Жизнь, датировка
Юлий Фирмик Матерн, который, вероятно, был родом из Сиракуз и принадлежал к сенаторскому сословию, прекращает свою неутешительную адвокатскую практику (4 pr. 1 сл.); таким образом, он может посвятить свой досуг литературным занятиям. Между 334 и 337 г. выходит в свет его астрологический труд Matheseos libri VIII, который он адресует африканскому проконсулу Лоллиану Маворцию. Десятилетием позже - ок. 346- 349 гг. появляется его апологетический труд De errore profanarum religionum. Тождество авторов обоих произведений, долго оспариваемое, сегодня общепризнанно.
Обзор творчества
Matheseos libri VIII
Первая книга во введении доказывает правомерность астрологических занятий и их совместимость с моралью, поскольку человеческая душа божественна по природе и может подняться над властью звезд (1, 6, 1 сл.). Остальные книги - их семь по числу планет - рассматривают технические вопросы астрологии с подробностями, не свойственными латинской литературе.
De errore profanamum religionum
Памфлет требует от императоров Констанция и Константа искоренить силой языческую религию, принудительным образом обратить в христианство ее сторонников и конфисковать посвятительные дары (28, 6). Первая главная часть порицает почитание стихий и молитвенное обращение к солнцу и луне, в особенности солярную теологию, затем - распространение на богов человеческих страстей, а в конце - искусственность языческих божеств. Вторая (с 18 гл.) - особенно интересная с религиозно-исторической точки зрения главная часть посвящена полемике с ключевыми словами (σύμβολα) и культовыми действами мистериальных религий как с демоническими "подражаниями" христианским обрядам.
Источники, образцы, жанры
Первая книга Mathesis направлена против скептиков из Новой академии, выдвинувшей аргументы - в духе Карнеада - против астрологии. При этом используется и Цицерон (nat. dear. 1, 2-4)[1]. Представление о божественности человеческой природы напоминает Посидония. В четвертой книге автор прибегает и к Манилию, и к общему утраченному источнику. Манилий и Анубион, поэты, у которых он очевидным образом черпает материал, нигде не упоминаются по имени. Еще один поэт, Дорофей (I в. по Р. Х.), становится главным источником для шестой книги; есть переработки его данных и в других местах.
Во многих случаях Фирмик весьма близок к Манефону, Птолемею и Валенту. Его астрологические познания обширны, но глубокого понимания нет.
В De errore цитируются Гомер и Порфирий; Цицерон (De natura deorum) также используется, как и псевдо-Квинтилиан (см. разд. Влияние на позднейшие эпохи). Есть точки соприкосновения с Климентом Александрийским. Знакомство с Библией - в рамках сборника свидетельств (Киприан).
Литературная техника
В обоих произведениях Фирмик Матерн заявляет о себе как о квалифицированном ораторе. Риторические средства применяются с некоторым избытком. Характерна речь олицетворенного солнца, которое требует, чтобы его почитатели обращались отныне с молитвою не к нему, а к Богу Христу (err. 8,
Страстный ритор следует общему плану (см. выше), но в Деталях его изложение спонтанно и беспорядочно. Читателя утомляет постоянное использование одних и тех же приемов[2]. Если эти черты сочетаются, то появляется мысль о поспешном написании. Но автор все-таки более позаботился о словах, нежели о смысле.
Язык и стиль
В отношении языка и стиля сходство между обоими произведениями чрезвычайно велико. Любимое слово и там, и там - constituere, "устанавливать"; в обоих, напр., есть одна и та же изысканная фраза: in mortem stringere venam[3].
Представители того мнения, что уже ко времени написания math. Фирмик Матерн находился под влиянием христианства, обращают внимание на языковое воздействие Библии и литургики[4].
Образ мыслей I. Литературные размышления
Писательская робость, которую Фирмик демонстрирует в начале своего астрологического труда, в дальнейшем изобличается: в пятой книге он без зазрения совести дает понять, что его произведение - первое в этой области на латинском языке (math. 5 pr. 4). Как автор err. он чувствует призвание разоблачить языческую религию как козни дьявола и позаботиться об ее искоренении. Это самоощущение здесь превалирует над литературной рефлексией по поводу собственного труда. Он, очевидно, даже и не задумывался над тем, что слова могут убивать, но - печальное первенство! - никто из латинских писателей до него не делал насильственное подавление инакомыслящих своей открытой литературной целью.
Образ мыслей II
Идентичность астролога и апологета была обнаружена только на рубеже веков[5]. Хронологические соображения наводят на мысль об обращении в христианство после окончания астрологического труда. Поскольку, как полагают, христианские мотивы есть уже в последнем, напрашивается вывод, что астрология и христианство для Фирмика не исключают друг друга. Однако это произведение нельзя считать христианским: скорее для него характерно неоплатоническое единобожие. Конечно, и апологии прежде всего недостает богословской глубины.
