7. ФЛОР

Следующим по времени историком после Светония был Флор. Кто он был, совершенно неизвестно; об этом есть в науке только предположения. Неизвестно даже его личное имя (praenomen).
Под именем Флора дошло до нас историческое сочинение, носящее следующие заглавия в двух лучших рукописях: в одной: Epitoma Iuli Flori de T. Livio bellorum omnium annorum DCC libri duo - "Извлечение Юлия Флора из Т. Ливия, две книги всех войн в течение 700 лет"; в другой: L. Annaei Flori epitoma de T. Livio -"Извлечение Л. Аннея Флора из Т. Ливия" (в четырех книгах); в остальных рукописях автор тоже называется Аннеем Флором. Таким образом, неизвестно даже какое родовое имя (nomen) было у Флора - Юлий или Анней.
Как видно из заглавия, это было не вполне самостоятельное сочинение, а лишь извлечение из истории Т. Ливия, и притом касающееся не всех сторон жизни римского народа, а только войн в течение 700 лет. Делилось это сочинение различно: одними - на две книги, другими - на четыре.
При рассмотрении содержания сочинения в подлиннике мы действительно находим, что оно все состоит из описания войн, причем разделено на главы (всего 81 глава), и почти каждая война составляет отдельную главу, лишь какой-нибудь переходной фразой связанную с предшествующим описанием; всего лишь несколько глав занято другими сюжетами, кроме войн, например, "О Гракховых законах" (кн. II, гл. 1).
Порядок изложения в общем хронологический, но бывают иногда и отступления. Для деления римской истории автор придумал интересный способ: он рассматривает народ как отдельного человека и поэтому делит историю Рима на четыре периода, по возрастам: детство, юность, зрелый возраст, старость (infantia, adulescentia, inventus, senectus). Детство, около 400 лет, - время при царях; юность, 150 лет, - от начала республики до подчинения Италии; зрелый возраст, 150 лет, - время от подчинения Италии до Августа, в течение которого римский народ умиротворил весь мир; старость, немного меньше 200 лет, - период от Августа до времени автора, в течение которого вследствие "бездеятельности цезарей" Рим, так сказать, состарился, и только при Траяне он "двинул руками, и, сверх ожидания всех, старость империи вновь зазеленела, как-будто ей возвращен зрелый возраст" (Предисловие). Это деление римской истории на возрасты не ново: его приводил и Сенека Старший в своей истории, только он ее делил на семь возрастов; неизвестно, заимствовал ли один из них у другого, или каждый придумал такое деление самостоятельно.
Как уже говорилось, сочинение Флора делится в одних рукописях на две книги, в других - на четыре. Деление на две книги считается более правильным.
Содержание сочинения - следующее. Книга I заключает в себе (кроме маленького предисловия) 47 глав о времени царей, переходе монархии в республику и войнах с разными народами - италийскими и иноземными, - кончая войной с парфянами под начальством Красса. Следующая за этим заключительная глава содержит в себе краткий обзор всего предыдущего рассказа и рассуждение об упадке нравов римлян, следствием которого были гражданские раздоры и войны. Книга II, заключающая в себе 34 главы, начинается рассказами о мятежах Гракхов, Апулея, Друза; далее речь идет о внутренних и внешних войнах - с союзниками, с рабами, со Спартаком и т. д. - и кончается войнами с кантабрами и астурийцами при Августе, миром с парфянами и возвращением ими римских знамен, отнятых у Красса, закрытием храма Януса после 700 лет войн и дарованием цезарю священного титула "Август". Об императорском периоде Рима Флор не говорит, может быть, потому, что героем его истории является римский народ, а при императорах эта роль народа кончается.
Как сказано в заглавии, сочинение Флора есть извлечение из истории Т. Ливия. Это не вполне верно: в нем находят даже противоречия с рассказом Т. Ливия, находят и следы заимствований из других писателей, из Саллюстия, из Лукана. Но в общем, действительно, почти весь исторический материал взят из Ливия, но именно материал, а не внешняя форма. Правда, есть много заимствований из Ливия по языку даже буквальных, но все-таки изложение с сильной риторической окраской принадлежит самому Флору.
Какую цель преследовал автор в этом сочинении, он сам говорит в предисловии. Указав на великие подвиги римского народа и на то, что "укреплению власти его наперерыв содействовали Доблесть и Счастье", он продолжает: "Однако эта громадность сама себе мешает, и разнообразие деяний утомляет внимание; поэтому я поступлю подобно тем, которые рисуют географические карты: я помещу весь его образ, так сказать, на маленькой картинке и надеюсь, что не мало буду содействовать возвеличению первого народа, если опишу вкратце все его величие".
