ΣΤΡΑΤΗΓΙΚΟΣ

Автор: 

Оносандр

Переводчик: 

Агностик

Источник текста: 

http://remacle.org/bloodwolf/erudits/onosander/general.htm

Это перевод с французского. Исходный текст: LE GÉNÉRAL EN CHEF
Текст на древне-греческом: Strategicus
Наконец, вы можете сравнить данный перевод с русским текстом: Наставления военачальникам (перевод барона Ф.Стуарта, Санкт-Петербург, 1828 г.).
Выражаю свою признательность Ильдару Каюмову, предоставившему мне этот перевод еще до публикации на своем сайте, что придало мне больше уверенности при работе над собственным переводом. Французкий текст отличается лаконизмом и четкостью, что я и пытался сохранить при переводе. Там где смысл не удалось передать только словами, присутствующими в тексте, в скобках добавлены поясняющие слова. Нумерация глав не соответсвует общепринятой. Римские цифры в квадратных скобках означают номера глав в греческом и русском текстах.

LE GÉNÉRAL EN CHEF

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ

PRÉFACE DE L’AUTEUR.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА.

Un auteur qui écrit sur le manège, sur la pêche, sur l’agriculture, fait bien d’adresser son ouvrage à ceux qui s’occupent de ces exercices. La dédicace d’un traité sur la guerre est due à des Romains, surtout à ceux qui, comme vous, Quintus Veranius, justifient le choix de notre auguste empereur par leurs talents et par l’éclat de leur naissance, et qui méritent ainsi d’être placés dans le sénat et à la tête des armées. Aussi n’est‑ce point à dessein de les instruire que je leur dévoue mes écrits. Je n’ignore pas les progrès qu’ils ont faits dans l’art de commander. Je n’aspire qu’à l’honneur de leur voir agréer cet ouvrage. Leur approbation me flatterait d’autant plus, qu’ils sont très éclairés, et très capables de discerner le vrai d’avec le faux et le mérite d’avec la présomption.

Автор, который пишет о верховой езде, о рыболовстве, сельском хозяйстве, делает правильно, посылая свой труд тем, кто занимается этими делами. Посвящаю трактат о войне достойным римлянам, особенно таким, как вы, Квинт Вераний, оправдавшим выбор нашего августейшего императора своим талантом и блеском своего происхождения, и которые заслуженно занимают место в сенате и во главе армии. Это вовсе не для того, чтобы наставлять тех, кому я посвятил свое сочинение. Я знаю о достижениях в искусстве управления. Я только стремлюсь к чести видеть свою работу благосклонно принятой. Их одобрение польстит мне столь же много, как их высокая образованность и способность отличать истину от лжи и заслуги от самомнения.

Je n’ai pas à craindre qu’on me reproche d’avoir traité des matières déjà connues, puisque je ne prétends nullement me borner à un simple récit de faits militaires; mais, que je me propose de réduire en système tout ce qui est de la compétence d’un général d’armée, et par conséquent il est nécessaire que mes lecteurs en aient déjà quelque idée.

Я не опасаюсь, что меня упрекнут в том, что трактат касается вопросов уже известных, так как я никоим образом не намеревался ограничивать себя простым рассказом о военных событиях, но я намерен систематизировать все обязанности полководца, и поэтому необходимо, чтобы мои читатели уже имели некоторое представление.

Je m’estimerais heureux si je pouvais réussir à renfermer dans mon livre la théorie de tous les faits d’armes des Romains. Je serais sûr, en ce cas, non seulement que les personnes à qui je les dédie ne me refuseraient pas leur suffrage; mais même que cet ouvrage deviendrait un sujet de méditation pour tout bon chef d’armée. On le regarderait comme un présent du ciel, consacré à l’auguste déesse de la paix, et transmis à la postérité par les anciens généraux.

Я считал бы себя счастливым, если бы я мог включить в мою книгу все основы ведения боя, существующие в армии римлян. Я уверен, что в данном случае, не только лица, которым сделано посвящение, не откажут мне в одобрении; но даже, что эта книга станет предметом размышлений для всякого хорошего полководца. Рассмотрим это как дар небес, освященный августейшей богиней мира, и переданный потомкам от полководцев древности.

En effet, on verra ici exposées dans tout leur jour les fautes qui ont fait échouer tant de généraux, ainsi que les causes du succès et de la gloire des autres.

В самом деле, здесь мы увидим, показанные в своем истинном свете ошибки, совершенные потерпевшими неудачу полководцами, и причины успеха и известности других.

C’est à la vertu et à la valeur que les Romains doivent l’avantage d’avoir étendu leur empire au‑delà de tout autre, si bien qu’affermi par tant de siècles, il est maintenant inébranlable. Ce n’est point l’ouvrage de la fortune. La bonté de leurs troupes et l’habileté de leurs généraux sont les instruments de ces conquêtes rapides, qui leur ont presque soumis l’univers.

Те добродетели и достоинства, которые является преимуществами римлян, распростерших пределы своей империи шире всякой другой, пусть укрепятся на многие века, и в настоящее время непоколебимы. Это не результат действия судьбы. Добротность их воинов и мастерство их полководцев, вот средство стремительных завоеваний, почти покоривших вселенную.

Nous pouvons invoquer la fortune dans nos entreprises, mais il ne faut pas s’attendre qu’elle seule nous donne la victoire. Ceux qui attribuent le succès de la guerre au hasard, et qui prétendent que la conduite du général n’y a pas contribué, sont dans une erreur grossière. Il est également injuste d’accuser la fortune de la perte d’une armée, ou de priver un général de l’honneur de la victoire en accordant au hasard ce qui n’est que l’effet de sa prudence.

Мы можем сослаться на удачу в нашем деле, но не следует ожидать, что только она дает нам победу. Те, кто приписывает успех войны случаю, и утверждают, что руководство стратега ни на что не влияет, грубо ошибаются. В равной степени несправедливо обвинять судьбу за потери армии, или лишать стратега чести победы, представляющейся случайной, которая не является результатом его предусмотрительности.

Naturellement on est plus porté à ajouter foi aux écrivains, du métier, qui ont de l’expérience, qu’à ceux qui n’ont que la théorie; quoique souvent peu de solidité et de justesse soit le partage des uns, tandis que l’évidence et la précision est celui des autres. Mon entreprise exige que je prévienne cet injuste préjugé.

Естественно, мы более склонны доверять тем писателям, профессионалам, которые имеют опыт, чем тем, которые только теоретики; хотя зачастую малая солидность и обоснованность удел одних, между тем как очевидность и дотошность — других. Моё начинание требует, чтобы я избежал этого несправедливого предубеждения.

Ce n’est ici qu’un recueil d’observations sur les faits les plus célèbres de l’antiquité et sur les mémoires les plus authentiques de ces guerriers, dont les dignes descendants conservent encore le même goût pour les armes et pour la gloire, en quoi ils surpassent toutes les autres nations. Ce ne sont donc pas des maximes que j’invente dans mon cabinet. Ce que j’avance est fondé sur la pratique. On peut en trouver des exemples dans les différentes guerres que les Romains ont eu à soutenir; car j’ai recueilli avec soin tout ce que ces grands maîtres dans l’art de la guerre ont pratiqué, pour éviter les dangers et pour surmonter les obstacles.

Здесь нет свода наблюдений, сделанных на основе самых известных древних записей и наиболее правдивых воителей, чьи достойные потомки до сих пор сохраняют ту же склонность к оружию и славе, которою они превосходят все прочие народы. Это не правила, которые я изобрел в своем кабинете. То, что я говорю — основано на практике. Можно найти примеры в различных войнах, которые вели римляне; поэтому я тщательно отобрал всех этих великих мастеров, практикующих военное искусство, чтобы избежать опасностей и преодолеть препятствия.

Un auteur qui annoncera du nouveau paraîtra aux crédules plus merveilleux que celui qui renonce au titre d’inventeur. Ce n’est pas leur suffrage que j’ambitionne. Un général d’armée qui donnerait un système de guerre ne diminuerait pas son mérite en empruntant des autres ce qui est propre à son sujet, sans se borner à ne citer que soi‑même.

Автор, который представляет новшества, доверчивому читателю кажется более великолепным, чем тот, кто отказывается от звания изобретателя. Не их одобрения я добиваюсь. Полководец, который дает военную систему, не умалит своих заслуг, заимствовал у другого то, что пригодно для его предмета, не ограничиваясь цитированием самого себя.

On ne saurait donc regarder comme un défaut de mon livre que j’écrive sur des sujets connus. J’avoue franchement que je les ai tirés d’ailleurs. Il m’en revient cet avantage, que l’on ne pourra soupçonner ma véracité, et que j’aurai moins de jaloux.

Нельзя стало быть рассматривать как изъян моей книги то, что она написана на известные темы. Я откровенно признаю то, что я узнал в другом месте. Это для меня означает то преимущество, что невозможно сомневаться в моей правдивости, и что я менее всего подвержен зависти.

CHAPITRE PREMIER. Du choix d’un général.

Глава первая. Качества полководца.

La dignité de général ne doit pas être un privilège héréditaire de famille, comme la prêtrise, ni l’apanage des richesses, comme l’emploi de présider aux spectacles. Elle est due aux qualités personnelles. On exige qu’un général soit continent, sobre, tempérant, économe, laborieux, homme d’esprit, généreux, de moyen âge, éloquent, père de famille, et issu d’une illustre maison.

[I] Звание полководца не должно быть наследной семейной привилегией, как священнослужение или удел богатства, такой как должность заведующего зрелищами. Это должно быть связано с личными качествами. От полководца требуется воздержанность, трезвость, умеренность, бережливость, трудолюбие, сообразительность, щедрость, средний возраст, красноречие, должен быть отцом семейства, и из прославленного рода.

La sobriété lui est nécessaire, pour empêcher qu’en se livrant trop à la volupté, il ne néglige les choses importantes.

Трезвость необходима для предотвращения чрезмерного увлечения удовольствиями, чтобы он не оставлял без внимания важные дела.

La continence ne l’est pas moins pour maîtriser ses passions, qui sont d’autant plus dangereuses, qu’il a plus de pouvoir.

Воздержанность не в последняя в очереди, чтобы сдерживать свои страсти, которые особенно опасны при наличии большой власти.

La tempérance l’empêche de se livrer aux excès qui absorbent la raison. Il veillera sans peine; et dans le silence de la nuit, l’esprit du général livré à soi‑même imagine des projets et trouve les moyens de les exécuter.

Умеренность препятствует участию в излишествах, затмевающих разум. Он будет бодрствовать без затруднений; и в тишине ночи разум полководца предоставит собственные замыслы и найдет способы их воплощения.

Il doit être économe et frugal, pour mieux employer son temps qu’en donnant des festins. Le luxe ne peut qu’amollir son coeur et son esprit.

Он должен быть бережливым и скромным, наилучшим способом использовать свое время, которое предоставляют праздники. Удовольствия не должны расслаблять его тело и разум.

Qu’il soit laborieux et qu’il supporte le travail sans peine, afin que les soldats ne s’aperçoivent pas qu’il est le premier qui se ressent des fatigues de la guerre.

Трудолюбие или выносливость к тяжелому труду для того, чтобы солдатам не казалось, что они первые, кто ощущает тяжести войны.

La vivacité et la présence d’esprit lui fournissent des expédients à tout. Homère compare cette qualité au vol des oiseaux. A la guerre on est souvent forcé de prendre son parti sans avoir le temps de délibérer.

Бдительность и присутствие духа, чтобы использовать всякий полезный случай. Гомер сравнивает это качество с полетом птиц. На войне зачастую приходится принимать решения, не имея времени на обсуждение.

Il faut qu’un général soit désintéressé, généreux, à l’abri de toute corruption. L’or éblouit quelquefois celui qui pourrait envisager sans crainte mille boucliers levés contre lui. L’ennemi trouve par son moyen des ressources qu’il n’a pas dans ses armes.

Военачальник должен быть бескорыстным, щедрым, свободным от взяточничества. Золото ослепляет порою тех, кто способен смотреть без страха на тысячи щитов, выдвинутых против него. Враг использует свои ресурсы на то, что не способно сделать его оружие.

La jeunesse est susceptible de légèreté; la vieillesse de faiblesse. Le général trop jeune échouera par témérité; le vieux par lenteur, suite ordinaire du grand âge. L’homme qui est dans toute sa vigueur a déjà fait succéder la raison à la fougue. Le général qui réunit la force de l’esprit à celle du corps est le mieux en état de former et d’exécuter des projets.

Молодость способствует легкомысленности; старость — бессилию. Слишком молодой стратег потерпит неудачу по опрометчивости, старый — из‑за медлительности, следуя обычным качествам возраста. Человек, который в расцвете сил, уже способен действовать разумно в запальчивости. Полководец, который сочетает в себе силу духа с силой тела, наилучшим образом подходит для разработки и осуществления планов.

La réputation établie d’un général est d’un grand prix pour le soldat, qui, se reposant sur l’effet de ses soins et de ses promesses, l’aime et le suit avec empressement, sachant qu’il courra les mêmes dangers que lui.

Наличие доброго имени у полководца имеет большое значение для солдата, который будет спокоен за результаты его хлопот и обещаний, будет любить его и с готовностью последует за ним, зная, что тот подвергнется тем же самым опасностям, что и он.

L’éloquence est une qualité dont le général tire de grands avantages. Dans un jour d’action il persuade le soldat de mépriser le danger et de rechercher la gloire. Sa voix a plus de force que le son de tous les instruments: elle console, elle raffermit le soldat dans le malheur: semblable aux médecins qui guérissent le corps, son éloquence agit avec succès sur les esprits et sur les coeurs.

Красноречие есть качество, которое обычно дает большие преимущества. В день сражения он должен убедить солдат презирать опасности и искать славы. Его голос должен быть громче, чем звуки всех инструментов: он утешит, укрепит солдата в беде: как и врачи, которые исцеляют тела, его красноречие успешно воздействует на умы и сердца.

Il est avantageux qu’un général ait de la naissance. Les troupes souffrent de se voir commander par un homme obscur. Il est plus naturel que les qualités que nous avons déduites soient le fruit de l’éducation que l’on donne à un homme bien né, que de celle que reçoivent des gens d’une basse extraction.

Стратегу полезно иметь благородное происхождение. Воины страдают от того, что подчиняются приказам незнатного человека. Какое бы качество мы не взяли, более естественно то, что оно являются продуктом воспитания, которое получает человек благородный, нежели усваивают люди скромного происхождения.

La richesse n’est pas un titre pour élever au commandement des armées, ni la pauvreté pour en exclure. Le mérite et la capacité sont les seuls que l’on doive consulter.

Богатство не способно возвысить до звания командующего армией, а бедность — лишить. Заслуги и способности являются единственными, что мы должны принимать во внимание.

Si, à mérite égal, j’avais le choix entre le riche et le pauvre, je préférerais le premier; comme je choisirais entre des armes, celles d’or et d’argent préférablement à celles de fer, si elles étaient également bonnes dans leur usage contre l’ennemi: c’est réunir le lustre à la bonté.

Если достоинства равноценны, и у меня был бы выбор между богатым и бедным, я бы предпочел первого; подобно тому как я выбираю между оружием, которое из золота и серебра, предпочитая таковому из железа, если оно будет в равной степени хорошо в употреблении против врага: это связано с блеском добродетели.

Le commandement n’est point fait pour des marchands, des banquiers, des usuriers, des agioteurs, quelque riches qu’ils puissent être.

Командование ни в коем случае нельзя давать купцам, банкирам, ростовщикам, спекулянтам, какими бы богатыми они ни были.

L’homme qui ne pense qu’au gain aura difficilement l’élévation d’âme et les connaissances nécessaires à cet emploi, parce qu’il ne s’occupe que d’argent et de commerce.

От человека, который думает о прибыли, трудно достичь возвышения духа и познаний, необходимых для этой деятельности, потому что он имеет дело только с деньгами и торговлей.

Cependant la noblesse n’est pas indispensablement requise dans un chef. Des personnes d’une condition inférieure peuvent aussi être douées de qualités propres au commandement des armées.

Но аристократизм не является непременным требованием к вождю. Лица низкого происхождения также могут быть наделены качествами, необходимыми для командования армией.

On doit moins considérer dans un homme destiné au commandement des armées, les mérites de ses ancêtres que son mérite personnel. Ce ne seront point ceux de ses illustres morts qui sauveront l’état. Il serait absurde de prétendre que la vertu prouvât ses quartiers. Heureux cependant celui qui joint le mérite à la naissance, laquelle toute seule n’est qu’un vain titre.

По меньшей мере, у человека, назначаемого командовать армией, нужно рассматривать, как заслуги его предков, так и его личные. Это не будут те его прославленные мертвые, которые спасли государство. Было бы абсурдно утверждать, что добродетель должна доказать свое наличие. Тем временем счастлив тот, кто сочетает добродетели с родовитостью, каковая есть всего лишь тщеславный титул.

