XLIV Против Леохара о наследстве Архиада

Переводчик: 

Содержание

(1) Когда умер Архиад, не оставив детей, наследство получил Леократ, родственник покойного, заявивший, что был им усыновлен. В течение некоторого времени Леократ владел имуществом, затем, введя в дом Архиада вместо себя своего сына Леострата, ушел оттуда, вернувшись в свои родной дом; закон давал на это право. Это же самое сделал и Леострат - оставил вместо себя в доме Архиада сына по имени Леократ, а сам вернулся в дом родного отца. (2) Леократ, последний из усыновленных в дом Архиада, умер бездетным. Тогда претензию на наследство заявил Аристодем, утверждая, что он ближайший родственник Архиада, первоначального владельца этого имущества, а через него и Леократа, последнего из усыновленных. Наследство оспаривает брат умершего Леохар, опираясь в основном на усыновление - он будто бы был усыновлен Леократом[1] - и, кроме того, утверждая, что является родственником Архиада. (3) Тот же, кто выступает, представляя интересы Аристодема, доказывает, что близкая степень родства дает ему право на наследство, а усыновление не может быть этому противопоставлено: ведь, говорит он, Леократ не при жизни усыновил Леохара, как предписывают законы, а усыновление произошло уже после его смерти[2] для того, чтобы противозаконно отнять имущество[3]. Речь произносит сын Аристодема.

