Геродот не дает подробных характеристик исторических лиц от своего имени (как, например, это делает Ксенофонт в "Анабасисе", где он характеризует погибших греческих вождей). Лишь иногда он приводит какое-нибудь общее, краткое замечание о ком-либо; например, что Деиок был умен (I, 96), что Киаксар был гораздо храбрее предков (I, 103), что Кир был среди своих сверстников наиболее храбрым и любимым (I, 123). Обыкновенно представление о ком-либо читатель должен составить на основании рассказа о действиях данного лица или на основании суждений о нем других. Так, Гарпага характеризует Астиаг, в гневе называя его глупейшим и бессовестнейшим человеком (I, 129). О Кире, Дарии, Камбисе Геродот не решается высказать своего собственного мнения, но сообщает, что персы называли "Дария торгашом (καπηλοζ). Камбиса - господином, Кира - отцом, потому что первый во все дела вносил торгашество, второй был суров и высокомерен, третий мягок и все делал для блага подданных" (III, 89). Такой способ характеристики Геродот применяет не только к государственным деятелям далекого прошлого или других стран, но и к людям, жившим незадолго до его времени. Воздерживаясь от высказывания своего суждения о действующих лицах, Геродот иногда лишает читателя возможности понять, каково мнение его о них - благоприятное или неблагоприятное. Он излагает факты и приводит разноречивые мнения, не стараясь их согласовать. Так, нельзя узнать, какого мнения он держался о Фемистокле, если сравнить сказанное о нем в главах 5, 19, 22, 109, 111-112 и 123-124 книги VIII.
Некоторое противоречие видно и в характеристике Ксеркса: Геродот не высказывает о нем своего окончательного суждения, а говорит только, какими мотивами, по его мнению, руководился Ксеркс при своих действиях; это были: тщеславие (μεγαλοφροσύνη), желание показать свою силу и оставить по себе память (VII, 124; речь идет о прорытии канала на Афоне); раскаяние (VII, 54; в том, что он бичевал Геллеспонт); трусость (VIII, 103; почему он обрадовался совету Артемисии возвратиться на родину); особенно ожесточенное раздражение против врага (VII, 238; почему он надругался над трупом царя Леонида, вопреки обычаю чтить храбрых воинов).
Но, с другой стороны, Геродот указывает и на хорошие черты характера Ксеркса. Рассердившись на Артабана за высказанное им мнение, он уже вечером того же дня раскаялся в этом и признал свою неправоту не только перед оскорбленным Артабаном, но и перед собранием персов: "Когда я услышал мнение Артабана, - сказал он, - то в первое мгновение молодость во мне закипела, и я бросил человеку, старшему меня, слова менее пристойные, чем следовало; но теперь я сознал свою ошибку и последую его совету" (VII, 11-15).
Ахемен, брат Ксеркса, старается очернить в его глазах Демарата, но Ксеркс резко говорит ему: "Я приказываю воздерживаться впредь от злословия против Демарата, так как он связан со мною узами гостеприимства" (VII, 236-237).
Ксеркс умел ценить людей, полезных ему, например, Артемисию (VIII, 69, 88), Маскама (VII, 106), Бога (VII, 107), Артахея (VII, 117). Рассказывая, что Ксеркс не захотел мстить спартанцам казнью посланных ими Спертия и Булиса, Геродот говорит, что Ксеркс по своему великодушию сказал им, что не уподобится спартанцам: "Они нарушили обычаи, признаваемые всеми людьми, убив глашатаев, а он не сделает того, что ставит им в укор, и убийством послов не избавит спартанцев от их вины" (VII, 136).
Такие противоречия в характеристиках скорее всего можно объяснить тем принципом, которого держался Геродот, передавая разные версии событий: "Я обязан передавать то, что говорят, но вовсе не обязан верить этому".