"Моралии" Плутарха

Автор: 
Источник текста: 
ВДИ, 1976 №3

Среди сохранившихся памятников поздней античной литературы "Моралии" Плутарха занимают особое место. Это собрание - более 80 сочинений разного объема на различные темы, касающихся почти всех основных разделов греческой культуры,- воспринимается сейчас как культурно-историческая энциклопедия своей эпохи.
Этот памятник, читавшийся и изучавшийся во все эпохи европейской истории, не утративший ценности и для современного исследователя, был полностью впервые "издан" в XIII в., когда образованная элита палеологовской Византии грезила реконструкциями классической эллинской государственности, религии, философии.
Максим Плануд (1260-1310 гг.), энциклопедически образованный византийский монах, блестящий ритор и стилист, был восторженным поклонником Плутарха. Из многочисленных рукописей, хранившихся в византийских библиотеках, он начал систематически выбирать сочинения почитаемого им автора, причем, в отличие от своих предшественников, он отделил "Сравнительные жизнеописания" от прочих его сочинений. Основу списка Плануда составили шесть трактатов нравственно-философской тематики. Отсюда название, утвердившееся затем и за всем собранием -'Ηθικά (Moralia, "Нравственные сочинения"). Плануд изготовил два списка "Моралий": менее полный в 1296 г. (копии codex Parisinus 1671 А) и более полный после 1302 г. (копия codex Parisinus 1672 Ε) с добавлением девяти ранее не обнаруженных, но также по тематике относящихся к "Моралиям" сочинений.
Название "Моралии" оказалось очень условным для пестрого собрания сочинений, в которых затронуты политика, нравственность, психология, воспитание, религия, музыка, естественные науки. Но это собрание предстает перед нами сейчас как органическое целое, хотя и как менее известная в сферах популярного чтения, но не менее значительная сторона творчества Плутарха, чем его "Сравнительные жизнеописания".
"Моралии" - поистине энциклопедический свод, отражающий круг знаний, интересов и вкусов, характерный для духовного мира поздней античности. И в то же время здесь нигде не чувствуется тот культ эрудиции ради эрудиции, который так обычен у других писателей этой эпохи, вроде Авла Геллия или Афинея: все, воспринятое от традиции, усвоено и переработано Плутархом естественно и органически. "Моралии" - характерный и поучительный образец культуры "эллинского возрождения" - возрождения национальной древности, полисных идеалов, классической культуры. И в то же время здесь древность никогда не противопоставляется современности, не служит убежищем от нее, как для авторов "второй софистики": она питает современность, перерастает в нее, живет в ней. "Моралии" писались в эпоху, когда культурный идеал античности уже не первый век двоился между двумя образами, ритора и философа: но для Плутарха ни тот, ни другой образ в чистом виде неприемлем, он хочет быть прежде всего не ритором и даже не философом, а человеком, семьянином, гражданином. Это - важная и своеобразная страница в истории античного гуманизма. И главное ее своеобразие - в глубинной обособленности Плутарха от всех современных ему модных культурных и литературных течений, в первую очередь в его неприятии так нашумевшей в то время "второй софистики", вовлекшей в свое русло многих людей, одаренных и причастных к литературному творчеству.
Принятие действительности, утверждение жизненных норм в их повседневности и составляет мировоззренческую основу "Моралий". В эпоху ригористичного морализма Эпиктета и поставленной на службу государственным идеалам риторики Диона Хрисостома такое мировоззрение требовало особого стечения обстоятельств. Для деятельности Плутарха историческим моментом был "римский мир", окончательно утвердившийся к его времени в Средиземноморье, а местной обстановкой - тихая провинциальная Беотия.
Жизнь Плутарха (около 45 - после 120 г. н. э.) приходится на тот период в истории Римской империи, когда при Флавиях, а затем при Нерве и Траяне для провинций наступила полоса относительного спокойствия и процветания. Особенно это сказалось в Ахайе, культурные традиции которой обеспечивали ей привилегированное положение среди подчиненных Риму областей. Эллинская аристократия имела большие возможности получения прав римского гражданства, и еще при Веспасиане ее представители появились в сенате. Афины по-прежнему оставались не имеющим себе равных культурным и научным центром.[1]
Плутарх был уроженцем Херонеи - небольшого города в Беотии - области своеобразной исторической судьбы. Эта земледельческая, экономически отсталая область Греции сыграла в истории страны не последнюю роль. Многие города и местности Беотии - Платеи, Танагра, Лавктры. Херонея - были памятны как места знаменитых сражений, а Фивы и Орхомен овеяны славой древнейших греческих мифов. Эпос Гесиода, лирика Пиндара и Коринны были всегда предметом гордости беотийцев.
