36. Фрагменты 104-98 гг. до н.э. Второе восстание рабов на Сицилии
1. (1) В Риме, приблизительно в то же время, когда Марий победил ливийских царей Бокха и Югурѳу в большом сражении и убил многие десятки тысяч ливийцев, и затем взял в плен самого Югурѳу (после того как тот был схвачен Бокхом, который тем самым получил прощение римлян за деяния, совершенные во время войны против них), в это время, кроме того, римляне будучи в состоянии войны с кимврами, были обескуражены, столкнувшись с очень серьёзными неудачами в Галлии, - примерно в это время[1], я повторяю, прибыли люди в Рим из Сицилии, доставив известие о восстании рабов, чья численность достигала много десятков тысяч. С получением этой новости римское государство обнаружило себя в кризисе ввиду того, что примерно шестьдесят тысяч союзных войск[2] погибли в Галлии в войне против кимвров, и не было легионных войск, чтобы послать туда.
2. (1) Ещё незадолго перед известием о возмущении рабов на Сицилии было несколько скоротечных и мелких мятежей, как будто сверхъестественные силы заблаговременно показывали величину грядущего Сицилийского восстания. (2) Первое было в Нуцерии, где тридцать рабов организовали заговор, но были быстро наказаны; второе в Капуе, где двести рабов подняли мятеж и были немедленно убиты. Третье было неожиданного характера. Был некто Тит Минуций[3], римский всадник и сын очень богатого отца. Это человек сильно влюбился в очень красивую служанку, которая принадлежала другому. Возлежав с ней и охваченный невероятной страстью, он купил ей свободу за семь аттических талантов (его влюблённость была столь необорима, и хозяин девушки согласился продать с явной неохотой) и установил время, когда он выплатит долг, ибо отцовские богатства были средством получения кредита. Когда пришёл назначенный день, и он не смог расплатиться, он назначил отсрочку в тридцать дней. (3) Когда это день был уже близок и продавцы потребовали уплаты, тем не менее, хотя его страстность была на подъёме, он по-прежнему не мог исполнить обязательства, и тогда он пустился в рискованное предприятие, которое превосходит всякое понимание: он устроил заговор на жизнь тех, кто надоедал ему требованием долга, и посягнул на единоличную власть. Он скупил пять сотен комплектов брони, и договорившись об отсрочке оплаты, которую он гарантировал, скрытно доставил их на какое-то поле, и взбудоражил своих рабов, числом в четыре сотни, поднять восстание. (4) Затем, приняв диадему и пурпурное одеяние вместе с ликторами и другими принадлежностями власти, и имея товарищами рабов, он объявил себя царём, сёк и обезглавил лиц, требующих деньги за его возлюбленную. Вооружив своих рабов, он прошёл окрестные имения и выдавал оружие тем, кто жаждал присоединиться к его восстанию, но убивал всякого, кто перечил ему. Вскоре он имел более семисот солдат и, разбив их на центурии, построил палисад и приветствовал всех восставших. Когда известие о бунте достигло Рима, сенат принял благоразумные меры и исправил положение. (5) Из преторов в городе они назначили одного, Луция Лукулла[4], схватить беглецов. Так что в тот же день в Риме он сам отобрал шестьсот солдат, и ко времени достижения Капуи он призвал четыре тысячи пехотинцев и четыре сотни всадников. Веттий, узнав, что Лукулл идёт на него, занял сильный холм с армией общей численностью более трёх с половиной тысяч человек. (6) Завязалось сражение и сперва беглецы имели преимущество, поскольку они дрались с более высокой позиции; но затем Лукулл, подкупив Аполлония, командующего Веттия, и гарантировав ему от имени государства освобождение от наказания, убедил его изменить своим товарищам-повстанцам. Поскольку он теперь сотрудничал с римлянами и обратил свои силы против Веттия, последний, боясь наказаний, которые его ждали в случае пленения, покончил с собой и лично добавил свою смерть к тем, кто принял участие в его мятеже. Спасся только предатель Аполлоний. Итак, эти события служили как бы прелюдией, предшествуя крупному восстанию на Сицилии, которое началось следующим образом.
