1. Цезарь, имея многие причины полагать, что волнение в Галлии еще усилятся, предписал легатам М. Силану, К. Антистию Регину и Т. Секстию произвесть набор. Вместе с тем он просил Кн. Помпея проконсула, остававшегося в Риме для попечения о делах государственных, чтобы он тем, которые были приведены уже из Цизальпинской Галлии им в бытность его консулом к присяге на военную службу, велел собираться под знамена и идти к нему, Цезарю. Он представлял, как важно будет и на будущее время внушить Галлии мнение о том, что силы Италии неистощимы, что они не только могут в короткое время пополнить ущерб, понесенный на войне, но и выставить гораздо большие силы. Помпей поспешил исполнить желание Цезаря и для общей пользы и по дружбе в нему. Набор легатами Цезаря произведен был также поспешно, и таким образом, прежде исхода зимы были сформированы и приведены три новых легиона и число когорт, погибших с Титурием, заменилось двойным. Так поспешно собранные значительные силы показали, что в состоянии сделать средства Римлян и их дисциплина!
2. По смерти Индутиомара, описанной нами выше, Тревиры власть его передали его родным. Они не переставали приглашать соседственных Германцев и обещать им денег. Когда ближайшие Германцы отказались, они перешли к дальним. Из них некоторые согласились на предложения Тревиров, заключили с ними союз, скрепленный клятвами, и взяли заложников в обеспечение исправного платежа денег; к этому союзу пристал и Амбиорикс. Когда Цезарь все это узнал, он понял, что со всех сторон угрожает ему война: Нервии, Адуатики и Менапии в соединении со всеми Германцами, живущими по сю сторону Рейна, уже вооружились и приготовились к войне. Сеноны отказывают в повиновении и соглашаются действовать за-одно с Карнутами и прочими соседними племенами. Тревиры Германцев беспрестанно осаждают посольствами; а потому Цезарь решился поспешить началом военных действий.
3. Не дождавшись конца зимы, Цезарь, собрав четыре ближайших легиона, вдруг двинулся в землю Нервиев. Нападение было так неожиданно, что Нервии не успели ни вооружиться, ни бежать; множество жителей и скота было захвачено в плен и отдано в добычу нашим воинам; поля все опустошены, и Нервии были вынуждены изъявить покорность и дать заложников. Поспешно окончив это дело, Цезарь отвел легионы назад на зимние квартиры. На сейм, собравшийся по назначению Цезаря в начале весны, все племена Галльские прислали депутатов, кроме Сенонов, Карнутов и Тревиров. Видя в этом явный знак неповиновения и восстания, Цезарь решился отложить все прочие дела, а сейм перенесть в Лутецию Паризиев Паризии были соседи Сенонов и на памяти отцов слились с ними в один народ; полагали впрочем, что они не принимали участия в умысле Сенонов. Провозгласив со своего седалища перенесение сейма, Цезарь в тот же день отправился с легионами в землю Сенонов и большими переходами поспешно туда прибыл.
4. Узнав о прибытии Цезаря, Аккон, главный зачинщик восстания Сенонов, приказал народу собираться в города, Пока они готовились к этому, Римляне уже были у них. Тогда по необходимости Сеноны оставили свой умысел и послали к Цезарю просить пощады через посредничество Эдуев, связанных с Сенонами узами старинной дружбы. Цезарь охотно исполнил просьбу Эдуев, простил Сенонов и принял их извинения. Летнее время он хотел посвятить военным действиям, а не розыскам. Взяв у Сенонов сто заложников, Цезарь отдал их на сбережение Эдуям. Карнуты также прислали послов и заложников при посредничестве Ремов, покровительством коих они пользовались; ответ Цезаря был тот же, что и Сенонам. Цезарь потом участвовал в заседаниях сейма и предписал на нем галльским племенам выставить вспомогательную конницу.
5. Умирив эту часть Галлии, Цезарь обратил все свое внимание на войну с Тревирами и Амбиориксом, Он приказал Каварину с конницею Сенонов следовать за собою, опасаясь как бы не возникли волнения вследствие досады Каварина на своих соотечественников или ненависти их к нему, им заслуженной. Устроив это и считая за верное, что Амбиорикс будет избегать открытого сражения, Цезарь старался отгадать его намерения. Соседями Эбуронов были Менапии; имея постоянное и безопасное убежище в своих болотах и лесах, они одни изо всех галльских племен ни разу не присылали к Цезарю послов. Цезарь знал, что Амбиорикс связан с ними узами приязни и что, с другой стороны, чрез посредство Тревиров он подружился с Германцами. Вследствие этого Цезарь вознамерился прежде, чем напасть на самого Амбиорикса, отнять у него надежду на помощь; иначе, угрожаемый войною и не видя спасения, он или скрылся бы у Менапиев, или вынужден был бы к тесному союзу с живущими по ту сторону Рейна племенами. Для сего Цезарь отправил обозы всей армии к Лабиену в землю Тревиров, и туда же приказал двинуться двум легионам; а сам с пятью легионами налегке, без тяжестей, пошел в землю Менапиев. Те, не собирали вовсе войск, но надеясь на неприступность своих жилищ, бежали в леса и болота и снесли туда свое имущество.
6. Цезарь, разделив войско на три отряда (одним начальствовал сам, а другими двумя - К. Фабий легат и квестор М. Красс), двинулся таким образом тремя колоннами, поспешно пролагая мосты, предал огню селения и деревни и овладел множеством людей и скота. Менапии вынуждены были прислать к нему послов с просьбою о мире. Цезарь взял заложников, а Менапиям объявил, что он поступит с ними как с врагами, если они когда-нибудь примут к себе Амбиорикса или его послов. Распорядившись таким образом, Цезарь оставил для наблюдения в земле Менапиев Атребата Коммия с конницею, а сам двинулся в землю Тревиров.