Эллинистический период в Беотии, как и в других земледельческих областях Греции, отмечен экономическим подъемом и ростом рабовладения в противоположность упадку экономики крупных торговых центров [2]. Это способствовало процветанию отдельных аристократических семей, потомки которых в эпоху римского владычества получили наибольшие возможности образования, педагогической деятельности, государственной службы.
К такому старинному беотийскому роду принадлежал и Плутарх. Он получил весьма разностороннее образование. Неоднократно упоминает он о своих учителях: Онесикрате - музыканте, Онесикрате - медике, Эмилиане - риторе [3]. Чаще всего и с большой теплотой вспоминает писатель философа Аммония [4]. Из "Моралий" мы узнаем о многочисленных путешествиях Плутарха: он был в Сардах, Риме, Египте. Дом Плутарха
был центром местной культурной жизни, своеобразной домашней академией, ядро которой составляли многочисленные родственники писателя (с любовью упоминаемые им в "Моралиях"), а гостями были самые просвещенные люди Греции. Около сотни имен людей интеллигентных профессий - риторов, поэтов, философов, врачей, музыкантов - донесли до нас страницы "Моралий": они - участники его диалогов или адресаты посланий. Да и почти все входящие в "Моралии" сочинения - не что иное, как обращенная к кому-то речь, лекция, монолог или беседа, которая имеет целью преподать жизненно важные, с точки зрения автора, положения или попытаться убедить несогласного противника в своей правоте. По свидетельствам древних, школа Плутарха просуществовала около ста лет после его смерти. В числе ее воспитанников был известный философ 11 в. Кальвизий Тавр [5].
Кроме ученых занятий и преподавания жизнь Плутарха была заполнена также и общественной деятельностью. Он занимал в Херонее должности телеарха (т. е. чиновника, наблюдавшего за чистотой улиц и постройками в городе), архонта-эпонима, а под конец жизни вошел в коллегию дельфийских жрецов[6].
"Уравновешенное отношение к миру, совершенно исключающее всякую напряженность и неестественность, всякий фанатизм,- так определяет современный исследователь главную черту духовного облика Плутарха.- Конечно, у медали была своя оборотная сторона. Уравновешенность и терпимость Плутарха покупались ценой решительного отказа додумать хотя бы одну мысль до ее последних логических выводов, ценой неразборчивой готовности принимать с почтением "ценности" самого разного толка и ранга. Душевный мир этого писателя имел, безусловно, по- своему четкий стиль, но весьма расплывчатую структуру. Зато этот мир был как бы открытым, незамкнутым: никакие жесткие доктринерские предпосылки и предрассудки не мешали Плутарху с симпатией оценивать, живо воспринимать, пластично изображать такие идеи, эмоции, душевные состояния - в том числе и подлинный героический пафос былых времен,- на которые сам он был решительно неспособен. Каким бы "филистерским" ни представлялось нам плутарховское преклонение перед здравым смыслом,- те черты его мировоззрения, которые ориентировали его на живое, непредубежденное любопытство к реальному человеческому существованию, оказались весьма конструктивными для него как писателя" [7]. Этим чертам его мировоззрения мы обязаны и "Моралиями"- огромным сводом материалов и мыслей, почерпнутых из массы самых разнородных источников - поэзии, истории, антикварной, философской, естественнонаучной литературы, но в конечном счете приведенных к общему знаменателю просвещенной любознательности и гармонической умеренности.
В "Моралиях" можно выделить следующие основные тематические группы: 1) сочинения популярно-этические, 2) политические, 3) педагогические и литературно-критические, 4) философские и естественнонаучные, 5) религиозные [8]. Большинство из них написано в традиционных жанрах популярной философской литературы: это или монологические диатрибы, имитирующие непринужденную речь перед слушателями, или диалоги, в которых изложение предмета распределено между несколькими собеседниками, или послания (например, с утешением в скорби), обращенные к кому-нибудь из близких. Некоторые произведения (преимущественно ранние) отделаны в манере школьных риторических декламаций, некоторые, наоборот, сохраняют вид сборников сырого материала, заготовленного для будущих сочинений. Самое большое произведение среди "Моралий" -"Застольные вопросы" в 9 книгах, где собеседники одинаково непринужденно рассуждают, "почему старики легко пьянеют" и "почему Платон сказал, что бог вечно занимается геометрией"; в том же жанре "пира" написано и другое, меньшее сочинение- "Пир семи мудрецов".
