6. Крах и гибель

ХЕРСОНСКИЙ КРИЗИС

ИЗУЧАЯ донесение Агнелла о том, что Юстиниан действовал против Равенны исключительно из мести, нам повезло получить контраргумент от Liber Pontificalis, которое показывает, что император стремился подавить революционную деятельность равенского архиепископа Феликса и его сторонников. Обращаясь к Херсону, другому городу, который, по слухам, был наказан мстительностью Юстиниана, мы не располагаем такими независимыми свидетельствами. Чтобы понять, что там происходило, у нас нет почти ничего, кроме хроник Никифора и Феофана, и любая попытка оценить данные, которые они представляют, должна быть в значительной степени основана на том, что говорят сами летописцы и насколько хорошо их отчеты выдерживают критический анализ. Их рассказы, которые очень похожи, почти наверняка основаны на утерянной «Летописи 713 года». Эта близость к дате описываемых событий, вероятно, означает, что их рассказы о ходе событий в значительной степени достоверны. Но их объяснение причин, лежащих в основе политики Юстиниана, почти наверняка содержит элементы пропаганды его преемника Филиппика Вардана.
Ключ ко всему Херсонскому кризису лежит в мотивах императора. Согласно летописцам, он был возбужден исключительно ненавистью к городу, который пытался предать его Тиберию Апсимару, когда он жил там в изгнании. Но есть несколько существенных признаков того, что желание отомстить, даже если оно и сыграло определенную роль в действиях императора, было не единственной и даже не главной причиной его действий против Херсона. Если он был мотивирован исключительно мстительностью, то очень странно, что он ждал более пяти лет после возвращения на трон, прежде чем принять меры против Херсона. Более того, как свидетельствуют сами летописцы (хотя они и не углубляются в эту тему), ненадежный шурин Юстиниана, каган, недавно поставил в Херсоне хазарского наместника, известного как тудун. Это вторжение в византийскую сферу влияния должно было дать Юстиниану весьма веский повод для тревоги. Наконец, как уже отмечалось, сведения летописцев, вероятно, почерпнуты из «Хроники 713 года», в которой по поводу падения Юстиниана должно быть отражала, развернувшуюся сразу же после этого пропаганду. Преемник Юстиниана, Филиппик Вардан, естественно, не хотел представлять кагана в свете врага Византии, поскольку именно благодаря ему Филиппик занял трон. Тем не менее, по всей вероятности, экспансионистские амбиции кагана действительно были решающим фактором в организации экспедиций Юстиниана против Херсона.
В начале 711 года император отправил в Херсон войско, которое, согласно летописцам, насчитывало 100 000 человек и находилось под командованием Стефана Асмикта. Скорее всего, это был тот самый Стефан Херсонский, который несколько лет назад был с Юстинианом в битве с болгарами. Стефан выполнил приказ сократить площадь вокруг Херсона и Боспора и перебить «всех» жителей в этом районе. Затем губернатором должен был стать некий офицер Илия. Упоминание о Боспоре, городе под хазарским контролем, является еще одним намеком на то, что экспедиция была в основном направлена против кагана. Что же касается предполагаемого приказа убить всех жителей, то он явно абсурден; если бы Херсон был стерт с лица земли, то какая была бы нужда в губернаторе?
Летописные источники по херсонскому кризису — Никифор и Феофан. Большинство историков понимают их буквально, и очень немногие относятся к ним скептически, например, Минс, который замечает: «Рассказы о его [Юстиниана] мести — это просто ряд легенд, которые оставляют нас в полном неведении относительно его реальных мотивов».
Хронисты продолжают повествование о том, что войска императора, по–видимому, успешно завершили покорение Херсона. Помимо жертв самого завоевания, патриарх Никифор сообщает, что Стефан приказал казнить семерых ведущих граждан, неустановленное число других было утоплено, а группа из примерно тридцати человек, включая Зоила, «вождя горожан», и хазарского тудуна, были отправлены в Константинополь вместе со своими семьями, По–видимому, Никифор прав, утверждая, что они были заключены там в тюрьму. Феофан, текст которого в этом месте очень искажен, кажется, говорит, что Зоил и тудун были казнены, но это должно быть ошибка, учитывая их последующее возвращение в Херсонес. Было также собрано несколько юношей, которые должны были быть проданы в рабство.
