Морское сражение

    Морско́е сраже́ние
  •          (лат. Maritimum bellum). Перед началом морского сражения от командующего флотом требовалось доскональное знание всех особенностей моря (направление ветра, фарватер и т. д.); к тому же он должен был уметь по определенным атмосферным явлениям делать верные заключения о предстоящей погоде. Особенно желали затишья, потому что в битве паруса не имели никакого значения и исход сражения зависел исключительно от искусства гребцов и храбрости солдат, а бурное море препятствовало экипажу свободно владеть и управлять судном. Однако, поскольку штиль наступал редко, необходимо было постараться стать против неприятелей с подветренной стороны. Открытое море было самым благоприятным местом для М. с, вследствие чего оттеснение противника к берегу составляло первостепенную задачу. Кто нападал на неприятелей вместе с волнами открытого моря, тот усиливал удар корабельного носа (см. Ростра), тогда как близость берега препятствовала свободному движению и маневрам кораблей. Кроме того, храбрость солдат не будет так велика, если за ними находится родной берег, на который они легко могут высадиться со своих кораблей. Тем не менее в некоторых случаях, особенно если численно превосходящие неприятельские корабли могли окружить флот со всех сторон, для проведения сражения искали именно узкие места, как это было при Артемизии и Саламине.
  •          В ожидании сражения, чтобы сделать корабли более легкими, с них удаляли все, что не было необходимым в битве и только увеличивало тяжесть судна (напр., продукты). Затем спускались паруса и мачта, так как лишь при помощи весел можно было производить эффективные маневры. Такая предварительная подготовка кораблей служила неприятелю сигналом о том, что противник решил начать битву, и поэтому часто была лишь военной хитростью. Иногда, чтобы избежать преследования, в то время, когда неприятель занят был подобными же приготовлениями, внезапно поднимали мачту и распускали паруса. Одновременно с приведением кораблей в боевую готовность их выстраивали в боевой порядок (ordines). Римляне первыми перенесли в морскую битву строй сухопутного войска и по его образцу называли последний ряд судов триариями. Обычно лучшие корабли стояли в первом ряду. Однако Тимофей вначале пустил на лакедемонян более слабые корабли, чтобы, утомив неприятеля, потом одержать победу решительным натиском боевого ядра своих морских сил. Когда число кораблей позволяло построить только одну шеренгу или если хотели окружить противника, то на обоих флангах размещали самые крепкие и хорошие корабли, а в центре более слабые. В Саламинской битве на левом фланге находились афиняне (против судов храбрых финикиян), на правом фланге сражались главные силы Пелопоннесского союза (лакедемоняне, эгинеты, коринфяне и мегаряне, которые, как рассказывает Диодор, после афинян были самыми опытными в М. с), а в центре — остальные греки.
  •          Боевая линия (acies) называлась различно, в зависимости от ее формы. Если передняя часть флота составляла прямую линию (aequali, aequa fronte), то это мог быть простой, двойной или тройной строй (acies simplex, duplex, triplex); эти выражения, однако, не относятся к числу отдельных рядов (ordines). Простой строй мог включать в себя несколько рядов, но действовал в сражении как нечто целое. Так, Формион поплыл с 30 кораблями навстречу неприятелю, у которого было 50 кораблей, и стал в боевой порядок (aequa fronte) таким образом, что в длину стояло по 6 кораблей, а за ними в 5 шеренгах находилось по 5 кораблей. В отличие от него, Поликсенид разделил свой флот на два крыла, причем каждое из них имело своего командира и различное назначение, хотя оба нападали в строю (aequa fronte). Ганнибал командовал левым, Аполлоний правым крылом; и в том и в другом случае это были две отдельные части флота, которые преследовали различные цели, хотя и действовали в зависимости друг от друга. Это были т. н. двойные строи (acies duplices). При этом могло также случиться, что обе части разъединялись и в разных местах давали две морские битвы. В тройном строю (triplex acies) к двум фланговым частям присоединялась еще третья, для центра, стоявшая под начальством особого командира. В этом случае для выражения понятия целого боевого строя употребляется слово «фаланга» (phalanx); такое распределение флота, впрочем, было самым распространенным видом боевого строя.