7. Пока Цезарь занят был этими делами, Тревиры, собрав многочисленное пешее и конное войско, решились атаковать Лабиена, стоявшего с одним легионом у них на зимних квартирах. Уже были они от его лагеря в расстоянии не более двухдневного перехода, как вдруг они узнали, что к Лабиену присоединились два легиона, присланные Цезарем. Расположившись лагерем милях в 15, Тревиры решились подождать прихода вспомогательных германских войск. Лабиен узнал о намерении неприятеля, но, зная его опрометчивость, не терял надежды заманить его к бою; он оставил в лагере для оберегания тяжестей пять когорт, а с двадцатью пятью когортами и многочисленною конницею двинулся на встречу неприятеля, и не доходя только милю (тысячу шагов) от него, остановился лагерем, который и укрепил. Между лагерями Лабиена и неприятельским протекала река, переход через которую был крайне затруднителен по ее глубине и крутизне берегов, Предпринимать переправу через нее Лабиен не хотел и не надеялся, чтобы и неприятель решился на нее. С каждым днем надежа на подкрепления усиливалась у неприятеля. Лабиен на военном совете во всеуслышание сказал: "так как Германцы, по слухам, уже приближаются, то он не решается подвергнуть опасности себя в свое войско, а на другой же день на рассвете отступит". Об этом намерении Лабиена немедленно дано звать неприятелю; весьма естественно, что из такого множества галльских всадников были и расположенные в пользу общего дела их соотечественников. Лабиен ночью созвал к себе трибунов военных и сотников первых рядов, открыл им свое намерение и прикавал при снятии лагеря обнаруживать более чем в привычках народа Римского, поспешности и замешательства, чтобы неприятеля утвердить в мнении о своей робости; таким образом наше отступление должно было иметь вид бегства. При такой близости лагерей, на рассвете неприятельские лазутчики узнали и донесли своим о том, что происходит в римском лагере.
8. Едва только наши последние ряды успели покинуть свои окопы, как Галлы стали говорить друг другу: "что не должно выпускать из рук столь верную добычу; долго было бы, при ужасе Римлян, дожидаться помощи Германцев; несовместно было бы с их воинскою славою с столь многочисленными силами медлить и не решиться напасть на малочисленного неприятеля, бегущего в беспорядке и замешательстве". Вследствие этого неприятель решается перейти реку и завязать бой на неблагоприятной местности. Лабиен, этого-то и хотел, и постоянно, но медленно отступал, желая всех неприятелей заманить на эту сторону. Тут отделив войсковые тяжести и поставив их на некотором возвышении, Лабиен сказал своим воинам: "Воины, вы дождались того, чего хотели, неприятель отдался вам в руки при, самых невыгодных для него, условиях местности. Итак, под моим начальством покажите ту же доблесть, с какою обыкновенно сражаетесь при Цезаре; имейте убеждение, что он здесь присутствует и все видит!" Потом Лабиен велел обернуть значки к неприятелю и двинуться к нему строем; оставив несколько эскадронов конницы при тяжестях, остальную он расположил во обеим флангам. Наши, испустив военный крик, бросили в неприятеля дротики. Тот был удивлен, видя, что вместо бегства наши первые собираются напасть и, не выдержав первого нападения, обратился в бегство, ища спасения в ближайших лесах. Лабиен послал за ним в погоню конницу, которая многих убила, а еще более захватила в плен. Вскоре затем Тревиры изъявили покорность. Германцы, шедшие было к ним на помощь, узнав об их поражении, поспешно возвратились домой. Родные Индутиомара, главные виновники этого отпадения, оставили отечество и удалились вместе с Германцами. Власть же над Тревирами вверена Цингеториксу, который, как мы и выше говорили, оставался постоянно верен своим обязанностям.
9. Цезарь, из земли Менапиев придя к Тревирам. решился перейти Рейн по двум причинам: во-первых потому, что оттуда Тревирам были присланы против него вспомогательные войска; во-вторых, для того чтобы Амбиорикс не имел у них убежища. Решась так, Цезарь приказал наводить мост немного повыше того места, где прежде перевел войско. Так как способ его построения был уже известен, то при усердной работе воинов, он был в несколько дней окончен. Оставив у моста со стороны Тревиров сильный отряд, чтобы предупредить возможность нечаянного движения с их стороны, Цезарь с прочими пешими войсками и конницею перешел Рейн. Убии, еще прежде изъявившие покорность и давшие Цезарю заложников, прислали к нему послов для оправдания; они говорили: "что и не думали нарушать верность и не оказывали никакого пособия Тревирам". Они умоляли "пощадить их и не приносить их невинных и навлекших на себя ненависть всех Германцев в жертву за виновных; если ему угодно, они умножат число заложников". Цезарь исследовал дело и узнал, что к Тревирам приходили вспомогательные войска от Свевов; он удовольствовался объяснениями Убиев и стал разузнавать о дорогах в землю Свевов.
10. Скоро Убии известили Цезаря, что Свевы собирают войска в одно место и что они приказали всем им подвластным племенам выставить вспомогательное войско, конное и пешее. Узнав это, Цезарь берет меры к продовольствию войска, избирает место, удобное для лагеря, приказывает Убиям скот их и все имущество с полей собрать в города. Действуя таким образом, Цезарь намеревался неприятеля невежественного и непредусмотрительного заставить голодом принять бой при неблагоприятных для него условиях. Вместе Цезарь приказал Убиям посылать часто к Свевам лазутчиков для разузнания всего, что у них делается. Те исполнили приказание и несколько дней спустя донесли, что "все Свевы, получив достоверное известие о приближении римского войска, удалились со всеми своими и своих союзников войсками к самым почти отдаленным пределам своей земли. Там тянется на неизмеримое протяжение лес, называемый Баценис[1], который глубоко проникает внутрь области Свевов и вместе служит естественною стеною Свевам от Херусков, препятствуя взаимным обидам и нападениям. У начала этого леса Свевы решились дожидаться Римлян.