Il est à présumer que le général qui en est dépourvu s’efforcera bien plus de remplir ses devoirs, que celui qui compte des triomphes dans sa famille. Fier de la gloire de ses ancêtres; il la regarde comme un droit qu’elle lui donne aux faveurs de la fortune, et il néglige le soin de la mériter. L’autre, au contraire, qui le premier donne du lustre à sa famille, tâche de réparer le défaut de sa naissance par la grandeur de ses actions. Il s’efforce d’acquérir une gloire dont il est seul l’artisan; à peu près comme ceux qui, nés sans biens, cherchent à s’en procurer à force de travail et d’industrie.

Вполне допустимо, что полководец, лишенный этого, будет стремится гораздо лучше исполнять свои обязанности, чтобы заслужить триумф своей семье. Гордящийся славою своих предков рассматривает как неотъемлемое право благосклонность судьбы, и поэтому пренебрегает заботами о достоинстве. Другой же, кто первым придал блеск своей семье, пытается устранить недостатки своего происхождения величием своих деяний. Он стремится заслужить славу, которую он сотворил сам, точно так же, как те, кто родился без собственности, стремятся получить ее через упорный труд и мастерство.

Il est à souhaiter que le général joigne à ces qualités celles de la politesse, de l’affabilité, d’un accès facile, et d’un grand sang‑froid. Il doit éviter un excès de bonté dont le soldat abuserait, de même qu’un excès de sévérité, qui lui attirerait la haine des troupes. L’un perd la discipline, l’autre aliène les esprits. Lorsqu’il sera dans le cas de faire des promotions, son choix doit tomber sur des personnes dont il connaisse la bravoure, la fidélité et l’attachement pour la patrie. La richesse et la naissance peuvent être prises ensuite en considération.

[II] Можно надеяться, что этим качества обычно сопутствуют вежливость, приветливость, доступность, и большое самообладание. Не следует злоупотреблять добротой и излишней строгостью к солдатам, что будет вызывать ненависть воинов. Первое ведет к утрате дисциплины, другое отчуждает души. Когда он будет делать продвижения по службе, выбор должен пасть на людей, которых он знает как мужественных, верных и преданных родине. Богатство и происхождение могут быть приняты во внимание.

Le grand nombre d’officiers qui sont employés dans une armée ne permet pas qu’on exige autant d’eux qu’on le fait d’un général. On choisit, autant qu’il est possible, des personnes nobles et riches pour être officiers. Leurs biens sont d’une grande ressource dans une armée où l’argent viendrait à manquer. En état d’ailleurs de faire de la dépense, ils peuvent soulager le soldat et se l’attacher par leurs libéralités. On peut même leur confier avec plus de sûreté des affaires d’importance, parce que leurs biens sont garants de leur fidélité. On ne doit pas commencer une fidélité. Mais il faut toujours, présupposer qu’ils ont des talents et de la capacité.

Большое количество офицеров, служащих в армии, не позволяет требовать от них таких же качеств, как для генерала. Выбирать в офицеры, насколько это возможно, надо людей благородных и богатых. Их имущество является важным ресурсом для армии, когда кончатся деньги. Находясь в чужих краях и неся расходы, они могут помочь солдату и подкрепить его дарами. Можно даже предоставить им большие гарантии в важных делах, потому что их имущество является залогом верности. Не стоит начинать с верности. Но мы всегда должны предполагать, что они имеют талант и способности.

CHAPITRE II. Du conseil de guerre.

Глава II. Военный совет.

Un général ne saurait apporter trop d’attention dans le choix des officiers destinés à composer son conseil. Quelquefois ces conseillers sont nommés par l’état. Ils sont aussi pris souvent parmi les premiers officiers de son armée. Chaque opération de la guerre est d’une si grande conséquence, que l’on ne saurait trop en examiner les projets avant de les exécuter. Comme un général doit se défier de la sûreté de ses lumières, par rapport au choix des différents moyens qui se présentent à son esprit, lorsqu’il ne consulte que sa propre raison, il lui est d’une grande utilité d’y pouvoir joindre les lumières de plusieurs autres personnes éclairées. Leurs avis le rassurent et fixent son indécision. Il ferait aussi mal de mépriser les conseils, que de ne savoir pas agir quelquefois sans en prendre. Dans le premier cas, il serait téméraire, et faible dans l’autre. Il y a des occasions qui ne donnent pas le temps de consulter, et qui échappent pour avoir voulu délibérer. Il en est d’autres où, faute d’avoir voulu convoquer un conseil, le général se trouve mal engagé: il voit, mais trop tard, que son imprudence est suivie du malheur qui est dû à sa présomption.

[III] Полководец не может заботиться слишком пристально о выборе офицеров, предназначенных составить его совет. Иногда этих советников назначает государство. Они также часто выбираются среди старших офицеров армии. Всякая военная операция имеет столь большие последствия, что их замысел невозможно тщательно обсудить перед его осуществлением. Так как генерал должен с осторожностью относиться к верности своих мыслей, относительно выбора различных средств, которые предлагает его разум, когда он обращается только к своим собственным доводам, он получит большую пользу от возможности присовокупить мысли нескольких других знающих людей. Их мнения подкрепляют и определяют его нерешительность. Будет только вредно пренебречь советами, когда не знаешь как поступить, а иногда принять. В первом случае, это будет рискованно, и проявлением слабости в другом. Это бывает в случаях, когда нет времени на совещания, и когда умышленно пытаются избежать решений. Иначе, когда из‑за недостатка тех, кого можно созвать на совет, полководец оказывается плохо осведомлен: он видит, но слишком поздно, что его неосмотрительность повлекла за собой несчастья, вызванные его высокомерием.

CHAPITRE III. De la déclaration d’une guerre.

Глава III. Объявление войны.

On ne doit pas commencer une guerre sans de justes motifs, ni sans avoir les moyens pour la soutenir. La justice d’une cause est agréable aux dieux et aux hommes. On peut alors espérer l’assistance divine et compter sur la bravoure du soldat. Au contraire, une guerre injuste attire la colère des dieux, et les soldats la craindront davantage que les efforts des ennemis. On ne doit déclarer la guerre qu’après avoir épuisé vainement les voies de la négociation pour obtenir ce qui est dû. De cette manière on justifie la nécessité de recourir aux armes; et les dieux sont témoins du regret que l’on a des maux que la guerre entraîne.

[IV] Не следует начинать войну без уважительной причины или без средств на ее оплату. Справедливая причина угодна богам и людям. Затем мы можем надеяться на божественную помощь и полагаться на храбрость солдат. Напротив, несправедливая война навлекает на себя гнев богов, и солдаты больше опасаются усилий врагов. Мы должны объявить войну только после того, как тщетно исчерпаны усилия на пути переговоров, чтобы получить то, что причитается. Таким образом, мы обосновываем необходимость прибегнуть к оружию; и боги свидетели сожаления, что есть зло, влекущее за собой войну.

Le prince qui déclare la guerre sans être bien préparé, et qui n’a pas assez de forces pour couvrir ses états, s’expose à sa ruine. La guerre est un fardeau bien pesant qui écrase celui qui manque de forces pour le soutenir; de même qu’un édifice qui croule sur ses fondements, s’ils sont trop faibles pour le porter. Le pilote dont le navire est bon et bien muni peut s’exposer aux vents et fournir sa course. Mais quelle honte pour celui qui, faute de ces moyens, se voit obligé de rentrer dans le port! La raillerie et le mépris sont le partage de celui qui entreprend inconsidérément et qui échoue par faiblesse; sans avoir causé de mal à son ennemi, il ne s’en attire pas moins la haine qui est due à son intention.

Государь, который объявил войну, не будучи подготовлен, и который не имеет достаточно войска, чтобы защитить государство, несет ответственность за гибель. Война очень тяжелым бременем давит на того, кто не в силах выдержать ее, точно так же как рушится здание на своем фундаменте, если он слишком слаб, чтобы нести его. Кормчий, чей корабль крепок и хорошо снаряжен, в состоянии противостоять ветру и следовать своим курсом. Но какой позор для того, кто из‑за отсутствия средств, вынужден вернуться в порт! Насмешки и презрение достаются тому, кто опрометчиво берется за дело и терпит неудачу из‑за слабости, не причинив вреда своему врагу, он вызывает не меньшую ненависть, что и его намерение.

CHAPITRE IV. De la purification de l’armée.

Глава IV. Очищение армии.

La purification est une cérémonie sacrée, qui doit précéder l’ouverture de la campagne: le général appellera les devins et les prêtres pour la faire. Elle efface les taches des coeurs; et le soldat purifié fera la guerre avec plus de confiance.

[V] Очищение — священная церемония, которая должна предшествовать началу похода: полководец призывает прорицателей и жрецов, чтобы произвести ее. Она устраняет пятна с сердца; и очищенный солдат вступает в войну с большей уверенностью.

CHAPITRE V. Des marches d’une armée.

Глава V. Армия в походе.

L’armée doit toujours marcher en ordre, lors même qu’elle est éloignée de l’ennemi, dans son pays, comme ailleurs. On obligera le soldat à garder ses divisions, ses rangs et ses files, quand ce ne serait que pour l’accoutumer à cette exactitude. Elle est surtout nécessaire, lorsqu’on marche dans un pays ennemi, exposé aux attaques d’un général entreprenant. Les plus légères peuvent porter l’épouvante, et renverser une troupe qui est en désordre.

[VI] Армия всегда и везде должна двигаться в порядке, даже если она далеко от врага на своей территории. От солдат требуется не отставать от своих подразделений, сохранять шеренги и ряды, что нужно не только для того, чтобы приучать к исправности. Это особенно необходимо при движении по вражеской стране, под угрозой общего нападения. Менее значительное (нападение) может привести к панике, и обратить воинов в беспорядок.

La disposition de la marche doit être telle que l’armée puisse toujours être en état de combattre. Il est essentiel de garder ses distances, ainsi que d’engager le soldat à être attentif aux signaux de convention. On marchera sur le plus grand front possible, pour diminuer la longueur de la colonne. On choisira le terrain le plus aisé, et le moins sujet aux défilés, qui occasionnent toujours du retard et de la confusion dans la troupe. La longueur d’une colonne qui marche sur ennemi, un front trop petit donne plus de prise à l’ennemi, qui, venant à l’attaquer en tête, pourra l’envelopper s’il a un front plus étendu. Il aura le même avantage qu’une armée rangée en bataille a sur celle de l’ennemi dont elle déborde les flancs. Si l’ennemi attaque la colonne en flanc, il parviendra bien aisément à la percer et à la rompre. Manoeuvrant pour faire face, elle ne peut opposer qu’une faible profondeur, vu sa longueur. L’attaque de la queue de la colonne a le même avantage que celle de la tête, par les mêmes raisons. La grande distance qu’il y a de l’une à l’autre les empêche de s’entre secourir, et souvent l’attaque a réussi avant que le secours soit arrivé.

Диспозиция на марше должна быть такова, чтобы армия всякий раз имела возможность сражаться. Важно держать дистанцию, а также заставлять солдат внимательно следить за условными сигналами. Двигаться нужно максимально возможным фронтом, чтобы уменьшить длину колонны. Местность нужно выбирать как можно удобнее, наименее подверженную дефиле, которые всегда вызывают задержки и неразбериху в войсках. Длина колонны, которая движется на противника, по фронту, будучи слишком мала, дает дополнительное преимущество врагу, который, совершив нападение на голову, может окружить ее, если он имеет более широкий фронт. Это дает те же преимущества, что и построение армии в сражении с врагом, когда она имеет выдвинутые фланги. Если враг атакует колонну во фланг, ему удается с легкостью прорвать ее и разбить. Сманеврировав лицом (к врагу), она не сможет противостоять из‑за малой глубины, по сравнению с ее длиной. Нападение на хвост колонны имеет те же преимущества, что и на голову, по тем же причинам. Большое расстояние от одного до другого (подразделения) мешает оказывать им друг другу помощь, и часто атака достигает успеха раньше, чем прибывает помощь.

Il est donc toujours avantageux de faire marcher l’armée sur un aussi grand front qu’il est possible. La longueur d’une colonne peut occasionner une terreur panique. Lorsque après avoir passé une montagne, l’avant‑garde qui a déjà débouché dans la plaine voit des troupes sur la hauteur, elle peut croire que c’est l’ennemi, et prendre la fuite.

Поэтому всегда выгодно армии двигаться таким большим фронтом, насколько это возможно. Длинная колонна может привести к панике. Когда после перехода через горы, авангард, который уже вышел на равнину, и увидев войска на холме, может поверить, что это враг и бежать.

Les équipages et les munitions doivent marcher au centre, si on craint l’ennemi à ses derrières. Les avant et arrière‑gardes, pouvant être attaquées, il est en général prudent de les composer des meilleurs soldats.

Повозки и припасы должны идти в центре, если угрожает враг, тогда позади. Авангард и арьергард, которые могут быть атакованы, благоразумный стратег составит из лучших бойцов.

On fera marcher des détachements de cavalerie en avant de la colonne pour reconnaître, surtout si on passe par des forêts et des pays couverts. Cette précaution empêche l’effet des embuscades que l’ennemi pourrait former, et qui, les voyant découvertes et sans effet, ne tendra plus de pièges aussi grossiers, dont le succès couvre de honte le général qui s’y laisse prendre.

Конные разъезды нужно выдвинуть далеко вперед колонны для разведки, особенно если пересекается лес и лесистая местность. Эта мера предосторожности против возможных вражеских засад, и которые, будучи обнаружены, не дадут эффекта, с успехом расставленные слишком грубые ловушки покрывают позором военачальника, который дал себя поймать.

Il est plus aisé de reconnaître l’ennemi dans un pays ouvert: le jour, c’est la poussière qui l’annonce, la nuit, ce sont des feux.

Легче обнаружить врага на открытой местности: днем по пыли, ночью по огням.

On doit toujours marcher pendant le jour, excepté dans des cas d’expéditions pressées ou de surprises, auxquelles la nuit est favorable.

Идти надо всегда днем, за исключением случаев спешного похода или неожиданностей, которым благоприятствует ночь.

La marche lente est nécessaire lorsqu’on s’approche de l’ennemi en ordre de bataille; car autrement le soldat se fatigue, et se trouve sans force dans le combat.

Марш необходимо замедлить при приближении врага в боевых порядках, так как иначе солдаты устанут и у них не будет сил для борьбы.

Le général qui traverse un pays allié ne saurait donner des ordres trop sévères pour empêcher le désordre et le pillage. Rien n’est plus insolent qu’une troupe de soldats armés, à qui l’on a lâché la bride. La vue des richesses est un appât séducteur pour l’homme avide qui ne raisonne pas. Une faible raison suffit pour indisposer des alliés, et même pour en faire des ennemis.

Стратег, который пересекает владения союзников, не может не отдавать приказы слишком суровые для предотвращения беспорядков и мародерства. Нет ничего более наглого, чем отряд вооруженных солдат, у которых спущены вожжи. Вид богатства — соблазнительная приманка для жадного человека, который лишен дисциплины. Слабого порядка достаточно, чтобы обозлить союзников, или даже сделать их врагами.

On sait qu’en ruinant le pays de l’ennemi par le sac ou par le feu, c’est lui ôter les facultés de continuer la guerre, et qu’en le ménageant on les lui laisse. Cependant nous avons des exemples qui prouvent que, sans en venir à cette extrémité, souvent les menaces d’un général ont produit la soumission d’un peuple; avantage qui ne résulterait pas de l’exécution, puisque l’habitant qui se rend pour conserver ses biens, n’ayant plus rien à perdre, n’a plus rien à ménager. On doit traiter différemment le pays que l’on garde de celui que l’on abandonne. Celui du théâtre de la guerre exige la conservation de tout de qui peut être utile à l’armée pendant qu’elle doit y subsister.

Мы знаем, что разрушая вражескую страну грабежом или огнем, мы лишим ее способности продолжать войну, и что сделаем ее послушной. Но у нас есть примеры, доказывающие, что можно не прибегая к этой крайности, зачастую угрозой, созданной полководцем, покорить народ; превосходство достигается без исполнения, потому как населению, которое отдало для спасения свою собственность, нечего терять, и незачем повиноваться. По–разному надо относиться к местности, которую мы защищаем, и которую покидаем. Военные действия требует сохранения всего, что может быть полезно для армии, сколько ей нужно, чтобы прокормиться.

Lorsque l’armée sera complète et prête à marcher, il ne faut pas la retenir dans son pays, ni dans celui des alliés, où elle ne fait qu’une consommation inutile et coûteuse. C’est chez l’ennemi qu’il faut la conduire au plus tôt. Il fournira, quoique pauvre, l’entretien nécessaire; ce qui est autant d’épargné.

Когда армия будет укомплектована и готова к походу, не держите ее ни в своей стране, ни в союзных, или она станет бесполезной к использованию и дорогостоящей. В самое короткое время нужно вести ее во вражеский край. Потребуется снабжение, хотя скудное, для содержания в порядке; что даст значительную экономию.

Les sûretés que l’on procurera aux marchands qui fournissent les provisions, soit par mer, soit par terre, produisent l’abondance dans le camp.

Гарантии, которые мы предоставим торговцам, что обеспечивают поставки, либо по морю, либо по суше, создадут изобилие в лагере.