Основной цикл "Моралий"- произведения на популярные философско- этические темы (именно они и дали заглавие всему собранию): "О нравственной добродетели", "О добродетели и пороке"; "О преуспевании в добродетели", "Можно ли научиться добродетели?", "Способствует ли порочность несчастью?", "Какие страдания хуже - телесные или душевные?", "Об обуздании гнева", "О зависти и ненависти"; "О любопытстве"; "О болтливости", "О сребролюбии", "О том, как избегать долгов", "О ложном стыде", "О том, как хвалить самого себя, не возбуждая ненависти других", "О душевном равновесии", "Наставления о здоровье", "Супружеские наставления", "Утешение к жене", "О любви", "О братской любви", "О разнице между льстецом и другом", "О множестве друзей", "О пользе от врагов".
Все эти сочинения объединяются в некоторой логической последовательности. В пяти первых Плутарх дает определение добродетели, как свойства человеческой души, которое образовалось в силу привычки разумного начала подчинять себе неразумное. В последующих он разбирает отдельные состояния неразумного начала души: гнев, зависть, ненависть, любопытство, жадность, расточительность, ложный стыд. Например, гнев для него - болезненное состояние души, отвлекающее ее от чистого созерцания, т. е. от занятий философией. Уступать гневу нельзя. Гнев делает людей или уродливыми или смешными, будучи при этом признаком душевной слабости.
Затем следует группа сочинений, где Плутарх противопоставляет всему этому состояния, исходящие от разума, который постоянно должен контролировать чувства. Здоровье физическое помогает человеку овладеть своими порывами. Человек должен быть сдержанным при всех обстоятельствах. Даже обращаясь к жене с утешением по поводу смерти дочери, он говорит, что слишком открыто выражать горе, хотя бы и очень сильное, хотя бы и в соответствии с обычаями, так же неприлично, как и проявлять радость буйно и необузданно. Такую же ровность и сдержанность рекомендует Плутарх и при прочих жизненных обстоятельствах - в любви, в супружеской жизни, в отношениях с друзьями; он не советует даже слишком откровенно проявлять недоброжелательство по отношению к врагам.
Такую же апологию разумной добродетели, торжествующей над всем, но уже не в личном, а в государственном масштабе, представляют собой три сочинения, написанные не в обычной для Плутарха форме непринужденного собеседования, а в виде патетических декламаций обычного школьного типа, с монологами и диалогами олицетворенных Добродетели и Счастья: "О счастливой судьбе римлян", "О счастливой судьбе и добродетели Александра", "О славе афинян". Они считаются ранними произведениями писателя. Счастье и Доблесть ведут здесь спор о том, кто из них оказал большее влияние на римскую историю: Нума Помпилий, Тарквинийг Сулла, Цезарь, Август представлены как питомцы Счастья, а затем Фабриций, Камилл, Цинциннат - как приверженцы Доблести. Точно так же о счастливой судьбе и доблести Александра рассказывает сама Доблесть. На подобной антитезе построена и декламация "О славе афинян": в чем больше прославились афиняне, в мудрости или на войне? Сохранившийся отрывок ее любопытен осуждением литературы и искусства, бесполезных для государства и общества: в стихах поэтов много вздора, старая комедия непристойна, трагедия изнеживает чувства своих участников и зрителей, даже славу ораторов затмевают подвиги полководцев и т. д.
С другой стороны, к основному философско-этическому циклу "Моралий" примыкают несколько подготовительных подборок иллюстративного материала: "Изречения царей и полководцев" (может быть, приписываемые Плутарху безосновательно), "Спартанские изречения" (с приложением "Спартанские древности"), "Изречения лакедемонянок", "О доблестях женщин". Часть этого материала была использована Плутархом и в "Сравнительных жизнеописаниях" - нравоучительные установки Плутарха в его биографиях и в его моральных сочинениях едины. Образуя связующее звено между двумя основными частями плутарховского корпуса, они сходны в этом отношении с такими сочинениями, как "Греческие вопросы" и "Римские вопросы", в которых антикварная тематика подвержена моралистическому истолкованию. Плутарх подбирает различные истолкования старинных и странных греческих и римских обычаев, с удовольствием сопоставляя самые утилитарно-рационалистические и самые отвлеченно-символические осмысления.