Как видно из этих слов, цель автора состоит не в том, чтобы просто изложить историю римского народа, как делали другие историки, а в том, чтобы, на основании уже известных исторических фактов, возвеличить, римский народ; иначе говоря, автор хочет писать не историю, а панегирик, пользуясь для этого историческим материалом, выбранным из сочинения Т. Ливия. Это заметили уже древние: Августин (христианский писатель IV-V вв. н. э.) говорит, что Флор хотел "не столько рассказать войны римлян, сколько восхвалить римское владычество" ("О граде божием", III, 19). Само собой разумеется, что для этой цели не было надобности излагать все события римской истории; надо было выбрать события, наиболее способные вызвать в читателях восхищение перед величием римского народа, стало быть, надо было выбрать события наиболее эффектные. С удивительной ловкостью автор умеет выставить в ярком свете блестящие факты и ясным обозрением их дать представление об их величии. В глазах большой публики великими событиями являются не столько дела мирного строительства, сколько войны, завоевания чужих стран. Поэтому вполне естественно, что автор для своей цели выбрал темой сочинения именно войны, а не другие какие-либо факты государственной жизни. Для великих подвигов нужен был и герой; таким героем у Флора является не отдельный человек, а весь народ римский, которого он и рассматривает как отдельного человека, придавая ему даже человеческие возрасты. Такое воззрение на народ у него видно и в способе выражения: он не говорит, например, что такой-то консул одержал победу, а говорит, что при таком-то консуле народ римский победил. Очень часто слово "народ" даже и не ставится как подлежащее фразы, а подразумевается само собою: "Вследствие просьб Кампании [он] напал на самнитян не для защиты себя, но для защиты союзников" (I, 11, 1). Конечно, автору приходилось иногда и искажать события, чтобы представлять их в нужном для его цели свете; он преувеличивает успехи римлян и встречающиеся им трудности и, наоборот, смягчает их ошибки, вероломство, жестокость; войны, которые они ведут, по его изображению, были только оборонительными, навязанными им. Иногда он искажает события, может быть, и просто по небрежности или по незнанию, так как историческая точность для него не представляла большой важности. Так, он дает действующим лицам звания, которых они не имели; консулов называет диктаторами, а легатов - консулами; искажает или изменяет имена, противоречит себе, допускает хронологические ошибки.
Таким образом, сочинение Флора есть скорее риторическое, чем историческое; историк не может пользоваться им как источником. Но кроме стремления возвеличить римский народ, у Флора заметна и тенденция нравоучительная (как часто бывает у историков); поэтому у него много изречений (афоризмов), например: "Труднее удерживать провинции, чем образовывать: приобретаются они силою, удерживаются справедливостью" (II, 30, 29). "Не вполне погашенный пожар вновь разгорается большим пламенем" (I, 40, 14). "Каков полководец, таково и войско" (I, 34, 11). В общем сочинение Флора представляет собой по характеру единственное, своеобразное произведение во всей римской литературе - это какой-то гимн римскому народу на исторической основе.
Политические взгляды автора вполне ясны: его идеал - "юность" и "зрелый возраст" римского народа, т. е. время республики, но и то лишь первая половина его, когда "годы были чистые, благочестивые, золотые, без позорных деяний, без преступлений, пока была неподдельная, невинная чистота того пастушеского образа жизни, и пока страх пред неприятелями-пунийцами поддерживал древние порядки" (I, 47, 1-2). Стало быть, это хорошее время продолжалось до разрушения Карфагена, Коринфа и Нуманции. Затем начались внутренние раздоры и упадок римского народа. Флор относится отрицательно к принципату, во время которого "вследствие бездеятельности цезарей народ состарился и растратил силы" (Предисловие). Только Траяну, как уже говорилось, он делает комплимент (там же). Однако древняя республика -идеал лишь в теории: на практике же Флор, подобно Тациту и другим, признает необходимость принципата и восхваляет Августа: "Надо считать счастьем при таких волнениях, - говорит он, - что верховная власть досталась именно Октавию Цезарю Августу: он своим умом и искусством привел в порядок потрясенное со всех сторон и расстроенное государственное тело, которое, несомненно, никогда не могло бы соединиться и образовать согласное целое, если бы не управлялось мановением одного главы, как бы его жизненной силой и разумом" (II, 14,5-6). А вот образчик политической философии Флора: "Поводы ко всем внутренним беспорядкам подавала власть трибунов. Под видом охраны плебеев, в помощь которым она была учреждена, она на самом деле искала для себя неограниченного господства, и потому старалась приобрести популярность и расположение народа аграрными, хлебными, судебными законами" (II, 1, 1).