Речь

(1) Присутствующий здесь Леохар, граждане судьи, повинен в том, что и сам втянут в судебное дело, и что я, несмотря на свою молодость, должен выступать перед вами; он претендует на наследство, на которое не имеет права, и опротестовал у архонта наше требование, представив ложное свидетельство. (2) Мы же - близкие родственники Архиада, первоначального владельца оспариваемого имущества[4], и на этом основании нам по закону полагается его наследство; наша обязанность не допустить, чтобы его дом опустел, а наследство получили другие, у которых нет на него никаких прав. А Леохар, не будучи родным сыном умершего и, как я покажу, усыновленный не в соответствии с законами, тем не менее выступил с беспочвенным протестом против наших требований, стремясь лишить вас наследства[5]. (3) Я прошу вас, граждане судьи, помочь мне и моему отцу, если наши доводы окажутся справедливыми, и не допустить, чтобы бедные и слабые люди оказались жертвами заговора и нечестных интриг. Мы обратились в суд, полагаясь на правду, и будем довольны, если нам позволено будет добиться законного права. А эти наши противники постоянно опирались на интриги и деньги, и это вполне естественно, ведь им ничего не стоит тратить чужие деньги и таким образом приобретать себе многих защитников и лжесвидетелей. (4) Решусь сказать и о присутствующем здесь моем отце. Он и беден, как все вы знаете, и несомненно неопытен в судебных делах: ведь он глашатай в Пирее, а это занятие говорит не только о бедности человека, но и об отсутствии у него времени для хлопот - глашатаю приходится целый день проводить на агоре. Если учесть это, то вполне понятно, что мы бы никогда не обратились в суд, если бы не были уверены в своей правоте.
(5) Из дальнейшей моей речи вы лучше уясните себе все это; теперь же я считаю нужным рассказать вам об их протесте и о сути данного процесса. Если бы, граждане судьи, Леохар мог, обосновывая свой протест, доказать, что он кровный сын Архиада, не было бы нужды в длинных речах и вам не пришлось бы прослеживать все степени нашего родства. (6) Но так как протест был обоснован иначе и главными доводами в речах противной стороны будут факт усыновления и утверждение, что они имеют право на наследство и как кровные родственники, мне, граждане судьи, необходимо сообщить вам сведения о родстве, возвращаясь немного назад; когда вы хорошо уясните себе это, их речи не смогут ввести вас в заблуждение. (7) Этот процесс посвящен спору о праве на наследство, причем наши претензии основаны на ближайшем родстве, а их - на усыновлении. Мы признаем, что усыновление должно перед вами считаться действительным, если оно произошло по правилам и в соответствии с законами. Так что, если они докажут вам, что законы предоставляют им права на требуемое ими имущество, то вы, помня об этих условиях, присудите им наследство. (8) И если даже они не смогут привести законов в свою пользу, но их доводы окажутся справедливыми и гуманными, то и в этом случае мы уступаем. Однако мы покажем вам, что, будучи ближайшими родственниками, мы опираемся не только на этот довод, но и все другое говорит в нашу пользу; сперва приведем вам сведения о родословной семьи, к которой восходит наследство. Я полагаю, что если вы хорошо уясните себе этот пункт нашего спора, ничто и остальное не будет вами упущено.
(9) Проследим, граждане судьи, все с начала: у Евфимаха из дема Отрина[6] были три сына - Мидилид, Архипп и Архиад, и дочь по имени Архидика. После смерти отца братья выдали Ар-хидику[7] за Леострата из дема Элевсин[8]. Из трех сыновей Евфимаха Архипп погиб, исполняя триерархию, у Мефимны[9], Мидилид немного позднее женился на Мнесимахе, дочери Лисиппа из дема Криоа[10]; (10) от этого брака родилась дочь Клитомаха, которую отец хотел выдать за своего еще неженатого брата; но Архиад, заявив, что не намерен жениться, согласился поэтому не делить имущества[11] и жил сам по себе на Саламине; и вот тогда Мидилид выдал свою дочь за Аристотеля из дема Паллена[12], моего деда. У них родились три сына - присутствующий здесь мой отец Аристодем, Габроних, мой дядя, и Мидилид, которого сейчас уже нет в живых. (11) Вот так, граждане судьи, обстоит дело со степенью нашего родства и с домом, к которому относится наследство. Мы ведь ближайшие родственники Архиада по мужской линии; полагая, что на основании закона о наследствах мы являемся наследниками Архиада и не должны допустить, чтобы оборвалась линия его рода, мы обратились к архонту, требуя себе его наследство. Наши противники, которые незаконно владели этим имуществом, заявили подтвержденный свидетельством протест против нашей претензии; в качестве основного довода они выдвинули усыновление, но кроме того заявили, что они еще и родственники. (12) Что касается усыновления, то мы позднее разъясним вам, как с этим обстоит дело; но сперва вы должны узнать, что их степень родства не ближе нашей. В вопросе о наследовании есть одно общепризнанное положение - мужчины и потомки по мужской линии пользуются преимущественным правом: закон прямо говорит, что при отсутствии детей наследство получают ближайшие родственники по мужской линии,. А мы как раз такими являемся. Известно, что Архиад умер бездетным, а мы - его ближайшие родственники по мужской линии. (13) Но мы и по женской линии ближайшие родственники. Ведь Мидилид был братом Архиада, а мать моего отца была дочерью Мидилида; таким образом, Архиад, на наследство которого мы теперь претендуем, приходится матери моего отца дядей - ведь он был братом ее отца; это родство по мужской, а не по женской линии. Присутствующий здесь Леострат является более дальним родственником Архиада, притом по женской линии. Ведь мать его отца Леократа была племянницей Архиада и Мидилида, потомками которых являемся мы и поэтому считаем себя вправе получить наследство.
(14) Чтобы доказать, граждане судьи, что наше родство действительно таково, как мы говорим, вам сперва прочтут свидетельства, а затем и сам закон, который дает право на наследство родственникам, и прежде всего ближайшим по мужской линии. Ведь это основной вопрос нашего спора, и, полагаю, об этом вы будете голосовать в соответствии с данной вами клятвой. Позови сюда свидетелей и прочти закон.
(Свидетели. Закон)