Продолжением философско-этического цикла является политический цикл "Моралий" - добродетели индивидуальные, добродетели семейные, добродетели дружеского круга естественно перерастают для Плутарха в добродетели государственного масштаба. Политические темы в "Моралиях" представлены следующими сочинениями: "Государственные наставления", "Об изгнании", "Следует ли старику управлять государством?", "О том, что философ должен преимущественно беседовать с правителями", "К необразованному правителю", "О монархии, олигархии и демократии". Первое из этих сочинений, самое крупное, заключает в себе основные взгляды Плутарха на государственную деятельность. Стимулом для занятий политикой должны быть не честолюбие, скука или стремление к выгоде, но исключительно добродетель, желание оказать действительную помощь государству. Надо хорошо изучить характер народа, которым предстоит править. Надо хорошо владеть политическим красноречием, говорить убедительно и серьезно, пользуясь шутками, остроумием и риторическими прикрасами лишь умеренно и осторожно. Вступать на поприще государственного деятеля, начиная с каких-нибудь выдающихся и блестящих подвигов, опасно, да и в современных условиях почти невозможно. Поэтому надо сразу же выбирать себе покровителя среди лиц могущественных, но такого, который сам чужд корыстных побуждений и руководствуется только добрыми намерениями. Истинной наградой для хорошего правителя государства должно быть доверие и любовь граждан, а не материальные блага. Правящий государством не должен скупиться во время религиозных празднеств. Главное назначение правителей Греции - предотвращать малейший раздор между отдельными греческими общинами, так как войны прекратились, а большие политические преобразования в зависимой и слабой стране невозможны. Все сочинение проникнуто настроениями политической умеренности и боязнью возбудить против себя правящие круги Рима.
Как бы дальнейшим развитием всех этих положений является сочинение "Следует ли старику управлять государством?". Политическая деятельность - занятие не для легкомысленной и честолюбивой молодежи, а для людей почтенного возраста. Поэтому не следует, если позволяют силы, даже в старости отказываться от общественно-полезных занятий делами государства и ставить на первое место свои удобства и покой. Правитель не должен пренебрегать советами образованных людей и видеть в атом ущемление собственного самолюбия. А философ должен видеть в общении с правящими кругами не средство для собственной славы, а лишь способ принести пользу обществу посредством воздействия на разум и душу человека.
Затем в небольшом отрывке "О монархии, демократии, олигархии" на основе произведений Платона и Аристотеля разбираются все три указанные формы управления государством и отмечается постепенное их вырождение.
Если политические трактаты представляют собой завершение основного философско-этического цикла "Моралий", то вступление к этому циклу образуют трактаты педагогические: недаром в традиционной последовательности "Моралий" планудовского свода они помещены в самом начале. Наиболее "специально"-педагогический из них, "О воспитании детей", Плутарху, по-видимому, не принадлежит. Ближе всего к нему стоит трактат "Об умении слушать", обращенный к юноше, начинающему обучение у ораторов и философов. "Слушание" - это особое искусство, которое не дается сразу. Слушать говорящего надо молча и внимательно, не переспрашивать. При этом следует критически продумывать все, что говорит оратор, даже если другими слушателями это принимается с одобрением. У оратора тоже есть свои обязанности по отношению к слушателям: прежде всего - знакомство с философией.
Следующий трактат, "О том, как юноше следует слушать поэтов", образует переход к литературно-критическим сочинениям Плутарха: литература важна для него исключительно как средство воспитания. Поэтому он подчеркивает, как важен правильный выбор чтения для молодых, впечатлительных людей. В поэзии и трагедии много неправдоподобного и искусственного, так что читать произведения поэтов и трагиков юноши должны осторожно, привыкая при этом сознательно относиться к прочитанному. Надо стараться соединять поэзию с философией, выводить ее за пределы сказок и театральности и делать из нее таким образом своего рода подготовительную ступень для последующих, более серьезных занятий.