Si l’on marche dans un pays serré et montagneux, le général doit envoyer des détachements en avant, pour se rendre maîtres des défilés et des hauteurs; sans quoi l’ennemi les occupant, il disputerait les passages, et pourrait empêcher l’armée de déboucher.

[VII] При движении по горной и возвышенной местности, полководец должен высылать отряды вперед, чтобы завладеть проходами и высотами; в противном случае их займет враг, оспаривая проход, и даже в состоянии воспрепятствовать прорыву армии.

On doit avoir pour son propre pays les mêmes précautions que l’ennemi prend pour la défense du sien. Il ne suffit pas d’attaquer, il faut se mettre à l’abri d’une invasion.

Надо принимать в его собственной стране те же предосторожности, какие враг принимает для обороны свой. Не достаточно атаковать, надо прикрыть пути вторжения.

CHAPITRE VI. Des camps.

Глава VI. О лагерях.

Tout camp dans le pays ennemi doit être couvert par une enceinte de retranchements, et par un fossé, ne fût‑ce même que pour un jour. Le regret n’a jamais suivi cette précaution qui empêche toute surprise. On postera les gardes avec la même exactitude, éloigné de l’ennemi que s’il était en présence.

[VIII] Любой лагерь во вражеской стране должен быть прикрыт частоколом и рвом, даже если он поставлен только на один день. Никогда не будет сожаления о принятых мерах предосторожности, которые предохраняют от неожиданностей. Расставлять караул нужно с той же исправностью, как вдали от врага, так и при его присутствии.

Lorsqu’on doit faire du séjour dans une province pour la mettre à contribution ou pour quelque autre raison, il faut asseoir son camp sur un terrain sec et sain. Le contraire a souvent causé des maladies et détruit une armée. Il sera bon de le changer quelquefois pour éviter les mauvaises exhalaisons, excepté en hiver où le soldat, faisant des baraques, y est comme dans une ville.

[IX] Когда нужно остаться в некой провинции, чтобы собрать контрибуцию или по любой другой причине, лагерь нужно установить на здоровой местности. Нездоровая местность часто бывает причиной болезней и губит армию. Будет полезно иногда сменить его, чтобы избежать вредных испарений, исключая зимнее время, когда солдаты ставят палатки наподобие города.

CHAPITRE VII. De l’exercice.

Глава VII. Об обучении.

Dans les quartiers d’hiver le général emploiera le temps à montrer aux troupes les manoeuvres nécessaires en campagne. L’exercice les occupe et les maintient dans l’usage de ce qu’elles doivent pratiquer un jour d’action. La fainéantise amollit les coeurs et affaiblit les corps. On a vu les plus braves troupes dégénérer par la mollesse. L’homme entretenu dans le travail en soutient sans peine les fatigues; lorsqu’il rentre en campagne; au lieu qu’elles lui coûtent, s’il s’est livré à la paresse, dont il regrette les douceurs.

[X.1] На зимних квартирах полководец должен использовать время, чтобы научить войска маневрам, необходимым в поле. Упражнения занимают солдат и поддерживают навыки, которые они должны применить в день боя. Праздность ослабляет мужество и лишает силы тела. Мы видели, что самые храбрые войска приходят в упадок от снисходительности. Человек, содержащийся в трудах, переносит трудности легко; в том числе, когда он находится в походе; если, вместо того чтобы дорожить (трудами? ), он предавался лени, он сожалеет об удовольствиях.

Le général profitera du temps de repos, pour aguerrir et instruire le soldat, non seulement des manoeuvres nécessaires à la guerre, mais aussi de l’exercice de la parade, afin de le rendre agile, adroit et dispos. Le plus fort des travaux du soldat peut toujours être regardé comme un temps de repos vis–à-vis de l’action.

Военачальник с пользой использует время бездействия, чтобы закалить и обучить солдат, и не только необходимым на войне маневрам, но и парадным упражнениям, чтобы сделать их ловкими, проворными и бодрыми. Еще более укрепляет солдат труд, что всегда можно рассматривать как противоположность боевым действия во время затишья.

Voici les parties les plus essentielles de l’exercice: on arrange le soldat suivant l’ordonnance des armes, pour l’accoutumer à savoir son département. Il doit connaître de vue et de nom l’homme qui est devant, derrière et à côté de lui, afin qu’au premier commandement il se trouve à son rang et à sa file; il saura comment s’étendre et se serrer, faire les mouvements de droite et de gauche, les changements de files, en connaître les distances, les doubler et les déployer. Il faut qu’il connaisse toutes les différentes divisions de la phalange, et leurs évolutions, soit pour former simplement la phalange, soit pour se mettre sur un plus grand front, soit pour augmenter la profondeur. Il faut l’instruire à former l’ordre de bataille à deux fronts, de même qu’à faire la retraite, lorsque le signal en est donné.

Вот наиболее существенные части обучения: построение солдат согласно порядку родов войск, чтобы каждый знал свое подразделения. Он должен знать в лицо и по имени людей, которые окружают его, так, чтобы по первому приказу смог найти свою шеренгу и ряд; и он должен знать, каким образом расширить и сжать (строй), как делать повороты влево и вправо, переменять ряды, знать дистанции: сдвоенную и развернутую. Он должен знать все различные подразделения фаланги, и их эволюции, как для формирования просто фаланги, так и для расширения фронта, так и для увеличения глубины. Следует обучить сформировать по сигналу боевой порядок на два фронта, а также для отступления.

On ne parvient à la précision de ces manoeuvres qu’à force de les exercer. Les commencements en sont gauches et pesants; la vitesse et la justesse succèdent à la fin, avec l’exactitude, pour ainsi dire, d’une machine. Le musicien qui commence d’apprendre à jouer d’un instrument ne sait d’abord où placer ses doigts; mais, s’habituant à connaître les cordes et les touches, il parvient à les parcourir avec vitesse et avec justesse. Le doigt s’unit d’une façon surprenante au souffle, pour rendre une harmonie agréable, au lieu qu’il ne formait que des dissonances dans les commencements.

Точность выполнения этих маневров войсками достигается тренировками. Первые шаги неуклюжи и тяжелы; в конце концов, достигаются скорость и и точность, с исправностью, так сказать, механизма. Музыкант, который начинает учиться играть на музыкальном инструменте, поначалу не знает куда ставить пальцы; но научившись разбираться в струнах и ладах, он добивается исполнения быстрого и точного. Пальцы приобретают удивительное вдохновение, издавая приятные созвучия, вместо диссонансов в самом начале.

Lorsque les troupes sont instruites de toutes les manoeuvres nécessaires, le général peut les diviser en deux corps, pour les faire combattre l’un contre l’autre. Afin d’éviter les accidents, il leur fera prendre des bâtons, ou des courroies, en guise d’arme tranchante, et des mottes de terre, en place des armes de jet.

Когда войска обучены всем необходимым маневрам, полководец может разделить их на два отряда, чтобы заставить их сражаться друг против друга. Во избежание несчастных случаев, они должны взять в руки палки или ремни, как холодное оружие, и комья земли вместо метательного оружия.

Il formera les attaques des hauteurs, en accoutumant le soldat à monter des collines en courant. Il donnera de l’émulation par ses louanges à ceux qui se seront bien acquittés de l’attaque, ou de la défense. Cet exercice contribue à la santé du soldat, l’endurcit aux intempérances de l’air, et, lui donnant de l’appétit, lui fait trouver sa nourriture exquise.

Устраивая штурм возвышенностей, надо приучать солдат подниматься на холмы бегом. Это будет соперничество ради похвалы тем, кто лучше проведет атаку или защиту. Это упражнение способствует здоровью солдат, закаляет нечувствительность к погоде, вырабатывает аппетит, делая всякую пищу изысканной.

On instruit de même la cavalerie par des combats simulés, la faisant escarmoucher, choquer et poursuivre. Ces exercices se font ordinairement dans la plaine: mais, comme ils sont plus difficiles à exécuter dans des pays montueux, il, sera bon d’en choisir quelquefois pour s’y accoutumer.

Также нужно обучать кавалерию в потешных сражениях, устраивая перестрелки, схватки и преследования. Эти упражнения, как правило, делаются на равнине: но так как они являются более трудными для выполнения в горной местности, то это будет неплохо иногда выбрать такую, чтобы привыкнуть.

CHAPITRE VIII. Des fourrages.

Глава VIII. О заготовках.

On doit observer un grand ordre pour faire fourrager l’armée. Le général commandera un corps d’infanterie et de cavalerie pour couvrir les fourrageurs. Pendant que ceux‑ci chargeront, les autres, se postant en avant, resteront rangés en bataille, pour protéger le fourrage et sa retraite. Faute de cette précaution, l’ennemi peut se prévaloir de la faiblesse de ces gens détachés du camp, sans ordre et à la débandade, qui, empêchés par leur charge d’user du peu d’armes qu’ils portent, ne peuvent que succomber aux moindres attaques réglées. On doit infliger des peines rigoureuses à quiconque irait fourrager sans ordre.

[X.2] Отметим важность порядка заготовки кормов для армии. Военачальник приказывает отряду пехоты или кавалерии прикрывать фуражиров. Когда те атакованы, другие выдвигаются вперед, оставаясь в боевом порядке, чтобы защитить фураж и отступить. Без этой меры предосторожности, враг может воспользоваться слабостью людей пребывающих без строя, оторванных от лагеря, и обратить в бегство тех, кто замешкался при их атаке и имеющих при себе мало оружия, способных только потерпеть поражение от мало–мальски правильного нападения. Мы должны налагать значительные наказания на тех, кто будет выходить на фуражировку без приказа.

CHAPITRE IX. Des espions.

Глава IX. О шпионах.

L’usage ordinaire est de condamner à mort les espions; mais si l’armée est en bon état, et supérieure à celle de l’ennemi, on peut leur faire grâce, et les renvoyer après leur avoir fait observer même le nombre et la discipline des troupes. Leurs avis intimideront l’ennemi, bien plus qu’ils ne lui seront avantageux.

[X.3] Обычно шпионов присуждают к смерти, но если армия находится в хорошем состоянии и превосходит врага, они могут быть полезными, вернувшись после того, как разведали и численность и порядок в войсках. Их сообщения напугают врага гораздо больше, чем принесут ему пользы.

CHAPITRE X. Des sentinelles et des gardes.

Глава X. О часовых и страже.

Le nombre des gardes fait la sûreté d’un camp. On relèvera souvent les sentinelles. Le soldat ne pouvant, sans souffrir, veiller toute la nuit, il serait mal de le contraindre, et même de le permettre, s’il offrait de le faire. L’homme fatigué ne saurait se garantir de la force du sommeil qui le saisit malgré lui. C’est pourquoi l’on ne permet pas au soldat qui est en sentinelle de s’asseoir ni de se coucher. Les gardes allumeront des feux à une bonne distance du camp; par ce moyen ils découvriront de loin l’ennemi, sans que celui‑ci puisse distinguer quelque chose. Le général qui sera dans le cas de décamper la nuit, et à l’insu de l’ennemi, faute de vivres, ou pour éviter une bataille, continuera ses feux dans son camp; sans quoi l’ennemi, les voyant éteints, jugerait de la marche, et se porterait pour l’empêcher ou l’inquiéter.

[X.4] Численность караула определяется (требованием) безопасности лагеря. И зачастую зависит от часовых. Солдат не способен бодрствовать всю ночь, будет неправильно заставлять его, но и даже разрешать делать это добровольно. Усталый человек не может устоять против сна, который охватывает его против воли. Поэтому мы не дозволяем солдату, который стоит на страже, ни сидеть, ни лежать. Караульные зажигают костры на безопасном расстоянии от лагеря; этим средством обнаруживая врага издали, без того, чтобы тот смог различить что‑либо важное. [X.5] Стратег, который будет спешно отступать ночью, и незаметно для врага, из‑за отсутствия провианта, или, чтобы избежать боя, будет продолжать жечь костры в своем лагере; иначе враг, увидев их погашенными, догадавшись об уходе, будет пытаться предотвратить или беспокоить на марше.

CHAPITRE XI. Des pourparlers avec l’ennemi.

Глава XI. Переговоры с врагом.

Lorsqu’un général sera convenu d’une entrevue, il formera son escorte et sa suite des plus apparents de l’armée. Cette pompe extérieure impose quelquefois et fait condescendre plus aisément aux demandes. L’ennemi peut être plus frappé de cette vue que des raisons qu’on peut lui alléguer.

[X.6] Когда же полководец соглашается на встречу, он формирует свою охрану и свиту из самых видных военнослужащих. Иногда для это требуется внешняя пышность, а снисхождение облегчает (предъявление) требований. Противник может быть поражен этим зрелищем, и по этой причине мы можем воздействовать на него.

CHAPITRE XII. Des transfuges.

Глава XII. О перебежчиках.

Le général prudent se défie de tout transfuge ennemi qui offre de lui dévoiler des secrets importants. S’il s’en trouve quelqu’un cependant qui propose les moyens de surprendre l’ennemi, d’y conduire par des chemins inconnus, et qui marque l’heure propre à l’entreprise, alors le général intelligent pèse les circonstances du projet, et s’il y trouve de la probabilité, il s’assure de sa personne, le conduit avec l’armée pieds et poings liés, et il lui promet sa délivrance et une récompense s’il a dit vrai, ou le supplice s’il a dit faux. L’homme qui voit sa vie entre les mains de ceux qu’il conduit ne risque pas de les tromper, puisque sa perte serait plus certaine que le succès de sa fourberie.

[X.7] Благоразумный полководец не доверяет любым вражеским перебежчикам, которые предлагают ему раскрыть важные секреты. Но если он находит кого‑то, кто предлагает средство захватить противника врасплох, провести неизвестной дорогой, и! которое превосходно в данный момент по обстоятельствам дела!, то стратег, разумно взвесив обстоятельства замысла, и если есть вероятность, он обещает человеку, что тот проведет армию со связанными руками и ногами, и получит свободу и вознаграждение, если он не солгал, или наказание, если этот не так. Человек, который видит, что его жизнь в руках тех, кого он ведет, то он не обманет их, так как в своей гибели он будет более уверен, что в успехе своего обмана.

CHAPITRE XIII. De la forme des camps.

Глава XIII. О форме лагеря.

Un général campé près de l’ennemi en examine le camp. S’il forme un cercle dans la plaine, il peut moins juger de sa force, parce que sa circonférence a plus d’étendue qu’elle n’en annonce. Au contraire, celui qui paraît couvrir plus de terrain en lignes droites ou angulaires en contient moins en effet. L’habitude seule peut affermir l’oeil contre ces illusions nouvelles.

[X.8] Стратег, располагаясь вблизи врага, изучает лагерь. Если тот на плане имеет форму круга, то он не может судить о войсках в нем, потому что окружность более протяженна, чем представляется. Напротив, тот который кажется покрывающим большую площадь прямыми линиями или ломаными, в действительности содержит меньше. Только практика может отъучить глаз от этих известных иллюзий.

Tout camp assis sur une montagne paraît toujours plus grand, vu les inégalités du terrain, qui ne permettent pas de dresser les tentes régulièrement. Ces vides qu’on n’évalue pas trompent dans le calcul d’appréciation que l’on veut faire sur la totalité de la ligne. Il est, par conséquent, difficile de juger, par la figure d’un camp, du nombre des troupes qu’il contient.

Лагерь, стоящий на горе, всегда кажется больше, учитывая пересеченность местности, которая не позволяет равномерно ставить палатки. Не оценив эти пустоты, вы ошибетесь при расчете, сделанном только на основе всей линии. Поэтому трудно судить по фигуре лагеря о количестве войск в нем.

Les raisons que je viens d’alléguer prouvent que le cercle est la figure la plus convenable pour tracer un camp, en le resserrant autant qu’il est possible.

Причины, которые я указал, доказывают, что круг является наиболее подходящей фигурой для разметки лагеря, охватывая как можно больше.

Savoir cacher ses forces est souvent un trait d’habileté utile au général. Pour y parvenir, il ne faut sortir du camp ni pour attaquer, ni pour rencontrer l’ennemi. Il pourra croire que cette réserve provient de faiblesse ou de crainte. Comme il est aisé de juger sur les apparences, sans distinguer les effets d’une ruse de guerre, il est possible que l’ennemi s’y méprenne, et que, faisant succéder la négligence au mépris, il use de moins d’ordre et de précaution dans ses opérations. Les troupes étant portées à se négliger lorsqu’elles croient que les dangers sont faibles, et la victoire aisée, il est apparent que l’ennemi marchera pour attaquer un camp qu’il méprise; mais le général, en sortant par différents endroits, en bon ordre, profitera de ses sages dispositions, ainsi que de la surprise de l’ennemi.

Умение скрывать свои силы — зачастую навык полезный для полководца. Чтобы сделать это, не покидайте лагерь для атаки или для встречи врага. Он может поверить, что такая осторожность происходит от слабости или страха. Как легко понять по внешним признакам, без различия последствий военной хитрости, возможно, что враг ошибется, и допустит небрежность из‑за презрения, и он будет действовать с меньшим порядком и осторожностью. Войска в пределах досягаемости не принимаются в расчет, когда он считает, что опасность низка, а победа легка; возможностью, что противник выйдет из лагеря для нападения, он презирает; но стратег, выйдя из разных мест, в превосходном порядке, извлечет пользу из своего мудрого мероприятия, и застигнет врага врасплох.