11. Говоря об этом предмете, не излишним будет коснуться нравов и обычаев Галлов и Германцев и показать, чем разнствуют друг от друга эти народы. В Галлии не только в каждом племени, но и в каждом округе и в каждом селении существуют партии, во главе которых стоят люди, пользующиеся всеобщим уважением; им поручается вся власть и забота об интересах партии. Такой порядок вещей возник, как кажется, издревле, потому что в нем большинство народа находит ручательство от притязания сильных. Глава партии не дает никого из себе подвластных в обиду; в противном случае он теряет у своих всякий вес и значение. Тот же порядок вещей имеет место и в управлении всею Галлиею; все племена ее разделены на партии.
12. Когда Цезарь прибыл в Галлию, во главе одной партии стояли Эдуи, а другой Секваны. Последние, видя превосходство Эдуев, основанное и на давности их влияния, и на множестве состоящих под их покровительством племен, искали союза Ариовиста и Германцев; большими пожертвованиями и еще большими обещаниями они призвали их к себе. Таким образом, победив Эдуев в нескольких сражениях и истребив их знатные роды, Секваны получили такой перевес над ними, что большая часть бывших под покровительством Эдуев племен признала их власть. они взяли у них в заложники детей их старейшин и их самих заставили дать публичную клятву - не предпринимать ничего враждебного против Секванов. они даже заняли силою соседнюю часть их полей и пользовались старейшинством над всею Галлиею. Вследствие этой то необходимости Эдуй Дивитиак вынужден был отправиться в Рим к сенату с просьбою о помощи, во возвратился оттуда без успеха. С прибытием Цезаря этот порядок вещей изменился: Эдуи получили обратно своих заложников; не только прежние их союзники возвратились к ним, но и через Цезаря многие племена вновь искали их союза, видя лучшее и справедливейшее управление у тех, которые находились под властью Эдуев; вообще власть и влияние Эдуев весьма усилились, а Секваны совершенно утратили свое первенство. Место из заняли Ремы; те из галльских племен, которые по старинной вражде не желали искать союза Эдуев, отдавались под покровительство Ремам, видя, что Цезарь к ним одинаково расположен, как и к Эдуям. Таким образом Ремы, оказывая деятельное покровительство своим союзникам, скоро распространили круг своего влияния. В настоящее время был такой порядок вещей, что Эдуи пользовались старейшинством; второе же за ними место занимали Ремы.
13. Во всей Галлии есть два сословия, которые пользуются значением и почестью; большинство же народа или чернь не имеет никакой силы и участия в управлении и находится почти в состоянии рабства. А от накопления долгов, от больших поборов или притеснения сильных, многие из черни добровольно отдаются в рабство знатным лицам, которые таким образом приобретают над ними те же права, как господа над рабами. Два же сословия, о которых мы говорили это - сословие друидов, а другое всадников. Друиды - посредники между людьми и богами, отправляют богослужение и общественное и частное, толкуют гадания и все, что относится к религии. Они пользуются большим уважением и к ним стекаются молодые люди учиться. Друиды решают почти все дела общественные и частные; преступления всякого рода, убийства, споры о наследствах и о границах земель - все подлежат разбирательству друидов; они определяют награды и наказания. Если же частный человек, или и должностное лицо, не исполнили приказания друидов, то они его отстраняют от жертвоприношений, а это считается у них величайшим наказанием. люди, подвергшиеся ему, считаются безбожниками и злейшими преступниками; от них все удаляются, избегают прикосновения их и разговора с ними; все их просьбы остаются без уважения и им не оказывается никакой почести. У друидов есть верховный начальник, пользующийся над ними главною властью. В случае его смерти, место его заступает тот друид, который пользуется наибольшим уважением; в случае нескольких соискателей с равными правами, выбирается голосами друидов, а иногда прибегают и к оружию, чтобы решить спор о первенстве. В известное время года бывает общее собрание друидов на освященном месте в земле Карнутов, которая считается расположенною в середине всей Галлии. Туда стекаются все, имеющие какие-либо дела и тяжбы, прибегают к решению и приговору друидов. Учение их, как полагают, возникло в Британии и оттуда перенесено в Галлию. Да и поныне те, которые желают основательно его узнать, по большей части отправляются туда для изучения.
14. Друиды не участвуют в войне и свободны от платежа податей; они не несут ни военной и вообще никаких повинностей. Вследствие таких преимуществ, многие и добровольно посвящают себя этому званию, и принимают его по воле родителей и родственников. Говорят, что они обязаны выучивать множество стихов; для иных учение продолжается более двадцати лет. они не считают позволенным учение свое передавать на письме; для прочих же общественных дел и для частных употребляют они греческие буквы. Это кажется делают они по двум причинам: первое - не желают, чтобы учение их сделалось известно простому народу; второе, дабы не ослабить память, вверяя все бумаге: вообще ведь с распространением письменности ослабевает заучивание наизусть и возможность долго и много помнить. Между прочим друиды стараются вселить убеждение, что души не подлежат разрушению, а по смерти одного существа переходят в другое; цель этого учения - внушить презрение в смерти и сделать храбрее. Кроме того они много рассуждают о светилах небесных и их движении, о величине мира, земли, о природе вещей, о силе и могуществе богов бессмертных, и свои сведения об этих предметах передают молодым людям.
