Μιθριδάτης δὲ ἐνιαυτὸν καὶ μῆνας η′ ἐν τοῖς μέρεσι τῆς Ἀρμενίας διατρίβων,
Митридат прибыл в Армению летом 71 г. (ср. Memnon 31.1).
οὔπω εἰς ὄψιν κατέστη Τιγράνου,
Причина столь длительного ожидания, вероятно, лежит не только в отказе Тиграна принять Митридата. Действительно, царь Армении не был в своем царстве летом 71 г. Он был занят в Финикии (Plutarch, Lucullus, 21, 2) и зимой 71/0 г. находился в Антиохии. (ср.Memnon 31.2). Кажется, только весной 69 г. Тигран вернулся в Армению.
ἐπεὶ δὲ Τιγράνης ἐδυσωπήθη εἰς θέαν αὐτὸν καταστῆσαι (…) μυρίους δίδωσιν ἱππεῖς, καὶ ἐπὶ τὸν Πόντον ἐκπέμπει,
Плутарх (Lucullus, 22, 1-2) также упоминает о свидании между двумя царями и сообщает, что Митридат был принят со всеми почестями, положенными его званию. По его словам, их свидание было направлено на то, чтобы развеять любые недоразумения. Без сомнения, Тигран хотел успокоить своего тестя, которого он заставил ждать более полутора лет в Армении. Кажется, Метродор Скепсийский заплатил за это примирение своей жизнью (Lucullus, 22, 2-5). Действительно, Метродор был отправлен зимой 72/71 г. к Тиграну просить его помочь Митридату. Тогда посол посоветовал царю Армении отказать в помощи, о чем сам Тигран донес Митридату, который казнил того, кого считал предателем. Аппиан (Mithr. 85, 385-386) ошибочно помещает первую встречу между двумя царями во время осады Тигранокерты и сообщает, что Митридат посоветовал зятю не воевать с римлянами.

Рассказ Мемнона, возможно, вновь подвергся жесткому вмешательству Фотия, поскольку он не позволяет понять причины войны Лукулла в Армении. Аппиан (Mithr. 84, 377) сообщает, что Лукулл пошел против царя Тиграна и связал вторжение в Армению с отказом Тиграна выдать царя Понта. По словам Плутарха (Lucullus, 23, 7), слухи о том, что Тигран и Митридат собирались перейти в Киликию и Ликаонию, чтобы вторгнуться в Азию, циркулировали примерно в конце 70 года, и они заставили Лукулла идти против Армении. Учитывая высказывания Плутарха, оправдывающие вторжение Лукулла в царство Тиграна, многие современные ученые делают его агрессором.
Что делал Лукулл между захватом Амасии и отъездом в Армению, неясно. По словам Аппиана (Mithr. 83, 376), Лукулл возвратился в провинцию Азию. Однако пребывание Лукулла в Азии в этот период является спорным. Плутарх не говорит ничего подобного и датирует реорганизацию Азии Лукуллом до его отъезда в Понт весной 71 г. (Lucullus, 20). Рейнах помещает пребывание Лукулла в Эфесе зимой 71/70 г., т. е. до возвращения Аппия Клавдия, который сообщил ему об отказе Тиграна выдать Митридата (Plutarque, Lucullus, 23, 1-2), в то время как Ван Оотегем датирует его зимой 70/69 г. Однако, если взятие Амасии датируется осенью 70 г., мне кажется маловероятным, что Лукулл вернулся в Азию после ее захвата, чтобы затем снова возвращаться и идти против Армении.
Λεύκολλος δὲ εἰς τὴν Καππαδοκίαν ἐληλυθώς, καὶ φίλον ἔχων τὸν ἐπάρχοντα ταύτης Ἀριοβαρζάνην,
Пока Тигран принимал Митридата, Лукулл весной 69 г. пошел против Армении (Appien, Mithr. 84, 377). Переход через Каппадокию подтвержден Саллюстием (Hist. IV, 59 M): Лукулл двинулся форсированным маршем через территорию царя Ариобарзана Филоромея. По словам Страбона (XII, 2, 1) Лукулл чуть позже вознаградил гостеприимство царя, отдав ему Софену.
