Среди хозяйственно-экономических мероприятий по устройству империи Александра большое значение имело градостроительство. Для этой стороны деятельности македонский царь не нашел образца в империи Ахеменидов. Поэтому проблему урбанизации он должен был решать самостоятельно, своими непроторенными путями [141]. По этим путям позднее пошли эллинистические цари, особенно сирийские.
Во время восточных походов Александр не только разрушал непослушные города, а подчинившиеся ему укреплял и благоустраивал, но и воздвигал на важных стратегических местах и торговых путях новые.
Участь Фив - красноречивый пример безжалостного отношения к тем городам, которые пытались отстоять свою независимость. Сопротивляющийся город был срыт до основания, земля его разделена между союзниками македонян, а жители проданы в рабство [142].
Что касается малоазийских городов, то отношение к ним определялось общими принципами македонской политики в Малой Азии. Придерживаясь этих принципов, Александр возрождал те города, которые в его время утратили былое величие. Так, в Илионе, после битвы при Гранике, он украсил храм Афины и обещал поднять поселение до уровня полиса, восстановить его постройки, жителей объявить независимыми и свободными от податей, храм сделать знаменитым и учредить священные игры [143]. Смирна представляла собой лишь группу деревень, город был почти пуст. Но мезийцы просили Александра восстановить город[144]. Ионийцы возобновили свои собрания на Панионе в Микале. Клазомеиы, которые из-за страха перед персами располагались лишь на острове, обрели доверие и восстановили свои кварталы на континенте [145]. В Эритрее начались работы по строительству высокого мыса Мим аса для соединения с островом [146]. В Приене Александр построил храм Афине. Эфес-цам он предложил за свой счет восстановить храм Артемиды, сгоревший в 356 г. до н. э. в день его рождения, но при условии, что его имя будет отмечено в надписи. Эфес отказался. Но Милет добился поддержки Александра, чтобы закончить реставрацию храма Бранхидов.
Александр пытался всюду оказывать знаки внимания эллинским традициям. Города Малой Азии и архипелага, рассматривались им как союзники и входили в Коринфскую лигу. Трудность заключалась в том, чтобы примирить автономию этих маленьких государств с суверенной властью царя. У последнего не было одинакового отношения ко всем городам. Правда, все эти города даже под властью персов пользовались эллинской конституцией, поэтому не было никакого резона ее отменить. Но обычно персидские сатрапы покровительствовали олигархии и особенно тирании. Поэтому Александр был вынужден, чтобы придать своему походу антиперсидский характер, всюду восстанавливать демократию и выступать как враг тиранов. В борьбе за овладение островами тираны то свергались, то возводились в зависимости от того, на чью сторону переходили города: Александра или персов [147]. Вождей антимакедонской партии он ссылал на далекую Элефантину.
Неодинаковое отношение Александра к малоазийским городам выразилось в разной степени их зависимости от него. Многие, как Митилена, Тенедос, как будто имели даже договор с Александром [148]. Арриан, который указывает на это, не приводит никаких доказательств того, что эти договоры были основаны на равноправных началах. В наших источниках нет ни одного города, с которым бы обращались как с союзником. Существование многих так называемых автономных и свободных городов доказывало, что все остальные не были таковыми. Имела место различная степень независимости и подчинения этих городов, определить которую с достаточной достоверностью мы не в состоянии.
Самым убедительным знаком подчинения городов могло казаться наличие и содержание в них царского гарнизона. В общем, вначале Александр старался воздерживаться от того, чтобы ставить своих солдат в греческие города без стратегической необходимости (см. Митилена, Приена). Позднее, когда вспыхнут конфликты между царской властью и свободой городов, первая попытается опереться на вооруженные силы. Наконец, в последние годы жизни Александра под надзором гарнизона проходило возвращение изгнанников с Хиоса, а в момент смерти царя имелся македонский отряд на Родосе[149].
Другим признаком подчинения городов был налог - форос. В принципе облагать налогом свободную землю было нельзя. Обложению могла подвергнуться земля, которая считалась собственностью царя. Так, эдикт подтверждал, что "приенцы в налоге" пользуются автономией и свободой, но жители территории, которую царь рассматривал как собственную, платили форос [150]. Освобождены от фороса были Илион, Эритрея и повсеместно ионийские и эолийские города [151]. Но аспендийцы, наказанные Александром, от него не избавились [152].
Все свободные города на общие нужды платили σννταξῚς. Этот синтаксис свидетельствует о том, что и свободные города подчинялись воле царя и власти его сатрапов. В ежедневную жизнь городов царь старался не вмешиваться, позволяя им решать ряд своих внутренних задач. Свои решения он передавал городам через послов. Иногда города получали царские указы, которые воспринимались ими, как приказы, или, по меньшей мере, превращались в декреты конституционным путем. Видимо, царь осуществлял высший надзор за законодательством и руководством каждого города. Известно, что Хиос для проведения реформы конституции учредил номографов, но их решения должны были утверждаться самим Александром.
Так обстояло дело с городами Малой Азии, на землях которых Александру приходилось широко популяризировать демагогический лозунг освобождения греков от персидского гнета.
Выйдя за пределы Малой Азии и укрепившись в районе Средиземного моря, Александр начал политику основания новых городов. Этой политике суждено было иметь важные последствия. Ее углубили и расширили последователи Александра, особенно селевкидские цари [153]. В исторической литературе существует мнение о том, что македонский царь Филипп, будучи сам ревностным основателем городов, внушил эту страсть сыну, который свою первую "Александрию" основал во Фракии уже в 340 г. до н. э. Эту точку зрения отстаивает Хэммонд[154]. Плутарх действительно указывает, что когда Филипп отправился в поход против византийцев, 16-летний Александр остался полноправным распорядителем македонских дел и государственной печати. Он покорил во Фракии восставших медов, взял их город, изгнал оттуда жителей и, заселив его переселенцами из различных мест, назвал его своим именем - Александрополем [155]. Здесь, по существу, имело место не основание нового города, а лишь переименование старого. Поэтому это событие не может считаться началом градостроительства Александра.
Ф. Шахермейр предполагает, что Александр вынашивал мысль о градостроительстве в первые годы своего правления, но не позднее. Он считает, что первый город, который в Передней Азии носил имя Александра, находился в заливе Исса. Город был основан там, где великая персидская государственная дорога, идущая из глубины страны, подходила к морю. То, что этот город не играл такой важной исторической роли, как его египетская сестра, была, по мнению Шахермейра, связано с тем, что европейская торговля в Передней Азии не была никогда такой значительной, как европейская торговля в Египте [156]. Но предположения историка об основании Александром новых городов в Передней Азии, в частности, Александрии при Иссе - спорны и основаны на ненадежных сведениях традиции [157].
В первом ряду основанных городов следует отметить Александрию Египетскую. Об основании этого города более или менее подробно извещают все основные источники [158]. Арриан указывает, что Александр из Мемфиса поплыл вниз по реке к морю, там он избрал место, чрезвычайно подходящее для основания города, который, по его мнению, должен был здесь процветать. Он сам разметил знаками, где должны быть установлены агора и храмы, по каким местам должна проходить городская стена [159]. Арриан считает достоверным рассказ о том, что царь описал круг, по которому рассчитывал обвести город стенами, мукой, привезенной воинами в бочках. По мнению прорицателя, это предсказывало городу богатство и изобилие [160].
Плутарх пишет, что Александр захотел оставить о себе память в виде большого и многолюдного города, названного его именем. И далее рассказывается легенда о том, что Александр, выбрав приблизительно место для города, ночью увидел удивительный сон, как к нему приходит старец и показывает, где лучше 'всего построить город, - на острове Фарос. Проснувшись утром, Александр поспешил к данному острову и действительно увидел замечательнейшее место для построения задуманного города. После этого он приказал разметить место и составить план построения будущего города [161].
Некоторые новые детали приводят Курций и Диодор. Согласно известию первого, Александр хотел построить этот город на самом острове Фаросе, но он ему показался мал Для большого города. Тогда он выбрал для него место между морем и болотом, :все это пространство охватил стенами длиной в 80 стадиев и оставил там людей наблюдать за постройкой города. Как и Арриан, Курций приводит предание, правда, с другими подробностями, о том, что когда царь, по македонскому обычаю, ячменем обозначал черту будущих стен города, налетели птицы и поклевали ячмень. Прорицатели разъяснили, что этот город всегда будет убежищем многим чужеземцам и будет снабжать много земель продовольствием [162].
Что касается Диодора, то он добавляет важные подробности. Александр приказал построить город своего имени, недалеко от гавани Фарос, между озером и морем, в очень удобном месте. Он сам вымерил место и умело разделил его на кварталы. Благодаря искусному расположению улиц, удивительных по своим размерам и красоте, удобству места, выбранного для постройки, город разросся, стал многолюдным, красивым и богатым, так что впоследствии многие считали его первым в мире. Александрия выделялась размерами, обилием предметов роскоши, красотой дворца, роскошными домами и храмами [163].
