Книга XIII
Глава 1
Детальное рассмотрение слов Марка Туллия из первой книги "Речей против Антония": "...ведь, по-видимому, многое, помимо природы (naturam) и даже помимо ниспосылаемого роком (fatum), таит в себе угрозу"; и здесь же выясняется, одинаково или различно значение слов "fatum" (судьба, рок) и "natura" (природа)
(1) Марк Цицерон в первой книге "Речей против Антония"[1] написал следующим образом: "И вот, желая оказать ему содействие, - ведь присутствовавшие ему содействия не оказали, - я и поспешил сюда не с тем, чтобы принести пользу (на это я не надеялся и поручиться за это не мог), но дабы я, если со мной как с человеком что-либо случится (ведь, по-видимому, многое, помимо природы и даже помимо ниспосылаемого роком, таит в себе угрозу), выступив ныне с этой речью, все же оставил государству доказательство своей неизменной преданности ему".[2] (2) "Помимо природы (naturam), - сказал он, - и даже помимо ниспосылаемого роком (fatum)". Хотел ли он придать словам fatum и natura один и тот же смысл и употребил два слова καθ' ε̉νὸς υ̉ποκειμένου[3] или же разделил и различил их, чтобы казалось: природа (natura) приносит одно, а рок (fatum) - другое. Именно это, считаю я, следует детально исследовать и разобрать: почему [Цицерон] сказал, что с человеком многое может случаться, помимо [того, что приносит] рок, тогда как суть, порядок и некая непреодолимая необходимость рока так устроена, что все должно заключаться [только] в нем; если, конечно, он не следовал [этому стиху] Гомера:
Или, судьбе вопреки, низойдешь ты в обитель Аида.[4]
(3) Однако не подлежит сомнению, что [Цицерон] имел в виду насильственную и внезапную смерть, которая действительно может произойти вопреки естественному ходу вещей.
(4) Но нет ни возможности, ни времени исследовать в данном сочинении, почему именно он поставил этот вид смерти вне рока. (5) Тем не менее нельзя обойти вниманием тот факт, что Вергилий рассуждал о роке так же, как Цицерон, когда в четвертой книге сказал об Элиссе, погибшей насильственной смертью:
Ибо, судьбе вопреки, погибала до срока Дидона,[5]
словно насильственная смерть не является тем, что приносит рок. (6) Цицерон же, как представляется, последовал [тем] словам Демосфена, мужа, равно одаренного мудростью и красноречием, где он высказывает почти те же мысли о природе и роке. Ибо так написано в знаменитой речи, которая называется "О венке": "Тот, кто полагает, что рожден только для родителей, ждет естественной смерти, назначенной судьбой (τὸν τη̃ς ει̉μαρμένης καὶ τὸν αυ̉τόματον θάνατον), а тот, кто считает себя рожденным и для отечества, примет решение умереть за родину, чтобы не видеть ее в рабстве".[6] (7) Как кажется, то, что Цицерон назвал fatum (рок) и natura (природа), Демосфен задолго до него обозначил как η̉ πεπρωμένη[7] (судьба) и ο̉ αυ̉τόματος θάνατος (естественная кончина). (8) Дело в том, что αυ̉τόματος θάνατος приходит, так сказать, и согласно природе (naturalis), и в соответствии с роком (fatalis), без какой-либо внешней принуждающей силы.[8]
Глава 2
О дружеской беседе поэтов Пакувия и Акция в городе Таренте
(1) Те, у кого был досуг и желание проводить изыскания о биографии и эпохе жизни ученых людей[9] и записывать их, сохранили следующую историю о поэтах трагиках Марке Пакувии и Луций Акции.[10] (2) "Когда Пакувий, - рассказывают они, - будучи в преклонных годах и страдая хронической болезнью, отправился из Рима в Тарент, Акций, который тогда был гораздо моложе его, по пути в Азию прибыл в этот город, завернул к Пакувию и был любезно приглашен [погостить]. Задержавшись [у Пакувия] на несколько дней, он прочел ему по его же просьбе свою трагедию "Атрей". (3) Тогда, как говорят, Пакувий сказал ему, что написанное звучно и величественно, но все же кажется ему несколько суровым и едким. (4) "Так оно и есть, - сказал [в ответ] Акций, - однако это меня не очень печалит, ибо, как я надеюсь, лучшим будет то, что я напишу потом. (5) Ведь, как говорят, то, что происходит с плодами, случается и с талантом. Те, что рождаются жесткими и горькими, затем становятся спелыми и сладкими; те же, что рождаются сразу перезрелыми, мягкими и водянистыми, со временем не созревают, а загнивают. (6) Стало быть, очевидно необходимо, чтобы в моем таланте оставалось то, что смягчают дни и годы"".
Глава 3
Имеют ли слова "necessitas" (необходимость, неизбежность) и "necessitudo" (необходимость, неизбежность) различный смысл
(1) Поистине, достойно насмешки и потехи, когда множество грамматиков решительно утверждают, что necessitas и necessitudo сильно различаются по смыслу, ибо necessitas означает некую довлеющую и принуждающую силу, [тогда как] necessitudo говорит об определенном законе и узах священного союза[11] и имеет только это значение. (2) Подобно тому как нет никакой разницы, скажешь ли ты suavitudo или suavitas (приятность, привлекательность), sanctitudo или sanctitas (святость), acerbitudo или acerbitas (терпкость, горечь), acritudo, или, как Акций[12] написал в "Неоптолеме", acritas (острота, сила), точно так же нельзя привести ни одного довода в пользу того, чтобы разделять по значению necessitudo и necessitas. (3) Итак, в книгах древних можно заметить, что necessitudo, как правило, говорили о том, что necessum est (необходимо). (4) Однако necessitas, по правде говоря, не часто употребляется в смысле прав и обязанностей [взаимного] уважения и родства, хотя те, кто связаны этими самыми узами свойства и дружбы, называются nеcessarii.[13] (5) Впрочем, в речи Гая Цезаря, которую он произнес в защиту закона Плавция, я обнаружил necessitas, употребленное вместо necessitudo, то есть [в значении] закона родства. Слова эти таковы: "Мне кажется, что ради нашего родства (pro nostra necessitate) я не пренебрег ни трудом, ни старанием, ни трудолюбием".[14]
(6) Я составил заметки по поводу отсутствия разницы между данными двумя словами, так как случайно заинтересовался этим вопросом, когда читал четвертую книгу "Истории" древнего писателя Семпрония Азеллиона.[15] Там о Публии Африканском, сына Павла,[16] было написано так: "Ибо он слышал, как его отец Луций Эмилий Павел говорил, что хороший полководец не будет сражаться в открытом бою, если только не возникла крайняя необходимость (necessitudo) или не представился очень удобный случай".[17]
Глава 4
Записанное <***> об Александре <***>[18]
(1) Во многих сочинениях о деяниях Александра, а недавно и в книге Марка Варрона, которая называется "Орест, или О сумасшествии",[19] мы читали, сколь изящно Олимпиада, жена Филиппа, ответила в письме своему сыну Александру.
(2) Дело в том, что он написал матери следующим образом: "Царь Александр, сын Юпитера Аммона, приветствует свою мать Олимпиаду".[20] Олимпиада же ответила ему так: "Прошу тебя, сын мой, успокойся и не обвиняй и не очерняй меня перед Юноной; она со своей стороны сурово меня накажет, если ты в своих письмах изобразишь меня ее соперницей". (3) Очевидно, что эта обходительность умной и деликатной женщины по отношению к высокомерному сыну тактично и ненавязчиво показала ему, что следует отказаться от тщеславной идеи, каковой тот увлекся вследствие оглушительных побед, похвал льстецов и невероятно удачного хода дел, - идеи, будто он приходится сыном Юпитеру.
Глава 5
О философах Аристотеле, Теофрасте и Евдеме; а также об образцовой сдержанности Аристотеля в момент выбора своего преемника по школе
(1) Философ Аристотель в возрасте примерно шестидесяти двух лет был уже болен и немощен телом и имел слабую надежду на [длительную] жизнь. (2) Тогда вся когорта его учеников пришла к нему с просьбой и мольбой, чтобы он сам назначил себе преемника, с которым, после его кончины, они бы могли затем общаться для приобретения и совершенствования познаний в тех дисциплинах, коим уже были благодаря ему научены. (3) Тогда в его школе было много хороших [учеников], но особенно выдающимися были двое - Теофраст[21] и Евдем.[22] Они превосходили прочих умом и ученостью; первый был с острова Лесбос, а Евдем - с Родоса. (4) Аристотель ответил, что сделает то, что они хотят, когда сочтет, что пришло время.
(5) Немного погодя, когда у него вновь присутствовали те, кто [уже] обращались к нему с просьбой о назначении руководителя школы, [Аристотель] сказал, что вино, которое он тогда пил, не годится при его состоянии здоровья, так как оно нездоровое и едкое, а потому необходимо поискать чужеземное: какое-нибудь родосское или лесбосское. (6) Он попросил, чтобы они позаботились достать ему и то и другое, а пить он пообещал то, которое ему больше поможет. (7) Они отправляются, ищут, находят, приносят. (8) Тогда Аристотель попросил родосское вино, попробовал и сказал: "Клянусь Геркулесом, крепкое вино и приятное". Затем он попросил лесбосское. (9) Когда же он его попробовал, то сказал, что оба вина весьма хороши, но η̉δίων ο̉ Λεσβίος (лесбосское более приятно). (10) Когда он это произнес, ни у кого не возникло сомнения, что одновременно и остроумно и скромно этими словами он выбрал своего преемника, а не вино. (11) С Лесбоса происходил Теофраст - человек, чрезвычайно приятный и в обращении, и в жизни. (12) Итак, вскоре после того как Аристотель ушел из жизни, все перешли к Теофрасту.
Глава 6
Как называли древние латины то, что греки называют προσωδίαι (ударения); а также о том, что ни древние римляне, ни [жители] Аттики не употребляли слово "barbarismus" (варваризм)
(1) То, что греки называют προσωδίαι ("просодии"), древние ученые называли либо notae vocum (метками звуков), либо moderamenta (средствами регулировки),[23] либо ассеntiunculae (легкими ударениями),[24] либо voculationes (модуляциями).[25] (2) А что касается того, кого мы называем говорящим по-варварски (barbare), то [в старину] этот порок речи называли не варварским (barbarus), а деревенским (rusticus), и говорящих с этим недостатком обыкновенно именовали разговаривающими по-деревенски (rustice). (3) Публий Нигидий[26] в своих "Грамматических записках" говорит: "Если придыхания используются неправильно, речь становится деревенской (rusticus)". (4) Так вот, до сих пор я не обнаружил, чтобы до эпохи божественного Августа кто-либо из тех, кто говорил чисто и правильно, употреблял то слово, которое обычно используют [сейчас] - barbarismus (варваризм).[27]
Глава 7
О том, что Гомер в своих поэмах и Геродот в "Истории" высказали различные мнения о природе львов
(1) Геродот в третьей книге "Истории" написал, что львицы только один раз в жизни рожают и во время этих единственных родов никогда не приносят более одного детеныша.
(2) Слова из этой книги таковы: "Львица рожает только один раз в жизни сильного и смелого детеныша, ибо при родах вместе с ним выбрасывает также и матку".[28] (3) Гомер же говорит, что львы - ведь и к самкам он также применяет категорию мужского рода, который грамматики называют ε̉πίκοινον (общим), - рождают и воспитывают нескольких котят. (4) Вот стихи, в которых он ясно это показывает:
Грозен стоял, как становится лев пред своими детями,
Если ему, малосильных ведущему, в мрачной дубраве,
Встретятся ловчие.[29]
(5) И в другом месте он говорит о том же:
Часто и тяжко стенал он, подобно как лев густобрадый,
Ежели скимнов его из глубокого леса похитит
Ланей ловец: возвратяся он поздно, по детям тоскует;
Бродит из дебри в дебрь и следов похитителя ищет.[30]
(6) Поскольку это разночтение и различие мнений между известнейшим из поэтов и самым прославленным из историков нас обеспокоило, нам показалось правильным обратиться к трактату философа Аристотеля "О животных", составленному с величайшей точностью. То, что мы найдем у него по данному вопросу, мы поместим в этих [наших] записках вместе с текстом самого Аристотеля.[31]
Глава 8
О том, что поэт Афраний точно и изящно сказал, что Мудрость является дочерью Опыта и Памяти
(1) Отменно и совершенно справедливо поэт Афраний[32] выразился по поводу возникновения и обретения мудрости, когда сказал, что она является дочерью Опыта и Памяти.
(2) Ведь этим определением он показывает, что тому, кто хочет быть мудрым в делах человеческих, потребны не одни только книги или риторические и диалектические науки. Помимо этого необходимо, чтобы [стремящийся к мудрости] непосредственно приобщался к познанию окружающей действительности, приобретал навыки и опыт, а также твердо запоминал все действия и события, был рассудительным и принимал решения, исходя из того, чему может научить сама жизнь, а не только на основании тех вещей, о которых столько трезвонили книги и преподаватели, предлагая, словно в мимическом представлении или в сновидении, пустопорожние словеса и понятия. (3) У Афрания в тогате под названием "Кресло" (Sella) есть стихи:[33]
Опыт меня породил, мать Память меня родила.
Софией (Sophia) зовут меня граи,[34]
а Мудростью (Sapientia) - вы.[35]
(4) Есть также стих Пакувия,[36] [содержащий] почти ту же мысль. Философ Македон,[37] добропорядочный человек и мой знакомый, считал, что его следует начертать на дверях всех храмов:
Я ненавижу людей, которые горазды не трудиться,
но философствовать в речах.[38]
(5) Ибо он говорил, что не может быть ничего более недостойного и несносного, чем то, что люди, ленивые и нерадивые, завесившись бородой и плащом, плоды нравственной философии обращают в игру языка и словесные уловки и весьма красноречиво изобличают язвы общества, а сами раздулись от пороков, словно от подкожной водянки.