  •          Лунообразный строй (Acies lunata) в форме полумесяца облегчал обход неприятелей и. благодаря обоим выдвинутым вперед флангам, препятствовал попытке врагов прорвать середину. Реже встречается построение кораблей в форме латинского V, клина или треугольника (forceps) и клина (cuneus), основанием которого служил строй триариев (triarii). Последние два строя использовали консулы Регул и Манлии при Экноме, причем острие клина составляли оба адмиральских корабля (naves praetoriае). Яйцевидный строй (Acies ovalis) применялся в том случае, если флот окружался в открытом море более многочисленным неприятелем: тогда транспортные суда ставились в середину, а военные корабли выстраивались вокруг них. обратив переднюю часть к неприятелю. Однако этот строй имел успех лишь при спокойном море, так как бурное море быстро разгоняло корабли, позволяло врагу проникнуть в центр круга и отдавало весь флот ему на произвол. Изредка применялся строй под названием acies incurva (обратный lunata); к нему прибегали при правильном отступлении. В то время как флот выстраивался к битве, полководец приносил жертвы. Если последние оказывались благоприятными, то на адмиральском корабле (navis praetoria) поднятием красного флага давался сигнал к началу сражения. Этот флаг не спускался в продолжение всего сражения и в различных положениях (перемещаясь то выше, то ниже, то направо, то налево и т. д.) служил для того, чтобы давать приказания всему флоту. С поднятием флага раздавался боевой клич солдат и звук всех труб (clamor militum et concentus tubarum). Затем прежде всего должны были выказать свою ловкость гребцы. Обычно старались повернуть нос к боку противостоящего корабля, кружа около него; при этом достигалась двоякая цель: показать искусство гребцов и привести в смущение врага. Подобно тому, как всадник имеет полную власть над конем настолько, что кажется, будто одна воля управляет конем и всадником, так останавливался и двигался корабль — то более медленным, то более скорым ходом, беспрестанно угрожая противнику и принуждая его к соответствующим маневрам; этим он выматывал неприятеля еще до начала самого нападения. После таких предварительных маневров главнокомандующий старался или объехать, или прорвать неприятельский строй (см. Боевой строй). При этом старались задеть бок неприятельского судна и разломать его весла, вследствие чего оно становилось непригодным к битве. Собственно нападение могло произойти с носа (in proram), с кормы (in puppim) и с боков (in latera). Последнее, если удавалось, было самым гибельным, потому что часто один такой удар разбивал все связи пораженного корабля; при этом эффективнее всего мог действовать нос судна (rostrum). Поэтому тот корабль, на который нападали, старался всегда встретить противника своей передней частью. При большой неповоротливости корабля его бока предусмотрительно обивались железом, а иногда также предохранялись двойной деревянной обшивкой, так что даже после получения пробоины внешних досок корабельным носом внутренние доски препятствовали воде проникнуть дальше. Так случилось с кораблями Антония в битве при Акции. Обычно не искали удобного случая напасть на переднюю часть корабля, хотя этого нельзя было избежать, если противник обладал равным искусством и опытом. Тогда корабли налетали друг на друга с такой силой, что менее прочный разбивался, или сотрясение обоих было так сильно, что выстроенные вдоль бортов солдаты иногда падали в море. Карфагеняне в борьбе с римлянами избегали такого нападения также и потому, что корабли последних имели в своей передней части т. н. корвы (corvi) и могли в этом случае легче идти на абордаж. Гораздо безопаснее было нападение на корму, имевшее целью испортить руль, канаты которого опытные и мужественные солдаты или матросы, сидя в маленьких лодках, во время самой суматохи старались разрубить обоюдоострыми топорами (bipennis). Если руль приходил в негодность, то судно утрачивало способность к отражению нападений и немедленно становилось добычей противника.
  •          Между тем перестрелка солдат продолжалась. Пращники и стрелки из лука начинали обоюдные опустошения в рядах противников, и тяжелые орудия (tormenta) метали свои громадные стрелы, бревна и камни в корабль и его экипаж. На достаточно близком расстоянии, во время прохода мимо, приводился в движение т. н. ассер (asser) и, подобно тому, как таран бьет в стену, так и он поражал трещавшие бока неприятельского корабля или проникал в ряды солдат и гребцов, принося каждый раз с собой смерть. В то же время с вершины башен (см. Башня) с ужасной силой метались на врагов смертоносные копья и камни. Яростнее же всего была рукопашная схватка. Для того чтобы сделать ее возможной, применяли абордажные крюки, т. н. корвы (corvi, вороньи клювы) — изобретение Дуилия; они назывались также manus ferreae (железные руки). От них отличались гарпагоны (harpagones), похожие на наши пожарные багры; с той же целью их еще раньше употребляли греки, и этим названием иногда у позднейших авторов обозначаются manus ferreae. Если удавалось зацепиться за корабль, то на него спускались заранее подготовленные мосты. Тогда действия гребцов прекращались, так как от меча воинов зависело решение дела, судьба корабля и исход сражения. Здесь уже был победителем римлянин, тогда как раньше карфагеняне, благодаря большему опыту и ловкости движения своих судов, насмехались над мужеством и храбростью своих противников. В битве при Акции Октавиан хотел сберечь ожидавшуюся с неприятельских кораблей добычу, но так как он не мог нанести им явного вреда, то приказал поджечь их при помощи бросаемого из орудий огня, и баллисты тотчас принялись метать свои огненные стрелы и наполненные смолой и угольями сосуды (ollulas); горящие факелы метали руками. Пожар свирепствовал с тем более разрушительной силой, чем усерднее воины Антония, после того как истощился еще остававшийся запас пресной воды, старались потушить пламя морской водой, способствовавшей более поддержанию, чем прекращению пожара. Ганнибал для того, чтобы принудить к отступлению корабли Эвмена, приказал наполнить такие сосуды живыми змеями, и это была единственная в своем роде военная хитрость. Впрочем, новые условия и непривычные обстоятельства побуждали к употреблению особых средств. Так, Цезарь одержал победу над чрезвычайно высокими кораблями венетов только благодаря т. н. falces praeacutae (серпам), которыми, прикрепив их к длинным шестам, разрезали канаты парусов. С наступлением затишья весь неприятельский флот перешел в руки римлян, после того, как ни удар корабельного носа, ни выстроенные башни не оказывались достаточными для одержания победы над кораблями варваров.