Общие положения
Специальная литература - важная область римской словесности: она соответствует римскому вкусу к фактам и пристрастию ко всеохватным обзорам.
Что касается содержания, для нее характерно многообразие (см. раздел Римское развитие); в формальном отношении также можно обнаружить совсем не похожие друг на друга типы. К различиям между специальной и научно-популярной литературой, обусловленным их аудиторией, мы еще вернемся (см. раздел Литературная техника).
Образованный римский читатель имеет склонность не столько к углубленному частному исследованию, сколько к удобным для чтения общим обзорам. Искомое стремление пойти навстречу публике оправдывает упоминание подобных произведений в истории литературы.
Относительно новый тип, появившийся в римской словесности, - энциклопедия, подробное обсуждение нескольких предметов в одном большом произведении. Систематическое и одновременно удобопонятное общее изложение обретает новый ранг.
Представители специальных дисциплин частично относятся к низшим сословиям; так, о землемерном искусстве пишут и знатные, и не столь знатные люди. Юридические авторы первоначально - в соответствии с положением этой дисциплины - принадлежат к аристократии, и такая ситуация изменится лишь незначительно (см. раздел Римские юристы и соответствующие главы для различных эпох). Энциклопедии в общем и целом принадлежат перу представителей высшего общества.
Греческий фон
Научное исследование в строгом смысле слова есть и долго остается вотчиной греков. Чисто теоретические области в Риме уступают под натиском прикладных дисциплин. Форма и содержание латинской специальной литературы в основном несут на себе отпечаток эллинистической науки, хотя иногда акценты смещаются весьма заметно. Конечно, римские авторы во многих областях демонстрируют свою несамостоятельность, однако есть и исключения: пальма первенства принадлежит науке о праве - плоду римской почвы, которая здесь будет рассматриваться отдельно. Собственный опыт римлян, кроме того, в особенности отражается и на технологических дисциплинах - сельском хозяйстве (Катон, Варрон, Колумел-лаи др.), землемерном искусстве (gromatici), архитектуре (Витрувий), минералогии и металлургии (Плиний), искусстве строительства акведуков (Фронтин).
Во многих областях латинские авторы - важнейшие источники наших знаний о послеалександрийской эпохе: как Цицерон сообщает нам сведения об эллинистической философии, так и об эллинистической медицине мы знаем в основном от довольно сведущего римского дилетанта, Цельса. De architectura Витрувия, единственный подробный античный трактат на эту тему, приятно удивляет полной компетентностью автора.
Риторика и грамматика, невзирая на свою тесную связь с греческой мыслью, решительно применяя заимствованные категории к родному языку (в особенности со времени Варрона), также создали собственную традицию. Величайший римский оратор, Цицерон, в своих риторических трактатах с полным знанием дела рассуждает о той области, которую он знает как никто другой.
Римское развитие
Характерна последовательность, в какой те или иные науки проникают в Рим. На первом месте оказываются дисциплины, имеющие непосредственное прикладное значение для повседневной жизни. Старейшая и самая самостоятельная в Риме - наука о праве, которой мы посвятим отдельную главу.
С незначительным отрывом за ней следует сельское хозяйство: по распоряжению сената переводится соответствующий трактат карфагенянина Магона. Республиканская эпоха оставила нам Катона и Варрона, I в. по Р. Х. - Колумеллу.
Землемерное искусство имеет особое значение для разметки военного лагеря, при основании военных колоний и вообще при распределении земельных участков. Эта область впервые самостоятельно рассматривается у Варрона и позднее порождает отдельную ветвь специальной литературы.
Архитектурой - основополагающей наукой римской цивилизации - в республиканскую эпоху занимаются Фуфиций и Варрон, в августовскую - такой крупный авторитет, как Витрувий. Ранняя императорская эпоха оставила нам трактат Фронтина об акведуках. Устройство часов и военных машин также относится к архитектурной области.
Что касается многих других дисциплин, ими долгое время успешно занимаются на глаз.
Сначала о географии: Варрон в Древностях дает довольно точное описание Ойкумены и в особенности Италии. В рамках историографических трудов Катон, Цезарь, Саллюстий дают географические экскурсы, однако не придавая большого значения самостоятельному знакомству с ландшафтами. Путевые записки без научных притязаний сочиняет - вероятно, в эпоху Цицерона - Стаций Себос. Первый географический трактат на латинском языке пишет Помпоний Мела (1в. по Р. Х.).