15. Другое сословие - всадников. Они, в случае необходимости, или когда случается война (а до прибытия Цезаря она была почти постоянна, с тою разницею, что то те, то другие из племен Галлии были зачинщиками), все участвуют в ней. Чем кто знатнее родом или имеет больше денег, тем собирает около себя большую толпу служителей и друзей; в этом только заключается их и значение и могущество.
16. Все вообще Галлы очень склонны к набожности. В случае важной болезни или когда угрожает опасность, они или приносят на жертву людей или дают обет принести; для совершения этих жертвоприношений употребляются друиды. По убеждению Галлов, боги их могут быть умилостивлены только тогда, когда за жизнь человека будет им принесена в жертву жизнь также человека; бывают и общественные жертвоприношения этого рода. Иные племена употребляют для этого сплетенных ив хворосту огромных идолов; их наполняют живыми людьми, которые и погибают в пламени. Галлы считают угоднее богам приношения в жертву людей виновных в грабеже, воровстве или каком-либо преступлении; в случае же неимения таковых, приносят в жертву и людей ни в чем невинных.
17. Из богов наибольшим уважением пользуется у Галлов Меркурий. Его идолов чрезвычайно много. Он считается изобретателем всех искусств, покровителем путешественников и странников; к нему прибегают в денежных и торговых делах. Кроме Меркурия, Галлы поклоняются Аполлону, Марсу, Юпитеру и Минерве; о них они имеют почти то же понятие, что и прочив народы. Аполлона они считают исцелителем болезней, Минерву - учительницею разных рукоделий и искусств, Юпитера властителем небесных сил, Марса - начальником воинского дела. Собираясь на войну, они большею частью дают обет принесть ему в жертву то, что возьмут на войне, и действительно, что им живое попадается в руки, они закалают, а прочее все сносят в одно место. У многих народов Галлии можно видеть в освященных местах целые горы, сделанные из разных предметов этого рода; и весьма редко случаются примеры такого неуважения к святыне, чтобы кто либо дерзнул из взятого что либо у себя скрыть или из положенного унести; в таком случае наказанием бывает самая мучительная смерть.
18. Галлы считают себя потомками бога Дита[2] и говорят, что предание о том сохранилось у друидов. Потому в счислении времени они употребляют не дни, а ночи; относительно дней рождения и первых дней каждого года и месяца, они их считают с наступления ночи и уже за нею полагают день. Относительно прочих обычаев от других народов отличаются только одним: они не позволяют явно следовать за собою своим юным сыновьям, пока они не придут в лета мужества и не будут в состоянии отправлять военную службу. Таким образом у них считается за стыд отцу выходить в люди с сыном в детском или отроческом возрасте.
19. Когда женятся Галлы, то муж из своего имущества отделяет такую же часть, какую жена ему приносит за собою в приданое, я обе соединяют в одно. Эти деньги употребляются нераздельно и прибыль от них сберегается; кто из супругов переживет другого, тому достается общий капитал со всеми за прошлые года процентами. Мужья имеют относительно жен, равно как и относительно детей, право жизни и смерти. Когда умирает отец семейства, сколько-нибудь знатный родом, то собираются к нему его родные, и если относительно причины смерти возникает какое либо подозрение, то жен пытают наравне с рабами, и если откроется их виновность, то они погибают в огне и страшных мучениях. Похороны у Галлов бывают сколько возможно великолепнее и пышнее; все, что было дорого покойнику, сжигают и даже живое. Еще недавно, по отправлении надлежащих похорон, вместе с телом сжигали рабов и клиентов, наиболее приближенных к покойнику.
20. У племен Галлии, отличающихся лучшим управлением общественных дел, постановлено законом, что если кто либо из граждан узнает от соседей что нибудь касающееся до отечества, то должен немедленно сообщить правительству, а другим не передавать. Это произошло вследствие того, что бывали примеры, как часто эти люди невежественные и легкомысленные, на основании пустых слухов, приходят в ужас и принимают самые отчаянные решения в важнейших делах. В таком случае правительство скрывает что нужно, а сообщает для сведения народу то, что можно; говорить же об общественных делах иначе, как на сейме, запрещено.
21. Германцы многим отличаются во всех отношениях от Галлов; они не имеют друидов для заведования делами религии и не знают жертвоприношений. Божества они признают только те, которых благодетельным действием явно пользуются - солнце, Вулкана (огонь) и луну; о прочих они кажется и понятия не имеют. Жизнь их вся проходит в занятии охотою и военным делом; с детства привыкают они к самому суровому и трудному образу жизни. Сохранить и мужчине как можно долее невинность - считается у них за большую честь; они полагают, что это сберегает силы, укрепляет нервы в увеличивает рост человека. За величайший стыд считается иметь сообщение с женщиною ранее двадцатилетнего возраста; скрыть же этого невозможно бывает как потому, что они все вместе моются в реках, так и потому, что покрываясь кожами зверей и небольшими шкурами ланей, они имеют большую часть тела открытою.
22. Они не занимаются земледелием; главная пища их заключается в молоке, сыре и мясе. Никто из них не имеет своего собственного и определенного известными рубежами участка; но сановники их и старейшины ежегодно делят землю по семействам и родам, собравшимся жить вместе, в таком количестве, как им заблагорассудится; по истечении года они заставляют переходить на другие места. В пользу этого учреждения приводят они много причин: они этим хотят предупредить, чтобы Германцы, пристрастившись к земледелию, не забыли для него войну; чтобы не старались распространять своих владений и чтобы люди могущественные не вытеснили бедных из их участков; чтобы не привыкли они строиться удобнее и защищаться от зноя и стужи; чтобы не возникла страсть в собиранию денег, служащая поводом к смутам и раздорам. Вообще в этом случае цель правительства - управлять народом в духе справедливости: каждый доволен, видя, что ему достается такой же участок, как в самому могущественному.
