* * *

На какой-то застольной встрече, Сосий Сенекион, поэт Симонид заметил, что один из гостей сидит в молчании, ни с кем не разговаривая. "Уважаемый, - обратился к нему Симонид, - если ты глуп, то поступаешь умно, но если умен, то поступаешь глупо". И Гераклит[1] сказал: "Невежество надо скрывать". Но нелегко сделать это в веселом застолье:

[645] Сила вина несказанна: оно и умнейшего громко
Петь и безмерно смеяться и даже плясать заставляет;
Часто внушает и слово такое, которое лучше б
Было сберечь про себя.[2]

Поэт здесь, как мне кажется, косвенно указал и на разницу в степенях опьянения: пение, смех и пляска свойственны умеренно выпившему; а болтать, о чем не следовало, - признак перепившего и пьяницы. Поэтому и" Платон находит, что за вином более всего обнаруживается нрав людей,[3] и Гомер, говоря

но за стол пригласить свой
Друга не мог,

[в] очевидно, имеет в виду, что вино развязывает язык.[4] Ведь совместная еда и питье сами по себе не создают знакомства; но так как выпивка влечет за собой откровенную разговорчивость, вследствие чего раскрывается много такого, что иначе оставалось бы скрытым, то совместная выпивка помогает лучше узнать друг друга. Поэтому есть основание возразить Эзопу: "Каких это окон[5] ты, чудак, доискиваешься, через которые люди могли бы видеть помыслы друг у друга? Ведь вино показывает каждого таким, каков он есть, и никому не позволяет оставаться спокойно за прикрытием притворства и лживости, воздвигнутым в защиту от воспитывающего закона". Вот и пригодится несмешанное вино и Эзопу, и Платону, и всякому [c] нуждающемуся в изобличении кого-либо. Но те, кто не стремится испытывать и разоблачать друг друга, а ищут только дружеского общения, выбирают для обсуждения при своих встречах такие вопросы, которые дурное в душе отводят, а доброе и мусическое поощряют и с помощью филологии предоставляют ему выход в свойственные ему луга и пастбища.[6] Я и приготовил для тебя эту третью декаду застольных собеседований, начинающуюся с исследования о венках.

Вопрос I
Надо ли за вином возлагать на себя цветочные венки

Участники беседы: Аммоний, Плутарх, Эратон, Трифон
1. Да, зашла как-то речь и о венках: было это в Афинах на симпосий [d] у музыканта Эратона, который совершил жертвоприношение Музам[7] и пригласил по этому случаю много гостей. После обеда были принесены для раздачи гостям разнообразные венки, и тут у Аммония вызвало насмешку то, что некоторые из нас вместо лавровых венков возложили на себя розовые. Он сказал, что цветочные венки приличествуют более женщинам и играющим девушкам, чем собранию мужей, преданных философии и музыке: "Удивляет меня и наш Эратон, который так чуждается хроматизма в мелодиях и строго осудил прекрасного Агатона, впервые, как говорят [e], допустившего эту пестроту в трагедию при постановке своих "Мисийцев", а сам, видите, каким пестрым цветочным разнообразием наполнил наш симпосий: чрезмерную изысканность и потворство чувственности в слуховых ощущениях он отвергает, а в зрительных и обонятельных как бы открывает для нее другой доступ к душе, и при этом заставляет венок служить наслаждению, а не благочестию.[8] Да и запах благовонного [f] масла превосходит запах этих цветов, полузавядших при сплетении. Но для наслаждений, не связанных с какой-либо жизненной потребностью, и нет места на симпосиуме философствующих мужей. Так, если кто-либо из приглашенных на обед приведет с собой своего друга, то ему, согласно доброму обычаю, будет оказан такой же любезный прием, как и остальным гостям; так дружественно был принят, например, Аристодем, которого Сократ привел к Агатону. Но если кто явится по собственному почину, то [646] перед ним надо закрыть дверь. Подобным же образом удовольствия от еды и питья, вызванные самой природой и сопутствующие удовлетворению естественных потребностей, допустимы, а все остальные мы должны отвергнуть[9] как незваных и нежелательных гостей".
2. Смущенные этой речью Аммония, некоторые мало знающие его молодые люди стали потихоньку снимать свои венки. Но я, понимая, что Аммоний поставил этот вопрос ради упражнения и исследования,[10] обратился к врачу Трифону: "Итак, тебе, дорогой друг, приходится или отложить вместе со мной этот

ярко пылающий цветом роз благовонных венок,

или объяснить, как ты это уже и делал не раз, чем полезен пьющему вино цветочный венок". [b] Мои слова подхватил и Эратон: "Что ж, значит, решено не допускать никакого удовольствия без соответствующего полезного взноса с его стороны? То есть, наслаждаясь, мы будем недовольны, если не получим за это какой-то платы? Есть основание сдержанно относиться к мирре и пурпурному убранству вследствие дороговизны этих "коварных тканей и благовоний", по слову Варвара,[11] но отечественные цветы и душистые растения столь же просты и доступны, как и древесные плоды. Не глупо ли те дары природы, которые приятны на вкус, срывать и [c] отведывать, а теми, которые приятны своей окраской и запахом, пренебрегать, если к их приятности не присоединяется сверх того что-нибудь полезное. Мне кажется, что если природа ничего не создала бесцельно, как и вы говорите,[12] то все, что не приносит другой пользы, создано именно ради доставляемого им удовольствия. Обрати внимание на то, что листья у деревьев служат для защиты плодов[13] и для того, чтобы дерево легче [d] переносило смены жары и холода, а цветы не приносят никакой пользы[14] помимо того, что радуют наше обоняние и зрение, испуская удивительный запах и представляя неподражаемое разнообразие красок. Поэтому лишенное листьев дерево тяжело страдает, и это лишение для него равносильно болезненной ране и безобразному увечью; это относится не только к лавру, о котором говорит Эмпедокл:

Лавра живую листву не дерзай своевольно похитить;[15]

надо щадить листву для всех деревьев и не обезображивать их, чтобы украсить себя награбленным у них достоянием. Отнятие же цветов можно уподобить плодосбору, и оно нисколько не вредит; а если не снять их [e] своевременно, то они увядают и осыпаются. Варвары одеваются в шкуры овец вместо того, чтобы пользоваться их шерстью; так и те, кто сплетает венки из листьев, а не из цветов, на мой взгляд, неразумно используют деревья. Таковы мои соображения, предназначенные для продавщиц венков. Я не грамматик и не могу припомнить, в каких поэмах говорится об увенчании победителей в священных играх цветочными венками; вот разве только о том, что Музам посвящается венок из роз, я читал, помнится, у Сапфо, где она обращается к какой-то неученой и чуждой Музам женщине:

Ты умрешь и в земле
будешь лежать...
[f]...роз пиэрийских ты
Не знавала душой...[16]

Но послушаем и Грифона, не приведет ли он нам какого-либо подтверждения и со стороны врачебной науки".
3. Взяв слово после этого, Трифон сказал, что древние отнюдь не оставили [647] вопрос без внимания, широко применяя растения как лекарства: "Подтверждается это тем, что еще и ныне тирийцы приносят Агенориду, а магнесийцы Хирону, считающимся основоположниками врачевания, жертвы от первин корешков и трав, которыми они лечили больных. А Дионис был признан врачевателем не только потому, что изобрел вино, могущественное и сладостное лекарство, но и потому, что научил почитать плющ, как умеряющий силу вина,[17] и увенчивать им вакхантов, чтобы своей прохладностью он противодействовал чрезмерно разгорячающему опьянению. Показывают и некоторые названия, как внимательно древние наблюдали свойства растений: καρύα ("орешник") была названа так по той [b] причине, что ее тяжелый дух погружает в глубокий сон (κάρος)[18] тех, кто под пей расположится; наркисс притупляет нервы и вызывает тяжелое оцепенение (νάρκη);[19] поэтому Софокл назвал его "древним увенчанием великих богов",[20] то есть богов подземных. Говорят, что и πήγανυν ("рута") получила название по своей особой способности: вследствие своей теплоты она сушит и свертывает (πήγνυσι) семя,[21] и особенно вредна для беременных. Некоторые полагают, что и аметист (άμέθυατος - предположительно дикий сельдерей) помогает от опьянения (μέθη),[22] как и одноименный с ним камень. Но они ошибаются; в обоих случаях название дано по цвету: [с] листья этого растения имеют цвет водянистого, сильно разбавленного вина (μέθυ). Очень много можно было бы указать и других растений, которым их свойства доставили название; но достаточно и приведенных примеров, чтобы показать заботу и многоопытность наших предков в том, что касается возложения венков за винной чашей. Ведь когда вино, и особенно несмешанное, охватит голову и поразит органы чувств,[23] то человек приходит в смятение, а источаемые цветами запахи удивительно помогают против этого, ограждая от опьянения голову как некий акрополь; при этом горячие цветы мягко расширяют поры, давая выход винным парам, а прохладные[24] слегка подталкивают эти испарения: таково действие венка [d] из фиалок и роз;[25] и то и другое оказывает стягивающее действие, и запах такого венка успокаивает головную боль. Кипр, шафран и баккарида[26] вызывают у выпивших лишнее спокойный сон, так как обладают легким испарением, благотворно действующим против телесных недомоганий, вызываемых опьянением, приносящим успокоение и безболезненно рассеивающим явления похмелья. А запахи некоторых цветов поднимаются вверх, окутывают мозг, расчищают поры органов чувств, растворяют своей теплотой соки без резкого потрясения, и мозг, по своей природе прохладный [e],[27] несколько согревается. Именно поэтому цветочные венки, надеваемые на шею, назвали "гипотимидами", т. е. "посылающими снизу свой [f] запах", а приготовляемым из цветов душистым маслом умащали грудь. Свидетельствует об этом Алкей в таких словах:

Пусть же миррой польют
голову мне,
много страдавшую,
И седины груди.[28]

При этом душистые испарения силою теплоты устремляются в мозг, воспринимаемые обонянием. Ведь не потому назвали надеваемые на шею венки гипотимидами,[29] что местопребыванием духа (θυμός) считали сердце (ибо тогда им более подходило название эпитимид), но, как я и сказал, имея в виду восхождение испарений (ύποθυμίασις). И нет основания удивляться, что душистые испарения венков имеют такую силу: ведь говорят, что даже тень тиса убивает заснувших под нею людей, когда дерево находится в полном цвету. Источаемый маком запах таков, что бывали случаи, когда собиравшие без необходимой предосторожности сок этого растения [648] лишались сознания. А вот трава, называемая 'άλοσσον,[30] обладает тем свойством, что достаточно коснуться ее рукой, а в некоторых случаях даже только взглянуть на нее, чтобы избавиться от икоты; говорят, что она полезна также для овец и коз, и ее высевают близ хлевов. Роза (ρ̉οδον) получила свое название вследствие испускаемого ею обильного потока (ρ̉οή)[31] душистого испарения: по этой же причине она быстро увядает. По своим внутренним свойствам она прохлаждает, а по внешнему виду - огненно-красная, и это естественно: присущая ей слабая огненность расцветает на поверхности, выталкиваемая внутренней холодностью".