Глава 9
О том, что Туллий Тирон писал в своих заметках о названиях звезд Suculae и Hyades [39]
(1) Туллий Тирон,[40] воспитанник и вольноотпущенник Марка Цицерона, был также его помощником в литературных занятиях. (2) Он написал много книг о словоупотреблении и правилах латинского языка, а также по разным общим вопросам. (3) Среди них наиболее важными представляются те, что он назвал греческим словом Πανδέκτα (Пандекты), поскольку они содержат всякого рода факты и учения.[41] (4) По поводу тех звезд, которые называются Suculae ("свинюшки"), там написано следующее: "Древние римляне настолько плохо знали греческие буквы и были до того несведущи в греческом языке, что звезды, находящиеся в голове [созвездия] быка, каковые греки именуют Ύάδες, были ими из-за этого названы Suculae, будто это латинское слово является переводом слова греческого, ибо то, что по-гречески 'ύες (свиньи), по-латински sues (свиньи). Однако Ύάδες, - говорит он, - образованы ου̉κ α̉πό τω̃ν υ̉ω̃ν ("не от свиней"), как об этом думают наши невежды. Слово это образовано от [греческого] 'ύειν (посылать дождь), ибо тогда, когда эти звезды поднимаются и уходят за горизонт, наступает сырая погода и проливные дожди.
А для обозначения дождливой погоды греки употребляют [глагол] 'ύειν".[42]
(5) Так [рассуждает] Тирон в "Пандектах". Однако же наши предки не настолько были неотесанны и грубы, чтобы называть созвездие Гиад Suculae по той причине, что 'ύες (свиньи) передаются по-латински как sues. Так происходит потому, что мы говорим super в тех случаях, когда по-гречески говорят υ̉πέρ (над, выше), что [у греков] 'ύπτιος, у нас supinus (обращенный вверх); что у них υ̉φορβός, у нас subulcus (свинопас); что [у греков] 'ύπνος, у нас сначала произносилось как sypnus,[43] затем, вследствие родства греческого υ и латинского <о>[44] - somnus (сон).[45] Поэтому то, что [греки] именуют Ύάδες, у нас сперва называлось Syades, потом Suculae.
(6) Что касается этих звезд, они не находятся в голове быка, как говорит Тирон, - ведь именно эти звезды и составляют голову быка,[46] - но они так помещены и расставлены в круге, который называется зодиак, что в их расположении усматривается сходство с очертаниями головы быка. Равным образом прочие телесные члены и целостный облик быка образованы и в своем роде прорисованы фигурным расположением и линиями тех звезд, что греки называют Πλειάδαι (Плеяды), а мы - Vergiliae (Вергилии).
Глава 10
Какую этимологию предлагает для слова "soror" (сестра) Антистий Аабеон и какую для слова "frater" (брат) Публий Нигидий
(1) Антистий Лабеон,[47] конечно, занимался в основном изучением гражданского права и давал официальное заключение обращающимся по правовым вопросам. <Однако>[48] и в других дисциплинах он не был несведущ: глубоко проник в [вопросы] грамматики, диалектики, древней и древнейшей литературы, основательно изучил [проблемы] происхождения латинских слов и их значения, используя эти знания в основном для распутывания многочисленных правовых уловок. (2) После его смерти были изданы книги, которые так и назывались - "Посмертные" (Libri posteriores); из них три идущие одна за другой - тридцать восьмая, тридцать девятая и сороковая - содержат в себе исчерпывающие сведения, способствующие истолкованию и объяснению [трудностей] латинского языка. (3) Кроме того, в книгах, которые он назвал "[Комментариями] к преторскому эдикту", Лабеон поместил множество замечаний, одновременно изящных и остроумных. Так, например, мы читаем в четвертой книге "[Комментариев] к эдикту" следующее: "Soror (сестра), - говорит он, - именуется так потому, что она рождена как бы seorsum (отдельно), обособляется от дома, в котором родилась, и переходит в другую семью".[49]
(4) Что же касается слова frater (брат), то Публий Нигидий,[50] человек весьма ученый, предлагает для него не менее тонкую и убедительную этимологию (ε̉τύμω). Он говорит, что слово frater (брат) произносят, словно [желая] сказать fere alter (почти другой).[51]
Глава 11
Какое количество приглашенных Марк Варрон считал правильным и подобающим, а также о второй перемене блюд (de mensis secundis) и о десертах
(1) У Марка Варрона[52] среди менипповых сатир есть изящнейшая книга под названием "Не знаешь, что принесет вечер", где он рассуждает о должном количестве приглашенных на пир, а также об организации и подготовке самого пира. (2) Он говорит, что количество приглашенных на пир должно начинаться с числа Граций[53] и доходить до числа Муз,[54] чтобы всякий раз, когда количество приглашенных минимально, число их было не меньше трех, а тогда, когда [число приглашенных] больше, - чтобы числом их было не более девяти.[55] (3) "Ведь, - сказал он, - их не должно быть много, ибо толпа часто бывает неспокойна: так, в Риме [приглашенные] стоят, в Афинах - сидят, но нигде не возлежат". А сам пир, как говорит Варрон, состоит из четырех элементов и тогда совершенен во всех своих проявлениях, когда приглашены приятные люди,[56] когда место выбрано со вкусом, когда время рассчитано удачно, когда пиршественное убранство (apparatus) подобрано должным образом.[57] "Не нужно, - говорит он, - приглашать ни слишком говорливых гостей, ни молчунов, ибо красноречие уместно на форуме и в суде, а молчание - не на пиру, а в спальне". (4) Речи в этот момент, как он полагает, не должны касаться тем, вызывающих тревогу и беспокойство, но приятных и привлекательных, обладающих вследствие известной соблазнительности и удовольствия полезностью, благодаря чему ум наш становится тоньше и изящнее. (5) "Ведь это, конечно, произойдет, - говорит он, - если мы будем [на пиру] вести беседы о вещах, имеющих отношение к повседневной жизни, о которых на форуме и во время обычных занятий говорить недосуг. Что же касается хозяина пира, то ему, - продолжает он, - подобает не столько блистать роскошью, сколько не выглядеть неряшливо", а также: "Во время пира следует читать не все [подряд], но, по возможности, то, что одновременно и βιωφελη̃ ("полезно для жизни"), и приятно".[58]
(6) Он дал также рекомендации относительно того, какого рода должна быть вторая перемена блюд. Итак, он использует такие слова: "Особенно сладки, - говорит он, - те десерты (bellaria), которые сладкими не являются; ведь печенье с пищеварением (ττέμμασιν сит πέψει) дурно сочетаются".[59]
(7) А относительно того, что Варрон в этом месте говорит bellaria,[60] то, чтобы никто не запнулся на этом слове - оно означает любой вид блюд второй перемены, - ибо то, что греки называли πέμματα или τραγήματα (десерты, лакомства), наши древние [авторы] именовали bellaria. В древних комедиях можно найти, что и хорошие вина назывались этим именем и упоминались как Liberi bellaria (десерты Либера).[61]
Глава 12
О том. что народные трибуны имеют право ареста, но не имеют [права] вызова в суд (vocatio)
(1) В одном из писем Атея Капитона[62] мы прочитали, что Антистий Лабеон[63] знал лучше кого бы то ни было законы и обычаи римского народа, а также, что он был весьма сведущ в области гражданского права. (2) "Однако, - писал [Капитан], - излишняя и неразумная свобода настолько его беспокоила, что, когда божественный Август был уже принцепсом и руководил государством, он все же ни в чем не видел основательности и весомости, кроме тех положений, о которых прочел, будто они были одобрены и узаконены в римскую старину".[64] (3) Далее он рассказывает, что тот же Лабеон ответил, когда был вызван народными трибунами[65] в суд через посыльного. (4) "Когда народные трибуны вследствие поступившей к ним жалобы на него от одной женщины послали за ним <в> Геллиан,[66] дабы он пришел и выступил ответчиком, он велел рассыльному вернуться и сказать трибунам, что они не имеют права вызывать в суд (ius vocandi) ни его, ни кого-либо другого, ибо, согласно обычаям предков, народные трибуны имеют право ареста, но не имеют права вызова в суд. Следовательно, они могут прийти и приказать его арестовать, но они не имеют права вызывать отсутствующего [в суд]".
(5) После того как мы прочитали это в указанном письме Капитона, то же самое, но изложенное более подробно, мы обнаружили у Марка Варрона[67] в двадцать первой книге "Дел человеческих". Непосредственные слова Марка Варрона по этому вопросу мы приводим ниже: (6) "Среди магистратов, - говорит он, - одни обладают правом вызова в суд (vocatio), другие - правом ареста (prensio), третьи - ни тем, ни другим. Так, правом вызова в суд обладают консулы и прочие, обладающие империем; правом ареста - народные трибуны и остальные, у кого есть рассыльный, а не имеют права вызова в суд и ареста квесторы и прочие, не имеющие ни ликтора, ни рассыльного. Те, кто имеют право вызова в суд, имеют также право ареста, задержания, помещения [под стражу], и все это как в случае присутствия тех, кого следует вызывать, так и тогда, когда их приказано привести. Народные трибуны не имеют права никого вызывать в суд, однако многие из них, будучи несведущими, пользовались этим правом так, словно обладали им; ведь некоторые приказывали вызывать на форум не только частных лиц, но и консула. Я, будучи триумвиром,[68] был вызван в суд народным трибуном Публием Порцием, однако я не пошел, придерживаясь лучших авторитетов и [норм] права. И точно так же, когда я был трибуном,[69] я никого не приказывал вызывать в суд и не требовал подчинения [приказу] от вызванного коллегой в суд против его воли".[70]
(7) Я, впрочем, по поводу сообщения Марка Варрона думаю, что напрасно Лабеон был так убежден в том, что, согласно закону, частному лицу нет необходимости являться в суд, будучи вызванным трибуном. (8) Какой же, помилуйте, смысл в нежелании следовать за вызывающими тебя в суд [магистратами], когда они, как известно, обладают правом ареста? Ибо тот, кто имеет право ареста, имеет также право заключить под стражу. (9) Но когда мы зададимся вопросом, по какой причине трибуны, обладающие максимальной властью в том, что касается карательных мер, не имеют права вызова в суд, <то поймем, что происходит это>[71] потому, что народные трибуны исстари избирались, как кажется, не ради прений в суде и не для рассмотрения дел и исков к отсутствующим, но для осуществления интерцессии,[72] применение которой было необходимо, чтобы поставить преграду несправедливостям, совершающимся открыто. Потому они и были лишены права ночевать вне дома, что их личное присутствие и надзор были необходимы, чтобы воспрепятствовать насилию.
Глава 13
О том, что в "Делах человеческих" Марка Варрона написано, что эдилы и квесторы римского народа могут быть привлечены к суду перед лицом претора частным лицом
(1) Когда, выйдя из уединения книжной и школьной среды, я оказался в самой людской гуще на форуме, помнится, в Риме многочисленные сборища общественных учителей и консультантов по римскому праву обсуждали вопрос, может ли квестор[73] римского народа быть привлечен претором[74] к суду. (2) Этот вопрос, впрочем, рассматривался не из праздного любопытства: обстоятельства сложились как раз так, что квестора нужно было вызвать в суд. (3) Многие, однако, полагали, что у претора нет права вызова в суд (ius vocationis) по отношению к квестору, ибо не подлежит сомнению, что магистрат римского народа не может быть вызван в суд, если не желает идти, а также не может быть схвачен или арестован без нанесения ущерба достоинству самой магистратуры. (4) Однако, поскольку я тогда усердно изучал книги Марка Варрона,[75] то, заметив, что это не очевидно и сомнительно, я принес двадцать первую книгу "Дел человеческих", в которой было написано следующее: "Те магистраты, которые не имеют ни права вызова людей в суд в индивидуальном порядке, ни [права] ареста, могут быть вызваны в суд даже частным лицом. Марк Левин, курульный эдил,[76] был приведен на суд к претору [именно] частным лицом. Теперь же эти люди, окруженные казенными телохранителями, не только не могут быть арестованы, но, сверх того, разгоняют перед собой толпу".[77]
(5) Об этом Варрон говорит в той части книги, [где речь идет] об эдилах, а выше в той же книге[78] он сообщает, что квесторы не имеют права вызова в суд и ареста.[79] (6) Итак, когда были прочтены обе части книги, все присоединились к мнению Варрона, и квестор был вызван в суд к претору.
Глава 14
О том, что такое померий (pomerium)
(1) Авгуры римского народа,[80] написавшие книги "Об ауспициях", дали следующее определение тому, что такое померий: "Померий есть освященное авгурами место внутри территории Города, охватывающее всю его окружность позади стен[81] и определенное четкими рубежами, которое образует границу городских ауспиций".[82] (2) Древнейший померий, определенный Ромулом, оканчивался у подножия Палатинского холма. Однако этот померий по мере роста государства несколько раз выдвигался вперед, и [так] он окружил собой многочисленные высокие холмы Рима. (3) Правом же расширения померия обладал тот, кто увеличивал [владения] римского народа за счет захваченных у врага земель.
(4) Вот почему давно уже возник вопрос, который существует и сейчас: по какой причине, когда из семи холмов Города шесть находятся внутри померия, только Авентин, не будучи ни отдаленным, ни малонаселенным, находится вне померия? Ни царь Сервий Туллий,[83] ни Сулла,[84] стремившийся достичь почетного права перемещать померий, ни впоследствии божественный Юлий,[85] который передвинул померий, не включали его внутрь освященных границ Города.
(5) Мессала[86] писал, что, судя по всему, есть несколько причин такого положения, однако из всех них сам он выделяет одну, а именно, что на этом холме Рем проводил ауспиции, необходимые ввиду предстоящего основания Города. Гадание у него оказалось безрезультатным, и в ауспициях его победил Ромул. (6) "Вот почему, - пишет [Мессала], - все те, кто перемещали померий, оставляли этот холм за его пределами словно таящий в себе зловещее предзнаменование".[87]
(7) Однако же я не счел возможным оставить без внимания то, на что наткнулся недавно в заметках древнего грамматика Элида[88] по поводу Авентинского холма. Там было написано, что Авентин, как мы уже сказали, был сперва исключен из померия, но затем, по инициативе божественного Клавдия, снова включен в него и продолжает оставаться в пределах померия.
