Судопроизводство

    Судопроизво́дство
  •          (лат. judicium).
  •     I. Аттическое С. Различные формы, виды и предметы жалоб, председательство в судах и судебные должности освещены в отдельных статьях (см. Графе, Эйсангелия, Апагогия и др.). Остается рассмотреть механизм внесения жалобы, предварительный разбор дела, производство его перед судом, — словом, весь ход тяжбы.
  •          Прежде всего выясним, насколько право возбуждения дела при всех или при отдельных родах жалоб было обусловлено и ограничено естественными или юридическими качествами лиц. При любом виде жалобы требовалось, чтобы истец был совершеннолетним, мужского пола, в здравом уме, чтобы он был свободным, и если он был гражданином, то обязательно правомочным (ἐπίτιμος). За несовершеннолетних и женщин в случае необходимости должен был вести дело их попечитель (κύριος), т. е. опекун или супруг, — за рабов — их господин. Исключение допускалось относительно рабов из чужого государства, которые в Афинах, как иностранцы, имели самостоятельное занятие и обладали правами свободных метеков; они также имели право жалобы. Неизвестно, пользовались ли этим правом государственные рабы. Иностранцы имели неограниченное право возбуждать гражданские иски. Уголовные дела они могли возбуждать лишь в том случае, если лично пострадали от действия обвиняемого; их ходатаем был их попечитель или проксен (см. сл.). Метеки для внесения жалобы нуждались в помощи своего патрона (простата), хотя потом вели дальнейшую тяжбу самостоятельно. Состоящие на правах граждан (исотелеи) имели полную правоспособность, след., право выдвигать обвинение. (см. Иностранцы.)
  •          Эти безусловно или с ограничением правоспособные лица могли, при указанных ограничениях, во всех случаях, когда государство непосредственно подвергалось опасности или когда каким-нибудь преступлением, причиненным одному человеку, нарушалась общественная безопасность и, след., непосредственно оскорблялось государство, возбуждать обвинение (γραφή), между тем как в чисто гражданских делах (δίκαι) мог жаловаться только обиженный (см. Графе). При лишении гражданских прав (атимии) право подавать жалобу в суд либо полностью утрачивалось, либо ограничивалось в приказном порядке (см. Атимия).
  •          Известно, что юридические лица, такие, как демы, фратрии и товарищества, имели право иска. За государство мог вступаться каждый желающий; в некоторых случаях право обвинения поручалось особым чиновникам, иногда ареопагу или особым следователям (зететам), к которым присоединялись для ходатайства перед судом государственные стряпчие (синегоры или категоры).
  •          Судебное дело начиналось призывом πρόσκλησις (вызов в суд), κλῆσις (приглашение к суду). Лицо, желавшее подать в суд на другое лицо, в присутствии нескольких свидетелей приглашало его за пределы дома (так как для любого человека жилище служило священным убежищем) явиться в назначенный день в то присутственное место, которому в данном случае подлежал разбор дела и председательство в суде (гегемония). Если кто-либо подвергся только личному оскорблению, то предварительно делалась попытка склонить обиженного к добровольному примирению, и противника при свидетелях уговаривали взять жалобу назад. Лишь тогда, когда эта попытка примирения оставалась бесплодной, дело вступало указанным способом на законный путь. В случае неявки ответчика нельзя было начинать дела без свидетелей (κλητῆρες), следовательно, нельзя было также выносить против него заочного решения (in contumaciam), так как привлечение клеторов имело целью именно удостоверить вызов ответчика в суд. Против того, кто ложно утверждал, что он приглашен в качестве клетора, могла быть возбуждена жалоба за лжесвидетельство. В большей части случаев жалобы могли подаваться во все дни, за исключением неприсутственных дней и праздников. В частности, некоторые жалобы должны были подаваться в определенные дни месяца или в известные времена года.
  •          Вызов в суд следовал на пятый день. По отношению к иностранцам πρόσκλησις соответствовало римскому in jus vocatio, т. е. вызванный должен был явиться добровольно или мог быть насильно доставлен в присутственное место. Граждане не могли быть ни арестованы, ни принуждаемы к представлению поручительства, кроме случаев апагогии, эфегесии, эндексии, эйсангелии (см. статьи), в которых вызванный мог избавиться от немедленного ареста только через представление поручительства. После вызова тяжба открывалась письменно изложенной жалобой. При гражданских тяжбах употреблялось понятие «жалоба» вообще (λῆξις), при личных жалобах также определение ἔγκλημα. Выражение λῆξις букв, значит «достижение», особенно путем жребия; λῆξις τῆς δίκης, собственно, «достижение судебного действия», а именно такого действия, в результате которого между обвинителем и противником дело решается по закону, т. е. фактически означает «затевать процесс». В присутственном месте могли принять жалобу и начать дальнейшие действия, или же, в отдельном случае, если процесс был начат без тяжбы, прямо отклонить ее. Основания для отклонения жалобы могли быть следующими: если обвинитель по своим гражданским или естественным свойствам вообще не имел права начинать процесс; если в суд не был приглашен ответчик (см. сказанное о свидетелях); если жалоба подавалась в ошибочной форме или неправильно избранном виде; если во время подачи иска невозможно было принять решение о подлежащем рассмотрению случае (см., напр. Эмпторы); если судебная инстанция не считала себя компетентной в этом деле. Конечно, присутственное место отвечало за непринятие и могло через проболу (см. Пробола) или по истечении года при подаче отчета быть привлечено к ответственности.