Вопрос II
Горяч или холоден по своей природе плющ[32]

Участники беседы: Плутарх, Аммоний, Эратон, Трифон
1. Мы похвалили Трифона, а Аммоний, улыбаясь, сказал, что такую цветистую и содержательную речь не годится раздергивать возражениями, словно неудачно сплетенный венок: "Только плющу, на мой взгляд, не следует приписывать прохладность, которая позволяет ему приглушать действие несмешанного вина. Он огнист и горяч, и его плод, примешанный к вину, делает его более опьяняющим и вносящим смятение [c] своей воспламененностью. Оторванный побег плюща покривляется,[33] как будто попал в огонь. Снег, обычно в течение нескольких дней остающийся на других растениях, очень быстро сходит с плюща, а чаще и сразу исчезает, растаяв от теплоты плюща. А главное подтверждение этой теплоты мы находим в том, что рассказывает Феофраст.[34] Александр поручил Гарпалу насадить в садах Вавилонии эллинские деревья, и среди них, ввиду тамошнего палящего жара, преимущественно деревья с густой листвой, образующие тенистые рощи. И вот единственным растением, которого вавилонская [d] земля не принимала, был плющ, который погибал и засыхал, несмотря на все старания Гарпала: будучи сам горячим, он не мог вступить в надлежащее смешение с горячей почвой и отвергал ее. Ибо избыточность губит отличительные качества: противоположное устремляется преимущественно к противоположному:[35] холодное теплолюбиво, а горячее хладолюбиво. Поэтому в гористых местностях, подверженных ветрам и снегам, произрастают деревья смолистые, пригодные для факелов, особенно сосны и ели. А помимо того, дорогой Трифон, холодные деревья теряют листья от холода, лишаясь и того слабого тепла, которое им присуще,[36] а олива, лавр и кипарис всегда остаются зелеными, сохраняя свою маслянистость и тепло: [e] таков же и плющ. Поэтому благодетельный Дионис дал нам плющ не как защиту против опьянения и не как врага вину - ведь это он несмешанное вино назвал μέθυ, а себя самого Метимнейскпм (μεθυμναι̃ος).[37] Нет, но подобно тому как винопийцы за неимением виноградного напитка обращаются к ячменному,[38] а иные делают и яблочное и финиковое вино, так и Дионис, желая и зимой иметь венок из виноградной лозы и видя, что она в эту пору лишена листьев, удовлетворился по сходству венком из плюща. И действительно, побеги плюща так же причудливо вьются, меняя направление своего роста, его листья так же мягки и беспорядочно рассыпаны вокруг [f] ветвей, а главное, его кисти так похожи на плотные и уже темнеющие гроздья винограда, что он всем своим видом подобен виноградной лозе. И даже если плющ чем-то помогает пьющим вино, то мы, скорее, скажем, что он своей теплотой раскрывает поры и тем способствует перевариванию вина, - чтобы ради тебя, Трифон, оставить Диониса врачевателем".[39]
2. Трифон молча обдумывал, что ответить на речи Аммония. Тогда Эратон, [649] обращаясь поименно к нам, молодым, предложил или выступить кому-либо в поддержку Трифона, или отложить в сторону наши венки. Аммоний, со своей стороны, предоставил нам полную свободу слова, пообещав не возражать против того, что мы скажем. Поощряемый также и Трифоном, я отвел от себя задачу доказывать холодную природу плюща, говоря, что это дело самого Трифона, который пользуется плющом как прохлаждающим и вяжущим средством. "Но то, что было сказано об опьяняющей силе плюща, примешиваемого к вину, неверно: его действие можно назвать не опьяняющим, а, скорее, одурманивающим, как белены и тому подобных растений, вызывающих расстройство сознания. Изгиб [b] оторванного побега плюща также истолкован неправильно. Нельзя приписывать природе предмета то, что происходит в нарушающих его природу условиях: так, всякое дерево изгибается, приобретая кривизну в разных направлениях, если огонь насильственно изгоняет из него влагу, тогда как родственная теплота растит и питает. Подумай, не указывает ли извилистость и приземленность скорее на некую слабость и холодность, требующую частых соприкосновений с опорой. Подобно тому как утомленный путник восстанавливает свои силы присаживаясь и затем идет дальше, так и плющ нуждается в опоре, вокруг которой он мог бы обвиваться, [c] будучи бессилен поддерживать и направлять себя самостоятельно вследствие недостатка теплоты, свойство которой - уносить вверх.[40] А что снег на плюще тает и стекает, это вызвано влажностью его листьев: ведь вода разбивает и погашает рыхлость снега, который представляет собой тесно сплоченное соединение мельчайших пузырьков; поэтому он стекает в прохладных и влажных местах не менее быстро, чем в солнечных. И вечная зелень плюща, его "стойколиственность", по выражению Эмпедокла,[41] не следствие теплоты: ведь и опадение листьев не следствие холода, ибо и мирт и папоротник, будучи холодными растениями, всегда [d] зелены.[42] Некоторые объясняют такое постоянство листвы неизменностью смешения соков; Эмпедокл же видит причину, помимо того, в некоей соразмерности пор,[43] упорядоченно и равномерно пропускающих питательные соки, так что листья получают их достаточно. А у растений, теряющих листья, такой соразмерности нет: их верхние поры широки, а нижние узки, так что нижние посылают мало сока, а верхние, не сохраняя и того немногого, что получают, изливают это, как изливается влага на недостаточно выравненных грядках. Но при обильном орошении растения получают достаточно потребных им питательных соков и остаются свежими и зеленеющими. "Однако в Вавилонии плющ при всех попытках насадить [e] его не принимался?" Можно только похвалить этого благородного спутника и питомца беотийского бога за то, что он не пожелал переселяться к варварам и подражать Александру, усваивающему обычаи тамошних племен, а воспротивился этому превращению в чужеземца. Естественной же причиной этого была не теплота плюща, а именно его прохладность, не выносящая противоположных условий. Ведь соответствующие природе растения качества среды не вредят ему, а, наоборот, благоприятствуют его питанию: так, сухая земля растит тмин, обладающий горячей природой. А в Вавилонии, как говорят, такой жаркий и тягостный для дыхания воздух,[44] что состоятельные люди там обычно для прохлаждения спят на мехах [f], наполненных водой".

Вопрос III
Почему женщины меньше подвержены опьянению, а старики больше

Участники беседы: Флор и Сулла
1. На одном дружеском обеде Флор выразил удивление, что Аристотель, указав в своем трактате об опьянении,[45] что старики весьма легко поддаются опьянению, а женщины гораздо труднее, не высказался о причинах этого, что он обычно делает. Когда Флор предложил присутствующим обсудить этот вопрос, на это откликнулся Сулла. Он сказал, что оба вопроса сводятся к одному: если удастся найти причину в части, касающейся женщин, то не понадобится особого изыскания и относительно стариков: ибо и та и другая природа вполне противоположны,[46] как противоположна природа влажности и сухости, гладкости и шероховатости, [b] мягкости и жесткости. "И относительно женщин я принимаю прежде всего как данное, что им присуще влажное смешение, которое имеет своими признаками нежность тела, гладкую до блеска кожу и очищения. И вот, когда вино попадает в столь влажную среду, оно утрачивает свою окраску и становится совершенно неощутимым и водянистым. Об этом можно нечто найти и у самого Аристотеля. Он говорит, что те, кто выпивает чашу [c] одним духом (άμυστί),[47] как говорили древние - менее всего впадают в опьянение: ибо вино, проталкиваемое быстрым натиском, сразу проходит тело насквозь. А мы довольно часто видим, что именно так и пьют женщины. И постоянное выделение влаги в очищения показывает, что их тело от природы пористо и пронизано как бы влагоотводными канальцами: попадая в них, вино быстро выходит, не задерживаясь в главенствующих местах, расстройство которых и вызывает опьянение.[48]
Что же касается стариков, то самое их название γέροντες показывает,[49] думаю я, что им не хватает своей собственной влажности: ведь они называются так не в смысле "текущие в землю" (ρ̉έοντες ει̉ς γη̃ν), но по своему состоянию - как становящиеся уже в некоторой степени землеподобными (γεώδεις) и как бы землистыми (γεηροί). О сухости их природы говорит [d] и отличающая их негибкость и жесткость, а также и шершавость. И вот, когда они выпьют, то естественно, что вино впитывается в губкообразную вследствие иссыхания телесную ткань и, оставаясь в ней, вызывает тягостные потрясения: подобно тому как водные потоки не размывают плотных берегов и не образуют ила, а со слабыми берегами смешиваются, поднимая муть, так и вино в телах стариков задерживается, втягиваемое сухостью. Да и, помимо того, старческой природе самой по себе присущи явные признаки опьянения: дрожание членов, косноязычие, излишняя [e] болтливость, раздражительность, забывчивость, рассеянность: все это свойственно старикам и в здоровом состоянии и проявляется при малейшем случайном поводе, так что опьянение не вызывает у старика каких-либо новых для него явлений, а лишь усиливает уже имеющиеся; а подтверждается это тем, что нет ничего более похожего на старика, чем пьяный [f] молодой человек".

