Действие армии, части войск на другую часть, есть нравственное и в то же время материальное действие.
Материальное действие части войск есть ее разрушительная сила; ее нравственное действие — страх внушаемый ею.
В бою проявляются скорее два нравственных, нежели материальных акта; сильнейший берет верх. Победитель часто теряет от огня больше людей, нежели побежденный. Это показывает, что нравственное действие является не только вследствие могущества реального разрушения, но главным образом в силу того предполагаемого могущества, которое обнаруживается под видом резерва, угрожающего возобновлением боя, войск, появляющихся справа и слева, в решительной фронтальной атаке.
Материальное действие тем сильнее, чем оружие (оружие, лошади и т.д.) лучше, чем лучше люди умеют владеть им, чем эти люди более многочисленны или сильны, чем долее они могут напрягать последовательные усилия. При одинаковой разрушительной силе, даже более слабой, тот удерживает верх, кто, обладая решительностью, будет идти вперед: кто своими распоряжениями, движениями войск, создает для противника новую угрозу материального действия, одним словом, возьмет верх в нравственном действии (нравственное действие есть страх, который внушают; чтобы одолеть противника, надо превратить этот страх в ужас).
Когда уверенность в бесспорное превосходство материального действия, долженствующего держать неприятеля на далеком расстоянии, обманута решимостью неприятеля близко подойти к вам, не взирая на ваши превосходные разрушительные средства, нравственное влияние неприятеля на вас возрастает по мере потери этой уверенности; это нравственное действие господствует над вашим. Вы бежите. Таким образом сдают окопавшиеся войска.
Чувство нравственного импульса есть одушевляющее вас чувство решимости, замеченное неприятелем. Тот, кто спокойно и с твердым сердцем ждет своего врага, может нацелить верно свой удар в него; но чувство нравственного импульса наступающего деморализирует его; он боится, не может ни верно прицелиться, ни верно направлять удар острия, он опрокинут без защиты.
Если войска хороши, то, при отсутствии подготовки атаки, есть полное основание полагать, что она будет отбита. Атакующие войска испытывают нравственное действие, которому обороняющиеся войска не подвергаются. Последние, следовательно, в лучшем порядке, свежи, тогда как наступающие в беспорядке и испытывают уже нравственное влияние некоторого разрушения. Нравственное превосходство, которое дается движением вперед, может быть более чем возмещено порядком и целостью обороняющегося и понесенными потерями. Малейшая демонстрация обороняющегося деморализует атаку.
В этом заключается тайна английской пехоты против французов в Испании, а не в их пальбе шеренгами, столь же мало действительной у них, как и у нас.
Чем больше существует доверия к своим оборонительным или наступательным средствам, тем сильнее деморализуются, теряются, когда оказывается, что в данную минуту они недостаточны, чтобы остановить неприятеля.
Тоже самое относится к вере в усовершенствованное огнестрельное оружие; действие его ограничивается, при современной организации, и способом ведения боя на дальнем расстоянии и стрельбою в пустую, как и прежде.
Отсюда следует, что атаки в штыки (при которых ударов штыками никогда не бывает), другими словами, движение вперед под огнем, будут с каждым днем оказывать большее и большее нравственное действие и победа будет оставаться за тем, кто сумеет придать этим наступательным движениям больший порядок и большую решительную стремительность — две вещи, которые у нас как бы взаимно исключаются и которые, при желание и разуме (твердом держании в руках непосредственных поддержек), можно надеяться соединить, что даст тогда возможность одолеть и сохранить. Поэтому не следует пренебрегать разрушительным действием прежде чем прибегать к нравственному; поэтому пользуйтесь до последней минуты стрелками; иначе, при скорости нынешней стрельбы (стрельба на авось, но авось умноженное на скорость стрельбы), никакая атака не может дойти по назначение. Начиная от времени Фрибургских укреплений до Аркольского моста, до Сольферино, встречается множество удалых подвигов, позиций взятых с фронта, которые обманывают всех, как полководцев, так и .добрых граждан, и благодаря которым, совершаются все те же ошибки. Пора заставить людей понять, что Фрибургские окопы не были взяты с фронта, что Аркольский мост не был взят с фронта (переписка Наполеона I), точно также как и Сольферинские высоты.
Всегда мания, нетерпение достигнуть результата при отсутствии средств. Впрочем, в том-то и заключается такт полководца, чтобы уметь сообразить момент для атаки и уметь подготовить ее. Мы берем Меленьяно без пушек, без маневров, но какою ценою! Под Ватерлоо Гугумонская ферма задерживает нас в течение целого дня, стоит нам и дезорганизует у нас страшное множество людей, пока наконец Наполеон посылает — и с чего должен был начать генерал, которому поручено было вести атаку — разрушить и сжечь замок 8 гаубицами.
Трудно представить себе невероятную разницу, существующую между практикой и теориями.
Генерал, тысячи раз дававший на маневренном поле своим подчиненным необходимые указания и требовавший того же от них, отдает следующее приказание: «Полковник, идите туда то»; полковник: «Покорнейше прошу, ваше превосходительство, указать точно, куда я должен направиться, от какого и до какого пункта я должен занять местность; имеется ли кто справа, слева от меня», и т.д. Генерал: «Идите на врага, милостивый государь; этого мне кажется достаточно; что означают эти колебания?». Однако в этом случае полковник прав. Надо знать, куда посылают людей, и ему это необходимо знать; ибо пространство обширно и приходится выбирать среди многих направлений. Если вы не умеете выбрать надлежащее, указать его вашему подчиненному, объяснить необходимое, дать ему, в случае надобности, проводников, то какой же вы действительно генерал?
Принц де Лин давно уже расправился с боевыми порядками, в особенности со знаменитым косвенным порядком. Наполеон же разрешил вопрос. Все это лишь педантизм. Однако, по отношению к эшелонному порядку, существуют нравственные причины: уверенность в поддержке, последовательность усилий, угроза, висящая над неприятелем.
Мы говорили и говорим только о пехотинце, потому что для него бой (древний и современный) наиболее страшен. В древности если он бывал побежден, то, вследствие медлительности своей, оставался в руках победителя. В современном бою человек на коне проскакивает через опасность, а пехотинец идет к ней. Ему приходится часто и продолжительно оставаться на месте. Кому знаком дух пехотинца, кто перенес тяжелое испытание, тому известен дух всех сражающихся.