Книга III

Переводчик: 

(I,1) «Об обработке полей я сказал», как говорит первый среди поэтов [1]; ничто ведь не мешает нам, Публий Сильвин, раз мы собираемся говорить о том же самом, начать нашу работу под счастливым знаком знаменитой поэмы.
Сейчас пойдут наставления о том, как ухаживать за деревьями; это, пожалуй, главный отдел в науке о сельском хозяйстве.
Виды деревьев различны, многообразны и разнородны (как говорит тот же автор):

… их ни один человек не выращивал; волей своею
вышли они из земли.[2]

много и таких, которые вырастают, посаженные нашими руками. [3] (2) Те деревья, которые рождаются без помощи человека, лесные и дикие, дают плоды и семена каждое в соответствии со своей природой; те, к которым приложен труд, скорее дадут съедобные плоды. Итак, скажем сначала о тех, которые доставляют нам пищу; их можно разбить на три группы: из саженца вырастает либо дерево например маслина; либо куст, например полевая пальма; либо нечто третье, что я, собственно говоря, не назвал бы ни деревом, ни кустом, — это виноградная лоза.
(3) Ее мы по справедливости поставим впереди остальных древесных насаждений — не только за сладостный вкус ее плодов, но и за ту легкость, с которой она поддается культуре почти во всех странах и во всяком климате, кроме очень холодного или очень знойного. Она приносит такие же урожаи на равнинах, как и на холмах, на плотной почве не меньше, чем на рыхлой, одинаково на скудной и на тучной, на сухой и пропитанной влагой. (4) Она — единственное растение, которое превосходно переносит резкую смену погоды, будь то в холодном климате или в знойном, с частыми бурями. Важно, однако, учесть вид и облик лозы, которую ты думаешь возделывать, приняв во внимание характер данного места; уход за ней неодинаков при всяком климате и на всякой почве. Неодинаковы и виды этого растения; сказать же, какой из всех самый лучший, трудно, ибо опыт учит нас, что для каждой местности есть свой, более или менее подходящий.
(5) Разумный хозяин сочтет, что выдержали испытания лозы: для равнин–те, которым не повредят ни туманы, ни заморозки; для холмов — те, которые вытерпят и засуху, и ветра. На участке с жирной и щедрой почвой он посадит слабую лозу, не чрезмерно плодородную по природе своей; на тощем — урожайную; на плотной земле — буйную, зеленеющую множеством побегов; на рыхлой и хорошей — с редкими ветвями. Он знает, что сырому месту нехорошо вверять лозы с нежными, крупными ягодами — надо с твердокожими, мелкими и густо сидящими в грозди; сухому же — поручать лозы, обладающие свойствами противоположными. (6) Кроме того, каждый хозяин твердо запомнит, что еще большее значение имеет климат: холодный или жаркий; сухой или обильный росами; с частым градом и ветрами или ровный; постоянно ясный или туманный. (7) Он приспособится к холоду и туманам, сажая виноград двух сортов: или скороспелый, который поспеет раньше, чем наступит зима, или же с крепкими, твердыми ягодами, который отцветает в период туманов и созревает в заморозки, как другие сорта в жару. Ветреному и бурному климату он доверчиво вручит лозы стойкие, с твердыми ягодами; жаркому, наоборот, доверит более нежные и урожайные; сухому предназначит те, чей урожай гниет от дождя и постоянной сырости; сырому — те, которые страдают от засух; местам, где часто выпадает град, — лозы с твердыми и широкими листьями, которые смогут лучше защитить ягоды. Местность с ясным и спокойным климатом примет всякую лозу; лучше всего, однако, ту, у которой гроздья или ягоды быстрее осыпаются.
(8) Если бы можно было выбрать для виноградника место и климат по желанию, то, как совершенно верно считает Цельс, самой лучшей окажется почва не слишком плотная или рыхлая, но скорее рыхловатая; не скудная и не очень хорошая, но очень близкая к плодородной; не равнина и не крутизна, а плоская возвышенность; место не сухое и не пропитанное сыростью, а в меру влажное, без ключей, выбившихся наружу или бьющих в глубине, но с влагой по соседству с корнями. (9) Влага эта не должна быть ни горькой, ни соленой: она бы испортила, если верить Вергилию, вкус вина и задержала бы рост лоз, покрыв их как бы налетом ржавчины. Поэт ведь говорит:

Почва соленая есть, она называется «горькой».