  •          В гражданских тяжбах, которые оценивались свыше 100 драхм, за исключением жалоб на оскорбление действием или побоями, обеими сторонами вносились судебные пошлины — пританеи (от 100 до 1 тысячи драхм — 3 драхмы, от 1 тысячи до 10 тысяч — 30 драхм, и в такой пропорции дальше), которые по окончании процесса проигравший должен был возместить выигравшему противнику. В уголовных делах, за исключением немногих случаев, в которых жалующийся добивался и для себя какой-нибудь выгоды помимо интересов государства, никакие судебные пошлины не взимались; зато в некоторых случаях обвинитель вносил так называемую парастасию, вероятно, в размере одной драхмы, как бы символ и залог обвинения. От этих судебных пошлин отличается паракатабола (так называлось действие внесения, а потом и сами внесенные деньги), денежный залог, который вносился обвинителем, вероятно, как гарантия серьезности обвинения, и который в случае проигрыша дела обвинителем поступал в государственную казну или во владение противника, а выигравшему обвинителю возвращался. Известны два случая, в которых вносились эти деньги:
  •          1) если предъявлялся иск к государству из-за конфискованного имущества;
  •          2) если заявляли притязания на наследство, уже присужденное судебным порядком другому лицу. В первом случае эти деньги составляли пятую, во втором — десятую часть ценности спорного предмета. При апелляциях вносился залог (параболой).
  •          Затем жалоба, содержащая во вступлении указание времени, имя архонта, месяц и день, имя истца и ответчика, предмет жалобы, цену иска и имена свидетелей, публично выставлялась на доске вблизи помещения соответствующего присутственного места, и начиналось действительное разбирательство. Если при этом истец не являлся после вызова, то иск прекращался, сам собой, и обвинитель, кроме того, подвергался при уголовном обвинении денежной пене в 1 тысячу драхм и атимии, вследствие чего он терял на будущее время право снова возбуждать жалобы этого рода. Напротив, ответчик в случае неявки осуждался заочно, если им не было представлено законной просьбы об отсрочке. Если обвинитель не желал вначале представить дело на рассмотрение мировых посредников (диатетов), но прямо выносил его на суд гелиастов, то обвинитель свою жалобу, а обвиняемый свое возражение (антиграфу; это выражение иногда употребляется применительно и к жалобе, и к возражению) должны были подтвердить клятвой (диомосия, антомосия; первое выражение, собственно, обозначает обе клятвы, но часто употребляется и когда речь идет об одной из них; последнее подразумевает и клятву обвинителя; у грамматиков встречаются также выражения амфиорхия и амфомосия). Если ответчик просто оспаривал утверждение обвинителя, то судопроизводство, которое тогда имело свой установленный ход, называлось «эвтидикия». Но ответчик мог также оспаривать допущение жалобы по различным причинам: либо потому, что обвинитель неправоспособен подавать какую-нибудь или именно данную жалобу, либо по причине отсутствия закона, на котором обвинитель мог бы основывать свою жалобу, либо потому, что вследствие состоявшейся полюбовной сделки обвинитель утратил свое право жаловаться, либо потому, что это дело уже было решено приговором суда, либо потому, что оно прекращено за сроком давности (например, для жалоб на опеку и по долгам существовал пятилетний срок, по истечении которого право жалобы утрачивалось); либо потому, что род жалобы неуместен, или присутственное место, в которое поступило дело, некомпетентно.
  •          Для подтверждения недопустимости жалобы существовало два законных средства:
  •        1. Подтверждение свидетельством (диамартирия). Обвинитель и ответчик могли через представление свидетелей (диамартирестов; понятие, которое обозначает как самого свидетеля, так и то лицо, которое его представляет) доказать допустимость или недопустимость жалобы, причем ответчик мог это сделать только тогда, когда обвинитель отказывался от этого права. Тогда против свидетелей мог быть возбужден процесс за ложное свидетельство, и в продолжение его главный процесс, естественно, откладывался; проиграть его для обвинителя значило отказаться от главного процесса; но если показания свидетелей ответчика опровергались, а свидетели обвинителя выигрывали, то судопроизводство по главному делу продолжалось своим порядком.
  •        2. Возражение ответчика на неправильность начатой против него тяжбы (параграфа), которая отличалась от диамартирии тем, что ответчик свое заявление о недопустимости жалобы подтверждал не свидетелями, но доказывал сам. (В делах о наследстве в этом случае также употреблялась диамартирия, которая тогда отличалась от параграфы лишь тем. что против ответчика, оспаривающего право жалобы, могло быть возбуждено обвинение в лжесвидетельстве — псевдомартирион.) Если истец не успокаивался при возражении ответчика, то об этом выносилось судебное решение, и проигравший, если он не имел по крайней мере пятой части голосов, должен был уплатить противнику эпобелию, т. е. шестую часть стоимости главного процесса, а если проигравший был вместе с тем и истцом по главному процессу, то этот процесс прекращался. Другим средством противодействия противнику была антиграфа — встречная жалоба (выше мы видели, что это слово употреблялось по отношению ко всякому возражению ответчика), когда к обвинителю предъявляли иск по тому же делу, по которому он подал жалобу, или по делу, касающемуся предмета его жалобы. Потеря второго процесса в гражданских исках всегда вела за собой уплату эпобелии проигравшим.