Юстиниан, как сообщается, был недоволен тем, как делались дела, и особенно в отношении молодых людей, оставленных для рабства. Поэтому он приказал немедленно отправить юношей в Константинополь. Его офицерам в Херсоне ничего не оставалось, как подчиниться его приказу, хотя октябрьская погода не благоприятствовала морским путешествиям, поднялся шторм, весь флот был уничтожен, и около 73 000 человек погибло. Юстиниан, как утверждают летописцы, принял это известие с удовольствием. Предполагаемая радость императора по поводу потопления флота имеет все признаки антиюстиниановской пропаганды; независимо от того, как он относился к херсонитам или хазарам, кажется невероятным, что он радовался потере своих собственных войск и кораблей. Достоверность большого числа сообщений о потерях также сомнительна; однако, даже если принять во внимание преувеличение, можно задаться вопросом, почему столь значительная часть византийских войск должна была покинуть Херсон с пленными. Конечно, само по себе число пленников не могло зашкаливать, ибо, как показывает дальнейший ход событий, Херсонес оставался полон херсонесцев. Заманчиво предположить, что Юстиниан на самом деле отдавал приказ о выводе основной части экспедиции с целью завершения Херсонского похода.
Во всяком случае, по неизвестным причинам Юстиниан вскоре решил, что его не устраивает положение в Херсоне, и, по словам Никифора, он начал строить планы по отправке против города еще одного флота. Феофан говорит, что флот действительно был послан, но так как эта информация не согласуется с другими подробностями, которые он и Никифор оба представляют, это обычно признается ошибкой. Оба летописца указывают, что император желал дальнейшей мести, но они также сообщают, что херсониты послали обращение к кагану за дополнительной помощью и что хазарские войска прибыли, чтобы помочь оборонять город. Конечно, спорно, какая сторона на данном этапе была более склонна к активизации военных действий. Тогда (вероятно, благодаря поддержке хазар) византийские войска из первой экспедиции, оставшиеся в Херсоне под командованием Илии, были убеждены связать свою судьбу с херсонитами и их хазарскими союзниками. Получив известие об этом, Юстиниан решил внезапно изменить свою политику. Он отпустил Зоила и хазарского тудуна и отослал их обратно в Херсон с небольшим византийским отрядом около трехсот человек. Там они должны были попытаться восстановить статус–кво, насколько это было возможно, и им было специально приказано передать кагану извинения Юстиниана. Илию должны были арестовать и отправить обратно в Византию.
Попытка Юстиниана восстановить порядок пришла слишком поздно. Херсониты сначала отказались иметь дело с его посланниками, а затем, сделав вид, что хотят изменить свое отношение, пригласили людей Юстиниана в город и немедленно казнили вождей. Остальные были схвачены и отправлены в Хазарию вместе с Зоилом и тудуном. Во время этого путешествия тудун умер, и, по–видимому, хазарскому обычаю, триста византийских пленников были убиты вместе с ним, чтобы сопровождать его в следующий мир.
Для восставших в Херсоне следующим логическим шагом было предоставление их делу соперничающего претендента на императорский титул, и армянский офицер по имени Вардан, сопровождавший Илию в первой экспедиции, получил эту опасную привилегию. Несколько лет назад Вардан был заключен в тюрьму Тиберием Апсимаром за имперские амбиции, а совсем недавно освобожден Юстинианом и получил высокое звание в императорской армии. Он, кажется, был, популярным офицером и покладистым человеком. Он был монофелит, еретик, но в то время это, по–видимому, никого не беспокоило. Приняв вполне классическое имя Филиппик, которое, по его мнению, больше соответствовало достоинству Империи, чем армянский Вардан, он был провозглашен базилевсом.