Нехороша для хлебов (ее не улучшишь ты вспашкой).
Качество лозы теряют на ней: плоды же — названья.[4]

Климат винограднику желателен не холодный, как я уже сказал, но и не знойный; жаркий, однако, ему полезнее, чем холодный; ливни наносят ему ущерб больше, чем засуха: он дружен скорее с сухой почвой, чем с промокшей насквозь; ему приятно легкое веяние мягкого ветра; бури для него губительны. Вот какие почвы и какой климат заслуживают наибольшего одобрения.
(II) (1) Далее, виноград сажают либо на еду, либо для выдавливания из него сока. Невыгодно создавать виноградники на еду если участок не находится так близко к городу, что условия гарантируют продажу свежего винограда рыночным торговцам, как мы это делаем с другими фруктами. Если же продажа возможна, то особенно следует высаживать скороспелые и с крепкими ягодами сорта [5] и затем Пурпурный, иначе Бумаст (широкогрудый) [6], Дактиль (палец) [7], Родосский, Ливийский и Керавний [8]; (2) и не только те которые можно рекомендовать за приятный вкус, но и те в которых может привлекать их внешний вид, как Стефанит [9], Трипедан [10], Унциарий [11], Кидоний [12], а так же и те сорта, чьи ягоды хорошо сохраняются зимой и в сосудах, как например Венукулийский [13] и Нумидийский, недавно испытанный для этой цели. (3) Но когда наша цель — вино, то мы выбираем такую лозу, которая одновременно урожайна и с прочной древесиной, ибо первое даёт большую прибыль земледельцу, а второе обеспечивает долговечность посадкам. (4) Такая лоза особенно хороша если она не слишком быстро распускает листья, в сезон отцветает очень рано и не слишком медленно созревает, а кроме того если она легко переносит морозы, туманы и болезни растений, не гниёт в дождливую погоду и не засыхает во время засухи. (5) В пользу лозы такого типа, хотя бы и умеренно плодородной, нам надо сделать выбор, если только у нас есть участок земли, где букет вина богатый и изысканный; ведь если он бедный и вовсе не изысканный, то лучше всего посадить самые плодовитые лозы, так чтоб наши доходы прирастали за счёт высокой урожайности. (6) Кроме того, почти во всякой местности равнины производят большее количество вина, но холмистые земли дают лучшее качество. В умеренном климате холмы, обращённые к северу более плодородны, в то время как обращённые к югу дают лучшее качество. (7) Поэтому нет сомнений в том, что некоторые лозы иногда превосходят себя, а иногда уступают себе по качеству вина, в зависимости от своего местоположения. Одни только Аминейские сорта [14], за исключением тех мест где климат чрезвычайно холоден, даже если качество их по сравнению с лучшими образцами ухудшаются, говорят, дают вина более или менее истинного вкуса и превосходят все другие по букету. (8) Но хотя они носят одно и то же имя, они по виду не одни и те же. Нам известны две лозы «сёстры», из которых меньшая более ранняя, лучше сбрасывает завязи и может быть одинаково приучена как к дереву, так и к «ярму» [15]. На дереве она требует богатой почвы, на «ярме» — обычной. И она далеко превосходит большинство других из–за своей большей выносливости к дождю и ветру. (9) Что до большей, то она быстрее портится в цвету и больше в «ярме», чем на деревьях, так что не подходит для виноградников и едва ли подходит для arbustum [16], за исключением почвы очень богатой и плодоносной; ведь она не разрастается в обычной почве и еще хуже того в скудной. Она отличается большим количеством буйной древесной поросли и крупными размерами листьев, гроздей и ягод и её междоузлия более редки. Меньшая «сестра» превосходит её по количеству ягод, но однако не по качеству. И обе они, конечно, Аминейские. (10) Есть еще и две другие лозы, именуемые «близнецами», получившие своё имя от порождаемых ими двойных гроздей. Они дают вино более