Вопрос IV
Холоднее ли или горячее женская природа, чем мужская

Участники беседы: Аполлонид, Атриит, Флор
1. Так закончил свою речь Сулла. Тактик Аполлонид сказал, что согласен с ним в части, касающейся стариков, но относительно женщин полагает, что осталась не упомянутой холодность их природы, которая погашает огнистость вина, так что оно утрачивает свою разящую силу. Это соображение показалось нам правильным, но фасосский врач Атриит [651] дал повод к дальнейшему обсуждению, сказав, что некоторые приписывают женщинам не холодную, а более теплую, чем у мужчин, природу; есть и такое мнение, что вино не горячее, а напротив, холодное.
2. Это вызвало удивление у Флора, и Атриит продолжал: "Рассматривать вопрос о вине я предоставлю ему (он указал на меня, имея в виду, что мы за несколько дней до этого вели такой разговор), а в подтверждение горячей природы женщин указывают, во-первых, на их [b] безбородость:[50] на поддержание повышенной теплоты у них расходуются те соки, избыток которых обращается на ращение волос; во-вторых, на обилие крови, которая, очевидно, является источником телесного тепла и которой у женщин столько, что она причиняла бы тяжелые ожоги, если бы этому не противодействовали частые очищения; в-третьих, в том, что женские тела содержат больше тепла, чем мужские, убеждают и наблюдения над сжиганием трупов: как сообщают распорядители таких сжиганий, на погребальный костер укладывают десять мужских трупов и один женский, как содержащий в себе нечто факелоподобное и содействующий сгоранию остальных. Наконец, если признать, что большая плодовитость сопутствует и большей теплоте, а девочки созревают для произведения потомства ранее, чем мальчики, то и это служит немалым подтверждением женской теплоты. Но еще более убедительно то, что женщины легче [с] переносят зимний холод: они в большинстве случаев меньше мерзнут и меньше нуждаются в теплой одежде".
3. "Но сами эти доказательства, - сказал Флор, - по-моему, опровергают твое утверждение. Прежде всего, женщины больше способны переносить холод потому, что подобное обычно меньше страдает от подобного. Далее, неверно, что у них раньше созревает производящее семя,[51] ибо вследствие своей холодности они предоставляют только питание семени, получаемому от мужчины. Притом же и производить потомство они перестают гораздо раньше, чем мужчины. Что женские трупы сгорают быстрее, чем мужские, это зависит от большего количества жира, который составляет [d], полагаю, самую холодную часть в составе тела: поэтому и несвойственна тучность молодым людям и атлетам. А месячное очищение - это удаление не избыточной, а дурной, испорченной крови: неусвоенная часть крови, не находя в теле пристанища, выбрасывается, безжизненная и помутившаяся вследствие недостатка тепла; и озноб, сопровождающий это очищение, показывает, что отторгается и удаляется из тела нечто сырое и холодное. И кто скажет, что безбородость правильнее объяснять теплотой [e], а не холодностью, если примет во внимание, что волосисты наиболее теплые части тела? Ведь всякая волосистость происходит вследствие тепла,[52] раскрывающего поверхностные поры, из которых выталкиваются волосы. Гладкость же свойственна плотности, происходящей от холодности.[53] А что женское тело плотнее мужского, об этом ты, милый Атриит, можешь узнать от тех, кому случалось отдыхать рядом с женщинами, умащенными миррой или душистым маслом: их тела воспринимают эти благовония, хотя бы они и не касались возлежащих с ними женщин, вследствие большей теплоты и разреженности мужского тела, вызывающей такое притяжение".

Вопрос V
Холодно ли вино по своей природе[54]

[f] Участники беседы: Атриит, Плутарх, Флор
1. "Как бы то ни было, - сказал Атриит, - вопрос о женщинах рассмотрен всесторонне и добросовестно, как подобает мужам. Но вот о вине хотел бы я услышать, чем именно оно дало вам основание счесть его [652] холодным". "Так ты думаешь, - ответил я, - что это наше мнение?" "А чье же еще?" - спросил он. Я отвечал: "Помню, что я встретил как-то рассуждение по этому вопросу у Аристотеля,[55] но довольно давно. Уделил этому много внимания в "Пире" и Эпикур.[56] Основная его мысль, насколько помню, такова. Вино не горячо полностью, но содержит в себе как атомы, производящие тепло, так и другие, производящие холод. Попадая в наше тело, оно одни атомы выделяет, а другие выносит из тела в соответствии с нашей природой и состоянием, и поэтому одних опьянение [b] согревает, а других, наоборот, охлаждает".
2. "Но это рассуждение, - сказал Флор, - приводит нас через Протагора прямо к Пиррону:[57] ведь очевидно, что так мы можем говорить и о масле, и о молоке, и о меде, и обо всем прочем, уходя от основного вопроса, какова каждая вещь по своей природе, и объясняя, что все качества возникают вследствие смешения одной вещи с другой. Но как же ты приходишь к заключению о том, что вино холодно?" "Так, как я сделал это, когда меня вынудили высказаться, без раздумий. Прежде всего. мне представилась показательной практика врачей: страдающим желудочной слабостью и нуждающимся в крепительном лечении они не дают ничего горячего, а помогают им вином. Точно так же вином прекращают понос и чрезмерное потение, и оно охлаждением и свертыванием сдерживает [с] и прекращает болезненные явления не хуже, и даже лучше, чем снег. Между тем, если бы оно имело горячительную природу и силу, то давать вино при изжоге было бы то же самое, что огнем лечить снег. Затем, общепризнано, что сон происходит вследствие охлаждения,[58] и большинство охлаждающих средств являются снотворными: таковы мандрагора и маковый сок. Но это средства сильнодействующие, они вызывают застывание и оцепенение, а вино, отличаясь от них по силе воздействия, прохлаждает с приятной постепенностью и успокаивает чрезмерное движение. Кроме того, теплота способствует плодовитости:[59] она делает влажное более [d] текучим, придает дыханию силу и полноту;[60] а у пьющих много вина притупляется половая способность, и они не производят здорового потомства, ибо их семя переохлаждено и бездеятельно, и общение с женщинами остается у них бесплодным. Да и все, что причиняет людям холод" происходит и при опьянении - дрожь, затрудненная походка, бледность, неровное дыхание, невнятность речи, сведение, окоченевание конечностей. У многих постоянное пьянство заканчивается общим расслаблением, когда вино совершенно подавит и погасит внутреннюю теплоту. Поэтому [e] и лечить телесные недомогания при опьянении и похмелье приходится сначала постельным согреванием, а на следующий день горячим омовением, натиранием и такой пищей, которая, не обременяя тело, вместе с тем постепенно восстановляет в нем тепло, рассеянное и изгнанное вином. [f] Вообще, - сказал я, - в наблюдаемых явлениях мы выслеживаем[61] и скрытые подобия и силы. Относительно же опьянения нет нужды доискиваться, какова его природа: вполне очевидно, как мы и говорили, что пьяные подобны старикам. Поэтому пьяницы и стареют рано: у большинства из них преждевременно наступает облысение, обычна ранняя седина - а это признаки недостатка тепла у человека.[62] Далее, уксус - это некая сущность и сила вина, а он более, чем какое-либо иное огнетушительное вещество, одолевает и подавляет пламя вследствие избытка холодности.[63] К тому же, как известно, врачи применяют в качестве охлаждающего [653] питания гранаты и яблоки - наиболее виноподобные плоды, И разве не приготовляют вино, смешивая мед с дождевой водой или снегом? При этом холод, получив преобладание над сладостью, превращает ее в родственную ей винную крепость. И не по той ли причине богу вина древние посвятили из пресмыкающихся змею, а из растений плющ,[64] что Дионис является носителем холодящей силы? Если же скажут, что [b] отравление цикутой излечивается приемом большого количества несмешанного вина и это свидетельствует о теплой природе вина, то мы ответим, что, наоборот, примесь цикуты делает вино смертельным ядом, прием которого сразу убивает; так что если признать, что цикута убивает не чем иным, как своей холодной силой, то окажется, что вино не противодействует цикуте своей теплотой,[65] а содействует своей холодностью".

Вопрос VI
О надлежащем времени полового общения

Участники беседы: юноши, Зопир, Олимпих, Соклар
1. Несколько юношей, недавно приобщившихся к изучению древних, строго осуждали Эпикура за то, что он нарушил благопристойность, без нужды включив в свой "Пир" рассуждение о надлежащем времени [c] полового общения: по их мнению, старику на обеде в присутствии молодых людей разбираться в том, предпочтительно ли вступать в общение с женщинами после ужина или до ужина, - крайняя распущенность. Им возражали, ссылаясь на Ксенофонта,[66] который заставляет участников описанного им пиршества по его окончании спешить верхом к своим женам для любовной встречи. А врач Зопир, превосходно изучивший сочинения Эпикура, указал этим юношам, что они невнимательно читали "Пир" Эпикура:[67] он не ставит этот вопрос как основу для разработки его в дальнейших речах, а приглашает молодых людей после обеда на прогулку и ведет беседу о воздержании, отвращая их от потворствования страстям, которое и всегда вредоносно, особенно же опасно, когда люди расположены [d] к нему едой и питьем. "Но если бы даже этот вопрос, - продолжил он, - был предметом особого рассмотрения, то разве философу вообще не подобает его рассматривать? Или было бы лучше выбрать для такого рассмотрения более подходящую обстановку и время, а говорить об этом за столом симпосия считать непристойным? Мне кажется, наоборот, можно было бы упрекнуть философа, выступающего с таким рассуждением средь бела дня перед большим собранием разнородных слушателей; но что [e] постыдного в том, чтобы в беседе за кубком, среди близких и друзей, когда уместно "навострить язык и разум глотком вина",[68] сказать или выслушать полезное слово о половом благочинии? Я по крайней мере предпочел бы, клянусь собакой,[69] чтобы Зенон изложил свои мысли о совокуплении в какой-нибудь веселой застольной беседе, чем в таком серьезном сочинении как его "Государство"".
2. Смущенные этой речью, юноши умолкли. Но другие участники симпосия попросили Зопира рассказать подробнее об этих беседах Эпикура. "Не все я в точности помню, - сказал он. - Думаю, что Эпикуру внушали тревогу происходящая при этом телесная встряска, смятение и волнение. А вино, возбудитель бурных движений, возмущая тело, лишает его устойчивости, и если оно в этом состоянии вместо успокоения [654] и сна получит новые потрясения, которые как рычагами колеблют и расшатывают скрепляющие его связи и сплавы, то возникает опасность, что все это здание придет в расстройство как дом с ущербным фундаментом: так и семя вследствие перегруженности сосудов не находит свободного истечения, а выделяется с затруднением и в смешанном состоянии. Поэтому Эпикур советует вступать в общение, когда тело обретет покой и освободятся пути распространения пищи по телу, до возникновения потребности в новом принятии. Можно подкрепить совет Эпикура и медицинскими соображениями: утренний час, когда пищеварение уже закончилось, наиболее благоприятен; а влечение после ужина связано с опасностью, [b] ибо пока пища не усвоена, потрясение, сопровождающее половую деятельность, может причинить диспепсию, и, таким образом, вред будет двойной".
3. На это откликнулся Олимпих: "Мне вот очень нравится сказанное пифагорейцем Клинием.[70] На вопрос, в какое время предпочтительно следует сходиться с женой, он ответил: "Когда тебе более всего захочется причинить себе вред". Да и то, что сейчас сказал Зопир, имеет известное основание, а я нахожу и другие обстоятельства, которые могут оказаться неблагоприятными для этого дела. Мудрец Фалес, которому мать неотступно советовала жениться, уклонялся от ее настояний, говоря сначала: [с] "Еще не время, матушка", а позднее: "Уже не время, матушка". Так и каждому самое лучшее в любовных сношениях говорить себе, укладываясь вечером: "Еще не время", и вставая утром: "Уже не время"".
4. "Твои советы, дорогой Олимпих, - сказал Соклар, - отзываются увещеванием, обращенным к коттабистам,[71] которые объедаются и пьют без меры. Здесь это неуместно, в присутствии молодоженов, которым подобает "совершать любовное дело".[72] Да и нас не совсем покинула Афродита, и мы обращаемся к ней в молитвенных песнях:[73]