Из всех этих сведений можно сделать вывод, что построенный по плану знаменитого родосского архитектора Дейнократа, на чрезвычайно удачном месте у устья Нила, город должен был стать лучшим портом Египта, хорошо защищенным от морских ветров и песка, важнейшим узлом торговых путей, ведущих из Средиземного моря далеко на восток и юг [164]. Это обстоятельство определило быстрый рост нового города и превращение его в крупнейший экономический и культурный центр древнего мира [165]. Египетский порт будет затем разделен на две части (торговый порт на западе, более обширный военный порт на востоке) плотиной, соединяющей город с островом Фарос. Канал свяжет морской порт с внутренним портом, расположенным на озере Мерестис. По другим каналам корабли из Нила попадут в Красное море. В 280 г. до н. э. будет построен знаменитый маяк.
Лишь один этот город был создан на западе: все другие, большие и малые Александрии, а также военные укрепления - на восток от Тигра в Персии, Средней Азии, Индии, на пустынных берегах Гедрозии [166].
Два города основал Александр после битвы при Гав-гамелах[167]. Одной фразой Арриан упоминает кавказскую Александрию, которая была основана тогда, когда Александр подошел к горе Кавказ [168]. В древнее время кавказскими обычно называли горы Ирана и Гиндукуш.
Согласно указанию Курция, город был основан после перевала через Кавказ у подножья горы, к которой, по древним преданиям, был прикован Прометей [169].
По сведениям Диодора, Александр построил здесь два города - Александрию Кавказскую большую и на расстоянии одного дня от нее, у пещеры Прометея, второй город, тоже Александрию [170]. Плиний старший упоминает и другие города: Картана (Гариана), Астуразия Критская, колония Кадрузия[171].
На реке Танаис была основана Александрия Танаисская [172]. Вернувшись к берегам Танаиса, Александр решил основать на реке город, обвел стенами все место, занятое лагерем. Сами воины, соревнуясь друг с другом строили город и построили его очень быстро. На 17-й день после возведения укреплений были отстроены городские дома [173].
Ряд городов Александр основал на землях Бактрии и Согдианы. Страбон говорит о 8 городах, которые македонский полководец заложил в этих местах. Юстин упоминает 12 городов [174]. Это различие немецкий историк А. Гутшмид объясняет механической ошибкой переписчика. Он высказал предположение, что вместо 8 городов Страбона у Юстина первоначально фигурировали 7 городов плюс Александрия на Танаисе, но переписчик вместо VII ошибочно написал XII. Такую ошибку графически допустить совсем не трудно [175]. Против этого предположения решительно выступил Э. Мейер, хотя серьезных возражений выдвинуть не смог. В советской науке предположение А. Гутшмида признается вполне правдоподобным [176].
Если возможно таким образом сблизить указания двух наших античных источников, то 8 названий городов и военных колоний можно указать. Из них, однако, мы имеем определенные сведения об основании Александром в пределах границ Средней Азии всего лишь 3 городов: Александрии на Оксе (т. е. Амударье), Александрии на Яксарте (Сырдарье) и Александрии в Маргиане. Курций сообщает о походе Александра через реки Ох и Оке к Маргиане, где было основано 6 крепостей - 2 к югу, 4 - к востоку от города Маргония (Мерв) - на близком расстоянии друг от друга, чтобы взаимная помощь могла быть оказана быстро [177]. Среди этих городов были Александрия и Гераклея [178]. Для этой цели к Мерву была специально отправлена Александром македонская экспедиция. Керст, однако, полностью отрицает как возможность такой экспедиции в оазис Мерв, так и строительство в этом регионе городов. С его точки зрения, поход от Амударьи туда через туркменскую пустыню был связан с такими трудностями, что не был бы обойден нашими источниками полным молчанием [179].
Такую точку зрения разделяет в советской науке Й. Н. Хлопин, который приходит к выводу, что Маргиана, окруженная пустынями, избежала греко-македонского нашествия, в первую очередь, из-за своего окраинного и захолустного положения в империи Ахеменидов [180].
Как Керст, так и Хлопин, не учитывают, однако, того обстоятельства, что бывали случаи, когда экспедиция, в которой Александр сам лично не участвовал, оказывалась вне сферы особых интересов древних авторов. Очевидно, это был тот случай, когда поход был совершен одним из полководцев Александра, а поэтому, как и в других подобных случаях, не привлек внимания историков [181].
Керст, а за ним И. Н. Хлопин считают совершенно искаженным сообщение Курция об основании в этом месте 6 городов. По мнению Керста, в этом сообщении имеются в виду те же самые основания городов, которые упоминаются у Арриана и Диодора [182]. Керст и Хлопин сомневаются даже в таком надежном источнике, как Плиний, который определенно сообщает о постройке Александрополя в Маргиане [183]. Между тем правильность этого сообщения подтвердили проведенные разведочные раскопки в 1938 г. в старом Мерве и в 1953 г. в Серахсе [184]. Раскопки обнаружили в основании этих городов слой, датируемый временами македонского завоевания, подтвердив тем самым достоверность известий античных и среднеазиатских авторов о постройке македонянами в этих местах Александрии[185]. В соседних областях были основаны: Александрия арианская в Арии, Александрия в Арахозии, Александрия-Бактры [186]. Последняя со временем стала настолько мощной, что была в состоянии около 208 г. до н. э. целых два года сопротивляться натиску Антиоха III[187]. Были на среднеазиатских землях созданы и другие города-укрепления. Ряд городов был построен в Индии. В окрестностях Базир Александр возвел ряд укрепленных пунктов, среди которых выделялся построенный Гефестионом и Пердиккой город Оробатида [188]. На том месте, где произошло сражение с Пором, Александр приказал Кратеру основать 2 города в государстве Пора, там, где можно было бы контролировать проход Гидаспа: на восточном берегу новый город был назван Никией ("город Победы") в честь недавней победы на Гидаспе, а другой на западном берегу - Букефалами ("город Коня") в память о павшем от старости и изнурения во время азиатского похода любимом коне македонского полководца[189]. Плутарх говорит, что другому новому городу Александр дал имя своей любимой собаки Периты, которую он сам вырастил [190]. Александр основал города своего имени в наиболее важных пунктах Нижнего Инда. Перейдя через Гидраот, он застал уже выстроенный город, построить который поручил Гефестиону [191]. По приказу Александра был также построен город и верфи в устье слияния реки Акесина в Инд [192]. На самом Инде Александр также укрепил город и построил другую верфь [193]. Еще один город, названный Александрией, был заложен перед походом в землю мусиканов [194]. Были созданы и другие города и укрепления, которые в большинстве своем были стерты с лица земли в период завоеваний Чандрагупты [195].
Новые города выросли на пустынных берегах Гедрозии после возвращения македонской армии из индийского похода. Среди них город, построенный Гефестионом на земле оритов [196]. По плану Александра, основанный на этом удобном месте город должен был стать большим и богатым. Имелась Александрия в устье Арбия, у ихтиофагов. Новую Александрию Александр основал в Кармании, где македонский полководец останавливался по возвращении из Индии, после драматического перехода через пустыню Гедрозии [197].
Сколько всего городов построил Александр, достоверно неизвестно. Ссылаясь на Плутарха, ему приписывают основание 70 городов. К этому свидетельству нужно относиться весьма осторожно. Здесь имеет место явное преувеличение. Возможно, что в это число включены и многочисленные опорные пункты и незначительные поселения, которые сравнительно быстро создавались, а затем бесследно исчезали. В это количество могли войти и ранее существовавшие города, которые были Александром Македонским модернизированы. Не исключена вероятность, что в раздорах и бурях последующих времен известия о многих городах были потеряны. И лишь такие города, как Герат, Кандагар, Ходжент и др., показывают с достаточной ясностью, что многие города, созданные во время восточных походов, не были эфемерными, а в трансформированном виде даже дошли до наших дней.
Впрочем, число 70 принимается лишь некоторыми из современных исследователей. Безоговорочно признает это число американский историк Робинсон [198]. Его поддерживает американский ученый Хэммонд, который, однако, добавляет, что в число городов могут войти не только те, которые Александр основал, но и те, которые он предполагал основать [199]. Мортимер Уилер, крупный специалист по истории культур древнего Востока в Америке, сомневается в утверждении Плутарха о 70 городах, но с уверенностью указывает, что "число их было велико" [200]. Преобладающее же большинство ученых не признает за достоверное указание Плутарха. В советской науке высказывается мнение, что Александр основал немногим более десятка городов[201]. В буржуазной историографии Г. Лэмб называет 13 Александрий или более [202]. В. Тарн полагал, что 16 Александрий были определенно, другие возможны [203]. А. Боннар считает возможным принять максимальное число в 16 городов [204]. В литературе приводится и число 34, хотя среди них существование многих названных городов поставлено под сомнение [205].
С какой целью была предпринята Александром политика градостроительства, политика, которая затем представляла целую эпоху в истории эллинизма? В исторической науке нет единого мнения о причинах градостроительной политики Александра. Проводилась ли эта политика по заранее намеченному плану, или она вытекала из насущных потребностей самих восточных походов? Дройзен впервые высказал мнение, что градостроительство было глубоко продуманной мерой для того, чтобы соединить воедино Запад и Восток. Благодаря новым городам, писал он, Эллада "насытилась сверхизобилием Азии", а Азия "утолила жажду греческого гения" [206]. Это мнение Дройзена в разных вариантах принималось последующими историками. Американский историк Робинсон полагает, что в основу градостроительства Александра легла его идея объединения народов, что эта идея служила политической цели - "амальгированию империи" [207]. Другой американский историк С. Барр считает, что во время своих походов Александр планировал города, которые должны были служить торговле и защищать завоеванное [208]. Французский историк Бенуа-Мешен указывает, что построенные города служили как бы золотыми застежками на широкой мантии империи и являлись административными, культурными, военными и торговыми центрами, играя роль администраторов и объединителей. От этих городов, как от двора, исходили лучи влияния, которые пропитывали постепенно если не все население, то, по крайней мере, господствующие классы. Между ними установился длительный обмен материальными изделиями, моральными концепциями и эстетическими формами [209].