2a. (1) Было много новых восстаний рабов, первое в Нуцерии, где тридцать рабов устроили заговор и были быстро наказаны, и второе в Капуе, где двести рабов восстали и также были быстро наказаны. Третье восстание было исключительным и не соответствовало обычному образцу. Был некто Тит Веттий[5], римский всадник, отец которого был человеком большого богатства. Будучи очень молодым человеком, он увлёкся красивой рабыней, которая принадлежала другому. Возлежав с нею, и даже прожив с нею определённое время, он до беспамятства влюбился и находился в состоянии, фактически, на грани безумия. Желая из-за привязанности купить свободу возлюбленной, он сначала столкнулся с противодействием владельца, но позже, добившись его согласия величиной предложенной суммы, он купил её за семь аттических талантов и согласовал оплату долга в оговорённые сроки. Богатство его отца позволили получить кредит на такую сумму, он забрал девушку и, укрывшись в одной из усадеб своего отца, удовлетворял свою похоть. Но когда оговорённый срок оплаты долга пришёл, его посетили люди, посланные истребовать оплату. Он отсрочил расчёт на тридцать дней, и когда он был все ещё неспособен доставить деньги, но теперь он был пленён любовью, он пустился в рискованное предприятие, которое превосходит всякое понимание. Действительно, крайняя серьёзность его несчастья и затруднения, которые сопровождали его отказ заплатить, скоро заставил его ум обратиться к ребяческим и совершенно глупым расчётам. Перед лицом неминуемой разлуки с любимой, он устроил отчаянный заговор против тех, кто требовал оплату...
3. (1) В ходе военных действий Мария против кимвров сенат даровал Марию право призывать военную помощь от заморских наций[6]. Соответственно, Марий послал к Никомеду, царю Виѳинии, запрашивая содействия. Царь ответил, что большинство виѳинцев схвачены сборщиками налогов и ныне находятся в рабстве в римских провинциях. (2) Тогда сенат издал декрет, что граждане союзных государств не должны быть в рабстве в римских провинциях, а преторы должны обеспечить их освобождение. Исполняя декрет Лициний Нерва[7], который в то время был наместником в Сицилии, назначил слушания и выпустил на свободу много рабов, в результате чего за несколько дней восемьсот человек обрели свободу. Рабы по всему острову пришли в возбуждение от надежды на свободу. (3) Знать, однако, собралась в спешке и стала упрашивать претора воздержаться от своей деятельности. Он, или расположенный к ним взяткой, или из малодушия уступивший их желаниям, благоволил к ним, в любом случае он прекратил проявлять интерес к таким трибуналам, и когда люди приходили к нему добиваться свободы, он бранил их и приказывал возвращаться к хозяевам. Рабы, собравшись в шайки, покинули Сиракузы, и нашли убежище в святилище Паликов[8], обсуждая возможность восстания. (4) С этого момента дерзость рабов обнаруживала себя во многих местах, но первыми заявили о свободе тридцать рабов двух очень богатых братьев из района Галикии, возглавлял которых человек по имени Варий. Первым делом они убили своих господ ночью, когда те спали, затем обошли соседние виллы и призвали рабов к свободе. В эту ночь вместе собралось более ста двадцати человек. (5) Захватив позицию, укреплённую от природы, они усилили её ещё больше, и приняли тем временем подкрепление в восемьдесят вооружённых рабов. Лициний Нерва, наместник провинции, в спешке выступил против них, и хотя он взял место в осаду, его усилия были тщетны. Когда он увидел, что укрепление нельзя взять силой, он возложил свои надежды на предательство. Орудием своих замыслов он имел некого Гая Титиния, прозванного Гадей, которого он подкупил обещаниями безнаказанности. Это человек был приговорён к смерти два года назад, но избежал наказания и, промышляя разбоем, убил много свободных людей в этой области, тогда как воздерживался от насилия в отношении рабов. (6) Итак, имея при себе достаточный отряд верных рабов, он явился в крепость повстанцев, якобы намереваясь присоединиться к ним в войне против римлян. Принятый с распростёртыми объятиями как друг, он даже по причине своей доблести был избран стратегом, вследствие чего сдал крепость. Некоторые повстанцы были убиты в сражении, другие, опасаясь наказания, которое последует после их пленения, бросились вниз со скалы. Так был подавлен первый бунт беглых рабов.