(15) И вот так, граждане судьи, обстоит дело с вопросом о нашем и их родстве; те, которые доказали с помощью свидетельства, что являются ближайшими родственниками, должны получить наследство, и недопустимо, чтобы сумасбродный протест наших противников оказался сильнее ваших законов. Ведь даже если их претензии основаны на усыновлении - а мы покажем, как оно произошло, - то разве не справедливо, чтобы, после того как усыновленный умер бездетным и дом до предъявления нами иска опустел[13], наследство получили ближайшие родственники и вы оказали бы помощь не тем, кто более способен на интриги, а гражданам, ставшим жертвой несправедливости? (16) Если бы дело зависело от этого и мы, дав показания относительно родства и их протеста, смогли бы сойти с трибуны, не нуждаясь в дальнейших речах, мы не стали бы вас дольше обременять, поскольку основное уже сказано. Но так как наши противники свои претензии на наследство будут обосновывать не законами, а тем, что уже с давних пор они получили его и вступили в права владения[14], то, очевидно, необходимо сказать и об этом и показать, что они допустили больше правонарушений, чем кто бы то ни было.
(17) Итак, граждане судьи, начнем сначала. Мидилид и Архиад выдали свою сестру за Леострата из дема Элевсин. У этой их сестры родилась дочь, а у нее впоследствии - Леократ, отец присутствующего здесь Леострата. Посмотрите, насколько далёким является его родство с Архиадом, по поводу наследства которого он опротестовал наш иск. Что же было дальше? Архиад так и не женился, а брат его Мидилид, дед моего отца, женился. (18) Они не разделили имущества, у каждого было достаточно средств к жизни; Мидилид остался в городе, Архиад жил на Саламине. Немного времени спустя, когда Мидилид, дед моего отца, находился в отъезде на чужбине, Архиад, так и не женившись, заболел и умер в отсутствие Мидилида. Доказательством этого служит поставленный на его могиле лутрофор[15]. (19) В этот момент Леократ, отец присутствующего здесь Леострата, воспользовавшись своим родством по женской линии, ввел себя в качестве приемного сына в дом Архиада и таким образом завладел имуществом, словно бы Архиад усыновил его еще при жизни[16]. Когда Мидилид вернулся, он возмутился случившимся[17] и был готов привлечь Леократа к суду. Родные убеждали его и просили, чтобы он позволил
Леократу остаться в доме в качестве приемного сына Архиада. Мидилид согласился - и не потому, что проиграл дело в суде, а совершенно обманутый нашими противниками, к тому же и уступая уговорам родных. (20) После этого Мидилид умер, Леократ же владел имуществом Архиада и в течение многих лет был его наследником как приемный сын покойного. Мы же хранили спокойствие, поскольку Мидилид дал на это свое согласие. Некоторое время спустя - прошу вас, граждане судьи, с большим вниманием выслушайте то, о чем сейчас будет речь, (21) - Леократ, ставший приемным сыном Архиада, оставив в доме приемного отца своего законного сына Леострата, которого вы здесь видите, сам вернулся в Элевсинский дем, откуда был родом. И даже тогда мы не предприняли никаких шагов по поводу наследства, оставив все, как было. (22) И вот теперь сам этот Леострат, введенный в дом Архиада и оставленный там как приемный сын, возвращается, подобно своему отцу, в Элевсинский дем, также оставив своего сына; он, вопреки законам, продлил действительность первого усыновления на три поколения[18]. (23) Разве это не противоречит законам, когда усыновленный уходит из дома, сам оставляя усыновленных? Это он продолжает делать вплоть до сегодняшнего дня, и с помощью таких приемов они надеются лишить нас наследства. Они получают доходы от имущества Архиада, воспитываются за его счет, затем неизменно возвращаются в свои отцовские владения, причем сохраняют их нетронутыми, а имущество Архиада расточают. (24) Однако же, несмотря на то, о чем я рассказал, мы все терпели. До каких же пор? Пока не случилось так, что Леократ, оставленный в доме Архиада Леостратом, умер бездетным. Поскольку он умер, не оставив детей, мы считали себя вправе получить наследство Архиада как его ближайшие родственники и не допустить, чтобы Леострат вместо своего умершего сына, который сам был усыновлен, ввел в дом Архиада другого сына, чтобы лишить нас того, что нам принадлежит по праву. (25) Мы не стали бы возражать, хотя и это противоречило бы закону, если бы Леократ сам при жизни провел усыновление. Но поскольку у него не было родного сына и он никого не усыновил при жизни, а закон предоставляет наследство ближайшим родственникам, то разве мы вдвойне не вправе добиваться, чтобы нас не лишали его? (26) Ведь мы ближайшие родственники не только Архиада, о чьем наследстве идет речь, но и введенного в его дом Леократа. Его отец, вернувшись в элевсинский дем, потерял приобретенное им по закону родство[19], мы же были и остались ближайшими кровными родственниками, являясь его двоюродными племянниками[20]. Поэтому мы требуем наследства или как родственники Архиада, если тебе так угодно, или - как родственники Леократа, если тебе угодно иначе. Ведь после того как Леократ умер бездетным, нет никого, кто бы был ближе ему по родству, чем мы. (27) Впрочем, это твоя вина, Леострат, что дом Архиада опустел: ты ведь заботился о родственных связях ради имущества, а не ради людей, которые усыновили тебя. Поэтому после смерти Леократа ты и не думал никого вводить в дом в качестве приемного сына Архиада, пока никто не заявлял претензий на наследство. И только тогда, когда мы выступили в качестве близких родственников, ты проводишь усыновление, чтобы сохранить за собой имущество. Ты заявляешь, что у Архиада, в дом которого тебя ввели в качестве приемного сына, не было никакого состояния[21], и в то же время заявляешь протест против нашей претензии, отстраняя общепризнанных родственников; ведь если в доме Архиада ничего нет, чем тебе мешает, если мы унаследуем это ничто? (28) Однако его бесстыдство и алчность, граждане судьи, столь велики, что он считает себя вправе, вернувшись в Элевсин, владеть там отцовским имуществом и одновременно распоряжаться состоянием того дома, в который был усыновлен ввиду отсутствия в нем законного сына. Со всем этим он легко управляется; в нашем лице он имеет противников бедных и невлиятельных, а сам может свободно тратить деньги - ведь они чужие. Я считаю, что вы должны нам помочь потому, что мы не стремимся к противозаконным доходам, а будем довольны, если нам позволят получить то, что полагается нам по праву.
