IV. ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ НАУКА И МИФОГРАФИЯ

Автор: 

Немедленно после смерти Александра один из его полководцев, Птолемей, сын Лага, захватил управление Египтом, где еще в 332-31 г. на западном берегу нильской дельты, против небольшого островка Фароса, по плану знаменитого греческого архитектора Дейнократа был построен новый город, которому суждено было стать крупнейшим центром эллинистической культуры. Название Александрия, присвоенное целому ряду городов, основанных Александром, сохранилось именно за ним. Птолемей, власть которого над Египтом окончательно укрепилась после битвы диадохов при Ипсе (301 г. до н. э.), не жалел средств для процветания города, и Александрия росла с удивительной быстротой, становясь средоточием не только экономической, но и духовной жизни греческого мира. Уже в середине III в. его называют "городом мира"[1].
Птолемей Сотер (322-285 гг.), желая возвеличить свой город, обращался ко многим греческим писателям и философам с предложением переселиться в Александрию. В числе переселившихся были поэт Филет Косский, философы Гекатей Абдерский, Стратон, Феодор Киренский, геометр Эвклид, естествоиспытатель и врач Герофил. Филету и Стратону Птолемей по-ручил воспитание своего сына. Но наибольшую роль сыграл один из культурнейших людей своего времени, перипатетик Деметрий Фалерский [2], после крушения политической карьеры в Афинах ставший ближайшим советником Птолемея и подавший ему мысль об основании музея и библиотеки при нем. В этой библиотеке, по мысли Деметрия, должна была быть собрана вся греческая литература с древнейших времен.
Начиная со времени царствования Птолемея II Филадельфа (285 - 247 гг.) Александрия, бесспорно, являлась крупным центром культурной деятельности: поэзии, филологии и точных наук. Что же касается философии, то Афины сохраняют свою гегемонию до конца существования античного мира. К середине III в. в Александрийской библиотеке насчитывалось более полумиллиона книг.
Первым библиотекарем был уроженец Эфеса, поэт Зенодот. В сотрудничестве с двумя другими поэтами - Александром Этолийским и Ликофроном - он привел в порядок все собранные в Александрии произведения греческой поэзии. Поручение этой работы поэтам было вполне обосновано:
филологов-профессионалов еще не было, и поэты, изучавшие разные диалекты и обращавшие особое внимание на архаизмы и провинциализмы, лучше других были к ней подготовлены. Дело первой триады александрийских ученых было продолжено Аполлонием Родосским, Эратосфеном и, наконец, Каллимахом, который подвел итог всей этой грандиозной работе составлением своих "Таблиц" [3].
Второй культурный центр возник в Пергаме. Пергамское царство, основанное Филетером (ум. в 263 г.), достигло наибольшего расцвета при царе Эвмене II (197-159 гг.), которого поддерживали римляне. Пергамская библиотека была основана еще Эвменом I (263-241 гг.), но мировое значение Пергам получил только во II в., когда в Александрии начался некоторый упадок. При дворе Эвмена II и его преемника Аттала II Филадельфа (159- 138 гг.) философ Кратет Милосский (ум. в 145 г.) основал свою грамматическую школу, отличавшуюся по методам исследования от александрийской.
Основные различия названных школ сводились к различию во взглядах на природу языка и пути его развития. Различия эти в конечном счете восходят к различию в точках зрения на происхождение языка у стоиков, с одной стороны, и у скептиков - с другой. Стоики, главным образом в лице Хрисиппа из Сол (ок. 280-200 гг. до н. э.), считали, что язык развился естественно (φύσει) как любое явление природы. Отсюда вытекало, что звуковая форма слова соответствовала его значению, но это положение не могло объяснить множественности реально существовавших языков. Этим и воспользовались философы скептической школы, выдвинув тезис о добровольном соглашении между людьми определенного народа для обозначения вещей тем или иным именем (язык произошел не φύσει, а θέσει - т. е. по соглашению). Стоики возражали, что в этом случае исчезает критерий истинности значения слова: слову может быть придано любое произвольное значение, а между тем значения слов должны быть истинными (ἔτὺμα). По-этому одной из задач философии становилась "этимология" - исследование первоначального, истинного значения слова. Работы ранних стоических грамматиков нам очень плохо известны, но мы знаем, что именно стоиками было развито учение об основных грамматических категориях, в частности учение о падеже (πτῶσις) и некоторых глагольных категориях; учение о частях речи у них оставалось, по-видимому, в том же виде, в каком оно было у Аристотеля и перипатетиков.
