37. Фрагменты. Союзническая и гражданская войны. Падение нравов в Риме. Война с Миѳридатом

Переводчик: 
Переводчик: 

1. (1) За всё время, что людские деяния передаются по наследству историческими записями для памяти потомкам, величайшей войной известной нам была "Марсийская", названная так в честь марсов[1]. Эта война превзошла все предшествующие как доблестью вождей, так и величиной военных действий. Троянская война, безусловно, и заслуги её героев были столь драматически изображены самым известным поэтом Гомером, что их слава величайшая; и поскольку в этой войне Европа и Азия сцепились в битве и величайшие континенты оспаривали победу, подвиги сражающихся были таковы, что у всех последующих поколений драматические представления были заполнены трагическими историями об их разнообразных испытаниях. (2) Тем не менее, те герои десять лет покоряли города Троады, тогда как римляне намного позднее завоевали Антиоха Великого в единственном сражении и наследовали господство над всей Азией. После Троянской войны царь Персии возглавил армии против Греции, и столь многочисленное воинство он собрал, что даже непересыхающие потоки были выпиты. Но военный гений Ѳемистокла и доблесть греков привели этих персов к разгрому. (3) Примерно в это же время карѳагеняне привели против Сицилии армию в триста тысяч человек. Но единственной стратагемой Гелон, главнокомандующий сиракузян, одновременно сжёг двести кораблей и в генеральном сражении изрубил на куски сто пятьдесят тысяч врагов и столько же взял в плен. Как бы там ни было, потомки тех, кто совершил эти величайшие подвиги, были разбиты народом, который сражался в Марсийской войне, римлянами. (4) Следующий по порядку - Александр Македонский, чей гений и отвага дозволили ему свергнуть Персидскую Империю; но в недавние времена римское оружие пленило саму Македонию. Карѳаген вёл войну с Римом за Сицилию двадцать четыре года, но после множества великих сражений, как на суше, так и на море, был наконец обескровлен римской военной мощью. Однако очень скоро Карѳаген затеял так называемую Ганнибалову войну, и поскольку их полководцем был Ганнибал, человек высочайших способностей, он был победитель и на суше, и на море, и завоевал широкую признательность за свои многие достижения, но, в конце концов, и он был разбит героизмом римлян и италийцев и отвагою Сципиона. (5) Кимвры, подобные гигантам по наружности и непревзойдённые силой... хотя они разбили в пух и прах много больших римских армий, и имели четыреста тысяч человек[2] готовых к нападению на Италию, они были совершенно истреблены доблестью римлян.
(6) Именно поэтому на основе сегодняшних данных пальмовую ветвь за мужество и отвагу мы предоставим римлянам и народам, населяющим Италию. Фортуна как бы намеренно подтолкнула эти два (народа) к разногласиям и разожгла войну, превзошедшую все прочие в грандиозности. Итак, когда нации Италии восстали против римского владычества, и те, кто с незапамятных времён считались храбрецами, впали в раздор и разногласия; война, которая последовала, была непревзойдённой по значимости. И так как марсы возглавили восстание, она была названа марсийской войной.
2. (1) Диодор утверждает, что так называемая Марсийская война, которая выпала на годы его жизни, была более великой, чем любая война прошлого. Он говорит, что она была названа Марсийской в честь тех, кто возглавил восстание, ибо, конечно, это было объединение италийцев, которые вели войну против Рима. Основная причина войны, говорит он, была в том, что римляне отбросили дисциплину, бережливость и строгий образ жизни и впали в пагубную погоню за роскошью и вседозволенностью. (2) Плебс и сенат, будучи в разногласии в результате такой порчи, позднее призвали италийцев себе в помощь, обещая допустить их до многожеланного римского гражданства и подтвердить пожалование законом[3]; но когда ничего из обещанного италийцам не было исполнено, вспыхнула война между ними и римлянами. Это случилось когда Луций Марций Филипп и Секст Юлий[4] были консулами в Риме, в ходе сто семьдесят второй олимпиады. (3) В этом столкновении все виды и способы страданий, включая штурмы городов, отдельно выпадали обеим воюющим сторонам, поскольку Победа склоняла весы то в одну, то в другую сторону, и никому не давалась во владение надолго, тем не менее, после неисчислимых потерь с обеих сторон, с запозданием и трудностями вышло так, что власть Рима была твёрдо установлена.
(4) Вступили в войну с римлянами самниты, народ Аскула, луканцы, пицены, народ Нолы, и другие города и нации. Наиболее значимым и важным городом был Корфиний[5], вновь учреждённая союзная столица италийцев, где они воздвигли, среди других символов политической и верховной власти, вместительный форум и зал совета, богатые запасы денег и других военных запасов, и обильные съестные припасы. (5) Они также учредили союзный сенат из пятисот членов, из числа которых выбрали для повышения людей, заслуживающих управлять страной и способных обеспечить общественную безопасность[6]. Им они поручили ведение войны, дав сенаторам все полномочия. Позже они соответственно предписали ежегодно избирать двух консулов и двенадцать преторов.
(6) Мужами, вступившими в должность консулов, были Квинт Помпедий Силон, марсиец родом и первый из этого народа, и во-вторых, из рода самнитов, Гай Апоний Мотил[7], таким же образом человек выдающейся репутации и достижений в своём народе. Разделив всю Италию на две части, они назначили здесь консульские провинции и районы. (7) Помпедию они предписали область, известную как Керкола[8], на Адриатическом море, а именно северо-западную часть, и шесть преторов, подчинённых ему; остальную Италию, то есть юго-восток, они предписали Гаю Мотилу, также обеспечив шестью преторами. Когда они так умело распределили свои дела и организовали правительство, в котором они в большей части скопировали освящённые веками римские образцы, они посвятили себя с этого времени деятельному ведению войны, дав своему союзному городу новое имя Италия[9].