Конкретный образец плутарховской оценки поэзии с нравственно- воспитательной точки зрения - отрывок "Сравнение Аристофана с Менандром": Аристофана Плутарх осуждает за грубость выражений и находит его язык однообразным, а комедии Менандра сравнивает с цветущим лугом, где всякий человек, начиная с простого горожанина и кончая ученым философом, может найти развлечение и отдых. Другой образец критики такого же рода - сочинение "О злокозненности Геродота". Так как воспитание молодых читателей должно вестись прежде всего на положительных примерах, то историк должен сосредоточивать внимание прежде всего на достойнейших чертах и поступках своих героев, должен выбирать из имеющихся в его распоряжении фактов такие, которые характеризуют его народ с положительной стороны. Склонность к преувеличению незначительных фактов, истолкование их в дурную сторону Плутарх и называет злокозненностью. Она имеет четыре признака: 1) предпочтительный выбор неблагожелательных выражений; 2) пристрастие к изображению пороков; 3) умолчание о благородном и прекрасном; 4) предпочтение версий, изображающих государственных деятелей в мрачном свете. Именно так, по мнению Плутарха, описывал Геродот поведение в греко-персидской войне соотечественников Плутарха - беотийцев. Таким образом, трактат этот свидетельствует о местно-патриотических настроениях автора.
Как литература важна для Плутарха только как средство воспитания житейских добродетелей, так и от философии, главного предмета своего внимания, он требует прежде всего практической жизненной приложимости. Его специально-философские сочинения довольно многочисленны, но состав их своеобразен. Трактаты "О страсти и страдании" и "Что в человеческой душе подвержено чувствам?" повторяют в более отвлеченном виде мысли его популярно-этических сочинений о разумной и неразумной частях души. Другие -"О сотворении души в "Тимее"" (в пространной и краткой редакциях) и "Изыскания по Платону"- пересказывают в основном учение Платона об аналогии и гармонической связи души человека и мировой души; перед Платоном Плутарх благоговеет, считает себя приверженцем его философии, защищает "подлинного" Платона от перетолкований позднейших академиков, но при всем этом остается сух и холоден, как ни в каких других своих сочинениях: отвлеченные философские спекуляции не доставляют ему удовольствия. Гораздо подробнее и темпераментнее Плутарх в своих полемических сочинениях о практической философии - против стоиков с их вызовом действительности и против эпикурейцев с их уходом от действительности.
Полемика со стоиками занимает большое место в "Моралиях". Не только специально философские сочинения, но даже сочинения о животных в большой мере включают в себя и эту тему. К данному циклу относятся: "О противоречиях стоиков", "Об общих замечаниях против стоиков" и "Стоики говорят вещи, более нелепые, чем поэты". В первых двух Плутарх на ряде примеров показывает недопустимое, по его мнению, расхождение между учением этих философов и их образом жизни, близким к эпикурейскому понятию "жизни для наслаждения". В третьем, коротком конспекте, видимо, большого сатирического сочинения Плутарх высмеивает гиперболические высказывания стоиков о совершенствах мудреца.
Три сочинения - "Против Колота", "Невозможно жить счастливо по учению Эпикура" и "Хорошо ли сказано "проживи незаметно?"" посвящены полемике с последователями Эпикура. Сочинение эпикурейца Колота "О том, что по учениям других философов жить невозможно" побудило его взять под защиту тех, кого Колот подразумевал под "другими философами",- в первую очередь, Платона и его учеников. Плутарх обвиняет Колота в безграмотности и компиляторстве, доказывает, что Колот впал в противоречия даже со своим учителем. Что же касается самого учения Эпикура, то Плутарх не видит в нем никакой пользы. Эпикурейцы восхваляют материальные блага, будучи невежественными в философии, и таким образом проповедуют грубую, животную жизнь. Их отказ от участия в общественной жизни доказывает лишь их враждебность к людям. "Жить незаметно"- дурной принцип: если скрывать плохие стороны жизни, это препятствует их исправлению, а если скрывать хорошие - это препятствует разумной деятельности и стремлениям к лучшему. Эпикур и его ученики видят цель в телесных наслаждениях. Но тело - непрочное и ненадежное вместилище радостей, и, превознося телесные наслаждения, эпикурейцы вынуждены принимать и наслаждения духовные, т. е. занятия науками и искусствами. Например, они признают слушание музыки и поэзии в театре, но отвергают занятия теорией музыки и словесности, а это непоследовательно. Одно из основных положений Эпикура - абсолютная смертность души,- по мнению Плутарха, особенно вредно для человека, так как способствует распространению безнаказанного зла. Пристрастность и односторонность Плутарха в этих сближениях очевидны, но они ценны как источник сведений об учении Эпикура: сохранением многих фрагментов Эпикура и Метродора мы обязаны только Плутарху.