Рядом с "грамматическими" занятиями александрийские ученые усердно изучали Гомера, проверяя текст его поэм, и подготовляли их издание, исправляя вкравшиеся в текст ошибки. Корректура текста получила название "диортозы". Начал эти работы первый библиотекарь Александрийской библиотеки Зенодот в III в. до н. э.
Преемником Зенодота был Аристофан Византийский (ок. 257- 180 гг.), подлинный кодификатор греческой национальной поэзии. Он трудился над установлением текста многих греческих авторов, снабжая их учеными комментариями. Много работал он над Гомером, и хотя позднейшие схолии придерживаются преимущественно толкований Аристарха, можно считать бесспорным, что издание Аристофана Византийского было значив тельным шагом вперед по сравнению с изданием Зенодота. Работая над текстами Гесиода, он установил, что ни "Наставления Хирона", ни "Щит Геракла" Гесиоду не принадлежат. Издав Алкмана, Алкея, Анакреонта, Симонида и Пиндара, он снабдил их замечательным предисловием, посвященным мелической метрике. Установленные им принципы метрики (так называемая "колометрия") держались до эпохи Варрона.
Для трагедий Аристофан Византийский составил так называемые "argumenta" (ὑποθέσεις), содержавшие: 1) краткое изложение мифа, 2) дидаскалию, 3 эстетическую оценку. Его argumenta к комедиям Аристофана частью были написаны в стихах. Сочинение Аристофана Византийского о Менандре, которого он ставил наравне с Гомером, было озаглавлено "Сопоставления Менандра с теми, у кого он крал" и посвящено анализу заимствований этого поэта у других авторов. Трактат Аристофана "О лицах" послужил главным источником для "Ономастикона" Полидевка, в руках которого была обработка трактата "О лицах", сделанная ученым нумидийским. царем Юбою. На основе трудов Аристофана Византийского был составлен список лучших писателей древности, так называемый "александрийский канон".
Аристарх Самофракийский (ок. 217-143 гг.), пятый библиотекарь Александрийской библиотеки, был самым выдающимся из учеников Аристофана Византийского. Его имя сделалось нарицательным для обозначения строгого, но справедливого критика. Аристарх занимался Гесиодом, Архилохом, Алкеем, Анакреонтом, Пиндаром, Аристофаном и Геродотом, а также тремя великими трагическими поэтами - Эсхилом, Софоклом и Эврипидом.
В лице Аристарха александрийская грамматическая школа (аналогисты) пришла в резкое столкновение с пергамскою школою Кратера Милосского (аномалистами).
Исходя из единообразия окончаний слов при их флектировании и словообразовании, аналогисты доказывали стройность и единообразие языка; аномалисты же, указывая на множество отклонений от устойчивых норм, выдвигали принцип "аномалий", т. е. доказывали отсутствие в языке морфологического единообразия и невозможность нормализации грамматических правил.
Однако представители обоих направлений не могли понять истинной природы языка, так как и у тех и у других отсутствовал исторический подход к языку.
Тем не менее историческая роль аналогистов очень велика: достаточно сказать, что первая нормативная грамматика греческого языка была создана к концу II в. до н. э. учеником Аристарха аналогистом Дионисием Фракийским.