Время, когда написано это сочинение, определяется на основании слов самого автора: "От Цезаря Августа до нашего века [прошло] немного меньше двухсот лет" (Предисловие, 8). Если под словами "от Цезаря Августа" разумеется год его рождения, т. е. 63 г. до н. э., то под словами "наш век" надо разуметь время несколько ранее 137 г., т. е. правление императора Адриана. Несколько сомнительной делают эту дату дальнейшие слова автора: "Только при государе Траяне он [народ] двинул руками, и, сверх ожидания всех, старость империи вновь зазеленела". Дело в том, что в этой фразе есть важные разночтения в рукописях: в одних - прошедшее время - "двинул" (movit) и "зазеленела" (reviruit), в других -настоящее время -"двигает" (movet) и "зеленеет" (revirescit). Чтение с настоящим временем принято во многих старых изданиях. Если оно верно, то надо предположить, что под "нашим веком" автор разумеет время Траяна. Однако в наиболее надежном издании (стереотипном издании Гальма 1863 г.) принято чтение с прошедшим временем на основании лучшей рукописи. В таком случае надо считать несомненным, что время Траяна для автора есть уже прошедшее и что он писал свое сочинение во время правления Адриана, т. е. между 117 г. (началом правления Адриана) и 137 г. (указанным выше). Новейшими историками литературы эта дата принята [1].
Как писатель, Флор имеет свои достоинства и недостатки. Видно, что он был очень образованный по тогдашнему времени человек, отлично усвоивший правила риторики. Изложение его сжато, но блестяще; ему часто удается несколькими словами обрисовать положение, представить полную картину: на одной странице он изложил весь заговор Катилины, не опустив ничего существенного (II, 12). Он любит наглядно изображать события и потому часто прибегает к сравнениям.
Но недостаток его тот, что он злоупотребляет своим риторическим искусством, применяя риторические приемы в чрезмерном количестве, от чего слог его становится неестественным, искусственным, напыщенным до смешного. У него много метафор, антитез, гипербол, сравнений, восклицаний, риторических вопросов и т. п., что придает речи даже поэтический характер; получается что-то вроде стихотворной прозы. Пожалуй, самым большим недостатком слога является погоня за новым, необычным, способом выражения, иногда очень странным, так что даже сам автор находит нужным прибавить слово quasi - "как будто" (которое насчитывают у него 125 раз). Вместе с тем бросается в глаза некоторое однообразие: так, не раз встречается сравнение войны с огнем, например: "Победив Антиоха, римляне преследовали факелы [поджигателей] азиатской войны" (victo Romanus Antiocho faces Asiatici belli persequebatur - I, 25, 9)[2].
Общая оценка Флора как писателя, конечно, зависит от личных вкусов каждого: кому нравится этот приподнятый, патетический стиль, те считают его красноречивым, изящным автором; кому такой стиль не нравится, те не одобряют его. Поэтому суждения ученых о нем различны: так, Салмазии, первоклассный французский ученый XVII в., называет его сочинение elegantissima epitoma, а Гревий, знаменитый голландский филолог того же столетия, резко критикует стиль Флора. Современникам своим он должен был правиться, так как они едва ли могли представить себе панегирик, написанный в простом стиле [3]. Из ученых нового времени, хвалящих Флора, надо назвать особенно О. Россбаха (в статье о Флоре в VI томе Энциклопедии Паули-Виссова, 2701-2770).
Несмотря на то свойства Флора, которые кажутся недостатками, в его сочинении все же есть целые главы, в которых критика не могла найти ничего, заслуживающего порицания: такими можно назвать, например, рассказ о Катилине (II, 12) и описание битвы при Мунде (II, 13, 78-87).
Что касается собственно языка в лексическом и грамматическом отношении, то в нем мало отступлений от нормы классического периода. В общем, за исключением сугубо риторических и потому неясных оборотов, текст читается довольно легко.
До нас не дошло никаких упоминаний античных авторов о сочинении Флора, но в средине века его много читали благодаря тому, что оно по своей краткости представляет очень удобный и вместе с тем занимательный очерк римской истории республиканского времени; ценили также в нем и назидательные изречения. Им пользовались как источником историки Орозий (V в.) и Иордан (VI в.). В новое время оно употреблялось в школах при изучении латинского языка.


[1] Впрочем, может быть и еще одно сомнение по поводу этой даты: что разуметь под словами «от Цезаря Августа»? Обыкновенно разумеется год рождения, т. е. 63 г. до н. э. Но можно разуметь и какой-нибудь другой год, например начало его единодержавия, т. е. 31 г. до н. э., или год его смерти, т. е. 14 год н. э. Тогда «наш век» оказался бы гораздо позднее. Но это мало вероятно по литературным свойствам сочинения.
[2] И по-русски у поэтов встречается эта метафора: «Бранный пламень» (у Хомякова):
[3] Уже древние обратили внимание на вычурность стиля современных им писателей. Псевдо-Лонгин говорит так: «Все такие недостойные явления вводятся в речь по одной причине,— из пристрастия к новизне в выражении мыслей,— безумие, которым очень сильно заражены нынешние писатели» («О высоком», гл. 5).
Ссылки на другие материалы: