных описаниях, постоянно вторгающихся в ход повествования и имеющих двоякую функцию. Они представляют собой законченные риторические миниатюры разного типа: диспут о разных видах любви (II, 36-38) совпадает по своей тематике с диалогом "О любви" Плутарха и с диалогом "Две любви" Псевдо-Лукиана; часто встречающиеся описания картин (I, 1; III, 6-8; V, 3), чудес природы, вроде влюбленных металлов, деревьев, вод, животных (I, 17-18), сицилийского источника, где вода смешана с огнем (II, 14), птицы Феникса (III, 25), реки Нила (IV, 12), нильского крокодила (IV, 19) могут служить прекрасными образцами использования естественно-исторических материалов для риторических декламаций.
Стиль "Повести о Левкиппе и Клитофонте" своею пышностью и богатством очень напоминает язык известных нам фрагментов "Вавилонской повести" Ямвлиха. И тут и там широко применяются все излюбленные средства азианского красноречия: параллельное построение звеньев периода, одинаковые окончания, риторические фигуры. Больше чем кто-либо из авторов романов, Ахилл Татий пользуется очень смелыми образами: глаза тянутся к красавице, "канатом красоты притянутые" (I, 4), описывая зубы крокодила, он прибавляет: "такой посев несет равнина челюстей" (IV ,19), сад осенен "хороводом колонн" (I, 15). Очень частые в романах трагические монологи (монодии, по терминологии новой софистики) обычно демонстрируют в сжатой форме весь арсенал этих выразительных средств (I, 13; III, 16; V, 25). Постоянно применяются такие очень распространенные в эпоху второй софистики формы изложения как письма, фиктивные судебные речи, пересказы мифов, басни.
Любопытная особенность романа Ахилла Татия - ведение рассказа в первом лице, как это было, видимо, принято в романах приключений. От комически-бытовых романов идет соприкасающаяся также с мимом пародийность изображения Клитофонта, подвергающегося избиениям \и переносящего свои беды без традиционной героической самоотверженности (V, 23; VII, 14; VIII, 1).
Довольно частые в романе эротические сцены обычно даются в бытовом плане, а в речи жреца Артемиды встречаются аристофановские двусмысленности. Сама Левкиппа иногда напоминает героинь легкомысленных новелл Апулея. Традиционный мотив жертвоприношения героини подан в совершенно пародийных тонах. Сам сюжет для автора представляет интерес лишь как оплошная рамка для целой галереи картин. Отсюда та ирония, которая так часто чувствуется в "Повести о Левкиппе и Клитофонте" и неизбежно приводит к вторжению в героическую мелодраму комически-бытовых деталей.
Большие трудности возникают в связи с попытками датировать роман Ахилла Татия. Об авторе его Свида говорит (называя его Статием), что он был александрийцем, в конце жизни (принял христианство и стал епископом; далее Свида сообщает, что им же написаны сочинения "О сфере", "Об этимологии" и произведение под названием "Смешанная история".
Автора романа некоторые ученые долго относили к V и даже VI в., основываясь на предполагаемых заимствованиях из Мусея. Однако другие исследователи датируют его жизнь III в. Эти последние предположения по-лучили неожиданное подтверждение, когда в 1914 г. в томе X Оксиринхских папирусов был опубликован вновь найденный отрывок (№ 1250) второй книги романа, причем характер письма позволил с большой уверенностью считать временем написания этого отрывка начало IV в. н. э. Новую сенсацию принесла находка еще одного папирусного фрагмента из романа Ахилла Татия, который был опубликован итальянским папирологом Вольяно.
С первого же взгляда, еще до отождествления найденного фрагмента с романом Ахилла Татия (VI, 14-15; 16-17), Вольяно установил, что почерк папируса должен быть отнесен ко II в. н. э. Прямым выводом из этого должно было явиться признание Ахилла Татия автором II в. или еще более раннего времени. Сам издатель нового фрагмента не решается сделать такой вывод, неприемлемый для него потому, что стиль автора найденного отрывка кажется ему противоречащим этой гипотезе; сам он готов предположить, что найденный отрывок - кусок той "новеллы", которая якобы лежала в основе романа Ахилла Татия и затем была обработана этим автором.
Между тем находка этого фрагмента доказывает, что следует пересмотреть решенйе вопроса о взаимоотношениях между сохранившимися романами, которое до сего времени было общепринятым. До сих пор признавалось, что Ахилл Татий - подражатель Лонга и Гелиодора, исказивший величественную мацеру последнего. Однако все эти заключения опираются на крайне спорные сопоставления отдельных мест и повторяющихся мотивов, большинство которых имеет традиционный характер и могло быть использовано каждым романистом совершенно независимо от других. В частности, величавый стиль Гелиодора мог бы с таким же правом рассматриваться как попытка вложить в авантюрно-эротический жанр, разработанный Ямвлихом и Ахиллом Татием, новую теологически окрашенную идеологию и новую героику.