Le général qui sait son métier ne tombe point dans des pièges de cette espèce. Comme il est en état de faire lui‑même ce que fait son ennemi, son génie lui dicte aussi les moyens de parer ses coups.

Генерал, который знает свое ремесло, не попадает в ловушки этого рода. Так как в состоянии сделать тоже самое, что и его враг, а его гений диктует также средства, чтобы противостоять их ударам.

CHAPITRE XIV. De la nécessité du secret.

Глава XIV. О необходимости секретности.

Lorsqu’un général projette de surprendre quelque poste, ville, citadelle ou passage, cette entreprise exige autant de mesures et de diligence que de secret. Qu’elle se fasse de jour ou de nuit, il faut en cacher l’objet et ne la confier qu’aux généraux chargés de l’exécution. Il ne doit donner l’ordre et le détail qu’au moment de l’action. Comme le soldat est bientôt instruit dès que l’officier le sait, il n’y a qu’un insensé qui soit capable de divulguer d’avance ses projets; ce serait le moyen d’occasionner une désertion. L’espoir d’une récompense pour une nouvelle essentielle peut engager le soldat à passer chez l’ennemi.

[X.9] Когда стратег замышляет захватить какие‑либо пункты, города, крепости или проходы, это начинание требует забот о секретности. Занимаясь этим днем или ночью, мы должны скрывать объект и не поручать доверенным стратегам исполнение. Не давайте приказов и подробностей до времени действий. Поскольку солдаты быстро наставлены от знающего офицера, у него нет опасения, что кто‑либо способен раскрыть его планы заранее; это, кроме того, может вызвать дезертирство. Надежда на награду дает еще одно основание солдату, предпринять попытку перебежать к врагу.

Il n’est point d’armée exempte de la désertion. La guerre fournit toujours des prétextes, tant aux esclaves qu’aux hommes libres, pour colorer leur crime.

Не существует армии без дезертирства. Война всякий раз дает поводы, как рабам, так и свободным, оправдать свои преступления.

CHAPITRE XV. Des extispices.

Глава XV. Об экстиспициях.

Il faut toujours offrir des sacrifices avant de conduire l’armée à l’ennemi. Le général doit avoir des sacrificateurs et des devins à sa suite. La connaissance des entrailles des victimes est aisée, et elle lui sera très avantageuse. Elle le met en état de juger, sans le secours d’autrui, si les victimes annoncent du succès aux entreprises. Qu’il observe seulement d’appeler les principaux officiers pour témoins des bons augures, afin qu’en apprenant aux soldats que les dieux sont propices, ils les encouragent à faire bien leur devoir.

[X.10] Следует всегда приносить жертвы перед выводом армии на врага. Полководец должен иметь священников и прорицателей в своей свите. Познание внутренностей жертвы легкое, и оно весьма полезное. Он в состоянии без помощи других заключить, свидетельствуют ли жертвы об успешном предприятии. На наблюдения он призывает только старших офицеров как свидетелей хороших предзнаменований, так что солдаты, узнав, что боги благосклонны, воодушевляются выполнить свой долг.

Les troupes, ont toujours plus de valeur, et obéissent plus promptement, lorsqu’elles croient être assurées de l’approbation des dieux. L’annonce des auspices favorables à l’armée rassure chaque individu. S’ils sont contraires, il faut rester dans une inaction totale, sans qu’aucune circonstance puisse obliger d’agir. Les menaces des dieux ne pouvant qu’être funestes, il faut en attendre la cessation et les consulter souvent même dans un jour. Une heure, un moment mal choisi, a été cause de la ruine de tel général, qui aurait peut–être réussi plus tôt ou plus tard. Il me paraît que les victimes contiennent autant de signes visibles et réguliers que nous en présentent les opérations magiques et les astronomiques même, dont les moindres différences influent au point de faire dans un instant un roi d’un esclave, ou un esclave d’un roi.

Воины всегда более храбры, и повинуются более охотно, когда они считают, что обеспечены одобрением богов. Объявление армии о благоприятных ауспициях успокаивает каждого человека. Если же наоборот, следует пребывать в полном бездействии, исключая какие‑либо обстоятельства, вынуждающие к действиям. Плохие предзнаменования от богов могут быть только гибельными, нужно дождаться окончания и собрать совет обычно в тот же день. Один час, неудачно выбранный, будет причиной падения такого полководца, который, добьется, может быть, удачи рано или поздно. Похоже, что жертвы заключают в себе знаки как видимые, так и соответствующие правилам, которые выявляются действиями магическими, а также астрономическими, без всякого различия влияющие до такой степени, что делают в один миг царя рабом, а раба царем.

Je dois donner des raisons pour justifier les événements malheureux qui ont suivi les oracles les plus favorables. Tous les pays ont des assiettes différentes. On ignore quel sera le théâtre de la guerre. Les hommes en général, quoique instruits de la nature de leur pays, ne le sont pas de celle des autres. Souvent un général qui juge qu’il n’est qu’à une marche de l’ennemi s’empresse de le joindre. Pour cet effet, il le suit avec ardeur, pendant que l’ennemi se retire à dessein, afin de l’engager dans un pays resserré et dominé par des hauteurs. L’agresseur, sans soupçonner cette feinte, s’avance imprudemment, et ne s’aperçoit du piège que lorsque, menacé à ses flancs et à ses arrières, il ne voit aucune issue qui ne soit gardée soigneusement par des postes. Alors il est réduit à voir son armée défaite par les flèches dont elle est accablée, sans pouvoir s’en défendre, ou bien périr de faim faute de subsistances, s’il n’aime mieux se rendre à la discrétion de son vainqueur.

Я должен указать оправдательные причины для трагических событий, которые имели место после наиболее благоприятных оракулов. Все местности обладают различной топографией. Заранее неизвестно, каким будет театр военных действий. Хотя в общем, люди как‑то осведомлены о природе своих стран, но не бывали в тех или других. Часто стратег, который думает только о движении врага, спешит его настигнуть. Добиваясь этой цели, он следует за ним с горячностью, в то время как противник намеренно отказывается вступать в бой в горной стране и занимает высоты. Нападающий, не подозревая подвоха, опрометчиво движется, и не замечает ловушки до тех пор, пока не окажется по угрозой окружения, и не будет никакого выхода, который бы тщательно не охранялся заставами. Затем все сводится к тому, что мы видим армию, потерпевшую поражение от стрел, которыми она подавлена, не в состоянии защитить себя, или погибшей от голода из‑за отсутствия пищи, если, что не лучше, сдавшейся на милость победителя.

Cet exemple prouve qu’on ne peut taxer l’augure de fausseté, parce que des circonstances mal combinées ont changé la nature de l’objet sur lequel il était consulté.

Этот пример доказывает, что мы можем понять предзнаменование ложно, потому что плохо сочетаемые условия изменили природу предмета, на чей счет проводились гадания.

CHAPITRE XVI. Combien il est nécessaire d’user de prudence, en suivant un ennemi qui fuit.

Глава XVI. О том как важно проявлять осторожность, преследуя бегущего врага.

On doit toujours se défier de la retraite de l’ennemi. La précaution qu’il faut prendre pour le suivre, c’est d’observer avec le plus grand soin la nature du pays où la poursuite s’engage; car il est possible qu’un revers oblige le général qui suit de se retirer lui‑même.

[XI.1] Нужно всегда опасаться отступления врага. Должны быть приняты меры предосторожности при преследовании, наблюдая с большей осторожностью природу страны, куда заводит погоня; так как не исключено, что стратегу самому потребуется предпринять отступление.

Il vaut mieux renoncer à poursuivre que de se hasarder trop légèrement. Pour se mettre en sûreté, il faut, à mesure qu’on s’avance, occuper les hauteurs, les défilés et la chaîne des montagnes; s’assurer par des troupes des postes les plus essentiels, afin de pouvoir se retirer sans courir aucun risque d’être coupé. Je dis ceci, autant pour faire éviter de tomber dans un piège, que pour instruire à le tendre. On doit toujours admirer un général qui sait y attirer son ennemi.

Лучше сдержаться, чем продолжать рисковать слишком легкомысленно. С целью безопасности мы должны заранее занимать высоты, проходы и цепи гор; занять войсками наиболее важные позиции для того, чтобы иметь возможность отойти без риска быть отрезанным. Я рассказываю как не попасть в ловушку, чтобы показать как она ставится. Нас всегда восхищают полководцы, которые знают как заманить врага.

CHAPITRE XVII. De l’avantage de se procurer des nouvelles de l’ennemi.

Глава XVII. О выгодах получения новостей о противнике.

Un général doit toujours admettre quiconque vient lui apporter des avis. Il faut qu’il soit accessible à toute heure du jour et de la nuit, fût‑il à table, au bain ou au lit. Ceux qui sont d’un abord difficile par leur refus, ou par celui de leurs domestiques, s’exposent à négliger telle lumière qui aurait put leur être de la dernière conséquence, et dont le moindre délai empêche entièrement l’usage.

[XI.2] Полководец всегда должен принимать тех, кто приходит, чтобы дать ему советы. Он должен быть доступен в любое время дня и ночи, будь он за столом, в ванне или в постели. Те кто труднодоступны из‑за своих отказов, или из‑за своих прислужников, подвергаются опасности, пренебрегая такими познаниями, который могли бы иметь крайне важное значение, и что всякая задержка затрудняет возможность воспользоваться ими в полной мере.

CHAPITRE XVIII. Touchant l’heure convenable pour le repas des troupes.

Глава XVIII. Относительно надлежащего времени приема пищи войсками.

Un général fera bien de fixer, au camp, une heure précise pour la réfection de son armée. S’il est hors du danger d’une attaque, il peut choisir cette heure indifféremment; mais si sa position ou la faiblesse de ses retranchements l’expose à être attaqué subitement, il est nécessaire que le temps soit fixé; le matin de bonne heure, afin qu’en cas d’attaque les soldats aient mangé avant que de s’engager; la bataille pouvant durer jusqu’à la nuit, l’homme à jeun souffrirait et aurait moins d’aptitude à combattre. On doit recommander la sobriété, sans la pousser cependant au point de ne pas nourrir assez le soldat, l’excès de la profusion n’étant pas moins nuisible que celui du besoin. L’expérience prouve que cet objet est important.

[XII] В лагере стратег должен назначить точное время для отдыха армии. Если он не находится под угрозой нападения, он может выбрать время какое угодно; но, если его положение или его непрочные укрепления могут быть внезапно атакованы, необходимо указать точное время; ранним утром, так чтобы в случае нападения солдаты поели прежде чем вступят в бой; сражение может продлится до ночи, натощак люди будут h2страдать и будут менее способны к борьбе. Мы должны рекомендовать умеренность, однако не стоит выдвигаться с позиций не покормив солдат; избыток не менее вреден, чем нужда. Опыт показывает, что эта тема имеет важное значение.

CHAPITRE XIX. L’égalité d’humeur est nécessaire à un général, même dans les revers.

Глава XIX. О необходимости самообладания у полководца, даже в беде.

Quel que puisse être le sujet qui donne de l’inquiétude aux soldats, soit que l’ennemi ait reçu un puissant renfort, soit qu’il ait remporté quelque grand avantage, le chef ne doit jamais en paraître ému; au contraire, il faut que son extérieur soit rassuré, et que ses manières prévenantes marquent sa tranquillité et même sa gaieté. L’air d’un général influe sur l’esprit du soldat, et même s’imprime dans son coeur. Le général qui témoigne de l’assurance donne de la confiance à ses troupes, elles croient n’avoir rien à craindre; mais celui qui montre de l’inquiétude et de la tristesse leur inspire de la timidité, et, leur abattant le coeur, il fait que le soldat ne voit que des dangers. Les harangues sont quelquefois moins éloquentes que la contenance du commandant: on peut soupçonner un discours de feinte et d’art; mais l’air d’assurance est exempt de ces soupçons. Deux grands talents à réunir, ce sont, l’un, de savoir paraître, et l’autre, de savoir parler à propos; cependant, s’il y a des cas où il faut animer le soldat, il y en a d’autres où il faut l’intimider.

[XIII] Что бы ни было предметом озабоченности солдат, или получение врагом сильного подкрепления, или завоеванием им большого преимущества, вождь никогда не должен выглядеть обеспокоенным; наоборот, он должен выглядеть спокойным, и своим предупредительным поведением выражать спокойствие и даже веселость. Настроение полководца воздействует на сознание солдат, и даже отражается на отваге. Стратег, который выказывает уверенность, передает уверенность в себе воинам, они верят, что им нечего бояться; но другой, который выказывает озабоченность и печаль, внушает робость, а также отнимает у них мужество, такие солдаты видят только опасности. Речи иногда менее красноречивы, чем поведение командующего: можно подозревать в словах искусный обман; но уверенная внешность свободна от таких подозрений. Два больших таланта которые надо объединять, один — умения держать себя, и другой — говорить к месту; между тем, есть случаи, когда надо воодушевить солдата, другие — когда надо его запугать.

CHAPITRE XX Quelles sont les occasions où l’on doit inspirer aux soldats la crainte de l’ennemi, et où il faut les encourager.

Глава XX. В каких случаях нужно внушить солдату страх перед врагом, и в каких воодушевить их.

Lorsque la discipline se relâche, il est nécessaire de grossir les dangers et de faire voir toutes les entreprises qui sont possibles aux ennemis. Sans intimider les troupes, cet avertissement les portera à la précaution. Le malheur demande qu’on relève les esprits, et la négligence qui provient d’une trop grande sécurité exige qu’on les abaisse: l’un rassure le timide, l’autre inspire de la prudence au présomptueux. Ces deux esprits existent dans les armées. C’est un éminent défaut que de craindre assez l’ennemi pour n’oser rien entreprendre contre lui, de même que de le mépriser trop pour négliger de se prémunir contre lui. Le général doit donc user à propos des moyens d’éviter ces deux grands défauts.

[XIV.1] Когда дисциплина ослаблена, необходимо преувеличить опасность и показать все действия, на которые способен враг. Не запугивая воинов, это вынудит их быть осторожными. Несчастье потребует повышения духа, а пренебрежение, которое приходит от слишком большой безопасности, требует его уменьшить: одним обнадеживают робких, другим — внушают осторожность самонадеянным. Два настроения существуют в армии. Это большой страх, когда опасение врага мешает чтобы что‑либо предпринять против него, или когда презрение к нему слишком много велико, чтобы защищатся от него. Полководец должен пользоваться этим, чтобы избежать этих двух основных недостатков.

CHAPITRE XXI. On peut encourager le soldat par l’aspect des prisonniers.

Глава XXI. Об ободрении солдат видом пленных.

A l’approche d’une action dont le succès incertain peut préoccuper les troupes, il est avantageux de faire quelques prisonniers. Si ces hommes annoncent du courage par leur bon air, il faut les soustraire à la vue de l’armée, soit par la prison ou par la mort; s’ils sont au contraire faibles et de mauvaise mine, il faut les lui montrer, après les avoir préalablement menacés et maltraités, afin de les avilir davantage aux yeux des soldats, leur faisant observer combien sont abjects les ennemis qu’ils doivent combattre. Le soldat, jugeant des autres par ceux qui lui sont présentés, les méprise et s’assure d’une victoire aisée. L’homme est disposé à juger en grand de tous les objets qu’il ne connaît pas, et, réfléchissant sur l’incertitude de l’avenir, il voit le péril du même oeil: il faudrait lui montrer la réalité pour lui épargner une dangereuse illusion.

[XIV.2] С приближением действия, когда успех сомнителен, нужно воинам внушить тревогу, что выгодно сделать (при помощи) кое–каких пленных. Если эти люди выказывают мужество своим превосходным духом, они должны быть вне поля зрения армии, либо лишены свободы, либо казнены, если же проявляют слабость и плохо выглядят, их следует показать, после предварительных угроз и дурного обращения, с целью более полного унижения в глазах солдат, показав им, как презренны враги, с которыми нужно сражаться. Солдат, судя по состоянию людей, ему представленных, придет в недоумение и будет уверен в легкой победе. Человек предрасположен судить о всех важных предметах, которые он не знает, и размышляя о неопределенности будущего, он видит опасность в том же свете: нужно показать ему реальность, чтобы спасти от опасных иллюзий.

CHAPITRE XXII. Des ordres de bataille.

Глава XXII. О боевом порядке.

Tout ordre de bataille doit être relatif à l’espèce d’armes, d’hommes, de lieux et d’ennemi. L’habile général se détermine sans balancer sur chaque situation qui se présente. Je donnerai en peu de mots les règles générales qui sont convenables à tous les ordres de bataille, sans pourtant m’étendre sur les différentes exceptions qui peuvent y avoir lieu.

[XV] Всякий боевой порядок должен соотносится с родом войск, людьми, местностью и врагом. Искусный военачальник без колебаний определяется в любой возникшей ситуации. Я кратко изложу общие правила, которые подходят для всех боевых построений, подробно не распространяясь на различных исключения, которые могут возникнуть.