23. В великую честь ставят Германцы народу, если он, опустошив прилежащие земли, на большое пространство окружил себя пустынею. По их мнению, это доказательство храбрости, если он вынуждает соседей оставить их жилища и если, по близости с ним, никто не осмеливается поселиться; притом этим они хотят себя обезопасить от возможности внезапного нападения. Когда племя Германское отправляется на войну или обороняется, то оно избирает сановников для ее ведения, имеющих право жизни и смерти; в мирное же время они не имеют вовсе общих начальников; в каждом участке в роде есть старейшина, ведающий суд и расправу над своими и решающий их тяжбы. Воровство и грабеж не приносят никакого позора, если только они совершены за пределами своего племени; напротив они его считают наилучшим занятием для молодежи и лучшим средством противу лености и праздности. Когда кто-либо из старейшин на сейме вызывается быть вождем и приглашает желающих; то, при всеобщем одобрении народа, встают и следуют за ним те, которые довольны и его личностью и намерением. Кто же из них откажется после, тот считается за беглеца и предателя, и теряет во всем к себе доверие на будущее время. Беззаконием считается чем-либо оскорбить гостя; за чем бы он ни пришел, особа его считается священною и его защищают от всякой обиды; ему везде открыт доступ и его угощают всем что есть.
24. Было прежде время, что Галлы побеждали Германцев храбростью, сами на них нападали и, вследствие малоземелья и многолюдства, выводили колонии по ту сторону Рейна. Таким образом Волки и Тектосаги заняли плодороднейшие поля Германии около Герцинского леса (он, как я вижу, по слуху был известен Эратосфену[3] и некоторым Грекам, которые его именуют Орцинским) и там поселились. Они и поныне живут там и пользуются великою славою справедливости на судах и храбрости на войне. Только они и по ныне ведут такой же строгий, скудный и воздержный образ жизни, как и Германцы: они одинаково с ними одеваются и употребляют ту же пищу. Соседство провинции и привоз заморских товаров ознакомили Галлов· с потребностями образованности и роскоши. Мало-помалу Галлы привыкли быть побеждаемыми и, проиграв много сражений, они уже и сами сознают над собою превосходство Германцев в мужестве.
25. Герцинский лес, о котором мы не раз упоминали, простирается в ширину на девять дней скорого пути; иначе нельзя ее определить, так как Германцы не знают измерения дорог. Начинаясь от границ Гельветов, Неметов и Раураков, он сопровождает реку Дунай с правой стороны в ее течении и доходит до земли Даков и Анартиев; тут он поворачивает влево, расходится от реки по разным странам, и по своей величине касается земель многих народов. Ни один Германец, от начала этого леса совершив по нем путь в течение 60 дней, не достигал его конца и не знает, где он оканчивается. В нем водится много пород животных, ему только свойственных и в других местах не встречающихся. Упомянем о некоторых из них, наиболее замечательных, по отличию от наших животных.
26. Там водится бык[4] на подобие оленя; на средине лба между ушей возвышается один рог, выше и прямее всех нам известных рогов; на вершине этот рог разветвляется на широко расстилающиеся ветви. И самец и самка имеют одинаковую наружность и рога одинаковой формы и величины.
Там же водятся звери, называемые алки[5]. Наружным видом походят они на козу, но шкуру имеют полосатую; притом они немного поболее козы, рога имеют кривые, а ноги у них без составов в членоразделений. А потому они не ложатся для отдохновения; а если по какому случаю упадут, то встать уже. никак не могут. Им деревья служат вместо ложа; они к ним прислоняются и, упираясь в них, засыпают. Охотники, по следам этих животных узнавая место их отдохновения, подрубают там корни дерев или самые деревья так, чтобы они чуть держались. Когда эти животные по своему обыкновению упрутся в деревья, те уступают их тяжести и их самих увлекают с собою в падении.
28. Третья порода животных, называемых ури - буйволы[6]; величиною роста они немного только уступают слонам; наружным видом, сложением и цветом кожи они походят на быков. Они отличаются чрезвычайною силою и быстротою и не щадят ни человека, ни животного, лишь только увидят; их ловят с большим трудом с помощью рвов и там убивают. Трудная охота за ними служит к занятию и укреплению сил молодых людей. Убить как можно более этих зверей и в доказательство представить с них рога - считается за большую честь. Эти животные никак не могут сделаться ручными и привыкнуть к человеку, хоть бы и маленькими были взяты. Рога их обширностью, величиною и наружностью весьма различаются от наших бычачьих. Германцы тщательно их отыскивают, обделывают края серебром и в торжественных случаях пьют из них вино.
29. Цезарь, узнав от лазутчиков Убиев, что Свевы удалились в леса, не решился за ними следовать туда, опасаясь недостатка в продовольствии, так как, мы и выше имели случай заметить, Германцы мало занимаются земледелием. Но для того, чтобы постоянно держать их в страхе относительно своего возвращения и тем воспрепятствовать им идти на помощь Галлам, Цезарь развел мост только на 200 футов от Убийского берега: на конце моста воздвиг башню в четыре этажа, окружил голову моста сильными укреплениями и оставил для сберегания его 12 когорт под начальством К. Волкация Тулла, еще юноши. Сам же, лишь только хлеб в полях начал поспевать, отправился на войну с Амбиориксом через Ардуенский лес (он во всей Галлии наибольший, тянется от берегов Рейна и области Тревиров до земли Нервиев в длину более чем на 500 миль). Он приказал Л. Мивуцию Базилю со всею конницею идти вперед для того, чтобы воспользоваться выгодою быстроты пути и неожиданности нападения. Он дал ему наставление не разводить огней в лагере, дабы не показать издали неприятелю свое приближение, а сам обещал идти за ним немедленно.