(8) Их борьба с римлянами шла, по большей части, успешно до того времени, когда Гней Помпей был избран консулом и принял командование на войне, и он вместе с Суллой, легатом при другом консуле Катоне[10], добился замечательных побед, и не раз, а многократно, над италийцами, и разбил их надежды вдребезги. Но они продолжали борьбу. Но после того как Гай Косконий[11] был отправлен принять командование в Япигии, они были разбиты снова и снова. (9) Вслед за этим, сокращённые в силах и оставшись не более чем в остатках от первоначальной численности, по общему согласию они покинули свою союзную столицу Корфиний, поскольку марсы и все соседние народы покорились римлянам. Они, однако, закрепились в самнитском городе Эцерны, и поставили над собой пятерых преторов, одному их которых, в частности, Квинту Помпедию Силону, они доверили верховное командование в связи с его способностями и репутацией полководца. Он с общего согласия преторов создал большую армию, так что, включая людей, которых они уже имели, её общая численность составила примерно тридцать тысяч человек. (10) Кроме того, он освободил рабов и, при случае снабжая их оружием, собрал немногим меньше двадцати тысяч человек и тысячу всадников. Встретив в сражении под (командованием) Мамерка[12] римские силы, римлян он убил немного, а сам потерял свыше шести тысяч человек. Примерно в тоже самое время Метелл[13] взял осадой Венузию в Апулии, важный город с многочисленным гарнизоном и захватил более трёх тысяч пленных. (11) Поскольку римляне все больше и больше брали верх, италийцы послали к царю Миѳридату Понтийскому, чьи военные силы и средства были на тот момент на пике, прося его послать в Италию армию против римлян[14]; ибо если бы они объединили силы, то могли бы с лёгкостью свергнуть Рим. Митритдат ответил, что отправит свою армию в Италию, когда приведёт Азию под своё господство, так как он сейчас занят именно этим. Вследствие этого повстанцы были подавлены, ибо у них остались только самниты и сабеллы, которые были в Ноле, и помимо того остатки луканцев под командой Лампония и Клепития[15].
(12) Но теперь, поскольку Марсийская война была, в сущности, закончена, междоусобная борьба, которая ранее имела место в Риме, обрела новое дыхание, ввиду того, что многие видные люди претендовали на командование против Миѳридата, усматривая богатый приз в этом назначении. Гай Юлий[16] и Гай Марий (человек, который шесть раз был консулом) боролись друг против друга и народ был разделён в сочувствии к одному и другому. (13) Консул Сулла[17], однако, покинул Рим и присоединился к армии, собранной у Нолы и, нагнав страха на соседние народы, вынудил их выдать своих влиятельных персон и свои города. Но как только Сулла выступил в Азию для войны с Миѳридатом, поскольку Рим теперь был расстроен большими беспорядками и междоусобными кровопролитиями, Марк Апоний[18] и Тиберий Клепитий, а также Помпей[19], военачальники оставшихся италийцев, которые тогда были в Бруттии, надолго обложили осадой Исий[20], сильно укреплённый город. Они не добились его капитуляции, но оставив часть армии продолжать осаду, с остальною решительно окружили Регий, ожидая, что если получат его в свои руки, то с лёгкостью переправят свою армию на Сицилию и получат контроль над богатейшим островом под солнцем. (14) Но Гай Норбан[21], наместник Сицилии, незамедлительно воспользовался своей большой армией и военными ресурсами, поразил страхом италийцев величиной своих приготовлений и спас народ Регия. Затем, когда разгорелась гражданская распря между Суллой и Марием[22], некоторые сражались за Суллу, другие за Мария. Большинство из них погибли в столкновениях, а выжившие перешли на сторону победителя Суллы. Таким образом, огонь гражданской войны был подавлен, и в то же самое время величайшая из войн, Марсийская, наконец-то подошла к концу.
3. (1) В прежнее время римляне, по причине соблюдения наилучших законов и обычаев, мало-помалу пришли к такому могуществу, что они приобрели величайшую и самую блестящую империю известную истории[23]. Но в более новые времена, когда большинство наций уже были покорены войной и наступил длительный мирный период, древние привычки в Риме взяли путь к разрушительным наклонностям. (2) После приостановки боевых действий, юноши обратились к мягкому и недисциплинированному образу жизни [т. е. не занимались военными упражнениями], а их богатство служило поставщиком для их желаний[24]. Повсюду в городе расточительность преобладала над бережливостью, легкая жизнь над обычаем военной службы, и тот кто считался народом счастливым, не был человеком известным за свои качества, но скорее тот, кто проводил всю жизнь в удовольствиях и в самых приятных наслаждениях. (3) С тех пор изысканные и роскошные пиры вошли в моду с благоуханными мазями, с употреблением дорогих цветастых занавесей, и изготовлением мастерами редких профессий обеденных лож с применением слоновой кости, серебра и других ценных материалов. Вина, те, что дают посредственное удовольствие для нёба, отвергали, тогда как Фалернское, Хиосское и все, что соперничают с ними вкусом, расходовались без меры, также как рыба и другая отборная пища, та, что высоко ценилась как деликатес. (4) Следуя таким образцам, молодые люди являлись на форум одетые в вещи необычайной мягкости, и настолько лёгкие, что те просвечивались, совершенно подобные женским нарядам. И поскольку они занимались приобретением предметов удовольствия и пагубным хвастовство, они скоро подняли цены на эти изделия до невероятных высот. (5) Кувшин[25] вина, например, продавался за сто драхм, кувшин понтийской копчёной рыбы - за четыреста драхм, повара, которые имели особый дар в кулинарном искусстве, - четыре таланта, мужчины-наложники выдающейся красоты - многие таланты[26]. Хотя склонность к пороку не могла быть исправлена, некоторые магистраты в провинциях попытались исцелить повальное увлечение этим образом жизни и делали это собственным поведением, выставляя напоказ посредством ранга и положения образец благородного поведения для подражания.
(6) Марк Катон, человек прославленный своею неподкупностью и благородным поведением, обсуждая перед сенатом преобладание роскоши в Риме, утверждал, что только в этом городе кувшин понтийской копчёной рыбы ценится дороже возницы, а красивый мальчик дороже земельного участка.
4. (1) Я должен упомянуть некоторых мужей, служащих образцом, как заслуживших моей похвалы, так и за их благородные деяния для общества, с тем чтобы порицание Истории могло бы отвратить нечестивца от его греховного пути, а похвалы, пожалованные их бессмертной славе, могли бы склонить человека порядочного следовать наилучшим образцам поведения.
