[1]
Плутарх предваряет свой рассказ о героическом поступке фокейских женщин утверждением, что этот подвиг никогда не прославлялся каким–либо знаменитым писателем (endoxou men ou tetucheke suggrapheos), напоминая об озвученном в предисловии к Mulierum Virtutes стремлении избегать хорошо известных историй. Хотя «отчаяние фокейцев» описано Павсанием и знакомо Полибию, решимость женщин и их согласие умереть на костре до пленения и порабощения, на самом деле зафиксировано только Плутархом.
Предыстория фокейско–фессалийской войны впервые была представлена в кратком упоминании Геродота (8.27-28). После победы Ксеркса при Фермопилах, рассказывает он, фессалийцы послали к фокейцам глашатаев, «так как они всегда злобились на них, и особенно после недавнего двойного поражения». Речь шла об уничтожении фессалийской пехоты ночной вылазкой отборных фокейцев, которые в соответствии с уловкой элейского провидца Теллия были окрашены в белый цвет, и о столь же искусном истреблении фессалийской кавалерии с помощью спрятанных в земле горшков.
Павсаний в своем изложении важнейших событий фокейской истории приводит более полное описание той же самой войны (10.1.3-11). Он, как и Геродот, помещает конфликт незадолго до персидского вторжения («до того, как персы выступили против греков»; ср. Her. 8.27.2: «незадолго до этой экспедиции царя»).
Павсаний описывает два сражения, о которых упоминает Геродот, но меняет их очередность и добавляет два других не найденных у галикарнасца эпизода, — бойню во время ночной разведки трехсот фокейцев во главе с Гелоном и битву, в которой фокейцев возглавляли полководцы Рой из Амброса и Даифант из Гиамполиса и богомол Теллий из Элиды, на которого фокейцы возлагали свои надежды.[2]
Перед битвой фокейцы приняли отчаянное решение: они собрали всех своих женщин, детей и имущество в одном месте, соорудили погребальный костер и оставили там людей, которые в случае поражения соотечественников должны были убить женщин и детей, сжечь их тела и все имущество фокейцев, а затем умертвить самих себя. Имея перед собой столь ужасную альтернативу, фокейцы преисполнились мужества и победили фессалийцев. По поводу этого постановления фокейцев Павсаний отмечает, что «отсюда все безжалостные решения греков называются фокейским отчаянием (aponoia Phokike)“.[3]
В Mul. Virt. 2 Плутарх рассказывает об одном случае из более обширной истории, которую он подробно описал в ныне утраченной «Жизни Даифанта». [4] Но сначала он сообщает о происхождении конфликта, о чем не упоминали ни Геродот, ни Павсаний. Он говорит нам, что бушевала непримиримая война, вызванная убийством всех фессалийских правителей и тиранов в фокейских городах, за которым последовало ответное убийство фессалийцами двухсот пятидесяти фокейских заложников. Потом фессалийцы вторглись в Фокиду через Локриду, приняв решение перебить фокейцев и поработить их женщин и детей. Даифант, один из трех фокейских архонтов, принял описанное Павсанием решение. Но затем, по словам Плутарха, было предложено проконсультироваться с самими женщинами, чтобы получить их согласие на столь радикальный план. Женщины собрались и не только одобрили предложение Даифанта, но и проголосовали за награждение его венком, «потому что он посоветовал для Фокиды самое лучшее». С ними согласились и дети. После этого проявления единодушия фокейцы выступили вперед и разбили фессалийцев при Клеонах близ Гиамполиса. Это решение, добавляет Плутарх, было названо греками «фокейским отчаянием» (Phоkeon aponoia); и эту победу фокейцы все еще отмечают праздником Элафеболии в Гиамполисе.
История Плутарха совершенно независима от геродотова повествования, хотя и не противоречит ему. Есть определенное сходство с рассказом Павсания, но следует постоянно иметь в виду, что Mul. Virt. 2 сообщает об инциденте, сознательно взятом из более полного и подробного описания Фессалийской войны в «Жизни Даифанта». Источник Павсания (а не сам Павсаний) смешал рассказ Геродота с материалами, найденными и у Плутарха. Упоминание о «фокейском отчаянии“ в обоих рассказах, а также факт, что Павсаний упоминает о трех вождях, Рое, Даифанте и Теллии, вместе с дополнением Плутарха «Даифант … сам третий архонт», показывают, что Плутарх и Павсаний использовали общий источник. Неупоминание Павсанием главного элемента в версии Плутарха, постановления женщин, убеждает нас, что он не использовал этот отрывок Плутарха. Он также не использовал «Жизнь Даифанта», хотя в других местах он использовал жизнеописания Филопомена и Эпаминонда», что видно из ничтожной роли Даифанта в его рассказе и из его молчания о причине войны, указанной Плутархом. Кроме того, общий источник Плутарха и Павсания не должен был упоминать о главном факте истории Плутарха — голосовании женщин.