Если речь идет об одном и том же авторе, а датировка и языковые соображения не оставляют в этом никакого сомнения, непоколебимые христианские убеждения зрелых лет не придали нашему автору ни кротости, ни мудрости.
Нравственное и философское падение, с которыми мы сталкиваемся в De errore по сравнению с первой и с концом второй книги Mathesis, вряд ли может быть глубже. С таким видным: соперником, как Порфирий, в раннем произведении Фирмик обходится уважительно (7,1, 1), во втором - осыпает его грубыми ругательствами (err. 13, 4 сл.). Но мало того: открытый призыв к окончательному насильственному решению вопроса о язычниках обосновывается цитатами из Ветхого Завета (err. 29, 1 сл.); одновременно идет речь о Божественном милосердии.
Оба произведения объединяет лесть по отношению к власть имущим; в первой книге Mathesis автор высказывает в конце свое благоговение перед Константином, а в De errore - его преемниками. Фирмик не спровоцировал декреты о преследовании язычников; он высказывает свою реакцию, чтобы доказать верность генеральной линии. Из Аммиана мы знаем о другом астрологе, который также попытается бежать впереди поезда[6].
Одиозный памфлет De errore делает понятным, почему некоторое время спустя такая благородная натура, как император Юлиан, чтобы спасти цивилизацию, прибегнет к такому отчаянному и заранее обреченному на провал средству, как реставрация языческой религии.
Однако книга не вовсе лишена ценности; Фирмик - единственный латинский апологет, который открыто нападает на настоящих конкурентов христианства: солярную теологию и мистериальные религии. Он дает нам возможность проникнуть в глубинную сущность конфликта, которая по большей части оставалась в тени.
Образ человека той эпохи и его жизнеощущение, о которых мы можем составить себе представление по Mathesis, не лишен культурно-исторического интереса, хотя многое из этого уже было в его эллинистических источниках. Он соответствует духу времени в том, что для него астрология становится общераспространенным учением, некоторого рода религией (2, 30, 2 4, pr. 3; pr 4).
Традиция
Традиция err. основывается на испорченном Vaticanus Palatinus Lat. 165 (X В.).
Произведение Mathesis не дошло как единое целое. Для первой части (до 4, 22,15) в разной степени релевантны Montepessulanus H180, XI в., Parisinus Lat. 7311, XI в., Vaticanus Reginae 1244, XI в., Vaticanus Lat. 3425, XIII в., Parisinus Lat. 17867, XIII в.
Для книг 5-8 мы располагаем сравнительно поздними рукописями XV и XVI вв., распадающимися на два класса.
Editio princeps (Venetiis 1497) обладает критической ценностью. Альдина (Astronomici veteres 1497-99) восходит к утраченной поздней рукописи, во многом ошибочной.
Влияние на позднейшие эпохи
Самое подробное античное астрологическое произведение штудируют в эпоху средневековья; оно вызывает оживленный интерес людей Возрождения. Пико делла Мирандола обнаруживает у Фирмика грубые астрологические ошибки. Понтано излагает отрывки из него стихами в своей Urania; Н. Прукнер дополняет его[7].
Поэт Г. Э. Лессинг († 1781 г.) занимался Mathesis Фирмика Матерна как филолог[8].
В 1559 г. церковный историк Флаций Иллирик находит рукопись err. в Миндене и в 1562 г. осуществляет первое издание. Только К. Бурсиан открыл эту рукопись вновь и отважился на новое издание - с большим количеством недостатков.

---

[1] Ср. также math. 1,10, 4 с Cic. rep. 6,17.
[2] Условные периоды, напрашивающиеся из–за материала.
[3] См. math. 1, 9.1; err. 18, 2; из Ps. — Quint. decl. 10,4; F. Boll 1909, 2375.
[4] Библейские моменты: у F. Boll 1909; литургические: F. Skutsch 1910.
[5] W. Kroll и E Skutsch, In Firmicum Sittelianum emendationum centuriae duae primae, Hermes 29,1894, 517—529, особенно 519; а также F. Skutsch 1910.
[6] Amm. 29,1, 5; 2, 6 сл.
[7] О влиянии: F. Boll 1909,2374; W. Hubner 1979; 1982 (цит. выше т. II, стр.1075) 43°-439-
[8] Zur Geschichte und Litteratur. Dritter Beitrag, Braunschweig 1774, XIX. Erganzungen des Iulius Firmicus = G. E. Lessings samtliche Schriften, изд. K. Lachmann 12, Leipzig ³1897, 271—274.