Исходя из таких рассуждений, во французской историографии А. Боннар и П. Клоше, в немецкой историографии Г. Бенгтсон полагают, что при постройке городов их основатель с гениальным взором предусмотрел их будущее. В качестве доказательства ученые приводят города: египетскую Александрию, Александрию в Арии, в Арахозии и на Яксарте, которые получили высокое развитие[210]. А. Боннар, в частности, указывает, что Александрия Египетская, по замыслу Александра, построившего ее в результате гениальной интуиции, согласно требованиям зарождавшегося урбанизма, должна была стать центром греко-варварского края, послужить "мостом" между Востоком и Западом [211].
По мнению А. Робинсона, Александрия Египетская должна была стать коммерческим и административным центром бассейна Средиземноморья и вместе с тем звеном связи между Западом и Востоком [212]. Кроме того, она по существу заменила торговую деятельность Тира[213]. Ее основание было вызвано большой ролью, которую Александр придавал Средиземному морю как связующему фактору своего мирового государства. Этот город, по мнению Ф. Шахермейра, прежде всего должен был стать торговым. Поэтому Александр издал указ о том, что все перегрузки товаров из устья Нила должны совершаться здесь. Так, через Александрию предполагалось снабжать эллинов египетским зерном, а греческое вино и оливковое масло доставлять в Египет через Александрию; папирус и слоновую кость хотели здесь обменивать на изделия греческого ремесла. Тем самым эта чудесная надежная совокупность обоих торговых партнеров благодаря Александрии должна была стать плодотворной действительностью[214]. П. Клоше подчеркивает, что Александр, запланировав двойной порт, приказав соорудить плотину от берега до острова Фарос, хотел сделать Александрию не простым административным и военным пунктом, а конкурентом и наследником Пирея, Родоса и Сиракуз[215]. Александрия действительно вскоре стала большим городом, открытым рынком, на котором встречались все народы тогдашнего мира. Спустя 75 лет после смерти Александра этот город стал уже величайшим городом Востока после Карфагена и Антиохии. Там было большое население, которое, по Диодору, достигло 300 тыс. человек. Не зря тогдашние писатели считали его вторым городом после Рима[216]. Бесспорен тот факт, что блестящие успехи Александрии привели к упадку Пирея в III в. до н. э. и что основание крупного египетского порта, так способствовавшего обогащению страны Нила, очень серьезно угрожало интересам Родоса, Сиракуз и старой греческой колонии Навкратис[217]. Но действительно ли Александр хотел, чтобы его инициатива имела такие последствия? Для ответа на этот вопрос у нас нет никаких свидетельств.
По мнению других ученых (в немецкой историографии- Ф. Тегера; в английской - В. Тарна), политика градостроительства имела, главным образом, культуртрегерскую миссию. Эти города должны были, по их мнению, стать центрами греческой культуры, слияния Востока и Запада. Так, Ф. Тегер строительство новых городов Александром на Востоке связывает исключительно с желанием македонского полководца создать новые центры греческой культуры и искусства [218]. Таким образом, акцентируется его культуртрегерская роль. Александр, по М. Уилеру, разбрасывал города, словно сеятель, предпочитая пустынные, малообитаемые области Азии. Эти города, по мнению американского историка, стали не столько окраинными пунктами новой власти на обширных завоеванных территориях, сколько центрами распространения эллинистического гуманизма. Их руководящая роль сводилась к умиротворению, но не столько мерами карательными, сколько методами цивилизации [219]. Это мнение, по существу, разделяет и Тарн, который утверждает, что в Средней Азии "Александр достиг части мира, где города были почти неизвестны". Отсюда вытекает, что урбанизация этого региона имела немаловажное культурное значение. Города должны были стать центрами эллинизма на Востоке: должны были способствовать распространению греческой культуры и науки. По образному выражению Тарна, города Александра были предназначены для того, чтобы ускорить "сплавление" Европы и Азии на базе греческой культуры [220]. Однако, рассматривая этот вопрос с точки зрения своей пресловутой теории "братства народов", Тарн не учел того обстоятельства, что факты, на которых он строит свои выводы, противоречат действительности: даже из письменных источников видно, что в Средней Азии и прилегающих областях еще до восточных походов Александра было множество городов[221]. Среди них военно-административный центр Бакт-ры, Мараканда; торговые центры: Кирополь в Согде и др.[222] Археологические данные подтвердили наличие ряда поселений городского типа еще в первой половине I тыс. до н. э. во многих областях Средней Азии, например, Кюзели-Гыр в Хорезме, Гяур-Кала в Маргиане, Елькен-теке в Парфии, Шурбашат в Фергане и др. [223]. В античных источниках немало сообщений о среднеазиатских городах, которые были очагами сопротивления [224]. Все это говорит о самостоятельном пути экономического развития среднеазиатского населения, которое градостроительство Александра не воспринимало как культурную миссию. Это "культуртрегерство" не применимо не только к Средней Азии, но и к Индии. Раскопки в Мохенджо-Даро и открытие городов в долине Инда свидетельствуют о том, что городская жизнь и отлично организованная система городского устройства в долине Инда уже была известна в III тыс. до н. э.[225]. Индийские исторические предания относят возникновение такого города, как Таксила, к глубокой древности. Арриан называет Таксилу величайшим и наиболее процветающим из всех городов между Индом и Гидаспом [226].
Специалисты-индологи подчеркивают, что вторжение Александра Македонского в Пенджаб вообще не оказало продолжительного влияния на жизнь, культуру и историю Индии. Только небольшая часть ее, и притом окраинная, попала под власть завоевателей и то ненадолго. Поэтому их влияние здесь оказалось несравненно меньшим, чем в других странах Азии; показателем этого является отсутствие в индийских источниках каких-либо упоминаний о вторжении в Индию Александра.
Есть ученые (в американской историографии В. Уилер, в немецкой - У. Вилькен и Ф. Шахермейр), которые определяют основную причину градостроительства как экономическую. Так, Уилер утверждал, что покровительство торговле и оживленному сношению народов всегда было заветной мечтой Александра [227], Вилькен обращал внимание на торговую роль новых городов, особенно города, основанного на египетском берегу. Само избрание места для этого города было свидетельством того, что в данном случае исключался военный мотив. По мнению Вилькена, тот, кто хотел завоевать Египет, должен был концентрировать свои военные силы не на побережье, а в Мемфисе или около него. Локализация города на побережье имела главным образом торговую цель [228]. Построенные города и судовые верфи у южного края Пенджаба, утверждает Шахермейр, должны были в бассейне Инда управлять судоходством и вместе с тем способствовать западно-восточной торговле из Арахозии со странами Ганга [229].
Большая· группа ученых разных направлений и политической ориентации (из американской историографии - Катрлз, Хэммонд, Лэмб; немецкой - Керст; советской - Ф. Я. Коське, Кркяшарян, Г. М. Бонгард-Левин, Г. Ф. Ильин) видят в градостроительстве средство для контроля коммуникаций Александра и политики окружающих народов, для связи сельской местности с гарнизонами, барьер против кочевников. Исходя из этого подчеркивается военная цель при строительстве новых городов, которые выполняли функции опорных пунктов греко-македонских. войск.
Так, американский античник Катрлз полагает, что новый город на реке Яксарт (Сырдарья), основанный Александром, был призван служить центром операций для вторжения в Скифию и барьером против кочевников, населявших обширную страну за рекой [230]. Александрия Эсхата, по мнению Хэммонда, была основана как база для "вторжения в Скифию" [231]. Наконец, Л. Лэмб утверждает, что в Средней Азии города, окруженные степями и вооруженные гарнизонами, были основаны в качестве стратегических постов [232]. Такую же функцию выполняло и градостроительство в Индии [233]. По существу, эту же мысль еще ранее высказал Керст, который считал, что в пограничных областях города служили прежде всего военными опорными пунктами для власти Александра. Правда, он добавляет при этом, что в дальнейшем они должны были стать носителями культуры и центрами новой жизни [234]. Города в наиболее важных пунктах нижнего Инда должны были также стать центрами и бастионами системы власти, основанной на личности Александра, который с помощью этих городов надеялся связать устье Инда со всем своим остальным государством [235].
Военную цель в строительстве Александрии Маргианской подчеркивает в советской науке Ф. Я. Коське. Маргиана занимала военное стратегическое положение на пути к прежде покоренным областям Арии, Арахозии и Гиркании. Эти области играли активную роль [236].
В действительности строительство городов отвечало задачам сегодняшнего дня, военным, административным и экономическим потребностям того времени.