(29) Что нам остается делать, граждане судьи? Усыновление прошло через троих; когда же последний усыновленный умер, не оставив детей, не должны ли мы наконец получить то, что нам принадлежит?[22] Ведь, опираясь именно на это право, мы обратились к архонту с претензией на наследство. А этот Леохар, поспешно заявив основанный на лживых показаниях протест, претендует на то, чтобы, вопреки все законам, лишить нас права на наследство.
(30) И вот я хочу прежде всего, чтобы вам прочли свидетельства, подтверждающие, что мы сказали правду об усыновлениях, о степени их родства и о лутрофоре, стоящем на могиле Архиада. А уже после этого мы представим и остальные доводы, чтобы убедительно уличить их в том, что их протест основан на лживых свидетельствах. Возьми свидетельства, о которых я говорю.
(Свидетельства)
(31) Вот так, граждане судьи, обстоит дело с нашим спором, и таково подлинное право относительно наследования; вы уже слышали, я думаю, о главных событиях, происшедших с самого начала. А теперь, я полагаю, необходимо сказать, что они сделали после заявления нашей претензии на наследство и как повели себя по отношению к нам. По-моему, при спорах о наследстве никогда не допускались такие правонарушения, какие они допустили относительно нас. (32) После того как Леократ умер и был похоронен, мы попытались вступить во владение имуществом[23], поскольку он не вступал в брак и умер бездетным. Леократ отвел нас, утверждая, что имущество принадлежит ему. Он, как отец умершего, возможно, имел повод воспрепятствовать нам совершить положенные в честь покойного обряды, хотя это и противоречило законам: ведь естественно, что забота о погребении возлагается на родного отца, но во вторую очередь - и на нас, членов семьи, поскольку умерший был нашим родственником в силу усыновления. (33) Но после того, как похороны завершились, на основании какого закона он изгнал нас, ближайших родственников, из дома, который опустел? Он, клянусь Зевсом, сошлется на то, что был отцом умершему. Однако же после своего возвращения в отцовский дом он уже не имел больше прав на имущество, владельцем которого он оставил сына. Если это не так, какая польза от законов? (34) И вот, после нашего удаления - я опущу некоторые мелочи - мы обратились к архонту, требуя наследства, поскольку, как я сказал, у умершего не было ни родного сына, ни усыновленного в соответствии с законами. После этого Леострат вносит залог в обеспечение своего иска о наследстве[24], выступая в качестве сына Архиада; он не учел ни того, что вернулся в Элевсинский дем, ни того, что усыновленные не сами себя усыновляют, а это делают усыновляющие. (35) Я думаю, что он принимал в расчет только одно - он должен правдами и неправдами высудить для себя чужое имущество. И сперва у него хватило дерзости явиться в дем Отрина и добиваться, чтобы его записали в список участников народного собрания[25], хотя принадлежал к Элевсинскому дему; затем, даже до его внесения в гражданские списки дема Отрина[26], он пытался Получить доступ к его общественному достоянию[27]: из-за своей алчности он не остановился перед таким серьезным правонарушением. (36) Узнав об этом, мы в присутствии свидетелей воспротивились его попыткам: мы полагали, что сперва у нас в суде должен быть решен спор о наследстве, а затем уже кто-нибудь сможет внести себя в списки в качестве приемного сына Архиада. Леострату не позволили осуществить затеянное им, и он был уличен в нарушении закона; это произошло при многочисленных свидетелях, перед списком членов дема, в собрании, где избирали должностных лиц[28]. Но это ничуть не ослабило его стремления идти напролом и с помощью интриг оказаться сильнее ваших законов. (37) Какое тому доказательство? Собрав небольшое число отринейцев, включая демарха, он убеждает их, когда будет распечатан список членов дема[29], вписать его туда. После этого, во время Великих Панафиней[30], он явился на раздачу феорикона[31] и, когда другие члены дема получали его, требовал дать и ему и внести его в списки под именем Архиада. Но так как мы заявили протест, да и другие говорили, что это возмутительно, он удалился, не добившись внесения в списки и не получив феорикона. (38) Как по-вашему, человек, который считал возможным получить феорикон вопреки вашему декрету, до того как был внесен в списки дема От-рина и был членом другого дема, - остановится ли такой человек перед тем, чтобы оспаривать наследство вопреки законам? И можно ли поверить, что тот, кто еще до решения суда добивался для себя таких незаконных выгод, отстаивает правое дело? Ведь совершенно очевидно, что он, попытавшийся незаконно получить феорикон, действует теперь так же неблаговидно, добиваясь наследства. (39) И действительно, он и архонта обманул, когда вносил залог, предъявляя иск против нас, и записал себя отринейцем, в то время как принадлежал к дему Элевсин. Однако, потерпев неудачу во всех этих попытках, он во время последних выборов должностных лиц сговорился с несколькими членами дема и просил вписать его как приемного сына Архиада. (40) Мы заявили протест и требовали, чтобы голосование членов дема произошло не до, а после того, как будет решен спор о наследстве; собравшиеся согласились на это - и не могли не согласиться, повинуясь законам; ведь представлялось нелепым, чтобы тот, кто внес залог, оспаривая наследство, ввел себя в его владение как усыновленный еще до того, как дело будет рассмотрено. Но возмутительнее всего то, как Леострат поступил после этого. (41) Поскольку ему не удалось добиться внесения в списки самого себя, он вводит, вопреки всем законам, своего сына Леохара в качестве приемного сына Архиада до того, как прошла докимасия в деме[32]; причем Леохар еще не был внесен в списки фратрии Архиада; и только после включения его в списки дема Леострат, сговорившись с одним из фратеров, внес его в список фратрии[33]. (42) И после этого он опротестовал у архонта наш иск от имени Леохара, назвав его, совсем недавно внесенного в списки, законным сыном человека, умершего много лет назад. Получается, что они оба притязают на наследство; Леострат, которого вы здесь видите, внес залог, оспаривая наследство как законный сын Архиада, а Леохар, тоже здесь присутствующий, опротестовал наш иск как законный сын того же отца. (43) Ни один из них не был усыновлен при жизни покойного, каждый ввел себя сам в дом Архиада уже после его смерти. Мы же, граждане судьи, полагаем, что когда вы примете решение по поводу этого спора, тогда и следует ввести одного из нас, ближайших родственников, в качестве сына умершего, чтобы дом его не опустел.