Глава 15
Слова из книги авгура Мессалы. которыми он объясняет, какие магистратуры являются низшими и что консул и претор являются коллегами, а также кое-что по поводу ауспииий
(1) В эдикте консулов, которым они определяют, в какой день должны состояться центуриатные комиции,[89] записано, согласно древней неизменной формуле: "Пусть никто из низших магистратов не наблюдает за небом". (2) Итак, обычно спрашивается, какие магистратуры являются низшими. (3) По этому вопросу мне не было надобности [излагать] что бы то ни было своими словами, ибо, когда мы это писали, у нас была [под рукой] первая книга [сочинения] авгура Марка Мессалы[90] "Об ауспициях". (4) Поэтому из этой книги мы и выписали слова самого Мессалы: "Ауспиции[91] патрициев различаются соответственно двум видам властных полномочий. Высшими считаются ауспиции консулов, преторов и цензоров. Однако все они неодинаковы и не равны по значимости, ибо цензоры[92] - не коллеги консулов или преторов,[93] а преторы являются [коллегами] консулов. Вот почему консулы и преторы не препятствуют цензорским ауспициям и не задерживают [их отправление], а цензоры не отменяют и не задерживают ауспиции консулов и преторов. Однако между собой как цензоры, так и преторы с консулами и объявляют [ауспиции] недействительными, и препятствуют их [исполнению]. Претор, хотя и является коллегой консула, по закону не может выдвигать кандидатуру претора или консула, как, по крайней мере, мы переняли от предков, да и до сей поры соблюдалось, и как ясно изложено в тринадцатой книге "Записок" Гая Тудитана.[94] Дело в том, что претор обладает ограниченным империем (imperium minus), а консул - полным империей (imperium maius)[95] и по закону полный империй не может быть предложен в народном собрании обладателем ограниченного империя и кандидатура высшего коллеги не может быть выдвинута <низшим>.[96] Что касается нас, то в тех случаях, когда претор выбирает преторов, мы следовали авторитету древних и не присутствовали в этих комициях на ауспициях. В равной степени цензоры, консулы и преторы избираются при неодинаковых ауспициях. Ауспиции всех остальных магистратов ниже по значимости (minora). Следовательно, эти магистраты являются низшими, те - высшими. Низшие магистраты избираются трибутными комициями,[97] законные же их полномочия даются куриатным законом;[98] высшие магистраты избираются центуриатными комициями".[99]
(5) Из всех этих слов Мессалы становится очевидным, какие магистраты являются низшими и почему они называются низшими. (6) Однако [Мессала] также объясняет, что претор является коллегой консула, поскольку избираются они оба во время одних и тех же ауспиций. (7) Высшими же [их] ауспиции называются потому, что они имеют больше веса, чем у других.
Глава 16
Еще слова того же Мессалы, где он рассуждает о том, что "ad populum loqui" (обращаться к народу) и "сит populo agere" (ставить предложение на голосование в народном собрании) - не одно и то же, [а также о том]. какие магистраты могут отозвать у других комиции[100]
(1) В той же книге по поводу низших магистратов Мессала[101] написал так: "Консул может отозвать и комиции и сходку (contio) у всех магистратов. Претор всегда может отозвать и комиции и сходки, организованные любыми [должностными лицами], за исключением консула. Низшие магистраты никогда не имеют возможности отзывать комиции и сходки.[102] Поэтому прав тот из них, кто созывает комиции первым, ибо нельзя говорить перед народом, разделив его надвое, и один не может отозвать собрание у другого.[103] Однако если созвать сходку, и [при этом] не выносить какого-либо вопроса на голосование народа (ne cum populo agant), то даже большое количество магистратов может одновременно проводить сходку".[104] (2) Из этого текста Мессалы очевидна разница между обращением к народу (cum populo agere) и проведением собрания, сходки (contionem habere). (3) Дело в том, что cum populo agere означает просить народ, чтобы он своим голосованием что-либо постановил или запретил, a contionem habere - это обращение к народу без какой-либо просьбы.
Глава 17
О том. что "humanitas" не означает того, что думают повсеместно, но те, кто говорили чисто, употребляли это слово более подобающим образом
(1) Те, кто говорили по-латински, и те, кто правильно использовали латинские слова, вкладывали в слово humanitas[105] иной смысл, чем обычно думают, что по-гречески называется φιλανθρωπία (человеколюбие) и обозначает своего рода обходительность (dexteritas)[106] и благоволение ко всем
людям без различия. Однако они называли humanitas примерно то, что греки называют παιδεία, а мы именуем образованностью и просвещенностью в благих науках. Именно те, кто этого искренне хотят и к этому стремятся, и есть maxime humanissimi. Ведь из всех живых существ только человеку дано это стремление к знанию и науке, потому оно и называется humanitas.
(2) Итак, именно таким образом употребляли это слово древние, и прежде всего Марк Варрон[107] и Марк Туллий, как показывают почти все их книги. Поэтому я пока привожу один пример. (3) Итак, я цитирую слова Варрона из книги "Дел человеческих". В начале там написано так: "Пракситель, который благодаря достижениям в искусстве известен почти всякому, хоть сколько-нибудь не чуждому образованности (paulum modo humaniori ignotus)".[108] (4) Варрон сказал humanior не так, как это обычно говорится, о легком, доступном [в общении] и доброжелательном человеке, пусть он и не сведущ в литературе - ведь это не имеет отношения к данному высказыванию, - но как о достаточно образованном и ученом, который из книг и истории узнал, кто такой Пракситель.
Глава 18
Что означают у Марка Катона слова "inter os atque offam"
(1) У Марка Катона Цензора[109] есть речь "Об эдилах, избранных неправильно". В этой речи есть следующие слова: "Ныне, говорят, хорошо уродились хлеба и травы. Но не слишком на это рассчитывайте. Я часто слышал, что между ртом и куском (inter os atque offam) многое может встрять; действительно, очень долог путь от колоса до куска [хлеба]". (2) Эруций Клар,[110] который был префектом Города и дважды консулом, человек, весьма интересовавшийся нравами и сочинениями древних, написал ученейшему мужу нашего времени Сульпицию Аполлинарию[111] [письмо] с настоятельной просьбой объяснить ему, каков смысл этих слов. (3) Тогда Аполлинарий в нашем присутствии - ибо в это время я был молодым человеком и в Риме учения ради посещал его занятия - написал Клару весьма кратко, как человеку образованному, что inter os et offam ("между ртом и куском") - древняя пословица, которая имеет тот же смысл, что и следующий греческий стих-пословица:
Πολλὰ μεταξὺ πέλει κύλικος και χείλεος 'άκρου.
(Велико расстояние между бокалом и краями губ).
Глава 19
<***>[112]
(1) Есть один знаменитый шестистопный стих:
Σοφοὶ τύραννοι τω̃ν σοφω̃ν ξυνουσ'ια.
(Тираны ведь мудры, общаясь с мудрыми).
Платон утверждает в "Теэтете",[113] что стих этот принадлежит Еврипиду. (2) По правде говоря, нас это очень удивляет; ведь мы читали эту фразу в трагедии Софокла "Аякс из Локр", а Софокл родился раньше Еврипида.
(3) Однако еще один не менее известный стих
Γέρων γέροντα παιδαγωγήσω σ' ε̉γω
(Сам старик, буду наставлять тебя в старости),
присутствует и в трагедии Софокла, названной "Фтиотиды",[114] и в "Вакханках" Еврипида.[115]
(4) Мы заметили также, что у Эсхила в "Прометее-огненосце" и у Еврипида в трагедии под названием "Ино" есть тот же самый стих за исключением отдельных слов. У Эсхила так:
Σιγω̃ν θ' ‛όπου δει̃ καὶ λέγων τὰ καίρια.
(Молчащий, когда надо, и говорящий к месту).[116]
У Еврипида следующим образом:
Σιγα̃ν θ' ‛όπου δει̃ καὶ λέγειν ‛ίν' α̉σφαλές.
(Молчать, когда надо, и говорить, когда дело верное).[117]
А ведь Эсхил гораздо более древний автор.[118]
Глава 20
О генеалогиии и именах семейства Порциев
(1) Когда мы сидели в библиотеке дворца Тиберия[119] - я, Аполлинарий Сульпиций[120] и некоторые мои или его друзья, - нам вынесли книгу, на которой было написано: "Марка Катона Непота". (2) Тогда возник вопрос, кто такой был Марк Катон Непот. (3) И вот один молодой человек, сколь я смог судить по его словам, не чуждый литературе, произнес: "Этого Марка Катона именуют Непотом не по когномену, но из-за того, что он приходится внуком[121] сыну Марка Катона Цензора,[122] который был отцом претора Марка Катона,[123] убившего себя мечом во время гражданской войны, в Утике. Есть книга Марка Цицерона о его жизни - "Восхваление Катона", где Цицерон говорит, что [этот Катон] был правнуком Марка Катона Цензора. (4) Итак, отцом того, кого восхвалил Цицерон, был тот, чьи речи собраны под именем Марка Катона Непота".
(5) Тогда Аполлинарий, в соответствии со своей манерой опровержения [чьих-либо] выводов, весьма доброжелательно и спокойно сказал: "Я хвалю тебя, сын мой, за то, что и в столь юном возрасте тебя краешком задела молва о семье Катонов, хотя ты и не знаешь, кто таков тот Катон, о котором теперь идет речь. (6) Однако у этого Катона Цензора был не один, а много внуков, рожденных не от одного отца. (7) Дело в том, что этот Марк Катон, который был и оратором и цензором, имел двух сыновей весьма разного возраста от различных матерей. (8) Ведь когда один из них был еще подростком, его мать умерла, а сам Катон, будучи тогда уже весьма пожилым, взял в жены юную девушку, дочь своего клиента Салона, которая родила ему Марка Катона Салониана. Этот когномен был дан ему от Салона, отца его матери. (9) От старшего же сына Катона, который, будучи назначен претором,[124] умер при жизни отца и который написал отличные книги по правоведению, появился на свет тот, о ком идет речь, - Марк Катон, сын Марка, внук Марка. (10) Это был достаточно сильный оратор, оставивший много речей, написанных по образцу [речей] своего деда; он был консулом вместе с Квинтом Марцием Рексом.[125] Во время своего консульства он отправился в Африку и в этой провинции скончался. (11) Однако он не был, как ты сказал, отцом Марка Катона, претора, который покончил с собой в Утике и которого восхвалил Цицерон. Из того факта, что он был внуком Катона Цензора, а тот другой - правнуком, не следует, что они отец и сын. (12) Дело в том, что этот внук, речь которого нам только что принесли, также имел одного сына, которого звали Марк Катон,[126] но не того, кто погиб в Утике. [Этот Марк Катон] был курульным эдилом и претором; он отправился в Нарбоннскую Галлию, где и умер. (13) От этого другого сына [Катона] Цензора, гораздо более юного, которого, как я сказал, назвали Салонианом, родились два сына - Луций Катон и Марк Катон. (14) Этот Марк Катон был народным трибуном и умер, домогаясь должности претора. От него родился претор Марк Катон, который покончил с собой в Утике в ходе гражданской войны. О его жизни и писал с похвалами Марк Туллий, сказав, что тот является правнуком Катона Цензора. (15) Вы, таким образом, видите, что эта часть семьи, происходящая от младшего сына Катона, отличается [от прочих] не только местом в самой генеалогии, но и хронологией. Ведь поскольку этот Салониан родился тогда, когда отец его был, как я уже сказал, очень стар, его потомки тоже были значительно моложе рожденных от его старшего брата. (16) Эту разницу в возрасте вы легко заметите в самой [этой] речи, когда ее прочтете".
(17) Все это сказал Сульпиций Аполлинарий в нашем присутствии. Мы впоследствии узнали, что именно так, как он сказал, и обстояло дело, - когда прочитали надгробные речи и семейные летописи Порциев.
Глава 21
О том, что самыми утонченными писателями обращалось внимание более на приятность произношения звуков и слов, называемую по-гречески ευ̉φωιήα (благозвучие ), чем на правила и предписания, обнаруженные грамматиками
(1) У Валерия Проба[127] спросили - а узнал я об этом от его близких знакомых, - следует ли говорить has urbes или же has urbis (эти города), hanc turrim или hanc turrem (эту башню). Он ответил: "Если ты сочиняешь стихотворную строку или строишь прозаическую фразу и тебе нужно употреблять эти слова, смотри не на эти обветшалые правила и жалкие грамматические объяснения, но спроси собственное ухо, что в таком месте подобает сказать. Что оно тебе подскажет, как раз и будет самым правильным". (2) Тогда спрашивавший сказал: "Каким же образом ты хочешь, чтобы я спросил свое ухо?" (3) Рассказывают, что Проб ответил так: "Точно так же как Вергилий осведомлялся у своего, когда в разных местах говорил и urbis и urbes согласно суждению и решению уха. (4) Дело в том, что в первой [книге] "Георгик", которую я прочел в экземпляре, исправленном его собственной рукой, urbis написано через i. Слова же его из этих стихов таковы:
Urbisne[128] invisere, Caesar, terrarumque velis curam.
(Города ли увидеть, о Цезарь, ты пожелаешь
иль все пределы земли).[129]
Переставь и измени [слова], чтобы вышло urbes, и получится нечто донельзя нелепое и тяжеловесное. (5) Наоборот, в третьей книге "Энеиды" он употребил urbes с буквой е:
Centum urbes habitant magnas.
(Сто больших городов там стоит).[130]
Измени также тут [форму слова], чтобы сказать urbis, и звук будет крайне слаб и бескровен; ведь столь различно сочетание ближайших друг к другу звуков. (6) Кроме того, тот же Вергилий сказал turrim, а не turrem (башню), и securim, а не securem (топор):[131]
Turrim in praecipiti stantem
(С краю там башня была)[132]
и
Incertam excussit cervice securim.
(Неверный топор из загривка стремится вытрясти).[133]
Эти [выражения], я думаю, отличаются большей приятностью и изящностью, чем если в обоих случаях произнести [эти слова] через е". (7) Однако тот, кто спрашивал, человек, очевидно, необразованный и не имеющий слуха, сказал: "Я не вполне понимаю, почему ты говоришь, что одно лучше и правильнее в одном месте, а другое - в другом". (8) Тогда Проб, немного уже волнуясь, ответил ему так: "Не трудись над тем, какое из этих двух [слов] ты должен употреблять - urbis или urbes. Ведь поскольку ты, как я вижу, из той породы [людей], что может грешить без ущерба для себя, ты ничего не потеряешь, если употребишь любую [из форм]".
(9) Закончив разговор этими словами, Проб человека отпустил почти нелюбезно, как у него было принято по отношению к невеждам. (10) Мы же потом нашли другое слово, которое Вергилий подобным образом записал двумя способами. Ведь он в одном и том же отрывке употребил tres и tris (три) с такой тонкостью вкуса, что если сказать иначе и изменить [окончания], то даже при незначительности [музыкального] слуха можно почувствовать, что гармоничность звука хромает. (11) Вот эти стихи из десятой книги:
Tres quoque Threicios Boreae de gente suprema
Et tris, quos Idas pater et patria Ismara mittit.