Прежде всего, по мере продвижения по стране в условиях постоянного и жестокого антимакедонского движения Александр вынужден был создавать опорные военные поселения с греко-македонскими гарнизонами[237]. Поэтому в первую очередь города имели военно-административное значение (исключением была Александрия Египетская, которая решала как бы двойную задачу - экономическую и стратегическую одновременно). Затем, в зависимости от обстоятельств, они решали следующие задачи.
1. Защита от возможных нападений соседей. Так, например, основанные на Гиндукуше города и соседние крепости должны были контролировать коммуникации, обеспечить связь сельской местности с гарнизонами. Как утверждает Арриан, Танаис был построен как защита от возможного нападения скифов. Этот город должен был стать для страны оплотом против набегов живущих за рекой варваров [238]. Согласно Курцию, основание крепостей в Маргиане, двух из них к югу, четырех - к востоку от этого города, на близком расстоянии друг от друга, было связано с необходимостью оказания взаимной помощи. Расположенные на высоких холмах, они должны были служить уздой для покоренных племен. Ныне, указывает Курций, забыв о своем происхождении, они служат тем, над кем когда-то господствовали[239]. Основанная новая Александрия на арабской границе должна была усилить защиту Халдеи от набегов кочевников.
2. Укрепление важнейших стратегических путей. Так, строительство Александрии Кавказской на перекрестке трех военных дорог, ведущих к востоку, к Пенджабу, как и ряда других городов на территории будущего Афганистана, объясняется важностью этой страны, где сосредоточивались важнейшие стратегические пути и располагались все вспомогательные службы македонской армии. Через эти пути шло снабжение продовольствием во время военной кампании в Индии [240]. Нужно было здесь заложить прочные основы, поселить своих людей, поставить своих управителей, потому что все эти пункты должны были служить опорой новой власти на Востоке[241].
3. Надзор за завоеванной страной. Эту функцию выполняли главным образом города, основанные в Индии. По словам Арриана, Александр превратил многие города, построенные в Индии (Оры и Массаги, Оробатида и др.), в укрепленные пункты для надзора за страной [242]. Он надеялся, что новые города, заселенные колонистами, окажут сопротивление всем попыткам нападения [243].
Вместе с этим, как указывает тот же Арриан, Александр использовал также для своих целей и уже существовавшие города, предварительно укрепив их. Так, было приказано укрепить город Патталу, где Инд делится на несколько рукавов, и построить здесь значительные судовые верфи и крупный порт. Город стал центром связи между океаном, Индией и Персией.
Пифону Александр поручил заселить отстроенные города, навести порядок среди местных, кое-где восставших индов и вернуться к нему в Патталу [244]. Выстроить в Паттале крепость поручалось Гефестиону. Одновременно с этим были посланы в близлежащую пустыню люди рыть колодцы, чтобы сделать эту землю пригодной для заселения [245]. Очевидно, в Индии Гефестион построил обычные укрепленные придорожные города вдоль пути, служившие средством надзора за этой обширной страной [246].
Все эти примеры не оставляют сомнения в том, что основанные Александром города имели в первую очередь военно-административное значение.
В соответствии с вышеуказанными задачами для основания городов выбирались места, которые с полным основанием могли служить этой цели: на берегах судоходных рек, на пересечении больших транспортных путей [247]. Об этом красноречиво говорит строительство Александрии Египетской. Знаменитый родосский архитектор Дейнократ, вызванный из Эфеса, где он восстанавливал храм Артемиды, был известен размахом и дерзостью своих конструкций [248]. После основательного обсуждения с местными знатоками было найдено лучшее место для нового города, западнее рукава Нила, недалеко от острова Фарос. Последний представлял морскую гавань, защищенную от северных и западных прибоев. Вместе с тем это была единственная на всем побережье гавань, которой не угрожали идущие с нильской дельты массы ила [249]. Учитывались здесь также и здоровый климат, и хорошее снабжение питьевой водой, и надежное положение между морем и озером Мареотис [250].
План строительства города был набросан Демократом по обычной в те времена схеме, которую ввел в V в. Гипподам из Милета: в основе лежали две широкие улицы в форме креста, обрубленного с правого угла. К ним параллельно примыкали остальные узкие улицы, так что целое состояло из прямоугольного или квадратного квартала домов.
Весь город имел форму македонской хламиды[251]. Александр сам определил важнейшие улицы города, расположение рынка и храмов [252]. На скалистом мысе, который стоял напротив восточной точки Фароса, он приказал соорудить царский дворец Локенай, где надеялся бывать иногда в будущем. Оттуда до порта на озере Меотис должна была пролегать, с севера на юг, широкая улица. Она пересекала под прямым углом Канонийскую улицу, длиною в 3 км, которая должна была перерезать город с востока на запад. Между берегом моря и Канонийской улицей должны были возвышаться храмы и общественные постройки. Сам город должен был быть разбит с запада на восток на три квартала: на западе - египетский квартал Ракотис, в центре - только греко-македонский квартал; что касается восточного, то, возможно, Александр думал его заселить сирийцами и финикийцами. В действительности, он был заселен главным образом евреями [253].
Как правило, города строились на новых местах, в ряде случаев около существовавших населенных пунктов, в которых продолжало жить и прежнее население[254]. Прежние поселения укреплялись, обносились стеной, в пределах которой закладывались новые государственные и общественные здания. Так, сама Александрия Египетская присоединилась к уже существовавшему поселению, к маленькой египетской рыбацкой деревне по имени Ракотис [255]. Александрия в Маргиане была также, вероятно, основана на месте уже существовавшего поселения [256]. Александрия Эсхата возникла на территории населенного пункта, созданного уже в первой половине IV в. до н. э. местными уструшанско-сакскими племенами[257]. В стране оритов новый город был построен возле деревни Рамбакия[258]
Силами войск, обычно по приказу Александра, строились только городские стены, а дальнейшее строительство поручалось самим колонистам [259]. Исключением может служить опять-таки Александрия Египетская. В ее строительстве участвовали много греческих строителей, техников, художников различного рода [260]. Если Дейнократ осуществлял общий план строительства, то автором городской канализации был лучший специалист по гидротехнике - Калас [261].
О том, что новые города, как правило, строились в удобных и выгодных местах, с учетом их стратегического назначения для защиты от нападения врагов, а также природных условий, которые способствовали экономическим связям с другими городами для укрепления единства всей империи, подтверждается решением трудной проблемы локализации этих древних городов. Трудность этой проблемы заключается в том, что далеко не все Александрии археологически исследованы, а те, которые подвергались такому изучению, не дали ожидаемых результатов. Лучше других исследована советскими археологами Александрия Эсхата (дальняя или крайняя), представлявшая собой чрезвычайно важный пункт на стыке важнейших местных и международных караванных дорог, на путях, уходивших через Среднюю Азию в Китай[262]. Еще 1832 г. в русской историографии было высказано мнение, что этот город находился на месте Ходжента (современный Ленинабад) [263]. Эту точку зрения два года спустя высказал Дройзен, указывая, что именно этот пункт по своему стратегическому положению, а также как узел торговых путей больше всего соответствовал планам Александра. Эта точка зрения, по существу, не поколеблена и в современной науке [264]. Специально занимающийся этим вопросом проф. Н. Н. Негматов вначале помещал Александрию Эсхату точно на цитадели города Ленинабада (Ходжента), но затем пришел к выводу, что локализовать ее надо в пределах всего современного города Ленинабада или же его ближайших восточных или западных окрестностей [265]. Простор для исследований в части подобных заключений суживается наличием реки Сырдарьи (Яксарта) к северу от Ленинабада. Поиски останков этой Александрии Эсхаты пока оказались безуспешными[266].
О локализации других городов мы знаем гораздо меньше. Так, Александрию Кавказскую Керст локализует вблизи современного Чарикара, недалеко от реки Кабул [267]. П. Клоше предполагает, что этот город находился на территории современного Баграма, в 40 км от Кабула [268]. М. Уилер утверждает, что на месте современного Баграма находилась туземная столица Ка-писа, возле или в пределах которой была основана Александрия Кавказская [269].
Александрия на Оксе (Амударье) локализуется предположительно в районе нынешнего Куляба Таджикской ССР [270]. Александрия Арийская, основанная на возвышенной местности, могла гордиться своим поистине царским положением, которое обеспечивало ей дальнейшую жизнь вплоть до сегодняшних дней под именем Герат[271]. Город Бактры, расположенный у высохшего ныне притока Окса в северной части Гиндукуша, на степных, некогда плодородных равнинах теперешнего Афганского Туркестана, в наше время представлен городком Балх [272]. В каких-нибудь 40 милях к северу от него, на другом берегу Окса, где сейчас круто поднимаются высокие холмы, возможно, была еще одна Александрия. Она была основана на месте доалекоандровской Тарматы или Тармиты. Это имя впоследствии возродилось в названии современного Термеза [273].
Другие известные нам города локализуются следующим образом: Александрия в Арахозии - у современного Кандагара; Александрия на Акесине - в окрестности Вазиробада; Александрия у устья Акесина - у Панкинада; Александрия в дельте возле Патталы - у Хайдарабада; Александрия в Кармании - у современного Галахкирда (или Гулажирда); Александрия у устья Арбия- возле Максата (Махкида) и т. д.