5. (1) Квинт Сцевола[27] прилагал огромные усилия, чтобы своею личной честностью исправить людскую извращённость. Посланный в Азию наместником, он выбрал легатом благороднейшего из своих друзей, Квинта Рутилия, и держал его при себе, когда собирал совет, издавал приказы, и исполнял правосудие по вопросам провинции. Он решил, что все траты на самого себя и своих служащих должны идти из собственного кошелька. Кроме того, соблюдая бережливость и простоту, и не допуская никаких сомнений в своей честности, он позволил провинции восстановиться от прежних невзгод. Ибо его предшественники в Азии, будучи в товариществе с откупщиками, именно теми, кто заседал[28] в судах по общественным вопросам в Риме, наполнили провинцию актами беззакония.
(2) Муций Сцевола, придерживаясь в ведении правосудия неподкупности и точности, не только избавил провинциалов от всякого юридического крючкотворства, но кроме того возместил несправедливые взыскания откупщиков. Он назначил беспристрастные справедливые суды, чтобы выслушать всякого, кто был обижен, и в каждом случае находил вину откупщика; он заставил нанесённые ими финансовые потери возместить истцам, в тоже время он потребовал, чтобы те, кто обвинялся в казнях людей, предстали перед судом по обвинениям в преступлениях, наказуемых смертной казнью. (3) Действительно, в случае главного агента откупщиков, раб, который был готов заплатить большую сумму за свою свободу и уже заключил договор со своим владельцем, он действовал немедленно до того как человек был отпущен на волю и, найдя его виновным, - распял.
(4) Этот же самый человек[29] вынес приговор откупщикам и передал их в руки тех, кого они обидели. Так случилось, что люди, которые в своём презрении к другим и в своей жажде барыша ещё совсем недавно презирали закон, были неожиданно взяты под стражу людьми, которых они обидели, и были уведены, чтобы присоединится к осуждённым. И поскольку он обеспечивал из своих средств расходы, обычно предоставляемые губернатору и его штату, он скоро восстановил доброжелательность союзников по отношению к Риму.
6. (1) Мудрость и добродетельность наместника совместно с содействием, им оказанным для возмещения, послужили исправлению ненависти, которая ранее возникла против руководящей силы. Ему самому предоставили полу-божеские почести[30] те, кого он облагодетельствовал, а от своих сограждан он получил множество наград в признание его достижений.
5a (1)... он был расположен. Но как некоторые говорят, из-за того, что своею волей он оставил большую часть имущества другому сыну, он потерял почти все. Ибо молодой человек, безрассудный и чрезвычайно пылкий, возложил диадему на свою голову и, провозгласив себя "царём македонян", увещевал народ поднять восстание против Рима и восстановить старинное царство, некогда принадлежавшее македонянам. Толпы стекались к его знамёнам в предвкушении грабежей, сопровождающих взятие города. Эксекест, однако, в глубокой печали послал кого-то сообщить губернатору Сентию[31] о безумии своего сына. Он послал также к Котису, царю ѳракийцев, прося его призвать молодого человека и уговорить прервать своё предприятие. Котис, будучи в дружеских отношениях с Евфенетом, послал за ним и затем, задержав на несколько дней, передал в руки отцу. И он был оправдан от обвинений, выдвинутых против него.
7. (1) Так же мы должны рассказать о мужах, которые начали с совершенно ничтожного уровня репутации, но устремили свои взоры на цели не отличающиеся от упомянутых. В самом деле, стремление к добродетели в равной мере заложено в людей высокого звания, так и в тех, кто из низших сословий.
8. (1) Луций Асилий[32], сын человека, который дослужился лишь до должности квестора, посланный наместником на Сицилию нашёл провинцию разорённой, но посредством выдающихся мероприятий он оставил преемнику восстановленный остров. Подобно Сцеволе он выбрал легатом и советником лучшего своего друга, некого Гая, прозванного Лонг, ревностного приверженца трезвости, старозаветного образа жизни, а вместе с ним человека по имени Публий, наиболее высоко почитаемого члена всаднической общины, расположенной в Сиракузах. (2) Последний в самом деле был человеком исключительных личных качеств, совершенно не говоря уже о дарах фортуны. Его благочестие засвидетельствовано жертвами, перестройками храмов, и посвящениями от его имени, своею трезвостью он, фактически, сохранил умственные способности до самой смерти, и своими культурностью и человеколюбием, в особенности, он преподал людям урок; в общем, он был покровителем деятелей всяческих почитаемых искусств, каковым содействовал своим собственным богатством без ограничений. (3) Было двое мужей, на которых Силлий полагался и, предоставив им дома, построенные по соседству, он держал их при себе, когда разрабатывал подробности ведения судебного заседания и продумывал средства для дальнейшего восстановления провинции.
(4) Этот же человек, ... стремясь (к преобразованиям) ведения правосудия для общего блага, прогнал сикофантов с рыночной площади и сделал своей главной заботой помощь слабым. Тогда как другие наместники имели обыкновение назначать опекуна для осиротевших детей и женщин, лишённых родственников, он указывал на себя как на того, кто будет заботиться о них; и поскольку он лично расследовал любой спор между ними и проявлял большие заботы об урегулировании, он оказывал жертвам притеснения всю полагающуюся помощь. В общем, он посвятил весь срок своих полномочий исправлению частных и общественных бед, и благодаря этому вернул острову былое состояние общепризнанного процветания.
9. (1) Когда сенат грозил Гракху войной из-за передачи судов, он решительно воскликнул: "Пускай я погибну, я не перестану... меч вырву из хватки сенаторов"[33]. Это высказывание, будто божественный оракул, исполнилось в соответствии со сказанными словами, ввиду того, что Гракх, посягнувший на тираническую власть, был казнён без суда[34].
10. (1) Марк Ливий Друз[35], хотя юный годами, был обеспечен всеми выгодами. Его отец был человеком наивысших отличий, чьё благородство и добродетель завоевали ему особую любовь сограждан. Сам Друз был наиболее авторитетным оратором своего поколения и наибогатейшим человеком города; он был чрезвычайно надёжен и крайне добросовестен в своих обещаниях; кроме того, он был насыщен благородным великодушием. Отсюда пошла мысль, что ему единственному предначертано стать поборником сената[36].