Отодвинь от нас подале
Старость, Афродита. [d]

Рассмотрим же теперь, есть ли последовательность и основательность в том, что Эпикур отнимает Афродиту у ночи, или это противоречит всякой справедливости. Поэт любви Менандр говорит,[74] что ночь причастна к Афродите более всех богов, усматривая, как я думаю, в ночном мраке покров наслаждения: устранив его, мы изгнали бы присущую зрению стыдливость, впали в безудержную распущенность и сообщили воспоминаниям чрезмерную отчетливость, которая неотступно разжигала бы страсти вновь. Ибо, согласно Платону, "зрение - самое острое из чувств нашего тела":[75] [e] возбуждая душу близкими представлениями, оно оживляет в ней любовные образы и возобновляет вожделение. А ночь, освобождая страсть от ненасытности и исступления, смиряет и успокаивает природу человека и не позволяет зрению доводить ее до бесчинства. Помимо того, есть ли смысл, вернувшись при случае после ужина домой в веселом настроении, умащенным и увенчанным, улечься спать, отвернувшись к стене и закутавшись в одеяло, а посреди дня искать встречи с женой, отрывая ее от хозяйственных занятий? Или общаться с женой под утро, уподобляясь [f] петуху? Ведь вечер, мой друг, должен быть прекращением трудов, а рассвет их началом; покровитель вечера Дионис Разрешитель вместе с Терпсихорой и Талией, а утро призывает к Афине Труженице и Гермесу Торгохранителю. Поэтому и знаменуют вечер песни и пляски,

пиршества и хороводы[76] и звучные флейты напевы,

а утро - удары молотов, визг пил, крики откупщиков, возгласы глашатаев, вызывающих на судебное разбирательство или на обслуживание [655] какого-нибудь царя или начальника. Это не время предаваться наслаждениям:

Дионис и Киприда ушли на покой,
Утомленные тирсы поникли,[77] -

возвращаются заботы дня. Затем, и у Гомера ни один из героев не возлежит днем ни с супругой, ни с наложницей, за исключением Париса,[78] бежавшего из поединка и укрывшегося на лоне женщины; так показано, что дневная невоздержанность достойна не мужа, а сумасбродствующего прелюбодея. И неверно мнение Эпикура, что эротическое общение после [b] ужина вредно, если только тело не отягчено опьянением или едой сверх меры: в этом случае, конечно, такая распущенность вредна и опасна. Если же кто в уравновешенном настроении, вполне владея собой, с легкостью в теле и ясностью в душе, после достаточного времени встретится с женой, то это не произведет в теле большого смятения, не будет ни потери, ни смещения атомов, о чем говорит Эпикур:[79] воздав должное природе и достигнув собственного удовлетворения, человек возместит убыль [с] атомов новым их притоком[80] в образовавшиеся пустоты. Но вот чего надо более опасаться - эротических сношений в непосредственной близости перед работой: если промежуток между тем и другим не будет достаточным, то возникающие душевные заботы и необходимое в дневных трудах напряжение, нахлынув внезапно на человека, находящегося в приподнятом и взволнованном состоянии, могут вызвать раздражение. Не все ведь, дорогой товарищ, располагают, как Эпикур, досугом и той душевной свободой,[81] которую ему принесли философские занятия; каждого ожидает множество повседневных трудов и обязанностей, всех, можно сказать, борьба; обращаться к этому, когда организм еще не преодолел эротического расположения, и некрасиво и пользы не принесет. [d] И пусть "блаженное и бессмертное"[82] таково, что ему чужды помыслы обо всем, что нас касается: все же мы должны, следуя закону нашего города, остерегаться входить в храм[83] и приступать к жертвоприношению сразу после эротического общения. Итак, благочиние требует, посвятив промежуток времени ночи и сну и сделав этим достаточный перерыв, как бы начиная все сначала, встать снова чистым "с новыми помыслами на новый день", по слову Демокрита".[84]

Вопрос VII
Почему молодое вино не опьяняет

Участники беседы: отец Плутарха, Агий, Аристенет, Плутарх и другие
[e] 1. В Афинах в одиннадцатый день месяца Антестериона отведывают молодое вино, и этот день носит название Питойгии. Исстари, очевидно, повелось, что прежде всего совершают возлияние с молитвой о том, чтобы пользование этим напитком приносило благополучие. У нас же в Беотии этот месяц называется Простатерием, и на шестой его день полагается принести жертву Благому Демону[85] и отведать молодое вино после того, как подует зефир: ибо этот ветер более всех других воздействует на вино, и то, которому он не повредил, может считаться пригодным и для продолжительного хранения. И вот отец, согласно обычаю, принес жертву, а за обедом, во время которого все одобрили молодое вино, предложил нам, молодым людям, преданным философии, рассмотреть вопрос, почему виноградное [f] сусло не опьяняет. У большинства этот вопрос вызвал недоумение и даже недоверие, Агий же сказал, что сладкое вообще быстро приедается и становится противным, поэтому и сусла нелегко выпить столько, чтобы опьянеть: каждый откажется от него, утолив только жажду. А что "сладкое" отличается от "приятного", это известно и Поэту, который говорит [656] о питании "сыром и сладкой медвяной сытой и вином столь приятным".[86] Ведь вино сначала имеет сладкий вкус, а старея, становится приятным, когда брожение придает ему крепость.
2. Тут никеец Аристенет сказал, что читал где-то, будто добавка сусла в вино устраняет опьянение:[87] а некоторые врачи советуют выпившему лишнее вызвать рвоту, а затем, готовясь ко сну, съесть кусок хлеба, обмакнув его в мед. Значит, сладость притупляет винную силу, и естественно, что молодое вино не опьяняет, пока его сладость не перебродит.
3. Мы были восхищены находчивостью молодых людей, которые, не ухватываясь за общераспространенные взгляды, высказали свои [b] собственные соображения. Ведь всего проще и легче было принять за объяснение то, о чем говорит Аристотель,[88] и тяжесть сусла, вследствие которой оно проходит насквозь по внутренностям, и содержащуюся в нем большую примесь воздушного и водянистого начала, из которых первое сразу же выталкивается, а второе по своей природе притупляет вино; а по мере старения вина водянистое начало выделяется, и вина становится по объему меньше, но крепость его усиливается.

Вопрос VIII
Почему крепко пьяные меньше сумасбродствуют, чем так называемые выпившие[89]

Участники беседы: отец Плутарха, Плутарх
1. "Итак, - сказал отец, - раз уж мы затронули Аристотеля, то [с] попробуем высказаться по-своему и о так называемых выпивших. Мне кажется, что как он ни остер в такого рода изысканиях, в этом вопросе он не достиг полной ясности. Он говорит, насколько помню, что у трезвого рассудок здраво и в соответствии с действительностью оценивает окружающее, у вполне напившегося восприятие находится в состоянии расслабленности, а у выпившего воображение еще остается в силе, но мыслительная способность расстроена. Поэтому он и судит, и дурно судит, следуя [d] своему воображению. Что же вы скажете об этом?"
2. "Что до меня, - сказал я, - то, обдумывая это рассуждение, я нахожу его достаточно убедительным. Но если ты ожидаешь, что мы прибавим к этому что-нибудь и от себя, то не согласишься ли ты прежде всего, что причину этого различия следует возвести к телесному состоянию. Ведь у выпивших тело, еще не пропитанное вином, может подчиняться их побуждениям; а когда оно потрясено и подавлено, то изменяет побуждениям и остается бездеятельным, так что до поступков не доходит. А у выпивших тело участвует в погрешностях рассудка, и в их поведении сказывается не [e] большее сумасбродство, а большая дееспособность. С другой же стороны, - добавил я, - ничто не препятствует приписать вину двоякое действие, в зависимости от его количества: подобно тому как умеренный огонь укрепляет и уплотняет черепицу, а избыток его расплавит и сделает текучей; или весеннее тепло сначала возбуждает и разжигает лихорадки, а его усиление приостановляет и прекращает. Что же препятствует предположить, что и рассудок под естественным воздействием вина сначала приходит в смятение и раздражение, а затем, от избытка вина, успокаивается и уравновешивается. Вот ведь очистительное действие чемерицы начинается [f] с того, что она приводит тело в смятение; и если прием ее был недостаточен, то смятение наступает, но очищение за ним не следует. И снотворные средства у некоторых при недостаточном приеме вызывают возбужденное состояние, хотя при увеличении приема усыпляют. Естественно поэтому, что и у выпивших смятение, достигнув высшей точки, падает, и этому содействует дальнейший прием вина: большое его количество [657] воспламеняет тело и вместе с тем истребляет душевное возбуждение. Подобно тому как горестная песнь и погребальное звучание флейты сперва погружают душу в скорбь и вызывают слезы, но постепенно это настроение смягчается и переходит в грустное сожаление, нечто близкое можно усмотреть и в действии вина: после того как оно приведет в смятение и раздражение наиболее возбудимую часть души,[90] в дальнейшем оно смиряет возбуждение, и опьянение сменяется покоем".

Вопрос IX
О правиле "Пять кубков - да, [91]три кубка - да, четыре - нет"

Участники беседы: Αристион, Плутарх, отец Плутарха
[в] 1. Как только я закончил речь, Аристион громогласно, по своему обыкновению, воскликнул: "Объявлен возврат к справедливейшей и демократичнейшей мере смешения на симпосиях, которую с давних пор отправил в изгнание какой-то тиранический трезвенный обычай. Законодатели лирных ладов говорят, что полуторное соотношение дает созвучие квинты, двойное - октаву, а наименее гармоничное созвучие кварты заключает в себе эпитрит, то есть отношение трех к четырем; подобным же образом и знатоки дионисической гармонии усматривают три созвучия [с] вина с водой - квинту, октаву и кварту, о чем и говорят и поют:

Пять кубков - да, три кубка - да, четыре - нет.[92]

Пять кубков, то есть два кубка вина в смешении с тремя кубками воды, находясь в полуторном соотношении, составляют квинту; три, то есть один кубок вина с двумя кубками воды, - имеют отношение одного к двум и составляют октаву; и наконец, четыре, то есть один кубок вина, разбавленный тремя кубками воды, своего рода эпитрит, - трезвенное и безвкусное смешение, приличествующее архонтам, погруженным помыслами в государственные дела, или диалектикам, которые, насупив брови, разбираются в построении речей. А из двух других смешение двух к одному создает то настроение возбужденности и умеренного подпития, которое

души колеблет струны сокровенные, - [d]

оно уводит от трезвости, но и не погружает человека полностью в винное обаяние. Смешение же двух к трем - самое музыкальное, приносящее сон и забвение всех забот, подобное Гесиодовой "обороне от сглаза младенцев",[93] усмиряющее необузданные страсти, исполненное ясности и покоя".
2. Никто не стал возражать Аристиону, понимая, что он шутит. Но я предложил ему настроить свой кубок как лиру столь восхваляемым гармоническим смешением, однако, когда к нему подошел раб, чтобы подлить ему вина, то он уклонился от этого, заявив со смехом, что он музыкант-теоретик, а не исполнитель. [e]
В заключение беседы мой отец сказал, что, согласно древнему преданию, у Зевса было две кормилицы - Ида и Адрастея, у Геры - одна - Евбея, у Аполлона две - Алетея и Кориталея; а у Диониса их было много, так что этот бог, взлелеянный и воспитанный множеством нимф,[94] стал кротким и рассудительным.