4. (1) После того как солдаты были распущены и вернулись к своим обычным местам пребывания, пришло известие, что восемьдесят рабов взбунтовались и убили Публия Клония, римского всадника, и кроме того сейчас они были заняты сбором большой шайки. Претор, сбитый с толку советами от других[9], и в связи с тем, что фактически большая часть войска была распущена, упустил действовать решительно, чем предоставил восставшим возможность ещё больше укрепить свою позицию. (2) Но он выступил с теми солдатами, что были в наличии, и после того как переправился через реку Альба[10], прошёл мимо мятежников, которые стояли на горе Каприан, и достиг города Гераклея. Распространяя известие, что претор струсил, поскольку он не атаковал их, они возбудили большое число рабов к мятежу и привлекли много новобранцев, которые были снаряжены к бою в той мере, как было возможно, в первые семь дней они имели более восьмисот вооружённых людей, но очень скоро их численность достигла двух тысяч. (3) Когда претор в Гераклее узнал об их растущей численности, он назначил командиром Марка Титиния, дав ему войско в шестьсот человек из гарнизона Энны. Титиний предпринял атаку на мятежников, но поскольку они имели преимущество, как в численности, так и по причине трудности позиции, он и его люди были отброшены, многие из них были убиты, тогда как остальные бросили своё оружие и едва спаслись бегством. Мятежники, добившись победы и получив так много оружия сразу, защищали своё дело более дерзко, и все рабы повсеместно теперь были настроены на восстание. (4) Поскольку было много тех, кто восставал ежедневно, их численность получила внезапное и удивительное увеличение, и через несколько дней их стало больше шести тысяч. Поэтому они устроили собрание, и когда вопросы были представлены им, первым делом они выбрали царём человека по имени Сильвий, который имел славу умелого предсказателя и был флейтистом неистовой музыки на представлениях для женщин. Когда он стал царём, он избегал городов, считая их источником праздности и греховности, и разделил восставших на три отряда, отдав их равному числу командиров, он приказал им рыскать по стране и затем созвал всё войско в означенное время и место. (5) Снабдив себя посредством набегов обилием лошадей и других животных, вскоре они имели более двух тысяч кавалеристов и не меньше чем двадцать тысяч пехоты, хорошо подготовленных посредством военных упражнений. Итак, внезапно обрушившись на укреплённый город Моргантины, они подвергли его энергичному и непрерывному штурму. (6) Претор с десятью тысячами италийских и сицилийских войск выступил на помощь городу, совершив ночной марш; обнаружив по прибытию, что мятежники заняты осадой, он напал на лагерь, и найдя, что защищала его лишь горстка людей, но лагерь заполнен пленными женщинами и другой добычей, он захватил его с лёгкостью. После разграбления лагеря он двинулся на Моргантины. (7) Мятежники внезапно контратаковали, и поскольку они удерживали командные высоты и ударили мощно и главными силами, то немедленно получили превосходство, и войско претора было отброшено. Когда царь восставших провозгласил, что тот, кто не бросит оружия, должен быть убит, большинство бросили его и побежали. Перехитрив врагов таким способом, Сальвий вернул свой лагерь, а своею потрясающей победой приобрёл много оружия. (8) Не более шестисот италийцев и сицилийцев погибли в сражении благодаря человеколюбивому приказу царя, но четыре тысячи попали в плен. Удвоив свои силы, поскольку много народа стекалось к нему в результате успеха, Сальвий теперь бесспорно владел открытой местностью, и он снова предпринял осаду Моргантины. Своим указом он объявил рабов в городе свободными, но когда хозяева ответили таким же обещанием, если они присоединятся к ним в защите города, они выбрали сторону своих хозяев и отважно отражали осаду. Позже, однако, претор, аннулировав их освобождение, стал причиной перехода большинства из них к восставшим.