διέβη τε παρὰ δόξαν πεζῇ τὸν Εὐφράτην,
Лукулл, пройдя Каппадокию, сначала пересек Евфрат (Appien, Mithr. 84, 377; Orose, VI, 3, 6; Salluste, Hist. IV, 59 M). По словам Плутарха (Lucullus, 24, 2-4), ему удалось пересечь реку, которая за одну ночь обмелела и позволила Лукуллу пересечь ее пешком, без необходимости строить плоты для переправы. Саллюстий (Hist. IV, 59M), однако, сообщает, что Лукулл имел лодки, которые были построены зимой («хотя у него имелись тайно изготовленные плоты»). Однако пассаж Саллюстия неполон. Возможно, использование слова «хотя» предполагает, что Лукулл не нуждался в них, и в этом случае следует признать повествование Плутарха, у которого реку перешли пешком.
После того, как Лукуллу удалось пересечь реку без помех, он проник в Софену (Plutarque, Lucullus, 24, 6), где он захватил сильную крепость Томизы (Strabon, XI, 2, 1), а затем пересек Тигр и, наконец, пришел к Тигранокерте. Если оценка современными учеными расстояний между Евфратом Тигром верна, кажется, что потребовалось около недели, чтобы пройти по территории, отделяющей две реки.
καὶ προσῆγε τὸν στρατὸν τῇ πόλει,
Пассаж неясен. Термин πόλις (город) расплывчат и не дает определить, идет ли речь о Тигранокерте, или гарем и сокровища Тиграна находились в другом городе.
ἐν ᾗ τάς τε Τιγράνου παλλακίδας φυλάττεσθαι μεμαθήκει, καὶ πολλὰ τῶν σφόδρα τιμίων,
По словам Аппиана (Mithr. 84, 380), Тигран построил около Тигранокерты цитадель: «он также возвел вблизи города сильную крепость», и когда осада города началась, царь послал за находившимися в этой цитадели наложницами людей, «которые, проложив путь к цитадели через римские порядки, похитили наложниц царя и возвратились обратно» (Mithr. 85, 382). Так что вполне вероятно, что термин πόλις, используемый Мемноном, относится к этой цитадели (φρούριον), упомянутой Аппианом.
καταλελοίπει δὲ καὶ τοὺς Τιγρανόκερτα πολιορκήσοντας, καὶ στράτευμα ἄλλο ἐπὶ τῶν πολισμάτων τὰ σπουδαιότερα,
По словам Плутарха (Lucullus, 27, 2), при приближении Тиграна и его внушительной армии Лукулл оставил Мурену во главе 6000 человек для продолжения осады Тигранокерты, а сам пошел навстречу царю Армении. Однако этот эпизод происходит позже (см. Memnon 38.4-5). Что касается отправки другой армии, то повествование Мемнона не подтверждается другими источниками. Вполне вероятно, что и здесь Фотий вмешался в первоначальный текст, поэтому понять этот отрывок очень сложно. Возможно, он смешал несколько отрывков из Мемнона, которые, как утверждается, сообщали о деятельности Мурены и Секстилия. Действительно, после победы над армянским генералом Митробузаном Лукулл двинулся против Тигранокерты, которую Тигран бросил, чтобы отступить к Тавру, где он планировал собрать свою армию. В то же время он направил Мурену в погоню за царем и приказал ему перехватить войска, которые попытаются присоединиться к царю Армении. Он также поручил Секстилию перехватить войска арабов, которые также должны были присоединиться к Тиграну (Plutarque, Lucullus, 25, 5-6).
Ни Аппиан, ни Плутарх не упоминают осаду крепостей или городов в Армении несколькими римскими армиями; напротив, Лукулл сосредоточил все свои силы на осаде Тигранокерты. Пассаж Мемнона кажется тем более маловероятным, что он предположил бы, что Лукулл раздробил свои войска. Но сил, имеющихся в его распоряжении, вероятно, было недостаточно, чтобы разместить свои войска в нескольких местах одновременно (см. 38.4 об армии Лукулла). По мнению Янке, Фотий, возможно, был введен в заблуждение тем фактом, что перед отъездом в Армению Лукулл оставил армию под командованием Сорнатия для охраны Понта (Plutarque, Lucullus, 24, 1).

ἔπεμπε Τιγράνης ἀνακαλῶν Μιθριδάτην,
Мемнон сообщает, что Тигран отозвал Митридата, с которым он встретился до осады Тигранокерты и которого он отправил в его царство с конницей (Memnon 38.1). Аппиан (Mithr. 85, 385-386) сообщает, что они беседовали друг с другом, и Митридат напрасно советовал Тиграну не вступать в бой с римлянами. Однако, как я уже отмечала ранее, Аппиан ошибся, представив эту встречу как первую с тех пор, как Митридат прибыл в Армению. О присутствии Митридата у Тиграна ср. Memnon 38.7.