Дионисий Фракийский (ок. 170-ок. 90 г. до н. э.), к сочинениям которого были написаны обширные дошедшие до нас схолии, окончательно оформил то учение о частях речи, которое перешло к римским грамматикам, а от них в средневековую Европу и ныне еще продолжает существовать в наших грамматиках.
Это учение не имеет в основе единого логического критерия и смешивает формальные классы слов с классами семантическими. Однако оно дает много практических и дидактических удобств, чем и объясняется его живучесть.
Из других учеников Аристарха следует отметить Аммония, последнего из известных нам библиотекарей Александрии, популяризатора сочинений Аристарха, автора многих не дошедших до нас трактатов и, возможно, учителя Дидима, бывшего уже современником римского завоевания Египта.
Дидим (ок. 65 г. до н. э. - ок. 10 г. н. э.) - один из самых ученых и плодовитых античных грамматиков - занимался всеми авторами, которых изучал Аристарх, и, сверх того, Фукидидом, Менандром, почти всеми аттическими ораторами, лексикографией, мифографией, историей поэтических жанров, пословицами. Он знал и латинский язык и написал трактат о Цицероне ("О политии Цицерона").
Последним крупным александрийским грамматиком был младший современник Дидима, Феон. После него, в I в. н. э., филологическая наука в Александрии, по-видимому, приходит в упадок. Можно отметить лишь огромный лексикографический труд Памфила "Луг" в 95 книгах, использованный позднейшими лексикографами.
Создателем пергамской филологической школы был Кратет Милосский, страстный противник научного метода Аристарха. Дело Кратета продолжал Филоксен, уроженец Александрии, изменивший ее ученым традициям. Филоксен может считаться родоначальником "гипотезы греко-италийской общности", он выводил латинский язык из эолийского наречия, и в этом ему следовал Варрон. Продолжателями Филоксена в I в. до н. э. были Трифон и Деметрий, писавшие о тропах, о значении имен, об омонимах, синонимах и антонимах, о диалектах и о других вопросах, и, наконец, знаменитый Дионисий Галикарнасский [4].
Расцвет новой софистики и риторики [5] направил в сторону последней и античную филологическую науку. Об этом говорит нам характер сочинений Дионисия Галикарнасского и Плутарха, анонимного трактата "О возвышенном", приписывавшегося раньше Лонгину, и, наконец, трактатов Лонгина (конец III в. н. э.), где от филологии осталось только общее заглавие всей серии - "Филологические беседы". Однако некоторые факты из истории филологии этого времени можно отметить как значительные. Это прежде всего труды лексикографов. Во II в. Валерий Гарпократион из Александрии, используя Дидима и других авторов, составил большой "Словарь к десяти ораторам", сохранивший много материала для понимания ораторской прозы и ее реального комментирования. Юлий Полидевк, или Поллукс из Навкратиды, в конце того же столетия составил "Ономастикон" в 10 книгах, нечто вроде реальной энциклопедии, каждая книга которой посвящена особой области античной жизни.
В ту же эпоху жил и Гефестион, написавший энциклопедический трактат "О метрах" в 48 книгах, посвященный не только метрике в собственном смысле, но и вообще поэтическим формам.
Взгляды и схемы Гефестиона господствовали в классической филологии вплоть до начала XIX в.
Большой шаг вперед сделало во II в. и языковедение, когда в сферу внимания грамматиков в лице Аполлония Дискола впервые попал синтаксис.
Его "Синтаксис" в 4 книгах и небольшие трактаты "О наречии" и "О союзах" дошли до нас в подлиннике. Грамматические труды других авторов известны нам по изложению "Institutiones Linguae Latinae" Присциана (VI в. н. э.).
Общетеоретические сочинения, касающиеся языка и филологии как науки и ее отношения к философии, писал также знаменитый врач и естествоиспытатель Гален. Его суждения очень важны для нас тем, что они иногда раскрывают нам характер метода античной критики и герменевтики (толкования текстов).
Наряду с филологией развивались точные науки и медицина. Интерес к ним в Александрию был принесен перипатетиками. Достижениями александрийских физиков, астрономов, географов и медиков новая Европа жила почти до XVI столетия.