тёрпкое, но равно хорошее. Младший из них всюду хорошо известен, ибо покрывает знаменитые склоны Везувия и Суррента в Кампании [17]. Он бодр при дуновении Фавония, но с приходом Австра поникает; (11) в других частях Италии он пригоден не столько для виноградников сколько для арбустума, хотя в вышеупомянутых областях он несёт «ярмо» очень хорошо. Он даёт древесину и плоды (кроме двойных гроздей) сходные с младшей из «сестёр», в то время как старший «близнец» сходен со старшей из «сестёр»; но младшая лоза лучше тем, что более плодоносна даже и в обычной почве, ведь как я уже сказал, другая не даёт урожая кроме как в очень богатой почве. (12) Некоторые так же ставят особенно высоко «шерстистую» Аминейскую лозу, которую называют так не потому, что её одну из всех Аминейских лоз покрывает седой пух, но потому, что она им особенно покрыта. Давая исключительно хорошее вино, хоть и более сладкое, чем те вышеупомянутые, она так же даёт буйную древесную поросль; поэтому, из–за кучности своей листвы, она часто не сбрасывает полностью свои завязи и так же быстро гниёт после того, как плоды её созревают. (13) Вдобавок к тем, что мы уже упомянули, следует включить сюда Аминейскую «отдельную» [18], не отличающуюся от более крупного «близнеца» — лозу первосортную по виду лиственных побегов и ствола, но несколько уступающая по букету своего вина. Впрочем даже так она занимает второе место среди самых выдающихся сортов и даже по своим качествам является предпочтительной. Ведь она более плодовита, хорошо сбрасывает завязи, приносит компактные светлые грозди более полных ягод, не вырождается на бедных землях и потому считается одной из самых выгодных лоз. (14) Номентанские лозы [19] идут тотчас же за аминейскими по качеству вина, а по продуктивности они их даже превосходят; ведь они часто покрываются ягодами и они на них превосходно держатся не осыпаясь. Но из них меньшая так же более плодовита; лист её не так глубоко разрезан и её древесина не так красна, как у более крупной разновидности, по цвету которой лозы её называют rubellanae. Лозы эти так же называют faeciniae из–за того, что они дают больше отстоя (гущи) (faeces), чем другие сорта. (15) Недостаток этот они, однако, компенсируют большим количеством гроздей даже на «ярме», а еще лучше на деревьях. Они доблестно переносят ветры и дожди, рано сбрасывают завязи и поэтому быстрее созревают. Они выдерживают все невзгоды за исключением жары; ведь поскольку ягоды их небольшие и с жёсткой кожицей, то на жаре они сморщиваются. Больше всего им приятна богатая почва, добавляющая полноты гроздям, от природы малочисленным и мелким. (16) Евгенийская лоза превосходно переносит холод, сырую землю и перемены климата, но всё это лишь до тех пор пока остаётся на своих Альбанских холмах; при перемене обстановки она вряд ли в ответе за своё собственное имя [20]. То же самое относится и к аллоброгским лозам [21]; на приятность их вин перемена обстановки влияет негативно. (17) Три апийские лозы [22] так же можно рекомендовать за их превосходные качества; все они плодоносны и вполне подходят для ярма и для деревьев, хоть одна из них, с голыми листьями, всё же лучше. Два «шерстистых» сорта, хоть их листья и цветы сходны, отличаются по качеству вина, так как один из них позже чем другой приобретает тот вкус, который придаёт вину выдержка. (18) Оба они очень плодоносны в богатой почве, но плодовиты и в обычной; их плоды созревают рано и по этой причине они очень хорошо подходят для холодных местностей; они дают сладкое вино, оно нехорошо для головы, вен и сухожилий. Если их не собрать вовремя, они становятся добычей дождей, ветров и пчёл; и из–за их–то расхищения они и именуются словом, означающим «пчёлы» (apes). И это все лозы, известные своими драгоценными ароматами.