Указанные выше задачи учитывались и при заселении вновь построенных городов, состав населения которых нам, к сожалению, известен явно недостаточно. Так, о населении Александрии Египетской мы можем судить лишь по источникам более позднего времени. Какое было население в первое десятилетие основания этого города, нам, по существу, неизвестно. Лишь позднее состав населения становится (настолько разнородным, что принимает интернациональный характер, соединяя население трех континентов, которые обрамляли Средиземное море и империю Александра [274]. Наряду с македонянами, греками город должен был принять в большом количестве и аборигенов, если не в качестве полноправных граждан, то во всяком случае в качестве свободных поселенцев. Прежде всего это были египтяне соседних областей, а также иудеи и сирийцы, проживавшие в Египте, и другие иностранцы [275].
Более или менее точные сведения о составе населения мы имеем собственно только об Александрии Кавказской и Александрии на Танаисе (Яксарте). Курций указывает, что в Александрии Кавказской получили разрешение поселиться 7 тыс. македонских ветеранов и, кроме того, воины, уже непригодные для военной службы [276]. Эти сведения Ю. Керст считает преувеличенными [277]. Но такое значительное количество поселенцев упоминает и Диодор. Последний указывает, что в Александрии Кавказской и в другой Александрии на расстоянии одного дня пути были поселены 6 тыс. варваров и 3 тыс. из числа людей, сопровождавших войско, и тех наемников, которые пожелали здесь обосноваться [278].
В Александрии на Танаисе, согласно Арриану, Александр хотел собрать массу поселенцев [279]. Она была заселена эллинскими наемниками, теми из соседей-варваров, которые пожелали там поселиться, и теми македонскими солдатами, которые уже не годились для военной службы или считались начальством "мятежными" [280]. По Курцию, в городе поселили пленников (incolae novae urbi dati Captivi), которых Александр выкупил у их господ[281].
По Диодору и Курцию следует, что в восточных областях, особенно в Бактрии и Согдиане, было поселено большое число эллинских наемников [282]. Так, Александрия Зсхата в Согдиане (Ходжент) была населена отрядом греческих наемников, освобожденными от службы македонскими ветеранами и всеми местными жителями, которые пожелали там поселиться. Таким образом, население города было смешанным; оно одновременно включало и македонских ветеранов, и греческих наемников, и туземцев.
Арриан оставил нам некоторые сведения и о населении других городов. Так, в Александрию, основанную на земле парапамисадов, было переселено некоторое число окрестных жителей, а также солдаты, которые уже не годились для военной службы [283].
В городах, построенных в Индии (город Аригей, города у Акесина и Паллаконы и др.), Александр поселил окрестных жителей по желанию, а также солдат и наемников, которые по старости или болезни не могли быть использованы для военной службы [284].
Таким образом, население вновь построенных городов было довольно пестрым. Оно состояло из македонских, греческих и местных элементов. Обычно это были ветераны, уже непригодные к активному несению службы, мятежные солдаты, греческие наемники и местные элементы, собранные с окружающей территории. В городах Средней Азии Александр оставлял особенно много людей, недовольных его политикой. Для выявления недовольных проверялись письма, посланные воинами на родину. Ненадежные люди расселялись обычно в самых отдаленных колониях [285].
Если александровская традиция обычно говорит о добровольном переселении людей в города, то антиалександровская традиция подчеркивает насильственное переселение, указывает на то, что в городах оставлялись "мятежные" солдаты.
Вероятно, заселение городов было не только добровольным, но и принудительным. Чаще всего этой мере подвергались греческие наемники, затем некоторые македоняне, которые уже больше не были пригодны к военной службе или же были включены после заговора Фи-лоты в отряд штрафников. Теперь они были сосланы в далекую Азию без надежды возвратиться домой. Они стали, в сущности, изгнанниками. Это произошло против их воли, и если даже царь спрашивал их согласия, то это не было настоящей добровольностью, а было мерой вынужденной. Теперь они должны, были жить среди совершенно чужих людей, в не менее чужой стране, в трудных климатических условиях, не понимая причин своей сложной судьбы.
По мнению Ф. Шахермейра, все это произошло потому, что жил один человек, достигший сверхчеловеческого и осмеливающийся на сверхчеловеческое, чувствующий себя бошм и думающий превзойти всех героев [286].
О там, что принудительные переселенцы были недовольны своим положением, свидетельствуют следующие факты. Когда в 325 г. до н. э. до греческих поселенцев Бактрии и Согдианы дошло обманчивое известие о смерти Александра, тотчас восстали 3 тыс. самых недовольных, захватили Бактрию и стремились с оружием в руках добиться возвращения на родину. Диодор указывает, что эллины-поселенцы в Бактрии и Согдиане, уже давно с трудом терпевшие житье среди варваров, теперь, когда до них дошел слух, что Александр опасно ранен в борьбе с маллами и оксидраками или даже убит, восстали. Они перенесли много трудов, чтобы вернуться домой [287]. Добивались они возвращения и после этого события, о чем свидетельствует указание Диодора, что после смерти Александра они стремились осуществить свое намерение и что были перебиты македонянами 23 тыс. колонистов [288]. Об этом мятеже греков свидетельствует и Курций. Когда Александр боролся в Индии, греческие солдаты убили нескольких влиятельных лиц из своей среды, стали пускать в ход оружие, захватили считавшуюся в безопасности и поэтому плохо охранявшуюся крепость Бактры. Вожаком их был Афинодор, присвоивший себе имя царя не столько ради ' власти, сколько чтобы вернуться на родину[289]. Хотя Афинодор был убит своим соперником неким Бикином, но и последний имел цель вернуться на родину, в Грецию, что он и осуществил вместе с другими, покинувшими колонию, предоставленную им царем [290]. Таким образом, спокойствие этого региона полностью не было восстановлено. Когда в 323 г. до н. э. Александр действительно умер, то среди поселенцев имелись восставшие, которые были готовы продолжать борьбу за возвращение домой [291].
Источники, к сожалению, не дают возможности подробно проследить соразмерность отдельных этнических групп городского населения в первые годы градостроительной политики Александра.
В речи Кена, произнесенной в Индии, указывается, что в основанных Александром городах были поселены эллины [292]. В Бактрии греков было так много, что когда они восстали после смерти Александра, то смогли создать армию в 20 тыс. пехотинцев и 3 тыс. всадников [293]. Это дало возможность французскому историку П. Жуге с определенностью говорить о бесспорном греческом характере заселения новых городов [294]. Но приведенные выше примеры достаточно ясно говорят о том, что наряду с греками поселенцами были македоняне, наемники различных мест и местные жители. Последние должны были срастаться с македонскими и эллинскими поселенцами, объединяться с ними интересами общего местожительства, городской жизнью. Керст с уверенностью утверждает, что заселение новых городов находилось в связи с "политикой смешения" Александра и было предназначено, в основном, для того, чтобы служить эффективным средством этой политики [295]. Конечно, при такой пестроте населения частые смешения греко-македонских элементов с местными были неизбежны, в результате чего возникло много брачных союзов. Такие браки, естественно, могли облегчить политику объединения, слияния и смешения народов, к которой стремился Александр. Последний, согласно Тарну, имел в виду в дальнейшем прислать новых жителей, и более всего европейских женщин, чтобы покончить с риском, что города станут совершенно азиатскими [296]. Американский ученый Гарольд Лэмб утверждает, что существовал суровый и тщательно продуманный план заселения новых городов [297]. Однако у нас нет достаточных доказательств, убедительно подтверждающих мнение о том, что у македонского завоевателя имелась строго продуманная программа слияния и смешения народов. Лишь Диодор приводит эту программу, намеченную в царских инструкциях, которые Пердикка зачитал македонянам после смерти царя. Они содержали план будущего. По этому плану, Александр предполагал "объединение многих городов в один, перемещение людей из Азии в Европу и обратно, чтобы объединить два великих континента браками и союзами, и чтобы жили они в согласии, дружбе и родстве" [298].
Если мы знаем не много о составе городского населения, то не больше мы знаем о внутреннем устройстве этих городов. До нас не дошла ни одна их конституция. Нам неизвестно, одинаковыми ли правами пользовались там жители различного происхождения или нет. Можно с большой долей вероятности предположить, что в городах не было социальной гармонии. В них происходила острая социальная и политическая борьба. Она, видимо, определялась тем, что разные слои городского населения пользовались не одинаковыми правами. Об этом хотя бы может свидетельствовать тот факт, что местное население не принадлежало к числу граждан нового полиса, а граждане составлялись исключительно из греков и македонян [299]. Македонян было меньшее количество. Основой оставались греческие наемники. По мнению американского историка Робинсона, они своим образом жизни внушали варварам необходимость и превосходство греческой культуры [300]. Но даже среди самих греков не было равенства. В их среде имели место частые распри. На это указывает Курций, когда рассматривает греческое восстание в Бактрах[301]. Тогда рядовые греки убили несколько влиятельных лиц из своей среды и побудили варваров присоединиться к мятежу.
