ИЗ ЦИКЛА "КРУГЛЫЙ ДЕНЬ"
1. ПРОБУЖДЕНИЕ
Утра ясный свет проникает в окна,
Бодрая шуршит над гнездом касатка,
Ты же, Парменон [1] как заснул, доселе
Спишь беспробудно.
Если сони [2] спят напролет всю зиму -
Это потому, что не сыщут корма;
Ты же - оттого, что питьем и снедью
Давишь желудок.
В завитки ушей не проникнут звуки,
10 Спит в оцепененье обитель духа,
И не потревожит очей сомкнутых
Зарево утра.
Есть рассказ о том, как Луна когда-то
В череде сменявшихся дня и ночи
Продлевала юноше год за годом
Сон непрерывный [3].
Встань, лентяй, не жди, чтобы взял я розгу!
"Встань, да не придет вечный сон, откуда
Ты не ждешь!" [4] Воспрянь, Парменон, скорее
С мягкого ложа!
Может быть, тебе навевает дрему
Сладкий звук сапфического размера?
Разгони же негу лесбийских песен,
Ямб острозубый!
7. К РАБУ-СКОРОПИСЦУ
Эй, мальчик, поспеши сюда,
Искусный в быстрых записях,
Раскрой дощечки парные,
Где речи изобильные,
В немногих знаках стиснуты,
Единым словом выглядят.
Возьму я свитки толстые,
И, словно град над нивою,
Слова мои посыплются.
10 Твой слух надежен опытный,
Твои страницы сглажены,
Рука скупа в движениях
По восковой поверхности.
Вот речь моя сплетается
В пространные периоды,
А ты, лишь слово вымолвлю,
Тотчас его на воск берешь.
О если б мог я мыслями
Настолько быть проворнее,
20 Насколько бег руки твоей
Мою опережает речь!
Кто выдал тайну помысла?
Раскрыл тебе заранее,
О чем хотел поведать я?
Что выкрала из недр души
Твоя рука летучая?
И как до слуха умного
Дошли слова, которых мой
Язык еще не высказал?
30 Наука здесь беспомощна,
И до сих пор ничья рука
Так не была стремительна;
От бога и природы в дар
Ты получил умение
Моими мыслить мыслями,
Моею волить волею.
8. СНЫ
(ст. 1-21, 34-43)
[В наши спокойные сны врываются страшные чуда [5],
Коим дивимся мы так, как если в высоком эфире
Тучи, встречаясь в пути, сочетаются в разные виды]
Четвероногих и птиц, и сливают в едином обличье
Чудищ земных и морских, пока очищающий ветер
Не разметет облака, растворив их в прозрачных просторах.
То мне тяжбы и суд, то зрелища в полном театре
Видятся; с конным полком крошу я разбойничью шайку;
Или когтями терзают лицо мне дикие звери;
Иль под мечом гладиатора бьюсь я в крови на арене;
Шествую пеший по бурным морям; миную проливы,
Прыгнув; и по небу мчат меня обретенные крылья.
10 Больше того: несказанных утех нечистую сладость
Ночью мы познаем, о трагических грезя соитьях.
Нет избавленья от них, пока череду сновидений
Стыд не рассеет, прорвав забытье, и от мороков мерзких
Вновь очнется душа; опомнившись, шарят по ложу
Руки, чуждаясь греха; отступает позорная скверна
От изголовья, и сон летит, унося преступленья.
Вот я плещу в триумфальной толпе; а вот, безоружный,
За колесницей влачусь в цепях меж пленных аланов;
Храмы богов, святые врата, золотые чертоги
20 Передо мною встают; возлегаю на пурпур тирийский,
И через миг клонюсь на скамью в закопченной харчевне...
34 Прочь, неспокойные сны! Улетайте к покатостям неба,
Где грозовые ветра разгоняют бродячие тучи,
Вейтесь на лунной оси! Зачем вы крадетесь к порогу
Тесной спальни моей, под полог скромного ложа?
Прочь! оставьте меня проводить бестревожные ночи
Вплоть до звезды, что в рассветных лучах возвращается к людям.
Если зато не смутят никакие меня привиденья,
И безмятежный сон обоймет меня мягким дыханьем, -
Эту зеленую рощу, мое осенившую поле,
Вам я готов посвятить для ваших полуночных бдений.
[1] Парменон—имя раба, заимствованное из комедий Теренция; производное от глагола παραμένεν— $1медлить».
[2] Зверек из грызунов, чье мясо считалось деликатесом: ср. «Технопегнион», 12, 9.
[3] Эндимион, возлюбленный Дианы: вечный сон сохранял ему вечную молодость.
[4] Цитата из Горация, «Оды», Ш, 11, 37.
[5] Начало стихотворения те сохранилось. Перевод по дополнению Эвелин–Уайта.