  •          Затем во время следствия приступали к сбору доказательств, каковыми были законы, документы, показания свидетелей, показания рабов, клятва. Из законов должны были представляться те, на которые собирались ссылаться в день суда. То же самое относится и к документам, в число которых входили договоры, контракты, долговые расписки (синграфы), духовные завещания, счетные книги банкиров и т. п. Если подобные документы находились во владении третьего лица, то владелец получал приглашение представить их для снятия копии. От противника также могли требовать документы для снятия копии; этого требования, конечно, он мог и не исполнять, но неисполнением его могли воспользоваться для того, чтобы представить его дело с самого начала в дурном свете; поэтому приглашение такого рода происходило в присутствии свидетелей, чтобы можно было упомянуть о нем перед судом.
  •          Особую важность имели показания свидетелей, почему при совершении действия, которое могло подать повод к процессу (например, при принятии во владение или при удержании за собой недвижимой собственности), старались иметь свидетелей или, напр., приглашали свидетелей при оскорблении. Последние, если принимали приглашение, брали на себя обязанность давать показания перед судом и могли, если уклонялись от этой обязанности, быть привлечены путем торжественного требования, которое для не желавшего следовать ему влекло за собой пеню в 1 тыс. драхм. Свидетелем мог быть каждый совершеннолетний свободный мужчина, а также иностранец (гражданин, разумеется, должен был быть правомочным, для того чтобы он мог давать показания), если он, не участвуя сам в деле, имел сведения о нем благодаря личному присутствию (свидетельство из вторых рук допускалось только тогда, когда лица, от которых якобы были получены сведения, уже умерли). Если свидетель не мог лично явиться вследствие отлучки или болезни, то кто-нибудь в присутствии надежных лиц должен был письменно взять его свидетельство, а присутствовавшие при этом должны были удостоверить данное свидетельство перед судом. Ответственность нес подтверждавший свидетельские показания отсутствующего лица (экмартирон), или если он отрицал это свидетельство (и не мог быть уличен в том, что действительно его давал), то за свидетельство отвечали присутствующие при записи показаний. Таким образом, против обеих сторон при известных обстоятельствах могло быть возбуждено обвинение во лжесвидетельстве. Всякий, кто, будучи потребован к свидетельству, не хотел давать показания, под угрозой возмещения убытков со стороны приглашающего должен был явиться в суд и под присягой показать, что он ничего не знает об этом деле. Свидетельства давались письменно, формально подтверждались клятвой и ко дню суда прилагались к актам.
  •          Рабы не могли давать свидетельства, однако их показания, добытые пытками, как правило, считались более вескими доказательствами, нежели нередко малодостоверные свидетельства свободных граждан.
  •          Если других доказательств было недостаточно, то можно было заявить о готовности принести присягу или же потребовать ее от противника (ὅρκον δούναι; это выражение также обозначало понятие: предоставить клясться тому, кто вызывается на присягу; принимать предложенную присягу). Такая присяга, более торжественная, чем свидетельская клятва, не могла быть оспорена противником, подобно свидетельскому показанию, путем обвинения во лжесвидетельстве. На требование присяги следовало или согласиться, или отвечать встречным требованием; иначе ее отклонение считалось признанием. К этой присяге могли допускаться и женщины. Все приведенные доказательства собирались во время предварительного следствия, укладывались казенным служителем в футляр, запечатывались и до дня суда хранились в присутственном месте. На этом предварительное следствие заканчивалось, и присутственное место передавало дело суду для вынесения решения. Этот день обычно был 30-м по счету после того, в который была внесена жалоба, и этот срок, за исключением замедления вследствие неожиданных препятствий, должен был соблюдаться. Просьбы об отсрочке, обычно поступавшие в день самого суда от неявившейся стороны, вносились через уполномоченное лицо. Причина неявки (например, болезнь, необходимая отлучка за границу) подтверждалась клятвой (ипомосией), которой противник мог противопоставить антипомосию того содержания, что это извинение неосновательно. Если судьи находили подкрепленное антипомосией заявление основательным, то дело решалось заочно, так что ответчик в случае отсутствия осуждался, а если отсутствовал обвинитель, то ответчик оправдывался. Если день суда отсрочивался через ипомосию, то делом обвинителя было испросить новый срок. Кроме того, в день суда перед судьями, как ранее во время предварительного разбирательства в гражданских тяжбах, могла состояться полюбовная сделка, обычно происходившая таким образом, что по взаимному соглашению (эпитропе) дело предоставлялось самостоятельно выбранным третейским судьям, от которых потом никакой апелляции не допускалось, или же соглашались до сбора всех доказательств поставить решение дела в зависимость от одного известного доказательства. В этих случаях залоговые деньги (паракатабола) возвращались. Напротив, в уголовных делах запрещалось отказываться от обвинения под страхом пени в 1 тыс. драхм и лишения права вновь возбуждать жалобы подобного рода; однако этот закон впоследствии не всегда строго соблюдался. В том случае, если мировая сделка не состоялась, в назначенный для суда день гелиасты, выбиравшиеся для процесса по жребию из всего 6-тысячного состава, собирались в помещении суда, и вызывались обе стороны; затем писец зачитывал жалобу и возражение. Обвинитель и ответчик сидели каждый на особом возвышении, окруженные защитниками и друзьями. Потом обвинитель, а после него ответчик, вставая со своих мест, произносили речи, нередко сочиненные