Наконец, говоря о философских школах эллинистической и римской эпох, следует особо остановиться на скептических школах Пиррона и Тимона (IV и III вв. до н. э.), возродившихся в I и II вв. н. э. в виде школы Энесидема.
Скептицизм господствовал и в Платоновой Академии в III и II вв. до н. э. Однако скептицизм академиков существенно отличался от скепсиса школ Пиррона, Тимона и Энесидема как в отношении последовательности, так и в отношении значения, которое придавалось воздержанию от суждения. А именно, скептики Академии Аркесилай и Карнеад, отрицая критерии знания, тем не менее для руководства в практической жизни допускали вероятность. Пиррон же и его последователи ради безмятежности души проповедовали последовательный агностицизм, воздержание от каких-либо суждений. "Мы утверждаем, что начало и причина скепсиса лежит в надежде на невозмутимость", - писал Секст Эмпирик ("Пирроновы положения", I, 12). Поэтому Секст Эмпирик (там же, 1-7) противопоставляет последователей Пиррона, истинных скептиков, академикам, указывая, что деятельность скептика заключается в искании, в осматривании кругом (σκέπτεσθαι), в раздумьи.
Корни как академического, так и пирроновского скептицизма лежат еще в доэллинистической философии, поставившей вопрос об отношении мысли и бытия. Так возник агностицизм Горгия, релятивизм Протагора, эристика мегарцев, пренебрежение киников к теоретической науке. Скептики эллинистической эпохи углубили принципы сомнения, а пирроновцы, особенно Секст Эмпирик, пытались "освободить агностицизм" от того противоречия, которое коренится в нем. А именно, агностики, отрицая знание, допускают знание того, что знания нет. Это противоречие ясно видел Секст Эмпирик, настаивавший на том, что подлинный скепсис состоит в отказе от всякого утверждения - в признании равносильности противоречащих друг другу положений. Поэтому он посвятил много труда для вскрытия смысла скептических выражений: "может быть", "возможно", "допустимо", "воздерживаюсь от суждения" - и т. д. Однако следует отметить, что при всех этих оговорках рассуждения скептика все-таки состоят из положений, в частности положений, доказывающих сомнение, которые сами уже не подвергаются сомнению, так как если бы они подвергались сомнению, то пришлось бы считать в равной мере правым и догматизм.
Школа пирроновцев, или скептиков, возникла до эпикурейской и стоической школ. Основателем ее был Пиррон из Элиды (ок. 360-270 гг. до К. э.), о котором сложилось много легенд; ему, в частности, приписывается знакомство с халдейскими и индийскими магами. Известно, что он сопровождал демокритовца Анаксарха, участвовавшего в походе Александра Македонского на Восток. Пиррон ничего не писал, и с его учением еще в древности знакомились по сочинениям его ученика Тимона из Флиунта. На вопросы: "Что мы знаем о вещах?", "Как мы должны к ним относиться?" и "Что из этого вытекает?" Пиррон отвечал: "Мы ничего не знаем; мы должны относиться к вещам с полным безразличием, и из этого вытекает полная невозмутимость" (ἀταραξία). Поэтому каждому положению можно противопоставить имеющее равную силу противоречащее положение, и мы должны удерживаться от осуждения какого-бы то ни было учения.
Тимон из Флиунта (320-230 гг. до н. э.), излагавший учение Пиррона, известен как автор трех книг сатирических стихов - силл, написанных гекзаметром. В них Тимон издевается над греческими философами, исключая только двух: Ксенофана, которого он называет силлографом, так как он осмеял богов Гомера и Гесиода, и Пиррона. Первая книга силл имеет повествовательный характер, а две другие написаны в форме бесед философов, с которыми автор встретился в подземном царстве. До нас дошло 140 силл Тимона. Некоторые из них пародийны. Приводим фрагменты из силл, касающиеся наиболее известных философов [1].
Ну-ка, скажите вы мне, сколько вас, хлопотливых софистов?
Много теперь развелось в краю многолюдном Египта
Книжных писак; меж собой грызутся они непрестанно
В клетке у Муз...