5. (1) На территории Сегесты и Лилибея и в других соседних городах огонь восстания также свирепствовал среди массы рабов. Здесь вождём был некто Аѳинион, человек выдающейся храбрости, родом из Киликии. Он был управляющим у двух богатых братьев, и имея великие познания в астрологии, сначала склонил на свою сторону тех рабов, которые подчинялись ему, примерно двести, а затем тех, что были по-соседству, так что за пять дней он собрал более тысячи человек. (2) Когда он был избран царём и надел диадему, он принял позицию прямо противоположную тому, что имели все повстанцы: он не принимал всех восставших, но отбирал наилучших солдат и приказывал остальным оставаться на своих прежних работах и самим заниматься делами по хозяйству и выполнять свои обязанности; таким образом Аѳинион в изобилии обеспечил пищей своих солдат. Кроме того, он притворялся, что боги посредством звёзд предсказали ему, что он будет царём всей Сицилии; (3) следовательно, он должен беречь страну и все её стада и посевы как своё собственное имущество. Наконец, когда он собрал войско больше чем десять тысяч человек, он отважился обложить осадой неприступный город Лилибей. Не добившись какого-либо успеха, он отступил, сказав, что получил приказ от богов и, что если они будут упорствовать в осаде, то их постигнет несчастье. (4) Уже когда он готовился к отступлению от города, в гавань прибыли корабли с отрядами мавританских вспомогательных войск, которые были посланы укрепить город Лилибей, а их командиром был Гомон. Он и его люди ночью внезапно атаковали войско Аѳиниона, когда оно было на марше, и после того как многих убили и немалое число других ранили, отступили в город. В результате мятежники изумлялись предсказанному событию, прочитанному по звёздам.
6. (1) Беспорядки и целая череда несчастий и бедствий охватили Сицилию. Не только рабы, но и обездоленные свободные были виновны в разного рода грабежах и беззакониях, и безжалостно убивали всякого встречного, раба или свободного с тем, чтобы никто не мог сообщить об их безумном поведении. В результате все городские жители считали, что их собственность только внутри стен, а всё что бы ни было за их пределами утрачено ими и захвачено по беззаконному праву силы. И сверх того много чуждых деяний свершилось в Сицилии, и много было злоумышленников.
11. (1) Не только[11] толпы рабов, которые опустошали страну в ярости восстания, но даже те из свободных, которые не имели земли во владении, обратились к грабежам и беззаконию. Шайки тех, кто был лишён средств, принуждаемые нищетой и беззаконием, растеклись по стране, угоняли стада, грабили зерно, собранное в амбарах, и убивали без всяких церемоний любого, кто попадался на их пути, раба или свободного с тем, чтобы никто не мог доставить известия об их неистовстве и беззаконном поведении. (2) Поскольку римские магистраты были неспособны отправлять правосудие и анархия преобладала, имела место безответственная вольница и люди повсеместно предавались смуте. Поэтому каждая область заполнилась насилием и грабежами, которые свирепствовали и отличались полной безнаказанностью при расхищении имущества богачей. Люди, которые прежде занимали первые места в своих городах в славе и богатстве, теперь, благодаря неожиданному повороту судьбы, не только потеряли своё имущество от нечестивых рук беглых рабов, но и были вынуждены терпеть дерзкое обращение даже от свободнорождённых. (3) Поэтому все они считали своею собственностью только то, что находилось внутри городских ворот, и всё что бы ни было за стенами утраченным для себя и захваченным беззаконным правом силы. В целом, были беспорядки в городах и расстройство всякого правосудия по закону. Ибо мятежники, преобладая на открытой местности, сделали страну непроходимой для путешественников, поскольку они были непримиримы в своей жестокости к господам и никогда не довольствовались внезапным успехом. Между тем рабы в городах, которые были затронуты заразой и готовы к восстанию, были источником великого страха для своих господ.