другими. Хотя по закону каждый должен был вести свое дело сам, однако в заключение речи часто просили судей позволить еще одному защитнику (синегору) держать речь, что обычно разрешалось. В результате защитник (который, впрочем, под страхом наказания не мог выступать за деньги) вместо простого эпилога держал главную речь. Иногда случалось, что говорили несколько синегоров. В некоторых случаях, особенно в гражданских тяжбах, вошло в обычай, что после ответчика еще раз говорил истец, на что ответчик имел право отвечать снова. Во многих процессах время для речей назначалось по специальным часам (клепсидра). В различных процессах был различный лимит времени: напр., в жалобах на недобросовестно исполненное посольство назначалось 11 амфор, в спорах о наследстве — одна амфора, а для второй речи — по половине амфоры на каждую из тяжущихся сторон. (Продолжительность времени, определяемая одной амфорой, неизвестна.) Если для одного и того же дела в качестве обвинителей или защитников выступало несколько ораторов, то они должны были распределять между собой назначенную для обвинения или защиты меру времени (т. е. передавать слово другим обвинителям). Если оратор в продолжение речи хотел предложить и прочитать через писца свидетельства или доказательства, то он говорил назначенному для этого служителю (выбиравшемуся по жребию): «Останови воду». Прерывание оратора со стороны противника не допускалось, но противник был обязан отвечать на обращенные к нему вопросы. Напротив, судьи при уклонениях оратора от предмета тяжбы имели право прервать его (это они делали и в том случае, если требовали сведения о чем-нибудь или чего-нибудь не понимали) — право, которым они иногда, вопреки судейской присяге, обязывавшей одинаково выслушивать обе стороны, злоупотребляли во вред одному из ораторов. Кроме того, что непосредственно относилось к предмету разбирательства, речи часто содержали в себе нечто, рассчитанное на сочувствие и эмоции судей, напр., брань в адрес противника, или особенно в заключении речи, жалобные просьбы, которые часто поддерживались женщинами, детьми, родственниками и друзьями. Следовавший затем сбор голосов был тайным. Каждый судья получал два камешка — один белый, оправдательный, другой черный, осудительный; также для этой цели употреблялись камешки цельные и просверленные, раковины, бобы, металлические шарики (цельные или просверленные), которые во избежание всякого обмана открыто передавались каждому судье. Один из этих камешков он бросал в металлическую урну, которая принимала выражающие приговор камешки; другой — в деревянную, так что нельзя было видеть, который камешек бросал он в каждую из двух урн. Потом камешки в урнах подсчитывали, и по простому большинству голосов произносился приговор. При равенстве голосов обвиняемого оправдывали. Другой способ собирания голосов состоял в том, что выставлялась только одна урна, следовательно, каждый судья один камешек оставлял у себя.
  •          Если при каком-нибудь деле было несколько тяжущихся сторон (например, если об одном и том же владении, положим, о наследстве, спорили три лица), то для каждой стороны выставлялось по урне, в которую подающие за нее голос судьи бросали белые камешки.
  •          Если процесс подлежал наказанию со стороны судьи, то после этого начиналось второе голосование об оценке содеянного, которому предшествовали прения, опять соразмерявшиеся по клепсидре. Практиковавшаяся в отдельных случаях прибавка судьями пени сверх наказания называется «простимема» (προστίμημα).
  •          В конце процесса председательствующий чиновник произносил приговор судей. Приговор мог быть приведен в исполнение, если проигравшая сторона не оспаривала его справедливость законными средствами. Правда, в Афинах решение суда гелиастов считалось непреложным; решенный таким приговором процесс был окончен навсегда (δίκη αὐτοτελής), и первую инстанцию, на которую допускалась дальнейшая апелляция, составляли только диэтеты; их, однако, каждый истец мог обойти, прямо внося свое дело в суд обычных присяжных. Хотя это было основным законоположением, однако мог возникнуть такой случай, что приговор был произнесен, а законных оснований, необходимых для его произнесения, не имелось. На этот случай осужденному предоставлялось заявить иск об изменении приговора или восстановлении прав. Процесс, снова перенесенный в суд через апелляцию от диэтетов или путем применения указанного законного средства для пересмотра приговора, назывался «анадикия» (также «палиндикия»). Именно это законное средство применялось в том случае, если обвиняемый доказывал, что о нем было неправильно вынесено заочное решение, т. е., что законно представленная им просьба об отсрочке (ипомосия, см. выше) не уважена, или же, не по его вине, не доложена, или что он своим противником вовсе не был вызван в суд через просклесию. Это законное средство могло применяться и обвинителем, если по причине его отсутствия ответчик был оправдан. Производство тут, очевидно, было такое же, как во время процесса при ипомосии, которой противник мог противопоставить антипомосию. Приговор в продолжение этого производства оставался отсроченным. Если ипомосия была признана правильной, то приговор сохранялся в силе; в противном случае начиналось новое судебное разбирательство о главном процессе. Могла ли тут состояться полюбовная сделка между сторонами, неизвестно. Другим основанием к просьбе о кассации служило утверждение, которое нужно было доказать путем заявления о даче ложных показаний, подтверждавшем, что противник выиграл процесс через представление ложных свидетелей. В этом случае противник мог также быть обвинен в предоставлении ложных свидетелей, но, вероятно, это последнее не влекло за собой непременную отмену приговора. Об этом роде пересмотра дела, анадикии, мы знаем, что он имел место в процессах по делам иностранцев, лжесвидетельству, при голосовании посредством жребия.