(2) Семья Друзов обладала огромным влиянием вследствие благородства её членов, доброжелательности и предупредительности, которые они выражали к своим согражданам. Поэтому, когда был предложен какой-то закон и только что получил общее признание, один гражданин внёс шутливое дополнение: "этот закон обязателен для всех граждан - исключая двух Друзов".
(3) Когда сенат объявил его законодательство недействительным, Друз заявил, что законы были в сфере его компетенции и, что он обладает властью, сам по себе, наложить вето на сенатский указ; этого, однако, он делать не собирается, поскольку хорошо знает, что обидчики[37] в любом случае скоро встретят воздаяние, ими заслуженное. Но если законы, составленные им, недействительны, то тем более, потребовал он, закон относительно судов должен быть отменен и лишён силы[38]; и в то время как в соответствии с действием этого закона, никто, чья жизнь осталась незапятнанной взяточничеством, не будет подвергнут обвинениям, те же, кто разграбил провинции, будет тщиться предоставить бухгалтерский отчёт перед специальными судами для случаев взяточничества; таким образом люди, которые по причине зависти были заняты уничтожением его репутации, в действительности были убийцами своих собственных декретов.
11. (1) "Клянусь[39] Юпитером Капитолийским, Вестой Римской, Марсом - нашим родовым божеством, Солнцем - родоначальником народа[40], Землёй - благодетельницей животных и растений, а также полубогами - основателями Рима и героями, которые способствовали росту империи[41], что я буду считать друзей и врагов Друза своими друзьями и врагами, и что я не буду щадить ни имущество, ни жизни моих детей или родителей в тех случаях, когда это будет на пользу Друза, или тех, кто принял эту клятву. Если я стану гражданином по закону Друза, я буду чтить Рим как свою Родину, а Друза как своего величайшего благодетеля. Это клятву я передам стольким гражданам, скольким смогу. Если я соблюду клятву, все блага, да, прибудут ко мне; если я её нарушу - да, будет наоборот".
12. (1) Так случилось, что отмечался праздник и театр был заполнен римлянами, которые собрались ради зрелища; когда комедиант на сцене выразил своё негодование, они[42] расправились с ним прямо в театре, заявляя что он играл свою роль не так, как того требовала ситуация. Праздничные события, таким образом, превратились во вспышку вражды и полную панику, и такое стечение Фортуны на сцене предварялось шутовским сатирическим действием. (2) Это был некий латинянин по имени Савнион, шут с изумительным даром веселья. Он возбуждал хохот не только словами, но даже без слов, легчайшими движениями, вызывал улыбку у всех, кто наблюдал за ним, добиваясь её своим природным обаянием. Вследствие этого римляне с восторгом принимали его в театрах, но пицены, желавшие лишить римлян такого развлечения и удовольствия, решили убить его. (3) Предвидя, что должно произойти, он вышел на сцену сразу после убийства комедианта и сказал: "Зрители, предзнаменования благоприятные. Зло, что свершилось, может привести к удаче! Знаю, что я не римлянин, но подчиняюсь фасциям как все вы, брожу по Италии, торгую своими талантами в поисках радости и веселья. Пожалейте тогда ласточку, что в равной степени принадлежит всем людям, которой боги дали привилегию строить своё гнездо без опаски в любом людском доме. Несправедливо вам причинять горькие слёзы самим себе". Продолжая обстоятельно в умиротворяющем и юмористическом настроении, посредством убедительного очарования своих речей, он подольстился к ним в их ожесточении и мстительности и поэтому избежал грозящей ему опасности.
13. (1) Вождь марсов Помпедий[43] предпринял грандиозную и крайне рискованную авантюру. Созвав десять тысяч человек, набранных из рядов тех, кто имел причины опасаться судебного разбирательства, он повёл их в Рим с мечами, спрятанными под покровами гражданских одежд. Его цель была окружить сенат вооружёнными людьми и требовать гражданства, или, в случае неудачи, уничтожить огнём и мечом это средоточие империи. Гай Домиций[44], встретивший его, спросил: "Помпедий, куда ты идёшь с таким большим отрядом?", и он ответил: "В Рим, получить гражданство по вызову трибунов"[45]. Домиций возразил, что они добьются гражданства с меньшим риском и с большим почётом, если обратятся к сенату способом не столь воинственным; сенат, сказал он, дарует эту милость союзникам, если вместо принуждения предъявляют ходатайство. (2) Помпедий принял совет как некое божественное откровение и убеждённый его словами вернулся домой. Так своими разумными словами Домиций спас родину от смертельной опасности, выказав много больше пользы в таком обмене (мнениями), чем претор Сервилий[46] в своих сделках с пиценами. Ибо он с последними разговаривал не как со свободными людьми и союзниками, но обращался с ними презрительно как с рабами, и своим обращением вселяя страх наказания, подстегнул союзников искать отмщения ему и другим римлянам. Домиций, однако, разговаривая со сдержанностью, превратил бездумный душевный порыв мятежников в чувство благожелательности.
14. (1) Они делили добычу с солдатами с тем, чтобы привить вкус выгоды от войны людям, которые, переживая опасности, взялись бы сражаться за свободу с готовностью в сердце.
15. (1) Марий[47] привёл армию во владения самнитов и стал лагерем против неприятеля. Помпедий, принявший главнокомандование над силами марсов, также выступил со своими отрядами. Как только армии сблизились одна с другой, их грозная воинственность уступила миролюбивым устремлениям. (2) Ибо достигнув места, откуда узнавались черты лица, солдаты обеих сторон обнаружили много личных друзей, ожививших в их памяти немалое число старых товарищей по оружию, и опознали многочисленных дальних и кровных родственников, так как к слову, закон, разрешающий межнациональные браки, объединял людей такого рода дружескими узами. (3) Отложив оружие, которое было переведено из угрожающего положения в защитное, они протянули свои руки в знак дружеского приветствия. Видя это, Марий сам вышел из боевого порядка, и когда Помпедий сделал то же самое, они повели друг с другом беседу словно родственники. Когда командующие подробно обсудили вопросы мира и долгожданного гражданства, обе армии наполнила волна радостного оптимизма и в итоге воинственная атмосфера столкновения приобрела призрак празднества. И ввиду того, что солдаты[48] также в личных беседах твердили о мире, они были рады избавиться от необходимости взаимного кровопролития.