Большинство из того, что мы знаем о городах Александра, относится к Александрии Египетской. Она была основана на царской земле и состояла из греческой корпорации и, вероятно, других корпораций - фракийцев, персов и др.; каждая имела определенные автономные права. Возможно, македоняне были в несколько привилегированном положении. Греческая корпорация имела наибольшее значение; греки были "горожане$1 - александрийцы. Конституционный закон, данный Александром, создал официальных служащих греческого типа и установил их обязанности. Их власть распространялась на весь город. Тарн полагает, что там не было ни consilium'a, ни ассамблеи (собрания), но существовали автономные суды, которые независимо от царя учреждали частные законы, сформулированные "городским законом" и царским предписанием. Первый базировался или был взят из кодекса какого-нибудь ведущего греческого города и мог быть выработан специальной комиссией [302]. Характерно, что все обитатели были практически подчинены не только царскому предписанию, широко базирующемуся на греческих представлениях, но также и "городскому закону", который в (принципе был персональным законом греческих "горожан". Таким образом, развивался местный закон, охватывающий весь город. И, возможно, Александр намеренно хотел использовать греческий закон, как и политические права, как одну из мер объединения смешанного городского населения.
Таким образом, Александрию Египетскую Александр организовал как греческий полис с одновременным поселением местных жителей, не давая им, однако, греческого "гражданского права [303]. По поводу этой Александрии Ф. Шахермейр указывает, что новая Эллада высадилась у ворот дельты, открыла Египту ойкумену и подчинила себе ее богатства [304]. С точки зрения автора, Александрия Египетская должна была стать представительным рассадником греческой полисной (городской системы, со всей ее богатой культурой и ее цивилизаторскими достижениями [305]. Выяснилось нечто новое, пишет Ф. Шахермейр, чего не было ни в Персии, ни в Мидии, ни в Гиркании и ни в Парфии, - греческий полис должен был играть свою роль зародышевой клетки, будущей государственной цивилизации (курсив мой. - А. Ш.) не только на переднем Востоке, но и в Иране. Таким образом, полисная цивилизация предусматривалась и по отношению к иранцам. Она должна была произойти из мест, населенных воинами-ветеранами, и распространяться среди местных жителей [306].
Несколько иное мнение высказывает американский историк Г. Лэмб [307]. Он выступает против мнения тех историков, которые указывают, что Александр устанавливал греческую систему в Азии. Его новую империю он называет македоно-персидской. С точки зрения Г. Лэмба, Александр, стремясь заселить новые города по новому образцу, никогда не забывал своего раннего опыта с неподатливыми и богатыми городами собственной Греции. Он хотел устроить азиатские Афины на этих плодородных землях, но он не хотел делать дубликат подлинной Пеллы или Афин, или особенно Спарты [308].
Немецкий историк Вилькен считает, что основанные Александром города в Египте, Восточном Иране и Индии назывались полисами [309]. Все источники, как правило, построенные Александром города называют термином "полис" или "urbs". Но, видимо, в них вкладывался смысл, не идентичный с понятием города-государства классической Греции [310]. Кроме того, Арриан в одном случае, когда речь идет о поручении Гефестиону в Патталах выстроить крепость, вместо слова "полис" употребляет термин "α῎κρα", т. е. именно крепость, а не город[311]. Курций же в трех случаях вместо "urbs" употребляет слово "oppidum", т. е. военное укрепление. В первом случае он говорит о крепостях, построенных в Маргиане[312]; в остальных двух - когда речь идет о построении городов в Индии [313].
Положение новообразованных городов было различно. Некоторые города называли себя городами-государствами, а другие были военными колониями, которые управлялись согласно конституции, которую получили от Александра [314].
Возможно, что одним из различий между городами и военной колонией было то, что город был абсолютным владельцем земли, в то время как участок земли колонии оставался царским. Царь сохранял право конфискации.
Мы не можем утвердительно сказать, намеревался ли Александр дать городам автономные греческие права, которые они действительно получили позднее [315]. Многие города были, вероятно, не автономными греческими городами, а городами смешанного типа. Можно согласиться с П. Жуге, который полагает, что перед царской властью не могло быть и речи об их независимости. Александр был слишком ревнив к своей власти, чтобы пожертвовать тем могуществом, которое отдавали в руки монарха азиатские традиции, и он, конечно, не отказался бы от всех царских владений, которые непосредственно находились под его властью [316]. Царская власть была представлена правителем - образцом, (ἓπί τἧς πόλεως и στρατήγός τἣς πόλεως), который позднее встретился в Александрии и других местах. Арриан называет гиппарха Александрии Кавказской; когда этот гиппарх был смещен, городом стал управлять Никанор.
Известно, что большое число образованных городов получило греческие институты (советы, собрания городских чиновников). Кроме Александрии Египетской, муниципальные институты греческого типа имели города Александрия в Арии, Арохозии, Маргиане и Согдиане [317]. Тем не менее эти города существенно отличались от старых городов Эллады. В отличие от последних, которые считались суверенными государствами, они подчинялись власти правителя, которого назначал царь[318]. Ему они платили налоги. Во многих городах стояли македонские гарнизоны. Их автономия, постоянно отменяемая, ограничивалась управлением местными делами. Кто избирался на общественные должности и кто допускался к участию в народном собрании, остается неизвестным.
На жизнь и своеобразие новых городов не мог не иметь влияния и внешний фактор. Эти города находились в сложном окружении в большинстве своем. первобытной периферии племенного мира, а также местных, враждебно настроенных обществ [319]. Стремление Александра установить взаимодействие городов с этими силами далеко не всегда достигало цели. Нередки были (случаи военного нападения на эти города. Сам Арриан вынужден был признать, говоря об Александрии на Танаисе (Яксарте), что варвары, жившие. по соседству с рекой, захватили и перебили гарнизоны македонских солдат, стоявших по их городам [320]. Вследствие антимакедонской борьбы многие города (были разрушены и сожжены. Такую участь испытали из наиболее значительных македонских центров Александрия Маргианекая и Александрия в Нисейе на территории Северной Парфии[321]. Основанные македонянами в областях Парфиены и Маргианы города-крепости, как показывают археологические данные, были уничтожены вскоре после отхода основной армии завоевателя [322].
Более тщательное археологическое исследование городов, несомненно, расширит круг наших представлений относительно ряда еще мало исследованных проблем политики градостроительства Александра. Только археология может ответить на вопрос о преемственности, т. е. показать, что было на месте городов до их строительства и как они продолжали свое развитие в эллинистических государствах. Только археология может выяснить планировку, архитектурные формы, общие и различные черты отдельных городов. Только археология уточнит и углубит наши познания об имущественной дифференциации, социальном строе и экономическом развитии городов, об их связях с варварской хорой.

---

[141] Еще Исократ советовал Филиппу II построить города в Азии и поселить там бездомных купцов (Isocr. Phil. § 106), а также тех, кто лишен ежедневного пропитания (§§ 120—121). Но отец Александра не осуществил этого пожелания Исократа.
[142] Arr. I, 9, 9. Так Александр действовал и позднее. Вовремя его пребывания в Индии у реки Хой, где он был ранен при взятии первого города, попавшего ему на пути, куда скрылись беглецы, он приказал срыть город и так же поступать с другими, которые не будут сдаваться добровольно (Arr. IV, 2, 2—3).
[143] Strabo, XIII, 1, 26—27, стр. 594.
[144] Plin. Sec. V, 3; Paus. VII, 5, 2.
[145] Paus. VII, 3, 5.
[146] Там же, II, 1—5.
[147] P. Jouguet. Op. cit., p. 101—102.
[148] Arr. II, 1, 4; 2, 2.
[149] Diod. XVIII, 1.
[150] Там же, IX, 1.
[151] Diod. X, 37.
[152] Arr. II, 26, 2; 27, 3.
[153] См.: А. Ранович. Александр Македонский и греческие города Малой Азии. — «Вопросы истории», 1947, № 4, стр. 63; W. Tarn. Alexander the Great. Vol. I, p. 133.
[154] См.: N. L. Hammond. A history of Greece to 322   Oxford University Press; amen House. London (Glasgow, New Jork, Toronto, Melbourge, Wellington), 1959, p. 596,
[155] Plut. Alex. 9.
[156] Fr. Schachermeyr. Alexander der Grosse, S. 201.
[157] См.: U. Wilcken. Alexander der Grosse, S. 108.
[158] К сожалению, археологические данные не дают нам столь ощутимых результатов, которые получены при раскопках Олинфа, Делоса, Приены, Помпеи или Остии (см. Антонио Гарсио–и-Бельидо. Социальные проблемы урбанизации в античном Средиземноморье. М., «Наука», 1970, стр. 9—10).
[159] Arr. III, 1, 4—5.
[160] Arr. III, 2, 1—2.
[161] Plut. Alex. 26.
[162] Curt. IV, 8, 1—2, 6.
[163] Diod. XVII, 52.
[164] См.: С. И. Ковалев. Александр Македонский. Л., 1937, стр. 54.
[165] К. Маркс и Ф. Энгельс в «Международных обзорах» (обзор первый), сравнивая города в разные исторические эпохи, для древнейшей эпохи выделяли три важнейших города, среди них — и Александрию. То, что в древности представляли Тир, Карфаген и Александрия, в средние века Генуя, Венеция, чем до сих пор были Лондон и Ливерпуль, — центрами мировой торговли, — этим становятся теперь Нью–Йорк и Сан–Франциско, — отмечали основоположника марксизма. (Соч., т. 7, стр. 232).
[166] См. История таджикского народа, т. 1, М., 1963, стр. 272.
[167] A. Robinson. Alexander the Great, p. 130.