К философскому циклу примыкает естественнонаучный цикл сочинений Плутарха: "Беседа о лике, видимом на луне", "О первичном холоде", "Естественноисторические вопросы", "Что полезнее, вода или огонь", "О употреблении в пищу мяса", "О разуме животных", "О том, что и низшие животные обладают разумом", "О любви к потомству". Плутарх подчиняет и эти темы своим основным нравственно-воспитательным целям. Так, пересказ различных астрономических теорий в "Беседе о лике, видимом на луне" завершается рассуждением о вероятной заселенности луны: один из собеседников рассказывает миф, слышанный им в Карфагене от одного путешественника. Человек состоит из тела, души и разума. Первое происходит от земли, вторая - от луны, третий - от солнца. Когда человек умирает, тело остается на земле, а душа и разум поднимаются в пространство между землей и луной. Если они не подвергаются наказанию, они водворяются на луну, где ведут блаженную жизнь. Они превращаются в демонов и получают возмездие или награду, смотря по их деяниям на земле. Если они причинили зло, то в наказание возвращаются на землю и вселяются в тело людей. Достойные награды из них умирают вторично. Тогда разум отделяется от души и возносится к солнцу, а душа остается на луне. Тогда солнце снова порождает разум, который, вновь соединяясь с душой и телом, создает нового человека. Все это находится во власти Мойр. На солнце царит Атропос, на луне - Клото, на земле - Лахесис.
Сочинение Плутарха о луне ценно содержащимся в нем изложением астрономических теорий. В 1894 г. директор Московской обсерватории, профессор В. К. Цераский даже высказал мнение, что наука его времени лишь не намного превзошла знания греков о луне, и по его инициативе был сделан перевод этого сочинения Плутарха.[9]
Подобным же образом и сочинения Плутарха о животных служат воспитанию в человеке доброты и миролюбия. Плутарх защищает Пифагора и его последователей, которые проповедовали сострадание и любовь к животным. Поедая не диких, но домашних, кротких и беззащитных животных, люди поступают противно человеческой природе. Если в глубокой древности человека принуждали к этому суровые условия жизни, то современные люди могут употреблять в изобилии растительную пищу. Души людей переселяются в животных, видимо, в наказание за употребление мяса. Конечно, мясо необходимо для питания человека. Но надо употреблять его умеренно и не мучить животных. Животные совсем не так неразумны, как утверждают некоторые философы. Они чувствуют приближение опасности, испытывают боль, страдание, гнев, боязнь. Нелюбовь к животным и непризнание в них разума - признак жестокости и черствости души. Животным свойственна любовь к потомству - это природное качество всего живого. При появлении потомства у животных появляется сообразительность и храбрость. По форме особенно интересно сочинение "Низшие животные обладают разумом". Это диалог Грилла и Одиссея в царстве Кирки. В ответ на просьбу Одиссея вернуть его товарищам человеческий облик Кирка наделяет даром слова одного из превращенных, Грилла, и он произносит целую речь о преимуществах существования в образе животного. Эта форма сатиры заимствована из кинической литературы, в частности, близка к сатирам Мениппа из Гадары.
Завершением системы взглядов, развертываемых в "Моралиях" Плутарха, является цикл сочинений на религиозные темы. Их относят обычно к последнему периоду жизни Плутарха, когда он вступил в должность жреца. Сочинения эти следующие: "О суеверии", "О надписи "Е" в Дельфах", "Почему Пифия не пользуется теперь стихотворным размером", "Об исчезновении оракулов", "О демонии Сократа", "Об Исиде и Осирисе", "О поздней каре от божества".