7. (1) После осады Моргантины Сальвий опустошил страну вплоть до равнины Леонтин, где созвал всё войско, не меньше тридцати тысяч отборных войск, и после принесения жертв героям Паликам, посвятив им в благодарность за победу одеяние, окаймлённое по краям полосами, окрашенными в пурпур[12]. В это самое время он провозгласил себя царём и с этого времени обращался к мятежникам как Трифон[13]. (2) Так как он задумал осадить Триокалу[14] и построить там дворец, он послал к Аѳиниону, призывая его, как царь призывает своего полководца. Всякий воображал, что Аѳинион будет оспаривать первенство и в результате разгорится соперничество между восставшими и война легко будет завершена. Но Фортуна как будто с умыслом увеличила силы беглых рабов, заставив вождей быть заодно. Трифон спешно пришёл со своей армией к Триокале, с другой стороны явился Аѳинион с тремя тысячами бойцов, покорившись Трифону, как полководец покоряется царю; остаток армии он послал обойти округу и призвать рабов к восстанию. Позднее, заподозрив, что Аѳинион собирается напасть на него, выжидая удобного случая, Трифон поместил его под стражу. Укрепление, которое всегда было очень сильным, он оснастил богатыми постройками и укрепил ещё больше. (3) Это место, Триокала, говорят, называется так, потому что обладает тремя важными преимуществами: первое, обилие источников, вода которых исключительно сладкая; второе, расположенное рядом производство вина и олив, превосходно поддающихся культивации; и третье, превосходная сила позиции, ибо это большой и неприступный хребет скалы. Это место, которое он окружил городской стеной в восемь стадиев длины и глубоким рвом, он использовал как царскую столицу, видя, что оно обильно снабжается всем необходимым для жизни. Он построил также царский дворец и рыночную площадь, способную вместить огромную толпу. (4) Кроме того он отобрал достаточное число людей, одарённых выдающимся умом, которых назначил советниками и использовал их как правительство. Устраивая приёмы, он надевал тогу, окаймлённую пурпуром, носил тунику с широкой каймой, и имел ликторов, следующих перед ним: в общем, он перенимал все внешние признаки, чтобы устроить и приукрасить царское достоинство.
8. (1) Бороться с повстанцами римский сенат назначил Луция Лициния Лукулла[15] с армией в четырнадцать тысяч римлян и италийцев, восемьсот виѳинцев, ѳессалийцев и акарнян, шестьсот луканцев (под командой Клептия, умелого военачальника и человека прославленной храбрости), и кроме того ещё шестьсот других, всего семнадцать тысяч[16]: с этими силами он занял Сицилию. Итак, Трифон, отвергнув обвинения против Аѳиниона, составил план неминуемой войны с римлянами. (2) Он избрал для борьбы Триокалу, но Аѳинион настаивал, что они не должны запирать себя в осаде, но должны сражаться открыто. Этот план победил и они стали лагерем у Скирѳеи силами не менее сорока тысяч человек; (3) римский лагерь отстоял на двенадцать стадиев. Сначала, как водится, завязалась перестрелка, затем две армии сошлись лицом лицу. Сражение склонялось то на одну, то на другую сторону, сопровождаясь большими потерями для обеих сторон. Аѳинион, который имел боевой отряд в двести всадников, был победоносен и целиком усеял трупами пространство вокруг себя, но после ранения в оба колена и, получив третий удар, он больше не мог вести бой, поэтому беглые рабы утратили дух и были сломлены. (4) Аѳинион притворился мёртвым и поэтому не был найден. Благодаря такому притворству он спасся, дождавшись наступления ночи. Римляне одержали блестящую победу, так как армия Трифона и сам Трифон обратились в бегство. Много было изрублено при бегстве, и не меньше чем двадцать тысяч в конечном итоге были убиты. Под покровом ночи остальные спаслись в Триокале, хотя было совсем нетрудно уничтожить и их, если бы претор продолжил погоню. (5) Отряды рабов сейчас были настолько подавлены, что обдумывали возвращение к своим хозяевам и передачу самих себя к ним в руки; но мнение тех, кто клялся себе бороться до конца и не уступать презренно врагу, в конце концов победило. На девятый день прибыл претор, чтобы осадить Триокалу. Причинив и понеся потери, он отступил побеждённый, и восставшие тотчас гордо подняли головы. Претор, то ли из нерасторопности, то ли потому, что был подкуплен, не исполнил ничего из того, что нужно было сделать, и следствие этого позже римляне судили его и наказали.