Une armée doit être rangée en conséquence de la disposition qui lui est opposée, et le général est contraint de placer sa cavalerie contre celle de l’ennemi. L’ordre ordinaire est de ranger la cavalerie sur les ailes, pour être à même d’attaquer l’ennemi en front et en flanc, et d’avoir assez d’espace pour manoeuvrer à telle profondeur qu’il puisse être.

[XVI] Армия должна быть построена в соответствии с диспозицией противоположной стороны, и стратег вынужден ставить свою кавалерию против вражеской. При обычном построении кавалерия ставится на крыльях, чтобы иметь возможность атаковать противника спереди и во фланг, и иметь достаточно места для маневра такой глубины, какая возможна.

On doit ranger les archers, les frondeurs et tous ceux qui sont destinés aux armes de jet devant la Phalange, parce que, s’ils étaient placés derrière, ils feraient autant de mal aux leurs qu’aux ennemis; si on les mettait dans les rangs, ils n’auraient pas le libre usage de leurs armes, puisqu’ils ne pourraient point reculer pour bander leurs arcs, ni avancer pour prendre leur élan, ayant d’autres soldats derrière et devant eux, surtout pour le maniement de la fronde.

[XVII] Мы должны ставить лучников, пращников и тех, кто имеет метательное оружие, впереди фаланги, потому что, если они будут размещены позади, они причинят своим столько же вреда, как и врагам; если их поместить в ряды, они не смогут свободно использовать свое оружие, так как они не смогут ни натянуть лука, ни отодвинуться, чтобы набрать разбег, имея других солдат позади и перед собой, особенно при пользовании пращей.

Les archers, en devançant le front, ont l’avantage de tout découvrir plus distinctement et d’ajuster bien leurs traits sur l’ennemi; au lieu que s’ils étaient derrière, ils seraient obligés de tirer par dessus les autres, et par conséquent avec moins de justesse et de force.

Лучники, выдвинутые во фронт, имеют то преимущество, что обнаруживают врага более ясно и точно нацеливают свои стрелы; но если бы они были позади, им пришлось бы стрелять поверх собратьев, и поэтому с меньшей точностью и силой.

S’il se trouve de l’inégalité dans le terrain du champ de bataille, il est à propos de placer les gens de trait sur les hauteurs; et, si l’ennemi s’en est déjà emparé, il faut employer cette espèce de troupes pour l’en chasser, parce qu’il leur est plus aisé d’y grimper pour l’attaquer brusquement de même que pour se retirer, à cause de la légèreté de leurs armes.

[XVIII] Если есть неровности на поле боя, уместно будет поставить стрелков на высотах, а если враг уже захватил их, мы должны использовать этот род войск для нападения, потому что им легче как взбираться для внезапного приступа, так и отступать, ввиду легкости своего оружия.

On laisse des intervalles entre les corps afin que les troupes légères, après avoir jeté leurs traits, puissent s’y retirer. Elles doivent le faire en ordre par les sections, et se placer derrière la phalange lorsque les ennemis se disposent à charger, afin de laisser par cette manoeuvre le front libre; sans les intervalles il faudrait que ces troupes fassent tout le tour de la phalange par ses flancs pour se former derrière, ce qui serait sujet à inconvénient, parce que l’ennemi pourrait les barrer et les réduire à se jeter sur la phalange, ce qui y causerait de la confusion. Il serait bon d’avoir des tireurs sur les ailes pour qu’ils tirent, pendant le combat, obliquement sur l’ennemi, qui s’en trouverait d’autant plus incommodé qu’il leur prêterait un côté à découvert. C’est dans ce cas que la fronde est d’un grand usage, le plomb qu’elle lance étant de couleur à n’être pas distingué dans l’air, ni par conséquent évité. La force avec laquelle la fronde le fait voler est si grande qu’il s’échauffe en l’air et qu’il fait de profondes blessures, qui sont à peine perceptibles, parce qu’elles se referment presque aussitôt qu’elles sont formées.

[XIX] Нужно оставляет интервалы между отрядами так, чтобы легкие войска, бросив свои стрелы, могли отступить через них. Они должны сделать это в полном порядке по подразделениями, и встать позади фаланги, когда враги готовятся к нападению, чтобы обеспечить этим маневром свободный фронт; при отсутствии интервалов они должны будут сделать это, обходя фалангу по бокам для построения позади, что весьма затруднительно, потому что враг может помешать и вынудить их к броситься через фалангу, что приведет к беспорядку. Было бы хорошо иметь стрелков на крыльях, для косого обстрела во время боя врага, который чувствовал бы себя столь же неловко, как и с неприкрытым флангом. Здесь праща приносит большую пользу, так как метаемые свинцовые пули цветом не выделяются в воздухе и поэтому их трудно избежать. Сила, с которой пускает их праща, настолько велика, что они нагреваются в воздухе, и нанесенные ими глубокие раны едва заметны, потому что они закрываются почти сразу.

Un général qui est faible en troupes légères, et à qui l’on en oppose un grand nombre, doit faire marcher le premier rang de sa phalange très serré, les soldats portant devant eux leurs boucliers, dont la grandeur peut les couvrir. Il faut que ceux du second rang les tiennent élevés au‑dessus de leurs têtes, et qu’ils marchent dans cet ordre aussi près qu’il est possible de l’ennemi. Ces boucliers, qui forment une espèce de toit, les mettront à l’abri de ses traits. S’il se trouve des deux côtés un nombre égal de troupes légères, on les jettera en avant pour escarmoucher, en attendant l’attaque à laquelle se disposera la phalange; elles peuvent ensuite être avantageusement placées aux ailes, leurs traits obligeant les ennemis de se serrer sur leur centre, ce qui ne peut se faire sans y causer quelque désordre.

[XX] Полководец, который имеет недостаточно легковооруженных войск, при обилии их у противника, должен плотно сдвинуть первую шеренгу фаланги, солдаты которой должны держать большие щиты перед собой, прикрываясь ними. Нужно чтобы люди второй шеренги держали (щиты) высоко над головой, и таким способом подвигались как можно ближе к противнику. Эти щиты, которые образуют своего рода крышу, служат прикрытием от стрел. Если обе стороны имеют равное число легких войск, нужно бросать их вперед для перестрелки, в ожидании атаки, которую предпримет фаланга; а затем можно с успехом разместить их на крыльях, их стрелы вынудят врагов плотнее стянуть центр, что не может быть сделано, не причинив какого‑либо беспорядка.

On ne doit pas, dans la crainte d’être débordé, étendre son front aux dépens de la profondeur de sa phalange, parce que se trouvant diminuée par sa longueur, l’ennemi en pourrait attaquer le centre, qu’il percerait aisément; et, se tournant ensuite à droite et à gauche de l’ouverture qu’il y aurait faite, il prendrait la phalange même à dos. Le général doit non seulement éviter cette faute, mais encore en savoir profiter si elle est commise par son ennemi.

[XXI] Не следует из опасения быть раздавленным, расширять свой фронт в ущерб глубины фаланги, потому как она существенно ослабится из‑за длины, и враг сможет, атаковав центр, легко его прорвать; и, затем, повернув вправо и влево от разрыва, завершить дело, зайдя фаланге со спины. Полководец должен не только избегать таких ошибок, но и уметь воспользоваться подобной оплошностью врага.

L’erreur opposée, et qui n’est pas moins à éviter, ce serait d’avoir un trop petit front et trop de profondeur, ce qui donnerait à l’ennemi la facilité d’attaquer par les flancs, qu’il déborderait, et d’envelopper tout le corps.

Противоположная ошибка, которую надо избегать не меньше, это слишком малый фронт и чрезмерная глубина, что облегчает врагу атаку флангов, прорыв и окружение целого корпуса.

Il est aussi nécessaire d’avoir de bons soldats sur les flancs et aux derniers rangs qu’aux premiers, parce que le général intelligent qui voit son adversaire se disposer à l’envelopper doit opposer à ce mouvement celui de déployer ses derniers rangs sur ses ailes, afin de les étendre; s’il arrive que l’on ne soit pas à temps d’éviter d’être enveloppé, il faut ordonner un demi‑tour à droite aux derniers rangs pour faire face à l’ennemi qui aurait gagné les arrières, ce qui formera la phalange à double front; et, dans ce cas, les soldats pourront soutenir l’attaque aussi bien que ceux des premiers rangs.

Необходимо также иметь хороших солдаты на флангах и в последней шеренге, как и в первой, потому что искусный стратег, когда видит своего противника, готовящегося окружить его, делает контрманевр, развертывая задние шеренги на крылья, с целью раздвинуть их; если так случилось, что нет времени избежать окружения, он должен приказать последним шеренгам развернуться кругом, лицом к врагу, который заходит сзади, тем самым сформировав фалангу с двойным фронтом, и в этом случае солдаты будут способны выдержать атаку, также как и первые ряды.

Le général qui se sent inférieur en nombre, et qui ne peut éviter le combat, doit choisir avec soin son emplacement et s’appuyer à une rivière ou bien à une montagne, observant de faire garder les hauteurs. Indépendamment de l’habileté du général, le hasard ne laisse pas de contribuer à procurer une bonne position à l’armée, puisqu’il ne saurait en choisir où le pays n’en offre point; mais en ce cas son talent consiste à choisir le meilleur, et à avoir le coup d’oeil assez juste pour le discerner d’abord.

Полководцу, который понимает, что уступает в численности, но не может избежать боя, необходимо тщательно выбрать место и держаться реки или горы, обращая внимание на защиту высот. Независимо от мастерства стратега случайность привносит свой вклад в поиски хорошей позиции для армии, поскольку не приходится выбирать, какое место предложит страна; но в этом случае его талант заключается в выборе лучшего, и наличии наметанного глаза, чтобы достаточно верно распознать подступы.

Une disposition assez ordinaire aux commandants d’une nombreuse armée, c’est de s’avancer avec les ailes plus qu’avec le centre, et de former de cette manière un rentrant, dans l’espérance que l’ennemi venant attaquer ce centre formera en allant à la charge un saillant, et qu’alors le surpassant en nombre, il pourra l’envelopper de ses ailes. Le moyen de l’éviter, c’est de diviser son armée en trois corps, dont les deux des côtés chargent les ailes, tandis que celui du centre demeure immobile; alors les troupes du milieu du rentrant opposé deviennent inutiles si elles restent dans leur ordre, et si elles le changent en marchant en avant pour former une ligne droite elles s’exposent à crever, les ailes engagées au combat ne pouvant s’ouvrir pour leur faire place. Ce mouvement entraîne nécessairement au moins de la confusion. Le corps qui n’est point engagé peut alors l’attaquer avec avantage. Supposé qu’on ne change pas la première position, il faut envoyer des troupes légères pour occuper et harceler le centre.

Достаточно часто командующие большим войском применяют диспозицию, выдвинув вперед крылья относительно центра, образуя таким способом вогнутую линию, в надежде, что противник атакуя центр построения, в боевом порыве уйдет вперед, а затем превосходящими силами, стратег сможет окружить (врага) крыльями. Способ противостоять этому заключается в разделении армии на три отряда, два боковых атакуют крылья, а центр остается неподвижным; поэтому бойцы в середине, стоящие напротив, становятся бесполезными если они сохранят свой строй, а если они меняют строй, двигаясь вперед, образуя общую прямую линию, они подвергают себя к смертельной опасности: фланги, занятые боем не смогут прикрыть их. Это движение неизбежно приводит, по меньшей мере, к замешательству. Отряд, который не занят боем, не может содействовать успеху атаки. Допустимо, не меняя начальной позиции, послать легкие войска занять и беспокоить центр.

On peut aussi avancer pour l’attaque en phalange oblique. L’effort de cette disposition se fixe sur l’une ou l’autre aile, que l’on attaque avec l’élite de l’armée. Comme l’ennemi ne peut faire usage que d’une partie de ses troupes, il est souvent forcé de plier; et la déroute d’une aile entraîne presque toujours celle de toute l’armée. Un autre moyen encore, qui peut avoir du succès, c’est de feindre une retraite même précipitée. L’ennemi, prenant cette manoeuvre pour une fuite, s’animera, et, voulant poursuivre avec vivacité, l’ardeur entraînera le soldat hors de son rang. Alors l’armée en retraite fera face, et attaquera avec grand avantage une troupe en désordre, et surprise d’une démarche aussi hardie.

Можно также выдвинуть вперед для атаки косую фалангу. Напор этого построения присоединяется к одному или другому крылу, которое атакует с отборной частью армии. Так как противник не может использовать часть своего войска, он зачастую бывает вынужден уступить; а разгром крыла почти всегда ведет к разгрому всей армии. Еще один способ, который может дать успех, заключается в притворном отступлении и даже бегстве. Враги, приняв такой маневр за подлинное бегство, ободряются, и солдаты, желая в горячности преследовать, в пылу выбегают из своих рядов. В то время когда отступающая армия обернется лицом, и атакует с большим успехом воинов, (пребывающих) в беспорядке, то удивит их отважным поступком.

Il est nécessaire d’avoir un corps séparé de la phalange, composé d’hommes choisis, pour être prêts à secourir cette partie de la phalange, qui, étant surchargée, a besoin d’aide. L’effet d’un renfort de troupes fraîches, c’est d’encourager celles auxquelles il se joint, et de décourager l’ennemi, déjà affaibli par un long engagement.

[XXII] Необходимо иметь отдельный отряд фаланги, состоящий из отборных бойцов, готовых помочь той части фаланги, которая, будучи утомлена, нуждается в помощи. Подкрепления свежими войсками придает мужества тем, к кому они присоединились, и обескураживает врага, уже ослабленного долгим боем.

On peut trouver un grand avantage à laisser un corps à quelques stades de l’armée, avec ordre de joindre lorsque le combat est engagé. L’ennemi voyant avancer des troupes avec précipitation en sera étonné, surtout s’il a des avis que l’armée attend du secours, et, s’il s’est hâté de livrer bataille avant l’arrivée de ce renfort, il ne manquera pas de juger que ces troupes en marche sont le secours attendu, et ne pouvant apprécier leur force, il les croira bien plus considérables, ce qui seul est capable de le déterminer à fuir sans même attendre leur attaque.

Можно достичь большого преимущества, оставив отряд где‑нибудь в стадии от армии с приказом присоединиться, когда битва начнется. Враг, увидев стремительное движение войск, будет удивлен, особенно если у него есть сведения, что армия ждет подкрепление, и если он поспешил дать бой до прибытия этого подкрепления, он не применет рассудить, что марширующие войска и есть ожидаемая подмога, и не в состоянии оценить их силу, он поверит в их большую многочисленность, что может стать причиной, способной обратить в бегство (врага), который даже не будет дожидаться их атаки.

Tout surcroît inattendu de troupes, dans un jour d’affaire, surprend toujours l’ennemi. L’homme est disposé à l’illusion, et son imagination augmente ordinairement tout ce qui le menace.

Любое неожиданное подкрепление войск, в день боя всегда удивляет врага. Человек предрасположен заблуждениям, и обычно выдумывает преувеличенные угрозы.

De toutes les surprises de cette espèce, la plus frappante est causée par une attaque imprévue des troupes en embuscade; pour cet effet, le général fera bien d’y avoir recours en détachant du monde dans la nuit pour se cacher quelque part. Ces troupes doivent paraître lorsque les armées sont engagées et attaquer l’ennemi à dos, lequel se trouvant entouré tâcherait même vainement de se dégager par la fuite.

Из всех хитростей такого рода наиболее поразительная вызвана неожиданным нападением войск из засады; для этой цели полководец ночью отделяет часть, чтобы спрятать ее где‑нибудь. Эти войска должны появиться, когда армии войдут в соприкосновение и атаковать врага, который, стараясь избежать окружения, будет тщетно спасаться бегством.

Le général, en se portant pendant l’action de la droite à la gauche, doit encourager ses soldats en leur criant que l’aile d’où il vient a la supériorité quand même cela ne serait pas, ou bien leur dire que le général des ennemis est tué. S’il se peut que les ennemis entendent ce bruit, il produira un effet aussi avantageux pour les uns que désavantageux pour les autres. Il y a plus d’un exemple où de pareilles nouvelles ont décidé la victoire.

[XXIII] Стратег переходит во время боя справа налево, поощряя своих солдат, говоря им, что крыло, от которого он прибыл, побеждает, даже если это не так, или говорит им, что вражеский командующий убит. Если враги услышат этот слух, он сможет произвести эффект, скорее выгодный для одних, чем невыгодный для других. Есть более чем один пример, когда такие известия решили исход победы.

On doit faire en sorte, dans l’arrangement de l’armée, de réunir les gens d’une même patrie: l’homme à côté de son frère, de son ami ou de son voisin, combattra avec plus d’intérêt et de valeur qu’auprès d’un inconnu; les liens de parenté ou d’amitié engagent à se soutenir mutuellement, et à redouter davantage la honte et les reproches qu’entraîne la fuite.

[XXIV] Мы должны обеспечить при построении армии единство людей одной местности: люди (находясь) рядом с братьями, друзьями или соседями, будут биться с большей заинтересованностью и смелостью чем в окружении незнакомцев; родственники или друзья, сражаясь поддерживают друг друга, и больше опасаются стыда и позора, навлекаемых на себя бегством.

CHAPITRE XXIII. Des ordres, du mot de campagne, et des signes pour se reconnaître.