(19) Есть, однако, виноградные лозы второго сорта, которые можно похвалить за их быстрый рост и плодовитость, такие как Битурик [23] и Басилик, меньший из которых испанцы называют coccolobis [24]. Обе они очень близки к самым лучшим; их вино выдерживает длительное хранение и достигает с возрастом некоторой степени совершенства. (20) По продуктивности они превосходят все сорта, какие я упоминал выше, а так же и по выносливости; ведь они выдерживают бури и дожди с величайшей стойкостью, обладают достаточным количеством сока и не подводят на плохой почве. Холод они переносят лучше сырости, сырость лучше сухости и всё ж жара их не волнует. (21) Следующие после них сорта Висула [25] и мелкий Аргосский [26], которые процветают в почве среднего качества; ведь в богатой почве рост их слишком буйный из–за их чрезмерной энергии, в то время как на скудной почве они растут веретёнообразными и бесплодными. Они более благосклонны к «ярму», чем к деревьям, хотя Аргосский продуктивен даже на высоких подпорках и даёт пышный рост как ствола, так и гроздей. (22) Сорт Висула лучше приспособлен к очень низким рамкам, даёт мало дерева, листья ж у него широкие и жёсткие, что даёт плодам хорошую защиту от града; но если их не собрать как только они созрели, то они падают на землю, а в сырую погоду гниют на корню до того ещё как упадут. (23) Сорт Гельволы [27], который некоторые называют так же variae («пёстрые»); они ни красные, ни чёрные и получили своё название, если я не ошибаюсь, за свой коричневый оттенок. Та их разновидность, цвет которой темнее, ближе к чёрному, даёт большее количество вина, в то время как другая выше ценится по своему букету. Ни в одной из них ягоды не одинаковы по цвету. Каждый год они дают большее или меньшее количество белого сусла. Они лучше вьются на деревьях, хотя неплохо переносят и «ярмо». Они урожайны так же и на посредственной почве, как и мелкие и крупные Претианы. Но последние выше ценятся за качество их вина, дают много дерева и листвы и быстро созревают. (24) Сорт Альбуелис [28], как говорит Цельс, выгоднее на холме, чем на равнине, на дереве, чем на «ярме» и на верхушке дерева, чем внизу. Он даёт много древесины и много гроздей. Что до греческих виноградных лоз, таких как Мареотийская, Фасосская, Пситийская и Софортийская, то хоть букет их и приятен, но в наших местах они дают мало сока из–за мелкого размера ягод. Но однако ж чёрный Интеркулан, который некоторые греки называют αμεθυστος [29] можно отнести ко второй категории, потому что он даёт вино хорошее и притом безвредное. И от этого факта он так же получил своё название, потому что не воздействует (iners) на сухожилия, хоть и не безвкусный и не пресный.
(25) Цельс сообщает нам о третьем сорте лоз, которые хвалят лишь за их плодовитость такие как три сорта лоз Гельвеннака [30] из которых два более крупные никоим образом нельзя счесть равными меньшему по качеству и количеству их сусла. Один из них, который те, кто живёт в Галлии называют marcus, производит обычное вино, а другой, который они именуют «длинная лоза», а так же «белая лоза» даёт вино низкого качества и не в том количестве какое, на первый взгляд, обещает число его гроздей. (26) Самый маленький и лучший из трёх очень легко распознать по его листу, ибо он самый круглый из всех троих; и он больше всех достоин похвалы, потому что он лучше всех из них переносит засуху, холод, если только он без дождя, потому что в иных областях его вино отбирают для долгой выдержки и в особенности потому, что он один делает доброе имя даже самой скудной почве из–за своего собственного плодородия. (27) Цельс включает сюда так же Спионийский сорт, богатый суслом, но плодородный скорее по размеру ягод, чем по числу гроздьев, а так же Хорконийский, Мургентинский — то же самое, что Помпейский [31], Нумисийский, Венукуланский, так же называемый Скирпуланским и Стикуланским [32], так же чёрный Фрагелланский, Мериканский, Ретийский и та самая плодородная из всех известных нам виноградных лоз, большая Аркелаканская [33], ошибочно считаемая многими Аргосской. (28) Что до тех, о которых я узнал недавно — я имею в виду лозы Пергуланские, Иртиоланские и Фереоланские — то я не могу сказать с уверенностью к какому сорту их надо отнести. Хоть я и знаю, что они в меру плодовиты, я ещё не могу судить о качестве их вина. Мы так же обнаружили, что существует раннеспелая лоза, до сих пор нам неизвестная и называемая (по греческому образцу) Драконтион, которую по плодовитости и приятности можно сравнить с Аркелаканскими лозами, Битуриком и Басиликом, а по качеству — с Аминейскими. (29) Кроме того, есть множество сортов лоз о которых мы не можем сообщить с уверенностью ни числа их, ни названий. Ведь как сказал поэт:

Чтобы все их сорта перечислить и все их названья,
Цифр не хватит, да их и подсчитывать незачем вовсе,
Ибо число их узнать — всё равно, что песок по песчинкам
Счесть, который Зефир поднимает в пустыне Ливийской.[34]

(30) Ведь во всех странах и практически во всех областях этих стран есть свои особые сорта лоз, которые они называют по своему собственному обыкновению. Так же иные лозы изменили свои названия вместе с местами, где они выращиваются, а иные, как я уже сказал выше, до того изменили с переменой места прежние свои свойства, что уже неузнаваемы. И поэтому даже в нашей собственной Италии, не говоря уже обо всём далеко простирающемся мире, соседние народы расходятся в названиях одних и тех же лоз и обозначают их различно. (31) Потому–то признак мудрого наставника не задерживать педантично внимание своих учеников на списке с названиями сортов, который усвоить невозможно, но представлять за правило то, что изрёк Цельс, а до него Марк Катон: не следует сажать ни один сорт лозы кроме тех, что одобрены общим мнением; ни одним из них не следует пользоваться в течение длительного времени если качество его не доказано проверкой. Юлий Грецин говорит, что там где многочисленные достоинства конкретной местности побуждают посадить лозу превосходную, мы должны искать лозу благородного происхождения; там где нет ничего вообще или лишь немного из того, что могло бы побуждать нас, мы скорей должны искать лозу плодовитую, пусть она и не превосходна по качеству вина в той же степени, в какой она превосходна по урожайности [35]. (32) Относительно этого мнения, хоть я и сам ещё недавно был его сторонником, я скажу скоро в надлежащем месте каково моё более личное суждение. Ведь моя цель обучить методу, которым виноградниками можно управлять так, что они будут одновременно плодоносными и производящими вино, которое принесёт хорошую прибыль.