(44) Итак, сперва, граждане судьи, вам прочтут свидетельства фратеров и демотов о том, как этот Леострат вернулся из дема Отрина в дем Элевсин, оставив в доме Архиада законного сына; как еще раньше то же самое сделал отец Леострата; как последний оставленный в доме умер бездетным; как тот, кто теперь опротестовал наш иск, был внесен в списки дема раньше, чем в списки фратрии; затем я представлю вам свидетельства, подтверждающие все, что было сказано об их действиях, пункт за пунктом. Вызови сюда свидетелей.
(Свидетели)
(45) Итак, граждане судьи, вы выслушали все факты, относящиеся к этому наследству, и то, что произошло сначала, и то, что случилось позднее, уже после того как мы подали иск по этому поводу. Остается сказать относительно самого протеста[34] и о законах, на основании которых мы считали себя вправе получить наследство. Кроме того, если позволит отведенное нам время[35] и это не окажется для вас утомительным, мы постараемся показать, что доводы, которые они приведут, не соответствуют закону и противоречат здравому смыслу. И сперва пусть прочтут текст их протеста. Будьте очень внимательны, так как на основании этого вы будете теперь голосовать.
(Протест)
(46) Таково, как вы слышали, содержание его протеста: "Наследство Архиада не может быть предметом судебного спора, так как у него есть законные дети, усыновленные полноправно"[36]. Однако же выясним, действительны ли или лживы основания его протеста. Архиад, о чьем наследстве идет спор, усыновил деда автора этого протеста. Этот дед вернулся в дем Элевсин, оставив в доме приемного отца своего законного сына Леострата, отца нашего противника. (47) После этого и сам Леострат, оставив, в свою очередь, сына, ушел, вернувшись в дом своих отцов. Оставленный им сын, последний из усыновленных, умер бездетным, так что дом теперь опустел[37]; право на наследство снова вернулось к тем, которые с самого начала были ближайшими родственниками. (48) При этих обстоятельствах могут ли еще быть какие-то сыновья у Архиада, как сказано в протесте? Ведь усыновленные, как известно, возвращались к себе, а тот, кто был оставлен последним в доме Архиада, умер бездетным. Дом неизбежно оказывается пустым; а если он пуст, там не может быть законных сыновей. Однако наш противник в своем протесте заявил, что имеются те, кого в действительности нет, написав "имеются дети", говоря при этом об одном себе. (49) Кроме того, когда он говорит "законные дети"[38] и "усыновленные полноправно", он лжет и искажает законы. Ведь законным считается кровный сын: об этом свидетельствует закон, где говорится: "законными являются дети, рожденные от женщины, которую выдали замуж отец, брат или дед". Что касается слов "полноправно", то законодатель применил это к усыновленным, имея в виду, что если кто-нибудь, не имея детей и будучи вправе распоряжаться своим имуществом, возьмет приемного сына, это должно быть призвано законным. Однако же наш противник признает, что у Архиада не родилось никакого сына, а в протесте говорит тем не менее о "законных детях", сам подтвердив таким образом, что его протест противоречит фактам. (50) Он говорит, что усыновлен, но оказывается,-что усыновил его не сам умерший; как же может такое твое усыновление быть действительным и соответствовать закону? Но, клянусь Зевсом, он скажет, что был вписан как сын Архиада. Да, это так но они насильно добились этого, причем недавно, когда уже возбуждено было дело о наследстве; незаконно приводить в качестве доказательства допущенное правонарушение. (51) И разве не возмутительно, граждане судьи, что в своей защитительной речи он будет сейчас говорить, что является приемным сыном, а в своем протесте против нашего иска не осмелился это написать[39]? Там он выступал в защиту прав родного сына, а в речи, которую он здесь сейчас произнесет, - в защиту усыновленного. Но если защитительная речь противоречит тому, что было написано в протесте, то разве не очевиден отсюда вывод, что одно из двух лживо? И вполне понятно, почему в протесте они не выступили от имени усыновленного; ведь тогда им надо было бы написать "усыновил такой-то". Но Архиад не усыновил их, а они сами себя ввели в его дом и лишают нас наследства. (52) А затем, не вздорно ли и не нелепо, если этот Леострат вносит залог архонту в обеспечение своей претензии в качестве сына Архиада, хотя сам принадлежит к дему Элевсин, а Архиад - к дему Отрина? А одновременно другой человек, как вы сами видите, заявляет протест против нашего иска, утверждая, что и он сын Архиада? Кого же из них вы должны слушать, кому верить? (53) Уже само то является достаточно веским доказательством лживости их протеста, что по одному и тому же поводу претензию заявляет не одно и то же лицо[40]. Это понятно: по-видимому, когда Леострат вносил залог в обеспечение своего иска против нас, автор протеста еще не был внесен в списки дема. Так что мы оказались бы жертвами величайшей несправедливости, если бы вы поверили доводам, содержащимся в протесте, который был подан после совершившихся событий. (54) Это еще не все: он в своем протесте засвидетельствовал факты, которые старше его. Ведь, когда мы заявили претензию на наследство, он еще не вошел в дом Архиада. Как же он мог что-нибудь об этом знать? Затем, если бы он в протесте давал свидетельские показания о самом себе, то это имело бы смысл: он, разумеется, написал бы неправду, но тем не менее он по своему возрасту мог бы об этом знать. Однако он написал, что у Архиада есть законные сыновья, явно подразумевая своего отца и самого себя, которые были усыновлены первыми; он опустил при этом тот факт, что оба они вернулись в свою семью. Ему, конечно, приходится свидетельствовать о том, что произошло До него, а не при его жизни. После этого поверите ли вы, что человек, дерзнувший так поступить, говорит правду? (55) Могут, клянусь Зевсом, сказать: "Ведь он засвидетельствовал то, что услышал от своего отца". Но закон запрещает свидетельствовать по слухам, разве что эти сведения были получены от ныне покойного[41]. А он осмелился свидетельствовать о том, что произошло при жизни отца, в то время как последний еще здравствует[42]. Еще одно замечание: почему Леострат написал в протесте не свое имя, а имя сына? Ведь о делах, случившихся раньше, должны свидетельствовать те, кто старше по возрасту. Он, возможно, скажет: "Дело в том, клянусь Зевсом" что я- его ввел в дом Архиада в качестве приемного сына". (56) В таком случае следовало тебе, предпринявшему усыновление и затеявшему все дело, обосновать это, поскольку ты отвечаешь за свои действия. Это необходимо. Но ты уклонился от этого и представил протест от имени Леохара, который не знает фактов. Так что, граждане судьи, вам совершенно ясно, что их протест основывается на лжи, да и сами они это признают. И, разумеется, будет справедливо, если вы не станете слушать этого Леострата, когда он сейчас будет говорить то, о чем не осмелился сказать в своем протесте.