У Катона медицина ограничивается домашними средствами и заклинаниями; греческая наука подвергается латинизации только в императорскую эпоху в энциклопедии Цельса (I в. по Р. Х.).
Естествознание мы можем обнаружить в I в. до Р. Х. у Нигидия Фигула в сочетании с предрассудками. Из поэтов-дидакти-ков в особенности следует отметить Лукреция и Цицерона. Интерес к физике начинает возрастать только в эпоху Империи.
О математике и астрономии Варрон пишет по греческим источникам. До него в Риме можно обнаружить только любителей вроде Сульпиция Галла (консул 166 г. до Р. Х.).
Об оптике и арифметике[1] в латинской литературе долгое время не упоминается; о музыке есть ряд указаний у Витрувия; и только в эпоху поздней античности картина здесь меняется.
Литературная техника
В зависимости от предполагаемой аудитории можно говорить о специальной и научно-популярной литературе; вторая отличается заботой о привлекательной литературной отделке.
Профессионалам или ученикам адресованы систематические учебники (Institutiones); для специальной литературы важна наглядная композиция (если не принимать во внимание Катона). Здесь обычно точное наименование источников.
Членение материала систематично. Образцом для других дисциплин послужила архитектоника риторического искусства[2]: предметная область разделяется на роды, те - на виды, подвиды, и т. д. Произведение строго придерживается заданного вначале расположения. В этом отношении особенно отличаются Варрон, Витрувий и Цельс.
В областях, где систематическая классификация невозможна, прибегают к предметной (Апиций, Фронтин).
В определенных дисциплинах сложились свои композиционные схемы: в медицине a capite ad calcem ("от головы до пят"; так у Цельса, Скрибония Ларга и в соответствующих отрывках у Плиния), или же в географии περίπλους, "плавание вокруг". Последний принцип вполне естествен для греков - народа моряков; римляне перенимают его, хотя их дорожная сеть сделала бы возможным более ясное описание столь важных внутренних областей[3]. В географических произведениях римляне перенимают обычай в качестве введения описывать земной шар с физико-математической точки зрения; однако при этом они ограничиваются лишь самым необходимым.
В то время как Варрон свое введение в латинский язык выстраивает отталкиваясь от содержания, писатель эпохи Августа Веррий Флакк предпочитает алфавитное расположение словарных статей.
В предисловиях с удовольствием отмечают важность и трудность предмета, обосновывают способ изложения и набрасывают композицию. Такие предисловия со стилистической точки зрения часто более притязательны, чем собственно произведение.
Литературная отделка трактатов в своей тщательности зависит от круга адресатов: Варрон сочиняет Res rusticae как диалог, Колумелла пишет красноречиво, почти болтливо и даже иногда изъясняется стихами (см. разделы Язык и стиль; Литературные размышления).
Кроме Institutiones, следует отметить научное исследование частного предмета, комментарий к раннему произведению и словарь.
Более широким кругам адресована энциклопедия (см. раздел Образ мыслей).
Язык и стиль
Язык и стиль в специальной литературе выполняют лишь служебную функцию и подчинены дидактической цели. Главное требование - ясность. Однако есть и большие различия. Язык Цельса - образец лаконичности, наглядности и ясности, он математически точен и красив, у Колумеллы - ловок и гладок, иногда переливается через край. Стиль Варрона меняется от произведения к произведению: в De re rustica его манера тщательна, а в De lingua latina - по обычаю старших грамматиков - нет. Не тратящий без глубокого размышления ни слов, ни времени Плиний спотыкается в предисловии, отделанном особенно искусно, о собственную ученость в ее подавляющей полноте. Катон Старший трудится над стилем пролога, но потом идет без задержек. Иные подражают ему в этом отношении, становясь источником слов для повседневной и вульгарной латыни.
Образ мыслей I. Литературные размышления
Мысли о собственном писательстве в первую очередь высказываются в предисловиях. Литературная рефлексия авторов зависит от предполагаемой аудитории.
Кто пишет для дилетантов, тот должен сознательно стремиться к читаемости и извиняться за недостатки, обусловленные материалом: трудность предмета (географии), по мнению Мелы (I в. по Р. Х.), не оставляет места для красноречия (impeditum opus et facundiae minime capax); прежде всего препятствие заключается в необходимости называть многочисленные имена собственные.
Тот, кто пишет только для профессионально заинтересованной публики, может не заботиться о риторических украшениях. Яснее всего о своеобразии такой специальной прозаической литературы говорит поздний автор Палладий (V в.): "Первое требование разума - правильно оценить того человека, которого ты будешь наставлять. Кто хочет обучать земледельца, может не состязаться в красноречии с риторами; и однако же большинство делало именно это: обращаясь с красноречивыми словами к крестьянам, они добились только того, что их наука стала непонятна даже красноречивейшим"[4].