Глава XXIII. О приказах, паролях в поле, и знаках распознования.

Le général doit charger ses officiers de donner les ordres, la parole et le signe de reconnaissance, vu qu’il perdrait son temps en prétendant s’en acquitter lui‑même. Il donnera ses ordres au premier officier, qui devra les communiquer à son inférieur immédiat, pour qu’ils passent ainsi progressivement de grade en grade jusqu’au dernier. Les ordres passeront avec la même rapidité que les signaux que l’on donne par des feux, au moyen desquels les troupes répandues dans un espace considérable de pays sont averties dans un instant d’un avis convenu.

[XXV] Стратег должен поручить своим офицерам отдавать приказы, пароли и знаки опознавания, ввиду того он будет тратить свое время если будет исполнять это сам. Доносить приказы должен старший офицер, который будет передавать их непосредственным подчиненным, так, чтобы они постепенно переходили от звания к званию вплоть до низшего. Приказы передаются с той же стремительностью, как сигналы, поданные огнем, посредством которых войска разбросанные на значительном пространстве, моментально получают условленные сообщения.

Indépendamment de la parole, on peut se reconnaître à des signes, qui se font en mettant la main ou l’arme dans une position marquée. Ces signes peuvent être multipliés à l’infini, soit par le bruit des armes, ou par des gestes convenus, afin qu’en tout cas de mêlée, le soldat puisse distinguer son ami d’avec son ennemi, autrement qu’à la parole, qui peut avoir été surprise ou achetée. Cet usage est essentiel, lorsque l’armée est composée de diverses nations, qui n’entendant pas leurs différentes langues réciproques, n’ont d’autre moyen de se reconnaître que par des signes. On doit les donner même à ceux qui restent dans le camp, afin de les garantir de toute surprise ou tentative faite par ruse.

[XXVI] Независимо от пароля, мы можем установить знаки, которыми помещаем руку или оружие в отмеченное положение. Эти знаки могут быть умножены до бесконечности, или шум оружия, или условный жест, чтобы в любом случае в схватке, солдат может отличить друга от врага, а не только по паролю, который может быть перехвачен или куплен. Использование этого имеет важное значение, когда армия состоит из различных народов, которые не понимают друг друга, и нет другого способа опознования кроме знаков. Эти меры должны применяться даже теми, кто остался в лагере, с тем чтобы обезопасить себя от всякой неожиданности или попытки обмана.

CHAPITRE XXIV. De l’exactitude qu’il faut observer dans les rangs et dans les files.

Глава XXIV. О точности, которая должна соблюдаться в шеренгах и рядах.

Le général doit ordonner de garder exactement les rangs et les files, soit en se retirant, soit en poursuivant l’ennemi. Des gens dispersés, sont sans force et ont toujours du désavantage. Il est même nécessaire de poursuivre en bon ordre l’ennemi qui fuit, pour assurer la victoire: elle peut s’échapper, si l’ennemi qui se voit suivi en désordre se retourne, charge et repousse ceux même qui l’avaient vaincu. On doit donc avoir pour maxime générale, en toute occasion, d’observer, soigneusement les rangs et les files. On ne saurait rien effectuer sans cette attention.

[XXVII] Полководец распоряжается сохранять порядок в шеренгах и рядах, как при отступлении, так и при преследовании врага. Разбредшиеся люди бессильны и всегда (находятся) в невыгодном положении. Также необходимо в полном порядке преследовать бегущего врага, чтобы обеспечить победу: ее можно потерять, если враг, который увидел последовавшее расстройство, атакует и гонит (преследователей) даже когда был уже побежден. И вообще, общее правило для любого случая, — тщательно соблюдать строй. Неизвестно ничего более действенного, чем такая забота.

CHAPITRE XXV. De la propreté requise dans les armes.

Глава XXV. О требовании чистоты оружия.

Il est d’une grande importance que le soldat tienne ses armes propres, et en état. C’est une bien légère peine que d’aiguiser l’épée, de polir le casque et la cuirasse. Dans un jour d’action, le poli des armes peut éblouir l’ennemi, et lui imposer.

[XXVIII] Имеет важное значение, чтобы солдаты держали свое оружие начищенным и наготове. Это не такое большое затруднение, чтобы наточить меч, начистить шлем и доспехи. В день сражения, надраенное оружие может ослепить врага и внушить (страх).

CHAPITRE XXVI. Des cris de guerre.

Глава XXVI. О боевом кличе.

L’usage est que le soldat crie en attaquant. Il convient dans ce moment de précipiter sa marche. Cette vivacité et ce bruit réuni des armes et de la voix font impression sur l’ennemi. Le soldat doit marcher serré, portant l’épée haute pour frapper. Les éclairs que produit la réverbération des rayons du soleil sur ces fers, menacent de loin l’ennemi de leurs coups. Il faut à cet égard tâcher de surpasser l’ennemi. Le général fera bien quelquefois de retenir son armée sur le bord de ses retranchements, jusqu’à ce qu’il ait bien jugé de la disposition de l’ennemi, avant de marcher à lui.

[XXIX] Обыкновенно используется, когда солдаты кричат атакуя. В этот момент подобает ускорить шаг. Такая пылкость, и шум оружия вместе с криком, произведут впечатление на противника. Солдаты должны идти плотно, высоко занеся меч для удара. Вспышки солнечного света, отраженного от металла, угрожают врагу на расстоянии еще до удара. Нужно в этом отношении пытаться превзойти врага. Стратегу иногда лучше удержать свою армию на рубеже укреплений, пока хорошо не выяснится расположение врага, прежде, чем пойти на него.

CHAPITRE XXVII. Réflexions pour un général, avant et après une bataille.

Глава XXVII. Заботы стратега до и после боя.

Un bon chef d’armée doit arranger dans son esprit les troupes, les armes et les généraux dont il veut se servir, les endroits où il veut les placer, de même que la disposition des attaques qu’il veut mettre en usage. Il doit imiter un habile médecin, qui, connaissant la maladie dont on est menacé, médite d’avance sur les remèdes propres à en empêcher les pernicieux effets. Le général doit de même combiner tous les cas possibles, tant de son armée que de celle de l’ennemi, afin de former la meilleure disposition possible dans la situation présente, et avoir des expédients prêts pour parer à tous les inconvénients futurs.

[XXX] Хороший главнокомандующий должен расставить в своем уме отряды, рода войск и командиров, (исходя из того) как он хочет их употребить, где хочет разместить их, а также диспозиции для атаки, какую он хочет использовать. Он должен подражать умелому врачу, который, зная чем грозит болезнь, обдумывает заранее меры по предотвращению свойственных ей вредных последствий. Полководец должен также просчитать все возможные случаи, как за свою армию, так и за (армию) врага, чтобы принять наилучшую диспозицию в текущей ситуации, и иметь наготове приемы для разрешения всех будущих неприятностей.

Si l’ennemi est supérieur en cavalerie, il est à propos de choisir un pays coupé, montagneux et difficile, de même que d’éviter un engagement général, avant que d’y être parvenu. Il est nécessaire de laisser des gardes dans le camp, tant pour assurer les équipages, que pour empêcher les insultes de l’ennemi, qui ferait des tentatives, s’il le savait dépourvu de défense.

[XXXI] Если противник превосходит в кавалерии, уместно выбрать местность пересеченную, горную и труднопроходимую, а также избегать генерального сражения, прежде чем это удалось. Надо оставить в лагере охрану для прикрытия транспорта, и чтобы не допустить нападения противника, который предпримет попытку, если будет знать, (что лагерь) без защиты.

On ne peut ni louer, ni blâmer toujours un général qui coupe toute retraite à son armée, en détruisant ses retranchements, ou ses ponts, afin d’engager le soldat à mieux combattre, par l’alternative de vaincre ou de périr.

[XXXII] Мы не можем ни хвалить, ни порицать полководца, который отрезал все пути отспупления своей армии, разрушив укрепления или мосты, вынуждая солдат лучше сражаться, выбирая между победой и погибелью.

Toute entreprise formée avec de grands risques est plutôt d’un téméraire que d’un homme sage. Son succès est bien plus l’ouvrage du hasard que celui de la prudence. La victoire ou la défaite qui procède d’une témérité ne peut jamais faire honneur à celui qui en est l’auteur. On doit cultiver l’émulation qui engage les soldats à s’exposer, pour faire une belle action, parce que s’ils réussissent, il peut en résulter un grand avantage; et que s’ils échouent, les conséquences n’en peuvent être fort considérables. Mais je ne saurais approuver que l’on expose tout le sort d’une armée comme sur un coup de dés.

Любое мероприятие, основанное на большом риске, скорее всего, безрассудно для человека умного. Его успех — по большей части результат случая, чем здравого смысла. Победа или поражение, явившиеся результатом дерзости, никогда не могут быть отданы тому, кто является ее творцом. Мы должны поддерживать соперничество, которое проявляют солдаты на поле боя, чтобы совершить подвиг, потому что в случае успеха, это может привести к большим преимуществом, а если они потерпят неудачу, последствия не могут быть очень значительными. Но я не могу одобрить, когда таким образом вся армия подвергается ударам судьбы.

Je blâme surtout ceux qui risquent une affaire, dont les suites désavantageuses peuvent être plus nuisibles que le succès n’en peut être utile; car on ne saurait mettre en balance un médiocre avantage contre une ruine totale. Comme il n’y a en cela nulle proportion, le risque en est insensé. Mais, lorsque la position de l’armée est telle que, même sans livrer bataille, elle court le risque d’être détruite, en ce cas, il est à propos de hasarder la seule ressource qui reste, et d’ôter au soldat, pour la rendre efficace, tout moyen de retraite, en ne lui laissant que la victoire pour tout espoir de sa conservation.

Я обвиняю главным образом тех, кто рискует в деле, невыгодные последствия которого могут быть более вредными, чем польза от достигнутого успеха, так как невозможно уравновесить незначительное преимущество против общего разгрома. Так как выгоды нет, рисковать глупо. Но когда положение армии таково, что даже без боя, она рискует быть уничтоженной, в данном случае, уместно подвергнуть опасности последние ресурсы, что остались, и лишить солдат, для увеличения эффективности, всех средств отступления, оставив лишь надежду на победу ради спасения.

Lorsque la perte est inévitable, il est certainement plus glorieux de n’y succomber qu’en combattant. En tel cas, il faut d’autant plus se déterminer à l’attaque qu’il est encore possible par ce moyen de réussir.

Когда потери неизбежны, безусловно, больше славы в том, чтобы погибнуть в бою. В этом случае нужно как можно более решительно атаковать, а при этом можно еще и преуспеть.

Non seulement dans cette occasion, mais dans toute autre, le général ne saurait trop faire sentir au soldat combien la fuite est dangereuse, vu qu’étant à la discrétion de l’ennemi, il ne peut qu’en être bientôt la victime au lieu que s’il tient ferme, il a bien plus d’espérance de sauver sa vie. Tout homme qui sera persuadé de ces vérités sera bon soldat. Si l’on peut parvenir à les faire sentir à une armée, on en doit espérer de grands avantages, parce que la fuite ne sera jamais sa ressource.

Не только в этом случае, но и в любой другой ситуации, стратег должен хорошо дать понять солдатам насколько опасно бегство, учитывая, что, по усмотрению врага, он не будет легкой жертвой, если он твердо стоит, и у него нет (иной) надежды на спасение своей жизни. Любой человек, который убежден в этих истинах, будет хорошим солдатом. Если он сможет добиться таких настроений в армии, можно ожидать большого преимущества, так как бегство не будет уменьшать наличных сил.

Indépendamment des dispositions réfléchies et antérieures au jour de l’action, il en est qu’il faut déterminer sur le champ, et que les circonstances exigent. C’est la présence d’esprit qui doit les former. Cette qualité, dans un général, ne s’acquiert ni par l’étude, ni par le travail: c’est un don.

Независимо от ранее обдуманной диспозиции на день сражения, надо действовать сообразно местности и требованиями момента. Такое присутствие духа нужно выработать. Это качество стратега приобретается или через обучение или через труд: это как дар.

L’effet de ces manoeuvres est d’autant plus sûr qu’il est moins attendu. Celles qui sont préméditées peuvent être prévues, et par conséquent parées; mais celles qui ne se prennent que dans l’instant, sur ce qu’offre le hasard, ne peuvent qu’être admirées.

Эффект этих маневров тем больше, чем меньше они ожидаемы. Те, которые заранее продуманы — могут быть предусмотрены, и таким образом пресечены; но те, которые предприняты (под влиянием) момента и даны случаем, не могут не восхищать.

Nous pouvons comparer le général qui fait son plan de campagne au pilote qui, devant entreprendre un voyage, trace d’avance sa course. Mais s’il s’élève une tempête inattendue, il faut qu’il cède à sa violence, en changeant son cours et ses manoeuvres, pour sauver son vaisseau. Les grands dangers ne donnent pas le temps de délibérer; il faut y remédier sur le champ: un instant de réflexion fait périr.

Уместно сравнить полководца, который сделал план кампании, с кормчим, который перед каждым плаванием намечает свой путь. Но если поднялся неожиданный шторм, он должен уступить обстоятельствам, изменить курс и действовать ради спасения судна. Великие опасности не дают времени на обсуждения, мы должны принимать решения на поле: минута размышлений приводит к погибели.

Un général doit ménager sa vie pour la conservation de son armée. La témérité convient au soldat, et non au commandant d’une armée. Il doit se présenter au combat avec précaution, et ne point s’exposer à charger lui‑même sans nécessité. C’est sa tête; et non son bras, qui doit agir. Les avantages qu’il pourrait remporter par sa force personnelle, ne balancent point les inconvénients où jetterait sa perte: les ordres émanant de lui, il ne doit s’occuper d’aucun autre emploi. Il en serait de lui comme d’un pilote qui voudrait quitter son gouvernail pendant l’orage, pour guinder un câble, ou faire le devoir d’un simple matelot. Il doit avoir soin de ses jours, si le bien de son armée lui tient à coeur. Plus il lui est nécessaire, et plus le mépris qu’il ferait de sa vie prouverait qu’il est plus imprudent encore que téméraire. Il se doit à son armée; il manque donc à son devoir s’il s’expose, et s’il se perd mal à propos. On ne peut attribuer les succès qu’aux bonnes dispositions du chef. S’il a le mérite de l’architecte, pourquoi prétendrait‑il aussi à celui du manoeuvre? L’intrépidité est une qualité nécessaire à un général; mais il doit y joindre la prudence. Il peut montrer l’une au soldat et lui cacher l’autre. Il doit savoir périr avec son armée, si elle est sans ressource. Il doit tâcher lui‑même de vivre, pour l’aider à agir et à recueillir des lauriers. La mort d’un général a plus d’une fois occasionné la défaite d’une armée même victorieuse. Cette nouvelle répandue a redonné des forces aux vaincus et découragé les vainqueurs. Le devoir d’un général, en parcourant ses lignes, est de se porter où elles sont en danger; d’applaudir aux actions d’éclat; d’encourager les timides; de menacer et de punir ceux qui ne font pas leur devoir. Il doit renforcer les endroits faibles, remplir les vides, en amenant d’ailleurs des troupes, qui, bien placées au commencement d’une affaire, sont devenues inutiles dans la suite par différentes circonstances. Il doit les observer soigneusement. C’est à son habileté à juger du temps, de l’occasion et de tous les avantages possibles.

[XXXIII] Полководец должен беречь свою жизнь ради сохранение своей армии. Отвага подобает солдату, но не командующему армией. Он должен держать себя в битве с осторожностью, и не подвергать себя атакам без необходимости. Голова, а не его руки должны работать. Выгоды, которые могут получиться от его личного мужества, не уравнивают напастей, которые случатся при его гибели: приказы, исходят от него, и он не должен заниматься какой‑либо другой работой. Это было бы подобно тому, что кормчий бросает руль во время шторма, чтобы тянуть трос, исполняя обязанности простого матроса. Он должен заботиться о своей жизни, если благо его армии дорого его сердцу. Совершенно ясно, что пренебрегая своею жизнью, он скорее доказывает свое безумие, чем храбрость. Это касается армии; так как он не исполнит своего долга, если подвергнется опасности, и если погибнет некстати. Мы не можем приписать успех хорошему (физическому) состоянию вождя. Если он пребывает в достоинстве архитектора, почему он тогда претендует также на чернорабочего? Бесстрашие это качество необходимое для военачальника, но оно должно сочетаться с осторожностью. Это может проявлять один солдат и скрывать другой. Он должен знать, что погибнет вся армия, если станет беспомощна. Он должен стараться сохранить себе жизнь, чтобы помочь действовать и пожинать лавры. Смерть полководца не раз вызвала поражение армии, уже было победившей. Распространение такой новости дает силы побежденным и обескураживает победителей. Обязанность стратега объезжать ряды и воздействовать там, где они находятся в опасности; одобрять деяния блестящие, поощрять робких, угрожать и наказывать тех, кто не исполняет свой долг. Он должен укреплять слабые места, заполнять пустоты, подтягивая из других мест войска, которые, хотя и были размещены в начале дела, оказались в дальнейшем больше не нужны по разным обстоятельствам. Он должен соблюдать осторожность. Иметь способность оценивать время благоприятного момента, чтобы повернуть дело в свою пользу.