Когда Юстиниан услышал об этих событиях, он был потрясен и, согласно нашим источникам, жестоко отомстил семье Илии в Константинополе. Нет способа доказать или опровергнуть эти обвинения. Во всяком случае, как только Юстиниан полностью осознал серьезность ситуации в Херсоне, он отправил против города еще одну экспедицию, на этот раз во главе с неким Мавром. Византийские войска прибыли и начали осаду. Как только ситуация начала казаться мятежникам безнадежной, пришла помощь от хазар. Войска Юстиниана, которые не смели вернуться к хозяину, потерпев поражение, перешли на сторону Филиппика Вардана, хотя сам Вардан, не уверенный в исходе дела, покинул Херсон и укрылся при дворе кагана.
Когда Юстиниан не получил из Херсона никаких известий, он совершил серьезную тактическую ошибку, покинув Константинополь и отправившись со своей армией и вспомогательными силами, предоставленными его болгарским союзником Тервелем, в Даматриду в Малой Азии. В это же время в Армении бушевало восстание против византийского правления, вызванное арабами. Поскольку Филипп Вардан сам был армянином, Юстиниан, возможно, думал, что эти неприятности были частью связного заговора и что соперничающий претендент на престол попытается скоординировать усилия с мятежниками в его родной области. Если так, то вступление императора в Малая Азия, конечно, более понятно. Но, как оказалось, когда Вардан покинул хазарский двор, он присоединился к своему флоту в Херсоне и оттуда отплыл прямо в Константинополь. Узнав об этом, Юстиниан повернул обратно в столицу, «рыча, как лев», говорит Феофан. Но было уже слишком поздно; город пал перед новым императором Филиппиком без боя. Юстиниан тогда попытался вернуться в свой лагерь в Даматриде, однако на двенадцатом рубеже за пределами Константинополя его настиг отряд войск под командованием Илии. Они несли предложение амнистии от Филиппика для всех, кто покинет Ринотмета. Лишь немногие из офицеров Юстиниана остались верны ему до самой смерти. Летописцы уделяют особое внимание Барасбакурию, одному из первых последователей Юстиниана в Херсонесе, который теперь носил титулы протопатрикия и «графа» Опсикийской фемы и которого агенты Вардана выследили и убили. Дело Юстиниана было явно проиграно.
Илия оставил за собой право убить врага. Сообщается, что он одним ударом отрубил голову павшему императору, а затем переправил этот мрачный трофей Филиппику Вардану. Согласно византийскому некрологу, фиксирующему статистику смертей различных императоров, датой казни Юстиниана было 4 ноября 711 года. Ему было сорок два года. Его победоносные враги отказались удостоить его христианского погребения, и его обезглавленный труп был брошен в море.
Тем временем Филиппик направил голову Юстиниана в Рим и Равенну для публичного показа. По слухам, смерть Юстиниана вызвала в Равенне большое ликование. Агнелл рассказывает, например, о женщине, сестре одного из равеннских мятежников, казненных Юстинианом, которая часто заявляла, что умрет счастливой, если только доживет до падения императора, и когда голову Юстиниана проносили по улицам города, она долго и упорно смотрела в окно, благодарила Бога и упала замертво—и, по–видимому, была счастлива. В Риме, однако, где папская партия была его союзником, были те, кто оплакивал падение Юстиниана. Автор «Liber Pontificalis», написавший вскоре после этого события, с горечью отметил «печальные известия о том, что Юстиниан, самый христианский и ортодоксальный император, был убит». Тот факт, что его преемником был еретик Филиппик, несомненно, укрепил репутацию Юстиниана в глазах папского историка, но это не обязательно отрицает искренность ужаса, испытанного в Риме, когда город узнал о его смерти.