16. (1) Был в Аскуле, где он был заключён в тюрьму римлянами, некий киликиец по имени Агамемнон, который через неожиданную измену своих соратников был разбит[49] и взят живым. Выпущенный из тюрьмы пиценами, он теперь, из благодарности, с готовностью служил в их армии. И поскольку он имел богатый опыт разбоя, он опустошал вражескую страну с шайкой солдат, равных ему в беззаконии.
17. (1) Вопреки отсутствию благородных предков или каких-либо личных выдающихся качеств, что помогают добиться успеха, он внезапно достиг высокого положения и известности[50].
Фортуна обычно поворачивается к тем, кто соответствует нравственно, и опутывает тех, кто придумывает всякие несправедливости против других, в тех же самых трудностях, что они сами... Возможно, сейчас они осуществляют тираническую власть, но позже они могут быть вынуждены дать ответ за свои тиранические преступления.
18. (1) Критянин пришёл к консулу Юлию[51] с предложением предательства и сказал: "Если я помогу тебе победить врага, какую награду ты дашь мне за эту услугу?" Полководец сказал: "Я сделаю тебя римским гражданином, и ты будешь уважаем в моих глазах". Содрогаясь от хохота на это замечание, критянин сказал: "В глазах критян гражданство просто звучная трескотня. Выгода - вот наша цель, и так как мы странствуем по суше и по морю, каждая стрела выпускается нами для нашей пользы и ради денег. Значит и я здесь тоже ради денег. Даруй свою награду гражданством тем людям, которые сейчас бранятся ради этого и которые кровью платят за это пустое слово, ради которого люди сражаются". Другой рассмеялся и сказал ему: "Если наша попытка будет удачной, я дам тебе тысячу драхм".
19. (1) Народ Эцерны[52], вынуждаемый голодом, применив уловку определённого рода, вывел рабов из города. В самом деле, особенное положение заставляло их не останавливаться ни перед чем и добиваться собственного спасения даже ценой уничтожения других. Рабы, однако, поставленные в странные и устрашающие обстоятельства, отступили и нашли средство защиты от жестокости своих хозяев в предупредительности, выказанной их врагами.
(2) Народ Эцерны питался собаками и другими животными, ибо неодолимые потребности природы вынудили их принять отвратительную пищу, которую они ранее отвергали.
(3) Человеческая душа содержит в себе какую-то примесь божественной природы, посредством чего иногда она предчувствует будущее. Так совершенно верно то, что случилось с женщинами Пинны[53], которые наперёд оплакивали несчастье, которому только ещё предстояло произойти.
(4) Италийцы пригнали всех детей Пинны под городские стены и грозились убить их, если город не восстанет против Рима. Мужи Пинны, однако, остались тверды и ответили, что если лишаться своих детей, они с лёгкостью нарожают других, отстаивая свою верность союзу с Римом.
(5) Те же самые италийцы, отчаявшись разрешить ситуацию убеждением, совершили акт исключительной жестокости. Они привели детей вплотную к стенам и приказали им, так как они готовы были убить их, молить своих отцов сжалиться над детьми, ими рождёнными, и, вздымая руки к небесам, призывать солнце, которое видит все людские дела, сохранить жизни беспомощных детишек.
20. (1) Народ Пинны стоял перед ужасной дилеммой. Поскольку они были тверды и верны союзу с Римом, они были вынуждены отвергнуть свои природные чувства и в бездействии наблюдать, как их законнорождённых детей убивают на их глазах.
21. (1) Их отчаянная храбрость на протяжении всей борьбы была такова, что не оставила потомкам никакой надежды превзойти их в способности переносить ужасы. И хотя осаждающие многократно превосходили их числом, горожане возмещали недостаток в численности превосходством в отваге.
22. (1) Италики, которые так долго перед этим боролись за признание от имени Римского государства, теперь подвергали опасностям жизнь и здоровье ради собственного спасения, и их отважные подвиги далеко превосходили их прежние победы. Римляне, с другой стороны, втянутые в борьбу против своих прежних подвластных, считали бесчестьем оказаться ниже своих прежних подданных.
23. (1) Лампоний ринулся опрометью к Крассу[54], ибо он полагал, что не массы должны сражаться ради своих вождей, но скорее вожди должны сражаться ради масс.
24. (1) Римляне и италики соперничали за то, кто будет пожинать зерно. В перестрелках и рукопашных схватках взаимное кровопролитие продолжалось неослабно. Поскольку зрелые колосья были перед ними готовые к жатве, они кровью решали вопрос, кому достанется наиценнейшая пища. Никто не ждал приказа командира: сама природа стояла перед ними с холодной логикой лишений и подстрекала их к храбрости. Каждый решительно предпочитал смерть от меча, потому что боялся смерти от лишений.
25. (1) Сулла вёл дела действенно и энергично, и он добился известности и хорошей репутации в Риме. Народ считал его достойным избрания консулом, и его имя было у всех на устах по причине его мужества и дара военачальника. Короче, было вполне очевидно, что он был человеком, которому суждено подняться к самым вершинам славы[55].
26. (1) Миѳридат, победоносно свергнув римское господство в Азии и захватив множество пленных, одарил их одеждой и припасами для путешествия и отправил в родные страны[56]. Так как слава о таком великодушном поведении разнеслась по всем краям, города охватил порыв присоединиться к царю. Посольства прибывали из всех городов, доставляя указы, призывающие его в свои страны и приветствующие его как "бога и спасителя". Что ещё, куда бы ни прибывал царь, города выходили для встречи с ним, народ наряжался в праздничное платье и премного веселился.
27. (1) Пока Миѳридат добивался господства в Азии, и неуправляемые города восставали против Рима, лесбосцы решили не только действовать заодно с царём, но также арестовать Аквиллия[57], который нашёл убежище в Митилене и находился на излечении, и отдать его в руки Миѳридата. Соответственно, они отобрали несколько наиболее доблестных юношей и отправили к его жилищу. Они нагрянули толпой и, захватив Аквиллия, бросили его в кандалы, думая, что он будет великолепным и желанным подарком для царя.