Правда, слова о презрении к риторике не следует принимать слишком всерьез[5]; авторы скорее преуменьшают, чем преувеличивают культурный уровень того круга, к которому они обращаются. Сравнительно просто, хотя и не без ученой обстоятельности, представляет себя Варрон. Он хочет дать советы некоей Фундании, купившей себе поместье, называет свои источники и объясняет структуру книги. Однако уже в предисловии ученый аппарат указывает на выход за рамки заявленной цели.
Плиний хочет заставить императора поверить, что он пишет для простого народа[6]; однако эту видимость он не может поддержать до конца предложения: он имеет в виду и людей, употребляющих досуг для чтения. Таким образом ему приходится прибегать к извинениям такого рода, какой мы уже наблюдали у Мелы. Плиний резюмирует стилистическую задачу писателя-энциклопедиста следующим образом: Res ardua vetustis novitatem dare, novis auctoritatem, obsoletis nitorem, obscuris lucem, fastiditis gratiam, dubiis fidem, omnibus vero naturam, et naturae suae omnia ("трудно придать старому новизну, новому авторитет, потускневшему блеск, темному свет, презренному благорасположение, сомнительному достоверность, а всем - природу, и все - собственной природе", praef. 15).
Обезоруживающе честен Фронтин, который, будучи назначен императором Нервой ответственным за акведуки, написал книгу, чтобы лично ознакомиться с предметом (aq. 1-2).
Писатели по большей части выставляют на вид высокую значимость своей науки. Уже Катон в предисловии к De agricultura больше останавливается на моральной ценности сельскохозяйственных занятий, нежели на их истинной преднамеренности. В длинном вступлении Колумеллы высказывается сожаление, что в то время, когда известно столько наук и школ, для такой важной области, как сельское хозяйство, нет учителей и никто не учится. Фирмик усматривает в mathesis (астрологии) познание, которое не более не менее как делает человека свободным.
Вегеций (конец IV в.) все-таки признается, что его область (ветеринария) уступает обычной медицине. Бальб, вероятно, писавший при Траяне, сначала подчеркивает скромное положение землемерного искусства, но затем показывает его настоящее значение на основе собственного опыта: едва римляне вступили на территорию противника, им потребовались землемеры - для строительства валов и мостов, для расчета ширины рек и высоты холмов. Вернувшись, автор углубляется в теоретические основы, чтобы быть в состоянии ответить на эти вопросы.
Некоторые рассматривают свой предмет в более широком контексте: так, Цицерон требует от оратора, Витрувий от архитектора обширного общего образования. При этом может возникнуть впечатление, что важные дисциплины (как философия) сведены до уровня вспомогательных для других (напр., риторики). Однако специалисты достаточно единодушны в том, что требуется не детальное знание чужих областей, но лишь знакомство с принципами. Иерархия наук - достояние поздней античности; для Боэция в предисловии к De institutions arithmetica остальные дисциплины квадривия подчинены арифметике, а она, в свою очередь, - философии.
По крайней мере со времен Лукреция и Цицерона латинские авторы выдвигают претензию на более удобопонятное изъяснение трудного материала (obscura), нежели у предшественников.
Comшentum de agrorum qualitate, приписанный некоему Агеннию (вероятно, V в.), заявляет о желании ясно сформулировать (piano sermone et lucido), понятнее, чем строго научные древние предшественники (ea quae a veteribus obscuro sermone conscripta sunt apertius et intellegibilius exponere).
Со стилистической точки зрения Вегеций пытается найти разумную середину между манерой красноречивых людей вроде Колумеллы и литературных ничтожеств, таких, как Хирон. Он хочет сочетать всеохватность с краткостью (plene ac breviter).
Вегеций выдвигает и еще одну основную черту специальной литературы: необходимость наглядной композиции материала. Учитывая потребности занятых читателей, которые не станут знакомиться с целой книгой, но захотят использовать ее как справочник по отдельным вопросам, Плиний прилагает детальное оглавление и упоминает, что до него к этому прибегал и Валерий Соран (ок. 100 г. до Р. Х. - nat praef. 33).
Подчинение эстетики пользе - кредо многих авторов специальных книг, qui difficultatibus victis utilitatem iuvandipraetulerunt gratiaeplacendi (Plin. nat. prasf. 16); к счастью, красота при этом не погибает целиком.
