4. ИСТОРИЧЕСКАЯ МОНОГРАФИЯ

Кроме анналистов, писавших историю Рима от древнейших времен до своего времени, были историки, составлявшие монографии по истории меньших периодов времени. Эти монографии составляют самую ценную часть исторической литературы республиканского времени. Впервые по-являются они около эпохи Гракхов; но и от них не дошло до нас ничего, кроме немногих фрагментов.
Родоначальником исторической монографии был Луций Целий Антипатр (L. Coelius Antipater). Как показывает его греческое прозвище (Antipater), это был не аристократ, какими были древние анналисты, но какой-нибудь потомок (может быть, сын) вольноотпущенника[1]. Цицерон приписывает ему речи, которые он мог говорить только в качестве римского гражданина, но он не занимал никакой служебной должности и был только знатоком права и ритором. Он был учителем оратора Луция Красса ("Брут", 26, 102).
Целий выбрал темой для своего сочинения вторую Пуническую войну, но оно носило заглавие, по-прежнему, или "Historiae", или "Annales"; впрочем, Цицерон называет его "Пунической войной" ("Оратор", 69, 230). Оно состояло не менее чем из семи книг и было написано после 121 г., как видно из того, что в нем предполагается известной читателям смерть Гая Гракха (Цицерон, "О предвидении", I, 26, 56). Оно было посвящено знаменитому филологу того времени Луцию Элию Стилону (L. Aelius Stilo). Уже в книге I был рассказ о битве при Каннах, а в книге VI описывалась высадка Сципиона в Африку. Источниками Целию служили сочинения его предшественников - Фабия Пиктора, Катона, - устные предания и, что было новостью в то время, он пользовался сочинением греческого историка Силена, находившегося при Ганнибале и потому описывавшего события в благоприятном для карфагенян освещении. Пользовался ли он историей Полибия, сказать с точностью нельзя. Новостью для того времени была также критика источников. Так, Целий привел три версии рассказа о смерти консула Марцелла: одну - основанную на предании, другую - основанную на погребальной речи, произнесенной сыном Марцелла, бывшего очевидцем смерти отца; третью - основанную на его собственных изысканиях, которую он считал верной (Тит Ливий, XXVII, 27). Поэтому сочинение Целия имело большое значение в последующее время: оно считалось важнейшим источником по истории второй Пунической войны, и историки делали заимствования из него, как, например, Ливий в третьей декаде своей истории; пользовались им также Плутарх, Вергилий, Валерий Максим, Плиний, Фронтин. На важное значение его указывает также и то, что из него сделал извлечение Марк Брут. Во II в. н. э. император Адриан, любитель старинной литературы, ставил Целия даже выше Саллюстия (неизвестно, как историка или как писателя); грамматик Павел (современник Авла Геллия) комментировал его - вероятно, объяснял его архаизмы.
Однако главной задачей Целия была не история сама по себе: он, как ритор, взялся за исторический труд главным образом с целью показать на нем свое стилистическое искусство и старался сделать рассказ занимательным даже в ущерб исторической истине. По этой причине он вставлял в рассказ вымышленные речи действующих лиц (по образцу греческих историков), украшал рассказ собственными вымыслами; словом, центр тяжести у него лежал в искусстве изложения.
Мнение Цицерона о нем - двойственное: с одной стороны, Цицерон хвалит его за то, что он "приподнялся и придал истории более возвышенный тон" ("Об ораторе", II, 12, 54) [2], тогда как другие были не "украшателями изложения, но только рассказчиками". Приблизительно то же мнение высказывает Цицерон и в трактате "О законах" (I, 2, 6): "...поднял тон немного выше, и мог других склонить к тому, чтобы писать старательнее". Но к этим похвалам Цицерон примешивает оговорки неодобрительного свойства: "Человек он был неученый и не имел ораторского таланта... не умел внести в рассказ разнообразия... но все-таки превзошел своих предшественников" ("Об ораторе", II, 13, 54).
В предисловии к своему сочинению Целий заявлял, что он не будет стремиться к искусственной расстановке слов ради придания ритма изложению, разве только по необходимости будет делать это ("Оратор", 69, 229). Тем не менее, как замечает Цицерон, Целий это делал.
От сочинения Целия сохранились только фрагменты числом 65, на основании которых нельзя составить ясного представления о его труде.
Семпроний Азеллион (Sempronius Asellio) родился приблизительно около 160 г. до н. э. Из обстоятельств его жизни известно только то, что он служил военным трибуном под командой Публия Сципиона Африканского Эмилиана во время Нумантийской войны (134 г. до н. э.). Он описал события, в которых принимал участие, в своем сочинении, называемом одними писателями "Res gestae", другими- $1Historiae". Это сочинение состояло будто бы из 40 книг (так сказано у грамматика Харисия) ; это число, как предполагают, неверно; в фрагментах, дошедших до нас, упоминаются только книги I, III, IV, V, XIII, XIV. По-видимому, оно начиналось с описания Нумантийской войны; в V книге говорилось о смерти Тиберия Гракха (133 г.), в XIV - о смерти трибуна Марка Ливия Друза (91 г.). Так как в 91 г. Семпронию Азеллиону должно было быть около 70 лет, то едва ли могло быть в его труде описание событий значительно более поздних.
Таким образом, его сочинение отличалось от сочинений предшествующих историков уже тем, что он описывал лишь события своего времени, не касаясь времен более ранних; это была именно монография. Затем, его труд должен был быть огромным шагом вперед в римской историографии, если он соблюдал в нем принципы, высказанные им в предисловии: это должна была быть история прагматического характера, в которую входило не только изложение внешних событий, но и описание внутренней жизни государства; в этой тенденции, вероятно, сказалось влияние Полибия. Вот его слова, сохраненные Авлом Геллием (V, 18, 8-9): "Между теми, которые пожелали составить летописи, и теми, которые попытались описать деяния римлян, была следующая разница. Летописи показывали только то, что было совершено в каждом году... Нам, как я вижу, недостаточно изложить только то, что было сделано, но еще следует показать, с какой целью и по какой причине оно было совершено... Летописи нисколько не могут увеличить в людях энергию к защите отечества и уменьшить склонности к дурным деяниям. А описывать, при каком консуле начата война, при каком окончена, кто вступил с триумфом в Рим, что произошло на войне, но не говорить, что в это время постановил сенат, какой был внесен законопроект, с какими целями это делалось, это - рассказывать сказки детям, а не писать историю". Судя по этому предисловию, его сочинение имело цель также воспитательную: возбуждать патриотизм и карать пороки.
Однако, несмотря на все эти достоинства, от сочинения Семпрония до нас ничего не дошло, кроме 14 фрагментов, сохраненных главным образом Авлом Геллием; не видно даже следов его влияния в древней исторической литературе; несколько раз ссылаются на него грамматики (Присциан, Харисий, Ноний) по поводу некоторых старинных слов.
О стиле Семпрония упоминает один раз Цицерон, но с неодобрением: по стилю он ничто в сравнении с Целием Антипатром, а скорее близок к древним анналистам ("О законах", I, 2, 6).


[1] Его самого считать вольноотпущенником нельзя потому, что, как говорит Корнелий Непот (у Светония, «О риторах», 3), первым из вольноотпущенников стал писать историю некий Л. Волтацилий Пилут, учивший Помпея риторике.
[2] Paullum se erexit et addidit maiorem historiae sonum vocis… Antipater.