(2) Он[58], однако, несмотря на крайнюю молодость, имел мужество для исполнения геройского поступка. Предвосхитив людей, которые были готовы арестовать его, он выбрал смерть во избежание жестокой и позорной казни. Он зарезал себя, и этим ужасающим поступком так ошеломил своих противников, что они не имели мужества приблизиться к нему. Полный неустрашимости он ушёл из жизни, избежав неприятностей, и тем самым приобрёл повсеместную известность за своё непоколебимое мужество.
28. (1) В сражении на море[59] родосцы обладали, в общем, огромным преимуществом во всем кроме численности: в мастерстве кормчих, направлявших их корабли, в опытности гребцов, в способностях командиров, и в храбрости эпибатов. Со стороны же каппадокийцев имели место недостаток опыта и выучки, и (что усугубляло все проблемы) - отсутствие дисциплины. Рвением, безусловно, они ничуть не уступали родосцам ввиду того, что царь присутствовал лично, наблюдая и руководя битвой, и они стремились показать ему свою верность. Поскольку только в числе кораблей они имели превосходство, они роились вокруг вражеских кораблей, стремясь окружить их и отрезать пути отступления.
29. (1) Марий каждый день появлялся на Марсовом поле и принимался за военные упражнения, ибо он заботился об исправлением немощи и старческой неуклюжести путём ежедневных и усердных занятий атлетикой[60].
(2) В дни своей молодости Гай Марий, человек который достиг высочайшего положения, имел благородные устремления и неукоснительно избегал всякой корысти; и как в Ливии, так и в Европе он совершил великие подвиги. Но в глубокой старости, охваченный желанием прибрать к рукам богатства царя Миѳридата и сокровища азиатских городов, он потерпел полных крах, ибо он был доведён до позора невероятным счастьем, которым раньше наслаждался, и в попытке беззаконно отнять у Корнелия Суллы провинцию, назначенную ему, понёс заслуженное наказание[61]. (3) Он не только не добился желаемых богатств, но кроме того потерял всё, что имел, поскольку в результате своей непомерной алчности он был подвергнут конфискации. Приговорённый к смерти своим отечеством, он в действительности избежал непосредственного исполнения приговора, но только скитался в одиночестве и рыскал вокруг родины, и, наконец, прогнанный в Ливию[62], он нашёл убежище в Ливийской Нумидии, без слуг, без средств, без друзей. Позднее, когда в Риме наступили гражданские разногласия, он содействовал врагам[63] своей родины и, не довольствуясь только возвращением из изгнания, разжигал пламя войны. И хотя он в седьмой раз добился консульства, он больше не отваживался искушать Фортуну, так как опасные превратности дали ему понимание её непостоянства. (4) Предвидя неминуемое нападение Суллы на Рим, он ушёл из жизни по собственной воле. Но всё же, своими делами он оставил в обилии семена войны, чем навлёк на своего сына и своё отечество самые ужасные бедствия. Сын, вынужденный сражаться против превосходящих сил, прискорбно погиб в напрасных поисках убежища в подземном ходе[64]. Рим и города Италии погрязли в долго назревающем конфликте и претерпели бедствия, что стояли наготове и ожидали их. (5) Например, наиболее выдающиеся мужи Рима, я имею в виду Сцеволу[65] и Красса[66], были жестоко убиты без судебного разбирательства в сенате, и их личные злоключения наперёд предвосхитили беды, что обрушились на всю Италию. Так, большинство сенаторов и людей выдающихся были убиты Суллой и его партией, и в ходе борьбы и смуты погибли не менее ста тысяч солдат. Все это выпало людям из-за богатства, которое Марий так жаждал с самого начала.
30. (1) Богатство, которое является настолько великим источником раздоров, иногда приносит прискорбные несчастья тем, кто домогается его. Оно побуждает людей к подлым и беззаконным поступкам, потворствует всяческим безнравственным наслаждениям, и направляет людей беспечных к недостойному поведению. Соответственно, мы видим людей такого сорта, вовлёкших себя в великие бедствия, а также навлёкших несчастия на свои города. Так велика власть богатства к порокам, когда его излишне доверчиво почитают превыше всего остального! Но в своём непомерном рвении к обладанию богатством, люди непрестанно повторяют эти стихи поэтов:
Золото - дар наилучший, обретаемый смертным!
Что почитается не менее матери...[67]
или ещё:
Пусть меня назовут негодяем, только бы прибыль была[68].
и лирические стихи:
Злато, земли порожденье,
Страсти средь смертных зачем разжигаешь?
Владыка всего! Царь над всеми!
Для мужей ратных сила твоя,
Ареса силу превсходит;
Все думы тебя заклинают. За песней Орфея
Деревья шли
И неразумные твари земные:
Ты же ведёшь за собой всю землю
И море и Ареса всепредумного[69].
Но многим лучше будет выбрать из поэзии строки, что несут прямо противоположный смысл:
Дева-Премудрость, будь моим вожделеньем,
Могут боги не даровывать мне,
Раньше чем мудрость саму, тиранию
Иль яркий блеск казны золотой.
Далёко от Зевса находится тот,
Кто к большому богатству стремится[70].


[1] Война сегодня обычно известная под именем «Союзническая война». Обозначение, которое впервые появляется во втором веке нашей эры. Народы марсов и самнитов составили ядро восстания.
[2] Плутарх, Марий, ll.2, даёт число 300 000.
[3] В частности, это может относиться к отвергнутым предложениям трибуна Друза в 91 г. до н. э. распространить гражданство на союзников.
[4] Л. Марций Филипп и Секст Юлий Цезарь были консулами 91 до н. э. Неправленый текст Фотия даёт дату как 170–я Олимпиада.
[5] Корфиний был главным городом пелигнов: ср. Страбон, 5.4.8, с.241.
[6] Это может относиться к внутреннему совету или просто к консулам и полководцам (преторам).
[7] Из других источников явствует, что его имя должным образом звучит Г. Папий Мутил.
[8] Название Керкола (или Керколи) неизвестно, но должно относиться к некой естественной границе между владениями марсов и самнитов.