καὶ στρατὸν δὲ περὶ τὴν πόλιν, ἐν ᾧ τὰς παλλακίδας ἔθετο,
Во фрагменте 38.2 («где Тигран держал своих наложниц вместе с сокровищами»), Мемнон имел в виду πόλις, где содержался гарем царя. Здесь выражение «к городу» указывает на крепость около Тигранокерты. Именно в этой крепости по словам Аппиана (Mithr. 85, 382) находились жены Тиграна. Последний подтверждает слова Мемнона, поскольку он сообщает, что армянский царь, который не находился в Тигранокерте, послал 6000 человек, чтобы вернуть своих наложниц. По его словам, Тигран отправил Митробузана на бой с Лукуллом и поручил охрану своей столицы некоему Манкею, в то время как сам он собирал армию, обходя свое царство (Mithr. 84, 379-380). С другой стороны, версия Плутарха немного другая, так как, по его словам, поражение Митробузана заставляет царя отказаться от Тигранокерты и добраться до окрестностей Тавра, где он планировал собрать войска (Lucullus, 25, 6).
διέπεμπε, οἳ καὶ παραγεγονότες, καὶ τοξείᾳ τοῦ Ῥωμαίων στρατοπέδου τὰς ἐξόδους διακλείσαντες,
Аппиан (Mithr. 85, 382) единственный сказал, что войска Тиграна сумели преодолеть линии римлян.
τάς τε παλλακίδας καὶ τὰ τιμιώτατα τῶν κειμηλίων διὰ νυκτὸς προεξέπεμψαν,
Аппиан (Mithr. 85, 382) сообщает об успехе миссии: «забрав наложниц, возвратились обратно», не упоминая, однако, царских сокровищ. Были спасены одни женщины.
ἡμέρας δὲ ἀνασχούσης, καὶ τῶν Ῥωμαίων ἅμα τῶν Θρᾳκῶν ἀνδρείως ἀγωνιζομένων, φόνος τε πολὺς τῶν Ἀρμενίων γίνεται καὶ ζωγρίαι τῶν ἀνῃρημένων ἑάλωσαν οὐκ ἐλάττους,
По словам Мемнона, люди Тиграна использовали ночь, чтобы попасть в Тигранокерту, возможно, потому, что римляне не обеспечили полную безопасность всех окрестностей города. Тем не менее, они понесли потери, отступив на рассвете, о чем Аппиан не упоминает. Этот отрывок Мемнона перекликается с отрывком Плутарха (Lucullus, 25, 7), в котором говорится, что «многие армяне были убиты, и еще больше пленено». Однако Плутарх сообщает о другом столкновении, поскольку эти потери последовали за нападением Мурены, которого Лукулл направил против Тиграна. Царь и его войска были застигнуты врасплох, когда они пересекали узкий проход, но Тиграну удалось бежать. Тем не менее я замечаю, что оба эпизода происходят в одно и то же время, то есть после оставления Тиграном Тигранокерты. Мог ли Фотий спутать спасение царских наложниц с нападением Мурены?

δύναμιν δὲ οὗτος ἀθροίσας ὀκτὼ μυριάδας κατέβαινε, τήν τε Τιγρανόκερταν ἐξαιρησόμενος τῶν συνεχόντων καὶ ἀμυνούμενος τοὺς πολεμίους,
Мемнон, согласно которому у Тиграна насчитывалось 80 000 человек, и Флегонт Тралльский (FGrH, 257 F 12), который оценивает армянские силы в 40 000 пехотинцев и 30 000 всадников, приводят самые низкие цифры. Действительно, Аппиан и Плутарх проявляют себя гораздо более щедрыми: первый откуда–то берет 250 000 пехотинцев и 50 000 всадников, без 6000 (всадников?), которых он отправил забрать своих наложниц (85, 382), а второй приписывает Тиграну 20 000 лучников и пращников, 55 000 всадников, включая 17 000 катафрактов, и 150 000 пехотинцев: в общей сложности 225 000 бойцов, не считая 35 000 рабочих, которые сопровождали армию (Lucullus, 26, 5-7). По словам Евтропия (VI, 9, 1) царь сам командовал 7500 клибанариев, которые были тяжеловооруженными и закованными в железо пехотинцами, а его армия состояла из 100 000 человек, включая пехоту и лучников. Эти цифры, как правило, считаются преувеличенными, и, как представляется, удивительно, что Тигран посчитал необходимым отозвать Митридата и 10 000 всадников, которые он передал царю Понта, в то время как у него, по оценкам Аппиана и Плутарха, была армия в 225 000 или 300 000 бойцов.