9. (1) Гай Сервилий[17], посланный как претор на смену Лукуллу, точно также не совершил ничего достойного упоминания. Поэтому он, подобно Лукуллу, был осуждён и отправлен в изгнание. После смерти Трифона, Аѳинион принял командование, и, поскольку Сервилий ни в чем не препятствовал ему, он подвергал города осаде, с безнаказанностью опустошал страну, и привёл многие города под свою власть.
(2) Претор Лукулл, узнав, что Гай Сервилий, претор назначенный заменить его на войне, пересёк пролив, распустил свою армию, сжёг лагерь и строения, так как он не желал давать своему преемнику каких-либо значительных ресурсов для ведения войны. Так как его осуждали за предполагаемое желание увеличить масштабы войны, он вообразил, что обеспечив унижение и позор своему преемнику, он также развеет обвинения против самого себя.
10. (1) По завершении этого года Гай Марий был избран консулом в Риме в пятый раз, Гай Аквиллий[18] - его коллегой. Этот Аквиллий был послан против восставших и, будучи человеком отважным, добился громкой победы над ними. Встретив лицом к лицу Аѳиниона, царя повстанцев, он устроил героический поединок; он убил Аѳиниона и сам был ранен в голову, но восстановился после лечения. Затем он продолжил действия против выживших мятежников, которых тогда насчитывалось десять тысяч. Когда они не стали ждать его появления, но искали убежища в своих крепостях, Аквиллий неукоснительно принимал все средства, пока не захватил все крепости. (2) Но была ещё тысяча, которых возглавлял Сатир. Аквиллий сперва намеревался покорить их силой оружия, но потом, после обмена посольствами, он освободил их от незамедлительного наказания и отправил в Рим сражаться с дикими зверями. (3) Здесь, как сообщают некоторые, они привели свои жизни к наиболее славному концу; ибо они уклонились от сражения со зверями и перерезали один другого у общественного алтаря, сам Сатир убил последнего человека. Затем он, как последний выживший, героически погиб от своей собственной руки. Таков был драматический исход Рабской Сицилийской войны, которая длилась примерно четыре года.
12. (1) Трибун Сатурнин[19], который был человеком безнравственных намерений, будучи квестором, был назначен перевозить зерно из Остии в Рим, но поскольку его бездействие и легкомысленное поведение возбудили судебное разбирательство, что он не достиг успеха, как руководитель этого предприятия, он был должным образом отсчитан. Сенат, фактически, лишил его власти и передал его обязанности другому[20]. Но однажды исправив свои прежние разнузданные привычки и приняв трезвый образ жизни, он был возведён народом к трибунату.
13. (1) Некий человек по имени Баттацес, жрец Великой Матери богов, прибыл, говорит Диодор, из Пессинуса[21] во Фригии. Провозгласив, что он пришёл по приказу богини, он добился свидания с консулами и с сенатом, на которых он утверждал, что храм[22] богини осквернён и, что обряды очищения должны быть проведены в Риме от имени государства. Платье его, точно также остальной его костюм, были диковинными и не допускались римскими нормами, ибо он носил огромную золотую корону и цветастую накидку, переливающуюся золотом, со знаками царского достоинства. (2) Обратившись к народу с ростр и, вызвав в толпе чувства религиозного трепета, он был обеспечен жильём и гостеприимством за счёт государства, но одним из трибунов, Авлом Помпеем, ему было запрещено носить корону. Приведённый к рострам другим трибуном, и расспрашиваемый о том, какие ритуалы очищения нужны храму, он давал свои ответы словами, вызывающими благоговейный страх. Когда вслед за тем он был браним сторонниками Помпея и с презрением отослан в своё жилище, он избегал повторно появляться на публике, говоря, что не только он, но и богиня в равной мере была нечестиво подвергнута непочтительности. (3) Помпей немедленно был поражён мучительной лихорадкой, затем потерял голос, страдая болезнью горла, и умер на третий день. Человеку с улицы казалось, что смерть была актом Божественного Проведения в воздаяние за оскорбления, нанесённые богине и её священнослужителю, ибо римляне были весьма склонны бояться религиозных материй. Соответственно, Баттацес получил особое разрешение в отношении своего костюма и священного платья, почтенный замечательными дарами, и когда он пустился в путь домой из Рима, на всем пути его сопровождала огромная толпа, как мужчин, так и женщин.