Эти сочинения вводят нас в круг религиозных воззрений Плутарха. Суеверие, утверждает он, проистекает от той же причины, что и неверие в богов. Причина эта - неправильное представление о богах. Но неверующий лишь отрицает их существование, суеверный же человек верит в то, что боги могут приносить людям вред и несчастье, и таким образом он становится невольно мнимой жертвой их мнимой ненависти. Такой человек утрачивает душевный покой, а следовательно, и истинную религиозность. К суеверию относятся также кровавые жертвоприношения, которые, несомненно, были связаны с помрачением человеческой души ж которые, по мнению Плутарха, хуже, чем неверие. Такие взгляды свидетельствуют о более глубоком религиозном размышлении по сравнению с классической эпохой и эллинизмом. Еще более это заметно в сочинениях, относящихся к Аполлону и Дельфийскому оракулу. Трактат "О надписи "Е" в Дельфах" дает ряд толкований загадочной надписи на храме Аполлона: 1) "Е" обозначает число пять, что в данном случае соответствует пяти мудрецам; 2) "Е"- частица вопросительная (однозначная с ει), с которой начиналась обычно речь вопрошающего оракула; 3) "Е"- условный союз "если", который употреблялся в ответах оракула; 4) "Е" как обозначение числа 5 в некоторых философских системах и, в частности, в пифагорейской философии - символ мироздания (пять частей космоса у Гомера, 5 миров у Платона, 5 элементов у Аристотеля, 5 составных частей живого существа и 5 частей души); 5) "Е"- как сокращенная форма "ты еси", утверждение человека, входящего в отношения с божеством, в бытии которого должен познавать себя человек, ответ на положение "познай самого себя", с которым божество обращается к человеку.
Два сочинения разбирают вопросы, связанные с оракулами, изменение внешней формы изречений и ответов оракулов, т. е. переход от стихов к прозе и причины заметного сокращения числа оракулов в Греции. Стихотворная форма оракулов была свойственна более древним временам, когда пользовались оракулами могущественные люди и вопрошали о судьбах своих государств; в новые времена, более трезвые, оракулы приобрели более естественную форму. Ведь божество дает пророчество в форме речи прозаической, а стихи - переделка самой Пифии, которая не в состоянии точно передать речь божества. Но оракулов в Греции становится все меньше. Чтобы объяснить это, Плутарх и преподносит довольно сложную теорию о существовании демонов, которые связаны с оракулами, - существ промежуточных между богами и людьми. Боги могут только создавать, а демоны, воплощающие в себе отрицательные стороны божества, могут приносить как помощь, так и разрушение.
Сочинение "Об Исиде и Осирисе", видимо, есть результат путешествия Плутарха в Египет. Это большое исследование религиозно-исторического плана. В нем собраны многочисленные мифы об Исиде и Осирисе, сведения о разнообразных культах, им посвященных, и об их воплощениях.
"Моралии" пользовались успехом в течение многих веков. Как легкое, доступное и в то же время содержательное чтение "Моралии" были знакомы всей позднеантичной, а затем византийской образованности. В средние века Плутарха ценили за увлекательность изложения, дидактичность и морализм[10]. Имя Плутарха встречается у Фиофилакта Симокатты, Фотия, Иоанна Цеца. Ионн Мавропод в молитвенном обращении просит Христа пощадить души язычников Платона и Плутарха ("Они ведь оба словом и обычаем твоих законов неизменно держатся..."). В XIII в. Феодор Метохит пишет о Плутархе специальный трактат в стиле витиеватого энкомия[11]. И не удивительно, что с первых же веков "Моралиям" сопутствовали в лучшем случае изложения или конспекты, в худшем - довольно грубые подделки, которые со временем включались в своды сочинений Плутарха. История текста "Моралий" поэтому неотделима от вопроса о подлинности входящих в них сочинений.
Планудовский список "Моралий", при всей добросовестности его составителя, несомненно, принял в себя не одно безымянное сочинение, напоминающее "Моралии" какими-то внешними чертами. На основе планудовского списка в XVI в. появились первые печатные издания "Моралий" - Альда Мануция (1509 г.) и Генриха Стефана (1572 г.), для которых вопроса о подлинности составляющих "Моралии" произведений еще не существовало. Но уже в конце XVIII в. Даниэль Виттенбах (чье издание "Моралий" с подробным комментарием и словарем до настоящего времени не утратило научной ценности[12]), усомнился в принадлежности Плутарху трактата "О воспитании детей". А после того как в середине XIX в. Г. Бензелер, исследовавший явление зияния (hiatus) у различных греческих авторов, отметил отсутствие этого явления в бесспорных сочинениях Плутарха и на этом основании объявил 14 сочинений из "Моралий" неподлинными и 6 - подозрительными, в научную литературу хлынул целый поток мелких и кропотливых исследований о подлинности отдельных "Моралий". Волна гиперкритицизма сменилась возвращением к традиции: в последней универсально-справочной работе о Плутархе К. Циглера[13] непринадлежащими Плутарху признаются лишь немногие сочинения, в том числе "О воспитании детей", "Утешение к Аполлонию", "О судьбе", "Жизнеописания десяти ораторов", "Изречения царей и полководцев", "О музыке" и др. На эти данные мы и ориентируемся в предлагаемой публикации переводов.