(57) На этом примере лучше, чем на каком бы то ни было другом, можно убедиться, что протесты, основанные на свидетельствах, являются самыми несправедливыми из судебных процедур и те, которые прибегают к ним, заслуживают самого сурового осуждения. Прежде всего эти протесты, в отличие от других процедур, не обязательны, а возбуждаются по выбору и желанию того, кто их представляет. Разумеется, если нет другого способа добиться справедливого решения тяжбы, кроме как заявить основанный на свидетельстве протест, тогда он, возможно, необходим. (58). Но если и без такого протеста можно добиться своих прав во всех судебных инстанциях, то разве обращение к нему не является признаком опрометчивости и отчаянности? Ведь и законодатель не обязал спорящие стороны прибегать к такому протесту, а только разрешил им при желании это делать; он как бы испытывал характер каждого из нас, проверяя, не склонны ли мы к опрометчивым действиям. (59) Кроме того, если бы все зависело только от авторов подобных протестов, то не было бы ни судов, ни процессов. Обращение к этой процедуре мешает всему[43] и каждый раз преграждает доступ дела в суд[44] - такова, по крайней мере, воля автора протеста. Поэтому я полагаю, что людей такого рода надо считать общими врагами и не проявлять к ним снисхождения, когда они выступают перед вами в процессе. Ведь каждый из них сознательно пошел на риск, связанный с такого рода протестом[45], и никто не принуждал его прибегнуть к этому.
(60) Я думаю, вы хорошо поняли и из того, что написано в их протесте, и из сказанного мною, что этот протест основан на лжи. Теперь же я хочу, граждане судьи, в немногих словах показать вам, что и законы дают нам право на наследство[46]. Вы, правда, знаете это уже из того, что было сказано в начале речи, но я хочу, чтобы вы лучше помнили положения закона и могли противопоставить их лживым заявлениям наших противников. (61) Итак, обобщая сказанное, мы считаем, что мы вправе получить наследство Архиада, так как являемся его ближайшими родственниками по мужской линии; а что касается усыновленных им детей, то одни вернулись в свои родные семьи, а последний из них умер бездетным. (62) При этом мы отнюдь не отнимаем у Леострата его наследованного состояния (ведь оно у них в руках); но имущество, оставленное Архиадом, принадлежит нам по закону. Потому что закон, граждане судьи, дает преимущественное право на наследство мужчинам и их потомкам, а таковыми мы и являемся. У Архиада не было детей, а мы самые близкие ему родные. (63) Кроме того, приемный сын не имеет права вводить в дом своего усыновителя приемных детей, а может только оставить там родного сына; если же у него нет сына, наследство передается ближайшим родственникам. Так предписано законом. Если бы приемным Детям была предоставлена такая большая свобода действий, разве это не лишило бы каждого из вас права получать наследство на основании родства? Вы ведь видите, что многие вводят в свой дом приемных сыновей, поддавшись лести, а нередко и упорствуя в семейных раздорах; если усыновленному будет дозволено и самому, вопреки закону, усыновлять кого ему вздумается, то наследство никогда не достанется родным. (64) Законодатель, чтобы избежать этого, запретил тому, кто сам усыновлен, в свою очередь усыновлять кого-нибудь. Каким образом он определил это? Когда в законе говорится "он сможет вернуться в родную семью, если оставит законного сына", то этим ясно сказано, что приемный сын не вправе сам усыновлять: ведь тот, у кого не.родился сын, не может оставить в доме приемного отца своего законного сына. Однако же ты, Леострат, считаешь возможным ввести в права наследства Леохара в качестве приемного сына умершего, который был усыновлен в нашу семью, и распоряжаться имуществом так, словно бы оно принадлежало тебе, а не должно бы быть отдано, согласно закону, соответствующему родственнику. (65) Что касается нас, граждане судьи, то если бы покойный кого-нибудь усыновил, хотя закон и не разрешает этого, мы бы согласились с ним, а если бы он оставил завещание[47], то и тогда подчинились бы этому; ведь так мы вели себя с самого начала, не противодействуя тому, что они владели имуществом и возвращались к себе, поступая, как им было угодно. (66) Но теперь, когда необоснованность их претензий изобличена и законами и ими самими, мы полагаем, что должны получить наследство Архиада и в его дом должен быть введен в качестве приемного сына член не их семьи, а нашей, из которой прежде никто не усыновлялся. Я думаю, что законодатель справедливо распорядился, предписав, чтобы ближайшие по родству обеспечили выдачу замуж дочерей оказавшихся в нужде родственников, и в то же время передав этим же ближайшим родным право на наследство и долю в имуществе. (67) Самый же значительный и ясный для вас довод в нашу пользу - это закон Солона, не разрешающий усыновленному передать даже по завещанию имущество дома, куда он был введен путем усыновления. Думаю, что это естественно: ведь тот, кто введен в согласии с законом в чужой дом, не вправе распоряжаться принадлежащим этому дому имуществом как своим собственным, а должен следовать законам, выполняя каждый написанный в законе пункт. (68) А там говорится: "Те, которые не были усыновленными, когда Солон пришел к власти, вправе завещать свое имущество, как им будет угодно"[48]. Отсюда следует, что тем, кто был усыновлен, завещать имущество не разрешается; они могут или при жизни вернуться в родную семью, оставив в доме приемного отца своего законного сына, или же в случае смерти вернуть наследство тем, которые с самого начала были ближайшими родственниками усыновителя.