Après s’être retiré du combat, son premier soin doit être de rendre grâces aux dieux par les sacrifices et les cérémonies accoutumées, en se réservant d’observer les voeux dans leur temps. Ensuite c’est de rechercher ceux qui se sont signalés, de même que ceux qui se sont mal conduits, afin de distribuer aux uns les honneurs et les récompenses qu’ils ont méritées, et aux autres le blâme et les punitions qui leur sont dues. Les marques d’honneur qu’un général accorde sont différentes, selon les nations et les usages des armées. C’est ordinairement une armure complète, ou bien quelque ornement distingué. Les récompenses se règlent aussi sur une part du butin, suivant le rang de ceux qui ont droit d’y prétendre. Les différents ordres des troupes sont aussi récompensés par leur promotion à un grade supérieur. Ces promotions faites en faveur de ceux qui les méritent, donnent de l’émulation à ceux qui y aspirent. Toute armée sera brillante, où l’on fera de la récompense et de la punition le salaire des actions,

[XXXIV] После выхода из боя его первой заботой будет благодарственное жертвоприношение богам и обычные церемонии, оставляя за собой соблюдение обетов в положенное время. Затем, найдя тех, кто отличился, а также тех, кто опозорил себя, распространяет заслуженные почести и награды, а других обвиняет и наказывает в соответствии с их (проступком). Знаки чести обычно даются разные, в соответствии с обычаями народов и армий. Как правило, полный доспех, или какое‑либо изысканное украшение. Награды назначаются в виде доли от добычи, в зависимости от звания тех, кто их заслужил. Различные категории воинов награждаются повышением в звании. Такое продвижение дает почет тем, кто заслужил его, возбуждает соперничество среди тех, кто стремится к этому. Любая армия будет блистать, где награда и наказание будет платой за деяния.

Chaque individu tâchera de mériter l’une et d’éviter l’autre. Il ne faut pas restreindre les bienfaits à un petit nombre; la totalité doit y participer, et jouir des fruits de la victoire. On permet ordinairement à l’armée de piller, ou les équipages, ou le camp, ou même la ville emportée l’épée à la main, à moins qu’il n’y ait quelque raison de le défendre. L’espoir du gain animant le soldat le porte à entreprendre avec plus de vigueur. On en a souvent ressenti l’avantage dans le cours d’une campagne. Le chasseur permet bien à ses chiens de participer à sa proie; le soldat n’aurait‑il pas le même droit?

Каждый человек будет добиваться почета и избегать обратного. Мы не должны ограничивать благодеяния узким кругом, все должны иметь долю и наслаждаться плодами победы. Обычно дозволяется армии грабить или обоз, или лагерь, или даже город, захваченный оружием, если нет причин для пощады. Жажда наживы возбуждает солдата браться за дело с большей энергией. Зачастую желая успеха в ходе кампании. Охотник позволяет собакам взять долю от своей добычи; почему солдат не имеет такое же право?

Il n’est pas toujours bon de permettre au soldat de piller après la victoire, il ne lui est surtout jamais permis de s’approprier des prisonniers. La vente en appartient au général seul.

[XXXV.1] Только не всегда будет хорошо позволить солдату грабить после победы, и лучше никогда не позволять ему присваивать пленных. Продажа является обязанностью только полководца.

Si l’on a besoin d’argent pour quelque entreprise, ou pour la subsistance de l’armée, le général peut s’attribuer toutes les prises pour y subvenir. C’est à lui à juger des circonstances qui les exigent, ou en tout ou en partie.

Если нужны деньги для какого‑либо предприятия, или на содержание армии, полководец может присвоить всю добычу чтобы покрыть расходы. Исходить он должен из требований обстоятельств: всю (добычу) или часть.

On ne doit pas, à mon avis, frustrer le soldat du gain que peuvent lui rapporter ces prises, surtout si le pays conquis est riche et abondant. Si la guerre paraît devoir durer, on ferait mal de tuer les prisonniers, principalement ceux qui sont élevés en dignité, quand même les alliés le demanderaient. On doit avoir égard à l’inconstance du sort, qui quelquefois se plaît à perdre ceux qui ont abusé de ses faveurs. En gardant les prisonniers, on se ménage les moyens de les échanger contre ceux des ennemis, et quelquefois même contre une place. On empêche aussi par là l’ennemi de maltraiter ceux qu’il a pris, en pouvant le menacer d’user de représailles. Après avoir essuyé les fatigues et remporté la victoire, il faut donner du repos et des fêtes au soldat. Ces douceurs, suite du succès, lui font soutenir de nouveaux travaux avec plus de courage.

[XXXV.2] Не следует, на мой взгляд, обманывать солдат (относительно) выгод, которые могут принести им трофеи, особенно если завоеванная страна богата и обильна. Если война, по всей видимости, затянулась, было бы неправильно убивать пленных, в особенности тех, кто облечен властью, даже если союзники будут настаивать. Мы должны учитывать переменчивость судьбы, которая иногда любит отыграться на тех, кто злоупотреблял ее благосклонностью. Сохранение пленных дает средство обменивать их на таковых у врагов, а иногда даже на территории. Это также предотвращает врага от дурного обращения с теми, кого он захватил, так как есть возможность угрожать ответными мерами. Потерпев трудности и победив, нужно дать отдых и пиршество солдатам. Такие удовольствия после успеха сделают их готовым к новым трудам с большим усердием.

On doit avoir grand soin d’ensevelir les morts. La hâte ni le danger ne sont pas des raisons qui puissent jamais en dispenser le vainqueur. Non seulement c’est un devoir pieux envers ceux qui ne sont plus, mais on doit encore s’en acquitter pour satisfaire ceux qui restent. Tout soldat verrait avec peine que l’on manquât à cet égard à ses camarades qu’il aurait vu combattre et mourir avec valeur: il craindrait la honte d’être traité de même.

[XXXVI.1] Нужно проявить великое усердие хороня мертвых. Ни спешка, ни опасности не являются оправданием, которые никогда не могут избавить победителя (от этой обязанности). Это не только благочестивые обязанности по отношению к тем, кого уже нет, но, кроме того, долг по удовлетворению тех, кто остается. Всякий солдат будет страдать, когда будет отказано в знаках уважения его товарищам, которые, как он видел, сражались и умерли с достоинством: боязнь бесчестия также вынуждает позаботиться об этом.

Dans le cas d’une défaite, le général doit tâcher de rallier ses troupes, les consoler, et chercher les moyens de réparer leurs pertes. Souvent, après une victoire, le vainqueur se relâche; et le mépris de l’ennemi produit la négligence. Il est possible d’en tirer de l’avantage. C’est ainsi qu’une défaite peut naître d’une victoire.

[XXXVI.2] В случае поражения командующий пытается сплотить свои войска, ободрить, и искать пути для восстановления своих потерь. Часто после победы победитель расслабляется, и из презрения к врагу становится небрежным. Это дает возможность получить превосходство. Таким образом разгром может возникнуть из победы.

Le malheur rend prudent. Le général qui n’a eu que des succès ignore les mesures qu’il faut prendre dans les disgrâces. La crainte peut à propos servir de sûreté. Le mépris de l’ennemi part d’une folle témérité dont on petit être la victime.

Несчастье делает осторожным. Полководец, который добился успеха, забывает меры, которые должны быть (приняты) в беде. Страх может дать повод нести службу бдительно. Неуважение к врагу проявляется в безрассудной отваге, от чего недолго стать жертвой.

CHAPITRE XXVIII. On doit être sur ses gardes, même en temps de trêve ou de paix.

Глава XXVIII. О соблюдении бдительности даже во время перемирия или мира.

Si l’on est convenu d’une suspension d’armes, on ne saurait la rompre sans trahison, ni se relâcher sans imprudence. Le général doit être dans une inaction de paix, et dans une défiance de guerre; sans s’exposer au blâme de manquer à sa foi, il doit être en garde contre les effets d’une perfidie.

[XXXVII] Если мы договорились о перемирии, мы не должны предательски нарушать его, ни расслабляться по небрежению. Полководец должен пребывать в бездействии во время мира и избегать войны; не подвергая себя обвинению в нарушении клятвы, он должен быть на страже от вероломных действий.

La confiance aux dieux est louable; mais ils consentent que les hommes travaillent à leur propre sûreté. Il est sage de compter sur leur appui mais c’est être insensé que de compter sur leur vengeance. Il vaut mieux leur épargner ce soin, et se mettre soi‑même en garde, puisque leur courroux punit seulement le traître, et n’est d’aucune utilité à celui qui périt. Il faut réduire son ennemi à un tel point, que s’il tente une perfidie, il ait la honte, et de l’avoir entreprise, et de l’avoir exécutée en vain.

Доверие к богам похвально; но они допускают, чтобы люди действовали ради своей собственной безопасности. Поэтому имеет смысл рассчитывать на их поддержку, но глупо ожидать от них мести. Лучше сберечь им эту заботу, и возложить охрану на самого себя, так как их гнев наказывает только злодея, и бесполезен тому, кто погиб. Нужно ограничить врага до такой степени, что если он попытается нарушить клятвы, то обернутся позором и нападение и тщетные усилия.

CHAPITRE XXIX. De l’humanité requise à l’égard des conquêtes.

Глава XXIX. О соблюдении гуманности по отношению к покоренным.

On doit surtout user de grands ménagements envers toute ville qui se rend. Ces procédés humains étendent leurs effets sur d’autres, qui, voyant avec quelle douceur on traite les villes conquises, se flattent d’obtenir les mêmes faveurs: au lieu que, si on met la rigueur en usage, en ôtant les privilèges, en permettant le pillage, ou en opprimant les habitants, cette méthode aliénera et aigrira les esprits; de sorte que la guerre en deviendra plus difficile, et la victoire moins aisée. Le peuple, qui saura que le général est un tyran dur et inflexible, fera tous ses efforts pour se défendre. La crainte des souffrances rehausse le courage, et la faiblesse même est à craindre, quand elle est guidée par le désespoir. L’attente des grands maux que l’on n’évite pas même en se soumettant produit des prodiges de courage pour s’en garantir; et l’on n’ignore pas combien sont dangereux des hommes poussés à bout. C’est cette raison qui rend des sièges si opiniâtres et si meurtriers, qu’un général ne doit quelquefois qu’à sa cruauté seule la nécessité où il est d’abandonner son entreprise.

[XXXVIII.1] Мы должны проявлять большую заботу по отношению всякого города, который сдался. Эти проявления человеколюбия распространяют свой эффект на других, которые, видя, как бережно вы относитесь к завоеванным городам, обнадеживают себя получить такое же покровительство: если вместо этого применить строгость, отнять привилегии, допустить грабежи, или поработить жителей, этот способ действия (вызовет) отчуждение и озлобит души, так что война станет более трудной и это усложнит победу. Народ, который знает, что полководец жесткий и непреклонный тиран, сделает все возможное, чтобы защитить себя. Страх перед страданиями усиливает мужество и даже малодушных следует опасаться, если ими движет отчаяние. В ожидании великого зла, которого не избежать, даже покорные показывают чудеса храбрости защищаясь; и поэтому не (следует) забывать, насколько опасны люди, доведенные до отчаяния. По этой причине осады так упорны и так смертоносны у тех военачальников, которые хоть единожды допустили необоснованную жестокость, и поэтому недоводящие их до конца.

CHAPITRE XXX. Qu’on doit garder sa parole aux traîtres.

Глава XXX. Как нужно держать слово по отношению к предателям.

Il est d’une conséquence extrême pour un général d’être fidèle à sa parole en toute occasion, et même envers un traître. Non qu’un tel homme puisse le prétendre, mais afin de s’assurer par là les services de ses pareils, qui, persuadés d’obtenir la récompense promise, et gagnés par cet appât, peuvent se résoudre à livrer jusqu’à leur patrie. On achète toujours à bon marché l’action d’un traître. Le général ne doit donc rien épargner pour le gagner. Il ferait mal de se piquer de délicatesse, elle serait déplacée. Son emploi est de servir sa patrie, et non ses ennemis.

[XXXVIII.2] Крайне важно главнокомандующему быть верным своему слову, при всяком удобном случае, даже по отношению к предателям. Насколько такой человек может что‑либо требовать, но чтобы обеспечить тем самым услуги ему подобных, которые, соблазнились получить обещанную награду, и заглотнули эту приманку, могущих побудить себя отказаться от своей родины. Мы всегда можем задешево купить услуги предателей. Полководец не должен скупиться, чтобы приобрести (успех). Проявлять щепетильность в этом вопросе неуместно. Его долг заключается в том, чтобы служить своей стране, а не своим врагам.

CHAPITRE XXXI. Les connaissances d’astronomie sont utiles à un général.

Глава XXXI. Полезные астрономические сведения для полководца.

Lorsqu’il s’agit de quelque entreprise contre l’ennemi dont on soit convenu, et qu’il faille exécuter pendant la nuit, la connaissance de l’horizon est absolument nécessaire au général, qui peut la fixer au lever de quelque étoile, temps certain et invariable. C’est un signal muet, qui peut être approprié à mille usages différents.

[XXXIX.1] Когда дело доходит до какого‑либо предприятия против врага, которое, допустим, согласовано и должно быть осуществлено ночью, познания о горизонте являются абсолютно необходимыми, чтобы полководец мог отметить восходом какой‑либо звезды определенное и безусловное время. Это беззвучный сигнал, которому можно назначить тысячи различных употреблений.

Si l’on est convenu, par des intelligences dans une place, de livrer une porte, de faire un massacre, ou de quelque autre complot, l’heure en doit être précise, pour que l’on agisse de concert en dedans et en dehors de la place, sans quoi l’un ou l’autre serait découvert, et l’entreprise manquée. Le lever d’un astre est un signe invariable dont on peut convenir. On peut connaître avec exactitude le nombre des stades que l’on veut parcourir, et le temps qu’ils exigent, en se réglant sur le lever des astres qui précèdent celui de la convention.

Если оговорено для разведчиков в неком городе открыть ворота, устроить резню, или какой‑то другой заговор, время должно быть точным, так чтобы мы действовали совместно и внутри и вне города, в противном случае тот или иной будет раскрыт, а мероприятие будет неудачным. Восход звезды является безусловным знаком, который можно согласовать. Нужно точно знать число стадий, которые необходимо пройти, и сколько это потребуют времени, назначив (время выхода) на восход звезды, которая предшествует той, что оговорена (на начало операции).

Les expéditions dont on est convenu de part et d’autre, et que l’on veut entreprendre pendant le jour, demandent d’autres mesures. Indépendamment de l’exactitude pour l’heure convenue, il faut envoyer de la cavalerie en avant, pour arrêter tout ce qui se présente, et pour empêcher que l’on n’en porte des avis dans la place. Le secret et la diligence sont nécessaires pour toute attaque de surprise, lors même que l’on n’a pas des intelligences, et partout où l’on est inférieur en forces. On ne peut exprimer quel est constamment le désordre et l’embarras d’une troupe qui est surprise et attaquée sans s’y attendre: la supériorité ne sert alors de rien. La délibération et la lenteur donnent à l’ennemi le temps de se reconnaître et de s’arranger: il vous attend en bon ordre et sans crainte. En général, au commencement d’une guerre, les succès sont toujours plus rapides qu’à la fin, parce que l’ennemi redoute davantage les forces qu’il ne connaît pas que celles qu’il a déjà mesurées. C’est ce qui doit engager à débuter avec vivacité.

[XXXIX.2] Вылазки, о которых мы договорились с другой стороной, и которые мы хотим осуществить днем, требуют других мер. Независимо от точности оговоренного времени, нужно отправить конницу вперед, чтобы задерживать всех встречных и не допустить закрытия ворот и оповещения города. Секретность и стремительность являются необходимыми для любого внезапного нападения, даже если мы не имеем тайных сношений, и повсюду уступаем в силах. Мы не можем выразить какой постоянно беспорядок и смущение вызывает войско, которое внезапно атакует без предупреждения: превосходство (в силах) тогда не дает ничего. Обсуждения и промедления дают врагу время осмотреться и подготовиться: он будет ждать вас в хорошем состоянии и без страха. Полководец в начале борьбы (добивается) успеха всегда быстрее, чем в конце, потому что враг больше боится войск, которые он еще не знает, чем уже изведанных. Поэтому вводить в бой их надо с поспешностью.

CHAPITRE XXXII. Des sièges.

Глава XXXII. Осада.

L’attaque et la défense des places demandent beaucoup de capacité et de valeur de la part d’un général, ainsi qu’un grand appareil de machines. Il doit prendre des précautions infinies, et cacher ses desseins pour attaquer, ainsi que son adversaire pour se défendre. L’assiégé, quoique gêné à n’entreprendre qu’en conséquence des attaques, connaît les dangers qui le menacent, et il peut trouver des moyens pour s’y opposer. L’assiégeant, libre dans ses manoeuvres, et maître de les déterminer, n’en est pas moins pour cela exposé à toutes sortes de dangers. Quoiqu’il assure son armée par un bon fossé et par des retranchements bien gardés, il a le désavantage d’être vu par les ennemis, du haut de leurs murailles; ils jugent de ses opérations, et peuvent apprécier leurs sorties pour détruire ses machines, et pour forcer tous ses endroits faibles.