Вопрос X
Почему мясо загнивает скорее при луне, чем при солнце[95]

Участники беседы: Евтидем, Сатир, Мосхион, Плутарх
1. Евтидем суниец, угощая нас, подал на обед дикого кабана столь [f] изрядной величины, что это вызвало общее удивление. Но Евтидем сообщил, что этого кабана намного превосходил другой, который испортился при перевозке, и что причиной порчи, как это ни странно, было лунное освещение: казалось бы, что солнце, будучи горячее луны, должно скорее [658] вызывать загнивание мяса. "Не так удивительно это, - сказал Сатир, - как то, что приходится видеть у охотников: перевозя издалека в город убитого кабана или оленя, они вбивают в тушу медный клин как средство против гниения".
2. После обеда Евтидем снова напомнил о том вопросе, который вызывал у него недоумение. Врач Мосхион сказал по этому поводу, что гниение - это не что иное, как таяние и растекание: портящееся мясо да и всякое гниющее тело разжижаются;[96] а согревание, если оно мягкое и умеренное, [b] вызывает влажность и текучесть, если же достигает силы огня, то, наоборот, иссушает. А отсюда уясняется наш вопрос: луна своей мягкой теплотой увлажняет тела,[97] а солнце скорее похищает их влагу силою огненного жара. Об этом правильно говорит Архилох:

И средь них, надеюсь, многих жаркий Сириус пожжет,
Острым светом обливая;[98]

и еще более определенно Гомер о теле Гектора, которое Аполлон

Тению все осенил, да от силы палящего солнца
Прежде на нем не иссохнут телесные жилы и члены.

А луна испускает бессильные лучи, которые

Не ускоряют гроздьев созревание,

как говорит Нон.[99]
3. "Во всем прочем, - сказал я в ответ на эту речь, - то, что ты говорил, правильно, только не следует все сводить к большей или меньшей степени нагревания: ведь мы видим, что солнце зимой меньше греет, а загнивание мяса больше происходит летом, тогда как должно было бы наблюдаться обратное, если бы умеренность нагревания содействовала гниению; в действительности же, чем больше усиливается жара, тем скорее портится мясо. Очевидно, и луна не слабостью теплоты вызывает загнивание, и причину его надо искать в какой-то особенности идущего от [d] луны истечения. Ведь есть очевидные признаки того, что не всякое тепло имеет одно-единственное качество, различаясь в отдельных случаях только большей или меньшей силой: есть у огня много сил, нисколько не сходных между собой, как показывают нагляднейшие примеры. Золотых дел мастера обрабатывают золото на огне соломы, а врачи для подогревания смешиваемых лекарств пользуются огнем виноградной лозы; для изготовления стеклянных изделий самым подходящим считается огонь тамариска; огонь оливы превосходно действует на тело через посредство паровой бани, [e] но весьма неблагоприятен для деревянных стен и для фундаментов банных строений; поэтому осведомленные агораномы[100] не разрешают арендаторам бань пользоваться такими дровами, а также подкладывать в топку плевел, чад которого вызывает головную боль и обмороки. Поэтому неудивительно, если есть та разница между луной и солнцем, что солнце посылает истечения, иссушающие в телах влагу, а луна - такие, которые эту влагу освобождают и сообщают ей движение. Поэтому кормилицы остерегаются показать луне младенцев: они полны влаги, как и зеленые древесные побеги, и движение этой влаги вызывает у них судороги.[101] [f] Приходилось видеть, что человек, заснувший под лунным сиянием, едва пробуждается, как бы оглушенный и впавший в оцепенение: влага, волнуемая луной, отягчает его тело. Говорят, что полнолуние благоприятствует роженицам, облегчая роды движением влаги. [659] Думаю, что и Артемида именно в качестве луны[102] получила свои прозвания Лохия и Илития. А Тимофей и прямо говорит:

Под сиянием звездного неба
И луны, помогающей в родах.[103]

Сказывается сила луны и на неодушевленных телах. Строители избегают употреблять бревна, срубленные в полнолуние, как рыхлые и скоро загнивающие вследствие избытка влажности; и земледельцы спешат убрать обмолоченную пшеницу при убывающей луне, чтобы хорошо высушенное и уплотненное зерно могло выдержать более длительное хранение; а если оно убрано в полнолуние, то остается влажным и мягким, и поэтому [b] страдает от вредителей. Говорят также, что в полнолуние тесто лучше заквашивается: ведь квашение - это почти то же, что гниение,[104] и если превзойдет меру, то приводит к такой же порче теста, разжижая и сбрасывая его. А гниение мяса - это не что иное, как превращение сдерживающей его пневмы во влагу,[105] вследствие которого оно разрежается и течет. То же самое, как мы видим, происходит и с воздухом: он выделяет росу в полнолуние, оттаивая, как говорит об этом образно мелик Алкман, называя росу дочерью воздуха и луны:[106]

Их питает Роса, милая дочь Зевса и Селены.

Так мы со всех сторон получаем подтверждения того, что свет луны имеет [с] увлажняющую и мягчительную силу. Если же медный клин, вонзенный в тушу, как говорят, предохраняет мясо от загнивания, то это указывает на присущую ему вяжущую силу: ведь ярью-медянкой[107] врачи пользуются как лекарством, обладающим именно таким действием; передают также, что работа в медных рудниках излечивает глазные заболевания и в случае выпадания ресниц способствует их отращиванию: попадающая под веки медная пыль понемногу связывает слезы и сдерживает слезоточение. Отсюда, говорят, и объясняются эпитеты меди у Гомера νω̃ροψ и ευ̉ήνωρ.[108] [d] Аристотель сообщает,[109] что и раны, нанесенные медным мечом или наконечником копья, менее болезненны и легче залечиваются, чем нанесенные железом, по той причине, что медь содержит в себе нечто врачующее и сразу же оставляет это в ране. Но легко понять, что и в случае гниения вяжущее и врачующее начало имеет силу, противоположную вредоносному. Или же можно было бы сказать, что медный клин притягивает к себе [e] влагу и создается непрерывный приток ее к затронутому месту, и действительно, вокруг этого места, говорят, бывает видно пятно, как бы подтек, так что можно заключить, что туда собирается вся порча, оставляя все прочее тело незатронутым".