Трагическим эпилогом к истории Юстиниана является судьба его маленького сына. Когда мать Юстиниана, Анастасия, получила известие о его смерти, она отвела шестилетнего Тиберия в церковь Богородицы Влахернской, где надеялась найти убежище. Вошли два агента Филиппика Вардана, Мавр (возглавлявший третью экспедицию в Херсон) и Иоанн Струф («Воробей»). Анастасия упала перед ними на колени, со слезами умоляя пощадить Тиберия. Мальчик тем временем крепко вцепился в алтарь одной рукой; в другой он держал несколько фрагментов Истинного Креста. На шее у него висел реликварий со священными предметами. В то время как Мавр стоял, удерживаемый мольбами Анастасии, его спутник подошел к алтарю и схватил маленького императора. Струф положил фрагменты Истинного Креста на алтарь и перевесил реликварий с шеи мальчика на свою. Затем он вынес Тиберия на крыльцо ближайшей церкви. Там с сына Юстиниана II сняли одежду и зарезали «как овцу».» Дом Ираклия исчез с лица земли.
Есть еще ряд интригующих вопросов о семье Юстиниана, которые остаются без ответа, поскольку, насколько нам известно, его мать Анастасия не пострадала. В обычае византийцев не было наказывать женщин за грехи их подданных, хотя, следуя примеру многих других императорских дам, Анастасия, вероятно, ушла в монастырь. Сколько она прожила, нам не сообщают, но в конце концов она получит почетное погребение в одной могиле с Константином IV, мужем ее юности.
О Феодоре Хазарской мы знаем еще меньше. Из–за того, что в хрониках о падении Юстиниана о ней нет упоминаний, а также из–за того, что именно бабушка Анастасия тщетно пыталась спасти маленького Тиберия, многие предположили, что Феодора уже была мертва. Но у нас нет никаких записей о том, что она получила подобающее императорское погребение, которое она, несомненно, получила бы, если бы умерла раньше своего мужа. Возможно, она была с Юстинианом в его последние дни, и, возможно, со временем Вардан вернул ее брату Ибузеру. Это только предположения, однако, и все, что мы можем сказать с уверенностью, это то, что хазарская любовница просто исчезла из истории.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пришло время связать кусочки воедино. Юстиниан II Византийский жил и умер, и с течением времени стал предметом усилившейся историографической враждебности со стороны людей его собственной империи. Затем, когда прошло еще несколько столетий, память о нем ушла в небытие. Наша цель состояла в том, чтобы спасти его от этого забвения и, кроме того, исследуя его место в истории, оправдать его от некоторых обвинений, выдвинутых против него его историографическими противниками. Теперь мы можем спросить, стоит ли прилагать усилия. Допустим, что жизнеописание Юстиниана содержит сагу о странных приключениях, рассказ настолько неправдоподобный, что, если бы он был придуман писателем–фантастом, его сочли бы невероятным. Знать, что такое могло произойти и происходило, значит приблизить нас к миру ранней Византийской империи.
Тем не менее, помимо внутреннего интереса рассказа об «императоре–который–потерял–свой-нос», есть вопрос о реальной важности Юстиниана в истории Византии. Можно, конечно, сказать с самого начала, что любой человек, который в течение шестнадцати лет был главой государства одной из величайших мировых держав своего времени, заслуживает некоторого внимания от историков. При дальнейшем изучении достижений Юстиниана мы обнаруживаем, что его усилия в решении «административных, религиозных, дипломатических и военных проблем показывают его как человека энергичного и решительного и не без значительных способностей». Его забота о дальнейшем развитии фем и об основании стратегически расположенных военных колоний показывает, как он пытался укрепить обороноспособность Империи; и выживание некоторых из его колоний в течение многих лет после этого показывает обоснованность его планов. Его часто агрессивная военная политика не всегда была мудрой, но и не всегда катастрофической. В частности, в склавинской кампании своего первого правления он добился значительных успехов в восстановлении позиций империи в области, где варвары совершали глубокие набеги. И Юстиниан также обладал навыками миролюбивой дипломатии, о чем свидетельствуют такие разнообразные инциденты, как его посылка помощи для проекта строительства мечети халифа и его гармоничные отношения с папой Константином. В области церковной политики Квинисекстские каноны Юстиниана (несмотря на прохладный прием, оказанный им папством) были восприняты Восточной церковью как произведение вселенского собора и пользовались соответствующим уважением. В области управления Номос Георгикос (если это действительно работа Юстиниана) раскрывает заботу императора о сохранении права свободного крестьянского класса. Это также дает важный намек на то, что он вполне мог быть ответственным за византийскую налоговую реформу, которая помогла мелким землевладельцам избежать рабства у земли. Таким образом, складывающаяся картина правления Юстиниана указывает на многое конструктивное в его творчестве, не говоря уже о более неудачных сторонах его правления, которые летописные источники подчеркивают и часто преувеличивают.