φθάσας δὲ καὶ ἰδὼν τὸ Ῥωμαίων ὀλίγον στρατόπεδον,
Тигран, перейдя Тавр, где он собрал свои войска после оставления Тигранокерты, появился на высотах у города, перед которым римляне установили свой лагерь. Лукулл, оставив Мурену с 6000 человек для продолжения осады, пошел навстречу царю и занял позицию «вдоль реки на обширной равнине» (Plutarque, Lucullus, 27, 1-3.)
ὑπεροπτικοὺς ἠφίει λόγους, ὡς «εἰ μὲν πρεσβευταὶ παρεῖεν, πολλοί» φάμενος «συνῆλθον, εἰ δὲ πολέμιοι, παντελῶς ὀλίγοι»· καὶ ταῦτα εἰπὼν ἐστρατοπεδεύετο,
Плутарх (Lucullus, 27, 3) сообщает тот же анекдот, так как, по его словам, войско Лукулла «выглядело ничтожным и предоставило царским льстецам материал для шуток», и когда Тигран заметил его, он произнес: «если они пришли как послы, их очень много, но если как солдаты, их очень мало». Аппиан (Mithr. 85, 384) сообщает ту же реакцию царя при взгляде на римскую армию: «если эти люди — послы, их много! Если они враги, их очень мало!». Что касается Диона Кассия (XXXVI, 1b), он пишет: «их слишком мало, если они хотят вести войну, и слишком много, если они пришли как посольство».
Кажется, что между двумя армиями была большая диспропорция, так как Лукулл при отъезде в Армению имел только 12 000 пехотинцев и 3000 всадников (Plutarque, Lucullus, 24, 1). К тому времени, когда он собирался сразиться с Тиграном, он оставил 6000 человек Мурене и взял с собой 24 когорты, в общей сложности 10 000 пехотинцев, всех своих всадников, которых было до 3000 до его отъезда в Армению, и 1000 пращников и лучников (Plutarque, Lucullus, 27, 3). Данные, представленные источниками, не согласуются. Плутарх сам приводит разные цифры: до его отъезда в Армению общее число составляло 15 000 человек (Lucullus, 24,1), а до битвы при Тигранокерте насчитывалось 20 000 человек (Lucullus, 27, 3, считая людей Мурены). Эта разница в 5000 между его отъездом в Армению и сражением против Тиграна может быть объяснена тем, что Лукулл набрал иностранные войска. Возможно, войска в его распоряжение предоставил Ариобарзан (см. Memnon 38.2). Кстати, Плутарх (Lucullus, 28, 2) упоминает галатских всадников и фракийцев в армии Лукулла (ср. Memnon 38.3 о фракийских всадниках вместе с римлянами). Фронтин (Stratagèmes, 2, 1, 14) считает общее число римских войск у Тигранокерты 15 000 человек. Евтропий (VI, 9, 1) назначает Лукуллу 18 000 человек. Что касается Аппиана (Mithr. 84, 377), то он упоминает 2 легиона и 500 всадников.

Фотий без сомнения резюмировал работу Мемнона, так что сохранил только решительные действия Лукулла, которые привели римлян к победе, как это часто бывает в битвах между двумя врагами во время трех митридатовых войн.
Λεύκολλος δὲ τέχνῃ καὶ μελέτῃ πρὸς τὴν μάχην παραταξάμενος, καὶ θαρρύνας τοὺς ὑπʼ αὐτόν, τρέπει τε τὸ δεξιὸν εὐθὺς κέρας, εἶτα τούτῳ συναπέκλινε τὸ πλησίον, ἑξῆς δὲ σύμπαντες,
Сражение, точное местонахождение которого неизвестно, состоялось 6 октября 69 г. (Plutarch, Lucullus, 27, 9). По словам Мемнона, Лукулл успокоил своих людей перед битвой, несомненно, потому, что некоторые офицеры указали ему, что этот день был плохим днем, учитывая, что в эту дату, в 105 году Кв. Сервилий Цепион был побежден кимврами и тевтонами. Кроме того, вид тиграновой армии, хотя она и не достигала приписываемых ей источниками размеров, наверняка выглядела впечатляюще. Так Лукулл «убедил своих людей собраться с духом» и битва началась (Plutarque, Lucullus, 27, 8).