Вдохновителем этого исключительно плодотворного научного движения был Эратосфен (ок. 275-196 гг. до н. э.) из Кирены, учившийся в Афинах у Аркесилая и у стоика Аристона Хиосского. Приглашенный около 246 г. Птолемеем III Эвергетом в Александрию, он сменил Аполлония Родосского на посту библиотекаря и стал воспитателем будущего царя Птолемея IV Филопатора. Он был выдающимся филологом в нашем понимании этого слова, написав в 12 книгах сочинение "О древней комедии", остатки которого сохранились в схолиях к комедиям Аристофана. Он участвовал также в составлении "Таблиц" Каллимаха и ликофроновского словаря комических поэтов. Эратосфен занимался и вопросами хронологии, а также математикой и теорией музыки. Архимед в юности учился по сочинениям Эратосфена и посвятил ему свое первое произведение. Исключительную важность имело введение Эратосфеном элементов математики и астрономии в географию. Следуя Дикеарху и Стратону, Эратосфен выдвинул на первый план идею измерения земного пространства, математически обосновал ее и заложил основы картографии. Он блестяще использовал географические данные Гомера и сведения о Востоке, полученные греками начиная с конца IV в. до н. э. Он не был твердо убежден в шарообразности земли и рассматривал всю сушу, населенную людьми (ὴ ὸικουμένη) как остров, окруженный со всех сторон тем же океаном, который лежал за Геркулесовыми столпами и назывался Атлантическим. Его "География" в трех книгах, о которой мы знаем только по Страбону, давала обзор развития географических знаний от Гомера до Александра (книга I), затем изложение взглядов автора на форму и величину земли и климатические пояса (книга II) и, наконец, обзор народов, населяющих землю от Гадеса (Кадикса) до Центральной Азии (книга III). Страбон сохранил нам из этой части описание Аравии.
В связи с теориями Эратосфена поднялась сильная полемика: его обвиняли в чисто математических спекуляциях и пренебрежении к данным опыта. В результате греческая география в дальнейшем развитии приобрела описательный характер.
Другим крупным александрийским математиком был Эвклид. Он дал свод геометрических знаний древности в своих "Элементах" в 13 книгах, которые стали учебником для всего античного мира, а переведенные в V в. н. э. Боэцием на латинский язык перешли и в средние века. В VIII в. они сделались известны арабам. Второе сочинение Эвклида - "Данные" - содержит введение в геометрический анализ. Кроме того, он написал "Оптику", затем неоднократно подвергавшуюся переработкам и дополнениям.
Архимед (287-212 гг.), сын астронома Фидия из Сиракуз, учился в Александрии, где подружился с математиком Кононом и с Эратосфеном. Он изобрел водяной винт, примененный для ирригационных целей. В конце жизни Архимед вернулся в Сиракузы и погиб при осаде города римлянами.
Из его многочисленных сочинений наибольшей популярностью в древности пользовались три: "О шарах и цилиндре", "Основания статики" и "Об измерении окружности". Нам известны еще пять трактатов, среди них "Об исчислении песчинок" и "Гидростатика", сохранившаяся только в латинском переводе [6]. Только в арабском переводе известны его "Леммы". Писал Архимед на дорийском диалекте, частью на койнэ.
Из астрономов крупнейшим был Аристарх Самосский (III в. .до н. э.), ученик перипатетика Стратона, утверждавший, что земля вращается вокруг солнца и одновременно вокруг собственной оси. За это стоик Клеанф обвинял его в безбожии. Он изобрел гномон (усовершенствованные солнечные часы). Придворный астроном Птолемея III, Конон Самосский (ум. между 240 и 230 гг.), составил "Астрономию" в 7 книгах и писал также о солнечных затмениях. Его ученик Досифей занимался календарем. Механикой занимались Папп, Ктесибий, ученик последнего Филон Византийский, Герон Александрийский. Сочинения естествоиспытателей - Сотака, Судина и Зенофемида - были главными источниками и пособиями Плиния Старшего. О сельском хозяйстве писали очень многие. Из этих агрономических сочинений в X в. по поручению византийского императора Константина Багрянородного был сделан свод в 20 книгах. Медицинская литература этой эпохи нам не известна, но, как можно судить по Галену, она была очень богатой. Мы знаем имена знаменитых врачей Герофила и Эрасистрата. Наконец, различные авторы писали о метрологии, фармакологии и даже о косметике и кулинарии.