Этот общий источник называет декрет фокейцев «фокейским отчаянием». Следовательно, эта часть истории должна была появиться до Полибия, который уже указывает (16.32.2) на пресловутое фокейское отчаяние (ten legomenen Fokiken aponoian), рассказывая о схожем решении осажденных граждан Абидоса. [5] Источник Плутарха, однако, должен был принадлежать по меньшей мере к IV веку, ибо он был известен уже Эсхину. Оратор напоминает афинянам о «вражде к фокейцам, которая была у фессалийцев с древних времен, когда фокейцы взяли заложников (homerous) и перебили (kateloesan) их» (2.140), что перекликается с homerous kateloesan у Плутарха. Kateloesan — очень редкое слово (встречается у Эсхина и Плутарха только в этих отрывках), и его использование для описания обращения с заложниками в фессалийско–фокейском конфликте должно происходить из одного источника. Хиллер фон Гертринген предположил, что источником Плутарха мог быть Эфор, что не лишено оснований, учитывая его склонность распространяться о геродотовских заметках. В этом случае дополнительный материал был бы взят из фокейского источника, предположительно из фокейской местной истории, несмотря на сомнения Якоби в том, что работа о Фокиде этого рода когда–либо существовала. Эсхин, который не был знаком с фокейской местной историей, читал бы столь популярного историка, как Эфор.
История Плутарха в Mul. Virt. 2 имеет особое направление, которое не разделяется Павсанием. Ни Павсаний, ни его источник особенно не интересовались «фокейским отчаянием», и его рассказ, как отмечает М. Сорди, нельзя назвать романтизированной историей, основанной на этой поговорке. Павсания интересовали только четыре сражениях.
Сосредоточение на декрете фокейцев в Mul. Virt. 2 и добавление романтического элемента с декретом женщин являются вкладом самого Плутарха, и было вызвано его желанием прославить храбрость женщин. В этом рассказе Плутарх использовал дополнительные источники, которые он идентифицирует в первом предложении: «поступок фокейских женщин … засвидетельствован как важными обрядами, которые фокейцы даже сейчас совершают в Гиамполисе, так и древними постановлениями…» Из постановлений, свидетельствующих о его рассказе, указ мужчин был известен Павсанию, а указ женщин встречается только у Плутарха. Праздник, на который ссылается херонеец, он называет в конце своего рассказа: «Фестиваль, который является самым важным из всех, Элафеболии, они до сих пор отмечают в Гиамполисе в посвящение Артемиде за эту победу». В другом месте Плутарх сообщает, что он посетил друга в Гиамполисе и присутствовал на пиру. [6] Во время одной из дискуссий, которые так привлекательно изображены в «Симпозиуме», он мог слышать об этих декретах от своих фокейских друзей, и один из них даже утверждал, что он являлся потомком Даифанта. [7]
Давая полный отчет об этих событиях в «Жизни Даифанта», Плутарх использовал те же самые источники, праздники и декреты, только в «Жизни» акцент был сделан не на женщинах, а на самом Даифанте. Сражения, описанные Павсанием, без сомнения, также рассматривались в «Даифанте», хотя Плутарх ради краткого изложения опустил их в Mul. Virt. 2. Поэтому замечание Плутарха о том, что фессалийцы напали на Фокиду после того, как собрали силы из всех своих городов, равнозначно сообщению Павсания о вторжении «всем войском», но Плутарх пропускает резню Гелона, которая у Павсания является непосредственной причиной отчаянного решения фокейцев. Павсаний описывает две фокейские стратегемы, приведенные Геродотом — с зарытыми горшками и с «призрачной армией» окрашенных в белое солдат. Они не фигурируют в саммари Mul. Virt. 2, но Плутарх определенно был знаком с ними и, вероятно, включил их в «Даифанта». [8] Жизнь Даифанта была одной из тех, что написаны о местных героях вне рамок параллельных биографий, вместе с жизнями Аристомена и Арата, и была бы особенно ценна из–за тесной связи Плутарха с Фокидой и его способности добавлять материал из местных традиций и личных наблюдений. История в Mul. Virt. 2 основана на материале, обработанном в этой «Жизни», с особым акцентом на декрете женщин.