* * *

Как и предшествующая речь - "Против Макартата", эта речь также посвящена тяжбе о наследстве. Согласно афинскому закону о наследствах, который приписывается Солону, усыновленный получал наследство приемного отца и мог передать его своему родному сыну. Однако он не имел права передать наследство своему приемному сыну. Если усыновленный умирал бездетным, право на наследство усыновителя получали его ближайшие родственники. В этой речи спор идет о наследстве афинянина Архиада, в дом которого после его смерти был введен в качестве приемного сына внук его сестры Леократ. (I). Леократ воспользовался правом приемного сына передать еще при жизни наследство своему сыну Леострату и вернулся в свою родную семью (соответственно и в дем своего родного отца). Так же поступил и Леострат, оставивший в доме Архиада своего сына Леократа (II). Это соответствовало афинским законам, и другие родственники Архиада не предъявляли претензий. Ситуация изменилась, когда умер Леократ (II), не оставив детей. На наследство Архиада заявил претензию как ближайший родственник покойного внук его брата Аристодем. Его претензию оспорил Леострат, который сперва сам пытался вернуться в дом Архиада, восстановив свое усыновление, а затем ввел туда другого своего сына Леохара, внеся его в списки дема и фратрии, к которым принадлежал Архиад. Леострат, выступивший вначале за себя, а затем от имени своего сына Леохара, прибегнул к архаической процедуре диамартирии, при Которой тот, кто объявлял себя бесспорным наследником, подтверждал свои права свидетельством другого лица, а в IV в. даже своим собственным. В таком случае дело не подлежало судебному рассмотрению. Единственным средством для другой стороны добиться передачи спора в суд было обвинение свидетеля в даче ложных показаний (dike pseudomartyrion). К этому и прибегнул Аристодем.
Сохранившаяся речь написана для Аристодема, за которого говорит его сын. Она еще в большей степени, чем речь против Макартата (XLIII), свидетельствует о запутанности аттического наследственного права. Далеко не всегда удавалось точно определить, кто из претендентов являлся более близким родственником владельца оспариваемого наследства, а главное - кто из них имел преимущественное право, учитывая родство по мужской и женской линиям. Поскольку в Афинах этого периода не было официальной записи актов гражданского состояния, решения по такого рода спорам зависели от свидетельских показаний.
Принадлежность речи Демосфену оспаривается ее комментаторами. Отмечают ее сумбурный характер, множество ненужных повторов, отсутствие стилистических особенностей, свойственных Демосфену. Текст не содержит опорных данных для датировки. По мнению Л. Жерне, она написана не ранее 330 г. и относится к числу наиболее поздних речей в Демосфеновском корпусе.


[1] Автор введения Либаний, таким образом, подвергает сомнению сам факт усыновления Леократа. Ср. § 19.

[2] Посмертное усыновление практиковалось в Афинах и не воспрещалось законом. Но в данном случае в дом покойного, который сам владел наследством в силу усыновления, ввели посмертно его брата, прибегнув к ловкому трюку и объявив его приемным сыном первоначального владельца имущества Архиада. Это уже четвертый преемник Архиада, внук первого введенного в этот дом Леократа.

[3] К моменту процесса имущество находилось в руках Леохара, но противник подчеркивает, что по праву оно принадлежит ему.

[4] Аристодем по материнской линии был внуком брата Архиада.

[5]  В ответ на предъявленную Аристодемом претензию на наследство Леохар, внесенный в списки дема и фратрии Архиада в качестве его приемного сына, опротестовал ее с помощью так называемой диамартирии.

[6] Отрина — дем филы Эгеиды.

[7]  После смерти отца братья должны были позаботиться о замужестве сестры. Ср. речь XL (Против Беота). 7; XLVI (Против Стефана). 18; Платон. Законы. VI. 774 е.,

[8] Элевсин — дем филы Гиппотонтиды.

[9]  Мефимна — город на о. Лесбосе. Триерархия Архиппа, по-видимому, приходится на время Пелопоннесской войны. Сражения у Мефимны происходили в 412, 411 и 406 гг. (Фукидид. VIII. 23, 100; Ксенофонт. Греческая история. II, 61, 3). По мнению Жерне, гибель Архиппа относится скорее всего к 412 г.

[10] Криоа — дем филы Антиохиды.

[11]  Совместное владение сыновьями имуществом отца после его смерти было довольно обычным. Ср.: Исей. II. 27—28.

[12] Паллена — дем филы Антиохиды.

[13] В ответ на претензию Аристодема Леострат, по-видимому, растерявшись после смерти сына, оставленного им в доме Архиада, сперва не объявил себя законным наследником, а прибег к обычной процедуре при спорном наследстве и внес судебный залог. Ср. речь XLIII (Против Макартата). 5. Таким образом, до судебного решения «дом» Архиада как бы опустел. Однако вскоре Леострат изменил тактику и представил Леохара в качестве законного наследника.

[14] Действительно, прошло много лет после того, как наследство Архиада получил первый введенный в его дом приемный сын. Но дело не в давности владения, а в том, что до этого времени наследство переходило в руки потомков Леократа без претензий с чьей бы то ни было стороны.

[15] Сосуд, применявшийся для свадебных омовений. Ставился как символ на могиле молодых людей, умерших до вступления в брак.

[16] Речь идет о давних событиях, не поддающихся проверке. По-видимому, Леократ пытался в свое время представить дело так, будто Архиад еще при жизни усыновил его.

[17] Недовольство Мидилида вполне понятно — ведь он должен был выделить Леократу долю покойного Архиада из общего имущества братьев.