(III) (1) Теперь, прежде чем рассуждать о посадке лоз, я считаю нелишним заложить как бы фундамент для будущего обсуждения — взвесим и исследуем вопрос, обогащает ли виноградарство хозяина. Излишне, пожалуй, давать советы относительно разведения виноградников, пока с нами не согласятся по основному пункту: следует ли вообще их иметь. В этом как раз большинство сильно сомневается: многие боятся и избегают этой отрасли хозяйства, считая более желательным иметь луга и пастбища или лес, дающий листья для корма. (2) По поводу виноградника, где лозы вьются по деревьям [36], шла между писателями война немалая: Сазерна такой способ разводить лозы отвергал, а Скрофа очень одобрял; их мнения мы оценим в своем месте.
Пока что, прежде всего покажем людям, изучающим сельское хозяйство, что от виноградников получат они доход богатейший. Не буду даже говорить о плодородии земли в старину, когда, по словам Марка Катона, а за ним и Теренция Варрона [37], один югер виноградника давал по шестисот урн [38] вина. Варрон в первой книге своего сочинения о сельском хозяйстве настойчиво заверяет в том. Такие урожаи были обычны не для какой–нибудь одной области: они бывали и в Фавентинском округе [39], и в Галльском [40] (теперь он относится к Пицену). (3) Да и в наше время громкой славой пользуется Номентанская область и особенно имение Сенеки [41], человека выдающегося ума и знаний. Известно, что в его поместьях югер виноградника давал обычно по восьми мехов [42] вина. Чудом может показаться то, что было в наших церетанских имениях: у тебя на одной лозе оказалось больше двух тысяч гроздей, у меня восемьсот лоз, привитых два года назад [43], принесли полных семь мехов вина, т. е. виноградник в первый же свой урожай дал с югера по сто амфор [44], а ведь считается, что если луга, пастбища и леса принесли по сто сестерций [45] с югера, то это очень щедрая награда хозяину. (4) А когда хлеба в Италии давали обычный урожай сам-4, это едва ли можно и припомнить [46].
Почему же виноградники так ославлены? Не по своей, конечно, вине, а по вине людей, говорит Грецин. Во–первых, никто не прилагает старания к тому, чтобы проверить качество саженцев, и поэтому большинство засаживает виноградники самыми скверными сортами; затем за молодыми лозами ухаживают так, что, еще не набравшись сил и не подросши, они уже начинают чахнуть, а если случайно им и удается окрепнуть, то смотрят за ними кое–как. (5) Начнем сначала: считается совершенно неважным, какое место засадить; больше того, под лозы выбирают самый худший участок, как будто единственно подходящей землей для этого растения оказывается та, которая ничего другого не вырастит. Люди не понимают, по какому плану разбивать виноградник, а если и понимают, то на практике не придерживаются этого плана; редко заготовляют «приданое» [47] для виноградника, а такое упущение всегда заставляет попусту тратить множество рабочих дней и весьма опустошает хозяйский сундук. (6) Большинство гонится за тем, чтобы урожай был как можно больше в текущем году, и не беспокоится о будущем. Люди словно живут одним сегодняшним днем и так обходятся с лозами, отягчают их таким количеством побегов, что, очевидно, мысль о будущем их вовсе не тревожит. Во всех своих ошибках или по крайней мере в большинстве из них они готовы обвинить кого угодно, только не себя, и жалуются, что им не приносят урожая виноградники, которые они погубили своей скупостью, невежеством и небрежностью.