(Трое фракийских бойцов, Борея дальних потомков,
Идас - отец их прислал из отчего Исмара).[134]
Tres в одной [строке], tris в другой; тщательно взвесь обе и продекламируй; ты обнаружишь, что [эти слова] лучше всего звучат каждое на своем месте. (12) Но сходную особенность [мы видим] и в другом стихе Вергилия:
Наес finis Priami fatorum.
(Таков конец судеб Приама).[135]
Измени в этой строчке hate и скажи hie finis,[136] и получится грубо и неблагозвучно, и уши отвергнут то, что ты [так] изменишь. Точно так же ты сделаешь менее приятным следующее выражение Вергилия, если изменишь его [вопреки тому, что написано]:
Quern das finem, rex magne, laborum?
(Где предел их бедам, властитель?)[137]
Дело в том, что если сказать quam das finem, то уж не знаю из-за чего, звук гласной получится и менее приятным, и более продолжительным.
(13) Энний[138] также говорит rectos cupressos, вопреки установившемуся роду этого слова,[139] в следующем стихе:
Capitibus nutantis pinos rectosque cupressos.
(Сосны, качающие головами, и прямые кипарисы).[140]
Думаю, ему показалось, что фраза звучит более твердо и энергично, если сказать rectos cupressos, а не rectas. (14) Наоборот, тот же Энний сказал в восемнадцатой книге "Анналов" acre fulva, а не julvo (красно-желтой медью)[141] не только потому, что Гомер говорит η̉έρα βαθει̃αν ("глубокий воздух"),[142] но и потому, что этот звук, как я думаю, показался ему более певучим и привлекательным.
(15) Точно так же Марку Цицерону показалось более искусным и тонким написать в пятой речи против Верреса fretu, нежели freto (проливом).[143] Он сказал "отделенная весьма узким проливом" (perangusto fretu). Ведь произношение perangusto freto было более тяжеловесным и отдавало древностью. (16) Точно так же во второй [речи против Верреса] он воспользовался сходным мелодическим рисунком произношения и сказал manifesto peccatu, а не peccato (явной порочностью).[144] Я обнаружил, что именно так написано в нескольких, в силу своей древности наиболее достойных доверия, тироновых книгах.[145] (17) Слова же Цицерона таковы: "Никто не жил таким образом, чтобы какая-то часть его жизни была бы огражденной от величайшего позора; никто не славился столь явной порочностью (manifesto peccatu), чтобы, даже поступив бесстыдно, выглядеть еще бесстыднее в случае запирательства".[146]
(18) Но как звук этой гласной в данном месте более изящен, так и выбор [слова] является точным и подобающим.
(19) Дело в том, что по-латински будет правильно сказать hie peccatus в смысле рессаtiо (порочность).[147] Точно так же hie incestus означает не того, кто совершил кровосмешение, а то, что совершилось,[148] и большинство древних авторов называли hie tributus (эта подать)[149] то, что мы именуем tributum. Также говорят hie allegatus (это наущение)[150] и hic arbitrates (эта воля)[151] <вместо allegatio>[152] и arbitratio; соблюдая это правило, мы и говорим arbitrate (по решению), allegatu mео (по моему наущению). (20) Таким образом, он сказал in manifesto peccatu, так же как древние говорили in manifesto incestu (в явном кровосмешении), не потому, что сказать peccato было бы не по-латински, но вследствие того, что поставленное в этом месте [слово] более изящно и нежно для уха.
(21) Так же и Лукреций,[153] приспосабливаясь к требованиям слуха, употребил слово funis (веревка, канат) в женском роде в следующих стихах:
Haut <ut>[154] opinor, enim mortalia saecula superne
Aurea de caelo demisit funis in arva.
(Вовсе, как думаю я, не цепь золотая спустила
С неба далеких высот на поля поколения смертных).[155]
Хотя можно было бы сказать более привычным способом с сохранением метра:
Aureus е caelo demisit funis in arva.[156]
(22) Цицерон поступил точно так же, назвав жриц antistitae, вместо того чтобы по грамматическому правилу [употребить] форму мужского рода antistites. Дело в том, что, хотя он обычно отвергал редкие слова древних авторов, в данном случае, наслаждаясь звучанием этого окончания, он сказал: "Жрицы Цереры и ее храма настоятельницы (antistitae)".[157] (23) Доходило до того, что [иные писатели при выборе] некоторых [слов] следовали не правилам словесности и не речевому обиходу, но одному лишь слуху, оценивая слова по музыкальности их [звучания]. (24) "Не знаю, - сказал тот же Цицерон, когда писал о ритмичной и хорошо организованной прозе, - что за уши у тех, кто этого не чувствует, да и что в этих людях сходного с человеческим".[158]
(25) Ведь древние грамматики давно уже особо отметили у Гомера, что хотя в одном месте он сказал κολοιοὺς τε ψηράς τε ("галок или скворцов"),[159] в другом он использует не ψηρω̃ν, а ψαρω̃ν.
Τω̃ν δ' ω̉ς те ψαρω̃ν νέφος 'άρχεται η̉έ κολοιω̃ν.
(И как туча скворцов или галок испуганных мчится).[160]
[Он поступил так], следуя не общему [правилу], но в соответствии с благозвучием, подобающим каждому случаю, ибо если поставить одно на место другого, то в обоих случаях звучание сделается менее приятным.
Глава 22
Слова ритора Тита Кастриция о неподобающей одежде и обуви, адресованные юным ученикам
(1) Тит Кастриций,[161] знаток риторической науки, который был в Риме первым среди ораторов и преподавателей, человек очень авторитетный и значительный, а также весьма уважаемый божественным Адрианом за свой образ жизни и знание литературы, однажды в моем присутствии - ведь я у него учился, - увидев, что некоторые из его учеников, принадлежащих к сенаторскому сословию, одеты в праздничный день в туники[162] и лацерны[163] и обуты в галльские сандалии, сказал: "Я вообще-то предпочел бы видеть вас одетыми в тогу; если же вам это в тягость, по крайней мере, подпоясанными и в пенуле.[164] Но если подобное ваше одеяние простительно, так как многие его носят, то прогуливаться по городским улицам обутыми в сандалии,[165] вам, сенаторам римского народа, никоим образом не подобает, - не в меньшей степени, чем тому, кому Марк Туллий поставил [это] в укор как постыдный поступок".[166]
(2) Я был свидетелем того, как Кастриций с римской прямотой и суровостью высказал это наряду с иным, подходящим к данному случаю. (3) Но многие из тех, кто его слышали, обратились с вопросом, почему он говорит "в сандалиях" (soleati), тогда как у них на ногах gallicae, а не soleae. (4) Кастриций же ответил воистину искусно и безукоризненно. (5) Практически вся [обувь] того сорта, что покрывает лишь самую нижнюю часть пятки и подошвы, а почти все остальное [при этом] обнажено и обвязано тонкими ремешками, называется soleae, а иногда на греческий манер - crepidulae. (6) Что же касается [слова] gallicae, то, я думаю, слово это новое и вошло в употребление незадолго до эпохи Марка Цицерона, который так использовал его во второй речи против Антония: "Ты бежал в галльских сандалиях и в лацерне".[167] (7) Я не нахожу это слово (gallicae) в таком значении ни у кого из других писателей, по крайней мере, у тех, кто имеет достаточный авторитет; но, как я уже сказал, они называли крепидами (crepidae) и крепидулами (crepidulae), сократив первый слог, тот род обуви, который греки именуют κρηπι̃δαι, а сапожники, изготовляющие такую обувь, называются крепидариями (crepidarii). (8) Семпроний Азеллион[168] в четырнадцатой книге "Деяний" сказал: "Он попросил сапожный нож (crepidarium cultellum) у сапожника крепидария (crepidario sutore)".[169]
Глава 23
<***> [170]
(1) Молитвы, адресованные бессмертным богам, каковые применяются в римских ритуалах, изложены в книгах жрецов римского народа и во многих древних молитвах. (2) Там записано: "[Взываю к] Луе Сатурна,[171] Салации Нептуна,[172] Горе Квирина,[173] Виритам Квирина,[174] Майе Вулкана,[175] Гериес Юноны,[176] Молес Марса[177] и Нериене Марса".[178] (3) То из этих [имен], которое я поставил последним, многие, как я слышу, произносят с долгим первым слогом, как по-гречески говорят Νηρεΐδαι (Нереиды). Однако те, кто выражаются правильно, первый слог произносят кратким, а растягивают третий. (4) На самом деле, именительный падеж этого слова, как написано в книгах древних [авторов], Nerio, хотя Марк Варрон в менипповой сатире, которая называется "Сражение с тенью" (Σκιομαχία), употребил в вокативе не Nerio, a Nerienes в следующих стихах:
Те Anna ас Peranna,[179] Panda[180] te lito[181] Pales[182]
Nerienes, <et>[183] Minerva,[184] Fortuna ac Ceres.[185]
(И тебе Анна и Перанна, тебе Панда, совершаю
я жертвоприношение, [и вам] Палее,
Нериена, Минерва, Фортуна и Церера).
(5) Отсюда вытекает, что именительный падеж должен быть такого же вида. Однако древние склоняли Nerio как Anio, (6) вот почему они произносили как Anienem, так и Nerienem с долгим третьим слогом. (7) Слово же это - Nerio ли, Nerienes ли - является сабинским и обозначает доблесть и смелость. (8) Так, у [рода] Клавдиев, имеющего сабинское происхождение, именем Nero назывался тот, кто отличался замечательной выдающейся храбростью. (9) Впрочем, как кажется, сабины заимствовали это слово от греков, которые именуют vevpa связующие начала членов тела, откуда мы по-латински также говорим nervi.[186] (10) Nerio, таким образом, проявляется как сила и могущество и своего рода величие Марса.
(11) Однако Плавт[187] в "Грубияне" называет Нериену супругой Марса, вложив в уста воина следующий стих:
Марс, прибывая из чужих краев,
приветствует свою супругу Нериену.[188]
(12) По поводу этого стиха мне довелось слышать мнение достаточно известного человека о том, что Плавт весьма забавно приписал невежественному и грубому воину ложную и неслыханную идею о том, что Нериена является супругой Марса. (13) Однако тот, кто прочтет третью [книгу] "Анналов" Гнея Геллия,[189] поймет, что [Плавт] сказал это скорее по делу, чем из желания развлечь публику. Там описана мольба Герсилии,[190] с которой она обращается в присутствии Тита Тация,[191] прося мира: "Нерия Марса (Neria Martis), молю тебя, дайте[192] мир, дабы иметь возможность насладиться счастливым законным браком, ибо по решению твоего супруга произошло так, что нас, дев, похитили, чтобы иметь детей для себя и своих родных, потомство для государства".[193] (14) Она говорит "по решению твоего супруга", имея в виду именно Марса; отсюда ясно, что Плавт написал это не в качестве поэтической вольности, а потому, что существовала традиция, согласно которой Nerio некоторыми объявлялась супругой Марса. (15) Следует, однако, заметить, что Геллий говорит Neria с буквой а, а не Nerio, или Nerienes. (16) Помимо Плавта и Геллия, Лициний Имбрекс,[194] древний автор комедий, в пьесе, озаглавленной "Неера" (Naeera), писал так:
Nolo ego Neaeream te vocent, sed Nerienem,
Cum quidem Mavorti es in conubium data.
(Я не хочу, чтобы тебя называли Неерой, но Нериеной,
ибо ты также дана в супруги Марсу).[195]
(17) Особенности размера этого стиха таковы, что третий слог имени вопреки тому, что сказано выше, должен быть кратким. Насколько велико было у древних безразличие к звучанию этого [слога], хорошо известно, так что незачем тратить на это много слов. (18) Энний[196] же, напротив, в следующем стихе первой [книги] "Анналов":
Nerienem Ma<vo>rtis[197] et Herem,[198]
(Нериену Марса и Герес),[199]
если - что бывает крайне редко - сохранил размер, сделал первый слог долгим, а третий кратким.
(19) Я полагаю, не следует также обойти вниманием то, что мы нашли в одной заметке Сервия Клавдия,[200] какова бы ни была ее достоверность, а именно: Nerio, [по его словам] было образовано как Ne то, то есть "без гнева и со спокойствием" - для того, чтобы этим именем мы молили Марса стать мягче и спокойнее; ведь частица пе, как у греков, так по большей части и в латинском языке имеет привативное значение.
Глава 24
< * * * > [201]
(1) Марк Катон,[202] который был консулом и цензором[203] в то время, когда и государство и частные лица стали уже жить богаче, говорил, что до того как ему исполнилось семьдесят лет, стены его безыскусных и грубо выстроенных загородных домов не отделывались штукатуркой.[204] И далее он произнес следующие слова: "У меня, - сказал он, - нет ни ценных сооружений, ни сосудов, ни одежд, ни дорогого раба или рабыни. Если есть то, чем я могу воспользоваться, я пользуюсь; если нет, то обхожусь. По мне пусть каждый пользуется и наслаждается своим".[205] Затем он добавляет: "Меня порочат тем, что я обхожусь без многого, а я их [упрекаю] в том, что они не могут обойтись [без этого]".[206] (2) Эта чистая откровенность человека из Тускула, говорящего, что он во многом нуждается и при этом ничего не желает больше, клянусь Геркулесом, сильнее побуждает к бережливости и к перенесению скудости, чем уловки тех греков, которые заявляют, будто они философствуют, но изрекающих лишь пустые призраки слов, когда они утверждают, что ничего не имеют и тем не менее ни в чем не нуждаются и ничего не хотят, тогда как на деле они одержимы страстью и когда владеют, и когда нуждаются, и когда жаждут.[207]
Глава 25
Исследование и рассуждение о том, что такое "manubiae"; и здесь же некоторые указания о способе употребления различных слов, имеющих одинаковое значение
(1) В верхней части форума Траяна повсюду находятся позолоченные изображения коней и военных значков; снизу подписано: ex manubiis. (2) Фаворин[208] спросил однажды, прогуливаясь по территории форума и ожидая своего друга консула, разбирающего дела на трибунале, - а мы его при этом сопровождали, - итак, он спросил, что, как нам кажется, должна, собственно говоря, означать эта надпись по поводу manubiae. (3) Тогда один из тех, кто был с ним, человек, имя которого было значимо и хорошо известно благодаря его ученым изысканиям, сказал: "Ех manubiis означает "из добычи", ибо manubiae называется добыча, захваченная в рукопашном бою".[209] (4) "Хотя, - ответил Фаворин, - основное мое время, причем почти полностью, посвящено литературе и учениям греков, я все же не настолько несведущ в латинской словесности, которой я занимаюсь в свободное время или урывками, чтобы не знать распространенного толкования слова manubiae как "военная добыча". Однако я хочу спросить: неужели Марк Туллий, человек весьма аккуратный в [выборе] слов, в речи "Об аграрном законе", которую произносил в январские календы против Рулла, свел воедино бессодержательным и неизящным удвоением manubiae и praeda, если два эти слова обозначают одно и то же и ни в чем не различаются между собой?" (5) А поскольку Фаворин обладал превосходной или даже божественной памятью, он тут же процитировал слова Марка Туллия. (6) И мы их записали: "Децемвиры продадут добычу (praedam), захваченное в бою (manubias), выпавшее по жребию (sectionem), и, наконец, сам лагерь Гнея Помпея еще в присутствии самого полководца".[210] И ниже [в той же речи] он произнес эти два [слова] вместе, поставив их рядом: "Из добычи (ex praeda), из захваченного на войне (ex manubiis), из коронного золота (ex auro соrоnаnо)".[211]
(7) Затем Фаворин повернулся к тому, кто объяснял manubiae как военную добычу, и сказал: "Неужели, по-твоему, в обоих местах Марк Цицерон, невпопад и не обратив внимания, употребил эти два слова, значащих, согласно тебе, одно и то же, что достойно той шутки, с помощью которой Еврипид осмеял Эсхила у Аристофана, утонченнейшего комедиографа, говоря следующее:
Эсхил достопочтенный повторяется![212]
Тут сказано: "притек и возвратился я".