В жизни Юстиниана и в условиях империи, находившейся под его властью, многое можно было бы назвать типично византийским. Тем не менее, хотя Юстиниан II принадлежит к определенному государству, важно также помнить, что он принадлежит к определенной исторической эпохе, в которой происходили важные изменения. Изучая империю при Юстиниане II, можно получить большое представление о раннесредневековом мире в разгар переходного периода. Юстиниан был «императором римлян», и его контакты с Равенной и Римом свидетельствует о том, что он отнюдь не утратил интереса к Западу. И все же Империя, даже когда он правил ею, все больше и больше приближалась к востоку. В правление Юстиниана II в средневековой Византии проявился ряд особенностей, которые могли бы внести свой вклад в ее самобытный характер. Растущие различия между восточным и западным христианством, попытки империи защитить мелких землевладельцев и застраховаться от появления могущественной аристократии, продолжающееся развитие фем и пробивание дружественных и враждебных отношений с другими восточными державами важны не только в контексте собственного времени Юстиниана, но и как симптом будущего хода развития Империи.
Различия между латинским и греческим христианством быстро ускорятся в течение столетия после падения Юстиниана. О растущей враждебности между Константинополем и Римом свидетельствует тот факт, что визит папы Константина к Юстиниану II в 711 году стал последним в истории визитом римского понтифика к Восточному двору; иконоборческий переворот, вызванный императором Львом III, значительно усилил напряженность между Востоком и Западом, и в царствование его сына Константина V Равенна ускользнула из–под контроля Византии. Папы все больше и больше обращались за поддержкой к растущему королевству франков, пока, наконец, в 800 году папа не короновал франкского монарха Карла Великого как римского императора. Притязания Византии на единоличное императорство над христианским миром в будущем встретят много серьезных вызовов со стороны Западной Европы.
В византийском государстве намеки Юстиниана II на то, чтобы защитить мелкий свободный фермерский класс от поглощения могущественной аристократией, находят свое воплощение в трудах некоторых из более поздних императоров. В византийском мире веками существовал независимый класс мелких землевладельцев, хотя земельные амбиции крупных дворян продолжали оставаться неприятной проблемой для многих византийских монархов. Только когда мы достигаем царствования Романа Лекапина (920-944) и его правнука Василия II (976-1025), мы находим императоров, чье законодательство предусматривало действительно эффективное сокращение роста крупных земельных владений за счет обнищавших землевладельцев.
Система фем, столь тесно связанная по своему происхождению со всей Ираклиевой династией, поддерживалась и расширялась императорами восьмого, девятого и десятого веков. Как и предвидели Юстиниан II и его предки, это сочетание гражданского и военного губернаторства в руках стратигов обеспечило византийским провинциям, вероятно, наиболее подходящую форму правления, в то время как византийские армии оказались неоценимыми в поддержании пограничной обороны. Собственная жизнь Юстиниана II и особенно его второе царствование были отмечены серьезным арабским кризисом, и императора справедливо критикуют за то, что после своего возвращения на императорский трон он не укрепил пограничную оборону. Византийское государство, однако, начнет период военного восстановления с великой победы Льва I в 717/18 году над арабами, осаждавшими Константинополь. Самый темный час миновал, и хотя арабы еще долгое время оставались грозным врагом Византии, к IX и X векам византийские фемные армии перешли в наступление и возвратили, по крайней мере, часть утраченных Империей территорий в Малой Азии и Сирии.