(7) Пусть хозяин, сочетавший знание и усердие, не получит, как я считаю, триста или хотя бы двести амфор. Пусть, по расчету Грецина, берущего минимум, виноградари получат с югера по двадцати амфор — и в таком случае они скорее приумножат свое состояние, чем те, кто носится со своим сеном и овощами. И Грецин тут не ошибается: как хороший счетовод, он, подводя итог, видит, что эта отрасль сельского хозяйства особенно выгодна.
(8) Пусть виноградники требуют очень больших расходов — на семь югеров, однако, не понадобится больше одного виноградаря. Обычно считается, что его можно приобрести за гроши, купив на рынке [48] любого негодяя. Я расхожусь с мнением большинства и считаю первым делом иметь очень ценного виноградаря. Пусть он стоит шесть и даже восемь тысяч сестерций; участок в семь югеров обойдется во столько же тысяч сестерций [49]; на лозы с их «приданым», т. е. с кольями и прутьями для обвязки, я кладу по две тысячи на каждый югер; в общем расход равняется 29000 сестерций. (9) Накинем сюда 3480 сестерций, которые можно было бы получить с этого капитала, поместив его по 6% на двухлетний срок, — два первых года — это время как бы детства виноградника, когда он не дает плода. Капитала с процентами выходит всего 32480 сестерций.
Пусть хозяин смотрит на свой виноградник, как ростовщик на должника, и требует неизменной уплаты 6% с упомянутой суммы; он и тогда будет ежегодно получать 1950 сестерций. При таком расчете, однако, доход с семи югеров, по мнению Грецина, превзойдёт проценты с 32 480 сестерций. (10) Пусть в винограднике будут самые плохие сорта; при хорошем уходе каждый югер даст во всяком случае по одному меху вина; пусть мех стоит 300 сестерций — это цена минимальная, — семь мехов дадут все–таки 2100 сестерций, эта сумма уже превосходит шестипроцентный прирост с капитала.
(11) Приведенные цифры только повторяют расчет Грецина. Мы же считаем, что виноградник, югер которого дает меньше трех мехов, следует выкорчевать. И до сих пор мы вели свои расчеты так, будто вовсе и нет чубуков [50], которые поставляет виноградник. Если же наш участок находится не в провинции, а в Италии, то одна эта статья покроет все издержки на землю. (12) Никто не сможет усомниться, просмотрев расчеты Юлия Аттика и мои. Мы рассаживаем на югере виноградника между рядами 20000 чубуков [51]; он сажает на 4000 меньше [52]. Допустим, он прав; все равно нет ни одного, даже самого плохого места, доход с которого не превысил бы вложенных в него денег. (13) Пускай 6000 саженцев погибнут от небрежного ухода; оставшиеся десять покупатели приобретут за 3000 сестерций охотно и с выгодой для себя. Сумма эта на одну треть превысит те две тысячи, в которые, как мы сказали, обходится один югер виноградника. Мы, правда, довели наш уход за саженцами до того, что селяне с удовольствием покупают их у меня по 600 сестерций за тысячу. (14) Этого вряд ли сумеет добиться кто–либо другой; никто и не поверит сразу, что наши участочки дают такое обилие вина, как это тебе известно, Сильвин. Поэтому я и поставил среднюю и обычную цену на саженцы, чтобы разногласий не было и я мог бы скорее перетянуть на свою сторону тех, кто по невежеству боится этой хозяйственной отрасли. Доход с саженцев и надежда на будущие урожаи должны побуждать нас к разведению виноградников: доказав, что сажать их разумно, изложим советы о том, как их устраивать.
(IV) (1) Пусть хозяин, которому хочется завести виноградник, крепко запомнит, что полагаться ему следует не на других, а только на себя; поэтому пусть он не покупает саженцев, а посадит у себя чубуки наилучших сортов и устроит питомник, который даст ему возможность одеть участок лозами. Саженцы — переселенцы, привезённые из другого места, осваиваются с нашей землей хуже, чем местные: словно чужестранцы, боятся они нового места и климата (2) Кроме того, нет поруки в благородстве их природы; неизвестно ведь, тщательно ли испытал и проверил сорта черенков сажавший их виноградарь. Поэтому отнюдь нельзя считать долгим двухлетний срок, в течение которого обнаружатся свойства саженцев; как я уже говорил, чрезвычайно важно насадить лозы избранных сортов.