Притек (‛ήκω) и возвратился (κατέρχομαι) -
в чем тут разница?
И верно. Кто ж соседа станет спрашивать:
Квашонку (μάκτραν) одолжи мне
и корчажину (κάρδοπον)"?[213]
(8) "Однако, - продолжал он, - никоим образом не одинаковы эти слова, как и слова μάκτρα и κάρδοπος, которые часто употребляются либо поэтами, либо ораторами, греческими и нашими, ради прославления и украшения повествования двумя и более эпитетами, означающими одно и то же.
(9) Каково же, - спросил Фаворин, - значение этого повторения и возобновления одного и того же под различными именами в случае с manubiae и praeda? Украшает ли оно, как обычно бывает, речь? Придает ли ей большую ритмичность и гармоничность? Неужели он преувеличивает ради того, чтобы усилить обвинения в преступлении? Так, в книге того же Марка Туллия, посвященной выбору обвинителя, одно и то же явление описано многими словами с силой и безжалостностью. "Если бы вся Сицилия говорила одним голосом, то сказала бы так: "Сколько золота, сколько серебра, сколько украшений было в моих городах, в моих жилищах, в моих храмах!".[214] Ведь сразу сказав про города в целом, он добавил "жилища и храмы, которые сами расположены в городах". (10) В этой же книге он еще раз [высказался] подобным образом: "Говорят, что Гай Веррес за три года разорил провинцию Сицилию, опустошил города сицилийцев, разграбил их дома и подверг расхищению их храмы".[215] (11) Разве не кажется, что, когда он назвал провинцию Сицилию и, кроме того, добавил еще и города, то при этом имел в виду и дома, и храмы, которые упомянул позже? Также многочисленны и разнообразны у него следующие слова: разграбил (depopulatus esse), разорил (vastasse), опустошил (exinanisse), подверг расхищению (spoliasse). Разве они не имеют одно и то же значение? Естественно. Однако ввиду того, что они употреблены с ораторским благородством и с внушительным изобилием слов, то, хотя и значение у них одно и то же, и восходят они к одному понятию, создается впечатление, что их много, ибо они чаще поражают слух и душу.
(12) Такого рода украшение [речи] применял знаменитый Марк Катон, уже тогда считавшийся весьма древним автором, при формулировке одного обвинения с помощью множества суровых слов. Так, в той речи, которая называется "О десяти людях", где Катон обвинил Терма[216] в одновременном убийстве десяти свободных граждан, он прибег к следующим словам, обозначающим одно и то же. Поскольку эти слова уже подобны сверкающим огням только-только восходящего латинского красноречия, мне приятно вспоминать (α̉πομνημονεύειν) [их]: "Ты стремишься скрыть свое нечестивое преступление еще худшим проступком; ты совершаешь убийства людей, ты устраиваешь столь ужасную резню; ты совершаешь десять убийств; ты убиваешь десять свободнорожденных, ты лишаешь жизни десять людей без рассмотрения дела, без суда, без приговора".[217] (13) Тот же Марк Катон в начале речи, которую произнес в сенате в защиту родосцев, желая описать весьма благоприятные обстоятельства, употребил три слова с одинаковым значением. (14) Слова же эти таковы: "Я знаю, что у многих людей в обстоятельствах благоприятных, счастливых и удачных (in rebus secundis, atque prolixis, atque prosperis) поднимается дух, а также возрастают и усиливаются гордость и высокомерие".[218] (15) Точно так же Катон в седьмой [книге] "Начал", в речи, с которой он выступил против Сервилия Гальбы,[219] произнес множество слов, схожих по смыслу: "Многое отвращало меня от появления здесь:[220] годы, возраст, голос, силы, старость, однако, когда я думал, что речь идет о рассмотрении столь важного дела <***>".[221]
(16) Но прежде всех у Гомера встречается изрядное нагромождение слов, [обозначающих] одно и то же и [имеющих] один смысл:
‛Έκτορα δ' ε̉κ βελέων ‛ύπαγε Ζευς 'έκ τε κονίης
'Έκ τ' α̉νδροκτασίης 'έκ θ' α‛ίματος 'έκ τε κυδοιμου̃.
(Гектора ж Зевс промыслитель от стрел удалил и от праха,
Вне пораженья поставил, и крови, и бурной тревоги).[222]
Он же в другом стихе говорит:
‛Υσμι̃ναί τε μαχαί τε φόνοι τ' α̉νδροκτασίαι τε
(Битвы, убийства, людей истребленье).[223]
(17) Дело в том, что, хотя в обоих случаях все эти многочисленные слова, стоящие друг за другом,[224] обозначают не что иное, как сражение, однако многообразный облик его изображен увлекательно и подобающе при помощи множества различных слов. (18) И у того же поэта одна мысль повторяется в двух словах с особым расчетом. Дело в том, что когда Идей вмешался в вооруженную стычку между Аяксом и Гектором, он обратился к ним со следующими повторяющимися словами:
Μηκέτι, παι̃δε φίλω, πολεμίζετε μηδὲ μάχεσθε.
(Кончите, дети любезные, кончите брань и сраженье).[225]
(19) Не должно казаться, что в этом стихе второе слово, означающее то же, что и первое, дополнительно добавлено и присоединено ради соблюдения размера. Ведь это совершенно необоснованное и ненадежное [предположение]. Но, поскольку Идей мягко и ласково порицает молодых людей, из стремления к славе пылающих непреклонностью, отвагой и жаждой битвы, он усугубляет и делает более доходчивым сознание [собственной] жестокости и вины за упрямство, повторяя дважды одно и то же разными словами; и этот двойной упрек придает увещеванию большую силу. (20) Не должно казаться бессмысленным и небрежным также и следующее повторение [слов] с одним и тем же значением:
Μνηστη̃ρες δ' 'άρα Τηλεμάχω θάνατον τε μόρον τε 'ήρτυον...
(Тою порой женихи, согласившись предать
Телемаха смерти...)[226]
Он сказал дважды одно и то же: θάνατον τε μόρον; ведь удивительным повторением [слова] "смерть" оплакивается низость замышляемого столь жестокого и неправедного убийства. (21) Впрочем, кто же настолько тугодум, чтобы не понять, что два слова, обозначающие одно и то же:
Βάσκ' 'ίθι, ου̉λε 'Όνειρε,
(Мчися, обманчивый Сон),[227]
и
Βάσκ' 'ίθι, 'Iρι ταχει̃α,
(Мчися, Ирида крылатая),[228]
поставлены не просто так, как думают некоторые, ε̉κ παραλλήλων,[229] но служат сильным побудительным мотивом к осуществлению предписанной быстроты?
(22) Так же и знаменитые три слова Цицерона, обращенные против Луция Пизона, хоть и не нравятся тугим на ухо людям, не только достигают благозвучного изящества, но отчеканивают сразу несколькими словами фигуру и подобие лица: (23) "Наконец, - говорит он, - все лицо, представляющее собой бессловесное изъяснение разума, ввело здесь людей в заблуждение, тех, кому он был прежде неизвестен, обмануло, одурачило, провело".[230] (24) Итак, схож ли этот оборот у того же [автора], - сказал Фаворин, - [со случаем употребления] praeda и manubiae? Разумеется, никоим образом. (25) Ведь [фраза] от прибавления manibiae не становится ни изящнее, ни сильнее, ни ритмичнее. Но совершенно ясно, что, как сказано в книгах древних авторов о делах и словах, praeda - это одно, a manubiae - совершенно другое. (26) Дело в том, что praeda называют сами захваченные предметы, a manubiae именуются деньги, вырученные от продажи квестором[231] добычи (praeda). (27) Следовательно, Марк Туллий это сказал ради усиления ненависти к децемвирам, собирающимся отобрать и присвоить и то и другое - и добычу (praeda), которая еще не была продана, и деньги, что были получены от продажи добычи.
(28) Итак, эта надпись, которую вы видите - ех manubiis, - обозначает не сами вещи из добычи, ибо [здесь] нет ничего из того, что было захвачено Траяном у врагов, но объявляет, что сделано и изготовлено это ех manubiis, то есть из захваченных денег. (29) Ибо manubiae, как я уже сказал, не военная добыча, а деньги, вырученные квестором римского народа от ее продажи. (30) Что же касается того, что я сказал per questorem (квестором), то нужно понимать, что в настоящее время речь идет о префекте эрария. Ведь забота об эрарии от квесторов была передана префектам. (31) Иногда, впрочем, можно обнаружить, что так писали некоторые довольно известные авторы, то ли по легкомыслию, то ли по небрежению ставя praeda вместо manubiae и manubiae вместо praeda, либо совершая подмену слов с помощью некой фигуры речи, что позволительно делать тем, кто поступает так со знанием дела и с опытом. (32) Однако те, кто говорят правильно и точно, как Марк Туллий в данном месте, называли [словом] manubiae деньги".
Глава 26
Слова Публия Нигидия о том, что имя Valerius должно в звательном падеже иметь ударение на первом слоге; и здесь же указания из различных текстов того же [автора], касающиеся правильного написания
(1) У Публия Нигидия,[232] человека, преуспевшего в изучении всех наук, есть следующие слова в двадцать четвертой книге "Грамматических записок". Он сказал: "Далее, как можно соблюдать ударение в именах типа Valerius, не зная, стоят ли они в вопросительном[233] или в звательном падеже? Дело в том, что при вопросе второй слог произносится более высоким тоном по сравнению с первым, затем на последнем интонация понижается; а в звательном падеже наиболее высок тон первого слога, далее же он постепенно снижается".[234]
(2) Таким вот образом предписывает говорить Нигидий. Однако если теперь кто-либо, ставя [имя] Valerius в звательный падеж, согласно предписаниям Нигидия, сделает ударение на первом слоге, он не избежит того, чтобы выставить себя смешным. (3) Более высокий тон он называет острым ударением - πρωσωδία, а то, что мы называем ударением (accentum), он именует интонацией (voculatio), вопросительным же падежом (casus interrogandi) [Нигидий] называет тот, что мы зовем родительным.
(4) Мы обратили внимание в той же книге Нигидия на следующее: "Если ты пишешь huius amici (этого друга), или huius magni (этого великого), ставь на конце одно i; если же ты пишешь hi magnei (эти великие), hi amicei (эти друзья) в именительном падеже множественного числа, тогда следует писать е перед i[235] и точно так же следует поступать в [других] подобных случаях".[236] Он же: "Если ты пишешь huius terrae (этой земли), последней буквой должно быть i;[237] если же ты пишешь huic terrae (этой земле) то на конце должно быть е".[238] Он же: "Если кто пишет mei (меня) в вопросительном падеже, как когда мы говорим mei studiosus (стремящийся ко мне), пусть пишет через одно i, а не через е, а когда mihei[239] (мне), тогда следует писать через е и i, поскольку это дательный падеж".[240] (5) Под влиянием авторитета этого ученейшего человека мы решили, что ради тех, кто заинтересован в изучении этих вещей, такие [замечания] не следует упускать.
Глава 27
О стихах Гомера и Парфения, которым Вергилий, как кажется, подражал
(1) У поэта Парфения[241] есть такая строчка:
Γλαύκω καὶ Νηρει̃ καὶ ει̉ναλίω Μελικέρτη.
(Главку, Нерею и бороздящему моря Меликерту).[242]
(2) Вергилий, желая соперничать с этим стихом, сложил подобный, изящным образом поменяв два слова:
Glauco et Panopeae et Inoo Melicertae.
(Главку и Панопее, и Меликерту, сыну Ино).[243]
(3) Но что касается стиха Гомера, [Вергилий] не создал ничего ни равного, ни подобного. Ведь [стих] Гомера представляется более простым и естественным, а у Вергилия он получился νεωτερικώτερος[244] и несколько искусственным вследствие добавления [лишних слов] ради своего рода связи:
Ταυ̃ρον δ' Άλφειω̃, ταυ̃ρον δέ Ποσεδαωνι...
(Богу Алфею тельца, тельца Посейдону...)[245]
Taurum Neptuno, taurum tibi, pucher Apollo.
(Бык - Нептуну и бык тебе, Аполлон пышнокудрый).[246]
Глава 28
О высказывании философа Панэтия из второй книги "Об обязанностях", посредством которого он призывает людей быть всегда внимательными и настороже, чтобы уберечься от несправедливости
(1) Читали мы как-то сочинение философа Панэтия[247] "Об обязанностях", вторую из трех знаменитых книг, которым Марк Туллий подражал с величайшим трудом и усердием.