14. (1) Римские солдаты имеют обычай, когда их полководец, который вместе с ними вступил в битву с врагом, убивает шесть тысяч врагов, они приветствуют и провозглашают его императором[23], то есть "царём".
15. (1) Посланники царя Миѳридата[24] прибыли в Рим, доставив огромную сумму денег для подкупа сената. Сатурнин решив, что это даёт ему основание для нападок на сенат, повёл себя крайне непочтительно в отношении посольства. По наущению сенаторов, которые обещали оказать им поддержку, оскорблённые послы выдвинули обвинение против Сатурнина по поводу его оскорбительного обращения. Суд, проведённый публично, имел важное значение, потому что присущая послам неприкосновенность и свойственная римлянам ненависть к любому преступлению в отношении посольств были связаны; (2) по этой причине смертельно наказуемое обвинение было немедленно предъявлено Сатурнину, и поскольку его обвинителями были люди сенаторского звания и потому, что сенат судил такие случаи, он впал в великий страх и величайшую тревогу. Встревоженный серьёзным характером исхода дела, он прибёг к жалости, к общему убежищу несчастных: сбросив дорогие одеяния, он заменил их тряпьём и, отпустив волосы и бороду, собрал городскую чернь; падал на колени перед одними, хватал других за руки, и слёзно упрашивал и молил их помочь ему в несчастии. (3) Он рассказывал как стал жертвой сенатской партии в нарушение всякой справедливости, и указывал, что из-за его отношения к простому народу с ним обошлись таким способом, более того, его враги в одно и тоже время были и обвинителями и судьями. Народ, возбуждённый просьбами этого человека, многотысячной толпой собрался на судебном заседании, и он был неожиданно оправдан. Пользуясь поддержкой народа, он вновь был провозглашён трибуном.
16. (1) На второй год изгнание Метелла[25] обсуждалось в народном собрании. Его сын, отпустив волосы и бороду и надев ветхое платье, явился на Форум умолять граждан, и падая перед ними на колени в слезах просил одного за другим даровать его отцу прощение. Народ, хотя несклонный давать изгнанникам уверенность, что способен их вернуть в нарушение закона, тем не менее, из жалости к молодому человеку и из-за его рвения в случае его отца, отозвал Метелла и дал сыну, из уважения к его преданности к родителю, прозвище Пий.
[1] В этом чудовищном предложении Фотия сконцентрированы события несколько лет. Решающая битва с ливийскими царями описанная Саллюстием, Iug. 101, произошла близ Цирты зимой 106/5 г. до н. э., и где-то в 105 Югурѳа был взят в плен (ср. Диодор 34/5.39). Поражение от кимвров при Араузио в конце 105 г. до н. э. см. Диодор 34/5.37 .
[2] Полибий, 6.26.6, использует έπίλετοι = лат. socii extraordinarii. Слово λογάδες, ниже, в смысле «легионеров», как представляется, пост–классическое, и его использовал здесь, вероятно, Фотий, но не Диодор.
[3] Текст Фотия даёт имя здесь как Тит Минуций, но ниже как Веттий в согласии с параллельным фрагментом из извлечений Константина (гл. 2а). Искажения могли происходить в любом направлении. Судя по продолжению, это восстание также случилось возле Капуи.