Знаменитый александрийский математик, астроном и географ Клавдий Птолемей (I в. н. э.), будучи перипатетиком, находился также под сильным влиянием пифагореизма, платонизма и стоицизма. Важнейшим его сочинением, оказавшим исключительное влияние на средневековую науку, были 13 книг "Математического собрания", известные также под названием "Алмагест", в которых он, оставаясь верным аристотелизму, наряду с математическими проблемами излагает свою геоцентрическую систему мироздания. Кроме того, ему принадлежат 8 книг "Географии", сочинение "О критерии и руководящем начале" эклектического характера, сочинение "Гармония", написанное под влиянием пифагорейского учения о числах, "Оптика" в пяти книгах и "Четверокнижие", являющееся источником для изучения Посидония.
Знаменитый врач Гален (129-199 гг. н. э.), автор многочисленных сочинений медицинского и философского содержания, из которых некоторые до нас дошли, является представителем перипатетического эклектизма. По сообщению арабского философа Аверроэса (Ибн-Рошда), он ввел в логику Аристотеля четвертую фигуру силлогизма, получившую название "галеновой".
Изучение и изложение мифов началось еще в конце классического периода трудами софистов (Гиппий Геродор Гераклейский), историков (Анаксимен Лампсакский, Асклепиад Трагильский), философов-перипатетиков (Гераклид Понтийский, Дикеарх) и поэтов конца эпохи эллинизма, среди которых в этом отношении первое место занимает Антимах Колофонский. Косский кружок поэтов, возглавляемый Филетом, продолжал эту традицию. По его стопам шли Ликофрон и Каллимах. Однако до II в. до н. э. прозаическое изложение мифов было редким явлением: после Геродота мы можем отметить только двух мифографов в собственном смысле: Гегесианакта Александрийского [7] и Дионисия Скитобрахиона [8]. Последний составлял уже генеалогические таблицы. Мы имеем сведения, что изучением мифологических основ трагедий занимались Главк и Филохор.
Первые крупные мифографические трактаты, сохранившиеся до наших дней, принадлежали Палефату, философу-рационалисту, ученику Аристотеля, и Аполлодору Афинскому. О жизни Палефата ничего не известно; вероятно, он был современником Эвгемера, т. е. жил в IV-III вв. до н. э. От него до нас дошло небольшое сочинение, носящее заглавие "О невероятных вещах".
Это сочинение состоит из ряда статей (53), содержащих рационалистическое объяснение мифов в духе Эвгемера. В предисловии автор говорит, что все, что рассказывается в мифах, происходило на самом деле; но поэты и баснописцы исказили эти события для удивления людей, так что они обратились в невероятные сказания.
Автор якобы обошел очень много стран и расспрашивал старых людей, что они слыхали об этих событиях.
Задачей Палефата было сделать мифы "правдоподобными", очистив их от фантастического элемента. Так, например, Линкея, который видел сквозь землю, он считал рудокопом, изобретателем светильника, при помощи которого он открыл в пещерах серебро; Дедал, по его предположению, "оживлял" статуи тем, что шарнирами соединял их члены, и т. п.