[9] Другие источники дают название Италика.
[10] Консулами 89 г. до н. э. были Гн. Помпей Страбон, отец Помпея Великого, и Л. Порций Катон. Л. Корнелий Сулла, будущий диктатор, победил на консульских выборах в следующем году в силу своих побед. Он был легатом также в 90 до н. э.
[11] Аппиан, 1.52, называет Г. Коскония στρατηγοίς, но Бротон вносит его в список легатов, а не преторов для 89 г. до н. э. (Magistrates, 2. 36).
[12] Главнокомандующий Эмилий Лепид. Ливий, Per. 76, приписывает ему победу и убийство Помпедия Силона, которое Аппиан B. C. I.53, приписывает Метеллу, при котором Мамерк, возможно, служил легатом.
[13] Кв. Цецилий Метелл Пий, возможно претор 88 г. до н. э.
[14] Это обращение за помощью к Миѳридату упоминается также Посидонием. Athenaeus, 5.213c=Jacoby, FGH, no. 87, fr. 36, p. 246.9 ff.
[15] Если надлежащая форма имени Клеплий (как в рукописи гл. 2.13), он может быть идентичен Клептию, который с луканским отрядом служил при Лукулле во время второй Рабской войны (Диодор 36.8.1).
[16] Фотий здесь несомненно сжимает и затемняет события. Г. Юлий Цезарь Страбон, хотя он ещё не занимал должность претора, пытался баллотироваться в консулы (возможно, как это было предложено здесь, с видами на командование востоком), и не был допущен трибуном 88 г. до н. э., П. Сульпицием Руфом, политическим союзником Мария.
[17] Л. Корнелий Сулла, консул в 88 г. до н. э.
[18] Возможно ошибка — Лампоний (см. выше, гл. 2.11).
[19] Весселинг считает, что это имя Помпей может быть искажением и что подразумевается Понтий Телесиний, вождь самнитов, который вновь появляется с Лампонием в 82 г. до н. э. как лидер непокорённой части италийских повстанцев (Аппиан, H. C. 1. 90, Velleius Paterculus, 2.27).
[20] Вероятно имеется в виду Тисия в Бруттии.
[21] Норбан (рукопись даёт имя как Орбан) был наместником Сицилии в 88 и 87 гг. до н. э. Ср. Цицерон, Verr. 5.8, который, однако, враждебен по отношению к Норбану.
[22] В этом поспешном сокращении Фотия может иметься в виду Г. Марий–Младший, консул 83 г. до н. э. Ср. ниже. Диодор 38/9.15.
[23] С этой точки зрения фрагменты Константина представлены в более полной и аутентичной форме, некоторые части повествования кратко изложены Фотием в гл. 2. Таким образом, глава 8 соответствует последним предложением главы 2.1. Главы 4-8 образуют отступление на тему старозаветной добродетели среди знати, и повествование надлежащим образом возобновляется с гл. 10.
[24] Сходство формулировок (ср. Диодор 31.26.7) показывает, что Диодор здесь имел в виду конкретно период после третьей Македонской войны.
[25] Кувшин — χούς, мера жидких тел, примерно 3,28 л.
[26] Об аналогичном списке дорогостоящей роскоши и замечание Катона, приведённым ниже, см. Диодор 31.24, и Полибий 31.25 (ок. 161 г. до н. э.).
[27] Кв. Муций Сцевола, проконсул Азии 97 г. до н. э., заработал репутацию образцового губернатора, и был удостоен от провинции penteteric festival. Его легатом был П. (не Кв) Рутилий Руф, позднее осуждённый за вымогательство со стороны всадников в вопиюще неправомочном судебной разбирательстве. Рутилий был автором латинской автобиографии и римской истории, написанной на греческом и цитируемой Посидонием (Jacoby, FGH, no. 87, fr. 27) и позднейшими историками.
[28] Исправленный по Диндорфу текст выглядит так: «Ибо предыдущие сборщики налогов в Азии, находясь в деловых отношениях с людьми, которые сидели… и т. д.»
[29] Поскольку этот отдельный фрагмент начинается с Ότι нельзя быть уверенным, что он тоже относится к Сцеволе.
[30] Так как гл. 6, кажется, точно относится к Сцеволе (мы следуем за Диндорфом), она скорее должна стоять здесь, а не после главы 5a.
[31] Г. Сентий был пропретором Македонии несколько лет, по-видимому, 93-87 гг. до н. э. Так как его старинные добродетели заслужили похвалу Цицерона (Verr. 3.217) и Варрона (пр. Плиний. N. H. 14.96), Диндорф вероятно прав, назначив этот загадочный фрагмент к разделу об образце губернатора. Имя Котиса является распространённым среди ѳракийских вождей, но Эксекест и его сын Евфенет (?) более нигде неизвестны.
[32] Он называется ниже Силлием. В силу ассоциации с Г. Семпронием Лонгом, он, наверное, должен быть идентифицирован как Л. Семпроний Азеллион, чьё наместничество может быть отнесено к 96 г. до н. э.
[33] Буквально «из бока сенаторов». Это интересное место, к сожалению, как кажется, безнадёжно испорчено и заявление С. Гракха не может быть точно восстановлено. Вероятно, причастия настоящего времени не хватает после διαλείψω. Несколько аналогичных замечания приписывается ему в Диодор 34/5.97, а у Аппиана, 1.22, ср. также Цицерон, De Leg. 3.20. Утверждение Аппиана «Гракх заметил, что он нарушил власть сената раз и навсегда», пожалуй, ближе по общему смыслу. Этот пассаж уместен здесь как параллель попытки реформ Друза.
[34] Возможно, обеспечивает «пророческое» значение его словам ξίφος в смысле ius gladii, как у Филострата. Vita Apoll. 4.42. Смерть Гая, на самом деле, произошла не от «меча правосудия».
[35] Трибун 91 г. до н. э. Его отец, трибун 122 г. до н. э., знаменитый соперник Г. Гракха.
[36] Ср. Цицерон, Pro Milone, 16 : «nobilissimus vir, senatus propugnator atque… paene patronus».
[37] Предположительно, лидеры сенатской оппозиции.