  •          Алелляция на судей, которая соединялась с представлением залоговых денег (паракатабола), имела место относительно приговора диэтетов (см. Диэтет и Эфесия), при штрафах (см. сл.), а также относительно постановления собрания демотов при дипсефисии (см. Демы) и, наконец, при договоре между двумя государствами о том, чтобы в делах торговли обвиняемый судился в своем государстве и по своим законам.
  •          Исполнение приговора во всех публичных процессах входило в обязанности соответствующей судебной инстанции. Наказание состояло либо в действии, либо в уплате штрафа (компенсации) или же в том и другом вместе. Наказания были следующие: смерть, заключение в тюрьму, рабство, изгнание, лишение прав состояния (атимия), конфискация имущества, денежный штраф; виновного могли также совокупно приговорить к различным наказаниям. Исполнение смертной казни (при помощи омеги, яда (цикуты), через удушение, дать возможность заявить свои права.
  •          Денежные штрафы, поступавшие в государственную казну, взыскивали практоры, а причитавшиеся священным кассам богов или родовых героев средства взыскивали их казначеи (тамии). До уплаты государственный должник подлежал атимии, которая могла переходить и на потомков. Если деньги не поступали в установленный срок, то штраф удваивался; если и это не помогало, то приступали к конфискации имущества, остаток которого возвращался осужденному. В случае недостачи он оставался государственным должником на недостающую сумму.
  •          В гражданских тяжбах, за исключением случаев, когда судья, кроме возмещения убытков, мог присудить к дополнительному наказанию, или когда та же пеня, которая поступала в пользу противника, должна была также быть уплачена государству, или когда государство в особых случаях приходило на помощь выигравшей стороне (см. Торговля), сбрасывание в пропасть и т. д.) и заключение в тюрьму было возложено на коллегию «одиннадцати» (см. Эндеки), которым и передавался осужденный.
  •          Продажа в рабство (наказание, которое со времен Солона применялось только по отношению к иностранцам) производилась через полетов. Наказание изгнанием, сопряженное с потерей имущества, просто объявлялось осужденному. Если он не покидал страны или возвращался в нее без разрешения, то подвергался смертной казни. При атимии также было достаточно объявления. (О последствиях атимии в том случае, если обвиняемый оказывался виновным в присвоении гражданских прав, см. Атимия и Эндексия.)
  •          Для приведения в исполнение конфискации имущества, обычно осуществлявшейся демархом, составлялась опись имущества осужденного и передавалась полетам, которые потом занимались вопросами продажи, но предварительно читали опись на первом очередном народном собрании. Это делалось для того, чтобы каждому, кто считал себя вправе претендовать на то или другое значащееся в описи имущество, обычно об исполнении приговора должен был заботиться только выигравший истец. Осужденному назначался срок, к которому он должен был произвести уплату. Срок мог быть продлен по обязательному соглашению между сторонами, заключенному при свидетелях. Если осужденный не удовлетворял истца в назначенный срок, то обычно первым принудительным средством было взятие залога (см. сл.). Если взятие залога встречало препятствие, то приступали к δίκη ἐξούλις, которой можно было пользоваться и помимо взятия залога. Если дело шло о большой сумме, которая не могла быть покрыта движимостью осужденного, то можно было через embateia (вступление во владение) захватить его недвижимое имущество и в случае сопротивления применить δίκη καρποῦ (право приобретения).
  •     II. Римское С.
  •        1. Judicium domesticum, домашний и семейный суд, на который отец семейства созывал родных и друзей, если он хотел наказать своих сыновей и дочерей за тяжкие проступки, к чему его побуждал не закон, а обычай. Валерий Максим рассказывает о казни Спурия Кассия Висцеллина его собственным отцом (adhibito propinquorum et amicorum consilio). При наказании супруги муж по закону должен был созвать суд родственников, и он не мог осудить свою жену, если семейство не признавало ее вины. Это старинное учреждение (priscum institutum) формально утвердил Тиберий. Если муж лишал свою жену жизни, не спросив согласия этого суда, то он наказывался как убийца. Судейское право супруга не имело никакого влияния на то, была ли жена in manu mariti, или нет.
  •        2. Iudicium populo. В римских народных судах нужно различать три периода. Первый период: суды куриатных комиций, от Ромула до Сервия Туллия, которые ограничивались случаями апелляции патрициев (как единственных в то время граждан) к народу (populus). Даже на решение царя можно было подавать апелляцию (provocare). Второй период относится к тому времени, когда существовали суды центуриатных комиций, как единственного народного собрания. Сервий Туллий предоставил этим комициям решение в случаях апелляции (provocario), принадлежавшее до тех пор куриям, а также право суда над всеми уголовными преступлениями, именно над perduellio (государственной изменой). Так, напр., Спурий Кассий был осужден центуриями (а не куриями). Этот период кончается в 494 г. до н. э., когда народные трибуны Луций Юний Брут и Спурий Кассий издали закон о том, что нарушивший неприкосновенность народных трибунов может присуждаться трибутными комициями ко всякому наказанию, даже к смертной казни. Этот закон послужил началом расширения компетенции трибутных судов. Наряду с ними все еще продолжали действовать суды центуриатных комиций, которые постепенно теряли свое значение, так как для более удобного ведения дел предпочитали обращаться к трибутным комициям (см. Комиций). Время этого постоянно увеличивающегося перевеса трибутных судов охватывает третий период — от 494 г. до н. э. вплоть до конца Республики. Со временем, кроме этих судов, против оскорбителей трибунов стали учреждать: трибутные суды с уголовным наказанием против отсутствующих (напр. суд над Гнеем Марцием Кориоланом), чрезвычайные уголовные суды по поручению сената (напр. над Манлием Капитолином) и, наконец, весьма многочисленные трибутные процессы о всевозможных преступлениях, кончавшиеся денежным штрафом, напр., дела, относящиеся к политическим преступлениям, которые, однако, не обозначались и не обжаловались как собственно perduellio, обвинения в пренебрежении к священным обрядам (sacra), в колдовстве, кровосмешении (incest us), ростовщичестве, казнокрадстве (ресulatus), вымогательстве (repetundarum) и др. Благодаря такому расширению компетенции триб, центуриатные комиций были ограничены чисто уголовными случаями и в результате окончательно упразднены. Так как народные суды были слишком обстоятельны и медлительны, а также не всегда свободны от пристрастий, то судейская власть народа нередко поручалась специальным комиссарам, пока это не привело к образованию постоянных комиссий, см. ниже и Уголовный процесс (Quaestio реrреtua).