По словам Мемнона, именно атака правого крыла армян вызвала всеобщий разгром. Решительные действия, предпринимаемые Лукуллом, представлены другими авторами по–разному. Лукулл пересек реку и занял позицию в тылу у Тиграна, на холме (Appien, Mithr. 85, 385; Plutarque, Lucullus, 28, 1), у подножия которого были выстроены размещенные во главе армянской армии катафракты, панцирные всадники (Plutarque, Lucullus, 28.2) О катафрактах ср. Strabon, XI, 14, 9; Salluste, Hist. IV, 64; 66 M.
Пока он незаметно поднимался на холм с двумя когортами, он послал против армянской кавалерии фракийских и галатских всадников, чтобы преследовать их, а затем отступить, заманивая армян следовать за собой (Plutarque, Lucullus, 28, 2-3; Appien, Mithr. 85, 385).
Версии последующих событий у Аппиана и Плутарха показывают некоторые различия. По словам Аппиана, они должны были атаковать врага с фронта, в то время как у Плутарха всадники под Лукуллом должны были нападать с фланга (Appiеn, Mithr. 85, 385; Plutarque, Lucullus, 28, 2). Лукулл бросился с холма на армян: по словам Аппиана, армянские всадники тогда пустились в погоню за вражескими всадниками и рассеялись на небольшие группы (Mithr. 85, 386). С другой стороны, по словам Плутарха, нападение фракийских и галатских всадников уничтожило армянских всадников, которые «позорно бежали, испуская вопли» (Plutarque, Lucullus, 28, 4-5). Похоже, что версия Плутарха, которая, как правило, высмеивает армян, происходит из довольно благоприятного Лукуллу источника. Бегство армян стало невозможным, потому что за ними стояли Лукулл и его две когорты, перед ними стояла остальная часть римской пехоты, а на правом фланге их прижимали галатские и фракийские всадники. Конечно, в этом смысле, что нужно понимать слова Мемнона: «тут же обратил вспять правое крыло противника»: этот пассаж, без сомнения, указывает не на атаку, проведенную самим Лукуллом с холма, а на нападение всадников.
Армянским всадникам ничего не оставалось, как переместиться налево, что привело к гибели армянской армии. Фактически, по словам Плутарха, катафракты подтолкнули армянскую пехоту к бегству: «они и их лошади врезались всей тяжестью в ряды собственной пехоты» (Plutarch, Lucullus, 28, 4-5). Мемнон менее точен, когда пишет: «затем другие войска стали уступать, и так до тех пор, пока вся армия не оказалась в бегстве». Аппиан приводит несколько иную версию, так как по его словам, именно вьючные животные погнали ряды армии Тиграна: «вьючные животные сразу же пришли в большое смятение и навалились на пехотинцев, а те на всадников» (Mithr. 85, 386). Тем не менее версия Плутарха кажется наиболее достоверной, тем более, что она подтверждается версией Фронтина (Stratagemes 2, 2, 4): «он разгромил ее и в преследовании опрокинул на пехоту, чьи ряды были смяты».
Однако следует отметить сообщение Фронтина (2, 2, 4), что Лукулл, «собираясь противостоять Митридату и Тиграну в Великой Армении у Тигранокерты, поспешил занять с частью своих войск плато, венчающее соседний холм, откуда он бросился на врага, который находился ниже, и напал на его кавалерию», что свидетельствует о том, что, как и Мемнон, он приписывает атаку фланга Лукуллу, а не фракийским и галатским всадникам. Возможно, оба автора смешали два основных момента битвы, а именно: наступление всадников и нападение Лукулла с его холма, или же основная цель Лукулла заключалась в одновременном нападении на правое крыло, перед которым стояли катафракты. В то время как фракийские и галатские всадники нападали на закованных армянских всадников внизу холма, Лукулл, со своей стороны, кинулся на них с высоты. Так что, прижатые со всех сторон, катафракты не имели иного выбора, кроме как навалиться на своих товарищей из пехоты.