Всюду блуждает меж них, пустословя, мужам на погибель
Распря, сестра и подруга победы, убийством живущей,
Бродит, слепая, она; где пройдет, за нею повсюду
Головы чванством набиты и полны надеждою тщетной.
Кто ж их в погибельной распре заставил сражаться друг с другом?
Голос шумливой толпы. Это он, не взлюбив молчаливых,
Людям послал пустословья заразу и многих сгубил он.
Ах, злополучные люди, позорные трусы, обжоры.
Вы преисполнены вечно одних лишь раздоров и жалоб.
Люди, вы все - бурдюки, налитые пустым предрассудком.
(1-14)
[О Сократе]
В мненьях от них отклонялся ваятель, болтун о законах:
Эллинов он чаровал, людей обучал хитрословью,
Острый шутник, он меж риторов терся, насмешник афинский.
(54-56)
[О Платоне]
Всех их ведет самый плоский из них; но болтун сладкогласный
Он и в речах, и в письме; так цикады в садах Гекадема,
Сидя в древесной листве, заливаются песнею звонкой.
Эх ты, Платон, и тебя охватила учености жажда;
Много в уплату отдал серебра, книжонку купивши,
Ты от нее исходя, сумел написать про Тимея.
Много наплел нам Платон небылиц, умело сплетенных.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...
Нет мне заботы о тех пустомелях, и вовсе мне дела
Нет до Федона, кто б ни был он; дела мне нет до Эвклида,
Спорщика ярого; даже мегарцев он выучил спорить.
Дела мне нет до туманных речей академиков плоских.
Нет и до пышно-пустой Аристотеля мудрости нудной.
(65-87)
[О Клеанфе-стоике]
Вроде машин стенобитных ты шумом людей оглушаешь;
Многоречивый, и весом тяжелый, но вовсе не веский.
(106-107)
[Об Эпикуре]
Пес из Самоса нахальный, последний пытатель природы,
Годный ребят лишь учить, из всех наибольший невежда.
(115-116)
[О Пирроне]
Но увидал я того, кто, скромный, умел не сгибаться
В прах перед всем, что владеет людьми втихомолку иль явно,
Всем, что волнует всегда легковесное племя людское -
К славе напрасная страсть, измышленье ненужных законов...
Нет, не сравнится с Пирроном никто никогда из живущих.
Старец Пиррон, как найти удалось тебе выход из рабской
Службы богам, изо всех пустоумных суждений софистов?
Как ты раскрыл все обманы, как цепи порвал доказательств?
Бросил ты думать о том, от бога какого в Элладу
Ветер подует, - о том, откуда и что происходит.
(122-131)
Кроме силл, Тимон писал философские трактаты, ямбы, эпические поэмы и комедии.
После Тимона школа Пиррона угасает и снова возрождается Энесидемом на рубеже новой эры.
Энесидем родился в Кносе и учился в Александрии. Точные даты жизни его неизвестны. Есть основание думать, что Энесидем жил в конце I в до н. э. и в начале I в. н. э. Сочинения Энесидема не сохранились. Ему, по-видимому, принадлежат 10 тропов (способов обоснования сомнений), доказывающих непознаваемость сущего и относительность чувственных восприятий.
Систематическое изложение учения скептиков мы находим в дошедших до нас трактатах Секста Эмпирика, жившего в Александрии во II в. н. э. и названного Эмпириком потому, что он принадлежал к школе врачей-эмпириков. (Сам Секст причислял себя к школе врачей-методиков, мало отличавшейся от школы эмпириков.) До нас дошли написанные Секстом Эмпириком: "Три книги Пирроновых положений" [2], в которых излагается учение скептиков; шесть книг против представителей грамматики, риторики, геометрии, арифметики, астрономии, музыки и пять книг против философов, излагавших физические, логические и этические учения. Два последних трактата обычно цитируются под общим заглавием "Против математиков".
Эти произведения являются не только основным источником для ознакомления со скептическим учением, но содержат также богатый материал для знакомства с греческими философскими школами и направлениями, являясь, таким образом, одним из источников изучения греческой философии.
Скептическая школа Пиррона прекратила свое существование в III в. н. э. Последним известным нам скептиком был Сатурнин (начало III в. н. э).