---

[1] Vorsokr. 22, В 95.
[2] Так Одиссей объяснял, что заставило его рассказать пастухам историю с плащом (Од. XIV 464 сл.).
[3] …и Платон находит, что за вином более всего обнаруживается нрав людей… — В «Законах»: во время Дионисий, когда люди веселы и пьяны, легче всего распознать их душевный склад, не причиняя вреда или беспокойства (649 d сл.).
[4] …и Гомер… очевидно, имеет в виду, что вино развязывает язык. — Трактовка слов «Одиссеи» — вольная; у Гомера Одиссей «за стол пригласить свой друга не мог», потому что того уже не было в живых (Од. XXI 35).
[5] «Каких это окон… » — Подразумевается басня о состязании богов в умении создать нечто совершенное. Судья Мом (μω̃μος — «хула», «насмешка») раскритиковал все созданное богами, в том числе и человека; последний не был сочтен совершенным потому, что в его теле не хватало дверцы, через которую можно было бы наблюдать за его внутренней жизнью. См. разработку этого сюжета у Бабрия (59).
[6] …и с помощью филологии предоставляют ему выход в свойственные ему луга и пастбища. — Платон называет полем (или лугом) истины область подлинного Бытия, где «питалась» душа, пока не обрела обиталище в теле человека (Федр, 248 b). По мысли Плутарха, с помощью филологии душа человека как бы снова получает возможность приобщиться к подлинному Бытию, к благому и прекрасному. О значении термина «филология» см. примеч. 111 к книге I.
[7] …совершил жертвоприношение Музам… — См. об этом ниже, примеч. 6 и 103 к книге IX.
[8] …заставляет венок служить наслаждению, а не благочестию. — См. примеч. 24 к книге I.
[9] …удовольствия от еды и питья, вызванные самой природой… допустимы, а все остальные мы должны отвергнуть… — Рассуждение в духе стоического ригоризма. Согласно стоическому учению, «наслаждение если и возникает, то лишь как следствие, когда природа сама по себе стремится к тому, что соответствует [ее] составу (συστάσει)» (Д. Л. VII 86). Стоический идеал — «жизнь, соответствующая природе (как нашей природе, так и природе целого), — жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а закон этот — верный разум» (там же, VII 88). Ср. также Заст. бес IV 662 А. Об Аристодеме и др. см.: Платон, Пир, 174 а сл.
[10] …Аммоний поставил этот вопрос ради упражнения и исследования… —Академическая привычка Аммония. О функции таких вопросов в философских школах см. выше, примеч. 38 к книге II. Цитируемый далее стих (в подлиннике испорченный) — из неизвестного источника.
[11] …по слову Варвара… — См. Рим. воп. 270 EF и примеч.
[12] …природа ничего не создала бесцельно, как и вы говорите… — Основной принцип натурфилософии Аристотеля, воспринятый Фсофрастом. Согласно Аристотелю, у всякого процесса развития, происходящего в природе, есть цель, но не внешняя по отношению к природному «материалу», а внутренняя цель (τέλος); ею является само состояние полного развития, реализации всех природных потенций (Физика, 198 b 35; Политика, 1253 а 9; Thphr. CP I 1,1). В этой беседе телеологические проблемы не затрагивались. По всей видимости, Эратон употребляет местоимение «вы» расширительно, подразумевая философов вообще.
[13] …листья у деревьев служат для защиты плодов… — То же у Аристотеля как пример целесообразности всего происходящего в природе (Физика, 199 а 25).
[14] …цветы не приносят никакой пользы… — С точки зрения современной науки, певерно: цветок выполняет важнейшие функции сперматогенеза, опыления, оплодотворения; в нем происходит развитие зародыша и образуется плод.
[15] Vorsokr. 31, В 140.
[16] То же — Пир семи мудрецов, 146 A; Anth. Lyr., v. I., p. 354. fr. 68. Пиэрия — область на юго-западе Македонии, где, по преданию, обитали Музы.
[17] …Дионис… научил почитать плющ как умеряющий силу вина… — О плюще как растении Диониса см. ниже, примеч. 63. Представление об особой «прохладности» плюща было, по-видимому, распространенным в античной медицине; ср. у Афинея то же самое со ссылкой на сочинение врача Филонида «О благовониях и венках» (Ath. 675 a sq.). О Дионисе-врачевателе см. ниже, примеч. 39.
[18] …καρύα («орешник») была названа так по той причине, что ее тяжелый дух погружает в… сон (κάρος)… — С точки зрэния современной науки, этимологическое сближение καρύα и κάρος неосновательно.
[19] …наркисс притупляет нервы и вызывает тяжелое оцепенение (νάρκη)… — Этимологическая связь созвучных νάρκισσος и νάρκη не подтверждается; это «народная этимология». См. Chantraine, ν. Ш.
[20] Софокл, Эдип в Колоне, 683.
[21] …πήγανον (рута)… сушит и свертывает (πήγνυσι) семя… — О свойствах руты говорится у Плиния (Plin. nat. XX 131 sq.). Этимологическое сближение πήγανον и πήγνυσι допустимо. См. Chantraine, v. 111.
[22] …аметист (α̉μέθυστος)… помогает от опьянения (μέθυ)… — Слова α̉μέθυστος и μέθυ, видимо, однокоренные; в первом α- — отрицательная частица. Представление о способности аметиста противодействовать силе вина Плиний, однако, считает неверным (Plin. nat. XXXVII 124).
[23] …когда вино… охватит голову и поразит органы чувств… — Представление о том, что органом мышления и ощущений является мозг, разделяли многие античные медики вслед за Алкмеоном (нач. V в. до н.  э.) и Гиппократом (V—IV вв. до н.  э.).
[24] …горячие цветы… прохладные… — О «горячих» и «холодных» растениях см. ниже, примеч. 32.
[25] …таково действие венка из фиалок и роз… — Плиний отмечает: фиалки, обладая охлаждающей способностью (refrigerant), помогают при воспалениях и жаре (Plin. nat. XXI 130). Здесь же говорится, что запах фиалок снимает похмелье. Розы, согласно Плинию, тоже обладают охлаждающим воздействием (там же, XXI 121).
[26] Кипр, шафран и баккарида… — Кипр — Lawsonia alba. См. о нем у Плиния (Plin. nat. XXIII 90 sq.); в числе прочих свойств указана и снотворность запаха его цветов. Шафран — Crocus sativus. Баккарида — возможно, Valeriana Celtica. По сведениям Плиния, настой шафрана повышает сопротивляемость организма алкоголю; венок из шафрана снимает опьянение и головную боль; запах обоих растений снотворен (Plin. nat. XXI 132 sq.; 137 sq.).
[27] …мозг, своей по природе прохладный… — О «прохладности» мозга см. Аристотель, О возникновении животных, 783 b 28; О частях животных, 652 а 28. О понятии прохладность см. ниже, примеч. 32.
[28] Anth. Lyr., v. I, p. 427, fr. 86; PLG, v. III, fr. 42.
[29] …не потому назвали надеваемые на шею венки гипотимидами (υ̉ποθυμίς)… Плутарх справедливо связывает слово υ̉ποθυμίς с θυμιάω — «источать аромат», «посылать испарения» (приставка ύπο- означает здесь движение снизу вверх). Тем не менее отвергнутая Плутархом связь между υ̉ποθυμίς и θυμός («дух») существует: оба слова восходят к индоевропейскому корню *dhu-; ср. лат. fumus — «дым», «испарение». В слове ε̉πιθυμίς приставка ε̉πι- означает «нахождение около чего-то», «близость к чему-то». Афиней объясняет употребление слова «эпитимида» иначе — как обозначение всякого годного на венки материала (Ath. 674 с; 678 cd; 688 с).
[30] …трава, называемая ’άλυσσον… —Возможно, одно из растений семейства крестоцветных. Обычно название травы связывают с λύσια— «ярость», «бешенство». Плиний объясняет: из этой травы изготовляют напиток или амулет, исцеляющий от укусов бгчпеных собак (Plin. nat. XXIV 95). У Плутарха άλυσσον связывается с λύζω — «икать»; а в обоих случаях — отрицательная частица.
[31] Роза (ρ̉όδον) получила свое название вследствие испускаемого ею обильного потока (ρ̉ευ̃μα)… —Ложная этимология.
[32] Представление о том, что в основе всех вещей лежат противоположности сухого-влажного, теплого-холодного, сладкого-горького, было характерно уже для ранних натурфилософских и медицинских теорий античности. Аристотель, одновременно основываясь на этом представлении и отталкиваясь от него, выработал теорию четырех главных «сил», или «способностей» (δυνάμεις), составляющих две пары: теплое-холодное, сухое-влажное. Названные противоположности коррелируют с четырьмя элементами: «Огонь горяч и сух, а воздух тепел и влажен… вода влажна и холодна, земля холодна и суха» (Аристотель, Метеорологика, 331 а 25—35). Преобладание той или иной «силы» делает тело «теплым» или «холодным», «сухим» или «влажным». В сочинении «О частях животных» Аристотель подчеркивает важность вопроса «о теплом и холодном, ибо природа многих вещей сводится к этим началам, и много споров ведется о том, какие животные и части их теплы, какие — холодны» (648 а 1 сл.). Из дальнейших слов ясно, что спор об этом издавна ведется среди натурфилософов и медиков: так, Парменид считал женский организм более «теплым», нежели мужской, а Эмпедокл — наоборот (ср. далее, вопрос IV, о том, холоднее или теплее женская природа). Очевидны причины возникновения таких дискуссий: во многих случаях «теплота» и «холодность» природного тела являются относительным, а не абсолютным свойством и поэтому не могут быть установлены эмпирически. Между тем вопрос о «теплоте» или «холодности», «сухости» или «влажности» природного тела и его частей имел принципиальное значение, поскольку античная медицина (см. Vorsokr. 24, В 4) понимала здоровье как равновесие, «равноправие» (ι̉σονομία) противоположностей, и задача медика состояла прежде всего в том, чтобы это равновесие сохранить. Из Феофраста ясно, что обсуждался и вопрос о «теплоте» - «холодности» растений (Thphr. CP I 21,4 — 22,7); по мнению Феофраста, он разрешим лишь на логическом уровне (τὰ τω̃ λόγω κρινόμενα), поскольку указанные свойства растений не воспринимаются органами чувств. То же, очевидно, следует отнести и к поставленным у Плутарха вопросам о «теплоте» — «холодности» вина (вопрос V книги III). Ср. примеч. 18 к книге VI.
[33] …оторванный побег плюща искривляется… — Аммоний уподобляет силу внутренней «теплоты» плюща силе огня. Контраргумент (ниже, 649 В) соответствует неоднократным указаниям Аристотеля на качественное отличие «теплоты», присущей живому, от огня, который как раз не способен «растить и питать».
[34] …что рассказывает Феофраст. — Феофраст объяснял неспособность плюща прижиться в Вавилонии общими климатическими условиями, указывая вместе с тем на возможность произрастания плюща в не менее «горячих», чем Вавилония, странах, например в Индии (Исследование о растениях, IV 4, 1).
[35] …противоположное устремляется преимущественно к противоположному… — Об этом принципе см. выше, примеч. 54 к книге I.
[36] …холодные деревья теряют листья от холода, лишаясь и того слабого тепла, которое им присуще… — Ср. аристотелевское объяснение типологически сходных «лысения, листопада и линяния»: «…причина этого явления заключается в недостатке теплой влажности; такой в особенности является жирная влага, поэтому и жирные растения чаще всего бывают вечнолиственными» (О возникновении животных, 783 b 8—22); ср. Феофраст, Исследования о растениях, I 9, 3; I 3, 5; I 9, 5.
[37] …он несмешанное вино назвал μέθυ, а себя самого Μетимнейским (Μεθυμναι̃ος). — Этот эпитет Диониса действительно происходит от μέθυ («несмешанное, крепкое вино»; переносное значение — «опьянение»), Афиней, основываясь, видимо, на созвучии, возводит этот эпитет к μεθίεμι, «отпускать», «развязывать», «расслаблять», что с этимологической точки зрения неверно (Ath. 363 b).
[38] …за неимением виноградного напитка обращаются к ячменному… — Например, иберийский царь у Полибия (XXXIV 9, 15). Ячменное вино — пиво.
[39] …оставить Диониса врачевателем. — Афиней приводит пифийский оракул о необходимости пользоваться услугами Диониса-врачевателя (ι̉ατρός) в течение двадцати дней до восхода созвездия Пса, т.  е. до наступления самых жарких дней, и столько же после. Скорее всего, «Дионисом-врачевателем» образно именуется вино — ср. приведенную сразу за оракулом цитату из Алкея, где прямо дается совет смачивать легкие вином, когда восходит созвездие Пса. (Ath. 22 ef.).
[40] …вследствие недостатка теплоты, свойство которой — уносить вверх. — О свойстве теплоты «уносить вверх» см. Аристотель, Метеорологика, 341 b 10; О возникновении животных, 782 b 20; Платон, Тимей, 79 d.
[41] Vorsokr. 31, В 77—78.
[42] …мирт и папоротник, будучи холодными растениями, всегда зелены. — Ср. аристотелевское объяснение причин вечнолиственности (выше, примеч. 36). Папоротник — в греч. тексте — аднант. Ср. примеч. 18 к книге I.
[43] …в некоей соразмерности пор… — О «порах» см. выше, примеч. 89 к книге I.
[44] А в Вавилонии… такой жаркий и тягостный для дыхания воздух… — В «Александре» (35) Плутарх утверждает, что в Вавилонии даже почва колеблется от зноя.
[45] …Аристотель… в своем трактате об опьянении… — Это сочинение до нас не дошло. См. Arist. Fr. 107—108 Rose.
[46] …и та и другая природа вполне противоположны… — О «влажности» и «сухости» здесь говорится в том же смысле, что и о «теплоте» - «холодности» растений или человека. См. выше, примеч. 32, а также Заст. бес. III, вопросы IV и V.
[47] …выпивает чашу одним духом… — αμυστίζειν — глагол от наречия α̉μυστί, образованного в свою очерздь от μύω — «закрывать»; α̉μυστί, таким образом, означает буквально «не закрывая рта», т.  е. «залпом».
[48] …не задерживаясь в главенствующих местах, расстройство которых и вызывает опьянение. — Подразумевается голова. Ср. выше, примеч. 23.
[49] …самое их название γέροντες показывает… — Этимологизация в духе Аристотеля (ср.: О возникновении животных, 783 b 7). В действительности γέρων («старик») и γη̃ («земля») этимологически не связаны. Землеподобие и землистость (γεώδεις, γεηροί) — характеристики, указывающие на преобладание в теле стариков «элемента» земли, сочетающего в себе «силы» сухого и холодного. См. выше, примеч. 32. Ср. примеч. 48 к книге I.
[50] …в подтверждение горячей природы женщин указывают… на их безбородость… — У Макробия взаимозависимость «теплоты» женского организма и безбородости объясняется так: причиной роста волос является присущая организму влажность (итог naturalis), а у женщин она иссушается теплотой (Macr. Sat. VII 7, 2 sq.).
[51] …неверно, что у них раньше созревает производящее семя… — Некоторые философы (Эпикур) и медики считали, что в образовании плода участвует как женское, так и мужское семя. Ср. у Лукреция:

«Ибо зависят всегда от двоякого семени дети,
И на того из родителей больше походит
Все, что родится, кому обязано больше; и видно,
Отпрыск ли это мужской или женское то порожденье».