καὶ δεινή τις καὶ ἀνεπίσχετος τοῖς Ἀρμενίοις ἐπέσχε τροπή, καὶ κατὰ λόγον ἡ τῶν ἀνθρώπων εἵπετο φθορά,
Источники сообщают о полном разгроме армии Тиграна (cf. Tite–Live, Per. 98; Eutrope VI, 9, 1; Orose VI, 3, 6; Velleius Paterculus, II, 33, 1). По словам Плутарха (Lucullus, 28, 5-6), навалившись на царскую пехоту, армянская конница вызвала разгром «десятков тысяч людей». Армия пыталась бежать, но была остановлена и перебита, потому что люди запутались «в компактной и глубокой массе рядов своих товарищей по оружию». Аппиан (Mithr. 85, 386) также упоминает суматоху, которая царит во время общей давки и приводит к общему хаосу. Всадники, преследуемые римской кавалерией, давили своих товарищей и вызвали «гигантское избиение» (Mithr. 85, 387-388). Аппиан говорит лишь, что римляне учинили «великую бойню» (Mithr. 85, 388). По словам Плутарха (Lucullus, 28, 7), было убито более 100 000 пехотинцев, и только несколько всадников смогли убежать. Орозий сообщает о 20 000 убитых среди армян. Римские потери были значительно меньше, составив 100 раненых и 5 убитых (Plutarque, Lucullus, 28, 7). Опять же, Флегонт из Тралл (FGrH 257 F 12) дает гораздо менее впечатляющую оценку, чем другие источники, так как он оценивает количество погибших в армянском лагере в 5000 человек.
Τιγράνης δὲ τὸ διάδημα καὶ τὰ παράσημα τῆς ἀρχῆς ἐπιθεὶς τῶν παιδί, πρός τι τῶν ἐρυμάτων διαφεύγει,
Слова Мемнона подтверждены словами Плутарха (Lucullus, 28.7), согласно которому Тигран отдал свою диадему сыну. Молодой принц, не осмеливаясь носить ее, доверил ее одному из своих слуг, который позже был взят в плен римлянами, и диадема оказалась среди боевых трофеев, выставленных в триумфе Лукулла (Plutarque, Lucullus, 36, 6; cf. Dion Cassius XXXVI, 1 b 2). Источник Орозия (Orose IV, 3, 7), как и Мемнон, добавляет, что царь оставил свою диадему, а также тиару и уточняет, что он поступил так, чтобы его не узнали. Согласно Фронтину (2, 1, 14), Тигран и Митридат бросили свои царские знаки и бежали. Об участии Митридата в битве: ср. Мемнон 37.7. Знаки власти (τὰ παράσημα), упомянутые Мемноном, включали тиару, и, возможно, также скипетр. На монетах царь Армении изображен с этими атрибутами. Персонаж, стоящий справа, украшенный высокой тиарой и одетый в тунику до колен, прижимает скипетр правой рукой и держит орла левой.

ὁ δὲ Λεύκολλος ἐπὶ τὰ Τιγρανόκερτα ἀναστρέψας, προθυμότερον ἐπολιόρκει,
Лукулл оставил Мурену продолжать осаду Тигранокерты, начатую после победы над Митробузаном (Plutarque, Lucullus, 27, 1-2) в начале весны или летом 69 г.
οἱ δὲ κατὰ τὴν πόλιν Μιθριδάτου στρατηγοί, τῶν ὄλων ἀπεγνωκότες, ἐπὶ τῇ σφετέρᾳ σωτηρίᾳ Λευκόλλῳ παρέδοσαν τὴν πόλιν,
О понтийских генералах в Тигранокерте упоминаний нет. Только Плутарх (Lucullus, 26, 3) упоминает о присутствии Таксила, которого Митридат якобы послал к Тиграну и который объединил свои силы с силами армянского царя (ср. F 38.7). Мемнон, или Фотий, без сомнения, смешал две информации и понял так, что понтийский генерал был в Тигранокерте, когда он участвовал в битве у города. У Аппиана (Mithr. 84, 379) охрана города была поручена Тиграном Манкею, который был осажден Секстилием, в то время как царь собирал войско (Mithr. 84, 381). По его словам, город был захвачен греческими наемниками, которые служили под командованием Манкея и которые после Тигранокерты стали свидетелями разгрома армянской армии. Манкей пытался арестовать своих людей, которых он подозревал в предательстве, но не смог остановить их, и после драки между греческими наемниками и брошенными против них «вооруженными варварами», первые смогли призвать римлян, которые вскоре забрались на стену (Mithr. 86, 389-391). Плутарх (Lucullus, 29, 3) приводит аналогичное повествование, так как, по его словам, именно греки восстали против варваров и хотели сдать город римлянам. Лукулл извлек из этого выгоду и начал штурм города, который был быстро взят. Однако Плутарх ничего не говорит о «наемниках», а только о греках. Так вот, Дион Кассий (XXXVI, 2, 3) сообщил, что город был захвачен в результате раздора между армянами и иностранцами и сдан римлянам киликийцами. «Иностранцами», безусловно, были греки, депортированные из киликийских городов, разрушенных Тиграном, о которых, кстати, упоминает Плутарх (Lucullus, 26. 1).