30. Базиль исполнил, как было ему приказано; поспешно совершив путь, он застал неприятеля врасплох неожиданно; многие даже были в поле. По их показанию, Базиль двинулся к тому месту, где находился Амбиорикс с небольшим отрядом конницы. Счастие много значит везде, а особенно в военном деле. Хотя случай был весьма удивительный, что Амбиорикс застигнут был вождем Римским неожиданно и не приготовившись, и прежде увидел его чем услышал или узнал о его приближении; однако счастие ему так благоприятствовало, что, потеряв все военные снаряды, повозки и лошадей, он избавился от смерти. Главною причиною было то, что жилище его находилось кругом в лесу (как почти всегда Галлы, убегая от зноя, селятся в лесах и близ рек); приближенные и слуги· Анбиорикса. в тесном месте, своим сопротивлением задержали вашу конницу. Пока происходило сражение, один из окружавших Амбиорикса посадил его на коня; лес скоро скрыл его за собою. Таким образом судьба и ввергла его в опасность, и почти чудесно от нее избавила.
31. Амбиорикс с намерением ли не собрал войска, не желая прибегать к бою, или быстрое нападение нашей конницы в том ему воспрепятствовало, так как за нею он ожидал немедленно все наши силы, - это трудно решить; но разослав тайно по полям гонцов, приказывал каждому думать самому о себе. Часть жителей бежала в Арденский лес, часть в непроходимые болота. Жившие по близости океана искали убежища на островах, образовавшихся от его прилива; многие навсегда бросили отечество и со всем имуществом переселились в чужие края. Кативолк, царь над половиною Эбуронов, участвовавший за-одно в умысле Амбиорикса, по преклонным летам своим не имея сил ни бежать, ни прибегнуть к силе, осыпав самыми жестокими проклятиями виновника всего этого события, Амбиорикса, умертвил себя ядом из дерева (taxum)[7], которого очень много растет в Галлии и Германии.
32. Сегны и Кондрузы, принадлежащие к роду и числу германских племен, живущих между Эбуронами и Тревирами, прислали послов к Цезарю, умоляя его не считать их врагами и не полагать, что все Германцы, живущие по сю сторону Рейна, за-одно; что они никогда не замышляли войны и не оказывали никакого пособия Амбиориксу. Цезарь, узнав истину из показаний пленных, приказал послам - выдать всех Эбуронов, если которые разбежавшись ушли к ним; когда они так поступят, то он земли их оставит без насилия. Тогда Цезарь все войска свои разделил на три отряда, а тяжести всех легионов велел снесть в Адуатику; так называется это укрепление, которое находится почти в средине земли Эбуронов; в нем то были зимние квартиры Титурия в Аврункулея. Это место заслужило внимание Цезаря во многих отношениях и между прочим потому, что укрепления, сделанные в прошлом году были еще целы и потому облегчали воинов от большого труда. Оставив для оберегания тяжестей 14-й легион, один из трех недавно им набранных и приведенных из Италии, начальство над ним и лагерем Цезарь вверил К. Туллию Цицерону и дал ему сверх того двести всадников.
33. Разделив войско, Цезарь отправил Т. Лабиена с тремя легионами на берега океана в земли, прилежащие в области Менапиев. К. Требонию с таким же числом легионов Цезарь приказал идти опустошать страну, соседнюю с Адуатиками. Сам же Цезарь предположил с остальными тремя легионами идти в реке Скальде, впадающей в Мозу, и к самым отдаленным местам Арденского леса, куда, по слухам, удалился Амбиорикс с небольшим отрядом конницы. Отправляясь в поход, Цезарь обещал возвратиться через семь дней, именно к сроку, когда надлежало раздавать провиант тому легиону, который оставался в лагере. Цезарь также дал наставление Лабиену и Требонию, чтобы они, если только будут в состоянии это сделать без ущерба для интересов отечества, возвратились к тому же сроку для того, чтобы с общего совета, разузнав намерения неприятеля, постановить план военных действий на будущее время.
34. Неприятель, как мы выше сказали, не имел ни войска, ни укрепленных мест и вообще никаких средств к открытой обороне; это была толпа, рассеянная во всех местах. Глубокие долины, леса, непроходимые болота и служили для Галлов убежищем и ручательством спасения. Все эти места были им хорошо известны, как коренным жителям. Главному нашему войску не угрожала никакая опасность (да в какая могла быть со стороны устрашенных и рассеянных неприятелей?), но требовалась величайшая осторожность для сбережения отдельных воинов при таких затруднениях, а это обстоятельство отчасти относилось до безопасности нашего войска. Алчность добычи увлекала по сторонам многих наших воинов, а теснота и неизвестность лесных тропинок препятствовали проникать им туда целыми отрядами. Для исполнения цели похода и истребления неприятельских шаек надлежало по многим местам рассылать отряды и заставлять воинов действовать в рассыпную. Если же Цезарь хотел бы остаться верным коренному обычаю и порядку, в римском войске заведенному, и не позволять воинам отходить от своих значков, то враг наш находил для себя безопасность в самой местности и не терял смелости, выждав благоприятный случай, нападать из засады на наших воинов порознь. В таких затруднительных обстоятельствах Цезарь употреблял всю осторожность и предусмотрительность, сколько возможно, и старался скорее виновных оставить без наказания, хотя воины наши пылали мщением, чем их самих подвергать гибели. Цезарь по соседним народам разослал посланных с известием, что он отдает на разграбление землю Эбуронов; в он хотел лучше, чтобы Галлы подверглись опасностям этого рода войны по лесам, а не легионы; а с другой стороны он имел в виду, умножив число врагов для Эбуронов, искоренить самую память этого племени за совершенное им злодейство. В короткое время для этой цели стеклось множество Галлов.