[4] Л. Лициний Лукулл, praetor urbanus или peregrinus 104 г. до н. э.
[5] См. выше, примечание к гл. 2.9.
[6] Г. Марий вернувшись в Рим 1 января 104 г. до н. э., чтобы отпраздновать победу над Югурѳой и приступить к исполнению своего второго консульства, быстро получил командование в Галлии. Царём Виѳинии в это время был Никомед II Эпифан (149 — 94 г. до н.) .
[7] П. Лициний Нерва был губернатором Сицилии в 104 г. до н. э. , либо как претор, либо как пропретор. Дион Кассий, 27.93, даёт несколько иную версию настоящей истории.
[8] Рассказ об этом святилище и его использовании в качестве традиционного убежища для рабов см. Диодор 11. 89. Он идентифицируется с нынешним Laghetto di Naftia, недалеко от Mineo (древн. Menae).
[9] Можно предположить, — членами его совета.
[10] Возможно совпадает с Аллава из Itinerarium Anto. 88.
[11] Гл. 11 была перенесена сюда, чтобы занять правильное положение рядом с параллельным рассказом Фотия.
[12] Предположительно toga praetexta или laticlaria, захваченные у римлян.
[13] Возможно, в подражание сирийскому узурпатору Диодоту, известному как Трифон. Так в Первой Рабской войне Евн взял себе имя царя Антиоха (Диодор 34/5.2.24).
[14] Триокала, возможна, идентична Ками́к, крепости около Акраганта (ср. Диодор 4.78) и современным Caltabellota.
[15] Он, предположительно, получил это назначение как пропретор в качестве преемника Лициния Нервы.
[16] Приведённые цифры в сумме дают только 16 000.
[17] Претор, пожалуй, совпадает с авгуром Сервилием, который успешно преследовал Лукулла, и, в свою очередь, преследовался сыновьями Лукулла (Плутарх, Лукулл, 1.1).
[18] Пятое консульство Мария было в 101 г. до н. э. Его коллега, который продолжал править Сицилией как проконсул в 100 г. до н. э. , был Маний (не Гай) Аквиллий.
[19] Л. Аппулей Сатурнин был квестором в 104 г. до н. э. и tribunus plebis в 103, а снова в 100 г. до н. э. — Тогда как настоящая глава (с гл. 11) может быть перенесена в более раннюю хронологически правильную позицию в этой книге, но было бы лучше сохранить расположение Диндорфа этой и немногих оставшихся глав, вместо того, чтобы прервать непрерывное повествование о рабской войне.
[20] На самом деле, М. Эмилию Скавру, принцепсу сената.
[21] В Пеcсинусах был главный храм Кибелы, Великой Матери. Другая версия истории даётся у Плутарха, Марий, 17.5-6. Баттацес, несомненно, является священническим титулом, подобный Аттису, а не именем собственным: ср. Полибий, 21.37.5 .
[22] Или возможно «священный предмет», возможно со ссылкой на культовый камень, представляющий богиню, который был привезён из Пессинуса в 204 г. до н. э.
[23] По словам Валерия Максима (2.8.1), был закон, по которому никто не мог получить триумф, если 5000 врагов не было убито в одном сражении; Орозий (5.4.7) приводит закон, действующий в 143 г. до н. э., также Дион Кассий, 37.40. — Так как расположение фрагментов у Фотия не является надёжным показателем их порядок, то возможно, что настоящий пассаж относится к М. Аквиллию, который за победу над сицилийским рабами в 100 г. до н. э. был провозглашён императором. — Заключительная оговорка, конечно, византийская, а не часть текста Диодора.
[24] Миѳридата VI Евпатор Дионис, царь Понта 121/0-63 гг. до н. э. и враг Рима.
[25] В. Цецилий Метелл Нумидик, который в качестве цензора в 102 г. до н. э. навлёк на себя вражду Сатурнина и лишён огня и воды Марием в 100 г. до н. э. Сын, Метелл Пий, стал консулом в 80 г. до н. э.