(2) Наряду с прочим, приносящим благие плоды, там было сказано и о том, что, пожалуй, прежде всего должно навеки запечатлеться в сердце. (3) Следующее весьма близко к его мыслям: "Жизнь людей, которые проводят время в делах и хотят быть полезными себе и своим близким, почти ежедневно приносит частые и неожиданные затруднения и опасности. Для того чтобы их избежать и отклонить, необходимо всегда бодрствовать духом и быть в напряжении, подобно атлетам, которые зовутся панкратиастами.[248] (4) Ибо, как они, вызванные на бой, стоят, высоко подняв руки и защищая голову и лицо выставленными руками, точно стеной, и всеми членами тела, еще до того как начался бой, готовы к отражению возможных ударов, или к нанесению своих, так и человек благоразумный должен быть душой и разумом наготове против силы и разнузданности несправедливости в любом месте и в любое время, должен быть внимательным, гордым, надежно защищенным, никогда не бездействующим, никогда не отводящим взгляд, планы и размышления [свои] выставляя вперед для защиты, словно плечи и руки, против ударов судьбы, против козней несправедливых людей, чтобы в случае непредвиденных неблагоприятных обстоятельств мы не подверглись нападению, будучи неподготовленными и незащищенными".[249]
Глава 29
Что Квадригарий сказал, употребив выражение "сит multis mortalibus" (со многими смертными), а также какая и сколь значительная была бы разница, если бы он сказал "сит multis hominibus" (со многими людьми)
(1) Вот слова из тринадцатой [книги] "Анналов" Клавдия Квадригария:[250] "Когда народное собрание было распущено, Метелл[251] пришел на Капитолий со многими смертными (cum mortalibus multis); оттуда он направился домой, а весь город проводил его".[252] (2) Когда у Марка Фронтона[253] читали эту книгу, [причем именно] эти слова, чему были свидетелями мы и многие другие, одному из присутствующих, человеку не без образования, показалось, что multis mortalibus (со многими смертными) вместо hominibus multis (со многими людьми) в историческом сочинении сказано нелепо и необдуманно и слишком в поэтическом духе. Тогда Фронтон обратился к сказавшему это человеку с такими [словами]: "Итак, тебе, человеку, отличающемуся утонченным суждением о прочих вещах, [словосочетание] mortalibus multis кажется нелепым и необдуманным, и, по твоему мнению, нет никакой причины, почему муж со сдержанной и чистой, близкой к повседневной манерой речи предпочел сказать mortalibus (со смертными), а не hominibus (с людьми)? И ты считаешь, что обозначение множества было бы одинаковым, если бы он сказал cum multis hominibus (со многими людьми), а не cum multis mortalibus (со многими смертными)? (3) Что касается меня, - сказал он, - я полагаю, - если, конечно, любовь и почитание этого старинного писателя не делает мое суждение слепым, - что более, гораздо более широким, пространным и многоохватным будет обозначение собрания почти всего города [словом] mortalibus (смертных), а не hominibus (людей). (4) Дело в том, что определение "многие люди" может быть применено и к незначительному числу людей. Что же касается [слов] "многие смертные", то они, не знаю, каким образом и [посредством] какого невыразимого ощущения, включает в себя [людей] почти всякого рода, какой только есть в городе, [вне зависимости] от сословия, возраста и пола. Желая показать именно это, так, как было на деле - большую разношерстную толпу - Квадригарий и написал, что Квинт Метел пришел на Капитолий cum multis mortalibus (со многими смертными), куда более выразительно (ε̉μφατικώτερον), чем если бы сказал cum multis hominibus (со многими людьми)".
(5) А когда мы выслушали все эти слова Фронтона так, как и должно было быть - не только с одобрением, но и с восхищением, - он также сказал: "Все же обратите внимание, что не следует думать, будто всегда и во всех случаях надлежит говорить "многие смертные" вместо "многие люди", чтобы не уподобиться полностью известной греческой пословице в сатире Варрона "Мирра на фасоли" (Тὸ ε̉πὶ τη̃ φακη̃ μύρον)".[254] (6) Я решил, что не должны быть упущены даже самые мелкие и незначительные частности этого рассуждения Фронтона, чтобы от нас не ускользнуло и не скрылось такого рода тщательное рассмотрение слов.
Глава 30
О том, что [слово] "facies" (лицо) имеет не только общеупотребительное значение
(1) Можно обратить внимание на то, что большое количество латинских слов отклоняется от исконного своего значения либо до существенно иного, либо до близкого к первоначальному [смыслу], и отклонение это возникает в силу привычки и незнания тех, кто говорит необдуманно, не изучив, каково [исконное значение] тех или иных слов. (2) Так, некоторые полагают, что fades применительно к человеку - это только рот, глаза и уши, то, что греки называют πρόσωπον (лицо), тогда как fades - это облик [человека] в целом, и мера, и строение всего тела.[255] [Само слово] образовано от facere (делать, совершать),[256] как species (зрение, взор) образовано от aspectus (взгляд), a figura (вид, внешность) οτ/ingo (формировать, лепить). (3) Так, Пакувий[257] в трагедии под названием "Омовение" (Niptra),[258] употребляет fades в значении человеческого роста:
Человек, говорит он, молодого возраста,
Вспыльчивого характера, высокого роста (facie procera).[259]
(4) Facies употребляется не только по отношению к человеческому телу, но и к чему угодно иному. Ведь вполне правильно сказать - если, конечно, к месту - facies применительно к горе, небу, морю. (5) У Саллюстия во второй книге "Истории" есть такие слова: "Сардиния выдается в Африканское море в виде человеческой ступни (facie vestigii humani), более широкой на востоке, чем на западе".[260] (6) Мне, кстати, пришло на ум, что и Плавт[261] в "Пунийце" употребил facies для обозначения тела [человека] в целом и цвета [кожи]. Стихи же Плавта таковы:
А какова на вид (facie) у них кормилица?
Да маленькая, смуглая... - Она сама! -
Красива с виду, черные глаза, лицо. -
Отчетливое дал изображение.[262]
(7) Я вспоминаю также, что, кроме того, Квадригарий[263] в одиннадцатой книге употребил facies для описания стати и вида тела в целом.[264]
Глава 31
Каков смысл [выражения] "caninum prandium" (собачья трапеза) в сатире Марка Варрона
(1) Не так давно один до нелепости тщеславный человек, сидя в книжной лавке, хвалился, что он один под небесным сводом в состоянии истолковать сатиры Марка Варрона,[265] которые одни называют киническими, другие - менипповыми. И далее он стал рассказывать некоторые не слишком сложные вещи, к отгадке которых, как он утверждал, никто не может приблизиться. (2) Тогда при мне случайно оказалась книга тех самых сатир, озаглавленная "Водная собака" (‛Υδροκύων).[266] (3) Итак, я подошел к нему ближе и сказал: "Ты, учитель, конечно, знаешь эту старую греческую пословицу: "Музыку, которую никто не слышит, никто не ценит"?[267] Поэтому я прошу тебя прочитать эти несколько стихов и объяснить мне, каков смысл пословицы, которая в них заключена". (4) Он ответил: "Прочти лучше мне сам то, что ты не понимаешь, с тем чтобы я потом это тебе объяснил". (5) "Каким же образом, - сказал я, - я могу прочесть то, что не понимаю? Ведь то, что я прочту, будет сбивчивым и неясным и спутает твое внимание".
(6) Тогда, поскольку многие другие, которые присутствовали тут же, поддержали меня и стали просить о том же, [этот человек] взял у меня старинную книгу, достойную доверия и ясно написанную. (7) Он принял ее с беспокойным и весьма мрачным выражением лица. (8) Но что мне сказать далее? Я не решаюсь, клянусь Геркулесом, требовать, чтобы мне в этом поверили. (9) Несмышленые дети в школе, получи они эту книгу, не были бы более смешными, читая ее, настолько он обрубал фразы и коверкал слова. (10) Итак, он мне вернул книгу, когда многие уже смеялись. "Видишь, - сказал он, - зрение мое расстроено и из-за постоянных, усердных трудов при свете лампы почти утрачено. Я едва могу разобрать контуры букв. Когда с глазами у меня будет лучше, снова приходи ко мне, и я тебе прочту всю эту книгу". (11) "Пусть глаза твои будут здоровы, учитель, - ответил я, - (12) однако - ив этом их состояние роли не играет - прошу тебя, скажи мне, что означает в том месте, что ты прочел, caninum prandium (собачья трапеза)?" (13) Но этот выдающийся бездельник, словно испугавшись сложности вопроса, сразу же встал и сказал, уходя: "Ты берешься за вопрос немаленький. Я такому бесплатно не учу".
(14) Слова из того самого фрагмента, где содержится пословица, таковы: "Разве ты не видишь, что у Мнесифея[268] написано о трех видах вина - темном, белом и среднем, которое называют янтарным (κίρρος), и что вино бывает молодое, выдержанное и среднее? Что темное вино производит подъем сил, белое стимулирует мочеиспускание, а среднее - пищеварение (πέψις)? Что молодое - освежает, выдержанное - согревает, а среднее является собачьей трапезой (caninum prandium)?"[269] (15) Что означает caninum prandium - эту незначительную вещь мы исследовали долго и боязливо. (16) Скромный пир, при котором не пьют вина, называют собачьим потому, что собака обходится без вина. (17) Итак, когда он назвал вино "средним", поскольку оно и не молодое и не выдержанное, а люди выражаются по большей части так, что всякое вино называют либо молодым, либо выдержанным, он обозначил то, что это вино не имеет крепости ни молодого, ни выдержанного, поскольку является "средним", и потому за вино его почитать не должно, раз оно и не освежает, и не согревает. "Освежать" у него означает то, что по-гречески выражается глаголом ψύχειν (дуть, охлаждать).
[1] Марк Антоний — см. комм. к Noct. Att., III, 9, 4 и VI, 11, 3.
[2] Cic. Phil., I, IV, 10.
[3] В одном значении.
[4] Ноm. Il., XX, 336. Перевод Н. И. Гнедича.
[5] Verg. Aen., IV, 696. Перевод С. А. Ошерова.
[6] Dem. De cor., 205.
[7] Гертц предлагает заменить πεπρωμένη, которое дают все рукописи «Аттических ночей», на ει̉μαρμένη, как у Демосфена. Однако поскольку πεπρωμένη и ει̉μαρμένη — синонимы, исправление представляется излишним. О понятии ειμαρμένη см. также: Noct. Att., VII, 2.
[8] Демосфен говорит о том, что при естественной кончине природа (natura) совпадает и, можно сказать, неразличимо отождествляется с внешним воздействием, судьбой (fatum), тогда как при насильственной смерти налицо трагический и противоестественный смысловой разрыв между природой и судьбой (роком), предстающей только в качестве внешней силы.
[9] Вероятно, имеются в виду Светоний и Варрон.
[10] Марк Пакувий — см. комм. к Noct. Att., I, 24, 1; Луций Акций — см. комм. к Noct. Att., II, 6, 23.
[11] Одно из значений necessitudo (причем не основное) — близкие отношения, тесная дружба; некровное родство. Ср.: Non. Р. 561, 1. 3.
[12] V. 467 Ribbeck. Луций Акций — см. комм. к Noct. Att., II, 6, 23.
[13] Necessarius — близкий человек, родственник (как правило, не кровный).
[14] Fr. 27 Malc.
[15] Семпроний Азеллион — см. комм. к Noct. Att., I, 13, 10.
[16] Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский — см. комм. к Noct. Att., II, 13, 3.
[17] Fr. 5 Peter. Максима обычно приписывается самому Сципиону Эмилиану. Ср.: Val. Max. VII, 2, 2; Арр. Hiber., 87; Vegec, III, 22.
[18] Название главы испорчено: большая часть заголовка утрачена.
[19] Р. 255 Riese. Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.
[20] Зимой 332/331 г. до н. э. Александр, остановившийся на зимовку в Египте, был провозглашен жрецами оракула Аммона сыном бога. Подробнее см.: Plut. Alex., 27—28.
[21] Теофраст — см. комм. к Noct. Att., I, 3, 10.
[22] В рукописях везде Менедем (Menedemus), однако контекст позволяет все же утверждать, что речь идет именно о Евдеме Родосском (2-я пол. IV в. до н. э.) — ученике Аристотеля, друге и сопернике Теофраста. Предполагается, что после избрания Теофраста в преемники Аристотеля Евдем вернулся на Родос и основал там филиал школы, где сохранялся дух строгого перипатетизма; сочинения его не сохранились. Евдем считается основателем античного аристотелеведения, положившим начало герменевтическим и, возможно, текстологическим исследованиям трудов Аристотеля. От его произведений до нас дошли лишь фрагменты. В античности особенно ценились его историко-научные и религиоведческие трактаты, цитаты из которых остаются уникальным источником.
[23] Moderamentum — редкое слово, получившее распространение лишь к IV в. н. э.
[24] Accentus — фактически калька с греческого προσωδία. Диминутив accentiuncula, представленный у Геллия, более нигде не засвидетельствован.
[25] Слово voculatio засвидетельствовано только у Геллия.
[26] Fr. 39 Swoboda = Fr. 21 Fun. Публий Нигидий Фигул — см. комм. к Noct. Att., II, 22, 31. Скорее всего, Нигидий Фигул и послужил источником для данной главы.
[27] Об употреблении слова barbarismus см. также: Noct. Att., V, 20, 3-5.
[28] Her. III, 108.
[29] Hom. II., XVII, 132-134. Перевод Η. И. Гнедича.
[30] Ноm. Il., XVIII, 318-322. Перевод Н. И. Гнедича.
[31] Авл Геллий своего обещания не сдержал, хотя у Аристотеля действительно есть отрывок, который посвящен этому вопросу (De hist, animal., VI, 31). Аристотель придерживается того же мнения, что и Гомер.
[32] Луций Афраний — см. комм. к Noct. Att., Χ, 11, 8.
[33] Начиная с этого места, ср.: Ioh. Saris. Policrat., IV, 6.
[34] То есть греки.
[35] V. 298 Ribbeck.
[36] Марк Пакувий — см. комм. к Noct. Att., I, 24, 1
[37] Философ с таким именем более нигде не упоминается.
[38] V. 348 Ribbeck. Ср.: Eur. Fr. 61 Nauck.
[39] Семизвездие в созвездии Тельца, с восходом которого, по представлениям древних, начинался сезон дождей.
[40] Туллий Тирон — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 1.
[41] Пандекты буквально означает «содержащие все». В позднюю античную эпоху так стали называть энциклопедические справочники; в частности, «Пандектами», или «Дигестами», был назван один из разделов Кодекса Юстиниана, в котором были собраны и упорядочены высказывания великих римских правоведов по всевозможным правовым вопросам. См. также: Noct. Att. Praef., 7 и соответствующий комментарий.
[42] Fr. 13 Fun. Рассуждения, сходные с тироновскими, приводят и другие авторы: Cic. De nat. deor., II, 111; Plin. Nat. hist., XVIII, 247; Fest. P. 390, I. 15.
[43] Латинское слово sypnus никогда не существовало; его создал сам Геллий или грамматик, послуживший источником для этой главы, по аналогии с другими примерами.