  •          Делопроизводство в народных судах. Обвинитель, который непременно должен был занимать государственную должность (а именно, при центуриях быть консулом или претором, при трибах — трибуном, эдилом или квестором), начинал дело назначением дня (die dictio), т. е. объявлением, что он в такой-то день намерен обвинять известное лицо. Это объявление, к которому принадлежала также anquisitio, т. е. та часть обвинения, в которой точно обозначалось предложенное наказание, несколько раз повторялось в течение определенных сроков, о которых нет точных сведений; обвиняемый в этом случае имел право просить слова и старался предварительно защититься или просил обвинителя взять назад свое обвинение. До назначенного дня суда обвиняемый должен был по требованию обвинителя представить поручителей (см. Предий) или, смотря по обстоятельствам, даже подвергнуться аресту (см. Тюрьма). Если процесс не был прерван или полностью прекращен (путем удаления обвиняемого (см. Изгнание), вмешательства народного трибуна или отказа обвинителя), то обвиняемый со своими приближенными надевал траурную одежду (см. Траур) и являлся в назначенный срок. Если он до этого бежал, то без дальнейшего разбирательства ему присуждалась опала (aquae et ignis interdictio). Если его отсутствие объяснялось надлежащим образом, то назначался позднейший срок рассмотрения тяжбы. В назначенный срок, к которому народ созывался установленным порядком, чиновник начинал суд обвинительной грамотой (rogatio), против которой обвиняемый защищался сам или предоставлял защищать себя поверенным (patroni). Только после этого следовал разбор доказательств, причем главную роль играли свидетели и предлежащие документы (о пытках см. Тормента). По окончании речей и разбора доказательств производилось голосование народа, первоначально устно, а впоследствии — письменно (см. Законы о табличках). Результат немедленно оглашался, и при последовавшем осуждении приговор приводился в исполнение к определенному времени (см. Пеня). О вероятной отмене наказания последующим постановлением народа см. Реституция. Процесс мог также быть отсрочен по болезни, неявке свидетелей, недостатку доказательств и пр., а также по усмотрению судьи; это в обширнейшем смысле называлось «дилация» (dilatio, см. сл.); особыми видами отсрочки были амплитация (см. сл.) и компрендинация (см. сл.).
  •        3. Iudicium privatum. Гражданское судопроизводство входило в полномочия (imperium) высших чиновников, следовательно, вначале — царя, потом консулов и преимущественно преторов. Эдилы имели юрисдикцию только в полицейских делах. В италийских городах судами заведовали дуумвиры, кватуорвиры (quatuirviri, члены комиссии четырех) и т. д. (см. Муниципальные магистраты); в провинциях эту функцию выполняли наместники. В период Империи верховным судьей был император; судейское значение консулов и преторов было сильно ограничено (см. Претор). В то же время преторианские и городские префекты по воле императора сделались последней судебной инстанцией; для средней инстанции наместников высшую инстанцию образовали городские судьи. По древнему обычаю чиновник вел процесс не от начала до конца, а только начинал его (т. н. производство in jure), расследование же дела и вынесение решения принадлежало назначенному чиновником судье (judex, от in judicio). Это разделение действий и назначение судьи (juducus datio) называлось ordo judiciorum privatorum (обычный гражданский суд), который удержался до III в. н. э., когда к нему присоединилось производство экстраординарных дел (extra ordinem), по которому чиновник вел дело до конца и сам произносил приговор. До этого времени вынесение приговора исходило от назначенного единоличного судьи (judex) или от так называемых арбитров (arbitri) и рекуператоров (recuperetores). Стороны — истец (actor, petitor) и ответчик (reus) — в древности вели процесс сами, а впоследствии был введен институт заместителей через когниторов (см. сл.) и прокураторов. Ораторы и патроны были специальными лицами, которые поддерживали стороны, равно как и адвокаты (см. Адвокат). Делопроизводство в зависимости от времени менялось, так что следует различать:
  •          1) первый период, или процесс по строгому праву (Legis actio, см. Легисакция), в котором весьма тщательно соблюдались предписанные законом формальности;
  •          2) второй период, или формулярный процесс, названный так от формулы или инструкции, которую чиновник давал судье (см. Формула);
  •          3) третий период, или период чрезвычайного производства, см. выше.