[XL] Штурм и защита городов требует многих способностей и мужества от полководца, а так же больших осадных машин. Он должен взять (на себя) бесчисленные заботы, и скрывать свои замыслы штурма, так же как противник — защиты. Осажденные, не смотря на нужду, не предпринимают значительных нападений, понимая опасность, угрожающую им, и могут найти способы противостоять ей. Осаждающий свободен в своих маневрах и хозяйничает по определению, но сталкивается с не меньшим разнообразием опасностей. Хотя его армия защищена глубоким рвом и прочными защитными укреплениями, он имеет тот недостаток, что находится на виду у врага, смотрящего сверху своих стен; они судят о ее деятельности, и могут предпринимать свои вылазки для разрушения машин и захвата всех слабых мест.

Le général qui défend une place ne doit pas manquer de tenter de fréquentes sorties, pour inquiéter l’assiégeant. Elles sont d’autant plus à craindre, qu’il ignore d’où elles partent, et où elles se portent. Il est donc nécessaire, pour s’en garantir, qu’il reconnaisse toutes les portes et issues de la place, et qu’il les masque par des troupes en embuscade.

[XLI] Военачальник, который защищает город, не должен пренебрегать соблазном частых вылазок, чтобы донимать осаждающих. Те будут тем более напуганы, что он не знают, куда они направляются, и какова их численность. Поэтому необходимо принять меры против них, чтобы разведать все входы и выходы из города, и спрятать отряды в засаде.

L’assiégeant doit encore préférer la nuit pour le temps de ses escalades. L’obscurité cachant ses dispositions aux assiégés, ils peuvent d’autant moins s’y opposer qu’ils ignorent quel est l’endroit qu’il veut attaquer, de même que le nombre des échelles et des hommes qu’il y destine. La consternation survient aisément, et produit de la confusion dans les ordres et dans l’exécution. L’attaque inopinée, dans la nuit, est toujours favorable à ceux qui la font, et dangereuse et terrible pour ceux qui l’essuient.

Осаждавшие кроме того должны отдавать предпочтение ночам для своих штурмов. Темнота скрывает их диспозицию от осажденных, которые не могут принять нужных мер, так как не знают место, которое будет атаковано, а также количество лестниц и бойцов для этого предназначенных. Легко и внезапно наступает растерянность и производит неразбериху в приказах и в исполнении. Внезапное нападения ночью, обычно в пользу тех, кто делает это, и опасно и страшно для тех, кто подвергся этому.

L’homme croit dans le danger, avec une pleine certitude, tout ce que la crainte lui inspire. Il résulte de là que la nuit grossit le danger, et que le moindre objet y paraît gigantesque. L’obscurité ne laisse à l’homme d’autre faculté de juger que par ce qui frappe ses oreilles. S’il apprend que l’ennemi a monté le rempart, n’y en eût‑il qu’un, il croira qu’il y en a mille. Il fuit, et l’abandonne à l’ennemi, qui ne manque pas de profiter de cette terreur panique.

[XLII.1] Человек полностью уверен, что опасно все то, что внушает страх. Отсюда следует, что ночью страхи преувеличены, и любой объект (страха) кажется огромным. Мрак не дает человеку другой возможности судить о нем, кроме как своими ушами. Если он узнает, что враг взбирается на стену, будь их всего несколько, он будет думать, что их тысячи. Он побежит, бросившись (прочь от) врага, который не преминет воспользоваться этой паникой.

Comme dans un siège le soldat est obligé à toutes sortes de fatigues, et aux travaux les plus pénibles, l’exemple du chef est le plus sûr moyen d’y encourager le soldat. Le général, en s’y prêtant le premier, engagera le soldat à le suivre. Cette méthode a plus de force et d’effet que les menaces, ou que la violence. Le soldat sent alors toute la nécessité du travail; il aurait honte de s’y refuser. Son général, en faisant comme lui, le flatte de l’idée qu’il le traite en camarade, et non en esclave.

[XLII.2] Когда при осаде солдат вынужден (терпеть) всякого рода трудности и тяжелую работу, пример командира — верный способ ободрить солдата. Полководец первым подает пример, побуждая солдат следовать за ним. Такой метод гораздо более действенный, чем угрозы или насилие. Солдат, чувствует всю важность трудов; и ему было бы стыдно отказываться. Его военачальник делает то же, что и он, и ему льстит мысль, что с ним обращаются как с товарищем, а не (как с) рабом.

Le général doit connaître le mécanisme et la force de chaque machine, et en mettre en oeuvre le plus grand nombre possible. Je ne prétends pas en donner le détail. Les plus utiles sont le bélier, l’hélépole, la sambuque, les tours fixes et mouvantes, la tortue à creuser, et la catapulte. Le nombre de ces machines est proportionné aux entreprises, aux richesses, et aux troupes des assiégeants.

[XLII.3] Стратег должен знать устройство и силу каждой машины, а также задействовать их как можно больше. Я не намереваюсь изложить подробности. Наиболее полезными являются таран, гелепола, самбука, неподвижные и подвижные башни, роющая черепаха, и катапульты. Количество этих машин пропорционально (размаху) действий, богатству и войску осаждающих.

Leur construction et leur maniement appartiennent aux ingénieurs. Leur usage et leur direction sont du ressort du général, qui en destine le nombre et l’emplacement, suivant leurs qualités et suivant ses vues.

Их постройка и обслуживание является обязанностью инженеров. Их использование и управление находятся в ведении стратега, который назначает количество и расположение, в зависимости от их качества и в соответствии со своим мнением.

Il faut d’abord qu’il détermine la partie de l’enceinte de la ville contre laquelle il veut diriger son attaque principale, parce que, pour peu que cette enceinte soit étendue, il est difficile de placer des machines par toute sa circonférence. Ainsi, ne pouvant pas l’environner entièrement, il doit placer de distance en distance des corps de troupes, munis des échelles nécessaires. Ces troupes dispersées embarrassent l’ennemi, qui est obligé de leur faire face, sans quoi il serait exposé, en se dégarnissant, à voir une escalade réussir d’un côté ou d’un autre, qui ne serait pas assez gardé. S’il veut s’opposer partout, il ne peut le faire qu’en s’affaiblissant à l’attaque principale, qui serait alors poussée avec plus de vivacité et d’avantage, étant moins dérangée. Le général, ainsi qu’un athlète habile, met en usage des feintes et des positions variées, pour détourner l’attention de son adversaire, et dès qu’il y voit jour, il lui porte le coup mortel.

Он должен сначала определить часть городской стены, против которой он хочет направить главный удар, потому как, если пояс укреплений весьма обширный, будет трудно поставить машины по всей его окружности. Следовательно, будучи не в состоянии полностью окружить (стены), нужно расставить местами отряды, оснащенные набором лестниц. Эти разбросанные войска смутят врага, который вынужден противостоять им, иначе, оголив (стены) он увидит успех приступа того или иного (отряда), там где не было достаточно стражи. Если он решит противостоять везде, это он сможет сделать путем ослабления (сил на направлении) главного удара, который будет в таком случае нанесен с большим пылом и выгодой, имея меньше препятствий. Стратег, таким образом, (поступает) словно ловкий атлет, используя хитрости в различных позициях, отвлекает внимание своего противника, и когда он видит благоприятный момент, наносит смертельный удар.

Lorsque des circonstances exigent la prompte réduction d’une ville, que l’armée du siège est fatiguée, et que le général veut harceler vivement l’ennemi pour la réduire, il doit partager son armée en plusieurs corps, suivant ses forces et celles de l’ennemi; commencer l’attaque avec le premier corps, et ordonner au second d’être prêt et en réserve, et aux autres de prendre du repos. Lorsqu’il aura fait agir le premier assez longtemps, il le fera retirer et relever par le second, et ainsi des autres, en réglant cette répartition sur deux ou trois heures d’action. Par cette succession de troupes fraîches, elles peuvent toutes se reposer, et les attaques se continuer sans intervalles. L’assiégé, quoique assez nombreux, ne saurait user de cette méthode. Toujours en danger, il n’est guère susceptible de repos. Continuellement occupé de sa défense, il épuise ses forces, par les veilles et le travail, et se voit enfin réduit à capituler.

[XLII.4] Когда обстоятельства требуют быстрое покорение города, где осажденная армия утомлена, и где полководец желает не давать покоя врагу для его покорения, он должен разделить свою армию на несколько отрядов, сообразно силам противника; начать атаку первым отрядом, второй назначить в резерв, а другим — отдыхать. Когда первый отработает достаточно долго, надо будет отвести его и взять второй, и затем другие, назначив такое разделение на два–три часа боя. При такой смене свежих войск все они могут отдохнуть, и нападения продолжатся непрерывно. Осажденные, даже достаточно многочисленные, не могут использовать этот метод. Постоянно в опасности, они не способны отдохнуть. Постоянно занятые обороной, они исчерпывает свои силы, соблюдая бдительность и трудясь, и, наконец, сдаются на капитуляцию.

La nature assujettit l’homme au besoin du repos. Une troupe ne saurait être toujours en action, sans succomber. Le général, tout comme un autre, est soumis à cette nécessité, n’étant ni de diamant ni de fer. Lorsqu’il se ménage quelques heures de repos, il doit charger un officier de confiance de veiller pour lui, et de pourvoir aux ordres et aux dispositions nécessaires.

[XLII.5] Природа человека требует отдыха. Войско не может пребывать постоянно в бою, не изнемогши. Полководец, как и всякий другой, подвержен этому требованию, не будучи ни каменным, ни железным. Когда он выделяет несколько часов отдыха, он должен возложить на доверенного офицера свои заботы, а также отдачу приказов и необходимых распоряжений.

Il est des situations de places, que la nature a fortifiées avec autant d’avantage que l’art l’aurait pu faire, par des rochers escarpés, plus sûrs que des murailles. La bonté de ces assiettes fait quelquefois que l’on néglige de les garder, parce qu’on les croit inaccessibles. Un général peut s’en prévaloir, en engageant des soldats déterminés à tenter ces passages, qui se trouvent quelquefois plus praticables qu’on ne l’avait cru.

[XLII.6] Есть места в городах, превосходно укрепленные как природой, так как искусством, с неприступными скалами, более надежными чем каменные стены. Добротность такого расположения приводит к тому, что иногда их защитой пренебрегают, считая неприступными. Полководец может получить преимущество, увлекая солдат решиться испытать этот путь, который иногда гораздо доступнее, чем считалось ранее.

Quand une troupe est parvenue à escalader un rempart, on peut faire monter d’abord quelques trompettes. Leur bruit épouvantant l’ennemi, en lui faisant juger que la ville est prise, peut le porter à abandonner ses postes, et à fuir. Alors il est aisé d’attaquer les portes, d’escalader les murs, et de se rendre maître de la ville; en ce cas la prise de la place serait due au hasard de quelques trompettes.

[XLII.7] Когда воины сумеют одолеть укрепления, они могут поднять прежде всего несколько трубачей. Их звук напугает врага, заставив решить, что город взят, и может вынудить его бросить свои позиции и бежать. Так что легко можно атаковать ворота, карабкаться по стенам, и даже взять под свой контроль город; и в этом случае город берут действующие на удачу несколько трубачей.

Lorsqu’un général s’est rendu maître d’une ville considérablement peuplée, et qu’il a lieu de craindre que les habitants ne s’attroupent et ne fassent une nouvelle résistance, ou qu’ils ne se retirent dans la citadelle pour s’y défendre de nouveau, il faut qu’il ordonne à ses crieurs de proclamer l’ordre de ne tuer qui que ce soit qui est désarmé; car l’homme qui n’est pas rassuré sur le danger du massacre préfère mourir les armes à la main, et vendre cher sa vie.

[XLII.8] Когда полководец берет город со значительным населением, и есть основания опасаться, что жители будут собираться для нового сопротивления, или они отступают в цитадель для новой осады, он должен дать приказ глашатаям провозглашать, не убивать никого, кто прекратил сопротивление; ибо человек, который обеспокоен опасностью массовых убийств, предпочитает умереть с оружием в руках, и дорого продавать свою жизнь.

On a quelquefois vu les habitants d’une ville en chasser des troupes qui en étaient déjà maîtresses; et d’autres fois se retirer dans les citadelles, et s’y défendre de façon à causer bien de la perte et de l’embarras, en forçant un général à former un nouveau siège, plus meurtrier encore que le premier.

Иногда жители города изгоняют уже было победившие войска; а иногда отступают в цитадель, и защищать ее способом, причиняющим много потерь и осложнений, вынуждая стратега организовывать новую осаду, более смертоносную, чем первую.

Mais dès que l’ordre d’accorder un bon quartier est proclamé, la plupart des habitants, et souvent tous sans exception, rendent les armes. S’il s’en trouvait d’assez résolus pour se défendre, la défiance réciproque et la crainte d’être abandonnés les engageraient à se rendre, pour ne pas encourir le sort d’être pris seuls les armes à la main. Dans ces moments critiques, il est rare et difficile de prendre, ainsi que de communiquer de nouvelles mesures.

Но как только провозглашается приказ о помиловании, большинство жителей, а зачастую все без исключения, сдают оружие. Если кто‑либо был бы достаточно решительным, чтобы защищать себя, то взаимное недоверие и страх быть оставленным (в одиночестве) склонит их к капитуляции, а не навлекать на себя участь быть захваченным одному с оружием в руках. Это решительные минуты, они бывают редко и их трудно уловить, так же как и передать сообщение о (принятых) мерах.

L’homme qui envisage sa perte comme certaine se défend par nécessité, si ce n’est pas par sentiment; au lieu que, s’il est assuré de sauver sa vie en se rendant, il n’hésite guère à le faire.

Человек, который предусматривает свою гибель как неизбежную, защищается из необходимости, если нет надежды; наоборот, если он уверен, что сохранит свою жизнь сдавшись, не колеблясь сделает это.

L’honneur de la victoire doit consoler de la perte des hommes que le combat a enlevés: mais le combat fini, il n’appartient qu’à des âmes féroces de chercher encore à en faire périr. Celles qui ont des sentiments et du courage ne témoignent plus alors que de la compassion. Si le général avait même sujet d’être irrité contre l’ennemi, ce n’est pas une raison pour lui ôter la vie après l’avoir vaincu. En la lui sauvant, il peut contenter d’une autre manière sa vengeance, puisqu’il est maître de son sort.

Победные почести должны смягчить боль от людских потерь, понесенных в сражении; но бой закончен, и неподобает свирепствовать в поисках дополнительных жертв. Те, кто имеет чувства и мужество, не выказывают их больше, в то время как (проявляют) сострадание. Полководец, даже будучи озлоблен против врагов, не имеет причин убивать их после победы. Сохранив их, он может удовлетворить свою месть по–другому, так как он является хозяином их судьбы.

Le général qui se trouve obligé de renoncer à prendre une place par force, et qui tourne son siège en blocus, pour la réduire par la famine, doit contraindre tous les habitants à y rester; à moins que ceux qui se présentent ne soient des gens bien faits et robustes, qu’il puisse employer dans ses troupes: les bouches qu’on nomme inutiles sont plutôt des ennemis dans la place que des amis.

[XLII.9] Полководец, который вынужден отказаться от взятия города с помощью силы, и сводит осаду к блокаде, чтобы покорить его голодом, должен заставить всех обитателей остаться (в городе); исключая из вышеуказанных людей с крепким здоровьем, которых можно использовать для работ в своем войске: увеличив число ненужных ртов у врагов, вместо союзников.

CHAPITRE XXXIII. Quelle doit être la conduite d’un général après qu’il a terminé heureusement la guerre.

Глава XXXIII. Каким должно быть поведение полководца после удачного окончания войны.

Le général qui a eu le bonheur de finir une guerre avec succès doit donner des témoignages d’humanité, et se montrer exempt de dureté. La modestie et la bonté doivent mieux le caractériser, que l’orgueil et la sévérité. Il peut gagner les coeurs par les premières de ces qualités, mais il ne peut que s’attirer de la jalousie et de la haine par les autres. La vanité forme autant d’ennemis, que la modération d’admirateur.

[XLII.10] Полководец, который имел счастье закончить войну успешно, должен показать свидетельства человеколюбия, и быть свободным от жестокости. Скромность и доброта характеризуют лучше, чем гордость и надменность. Она может завоевать сердца первыми из этих качеств, но другими может навлечь на себя только ревность и ненависть. Тщеславие создает столько же врагов, сколько умеренность поклонников.

L’honnête homme se manifeste à la tête d’une armée, comme au sein de sa patrie. Il saura jouir de sa gloire, à l’abri de la critique et de l’envie.

Честность человек проявляется не только во главе армии, но и в лоне отечества. Он будет наслаждаться своей славой без упреков и зависти.

---

Иллюстрации: Nicolai Rigaltii. Ad Onosandri strategicvm Nоtae. 1599

---

---

---

---

---

---

---

Смотри также: 

Стратегикон

О стратегии. Византийский военный трактат VI века

Тактика Арриана

Тактика Элиана