[44] Общепринятое издательское дополнение; в рукописях отсутствует.
[45] Приводимые Авлом Геллием в данной главе примеры соответствия греческих и латинских слов отражают индоевропейское единство происхождения двух языков (хотя и не свидетельствуют вопреки неявному предположению Геллия о фонологическом соответствии греческого придыхательного [h] и латинского [s] в начале слов). Так, греческое наименование свиньи — ’ύς, σύς — родственно латинскому sus, немецкому Schwein, русскому «свинья» и т. д.; то же и относительно υ̉ππέρ и super, ύπτιος и supinus, υ̉φορβός и subulcus, ’ύπνος и somnus. Упоминаемая здесь близость греческих и латинских звуков, обозначаемых на письме, как и и о, не подтверждается.
[46] Дословно: «Не видится никакой головы быка вне этих звезд». Несомненно, Тирон имел в виду именно это, но Геллий в данном случае оказался излишне придирчив.
[47] Марк Антистий Лабеон — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 1.
[48] <Sed> добавляет Герти,; в рукописях отсутствует.
[49] Fr. 6 Huschke. Ср.: Non. P. 73, I. 18.
[50] Публий Нигидий Фигул — см. комм. к Noct. Att., II, 22, 31.
[51] Fr. 50 Swoboda. Ср.: Non. P. 51, I. 23; Fest. P. 80, 1. 11.
Оба варианта этимологии, приведенные Авлом Геллием, конечно, курьезны. Термины родства принадлежат к древнейшей индоевропейской лексике, и их объяснение на материале одного языка невозможно.
[52] Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.
[53] Грации (в греческой мифологии — хариты) — Эвфросина, Аглая, Талия — богини красоты, дочери Зевса и Эвриномы, спутницы Венеры.
[54] Музы — девять дочерей Зевса и Мнемосины, богини покровительницы искусств и наук: Клио, Эвтерпа, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания, Каллиопа.
В рукописях после слова «Муз» (Musarum) идет следующий текст: «...id est proficisci a tribus et consistere in novem» (...то есть начинаться с трех и заканчиваться на девяти). Маршалл убирает эту фразу из основного текста, за ним следует и Мараш.
[55] Ср.: Macr. Sat., I, 1, 12.
[56] В тексте употреблена уменьшительная форма — homunculi («человечки, людишки»), смысл которой в данном контексте не вполне понятен.
[57] В латинском тексте здесь непередаваемая игра слов: во всех четырех составляющих удачного пира присутствуют слова, содержащие -lectus: «...si belli homunculi conlecti sunt, si electus locus, si tempus lectum, si apparatus non neglectus».
[58] Fr. 333—336 Biicheler. Ср.: Noct. Att., I, 22, 5, где цитируется тот же фрагмент (текст в деталях различается).
[59] Ср.: Macr. Sat., II, 8, 2, где цитируется та же фраза Варрона, но вместо πέμμασιν стоит латинское dulcibus (сласти).
[60] Слово bellaria произведено от прилагательного bellus, представляющего собой разговорный диминутив от bonus (хороший, благой); слово bellus обычно имело значение «милый, прелестный», но в ряде случаев сохраняло смысл «хороший».
[61] Либер — италийское божество плодородия, отождествляемое с греческим Дионисом.
[62] Гай Атей Капитон — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 8.
[63] Марк Антистий Лабеон — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 1.
[64] Fr. 9 Strzelecki.
[65] Народные трибуны — см. комм. к Noct. Att., VI, 19, 3.
[66] <In>, пропущенное в манускриптах, добавляет Гертц. Он же исправляет название поместья Лабеона на Gallianum, ссылаясь на CIL IX 145562-63 Однако Маршалл прочитал Gallianum в tabula alimentaria CIL XI 1147 II16 что позволяет обойтись без исправления текста.
[67] Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.
[68] Триумвир — член коллегии из трех человек. Triumvires capitales (должность, которую занимал Варрон) — уголовные триумвиры, на которых возлагалось наблюдение за тюрьмами и исполнением приговоров по уголовным делам.
[69] Марк Варрон, родившийся в 166 г. до н. э., мог занимать должность триумвира между 95 и 90 гг. до н. э., а народного трибуна — между 87 и 81 гг. до н. э.
[70] Ant. rer. hum., XXI, fr. 2 Mirsch.
[71] Издатели отмечают здесь небольшую лакуну, которую предположительно можно заполнить помещенной в основной текст фразой.
[72] О применении интерцессии (права вето на решение любого магистрата) см.: Noct. Att., VI, 19 и соответствующий комментарий.
[73] Квестор — в период Империи финансовый магистрат, ведавший также государственным архивом и приводивший к присяге магистратов. Квестура была низшей ступенью должностной лестницы, с которой обычно начинали служебную карьеру.
[74] Претор — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 6.
[75] Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.
[76] Эдилы — см. комм. к Noct. Att., IV, 2, 1.
[77] Ant. rer. hum., XXI, fr. 3 Mirsch.
[78] См.: Noct. Att., XIII, 12, 6.
[79] Ant. rer. hum., XXI, fr. 2 Mirsch.
[80] Авгуры — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 6.
[81] Этимологически pomoerium (pomerium) представляет собой стяжение слова postmoiriom («то, что за стеной»).
[82] То есть зоной, в пределах которой гадание по полету птиц признавалось действительным.
[83] Сервий Туллий — шестой из легендарных римских царей, при котором была возведена городская стена.
[84] Луций Корнелий Сулла — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 16.
[85] Не вполне понятно, о ком из представителей рода Юлиев идет речь. Согласно Диону Кассию, честь расширения померия принадлежит Цезарю (XLIII, 50, 1) и Августу (LV, 6, 6). Тацит упоминает только Августа (Ann., XII, 23, 3).
[86] Марк Валерий Мессала Руф (ок. 103—27/26 гг. до н. э.) в юности был авгуром; участвовал в битве при Утике на стороне Цезаря (Bell. Afr., 86, 3). Закончив политическую карьеру ок. 45 г. до н. э., посвятил себя в литературной и научной деятельности; очевидно, именно он и был автором трактата «Об ауспициях», который послужил основным источником для данной главы.
[87] Fr. 3 Huschke.
[88] Грамматик с именем Elydis неизвестен; судя по всему, текст здесь испорчен. Мерклин предлагает читать Laelii Felicis; Гертц — Heraclidis; Бергк — Epelydis; Хозиус — Aelius.
[89] Издревле в Римском государстве существовало три вида комиции (народного собрания): куриатные, центуриатные и трибутные. В ведении центуриатных комиций находились: объявление войны и заключение мира, избрание высших ординарных магистратов; уголовные дела, связанные с лишением гражданских прав.
[90] Марк Валерий Мессала Руф — см. комм. к Noct. Att., XIII, 14, 5.
[91] Ауспиции — см. комм. к Noct. Att., VI, 19, 5.
[92] Цензор — см. комм. к Noct. Att., III, 4, 1.
[93] Претор — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 6.
[94] Гай Семпроний Тудитан — см. комм. к Noct. Att., VII, 4, 1.
[95] Империй (imperium) включал в себя высшую военную власть, право созыва сената и народного собрания, право издавать приказы, право суда и назначения наказания. Imperium majus давал право выносить смертный приговор (мог быть обжалован в центуриатных комициях, если вынесен в самом Риме, и не подлежал обжалованию, если вынесен за пределами Города).
[96] <А minore> вставка Гертца; во всех рукописях отсутствует.
[97] Трибутные комиции, на которые изначально собирались только плебеи, после закона Гортензия (287 г. до н. э.) стали главным законодательным органом: на трибутных комициях принимались все конституционные законы, избирались низшие и чисто плебейские магистраты.
[98] Куриатные комиции — древнейший вид народного собрания, сохранившийся как пережиток старины; им принадлежало формальное право вручения империя избранным в центуриатных комициях магистратам; в их ведении находились также вопросы усыновления (adrogatio).
[99] Fr. 1-2 Huschke.
[100] Один магистрат мог фактически сорвать собрание граждан, организованное другим магистратом, призвав собравшихся на другое собрание, организованное им самим.
[101] Марк Валерий Мессала Руф — см. комм. к Noct. Att., XIII, 14, 5.
[102] Вне зависимости от того, кем созвано собрание.
[103] Иными словами, существовало ограничение на отзыв (avocatio) народа с одного собрания на другое.
[104] Fr. 2 Huschke.
[105] Основные значения: человечность, человеческая природа; в значении «образованность» слово humanitas встречается прежде всего у Цицерона.
[106] Слово в данном контексте выглядит довольно необычно; у античных авторов dexteritas обычно означало ловкость в обращении, любезность, готовность к услугам (ср. у Ливия: dexteritas et humanitas (XXXVII, 7,15)).
[107] Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.
[108] Ant. rer. hum., I, 1 Mirsch.
[109] Fr. 217 Malc. Марк Порций Катон — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 17.
[110] Секст Эруций Клар, которого Геллий упоминает в Noct. Att., VII, 6, 12 также в связи с обсуждением филологических тонкостей с Сульпицием Аполлинарием, — политический деятель первой половины II в. н. э. С самого начала карьеры ему покровительствовал Плиний Младший (Epist., II, 9).
[111] Гай Сульпиций Аполлинарий — см. комм. к Noct. Att., II, 16, 8.
[112] Название главы отсутствует во всех рукописях.
[113] Геллий ошибается; на самом деле Платон приводит этот стих в другом произведении: Rep., 568а, где фрагмент приписывается Еврипиду. Но схолиасты отмечают, что на самом деле цитируется «Аякс из Локр» Софокла (Fr. 14 Pearson).
[114] Конъектура Казобона; рукописное чтение испорчено. Soph. Fr. 695 Pearson.
[115] Eur. Bacch., 193.
[116] Aesch. Fr. 208 Nauck.
[117] Fr. 413 Nauck.
[118] Эсхил родился в 525 г. до н. э., Софокл — в 496 г., Еврипид — в 480 г.
[119] Дворец, находившийся на северо-востоке Палатина, сгорел в 66 г. и был восстановлен Домицианом. Судя по упоминаниям в источниках, библиотека просуществовала до IV в. н. э. (SHA, Vita Probi, 2; Front. P. 62, I. 6 Van der Hout).
[120] Гай Сульпиций Аполлинарий — см. комм. к Noct. Att., II, 16, 8.
[121] «Внук» по-латыни nepos.
[122] Марк Порций Катон Старший — см. комм. к Noct. Att., I, 12,17.
[123] Марк Порций Катон Младший (Утический) — см. комм. к Noct. Att., IV, 10, 8.
[124] То есть был избран на должность, но не успел приступить к исполнению своих обязанностей.
[125] Консулы 118 г. до н. э.
[126] М. Catonem — общепринятая конъектура Гертца; рукописное чтение — Majorem (Старшего).
[127] Марк Валерий Проб — см. комм. к Noct. Att., I, 15, 18.
[128] Для существительных третьего склонения с I в. н. э. в качестве единой формы конечного элемента винительного падежа множественного числа установилось -es; формы на -is, которыми Вергилий пользовался как равноправными, в качестве архаизма продолжали существовать и во времена Империи. В данном случае рукописи Вергилия дают обе формы. Метрически они равнозначны, но urbis создает дополнительный мелодический эффект в сочетании с находящимися рядом i.
[129] Verg. Georg., I, 25. Перевод С. В. Шервинского.
[130] Verg. Aen., III, 106. Перевод С. А. Ошерова. Все манускрипты дают urbes; употребление формы на -es позволяло избежать контраста с предшествующими велярными звуками.
[131] Ряд существительных третьего склонения имеет дублетные формы аккузатива единственного числа на -еm и на -im (подробнее см.: Тройский И. М. Историческая грамматика латинского языка. М., 2001. С. 169-170).
[132] Verg. Aen., II, 460. Перевод С. А. Ошерова. Дословный перевод: «Башню, стоящую на краю пропасти».
[133] Verg. Aen., II, 224. Перевод С. А. Ошерова.
[134] Verg. Aen., Χ, 350. Перевод С. А. Ошерова. Рукописи Вергилия дают и ту и другую форму для каждой из строк. Tres гармонирует с рядом гласных в строке 350, где доминирует е , тогда как в следующей строке преобладают i , чередующиеся с а .
[135] Verg. Aen., 11,554.
[136] Слово finis (конец, предел) — мужского рода, и лишь изредка, в поэзии, оно обретает женский род.
[137] Verg. Aen., I, 241. Перевод С. А. Ошерова. В данном случае finis поставлено в форму мужского рода.
[138] Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.
[139] Cupressus (кипарис), как и большинство названий деревьев в латинском языке, обычно принадлежит к женскому роду. В данном случае форма мужского рода rectos хорошо гармонирует с преобладающими в строке u и о .
[140] Ann., 490 Vahlen.
[141] Ann., 454 Vahlen. Слово aes (медь) — среднего рода, но в первом случае (aere fulva) поставлено в женский. Второй отмеченный вариант согласования (fulvo) является нормативным.
[142] Ноm. Il., XX, 446; XXI, 6. Слово «воздух», как правило, принадлежит к мужскому роду, но в эпической поэзии иногда ставится в женский.
[143] Cic. In Verr., V, 169. Слово имеет две формы: fretum, -i n (второе склонение) и fretus, -us m (четвертое); обе они использовались в классической латыни как равноправные. В приведенной Геллием цитате употреблена вторая форма — более редкая, изменяющаяся по четвертому склонению, однако во всех известных нам рукописях Цицерона стоит in freto.
[144] Как и в предыдущем случае, нормой является изменение слова по второму склонению, тогда как у Цицерона peccatum склоняется по четвертому.
[145] Туллий Тирон — см. комм. Noct. Att., I, 7, 1.
[146] Cic. In Verr., 2, 191.
[147] Слово peccatio более нигде не засвидетельствовано.
[148] Incestus в значении действия, а не лица, его совершившего, засвидетельствовано только у Цицерона (Brut., 122).
[149] Plaut. Ер., 228; Cato apud Non. P. 339, I. 20.
[150] Allegatus известно только в форме аблятива у Плавта и Авла Геллия (allegatu mео — по моему наущению); allegatio — хорошо засвидетельствованное в классической латыни слово с основными значениями «отправка, ссылка».
[151] Arbitratus также известно только в форме аблятива, хотя встречается гораздо чаще, чем allegatus. Arbitratio (суждение, заключение) же появляется только в поздних юридических текстах.
[152] Общепринятое издательское дополнение; во всех рукописях отсутствует.