ὁ μέντοι Μιθριδάτης πρὸς Τιγράνην παραγεγονώς, ἀνελάμβανέ τε αὐτὸν καὶ βασιλικὴν ἐσθῆτα περιετίθει τῆς συνήθους οὐκ ἐλαττουμένην,
Во фрагменте 38.3 Мемнон сообщает, что Тигран призвал Митридата, с которым он встречался перед осадой Тигранокерты и которого отправил обратно в свое царство со всадниками (Memnon 38.1). Здесь, кажется, говорится, что Митридат прибыл к Тиграну после битвы, что вполне правдоподобно, потому что, если Митридат был в Понте, ему нужно было время, чтобы вернуться в Армению. Некоторые источники (Frontin, Stratagems, 2, 1, 14; 2, 2, 4; Orosius, VI, 3, 6) упоминают о присутствии Митридата рядом с Тиграном в битве против Лукулла у Тигранокерты (см. Memnon F 38.5). Аппиан не говорит, что Митридат участвовал в битве, однако, он упоминает о присутствии царя Понта у зятя перед началом боя, и в беседе с ним он советовал ему не воевать с Лукуллом (Appien, Mithr. 85, 385-386). Однако версия Мемнона подтверждается версией Плутарха (Lucullus, 26, 3), согласно которой царь Понта пытался отговорить Тиграна от борьбы с Лукуллом и посоветовал ему другую тактику; его совет был дан не лично, а через посланников, что говорит о том, что Митридат не был у Тиграна. Он послал ему одного из своих генералов, Таксила, который повторил советы и объединился с царем Армении. Плутарх добавляет, что Тигран не дождался Митридата из его царства, опасаясь разделить славу победы с тестем (Plutarque, Lucullus, 26, 5), а последний не спешил, думая, что тактика Лукулла, которую он считал медленной, даст ему время успеть к Тиграну (Plutarque, Lucullus, 29, 1).
Царь Понта прибыл в момент разгрома и отправился в поисках армянина. Плутарх, как и Мемнон, сообщает, что он пытался поднять настроение своего зятя, которого он нашел «брошенным всеми и униженным». По словам Плутарха, Митридат «спустился с лошади, оплакал вместе с ним их общие несчастья, предоставил ему царский эскорт и воодушевлял надеждами на будущее» (Plutarque, Lucullus, 29, 2).
Плутарх и Мемнон сообщают о двух взаимодополняющих элементах: первый упоминает о царском эскорте, а второй сообщает о царском одеянии. Поражение царя отразилось и на его внешнем обличии, тогда как царь его величины должен был сопровождаться личной охраной и был обязан носить роскошную одежду, символизирующую его положение. Поэтому, без сомнения Митридат дал зятю свою наиболее богатую одежду, чтобы тот являл царскую представительность.
καὶ λαὸν ἀθροίζειν συνεβούλευεν, ἔχων καὶ αὐτὸς δύναμιν οὐκ ὀλίγην, ὡς πάλιν ἀναμαχούμενον τὴν νίκην,
По словам Плутарха и Аппиана, с конца битвы оба царя взялись «собирать другие армии» (Plutarque, Lucullus, 29, 2). Они обходили царство Тиграна, чтобы собрать силы (Appien, Mithr. 87, 392).
ὁ δὲ πάντα τῷ Μιθριδάτῃ ἐπέτρεπεν, ἔν τε τῶι γενναίῳ καὶ συνετῷ τὸ πλέον νέμων αὐτῷ, καὶ μᾶλλον ἀνέχειν εἰς τὸν πρὸς Ῥωμαίους πόλεμον δυνάμενον,
То же замечание сделано у Диона Кассия (XXXVI, 1, 1) и у Аппиана (Mithr. 87, 392: («чье командование было передано Митридату, ибо Тигран считал, что испытания послужили ему уроком»). Однако Аппиан больше подчеркивает уныние армянского царя, чем признание им превосходства Митридата. Пока Тигран пытался собрать союзников (Appien, Mithr. 87, 393), Митридат, со своей стороны, изготавливал оружие и собирал всех армян для пополнения большой армии (Appien, Mithr. 87, 394). Эта реорганизация армянских сил, как представляется, заняла зиму 69/68 г. до н. э. Два царя подняли на ноги армию из 70 000 пехотинцев и 35 000 всадников (Appien, Mithr. 87, 394), а Флегонт Тралльский (F 12.10) упоминает войско из 40 000 пехоты и 30 000 всадников.
— Appien, Mithr. 87, 392: «Со своей стороны, Тигран и Митридат обходили царство, собирая новую армию, командование которой было передано Митридату, потому что Тигран считал, что испытания послужили ему уроком».