  •          Место и время. Место, где претор производил суд, называлось jus; суд мог происходить pro tribunali (на месте комиции) или de piano (на ровной земле) и in transitu (на ходу). Судопроизводство было публичным и устным. Собственно судебными днями были присутственные дни, dies fasti (см. День); в дни комиции, игр и выходных (feriare) производство суда не допускалось. В провинциях присутствие суда (конвент, см. сл.) бывало зимой или же в любое время года, когда не мешали военные действия. Судебные заседания начинались рано утром и могли продолжаться до захода солнца.
  •          Отдельные действия древнего процесса legis actio. Истец должен был предоставить перед судом своего ответчика, что он делал посредством личного вызова в суд (in jus vocatio). Если тот отказывался, то истец призывал свидетелей (anestari) и силой вел ответчика к претору, как это определяли XII таблиц. Но ответчик мог и не следовать в суд, если он тотчас входил в сделку с истцом или мог представить защитника (vindex), который вместо него шел с истцом к претору. Если обе стороны являлись перед претором, то производство injure (в отличие от judicium) начиналось исполнением legis actio, т. е. стороны и претор произносили торжественные слова, которые соединялись с символическими действиями. Наиболее распространенным было legis actio sacramento, см. Легисакция. В древности после этого дело решал сам чиновник или же он назначал судью, что впоследствии делалось постоянно. О формальностях тяжебного иска см. Виндикация. Производство in jure заканчивалось через litis соntestatio (см. сл.). В назначенный день следовало разбирательство in judicio перед судьей (judex), чему предшествовало краткое изложение дела (causae conietio или collectio) с объяснениями сторон (continua oratio, peroretio). По ходу процесса приводились доказательства, а именно свидетельские показания, документы (instrumenta, tabulae) и другие аргументы (argumenta). Наконец, следовал судейский приговор (см. ст.). Решение дела могло быть отсрочено (diffrndere, см. выше) из-за болезни, а также в случае, если одной из сторон был назначен судебный срок по делу с перегрином (ampliation).
  •          Отдельные действия формулярного процесса. Частный вызов через in jus vocatio хотя и оставался в силе, но получил много облегчений, и наряду с ним возникло правительственное приглашение (prensio и vocatio). Часто этот акт заменялся вадимонией (vadimonium), т. е. обязательством явиться на процесс в назначенный день (см. Вадимония). Вначале истец излагал жалобу перед претором (edere actionem), после чего испрашивалась процессуальная формула (postulare). Потом объяснялся ответчик; он представлял возражения, которые претор заносил в формулу, после того как была выслушана и другая сторона, изложившая свои предложения по этому поводу. Наконец, претор составлял формулу (dat actionem и judicium), назначал судью (judex, recuperatores, arbitri) и в конце производства предпринимал засвидетельствование спора (litis contestation Впрочем, иногда тяжба прекращалась признанием ответчика и т. д., так что дело совсем не поступало in judicium. Сам процесс (judicium) открывался тем, что стороны представляли судье формулу, в которой содержалась точная инструкция, как он должен расследовать дело и выносить приговор. Поэтому всякий раз обозначалось: si paret, т. е. «если ясно» (absolve), или si nоn paret, «если не ясно» (condemna). За этим следовали речи сторон и приведение доказательств (см. выше), при котором также встречалось и клятвенное подтверждение справедливости доказательств (см. Клятва). После прений (altercatio) произносился приговор, в котором всегда назначалась определенная денежная сумма, иногда уменьшавшаяся путем compensatio (см. Компенсация). До произнесения приговора могла быть допущена отсрочка (см. Дилация). О С. в случае неявки одной стороны см. Контумация. Приговор (sententia) не подлежал изменению, как res judicata, и если осужденная сторона не исполняла его, то чиновник, назначивший суд, направлял против нее правительственную экзекуцию, которая касалась имущества или личности осужденного (см. Manus injectio).
  •          Отдельные действия после отмены ordo judiciorum privatium. Во времена императоров, когда большая часть процессов решалась extra ordinem, т. е. самим чиновником, в С. вошли также другие изменения. Процесс большей частью начинался через денунциацию (см. Денунциация), после чего ответчик письменно приглашался в суд. Ответчик должен был представить catio judicio sisti (обязательство явиться в суд) или содержаться под стражей. Затем следовали судебные действия, называемые cognitiones, которыми процесс мог затягиваться очень надолго, прежде чем выносилось решение (sententia).
  •          Законченные средства. В республиканское время не было никакой субординации инстанций, и потому пересмотр приговора был невозможен. Единственная защита против злоупотребления судейской властью состояла в обращении к чиновникам (см. Апелляция) с просьбой заступиться своим veto. Чрезвычайным средством было восстановление в первоначальном состоянии (in integrum restitutio, см. Реституция). Во времена императоров постепенно выработалась четкая субординация инстанций.
  •        4. Judicium publicum во времена Республики назывался уголовный суд, производимый представителями народа (quaestio perpetua). Во времена императоров понятие judicium publ. постепенно превратилось в название любого уголовного суда, в противоположность гражданским судам.
  •          Первый период римского уголовного судопроизводства относится к периоду от Ромула до учреждения постоянных уголовных судов (quaestiones perpetuae) в 149 г. до н. э. До Сервия Туллия судили цари, которые были ограничены обращением (provocatio) к куриатным комициям; кроме царей, судили также duumviri perduellionnis (см. Квестор и Parricidium). Потом судили консулы (не вынося при этом смертных приговоров) и комиций (см. выше); сенат прибегал к этим мерам только во время опасности, кроме тех случаев, если преступления были совершены вне Рима (см. Сенат).