В России "Моралии" стали предметом серьезного интереса переводчиков в XVIII в.: в последние его десятилетия И. Алексеевым был закончен перевод первого тома издания Виттенбаха[14]. Некоторые трактаты "Моралий" увидали свет также в собрании переводов греческих и римских классиков, осуществленном И. Мартыновым[15]. В XIX в. увлечение русской общественности высокими гражданскими идеалами поставило на первое место "Сравнительные жизнеописания". Казалось, что "Моралии" забыты. О них вспомнили лишь в конце XIX в., когда в "Филологическом обозрении" появился выполненный Г. А. Ивановым перевод сочинения "Беседа о лике, видимом на луне", к которому, как сказано выше, был проявлен большой интерес в ученых кругах. Примерно по таким же причинам двумя десятилетиями позже появилось Псевдо-плутархово "О музыке" в переводе Н. Томасова с комментариями известного музыканта Н. Браудо (Петербург, 1922).
С 50-х годов нашего столетия в связи с пробудившимся интересом к общим проблемам поздней античности интерес к "Моралиям" сильно возрос: были переведены "Добродетели женщин", "Следует ли старику участвовать в управлении государством" и "О том, как юноше слушать поэтические произведения"[16]; ряд отдельных мест из полемических, в частности, из антистоических сочинений Плутарха вошел в недавно вышедшее собрание фрагментов Демокрита[17]. В предлагаемом собрании избранных переводов из "Моралий" все сочинения на узко-философские темы сознательно опущены: составители ставили себе целью дать образцы всех основных тематических циклов "Моралий" - сочинений, связанных с современной автору действительностью или обращенных к различным этапам греческой истории.
Л. А. Фрейберг


[1] См. подробное освещение этого вопроса: О.В.Кудрявцев, Эллинские провинции Балканского полуострова во II в. н. э., М., 1954.
[2] Этот вопрос изложен в кн.: А. Б.Ранович, Эллинизм и его историческая роль, М., 1950, стр. 231—285.
[3] «Застольные беседы», Y, 1; «Об исчезновении оракулов», гл. 17 и др.
[4] Известно несколько философов под этим именем, современников Плутарха. Учеником какого из них был Плутарх, неизвестно. Из «Моралий» можно достоверно установить, что Аммоний обучал по сократическому методу, а излюбленными темами его· бесед было моралистическое истолкование мифологии.
[5] Ε. Ζеller, Die Philosophie der Griechen. 3. Theil, 2. Abtheilung, 2. Hälfte. 5. Auflage, Lpz, 1923, стр. 175 сл.
[6] «Государственные наставления», гл. 15; О других должностях — «Застольные беседы», II, 10, 1 и «Следует ли старику управлять государством», гл. 17. Два поздних свидетельства (Евсевия и Суды) о том, что Плутарх достиг консулата и прокураторства над Элладой, не считаются вполне достоверными.
[7] С. С. Аверинцев, Плутарх и античная биография, М., 1973, стр. 75.
[8] Мы отступаем здесь от более детальной классификации К. Циглера, предложившего восемь тематических разделов (К. Ζiеglег, Plutarchos von Chaeronea, RE,. XLI Halbband, 1951, стб. 647).
[9] См. "Филологическое обозрение", т. 6. М., 1894 и предисловие к переводу Г.А.Иванова
[10] Подробно этот вопрос освещен в работе R. Hiгzеl, Plutarch, Lpz, 1912.
[11] См. перевод отрывков из него в кн.: «Памятники византийской литературы IX—XIV вв.», М., 1969.
[12] Plutarchi Chaeronensis Moralia, ed. D. Wyttenbach, 1—8, Oxonii, 1796—1834.
[13] Ζiegler, ук. соч.
[14] Плутарха Херонейского Нравственных и философских сочинений часть I, преложенная с греческого языка Иваном Алексеевым. СПб., 1789.
[15] Плутарх, О слушании. Пер. Ивана Мартынова, СПб., 1822; Плутарх, Добродетели женщин в древности. Пер. Ивана Мартынова, СПб., 1829.
[16] Памятники поздней античной научно-художественной литературы», М., 1964.
[17] Демокрит. Фрагменты. Собрал и перевел С. Я. Лурье, М., 1970.