[18] Формально здесь ничего противозаконного не было. Закон запрещал усыновленному возвращаться в дом родного отца, если он не оставлял в доме усыновителя своего родного сына (ср.: Исей. VI. 44; IX. 33; X. И). Но если оставался сын, это допускалось. Однако в данном случае подобная практика приняла слишком затяжной характер, что не могло не вызвать недовольства других потенциальных претендентов на наследство. Ср. § 29.

[19] Поскольку Леострат, оставив в доме Архиада своего сына Леократа, вернулся в родную семью, он сам лишился прав приемного сына Архиада, хотя оставался, разумеется, его родственником.

[20] Мать Аристодема Клитомаха была племянницей Архиада (она дочь его брата Мидилида).

[21] О размерах состояния Архиада ничего не известно. Судя по § 62, речь шла по существу о состоянии последнего владельца ойкоса Архиада, т. е. умершего Леократа II..

[22] С точки зрения семейного права, если усыновленный умер бездетным, на наследство, полученное им, имеют право родственники усыновителя.

[23] Вступить непосредственно во владение имуществом умершего могли лишь его прямые и бесспорные наследники. Аристодем такого права не имел, он должен был обратиться к архонту и попросить присуждения ему наследства (эпидикасия). Ср. речь XLVI (Против Стефана). 22.

[24] При исках о наследстве судебный залог составлял одну десятую его оценки.

[25] В списки для участия в народном собрании (πίναξ ε̉κκλησιαστικός) вносились члены дема, достигшие двадцати лет:

[26] Принадлежность к дему была свидетельством гражданского полноправия. Афиняне, достигшие восемнадцати лет, вносились в списки дема (ληξιαρχικὸν γραμματει̃ον). Списки хранились у демарха, выборного главы дема.

[27] Подразумевается участие в общественных жертвоприношениях дема и в получении доли при общественных раздачах.

[28] Собрание членов дема, на котором выбирались его должностные лица.

[29] Обычно список хранился в запечатанном виде. Его открывали или для проверки, или для внесения туда новых членов.

[30] Панафинеи — один из самых больших афинских праздников, посвященный богине Афине — покровительнице города. Его справляли каждые четыре года с 25 по 28 месяца Гекатомбеона (первый месяц афинского календаря, соответствующий июню—июлю).

[31] Феорикон — так называемые зрелищные деньги, выдававшиеся афинским гражданам для посещения театра.

[32] Процедура внесения новых членов в списки дема происходила в начале года после предварительной проверки (докимасии) кандидатов. По-видимому, Леострат добился включения Леохара в списки до наступления положенного срока.

[33] Обычно включение во фратрию происходило до внесения в списки дема. Ср. речь XXXIX (Против Беота). 4—5. Однако, поскольку фратрия, в отличие от дема, не была составной частью политической организации полиса, последовательность записи вряд ли диктовалась законом, и здесь не было правонарушения.

[34] Мы здесь и в других местах переводим словом «протест» греческое слово διαμαρτυρία. О форме этого протеста, представляемого в виде подкрепленного клятвой свидетельства, см. предварительные замечания к этой речи. Эта архаическая процедура с течением времени теряла свое значение, в IV в., например, допускалось, чтобы свидетелем могло быть и само заинтересованное лицо. В данном случае Леострат и Леохар опротестовали претензию Аристодема. В суде первым выступает Аристодем (вернее представляющий его сын), поскольку его претензия явилась исходным пунктом для судебного процесса.

[35] Буквально сказано «вода»; подразумевается регламент, определенный соответствующим количеством воды в водяных часах.

[36] Выражение κατὰ τὸν θεσμόν свидетельствует, что автор протеста имел в виду закон Солона, θεσμός, в отличие от νόμος, означает древнее установление.

[37] Смысл; «дом» не должен опустеть. См.: Аристотель. Афинская полития. 43, 4; речь XLIII (Против Макартата). 75.

[38] Оратор допускает натяжку. Его противник, говоря о «законных детях», имеет в виду усыновленных в соответствии с законами.

[39] Опять натяжка: формула диамартирии носит абстрактный характер, там говорится только, что есть бесспорные наследники, без уточнения.

[40] Леострат и его сын Леохар. Они использовали два вида процедуры: сперва Леострат противопоставил претензии Аристодема на наследство Архиада свою претензию в обычной форме. А затем уже от имени своего сына Леохара опротестовал претензию Аристодема в форме диамартирии.

[41] Текст этого закона приводится в речи XLVI (Против Стефана). 8.

[42] Оратор намеренно применяет к свидетельству, обосновывающему протест прямого наследника (диамартирия) против других претензий на наследство, правила, касающиеся обычных свидетельств при судебных тяжбах.

[43] По-видимому, использование архаической процедуры диамартирии в Афинах IV в. не одобрялось общественным мнением. Ср.: Исей. VII. 3.

[44] Диамартирия предполагала решение вопроса о наследстве без обращения в судебную инстанцию: Оратор явно хотел вызвать предубеждение судей против своего противника.

[45] Риск заключался в том, что проигравший процесс терял сумму судебного залога и кроме того мог подвергнуться частичному лишению прав (атимия).

[46] В законе Солона о праве завещать свое имущество много неясного, и при последующем его применении возникали бесконечные судебные тяжбы. Ср.: Аристотель. Афинская полития. 9. 2; Плутарх. Солон. 21; речь XLIII (Против Макартата). 51.

[47] То есть усыновил кого-нибудь по завещанию.

[48] Ср.: речь XLVI (Против Стефана). 14.