[38] Этот закон вырвал суды из-под полного контроля всадников и содержал специальную оговорку, позволяющую всадников привлекать к уголовной ответственности за подкуп судьи.
[39] Это клятва италийцев Друзу, которая долгое время считалась сомнительной с точки зрения исторической ценности и подлинности, была недавно защищена: о последних обсуждениях см. H. Taylor, Party Politics in the Age of Caesar (1949), 46 и против, H. J. Rose, Harv. Theol. Rev. 30 (1937), 165-181. Примечание на полях рукописи, идентифицирующее это как «Клятва Филиппа» явно ошибочное.
[40] т. е. Sol Indiges .
[41] Или, может быть, «полубоги и герои, которые основали Рим и увеличили его мощь», с намерением представить Deos Indigites, auctores imperii condiloretque : ср. H. Wagenvoort, Roman Dynamism (1947), 90 и след.
[42] Вероятно, римляне в аудитории (по Кребсу); как это часто бывает, начальное предложение показывает неуклюжую руку эксцептора: мы должны предположить, что присутствующие римляне, хотя многочисленные, были в меньшинстве в аудитории. По обстановке мы можем сказать только, что история произошла в Пицении и отражает враждебность италийских союзников Рима накануне Союзнической войны. Заманчиво, однако, пойти дальше и локализовать сцену в Аскуле, исходя из предположения, что праздник тот самый, во время которого римский претор Сервилий и его легат Фонтей были убиты, а римляне в городе вырезаны (Аппиан, I.38 и ниже, конец гл. 13).
[43] Это имя в рукописи выглядит как Помпай (Pompaeus).
[44] Преномен Гай, кажется, не был в употреблении в семье Домитиев, и мы должны, вероятно, принять имя Гней. Человек названный здесь может быть Гн. Домиций Агенобарб, консул 96 г. до н. э.
[45] Помпедий Силон был в дружеских отношениях с Друзом и однажды побывал в его доме (Плутарх, Катон Младший, 2).
[46] Кв. Сервилий, посланный претором в Аскул в 91 г. до н. э. См. выше прим. к гл. 12.
[47] Г. Марий служил в 90 г. до н. э. в качестве легата у консула Рутилия Лупуса вплоть до смерти последнего, затем был назначен командиром части, а затем и всей консульской армии. Настоящая история больше нигде не присутствует, и на самом деле Плутарх, (Марий, 33) сообщает о враждебном обмене насмешками между Марием и Помпедием (здесь назван Публий Силон, вероятно, по ошибке вместо Квинта Силона). Р. Гарднер в Cam. Anc. Hist. 9.192, прим. 2, комментирует географическую ошибку в нашем тексте, так как Марий воевал в Марсии, а не на самнитской территории (но ошибку в первом предложении, вероятно, следует отнести к эксцептору, а не к Диодору).
[48] Диндорф исправляет следующим образом: «командующие».
[49] Валерий и другие интерпретировали συμμάχων φόνους как относящиеся к преступлениям Агамемнона: убийства (римских?) союзников. Орозий, 5.18.10, считает Агамемнона пиратом. Киликия была известной базой пиратства.
[50] Вместе с тем неясно, к кому это относится, даже если это римлянин или италик.
[51] Из ряда фрагментов явствует, что это должен быть Л. Юлий Цезарь, консул 90 г. до н. э., а не Секст Юлий Цезарь, консул предыдущего года.
[52] Эцерны (Aesernia) — латинская колония 263 г. до н. э., была важным узлом дорог и атакована повстанцами. Цезарь и Сулла — оба пытались справиться с ней, но безуспешно.
[53] Пинна, город вестинов, был измучен партийной борьбой, но остался верен Риму. Поэтому, вероятно, «италики» из двух последующих параграфов были, по крайней мере частично, выходцами из Пинны, что помогло бы объяснить их распоряжение детьми города.
[54] П. Лициний Красс служил легатом при консуле Л. Цезаре в 90 г. до н. э. и потерпел поражение в Лукании.
[55] О достижениях Суллы см. выше, гл. 2.8.
[56] Аппиан, Mith. 18-19, также сообщает в трёх отдельных случаях такого политического поведения со стороны Миѳридата. Пленные, конечно, были, по большей части выходцами или жителями греческих городов провинции.
[57] М. Аквиллий был направлен в Азию в 89 г. до н. э. во главе посольства восстановить на тронах царей Виѳинии и Каппадокии, которых он затем подстрекал атаковать Миѳридата. После захвата Миѳридат убил его в Пергаме, залив расплавленное золото в горло в качестве упрёка в римской жадности (Аппиан, Mith. 21).
[58] В греческом тексте, что продолжается здесь без перерыва, кажется, что это относятся к Аквиллию, который, однако, в представленное время был средних лет (консул 101 г. до н. э.). Возможно, молодой человек — это его сын, но это предложение, выдвинутое Т. Рейнахом, является не более чем догадкой.
[59] См. Аппиан, Mith. 24-26, о морских сражениях при нападении Миѳридата на Родос.
[60] Ср. Плутарх, Марий, 34.8, который рассказывает это в связи с амбициями Мария принять командование в восточной кампании.
[61] В общем, с настоящим повествованием (к смерти Мария) см. Плутарх, Марий, 34-46, и Аппиан, 1.55-75 .
[62] Т. е. проконсулом Африки: см. Плутарх, Марий, 40 и Аппиан, 1.62 .
[63] Это относится к его поддержке Цинны после изгнания последнего из консульства и из Рима.
[64] В Пренесте, в 82 г. до н. э., в год своего консульства.
[65] Кв. Муций Сцевола (см. выше, гл. 5) был убит в 82 г. до н. э. по приказу консула, младшего Мария: см. Диодор 38/9.17. Сцевола в это время был pontiffex maximaus.
[66] Вероятно, П. Лициния Красс (консул в 97 г. до н. э.), погибший вместе со своим сыном во время террора в 87 г. до н. э.
[67] Начало часто цитируемого отрывка из Данаи Еврипида (фр. 321 Nauck).
[68] Nauck. T.G.F.² фр. adesp. 181.
[69] Там же., фр. adesp. 129.
[70] Там же., фр. adesp. 130.