Упоминания Геродота и Павсания указывают на то, что эта история относится к периоду незадолго до вторжения Ксеркса. Согласно довольно неуклюжему резюме Mul. Virt. 2 нападение фессалийцев на Фокиду, которому противостоял Даифант, было задумано как наказание за восстание фокейцев против тиранов и магистратов, которых фессалийцы утвердили или, по крайней мере, поддерживали в фокейских городах. [9] Относительная хронология сражений не вполне ясна, но порядок, которому следовал Павсаний, в конечном счете зависящий от фокейского источника, не нуждается в опровержении. Все три автора поддерживают предположение, что все сражения относятся к одной войне. Ларсен утверждает, что боевые действия продолжались довольно длительное время. Однако он верно отмечает, что проход через Гиамполис был естественным маршрутом для любого движения фессалийцев на юг, и поэтому нам нет нужды сомневаться в сообщениях о частых сражениях в тех местах.

---

[1] Здесь одна из историй из Mulierum Virtutes, использованных Полиэном в Strategemata (8.65).
[2] Заслуживает внимания положение элейского провидца среди фокейских вождей. Павсаний назвал его «тем, кто занимал самую важную должность среди магистратов (архонтов)» (10.1.8), но неясно, был ли он на самом деле полководцем. Ларсен отмечает, что присутствие Теллия согласуется с помещением битвы незадолго до персидской войны.
[3] Отчаянное решение фокейцев не является уникальным, хотя им повезло, что в их случае это решение так и не было приведено в действие. Но не так с другими. Полибий вспоминает «отчаяние фокейцев» в своем рассказе об осаде Абидоса (16.29-35), во время которой осажденные решили, что, когда стена падет, они убьют женщин и детей и бросят свое золото и серебро в море с проклятиями (16.31). Там же он упоминает о менее крайней мере акарнанцев, которую он сам отмечал ранее (9.40.4-6, cр. Livy 26.25.11-14). Ксанфийцы особенно одобряли этот способ избежать рабства. Геродот говорит (1.176), что перед тем, как защищаться от Гарпага, полководца Кира Великого, они сожгли своих женщин и детей в большом костре. Опять же, когда Брут двинулся против Ксанфа, Аппиан пишет (Bellum civile 4.76-80), что мужчины убивали своих жен и детей, складывали их в кучи и сжигали, убивая себя на пылающем костре. Аппиан ссылается на рассказ Геродота и добавляет, что то же самое было сделано, когда на город напал Александр (Арриан, Anabasis 1.24.4 упоминает только о сдаче Ксанфа). Ливий рассказывает о драматической жертвенности граждан Астапы во время второй Пунической войны (28.22.23). Все эти народы погибли с падением их города.
[4] 244B: ”Подробное описание этого вопроса было приведено в Жизни Даифанта, но деяние женщин заключается в следующем». Жизнь Даифанта также указана в Ламприевом каталоге (38) и была эксцерпирована Сопатром (Photius Bibliotheca cod. 161, p. 104 Β Bekker).
[5] Это выражение было также известно Стефану византийскому, который говорит, s. v. Phocis: «… Есть также пословица, «фокейское отчаяние», о тех, кто решается на толстокожие поступки». Cр. «безжалостное решение» у Павсания.
[6] Symposiaca 4.1.1 (660D). Он также связывает пир с Даифантом, Non posse suaviter vivi 1099 F: ”Клянусь Зевсом, даже мы празднуем победу Даифанта при Гиамполисе, как ты знаешь, а Фокида наполнена жертвоприношениями и почестями». Одна надпись из Гиамполиса (IG IX, 90), датируемая первой половиной первого века до н. э., упоминает «великие Элафеболии». Ср. также замечание Павсания (10.35.7): «(в Гиамполисе) особенно почитают Артемиду».
[7] De sera numinis vindicta 558 A.
[8] Полиэн неверно истолковал одну из подробностей сжатого рассказа Плутарха: он сообщает, что женщины решили ”сами взойти на костер с детьми, зажечь дрова и сгореть насмерть» (8,65), хотя Павсаний недвусмысленно заявляет, да и Плутарх, несомненно, имел в виду, что женщины должны быть убиты солдатами до того, как их тела будут сожжены на костре.
[9] Однако Эдуард Мейер утверждает, что, хотя фессалийцы не раз нападали на Фокиду, «подчинить ее не удавалось». Может быть, и верно. Резюме у Плутарха написано неуклюже и, возможно, исказило важные факты. Примечательно, что Эсхин (2.140), который опирается на тот же источник, утверждает, что это фокейцы убили фессалийских заложников, а не наоборот. Однако аттические ораторы, как известно, неточны даже для афинской истории.