VIII. К правителям митиленян

(1) Дети Афарея[1], мои внуки, обучавшиеся музыке у Агенора[2], обратились ко мне с просьбой написать вам письмо, в котором я должен был просить, чтобы вы вернули из изгнания Агенора, а также его отца и братьев, когда станете возвращать на родину некоторых изгнанников. Когда я ответил им, что опасаюсь, как бы не оказаться в глазах правителей Митилены бестактным и назойливым человеком, обращаясь с просьбой по столь важному делу к людям, которых я. никогда раньше не знал и с которыми мне никогда не приходилось разговаривать, они, выслушав все это, продолжали упрашивать меня с еще большим рвением. (2) После того как, надежды моих внуков не оправдались, все обратили внимание на то, насколько они были огорчены и как тяжело они переносили мой отказ. В конце концов, видя, что печаль их превосходит всякую меру, я пообещал написать и отправить вам письмо. Об этих обстоятельствах мне надо было рассказать, чтобы вопреки справедливости меня не сочли за человека глупого и назойливого.
(3) Я считаю, что вы приняли прекрасное решение, примирившись со своими согражданами и сделав попытку уменьшить число изгнанников, а число сограждан - увеличить, подражая таким образом нашему государству в том, что касается междоусобиц[3]. Более же всего вас станут хвалить за то, что вы возвращаете бывшим изгнанникам их состояние. Тем самым вы доказали и сделали ясным для всех то обстоятельство, что и прежде вы изгоняли их не с целью завладеть чужим имуществом, но беспокоясь о судьбе государства.
(4) Но если бы вы даже не принимали подобных решений и не возвращали никого из изгнанников, то все равно, я полагаю, было бы полезно вернуть по крайней мере этих людей. Ведь ваше государство, как это пригнано всеми, стоит намного выше остальных по развитию в нем мусических искусств и из него происходят те, кто стяжал себе в этой области самую громкую славу. Следовательно, будет постыдно, если такое государство не вернет из изгнания человека, превзошедшего в этих искусствах всех ныне живущих людей; будет постыдно, если вы оставите жить в изгнании как метеков людей, пользующихся подобной славой у других и имеющих общее с вами происхождение, в то время как остальные эллины предоставляют гражданские права всем, кто отличился хотя бы в каком-либо из изящных искусств, даже если эти отличившиеся и не имели к ним до этого никакого отношения.
(5) Я удивляюсь тому, что многие государства даруют одержавшим победу [в гимнастических состязаниях награды большие, нежели гем, кто становится полезным благодаря своему разуму и трудолюбию, и не видят того, что успехи, одержанные благодаря физической силе или быстроте в беге, уходят в небытие вместе со смертным телом, науки же остаются жить вечно, принося благо всем, кто их использует. (6) Помня об этом, нужно, чтобы разумные граждане выше всего ценили людей, хорошо и справедливо управляющих государством, на второе же место после них ставили тех, кто может доставить государству честь и прекрасную славу. Ведь все остальные, принимая этих граждан за образец, считают, что и прочие их сограждане им подобны. (7) Кто-нибудь, возможно, скажет, что желающим чего-либо добиться следует не только похвалить предмет сам по себе, но одновременно доказать, что и сами они заслуживают того, о чем они просят в своих речах. Дело здесь обстоит следующим образом. Лично я стою в стороне от политической деятельности и не выступаю на паромных собраниях с речами: ведь я не обладаю ни смелостью, ни достаточно сильным голосом для этой цели.[4] Однако обо мне нельзя сказать, что я никому не известен и никому не приношу пользы, - ибо для тех, кто избрал своей профессией такие публичные выступления, целью которых является благо ваше и других союзников, я выступал в качестве доброго советника и соратника; я и сам сочинил больше речей, в которых выступаю за свободу и автономию всех эллинов, чем все те, кто привык топтать лестницы, ведущие к ораторским трибунам. (8) Вы поступили бы справедливо, если бы ответили мне благодарностью за все это, ибо вы особенно много уделяете внимания заботе о свободе и автономии. Полагаю, что если бы Конон[5] и Тимофей[6] были живы, а Диофант[7] вернулся из Азии, они приложили бы большие усилия к тому, чтобы я добился успеха в своей просьбе. Я не вижу необходимости говорить о них что-нибудь еще: среди вас ведь нет столь молодого или забывчивого человека, который бы не знал о благодеяниях, совершенных этими полководцами.
(9) Мне представляется, что вы тогда примете наилучшее решение по этому делу, если внимательно рассмотрите, кто выступает в качестве просителя и за каких людей он просит. Вы увидите тогда, что я был в самых дружеских отношениях с людьми, оказавшими великие благодеяния и вам, и всем остальным эллинам, а те, за кого я прошу, являются такими людьми, которые не могут нанести обиды старшим, а также лицам, стоящим во главе государства, молодым же людям могут дать приятное и полезное, подобающее юношам образование.
(10) Не удивляйтесь же тому, что я написал письмо более длинное и более пылкое, чем другие. Я хотел добиться двух целей одновременно: и угодить своим детям, и показать им, что человек, если даже он и не выступает с речами на народных собраниях и не занимает должности стратега, а только следует избранному мною образу действий, - такой человек не останется незамеченным среди эллинов. И последнее: если вы решите выполнить что-нибудь из этого, то известите Агенора и его братьев, что они добились того, чего желали, частично и благодаря мне.


[1] Исократ женился уже в пожилом возрасте на вдове софиста Гиппия Платане и усыновил младшего его сына Афарея (Ps. — Plut., Vitae X or. 23, 24).
[2] Лесбос славился поэтами и музыкантами. Состязания поэтов происходили на этом острове во времена поэта Алкея и продолжались еще в середине I в. до н. э. Об Агеноре из других источников ничего не известно.
[3] По–видимому, имеется в виду закон об амнистии, принятый в Афинах после восстановления демократии в 403 г. до н. э. (ср. Aristot., Ath. pol. 39).
[4] Ср. Phil. 81.
[5] О Кононе см. Phil. 62-64.
[6] О Тимофее см. Antid. 103-139 и прим.
[7] Диофант — афинский полководец, оказывавший помощь египетскому царю Нектанебу (Diоd., XVI, 48, 2).