[168] Arr. III, 28, 4; ср. V, 1, 5.
[169] Curt. VII, 3, 19, 22.
[170] Diod. XVII, 83, 1.
[171] Plin. Η. Ν., VI, 61.
[172] Arr. IV, 1, 3; 3, 6; 4, 1; ср. Plin. VI, 43; Ptol. I, 11, 7.
[173] Курций (VII, 6, 25, 26) и Юстин (XII, 5) указывают срок в 17 дней, Арриан (IV, 4, 1)—20 дней.
[174] Strabo, XI, 11, 4, стр. 517; Just. XII, 5, 13; ср. Arr. IV, 16, 3.
[175] A. Gutschmid. Geschichte Irans und seiner Nausariänder von Alexander dem Grosse bis zum Untergang der Arsaciden. Tübingen, 1888.
[176] История таджикского народа, т. 1, M., 1963, стр. 272—273.
[177] Curt. VII, 10, 15.
[178] Plin Η. Ν., VI, 16, 18.
[179] J. Kaerst. Op. cit., S. 346.
[180] См. И. Н. Хлопин. Александр Македонский в Маргиане. — Сб. «Античность и современность». М., «Наука», 1972, стр. 190.
[181] См.: W. Tarn. Alexander the Great, vol. II, 1948; Ф. Я. Коське. Племена Северной Парфии в борьбе с македон ским завоеванием. —ВДИ, 1962, .№ 1, стр. 123.
[182] Ср. у Диодора указатель содержания кн. XVII, 8 с Curt. VII, 10, 16. Переход Окса упоминается в этой связи в точности, как у Арриана (IV, 15, 7). Рассказ о завоевании замка Аримаза входит у Курция в общую, в основном, с Аррианом традицию (ср. Curt. III, 1, 1, сл. и Arr. IV, 16).
[183] Plin. Ν. Η. VI, 47. Большинство советских ученых не отрицает сведений этого источника. См.: М. Е. Массой. Новые данные по древней истории Мерва. — ВДИ, 1951, № 4, стр. 95; История Туркменской ССР, т. I, кп. 1. Ашхабад, 1957, стр. 73; 3. И. Уеманова. Эрк–Кала. — Тр. ЮТАКЭ, т. XII, Ашхабад, 1963, стр. 85—87; она же. Новые данные к археологической стратиграфии Эрк–Калы. — Тр. ЮТАКЭ, т. XIV. Ашхабад, 1969, стр. 47; Р. М. Рахманова. Средняя Азия V–IV вв. до н. э. и походы Александра Македонского. Автореф. канд. дис. Л., 1964, стр. 21 и другие работы.
[184] См.: Б. Б. Пиотровский. Разведочные раскопки на Гяур–Кале в старом Мерве. — Материалы ЮТАКЭ, I, стр. 36; А. Марушенко. Старый Серахс, стр. 198—199.
[185] Ф. Я. Коське. Указ. соч., стр. 124.
[186] В. Бактриане, где Зариаспа стала Бактрой, по утверждению Птолемея, основаны 3 Александрии (см. Ptol. VI, 12, 6; Curt. VIII, 23, 14).
[187] М. Уилер. Указ. соч., стр. 51.
[188] Arr. VI, 28, 4.
[189] Arr. V, 19, 4; Curt. IX, 1, 6; 3, 23; Diod. XVII, 95; Plut. Alex. 61.
[190] Plut. Alex. 61.
[191] Arr. V, 29 2_3.
[192] Arr. VI, 15, 2; Steph. Bys. S. V. Ἀλεζάνδρεἱα, 5.
[193] Arr. VI, 15, 4; Steph. Bys. S. V. Ἀλεζάνδρεἱα, 14.
[194] Curt. IX, 8, 8.
[195] W. Tarn. Alexander the Great, vol. II, 1948, p. 237.
[196] Arr. VI, 21, 5. Основание города Александрии в этой области упоминается Диодором (XVII, 104, 8; ср. Curt. IX, 10, 7; Plin. H. N. VI, 97).
[197] P. Cloche. Alexandre le Grand, p. 99—100.
[198] A. Robinson. Alexander the Great, p. 218.
[199] N. L. Hammond. Op. cit., p. 639.
[200] Мортимер Уилер. Пламя над Персеполем, стр. 45.
[201] См.: История таджикского народа, т. 1. М., 1963, стр. 272; ср. «Всемирная история», т. II. М, 1956, стр. 222—223.
[202] Harold Lamb. Alexander of Macedon. Garden city, New Jork, 1950, p. 132.
[203] W. Tarn. Alexander the Great, vol. I, p. 133; vol II, p. 234.
[204] А. Боннар. Указ. соч., стр. 171.
[205] См.: Dr. Tscherikower. Die hellenistischen Stadtegrundung. Leipzig, 1927, S. 145—146; P. Cloche. Alexandre le Grand, p. 118.
[206] И. Г. Дройзен. История эллинизма, т. 1, стр. 376 и сл.
[207] C. A. Robinson. Alexander the Great. New Jork, 1947, p. 218.
[208] Stringfellow Barr. The Will of Zeus. A history of Greece from the origins of Hellenic culture to the death of Alexander J. B. Lippincott Campany Philadelphia and New Jork, 1961, p. 417.
[209] Benoist–Mechin. Alexandre le Grand on la Réve depasse Ciairfontaine, Lauzanne, 1964, p. 188.
[210] H. Bengtsοn. Griechische Geschichte von den Anfangen bis in die Römische Kaiserzeit. München, I960, S. 351—352.
[211] См.: А. Боннар. Указ. соч., стр. 167—168.
[212] A. Robinson. Указ. соч., стр. 111.
[213] После разрушения Тира Александрия Египетская должна была стать центром средиземноморской торговли, тем более, что она могла легко иметь связь с Египтом по канонийскому рукаву. Это имело также большое значение для Красного моря и всего Востока (см. Collection Genies et Prealites Alexandre le Grand, ί962, p. 84—85).
[214] Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 202.
[215] P. Cloche. Op. cit., p. 39.
[216] См. В. Уилер. Александр Великий. СПб, 1899, стр. 107. В конце эпохи Птолемеев Александрия растянулась более чем на 5 км и имела в окружности 18 км. Ее общая площадь была, таким образом, примерно такой же, как и Рима. См. Антонио Гарсиа–и-Бельидо. Социальные проблемы урбанизма в античном Средиземноморье. М., 1970, стр. 9—10.
[217] До Александра город Навкратис посредничал в торговле между Египтом и Эгейским морем. Но теперь, когда Александр дал стране морскую гавань, которая имела большую экспортную способность и могла выгодно использовать огромные богатства страны, был положен конец длительной изоляции Египта. См.: U. Wilcken. Op. cit., S. 109.
[218] Fr. Taeger. Das Altertum, S. 411; cp,: U. Wilcken. Op. cit., S. 261.
[219] М. Уилер. Указ. соч., стр. 45, 88.
[220] W. Tarn. Alexander the Great, vol. I, p. 134.
[221] См. В. А. Лавров. Градостроительная культура Средней Азии. М., 1950, стр. 16—20.
[222] Греки, вступившие в пределы Зеравшанской долины, признали, что уже тогда Самарканд был цветущим городским поселением, имел цитадель, особую внешнюю стену протяжением около 10,5 км. Город был расположен возле крупной реки Политимет (совр. Зеравшан), орошавшей долину. Сохранилась легенда о том, что когда Александр осмотрел Самарканд, он воскликнул: «Все, что я слышал о красотах города — все правда, за исключением того, что он более прекрасен, чем я мог представить себе». См.: Ю. Н. Алескеров. Самарканд. Ташкент, «Узбекистан». 1967, стр.9, 24; И. В. Пьянков. Мараканда. — ВДИ, 1970, №1, стр. 43; он же. Город Средней Азии ахеменидского времени по данным античных авторов. — В кн. «Древний Восток. Города и торговля». Ереван, 1973, стр. 127—130.
[223] См.: История таджикского народа, т. 1, М., 1963, стр. 273; Р. М. Рахманова. Средняя Азия V–IV вв. до н. э. и поход А. Македонского (автореф. канд. дис.). Л., 1964, стр. 9.
[224] См. Б. А. Литвинский. Древний среднеазиатский город (местные традиции и иноземные модели). — В кн. «Древний Восток. Города и торговля (III–I тыс. до н. э.)». Ереван, 1973, стр. 112.
[225] См. Д. Касамби. Культура и цивилизация древней Индии. М., «Прогресс», 1968, стр. 64.
[226] См. Г. Ф. Ильин. Древний индийский город Таксила. М., Изд–во вост. лит–ры, 1958, стр. 6—7.
[227] В. Уилер. Александр Великий, стр. 107.
[228] U. Wilcken. Op. cit., S. 108.
[229] Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 376.
[230] A. J. Cutrules. Op. cit., p. 226.
[231] N. L. Hammοnd. Op. cit., p. 628.
[232] H. Lamb. Op. cit., p. 256.
[233] H. Lamb. Op. cit., p. 302.
[234] J. Kaerst. Op. cit., S. 342.
[235] Там же, стр. 369—370.
[236] Ф. Я. Коське. Указ. соч., стр. 123; ср. М. М. Дьяконов. Очерк истории древнего Ирана. М., 1961, стр. 159.