[153] Тит Лукреций Кар — см. комм. к Noct. Att., I, 21, 5.
[154] У Геллия пропущено; восстанавливается на основе текста Лукреция.
[155] Lucr. II, 153. Перевод Ф. Петровского. Funis (канат, веревка) передано как «цепь». Ср.: Non. Р. 303, 1. 13.
[156] В данном случае слово funis поставлено в форму мужского рода (aureus funis).
[157] Cic. InVerr., IV, 99.
[158] Cic. Oral., 168.
[159] Ноm. Il., XV, 583.
[160] Ноm. Il., XVII, 755. Перевод Η. И. Гнедича.
[161] Тит Кастриций — см. комм. к Noct. Att., I, 6, 4.
[162] В эпоху Империи большинство римлян отказались от ношения тоги, крайне неудобной в хранении и при ношении, предпочитая этому архаичному одеянию более практичные виды одежды. Ношению туники Геллий посвятил целую главу: Noct. Att., VI, 12 (см. также соответствующий комментарий).
[163] Разновидность плаща.
[164] Пенула (penula) — подобие пальто из теплой ткани, расстегивающегося спереди, с рукавами или прорезями для рук, чаще всего с капюшоном.
[165] Официальным знаком сенаторского достоинства были кальцеи (calcei) — высокие парадные башмаки из красной кожи с украшениями из слоновой кости.
[166] Цицерон упрекает Антония: «Но ты спрашивал, как я вернулся из Галлии. Во-первых, в кальцеях и тоге, а не в сандалиях и лацерне» (Phil., II, 76). Такова же и суть упреков Кастриция — в противопоставлении парадной одежды, подчеркивающей высокий статус ее владельца, и бытовой, повседневной, не связанной с социальным положением. (Подробнее см.: Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность. М., 1986. С. 85—102.) Gallicae изначально назывались сандалии жрецов Изиды; принципиальной разницы между gallicae и soleae, по-видимому, нет — и то и другое представляет собой род сандалий, повседневной и домашней обуви.
[167] Cic. Phil., II, 76.
[168] Семпроний Азеллион — см. комм. к Noct. Att., I, 13, 10.
[169] Fr. 11 Peter.
[170] Название главы отсутствует во всех манускриптах.
[171] Луя (Mater Lua, Lua Satumi) — очень древнее италийское божество с не вполне ясными функциями. Согласно Ливию, Матери Луе, наряду с Марсом и Минервой, посвящали захваченное у врага оружие (Liv., VIII, 1, 6; XLV, 33, 2). Варрон связывает имя Lua с глаголом luo — «очищать» (De ling. Lat., VIII, 36).
[172] Salacia Neptuni — в античной традиции неоднократно упоминается как супруга Нептуна (позднее ее заменила Амфитрита), богиня бурного моря, мать Тритона (Varr. De ling. Lat., V, 72; Fest. P. 327; Serv. Ad Verg. Aen., X, 76). Варрон возводит ее имя к salum (море).
[173] Ноrа Quirini — Герсилия, супруга Ромула, обожествленного под именем Квирина, которой Юнона позволила последовать за мужем, дав ей имя Гора (пора, время года) (Ovid. Met., XIV, 829—851).
[174] Virites Quirini более нигде не упоминаются; неясно также, произведено ли это имя от vir (муж, мужчина) или vis (сила).
[175] Maja Vulcani — древнее италийское божество, слившееся с греческой Майей, матерью Гермеса-Меркурия; согласно Макробию, супруга Вулкана (Sat., I, 12, 18).
[176] Heries Junonis более нигде не упоминается; в отличие от прочих богинь ее имя сопряжено не с мужским, а с женским божеством. Имя, видимо, связано с hera («хозяйка; владычица») и может в данном случае обозначать божественную сущность (numen) Юноны.
[177] Теоним Moles Martis, встречающийся еще только в эпиграфике, представляет собой точный перевод греческого μω̃λος ’Άpnos, нередкого для эпической поэзии. Акций говорит moles belli (V. 610 Ribbeck). Moles (само слово означает «громада, мощь») — персонификация армии, уничтожающей все на своем пути.
[178] Neries Martis — богиня сабинян, супруга Марса.
[179] Anna Peranna (Реrеnnа) — древнеиталийская богиня весны. Следует заметить, что в данном случае двойное имя божества разделено союзом ас , словно речь идет о двух различных персонажах.
[180] Panda, согласно Нонию (Р. 63), не самостоятельное божество, а прозвище Цереры, производное от panis (хлеб); по-видимому, это древнее италийское божество, образ которого слился с образом Цереры.
[181] Те lito — конъектура Гертца, рукописное чтение — te latо — не дает удовлетворительного смысла.
[182] Pales — древнее пастушеское божество с не вполне определенными функциями.
[183] Появляется в первых печатных изданиях XVI в.
[184] Porphyr. Ad Ноr. Epist., II, 2, 109: «Minerva Neriene apellata est» (Минерву называли Нериеной).
[185] Fr. 506 Bucheler.
[186] В действительности связи между nervus и корнем ner- нет.
[187] Тит Макций Плавт — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 3.
[188] Plaut. Truc., 514. Перевод А. В. Артюшкова.
[189] Гней Геллий — скорее всего, персонаж, упомянутый Авлом Геллием в Noct. Att., VIII, 14 (см. соответствующий комментарий).
[190] Герсилия — жена знатного сабина, сопровождавшая свою дочь на устроенных Ромулом играх и похищенная вместе с ней (Dion. Hal. Ant. Rom., II, 45). Она добровольно осталась в Риме, став женой Ромула (Liv., I, 1, 2; Ον. Met., XIV, 830) или Гостия Гостилия (Macr. Sat., I, 6, 16; Dion. Hal. III, 1). Была обожествлена под именем Горы (см. выше комм. к Noct. Att., XIII, 23, 2).
[191] Тит Таций — легендарный сабинский царь; после объединения с римлянами в одно государство — соправитель Ромула.
[192] Date (дайте) — рукописное чтение; множественное число может быть объяснено тем, что Нерия выступает не только и не столько как супруга, сколько как питеп Марса. Издательская конъектура dare (дать). Гертц предлагает читать da te, т. е. расет da, te uti Uceat — «Дай мир, чтобы тебе было позволено наслаждаться...» Правку Гертца принимает Маршалл, однако ее принятие затемняет смысл фразы.
[193] Fr. 15 Peter.
[194] О Лициний Имбрексе практически ничего не известно; замечание Авла Геллия — чуть ли не единственное упоминание об этом персонаже. Возможно, этот же Лициний упомянут в Noct. Att., XV, 23, 1, где Волкаций Седегит дает высокую оценку его творчества.
[195] V. 1 Ribbeck.
[196] Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.
[197] Конъектура Риббека; рукописное чтение — Martis.
[198] Конъектура Меурзия; рукописи дают Herclem (Геракла).
[199] Ann., 104 Vahlen = Ann., 99 Skutsch.
[200] Сервий Клавдий — см. комм. к Noct. Att., III, 3, 1.
[201] Название главы отсутствует во всех манускриптах.
[202] Марк Порций Катон Старший — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 17.
[203] Консулом Катон был в 195 г. до н. э. с Луцием Валерием Флакком, а в 184 г. до н. э. с тем же коллегой получил цензуру.
[204] Речь идет скорее не о наружных стенах дома, а о внутреннем убранстве.
[205] egeo. Suum — общепринятая конъектура Стефана; рукописное чтение — ego sum (я есмь) — не дает удовлетворительного смысла.
[206] Fr. 174 Malc.
[207] Ср.: Noct. Att., IX, 12 и соответствующий комментарий.
[208] Фаворин — см. комм. к Noct. Att., I, 3, 27.
[209] Дословно: «захваченная рукой»; слово образовано из manus (рука) и habeo (иметь, владеть).
[210] Cic. Leg. agr., fr. 4 Clark. Ср.: Non. P. 697, 1. 25, где цитируется тот же текст только вместо decemviri vendent стоит consules. Согласно законопроекту Рулла (63 г. до н. э.), предполагавшего покупку земель беднейшим граждан за счет государства, его реализация возлагалась на коллегию из десяти человек (децемвиров).
[211] Cic. Leg. agr., II, 59. Коронным (венечным) золотом назывались золотые венки, которые города подносили полководцам-триумфаторам (см. Noct. Att., V, 6, 6); ко времени Геллия аигит соrоnarium стало экстраординарным налогом, выплачиваемым золотом, по случаю каких-либо торжественных событий, прежде всего — восшествия императора на престол.
[212] Arist. Ran., 1154. Перевод А. И. Пиотровского.
[213] Arist. Ran., 1156—1159. Перевод А. И. Пиотровского. Употребленные в тексте греческие слова являются почти полными синонимами.
[214] Cic. Div. in Саес, 19.
[215] Cic. Div. in Саес, 11.
[216] Квинт Минуций Терм — римский политический деятель, народный трибун 201 г. до н. э., плебейский эдил 197 г., претор 200 г., консул 197 г.
[217] Fr. 59 Malc.
[218] Речь Катона в защиту родосцев Геллий приводит в Noct. Att. VI, 3.
[219] Сервий Сульпиций Гальба — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 17.
[220] То есть на трибуне, где Катон выступал.
[221] Fr. 196 Malc. Джордан обозначает здесь лакуну.
[222] Ноm. Il., XI, 163-164. Перевод Н. И. Гнедича.
[223] Ноm. Od., XI, 612. Перевод Н. И. Гнедича.
[224] Multa et continua nomina — таково чтение большинства рукописей, которого придерживается Мараш. Однако ряд кодексов дает cognomina и connomina, на основании чего Гертц предлагает конъектуру cognominata (синонимы).
[225] Ноm. Il., VII, 279. Перевод Н. И. Гнедича.
[226] Ноm. Od., XX, 241. Перевод В. А. Жуковского не отражает употребление двух синонимов — θάνατος (смерть, кончина) и μόρος (судьба, жребий; в эпической поэзии, как правило, смерть).
[227] Ноm. Il., II, 8. Перевод Н. И. Гнедича.
[228] Ноm. Il., VIII, 399. Перевод Н. И. Гнедича. В обоих случаях русскому «мчися» в тексте оригинала соответствует характерное для эпической поэзии выражение βάσκ’ ’ίθι, формально состоящее из двух императивов: от глагола ’έρχομαι (идти) и от неупотребительного глагола βάσκω (идти, ступать).
[229] Параллельно.
[230] Cic. In Pis., 1.
[231] Квестор — см. комм. к Noct. Att., XIII, 13, 1.
[232] Публий Нигидий Фигул — см. комм. к Noct. Att., II, 22, 31.
[233] Несколько ниже Геллий указывает, что вопросительным падежом Нигидий именует генетив.
[234] Fr. 35 Swoboda = Fr. 9 Fun.
[235] Получающееся таким образом окончание -ei является для Nom. plur. латинского второго склонения архаизмом, ибо в эпоху Нигидия нормой считалось заменившее дифтонг долгое i .
[236] Fr. 36 Swoboda = Fr. 10 Fun.
[237] Окончание -ai в gen. sing, слов первого склонения встречается в поэзии вплоть до Лукреция и Вергилия, но является безусловным архаизмом.
[238] Fr. 37 Swoboda = Fr. 11 Fun. Окончание -ae действительно является нормой для Dat. sing, слов первого склонения.
[239] Mihei — издательская конъектура; рукописи дают mei и miei.
[240] Fr. 38 Swoboda = Fr. 12 Fun.
[241] Парфений — см. комм. к Noct. Att., IX, 9, 3.
[242] Fr. 30 Martini
[243] Verg.Georg., I, 437.
[244] Это греческое слово формально можно перевести как «в большей степени юношеский». На самом деле за подобным эпитетом стоит следующее обстоятельство: Цицерон называл современных ему поэтов Катулла и Кальва по-гречески — νεωτερικοί («юнцами») за то, что они подражали не поэзии классической эпохи, но александрийским образцам времени эллинизма. Геллий, проецируя это цицероновское определение на Вергилия, добавляет еще суффикс сравнительной степени прилагательных -τερ, и таким образом выходит, что, по Геллию, Вергилий еще дальше отходит от классической простоты выражения, когда наращивает лишние лексические единицы в стихе.
[245] Ноm. Il., XI, 728. Перевод Н. И. Гнедича.
[246] Verg. Aen., III, 119. Перевод С. А. Ошерова.
[247] Панэтий — см. комм. к Noct. Att., XII, 5, 10.
[248] Панкратиаст — см. комм. к Noct. Att., III, 15, 3.
[249] Fr. 116 Van Straaten.
[250] Квинт Клавдий Квадригарий — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 9.
[251] Имеется в виду Метелл Нумидийский — см. комм. к Noct. Att., I, 6, 1. Описываемый эпизод имел место в самом конце II в. до н. э.
[252] Fr. 76 Peter.
[253] Марк Корнелий Фронтон — см. комм. к Noct. Att., II, 26, 1.
[254] Название сатиры (Fr. 549—551 Bucheler) само по себе достаточно прозрачно и намекает, по всей видимости, на пословицу со значением «метать бисер перед свиньями».
[255] Сходным образом определяют значение fades и другие грамматики; ср.: Serv. Ad Verg. Aen., VIII, 194; Donat. Ad Ter., Eun., 296; Isid. Ethym., X, 1, 33; XIV, 6, 39.
[256] Ту же этимологию приводит Варрон (Ling. Lat., VI, 78).
[257] Марк Пакувий — см. комм. к Noct. Att., I, 24, 1.
[258] Название произведено от греческого то νίπτρον (вода для омовения): Одиссей тайно прибывает на Итаку под видом нищего старца, и его узнает только старая няня, когда омывает ему ноги.
[259] V. 253 Ribbeck.
[260] Sail. Hist. II, fr. 2 Maur. Гай Саллюстий Крисп — см. комм. к Noct. Att., I, 15, 13.
[261] Тит Макций Плавт — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 3.
[262] Plaut. Poen., 1111—1114. Перевод А. В. Артюшкова.
[263] Квинт Клавдий Квадригарий — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 9.
[264] Fr. 86 Peter.
[265] Марк Теренций Варон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.
[266] Смысл названия разъясняется в § 16.
[267] Ср.: Luc. Harmonid., 1; Suet. Nero, XX, 1.
[268] Мнесифей — афинский врач, живший в середине IV в. до н. э. Известны его сочинения, посвященные диетологии: «О питании» и «О детском питании». Суждение Мнесифея о вине приводит также Афиней (I, 59, 32с).
[269] Fr. 575 Bucheler.