Вот еще образчик объяснения мифа. Кентавры, но сказаниям, были существами с телом лошади и головою человека. В действительности же их история такова. Когда Иксион царствовал в Фессалии, на горе Пелионе одичало стадо быков. Быки сходили в обитаемые места, портили деревья и посевы, губя при этом вьючный скот. Иксион объявил, что тому, кто уничтожит быков, он даст очень много денег. Некоторые молодые люди из деревни, лежавшей у подножия горы и называвшейся "Туча", стали тренировать лошадей для верховой езды (прежде не умели ездить верхом и пользовались колесницами). Они сели на лошадей и поехали туда, где были быки, напали на стадо и стали бросать в него копья. Когда быки гнались за ними, юноши благополучно ускользали, потому что лошади двигались быстрее быков, а когда быки останавливались, они оборачивались и бросали в них копья. Таким способом они перебили быков. Отсюда они и получили название кентавров [9]. И действительно, в кентаврах нет ничего бычьего; на самом деле у них вид лошади и человека. Получив от Иксиона деньги и гордясь своим подвигом и богатством, кентавры стали наглы и надменны, делали много зла, даже самому Иксиону, который жил в городе, называемом теперь Лариссою; лапифы, жители тех мест, пригласили кентавров на пир. Напившись допьяна, кентавры схватили их жен, посадили на лошадей и увезли к себе. Они стали воевать с лапифами. Спускаясь ночью с гор в равнины, кентавры устраивали засады, а днем с награбленной добычей возвращались в горы. Когда они таким образом уходили, виднелись только крупы лошадей и головы людей. При виде такого необыкновенного зрелища говорили: "Кентавры, сбегая из "Тучи", делают много зла". Так был выдуман невероятный миф, будто из тучи на горе родилась лошадь-человек.
Язык сочинения Палефата очень прост, но сух и однообразен.
Сочинение Палефата дошло до нас в неполном и искаженном виде. Это видно по тому, что некоторых цитат, приводимых позднейшими авторами, в нашем тексте не имеется; кроме того, во многих рукописях есть подзаголовок "Из сочинения Палефата", а это показывает, что текст представляет собой извлечение. О наличии в нем искажений можно судить на основании того, что одни рукописи передают текст более полный, другие менее полный, а также на основании различий в порядке глав, слов и т. д.
Большое количество рукописей, содержащих сочинение Палефата, и частое использование их позднейшими писателями показывают, что оно было любимым чтением во времена поздней античности.
Мифографией занимался также ученик Аристарха и одновременно стоического философа Диогена Селевкийского Аполлодор Афинский. Помимо своих исторических и лексикографических сочинений и комментария к каталогу кораблей в "Илиаде", он написал не дошедший до нас трактат "О богах" в 24 книгах. Дошедшая же до нас под именем Аполлодора мифологическая "Библиотека" не принадлежит ему и является произведением значительно более позднего времени, может быть, относится даже к византийской эпохе.
В дальнейшем составлялись сборники главным образом двух типов: о звездных мифах ("Катастеризмы" Псевдо-Эратосфена, "Феномены" Арата), о превращениях (Никандр Колофонский и Антонин Киберал). Теогоническими вопросами в духе орфического учения занимался во II в. н. э. Афинагор. Наконец, к последним векам античности относятся Иоанн Педиасим ("Двенадцать подвигов Геракла") и Гераклит (сборник 39 мифологических рассказов).


[1] См. папирус, изданный в «Berliner Klassikertexte», вып. VII, стр. 17.
[2] См. гл. X, т. II настоящего издания.
[3] См. главы III и IV настоящего тома.
[4] См. гл. VII настоящего тома.
[5] См. введение ко второму разделу настоящего тома.
[6] Сравнительно недавно найдены отрывки из греческого подлинника в одном палимпсесте. См. Heiberg («Hermes», т. 42, 1907, стр. 235 слл.).
[7] Фрагменты его сочинения см. Fragmenta Historicorum Graecorum, II, 268–272.
[8] Фрагмент его рассказа об аргонавтах см. Fragmenta Historicorum Graecorum, II, 228–257.
[9] Автор производит слово κέυταυρος от глагола κευτέω (колю) и ταῦρος (бык).