  •          Второй период: quaestiones perpetuae. Вместо народных судов постепенно возникали постоянные судебные присутствия, которым было поручено упорядоченное уголовное судопроизводство (ordo judiciorum publicorum); народ судил только преступления о государственной измене (de perduellione), где дело шло о жизни и смерти. Первая quaestiu perpetuae была введена в 149 г. до н. э. законом Кальпурния (lex Calpurnia repetundarum), за которым последовало несколько других. Сулла увеличил число уголовных судов, и во времена Цицерона было уже 8 quaestiones perpetuae для дел о вымогательстве, оскорблении величия, казнокрадстве, подкупах, убийстве и отравлении (см. Убийство и Яды), насилии и подлоге (см. эти сл.). Каждое судебное учреждение имело своего председателя, которым был или претор, или judex quaestionis (см. выше). Кроме того, имелось известное число судей, количество которых значилось в учредительном законе и которые выбирались из списка судей (album judicum), напр., по закону Сервилия для quaestio repet. полагалось 450 судей. Число судей, участвующих в каждом отдельном процессе, также зависело от этого закона; так, в процессе против Пизона было 75 судей, против Скавра и Габиния — 70, и т. д.
  •          Отдельные действия процесса перед quaestiones perpetuae. Сначала поступала postulatio, т. е. просьба обвинителя к председателю судебного учреждения о позволении обвинить известное лицо. В том случае, если желание обвинять заявляло несколько лиц, устраивалась дивинация (см. Дивинация). Потом приступали к nominis delatio, т. е. собственно к обвинению, которое, впрочем, со временем слилось с postulatio. С nominis delatio соединена была интеррогация, т. е. постановка вопроса обвинителем к обвиняемому, а затем следовали инскрипция (inscriptio) и субскрипция (subscriptio), т. е. занесение в протокол устно принесенной жалобы и подпись обвинителя, к которой могли присоединяться и другие лица (см. Субскрипция), наконец, обвинение (nominis rеceptio) со стороны претора, приказывавшего внести имя подсудимого (reus) в список обвиняемых (rei) и назначавшего срок (на 10-й, 30-й и даже 100-й день), когда должен был состояться суд. Это разбирательство (когницию, cognitio) открывал претор перекличкой сторон (citatio), после чего избирались судьи (judicium constitutum через sortitio или editio), делались записи (libelli nominum, tabulae) и приводились к присяге. Обвинитель излагал свое обвинение в связной речи (oratio perpetua), его дополняли субскрипторы (см. Субскрипция), затем отвечал обвиняемый (reus) или его патроны. Первоначально неограниченное время речей, вследствие вызванного этой свободой злоупотребления (diem eximere dicendo), было регламентировано Помпеем, при котором был назначен лимит времени выступления (tempus legitium или iustum et debitum). По окончании речей с обеих сторон прекон возглашал: «Dixerunt» («Сказано»), и начинались прения (altercatio), во время которых стороны в кратких вопросах и ответах полнее освещали отдельные пункты. Только после этого начиналось приведение доказательств (probatio), в котором важны были показания свидетелей, документы и улики. Наконец, следовало вынесение решения (sententia) по большинству судей. Часто назначалось повторное разбирательство (actio). Приговор был непоколебим, и апелляция (provocatio) против него не допускалась. Наказания (ссылка или денежный штраф) немедленно приводились в исполнение, и только народ мог установить кассацию (restitutio).
  •          Одновременно с уголовными судами (quaestiones) существовали суды сената и подчиненные суды (tresviri capitales, см. сл.). В италийских городах судили высшие чиновники и декурионы, в провинциях — местные магистраты и наместники.
  •          Третий период: cognitio extraordinaria. Во времена императоров постоянные уголовные суды все более и более ограничивались императорской верховной судебной властью и предоставленной сенату и городскому префекту юрисдикцией и, наконец, были совершенно вытеснены, что, вероятно, случилось уже во II в. н. э. Прежнее различие между претором и судьями теперь исчезло, и тот, кто начинал процесс, был одновременно и судьей; это все еще называлось экстраординарным производством, хотя теперь сделалось постоянным. Отдельные действия предварительного производства были сокращены и соединены, древняя postulatio (заявление процессуального требования) исчезла, и обвинение (nominis delatio) образовало начало, с которым непосредственно соединялась инскрипция и субскрипция, а также nominis receptio (обвинение со стороны претора). До главного разбирательства обвиняемый содержался под стражей или давал гарантию явки на суд через вадимонию. Во время главного разбирательства за вызовом (citatio) следовали речи и приведение доказательств. После приговора во многих случаях можно было апеллировать к императору или к поставленным им судьям. Помилование (indulgentia) и восстановление в правах (restitutio) теперь могло быть даровано только императором.
  •          В период Империи, кроме господствовавшего до сих пор обвинительного процесса, развилось также сыскное производство, так как высшие чиновники и наместники имели право ex officio, т. е. отдавать под суд за известные преступления, не дожидаясь обвинения, например, за воровство, грабительство, sacrilegium (святотатство) и т. п.
  •        5. Judicium de moribus; этот суд решал вопрос о том, расторгнуть ли брак по вине мужа или жены, и постановлял, как вследствие этого должно поступить с приданым (см. Приданое). Если причиной развода была неверность жены, то за мужем оставалось все приданое; однако закон Папия Поппея сделал некоторое смягчение в этом праве. О других случаях см. Наследство.