(IV 1229 сл.)
Иной точки зрения придерживался Аристотель, считавший, что семя возникает в результате переваривания «избытков питания» (περίττωμα) под воздействием тепла, присущего живому организму (ср. выше, примеч. 78 к книге II). Женщины, по мысли Аристотеля, не обладают таким теплом в должной мере и потому неспособны производить семя, подобно мужчинам, а те «избытки питания», которые наличествуют в женском организме, идут на создание питательной среды для развития принятого женщиной мужского семени; оставшись без применения, они выбрасываются в виде месячных очищений. См. Аристотель, О возникновении животных, 726 а 30 сл.; 738 а 35 сл.; 765 b 8 сл. Ср. также объяснение природы месячных очищений ниже (речь Флора — 651 D).
[52] …волосистость происходит вследствие тепла… — Ср. выше, примеч. 36.
[53] …плотности, происходящей от холодности. — У Аристотеля: тело, в котором преобладает влага, затвердевает (уплотнится) при охлаждении (Метеорологика, 383 а 8). Правильность этого наблюдения часто подтверждается эмпирически; здесь же Флору приходится прибегать к косвенным и не вполне убедительным доказательствам «плотности», а потому «холодности» женской природы. О том, что женская природа «влажна», см. выше, Заст. бес. III, вопрос III.
[54] О понятии холодности применительно к вину см. выше, примеч. 32.
[55] …рассуждение по этому вопросу у Аристотеля… — Ср. Arist. Fr. 221 Rose.
[56] Уделил этому много внимания в «Пире» и Эпикур. — Это сочинение Эпикура не сохранилось, но нижеследующий пассаж, а также часть следующего вопроса (653 С — 654 В) позволяют представить его характер и содержание. Указанные пассажи включены в корпус фрагментов Эпикура (ем. Fr. 58—61 Usener).
[57] …приводит нас через Протагора прямо к Пиррону… — По Протагору, знание относительно, поскольку является результатом чувственного опыта каждого индивида: «Мера всех вещей — человек: существующих, что они существуют, а не существующих, что они не существуют» (Vorsokr. 80, В 1). Скептики во главе с Пирроном тоже не пытались постичь истинную сущность явлений, предлагая ориентироваться на «видимость»: «Что мед сладок, я не утверждаю, но что он таким кажется, я допускаю» (Д. Л. IX 104). Флор указывает на релятивистский характер атомистической теории ощущений, которая за это многократно подвергалась критике, начиная со времен Аристотеля. Филопон дает следующее объяснение: «По мнению сторонников Демокрита, элементы различаются между собой формами (подразумеваются формы атомов, — О. Л.), а все; прочие чувственно воспринимаемые качества им чужды, как, например, теплота и холод… нам только кажется, что эти качества присущи элементам вследствие отношения их к нам. Из тех же качеств, которые нам кажутся присущими телам… одни возникают в результате соединения определенных атомов, как, например, теплота кажется нам свойственной огню вследствие соединения шарообразных атомов… (шар вызывает ощущение теплоты вследствие того, что он легко проникает… куб, наоборот, вызывает ощущение холода вследствие плотного расположения и неподвижности)… Одно и то же тело производит впечатление то белого, то черного, то холодного, то горячего, вследствие того, что в сложном теле атомы изменяют положение и взаимный порядок… Вообще же все чувственно воспринимаемые качества… по их словам, только наши представления (φαίνεσθαι μόνον η̉̃μι̃ν), а по природе никоим образом не присущи телам» (см. Лурье, с. 311, фр. 433); Об атомистической теории ощущений см. там же, с 308—314.
[58] …сон происходит вследствие охлаждения… — У Аристотеля: если присущее организму внутреннее тепло концентрируется в его глубине (например, вследствие приема пищи), то части, лишенные тепла, охлаждаются и человек засыпает (De somno, 456 b 17 sq.; 457 b 1 sq.). Ср. сходное объяснение природы сна у Лукреция: «сила души» (vis animae) частично изгоняется наружу, а частично «в глубину удаляется тела» (IV 916 сл.). Сам Аристотель недоумевал, почему вино, которому он приписывал согревающее действие, становится причиной сна, связанного с охлаждением (там же).
[59] …теплота способствует плодовитости… — См. выше, примеч. 51.
[60] …придает дыханию силу и полноту… — Возможно, речь здесь идет не о «дыхании» как таковом, но, шире, о «пневме». См. выше, примеч. 93 к книге I.
[61] Принимаем чтение έζιχνεύομεν (Т.).
[62] …это признаки недостатка тепла у человека. — См. выше, примеч. 36.
[63] …уксус… одолевает и подавляет пламя вследствие избытка холодности. — Об «охлаждающей» способности уксуса см. Plin. nat. XXIII 54 sq. О понятии «холодность» см. выше, примеч. 32.
[64] …богу вина древние посвятили из пресмыкающихся змею, а из растений плющ… — Плющ — один из атрибутов Диониса (ср. его эпитеты κισσοχαίτης, κισσοκόμης — «с кудрями, как плющ» или «с увитыми плющом волосами», κισσοφόρος — «плющеносный»; в афинском деме Ахарны почитался Дионис-Плющ — Κισσός), свидетельствующих о его древнейшей ипостаси растительного божества. См.: Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 429—430. О связи Диониса со змеей (или змеем — δράκων) свидетельствуют детали мистериальной, в частности орфической, разработки мифа о Дионисе: в образе змеи Зевс сошелся с Персефоной,  и от них родился Дионис-Загрей; облик змеи принял Дионис, спасаясь от титанов. Подборку античных и раннехристианских свидетельств о связи Диониса со змеей см.: Лосев А.  Ф.  Античная мифология. М., 1957. С. 162 сл. Учитывая характерную для римской эпохи тенденцию к синтезированию культов, можно предположить также, что змея была перенесена в культ Диониса из культа Сабазия, фригийского божества, отождествлявшегося с Дионисом еще в эллинистическое время. Об этом см. Nilsson Μ., Bd I, S. 566 sq.; Farnell. v. V, p. 265. Таким образом, указанные атрибуты Диониса восходят, скорее всего, к разным традициям. Плутарх предпочитает объяснять их появление рационалистически; ср. объяснения, предлагаемые наукой нового времени: в древнейших верованиях растения и животные как носители сверхъестественных сил были объектом поклонения; со временем эти силы стали мыслиться отдельно от своих носителей, им были приданы антропоморфные черты, а сами растения и животные стали атрибутами антропоморфных богов. См.: Фрэзер Дж., Золотая ветвь. С. 434: ср.: Лосев А. Ф., Античная мифология. С. 39 сл.
[65] …вино не противодействует цикуте своей теплотой… — В другом месте Плутарх говорит, что именно благодаря своей «теплоте» вино, добавленное к цикуте, ускоряет ее действие — яд быстрее расходится по организму (Quom. adul. 61 ВС; ср.: О болтливости, 14; о понятиях «теплота» - «холодность» см. выше, примеч. 32). У Плиния: цикута в смешении с вином более ядовита, чем чистая цикута: вместе с тем, говорит Плиний, вино в чистом виде излечивает отравление цикутой, если выпить его немедленно (Plin. nat. XXV 152).
[66] …ссылаясь на Ксенофонта… — Пир, IX 7.
[67] …«Пир» Эпикура… — См. выше, примеч. 56.
[68] …«навострить язык и разум глотком вина»… —  текст в этом месте испорчен. Переводчик принимает чтение παραθη̃ξαι — «навострить».
[69] …клянусь собакой… — Собакой любил клясться Сократ (Платон, Апология Сократа, 22 а; Горгий, 482 е; Хармпд, 172 е); напоминает эта клятва и о киниках, ибо «собакой» (κύων), согласно преданию, стал себя называть Диоген, а его последователи получили имя «киники». Зоппр, возможно, подражает Сократу, либо намекает на свою склонность к кинической философии. Возможно и третье: Зопир специально употребляет выражение, напоминающее о киниках, в связи с сочинением стоика Зенона, о «Государстве» которого говорили, что оно написано «на собачьем хвосте», т.  е. в то время, когда Зенон еще находился под влиянием киника Крэтета (Д. Л. VII 7). Ср. SVF I 252.
[70] …сказанное пифагорейцем Клинием. — См. Д. Л. VIII 9, где подобное высказывание приписывается самому Пифагору (Vorsokr. 54, 5).
[71] …увещеванием, обращенным к коттабистам… — Коттабисты — играющие в коттаб, от греч. κότταβος — застольная игра, в основе которой лежало направленное выплескивание оставшегося на дне кубка вина в предназначенный для этого металлический сосуд (λαταγει̃ον) (примеч. переводчика).
[72] …«совершать любовное дело». — Од. XI 246; сказано о Посейдоне и его возлюбленной Тиро.
[73] …обращаемся к ней в молитвенных песнях… — Anth. Lvr., v. II, и. 29, fr. 66.
[74] …Менандр говорит… — Fr. 739 Korte. Во времена Плутарха Менандр был одним из наиболее популярных авторов. Поэтом любви (ε̉ρωτικός α̉νήρ) он является постольку, поскольку любовные и брачные отношения составляют содержание его комедий.
[75] …согласно Платону, «зрение — самое острое из чувств нашего тела»… — Федр, 250 de; однако там остроте зрения отведена иная роль по сравнению с описанной далее Сокларом: узрев красоту телесную, человек, по Платону, переходит к постижению подлинной красоты, которую его душа созерцала некогда в области подлинного Бытия. Способность зрения «оживлять любовные образы» как раз огорчительна для Платона, так что Соклар напрасно ссылается здесь на его авторитет. Зато последователи Эпикура подчеркивали роль зрения именно в пробуждении любовного чувства (ср. Лукреций, IV 1040 сл.).
[76] …пиршества и хороводы… — Fr. anon. 377 Schneider.
[77] TGF, adesp., Fr. 397.
[78] …за исключением Париса… — У Гомера Парис «похищен» с поля боя Афродитой, которая «облаком темным покрывши, любимца // В ложницу вводит, в чертог,, благовония сладкого полный», и посылает туда Елену (Ил. III 380 сл.).
[79] …не будет ни потери, ни смещения атомов, о чем говорит Эпикур… — Текст в этом месте испорчен. Наиболее удачным представляется чтение, предложенное Узенером: ο’ύτ’ αυ̃ τινας ’ή σφυξεις ’ή μεταθέσεις — «ни колебаний, ни смещений». Переводчик в данном случае принял чтение φύξις η̃ μετάθεσις — «бегство или смещение».
[80] …человек возместит убыль атомов новым их притоком… — Ср. у Лукреция:

Ибо ведь множество тел (corpora), у вещей, вытекая, выходит
Разным путем, как указывал я, но особенно много
Их из животных идет, потому что от частых движений
Много летит их из уст, при тяжелом дыханьи и много
Также их потом идет, изнутри вытесняясь наружу.
Тело при этом редеть начинает, и вся его сущность
Рухнуть готова уже, и страдания следуют дальше.