35. Вот что происходило во всех частях земли Эбуронов, и приближался уже седьмой день, на который Цезарь предполагал возвратиться к оставленным им обозу и легиону. Тут случилось происшествие, которое показывает, как много счастие значит на войне, и какие странные случая иногда от него происходят. Неприятель наш был рассеян и в ужасе, как мы уже сказали, и не было, казалось, ни с какой стороны ни малейшей опасности. На ту сторону Рейна к Германцам пришел слух, что земля Эбуронов отдана на разграбление и что всех приглашают туда за добычею. Сигамбры, живущие на берегу Рейна, которые, как мы говорили выше, дали у себя убежище Узипетам и Тенхтерам, собрались в числе 2000 всадников и переправились через Рейн на лодках и паромах в 80 милях ниже того места, где Цезарем устроен был мост и оставлен гарнизон. Сначала они ударили на землю Эбуронов, захватили много бегущих в плев и нагнали большое количество скота, добычи самой привлекательной для этих диких народов. Жажда добычи завлекла их далеко; ни болота, ни леса не могли остановить их, с детства приученных к набегам и грабежам. От пленных они расспрашивали, где находится Цезарь, и узнали, что он далеко отошел и что с ним удалилось почти все войско. один из пленных сказал им: "и охота вам гоняться за этою ничтожною и скудною добычею, когда сама судьба отдает вам в руки богатейшую? Через три часа вы можете достигнуть Адуатики, куда войско римское собрало все свое имущество; гарнизону там так мало, что не достаточно для прикрытия окопов и даже никто не дерзает выходить за укрепления". Обнадеженные этими словами, Германцы уже полученную добычу скрыли в безопасном месте, а сами двинулись к Адуатике; дорогу им указывал тот же, кто в подал совет.
36. Цицерон сначала строго соблюдал наставление Цезаря - не выпускать воинов из лагеря - до того, что в армейским прислужникам не дозволял выходить за укрепления. Но на седьмой день он перестал верить, чтобы Цезарь сдержал данное ему слово насчет срока возвращения, тем более, что Цезарь зашел далее, чем предполагал, и не было никакой вести об его возвращении. притом ему надоело слышать жалобы своих воинов, называвших такой образ действий осадою, так как никому нельзя было выйти из лагеря. Опасности никакой нельзя было ожидать: неприятель был рассеян и почти уничтожен, девять легионов и многочисленная конница была в поле; казалось, какая могла быть опасность на три мили от лагеря! А потому, пять когорт было послано за хлебом на ближайшие нивы, бывшие от лагеря только за холмом. В лагере оставалось много больных изо всех легионов; 400 человек выздоровевших с того времени туда же отправлены вместе под одним значком. Притом, с дозволения легата, отправились во множестве армейские прислужники, взяв лошадей, оставленных в лагере.
37. Надобно было случиться, что в это самое время пришла германская конница; тотчас, не останавливаясь, она устремилась задним воротам лагеря, пытаясь ворваться в него. Лесистая местность не прежде позволила заметить неприятеля, как когда уже он был возле; поспешность его прихода была такова, что купцы, стоявшие в палатках под самыми лагерными окопами, не успели удалиться в лагерь. наши смешались от неожиданности нападения и когорта, бывшая у ворот, с трудом сдержала первый натиск неприятеля. Он рассыпался кругм лагеря, отыскивая, где бы удобнее в него проникнуть; с трудом наши отстаивали ворота; в прочих местах одни укрепления служили нам защитою. Ужасное смятение господствовало в нашем лагере; один спрашивал у другого, откуда неожиданная опасность; никто не отдавал распоряжений, куда нести значки и в каком месте собираться с оружием. Один утверждает, что лагерь уже во власти неприятеля; другой, что Германцы пришли сюда победителями, истребив Цезаря и его войско. У многих явились тотчас и суеверные мысли: несчастие Котты и Титурия, погибших в этом же самом лагере, у всех было на уме. Видя наших в ужасе, Германцы убедились, что показания пленного справедливы, и что лагерь наш беззащитен. Они стараются ворваться в него и ободряют друг друга - не упустить столь счастливого случая к победе.
38. В укреплении нашем оставался больной П. Секстий Вакул (мы о нем не раз упоминали по поводу прежних сражений); он у Цезаря командовал передовой сотней и уже пятый день он не принимал пищи. Отчаявшись в спасении себя и всех находившихся в лагере, он безоружный вышел из палатки. Видя, что неприятель грозит отовсюду и что дела находятся самом опасном положении, он взял оружие у ближайшего воина и встал в лагерных воротах; за ним последовали сотники когорты, оберегавшей ворота; общими силами они несколько сдержали нападение. Секст, получив тяжкие раны, скоро потерял память: с трудом спасли его передавая из рук в руки. Впрочем этого достаточно было, чтобы ободрить наших, и собравшись с духом, они помышляют об обороне. Решаются занять вал и представляют вид правильной защиты.
39. Между тем воины наши, собрав хлеб, слышат крики. Конница полетела вперед и видит, в каком опасном положении дело. Для наших устрашенных не было никакого укрепления куда бы можно удалиться; недавно набранные, неопытные в военном деле, воины смотрели на военных трибунов и сотников и ждали что они прикажут. Кажется самый храбрый растерялся при виде такой опасности. Германцы, увидя издали наши значки, сначала было остановили осаду, полагая, что это возвратились наши легионы, о которых пленные им сказали, что они далеко ушли; потом, видя с презрением малочисленность наших, они со всех сторон возобновили нападение.