[237] Там же, сгр. 120.
[238] Arr. IV, 1, 3.
[239] Curt. VII, 11, 16—17.
[240] Collection Genies et Prealités. Alexandre le Grand. Hachette, 1962, p. 198—199.
[241] С. И. Ковалев. Александр Македонский. Л., 1937, стр. 78.
[242] Arr. IV, 28, 4.
[243] Curt. Χ, 2, 8.
[244] Arr. VI, 17, 4.
[245] Там же, 18, 1.
[246] Ф. Я. Коське. Указ. соч., стр. 302.
[247] W. Tarn. Alexander the Great, p. 133—134.
[248] Collection Genies…, p. 83—84.
[249] U. Wilcken. Op. cit., S. 108.
[250] Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 202.
[251] Collection Genies…, p. 83—84.
[252] U. Wilcken. Op. cit., S. 109; Fr. Schachermeyr. ct., S. 202.
[253] Collection Genies…, p. 83—84.
[254] U. Wilcken. Op. cit., S. 243.
[255] Там же, стр. 110.
[256] История таджикского народа, т. 1. М., 1963, стр. 173.
[257] Н. Н. Негматов в своей докторской диссертации «Ходжент и Уструшана в древности и средневековье» (М., 1968, рукопись) отрицает основание Александром Македонским Александрии Эсхаты по той причине, что этот населенный пункт существовал до греко–македонских походов (стр. 57). Но использование существовавших поселений и уже обжитых мест для новых городов широко практиковалось македонским полководцем, охотно дававшим этим новым городам свое имя.
[258] Arr. VI, 21, 5.
[259] U. Wilcken. Op. cit., S. 243.
[260] Там же, стр. 110.
[261] Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 203.
[262] История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. Изд–во ЛГУ, 1958, стр. 25.
Александрией дальней или крайней она называлась только потому, что Александр признал персидскую границу вдоль Сырдарьи границей своих завоеваний на северо–востоке. Хронологически же самая дальняя Александрия заложена в 326 г. до н. э., когда Александр на последней стадии своего похода перевалил Гиндукуш и проник в глубину Пенджаба (см. М. Уилер. Указ. соч., стр. 45).
[263] См.: А. Левши и. Описание Киргиз–Казачьих или Киргиз–Кайсацких орд и степей, ч. I. СПб, 1832, стр. 244.
[264] История таджикского народа, т. 1, стр. 256. Исключением является мнение американского историка Л. Каммингса, находящееся в явном противоречии с данными источников. Он считает, что Александр просто переименовал Кирополь в Александрию Эсхату. Единственный аргумент, который историк выдвигает при этом, заключается в том, что военные цели, которые стояли перед основателем Кирополя и основателем Александрии, якобы были одинаковы, и этим целям соответствовало стратегическое положение местности современного Ходжента–Ленинабада. (См. L. Cummings. Alexander ihe Great, p. 286—288).
[265] Н. Н. Негматов. Ходжент и Уструшана в древности и средневековье. Автореф. докт. дис. М., 1968, стр. 9.
[266] См. Б. А. Литвинский, Н. О. Турсунов. Ленинабадский картер и луврская ваза Сосибия. — ВДИ, 1971, № 3, стр. 92.
[267] Kaerst. Op. cit., S. 339—340.
[268] P. Cloche. Alexandre le Grand, p. 68.
[269] М. Уилер. Указ. соч., стр. 64. Историк при этом оговаривается, что у нас пока нет точных сведений о том, что город стоял на месте Каписа, равно как нет определенных указаний на то, что он там не стоял.
[270] Б. Гафуров. История таджикского народа, т. 1. М., 1949, стр. 62.
[271] J. Kaerst. Op. cit., S. 332; Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 257.
[272] В. В. Григорьев. Поход Александра Великого в Западный Туркестан. — ЖМНП, ч. 217, сентябрь — октябрь, 1881, стр. 39.
[273] М. Уилер. Указ. соч., стр. 51.
[274] Collection Genies…, p. 83—84.
[275] U. Wilcken. Alexander der Grosse, S. 110; Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 203. Испанский историк Антонио Гарсиа–и-Бельидо, специально занимающийся проблемой урбанизма в античном Средиземноморье, указывает, что в Александрии Египетской жили представители всех рас — прежде всего греки и евреи, затем эфиопы, индийцы, китайцы, негры, германцы, и, естественно, египтяне. В двух из пяти кварталов города жили евреи. Большое предместье Ракотис (к западу от города), плотно заселенное мелкими торговцами и ремесленниками, в непосредственной близости от порта Киботос, населяли евреи. Еврейское население к началу II в. до н. э. находилось также на востоке города в квартале Регия. (См. Антонио Гарсиа–и-Бельидо. Указ. соч., стр. 10).
[276] Curt. VII, 3, 23.
[277] J. Kaerst. Op. cit., S. 342.
[278] Diod. XVII, 83, 2.
[279] Arr. IV, 1, 4.
[280] Arr. IV, 4, 1; Just. XII, 5, 12.
[281] Curt. VI, 7, 27.
[282] Diod. XVII, 99, 5; Curt. IX, 7, 1 и сл.; ср. Paus. I, 25, 5; VIII, 52, 5.
[283] Arr. IV, 22, 5.
[284] Arr. IV, 24, 7; V, 29, 3; VII, 21, 7; cp. Diod. XVII, 102, 4; Curt. IX, 8, 8.
[285] Just. XII, 5, 8; ср. Diod. XVII, 80, 4; Curt. VII, 2, 35—38.
[286] Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 291.
[287] Diod. XVII, 99, 5-6.
[288] Diod. XVII, 99, 5-6.
[289] Curt. IX, 7, 1-2.
[290] Там же, 7, 11.
[291] Diod. XVIII, 7, Г. А. Кошеленко считает, что события 325 и 323 гг. до н. э. представляют собой два этапа одного и того же движения среди греческих колонистов. См. Г. А. Кошеленко. Восстание греков в Бактрии и Согдиане 323 г. до н. э. и некоторые аспекты греческой политической мысли IV в. до н. э. — ВДИ, 1972, № 1, стр. 60.
[292] Arr. V, 27, 5.
[293] См.: P. Jouguet. Op. cit., p. 124—126.
[294] Там же, стр. 104. Вилькен также указывает, что в основанных городах в качестве колонистов были поселены прежде всего греческие воины, многие тысячи которых оставались в этих новых городах; македоняне оседали в незначительном числе, вероятно, больше всего ветераны. (U. Wilcken. Op. cit., S. 243).
[295] J. Kaerst. Op. cit., S. 342.
[296] W. Tarn. Alexander the Great, vol. I, p. 134.
[297] H. Lamb. Alexander of Macedon. New–Jork, 1950, p. 256.
[298] Diod. XVIII, 4, 4.
[299] U. Wilcken. Op. cit., S. 243; ср. Р. Фрай. Наследие Ирана, стр. 183.
[300] A. Robinson. Op. cit., p. 218.
[301] Curt. IX, 7, 1—11.
[302] W. Tarn. Alexander the Great, vol. I, p. 135.
[303] U. Wilcken. Op. cit., S. 110.
[304] Fr. Schachermeyr. Op. cit., S. 204.
[305] Там же, стр. 202.
[306] Там же, стр. 258.
[307] H. Lamb. Op. cit., p. 241.
[308] H. Lamb. Op. cit., p. 257.
[309] U. Wilcken. Op. cit., S. 110.
[310] А. Даватур полагает, что военные города представляли собой «правильно организованные греческие полисы». (См. А. Даватур. Политики и полития Аристотеля. M. — Л., 1965, стр. 34). Г. А. Кошеленко, наоборот, считает, что в этих городах вообще не было полисного устройства. Была единоличная власть поставленных Александром гипархов, ответственных только перед ним и сменяемых только им. Именно это положение ущемляло интересы греков, которые в городах вместо полисного самоуправления получали единоличную власть, вместо господства над покоренным местным населением оказывались вместе с ним в одном городе. Это приводило к разным столкновениям. Г. А. Кошеленко ищет причины восстания в Бактрии и Согдиане в страстном желании греков найти в Азии греческий образ жизни, в стремлении быть гражданами полиса, членами полисного коллектива (Г. А. Кошеленко. Указ. соч. — ВДИ. 1, 1972. стп. 64, 71, 74—76).
[311] Arr. VI, 18, 1.
[312] Curt. VII, 10, 15.
[313] Там же, IX, 3, 23; 8, 8.
[314] A. Robinson. Op. cit., p. 218. Военные колонии были, например, в Сирии, там, где позднее будет основана Пелла–Апамея. Одними солдатами–инвалидами был основан город в Вавилонии. (См.: P. Jouguet. Op. cit., p. 104—105).
[315] W. Tarn. Alexander the Great, vol. I, p. 104-4105.
[316] P. Jouguet. Op. cit., p. 104—105.
[317] N. J. L. Hammοnd. Op. cit., p. 626.
[318] U. Wilcken. Op. cit., S. 243.
[319] См. А. М. Хазанов. Первобытная периферия античного мира (на примере Европы). — «Советская этнография», 1971, № 6. стр. 17 и сл.
[320] Arr. IV, 1, 4.
[321] Plin. Ν. Η. 47.
[322] Ф. Я. Коське. Указ. соч., стр. 124.