Образ мыслей II
Конечно, многие авторы специальной литературы хотят принести своими трудами пользу римскому народу. Привилегированный свидетель этому стремлению - Варрон (см. с. 658 сл.). Однако важнее, как представляется, следующая точка зрения.
В Греции отдельный автор удовлетворяется изложением одного-единственного предмета или с тесно примыкающими к нему областями. В Греции мы не сталкиваемся с таким явлением, когда один автор пишет энциклопедию, т. е. ряд введений во многие области. Понятие ἐγϰύϰλιος παιδεία[7] - греческое, однако только в Риме энциклопедия как тип литературного произведения достигает своего развития.
Римляне воспринимают греческую культуру как нечто цельное: отсюда возникает потребность в таких работах. Говоря о первопроходцах римской литературы, мы уже отмечали их многосторонность. Почва энциклопедического жанра примерно такая же. Энциклопедическим характером отличались утраченные дидактические произведения Катона, если рассматривать их вместе как единый цикл; они излагали сельское хозяйство, медицину, риторику, возможно, и военное искусство.
О варроновых Disciplinarum libri известно слишком мало; однако можно предположить, что это была своего рода энциклопедия, включающая медицину и архитектуру. Независимо от действительного содержания этой книги[8] литературное наследие Варрона в целом энциклопедично по существу. Мы имеем в его лице дело с величайшим универсальным ученым Рима.
В раннюю императорскую эпоху Цельс пишет энциклопедию, от которой сохранилась только медицинская часть.
Поздняя античность трудами философов, таких, как Августин и Боэций, и учителей, - скажем, Кассиодора и Исидора, - сохраняет античную науку для Средних веков.

---

[1] О геометрии немного пишет Бальб (F. Blume, K. Lachmann, Th. Mommsen, A. Rudorff, изд., Die Schriften der romischen Feldmesser, Berlin 1848, gi—108).
[2] Fuhrmann, LG 184; Fuhrmann, Lehrbuch passim.
[3] Мела оставляет без внимания такие важные для римлян территории, как внутренние районы Германии, альпийские и дунайские провинции, а также Дакию. Зато схема перипла заставляет его уделять внимание неизвестным побережьям Океана, которые он в духе традиции населяет разнообразнейшими фантастическими существами.
[4] Pars est prima prudentiae, ipsam, cui praecepturus es, aestimare personam. Neque enim formator agricolae debet artibus et eloquentia rhetores aemulari, quod a plerisque factum est: qui dum diserte loquuntur rusticis, adsecuti sunt, ut eorum doctrina nec a disertissimis possit intelligi, « первая часть разумного подхода заключается в том, чтобы оценить лицо, которому адресованы твои наставления. Тот, кто воспитывает земледельца, не обязан соревноваться в искусстве красноречия с риторами, что делало большинство; те, кто красноречиво говорит с сельскими жителями, добивались лишь того, что их наставления не могли понять даже и красноречивейшие люди».
[5] Тщательные стилисты вроде Квинтилиана объясняют во введении, что литературная отделка их не слишком заботила. Солин выражает свое презрение к риторике в блистательной риторической форме: velut fermentum cognitionis magis ei (sc. libro) inesse quam bratteas eloquentiae («как будто бродило познания более присуще ей (книге), нежели мишура красноречия», praef. 2). Плиний и Геллий не смотрят на красноречие свысока, но подчеркивают недостаток собственного таланта. Христианские авторы сочетают обе противоречивые позиции под знаком евангельской простоты (Cypr. ad Donat. 2), которая восхваляется в изящнейших периодах.
[6] Humili vulgo scripta sunt, agricolarum, opificum turbae, denique studiorum otiosis («это написано для простого люда, для множества земледельцев, ремесленников, а кроме того — для тех, у кого есть досуг для занятий», nat. praef. 6).
[7] Сохранившиеся трактаты о сельском хозяйстве Катона и Варрона не тождественны сельскохозяйственным разделам их энциклопедий.
[8] В Средние века имеет силу следующий канон семи свободных искусств: грамматика, риторика, диалектика (= тривиум), арифметика, геометрия, музыка, астрономия (= квадривиум). Его возраст вызывает споры; критически I. Hadot 1984; старая литература — см. Fuhrmann, Lehrbuch 162, прим. 3; см. S. Grebe, Martianus Capella, Die sieben freien Kiinste in der Spatantike. Докторская диссертация, Heidelberg 1996, Stuttgart 1999.