40. Служители армейские выбежали вперед на ближайший холм. Немедленно сбитые оттуда, они бросились на ряды наших воинов в произвели смятение в них, и без того оробевших. Одни полагали, построивши войско клинообразно, прорваться поспешно через неприятеля в лагерь, находивший очень недалеко: если бы часть и пала, а все прочие могли надеяться на спасение. Другие хотели оставаться на холме и там все вынести одну участь. Этого не одобряли старые$1$2$3 воины, которые, как мы упоминали, вместе отправились под значком. Итак, ободрив друг друга, предводительствуемые К. Требонием, всадником римским; который был поставлен над ними начальником, они прорываются через неприятельские ряды и, не потеряв ни одного человека, достигают лагеря. За ними непосредственно проследовали дружным усилием армейские служители и всадники, и спасены храбростью наших воинов. А те, которые стали на холме, на зная вовсе правил военного дела, не могли ни остаться верными своему первоначальному намерению на нем защищаться, пользуясь местностью, ни подражать решительности и быстроте, спасшей их товарищей. Стараясь прорваться в лагерь, они спустились в неблагоприятную местность. Сотники, из коих некоторые за храбрость повышены из нижних рядов прочих легионов в верхние этого, не желая омрачить прежнюю славу воинской доблести, пали, храбро сражаясь. Часть воинов, пользуясь тем, что храбрость их начальников отвлекла неприятеля, сверх всякой надежды благополучно достигла лагеря: часть же погибла, будучи окружена Германцами.
41. Они, потеряв надежду овладеть нашим лагерем, так как наши уже заняли укрепления, с тою добычею, которая была ими оставлена в лесу, убрались на ту сторону Рейна. Даже, по удалении неприятеля, ужас наших был так велик, что когда в ту же ночь прибыл в лагерь К. Волузен с конницею, присланный Цезарем, то он не мог убедить наших, что Цезарь идет назад невредимо со всем войском. Страх у всех был до того велик, наши, как бы потеряв рассудок, уверяли, что наше войско все погибло, а только конница спаслась бегством; никак никто не воображал, чтобы Германцы дерзнули напасть на наш лагерь, если бы все наше войско было невредимо. Когда Цезарь прибыл, то все эти опасения исчезли.
42. Цезарь, возвратясь, будучи хорошо знаком со случайностями войны, сильно пенял за то, что когорты были высланы из лагеря; он говорил, что им ни в каком случае не надлежало покидать свой пост, а быть готовыми на всякий случай, как и доказало неожиданное нападение неприятеля. Но счастие еще более нам благоприятствовало тем, что мы успели отразить врагов почти от самого вала и лагерных воротах. В этих всех событиях. всего удивительнее казалось то, что Германцы, переправились через Рейн с целью опустошить земли Амбиорикса, нечаянно напали на римский лагерь, и оказали было тем величайшую услугу Амбиориксу.
43. Цезарь снова отправился тревожить неприятеля; собрав множество соседних жителей, он их разослал во все стороны. Все деревни и строения, какие только попадались, были преданы огню; со всех сторон тащили награбленное. Хлеб не только тратился на прокормление огромного количества людей и лошадей, но и погибал от позднего времени года и дождей, так что если бы кто из жителей и спасся где-нибудь скрывшись, то и по удалении нашего войска, должен был бы погибнуть от голода. Нередко случалось, так как конница наша была разделена на многочисленные отряды, что захваченные ею пленники показывали, что только что видели Амбиорикса, и уверяли, что он еще не совсем исчез из виду. Впрочем, несмотря на все старание наших воинов, желание услужить Цезарю в почти невероятные и свыше сил их труды, при чем они самую природу побеждали усердием, и постоянно самой малости по-видимому недоставало для полного торжества, однако постоянно Амбиорикс ускользал в ту минуту, когда наши уже полагали иметь его в своей власти. Он уходил, пользуясь оврагами и лесами, и в течение ночи бывал уже далеко, совсем на другом конце страны; его сопровождали только четыре всадника, которым он решился вверить свою жизнь.
44. Опустошив таким образом неприятельскую страну, Цезарь привел войско в Дурокорт Ремов[8] и назначил в этом месте галльский сейм, он на нем сделал следствие о заговоре Сенонов и Карнутов. Аккон был уличен, как виновник этого умысла, над ним произнесен строгий приговор и он казнен смертью по обычаю предков. Некоторые из виновных, опасаясь суда, бежали. Им воспрещено давать воду в огонь. Цезарь поставил на зимних квартирах 2 легиона в земле Тревиров, 2 в земле Лингонов, пять остальные в Агендике[9], в области Сенонов. Приняв меры к продовольствию войска, Цезарь отправился в Италию, по обычаю, для участия в народных собраниях.

---

[1] По мнению большей части географов, это нынешний Гарц в Нижней Саксонии, в Вольфенбюттельском княжестве.
[2] Плутона.
[3] Эратосфен — библиотекарь Александрийской библиотеки, живший в царствование Птоломея Эвергета; его сочинения до нас не дошли.
[4] Кювье—Rech. s. les oss. foss. «Бык этот не что иное, как неверна описанный олень».
[5] Linn. Elennthier; впрочем Цезарь о нем сообщает баснословные и ни к какому теперешнему животному не применимые подробности. Плиний сообщает о животном achlis, а alce считает за животное, похожее на лошадь и оленя.
[6] Ур — галльское слово означает буйвола, по–немецки Auerochs. Считают его за нынешнего зубра, хотя описание Цезаря и Плиния не соответствует этому животному.
[7] Taxus, по гречески σμίλαζ, дерево из рода сосны, производящее ягоды, сок которых считается ядовитым; растет оно в Испании, Корсике и Аркадии. Его подробно описывает Плиний 16.10.22.
[8] Ныне: Реймс.
[9] Ныне: Сан (Sens).