— Appien, Mithr. 87, 394: «Митридат, тем временем, изготавливал оружие в каждом городе и призвал на службу почти всех армян».
— Dion Cassius XXXVI, 1, 1: «….Тигран возложил командование армией на Митридата; потому что тот испытал и счастье и несчастья: часто побежденный, не менее часто побеждавший, Митридат тем самым казался более умелым в искусстве войны. Поэтому они готовились, как будто началась война, и отправили послов к царям соседних стран и к парфянину Арсаку, хотя тот был в трениях с Тиграном из–за страны, за обладание которой они спорили».

αὐτὸς δὲ πρὸς τὸν Πάρθον Φραάτην διεπρεσβεύετο,
По словам Мемнона, Тигран отправил посольство с целью просить альянса или, по крайней мере, нейтралитета у царя парфян. Его версия подтверждается Аппианом (Mithr. 87, 393) и Плутархом (Lucullus, 30, 1), который, как и Мемнон, называет царя Фраатом, в то время как у Диона Кассия (XXVI, 3, 2) и Саллюстия (Hist. IV, 69 M) он носит имя Арсак, которое являлось официальным титулом парфянских царей и происходило от имени основателя их династии. Фраат III Теос вновь поднялся на трон в 70-69 году, сменив своего отца Синатрука (Phlégon Tralles FGrH 257 F 12.7; Appien, Mithr. 104, 486).
Возможно, Тигран надеялся, что Фраат пойдет ему навстречу, несмотря на видимую враждебность между двумя царствами (см. Dion Cassius, XXXVI, 1, 1). Только у Аппиана (Mithr. 87, 393) и Диона Кассия (XXXVI, 1, 1, 3, 1) дипломатические переговоры ведутся совместно Тиграном и Митридатом. Из письма к царю парфян, авторство которого Саллюстий приписывает Митридату, кажется, что переговоры возглавляет царь Понта, и это тем более правдоподобно, что между Арсаком и Тиграном была напряженность из–за какой–то территории (Dion Cassius, XXXVI, 1, 1).
παραχωρεῖν αὐτῷ τὴν Μεσοποταμίαν καὶ τὴν Ἀδιαβηνὴν καὶ τοὺς Μεγάλους Αὐλῶνας,
Царь Армении обещал Фраату передать ему Месопотамию, Адиабену и «Великие Долины» в обмен на помощь. Кроме того, Дион Кассий (XXXVI, 1, 1) сообщает, что два царя относились друг к другу настороженно из–за территории, возможно, Месопотамии, которую по словам Плутарха якобы обещал Фраату Тигран (Lucullus, 30, 1). Действительно, Тигран отобрал Месопотамию, Адиабену и Великие Долины у предшественника Фраата (Страбон, XI, 14, 15). Великие Долины, упомянутых Мемнона соответствуют, вероятно, Семидесяти Долинам у Страбона (XI, 14, 15), которые находятся в Армении.
ἀφικομένων δὲ πρὸς τὸν Πάρθον καὶ παρὰ Λευκόλλου πρέσβεων, τοῖς μὲν Ῥωμαίοις ἰδίᾳ φίλος εἶναι ὑπεκρίνατο καὶ σύμμαχος, ἰδίᾳ δὲ τὰ αὐτὰ πρὸς τοὺς Ἀρμενίους διετίθετο,
По словам Мемнона, царь парфян пытался удовлетворить обе стороны, что подтверждают Дион Кассий (XXXVI, 3, 1-3), Аппиан (Mithr. 87, 393) и Плутарх (Lucullus, 30, 1), которые также говорят о двойной игре Фраата. Плутарх сообщает, что это царь парфян сделал первый шаг, отправив посольство к Лукуллу, чтобы заручиться его дружбой и союзом. Лукулл, в свою очередь, послал делегацию, возглавляемую неким Сицилием (Dion Cassius, XXXVI, 3, 2), но римляне узнали, что парфянин ведет переговоры и с армянами, которые находились в то же время при дворе (Plutarque, Lucullus, 30, 1). Что касается царя парфян, то он обнаружил, что Сицилий слишком внимательно изучал военную организацию его царства и заподозрил, что тот на самом деле занимается шпионажем (Dion Cassius, XXXVI, 3, 2); поэтому он заявил посланнику Лукулла в своем нейтралитете. Из Диона Кассия (XXXVI, 3, 3) видно, что парфянский царь не посылал сил ни Лукуллу, ни Тиграну.