Пища затем и нужна…
(IV 860 сл.)
Таким образом, под «возмещением убыли атомов» Соклар подразумевает прием пищи, необходимой для подкрепления организма.
[81] Не все… располагают, как Эпикур, досугом и… душевной свободой… — В греч. тексте σχολήν καὶ ρ̉αστώνην — «досугом и душевной легкостью». Досуг необходим для занятий философией; пх цель, по Эпикуру, — достижение блаженной жизни, состоящей в телесном здоровье и душевной безмятежности. Ср. Fr. 426 Uzener. Ср. выше, примеч. 51 к книге II. Замечание Соклара, скорее всего, ироническое.
[82] … «блаженное и бессмертное»… — Блаженными и бессмертными называются у Эпикура боги; они не вмешиваются в ход природных процессов и людских дел, чтобы не нарушить своей бестревожности (Д. JI. X 81; 123—124).
[83] …входить в храм… — Переводчик принимает конъектуру Райске ει̉ς θ’ι̉ερά. Другое чтение — ει̉ς θέρος «[вступить] в лето», т.  е. в пору жатвы.
[84] …по слову Демокрита. — Vorsokr. 68, В 158. То же: Заст. бес. VIII 722 D. Ср. слова Гераклита о «новом солнце для каждого дня» (Vorsokr. 22, В 6).
[85] …принести жертву Благому Демону… — Свидетельство Плутарха о характере почитания Благого Демона в Беотии уникально. О том, что Благой Демон устойчиво отождествлялся с богом вина, свидетельствует Афиней (Ath. 675 b, 692 a sq.; ср. 693 с). Он же сообщает об обычае заключать трапезу и начинать симпосий маленькой чашей несмешанного вина в честь Благого божества (Ath. 38 d); видимо, поэтому любители несмешанного (т.  е. крепкого) вина назывались шутливо άγαθοδαιμονίσται («благодемонисты»). Более подробно о Благом Демоне см. RE, Bd I, 746; Nilsson Μ., Bd II, S. 204 sq.
[86] …известно и Поэту, который говорит о питании «сыром и сладкой медвяной сытой и вином столь приятным». — Од. XX 69.
[87] …читал где-то, будто добавка сусла в вино устраняет опьянение… — Возможно, в каком-нибудь сочинении перипатетиков. Ср. [Arist.] Pr. 872 b 32 sq.: выпитое напоследок сусло устраняет последствия выпивки, поскольку люди пьянеют, когда «теплота» вина (τὸ θερμόν) поднимается к голове; сусло же, будучи тяжелым и тягучим, закрывает «поры» и пе позволяет винной «теплоте» подниматься. О «порах» см. выше, примеч. 89 к книге I. Ср. приведенное ниже объяснение, приписанное самому Аристотелю. О понятии «теплоты» применительно к вину см. примеч. 32 к книге III.
[88] …то, о чем говорит Аристотель… — Arist. Fr. 220 Rose.
[89] α̉κροθώρακες — собственно «легкоподкрепившиеся».
[90] …наиболее возбудимую часть души… — В греч. тексте — τὸ θυμοειδές. Подразумевается одно из трех «начал», или частей, души, вместилище которого, по Платону, — пространство между грудобрюшной преградой  и шеей (Государство, 439 b сл.; 550 b; 586 с; Тимей, 69 е — 70 а). Обычно термин τὸ θυμοειδές переводится как «яростное начало [души]», «яростный дух».
[91] «Пять кубков — да… » — CAF, adesp., fr. 604. Афиней также приводит эту строчку в контексте рассуждения о должном смешении вин (Ath. 426 d).
[92] TGF, adesp., fr. 361.
[93] …подобно Гесиодовой «обороне от сглаза младенцев»… — У Гесиода говорится о необходимости двукратной вспашки поля для получения хорошего урожая; ср. эту строчку в переводе В. Вересаева: «Пар двоеный детей от беды защитит и утешит» (Труды и дни, 464).
[94] …этот бог, взлелеянный и воспитанный множеством нимф…. — В метафорическом смысле: вино в смешении с водой легко и безопасно. Ср. выше, примеч. 12 к книге I.
[95] О связи основных положений беседы с учением стоиков см.: Praechter К. Kleine Schriften. Hildesheim; Ν. Υ., 1973. S. 423—434.
[96] …всякое гниющее тело разжижается… — Ср. объяснение Аристотеля: всякое разложение есть следствие преобладания внешнего тепла над присущей телу внутренней теплотой (о ней см. выше, примеч. 92 к книге I), которая удерживает в теле влагу; с уходом внутренней теплоты тело покидает и влага, поэтому «разлагающиеся [тела] бывают сначала влажными, а под конец высыхают» (Метеорологика, 379 а 8 сл.).
[97] …луна своей мягкой теплотой увлажняет тела… — О воздействии па организмы живых существ лунного света и солнечпого света и жара упоминает и Плиний (Plin. nat. II 222—223).
[98] Anth. Lyr., v. III, p. 229, fr. 63: то же PLG, v. III, fr. 61.
[99] Ил. XXIII 190— о непогребенном теле Гектора. Нон — TGF, Fr. 57.
[100] …осведомленные агораномы… — Агораномы — смотрители рынка (греч. α̉γορά — «рыночная площадь», νόμος — «установление», «закон»), Агораномы (в Афинах их было 10) наблюдали за торговлей всеми видами товаров, кроме хлебных.
[101] …движение… влаги вызывает у них судороги. — Связь луны с движением влаги (приливами—отливами, движением крови или околоплодных вод в чреве беременных и т.  д.), замеченная еще в древности (Plin. nat. II 221), получила и философское осмысление. Стоики усматривали в этом проявление «всеобщей согласованности, неразрывной связи и гармонии, царящих среди вещей» (Цицерон, О природе богов, II 119: ср. II 19).
[102] …Артемида… в качестве луны… — В греч. тексте буквально «Артемида… будучи не чем иным, как луною (σελήνη)». В мифологии Артемида действительно отождествляется с богиней Луной, Селеной (см. Roscher, I 571 sq.). Другая ее «ипостась» — богиня Родовспомогательница; здесь Плутарх называет два главных эпитета Артемиды как помощницы в родах — Лохия («Родовспомогательница»; ср. λοχεία — «роды») и Илифия (Илифией именовалаиь сначала «самостоятельная» богиня, а затем она была отождествлена с Артемидой). Римский коррелят Артемиды — Диана — также отождествлялась и с божеством луны, и с богиней деюрожденпя Люциной. См. Roscher, I 1007. Ср. также Цицерон. О природе богов, II 69.
Плутарха, однако, интересуют здесь не мифологические персонажи, не «ипостаси» богини Артемиды — за ними он, как и во многих других случаях, видит некоторые явления, приобретшие в мифе персонифицированную форму. Такой — рационалистический — подход к мифологии восходит, возможно, к традиции аллегорического толкования гомеровской мифологии: еще философы-досократики полагали, что в образах богов и героев скрыты природные элементы, небесные тела и даже отвлеченные понятия. О том, что под Артемидой подразумевается луна, говорится в схолиях к «Илиаде» со ссылкой на Феагена Регийского (VI в. до н.  э.) (см. Vorsokr. 8, fr. 2). Этой традиции следовали и стопки: по их учению, люди обожествляли различные элементы природы, прилагая к ним имена, в той или иной мере отражающие их сущность. Так Хрисипп отождествлял Артемиду с луной (SVF II, fr. 748); ср. SVF III, fr. 33. В сочинении «О лице, видимом в диске луны» (ФО, 1894, т. VI) Плутарх обосновывает отождествление Артемиды с луной так: луна в отличие от солнца ничего не порождает, но, будучи «девственной и бесплодной, другим помогает и содействует» (938 F). Об Артемиде как девственнице и одновременно родовспомогательнпце, т.  е. богине, связанной с плодородием, см. Farnell, v. 2, p. 442.
[103] Anth. Lyr., v. II, p. 152, fr. 12.
[104] …квашение — это почти то же, что гниение… — Ср. Рим. воп. 289 F. Процессы действительно сходны: оба представляют собой распад органических веществ; «квашением» в современной науке именуется процесс распада Сахаров, а «гниением» — белков.
[105] …превращение сдерживающей его пневмы во влагу… —Συνεκτικὸν πνευ̃μα— стоическое понптие (см. SVF II 416, 439—440, 716). Также см. выше, примеч. 93 к книге I; примеч. 94 к данной книге.
[106] …называя росу дочерью воздуха и луны… — Приведенный стих Алкмана (PLG, v. II, fr. 48; Anth. Lyr., v. II, p. 23, fr. 43) Плутарх толкует аллегорически, усматривая за именем Зевса природную стихию — воздух. Ср. то же толкование Диогена Аполлонийского (V в. до н.  э.) (Vorsokr. 64. А S; C 4). Луна, или Селена (греч. σελήνη), как мифологическпй персонаж — дочь Гипериона, сестра Гелиоса,. богиня.
[107] …медный клин… предохраняет мясо от загнивания… — Плутарх возвращается к вопросу, поставленному в начале беседы (658 А). Ярь-медянка — медная ржавчина: о ее использовании при залечивании ран, кровоточащих десен, язв и нарывов см.: Plin. nat. XXV 42; XXXIV 115.
[108] 106 Отсюда… и объясняются эпитеты меди у Гомера… — ’Ευ̉ήνωρ «подобающий мужам» — эпитет медных доспехов, νώροφ «блистающий» — медной утвари. Ср. Ил. II 578; XVI 130; Од. XIII 19.
[109] Аристотель сообщает… — Неизвестно, где именно. Очевидно, приведенное положение утвердилось в литературе перипатетического круга; ср. [Arist.] Рr. 863 а 28.