(3) Затем пусть помнит о тщательном выборе места под виноградник; определив, где ему быть, с величайшим тщанием произведёт плантаж; закончив его, с не меньшей заботливостью посадит лозы, а посадив, ухаживает за ними с особенной старательностью. Это основные, главные издержки, и от них зависит, плохо или хорошо поступил хозяин, вложив свои деньги в землю, а не поместив их под проценты.
Разберу теперь по порядку каждый из перечисленных мною пунктов.
(V) (1) Питомник нельзя устраивать ни на бесплодной, ни на сырой почве, лучше на богатой соками, но скорее на средней, чем на жирной, хотя почти все писатели назначали под него самое лучшее место. Думаю, что это отнюдь не на пользу хозяину: растения, посаженные в сильную почву, правда, скоро примутся и вытянутся, но когда их, уже пустивших корни, пересадят на худшее место, они начинают чахнуть и не могут окрепнуть. (2) Разумный хозяин пересаживает скорее из худшей земли в лучшую, а не из лучшей в худшую. Поэтому при выборе места самое лучшее остановиться на средней земле; она стоит на границе между плохой и хорошей. Если необходимость принудит пересадить готовые саженцы на почву бесплодную, они не почувствуют большой разницы, будучи перенесены со средней земли на плохую; если придется засаживать хороший участок, то в плодородной почве они гораздо скорее войдут в силу. (3) Устраивать же питомник на земле вовсе плохой неразумно: большая часть чубуков погибнет, а оставшиеся нескоро окажутся годными для пересадки. Больше всего подходит для питомника участок со средней почвой, в меру сухой; его надо сначала перекопать двойным заступом [53], т. е. перевернуть землю на 2½ фута (это глубина плантажа), а затем, оставив трехфутовые междурядья для ухода за саженцами, рассадить в каждом ряду, идущем на 240 футов, по 600 чубуков. При такой посадке на весь югер пойдет 24000 чубуков. Посадке предшествует, конечно, выбор и осмотр чубуков: как я уже неоднократно замечал, основой виноградного хозяйства является посадка самых лучших сортов.
(VI) (1) Выбор надо производить, учитывая два пункта: мало взять черенок с плодородной лозы. Тут надо руководствоваться соображениями более тонкими и брать черенки с тех частей ствола, которые одарены производительной силой и особенно урожайны.(2) Лоза, отпрыск которой мы хотим вырастить, должна считаться плодородной не только потому, что на ней много гроздей: это ведь может зависеть от крупного ствола и густых побегов [54]. Не назвал бы я плодородной и такую лозу, у которой на одной веточке виднеется по одной кисти. Если же с каждого сучка свисает большое количество кистей, если из одной почки развивается множество побегов с плодами, если, наконец, из самой древесины выгнало веточку с несколькими ягодами, если лоза отягощена плодами вторичных побегов [55], то в плодородии ее нельзя сомневаться, и ее надо предназначить для отбора чубуков.
(3) Чубуком называется молоденький побег, выросший на прошлогодней ветке; название свое он получил по сходству, так как у него на месте среза остается с обеих сторон выступающий вперёд кончик, который и сообщает ему вид молотка. Я считаю, что во всякое время, когда производится обрезка, надо брать чубуки с плодоноснейших лоз и аккуратно сажать их на умеренно влажном, не сыром месте, оставив три–четыре глазка над землей. Особенно важно при этом обратить внимание, не осыпаются ли цветы с той лозы, откуда мы берем чубук, не медленно ли растут на ней ягоды, не созревают ли они очень рано или слишком поздно; в первом случае их губят птицы, во втором — зимние бури.
(4) Определить качества лозы нельзя по урожаю одного года: лоза, по природе своей бесплодная, может однажды быть усыпана плодами по причине ли урожайного года или по какой–нибудь иной. Сомневаться в ее плодородии нельзя только в том случае, когда доверие к ней будет основано как бы на выслуге многих лет. Испытание ее не должно, однако, продолжаться более четырех лет: благородные свойства растения обнаружатся за тот период, в течение которого солнце возвращается в ту же самую часть зодиака, с которой оно начало свой путь. Это круговое движение в 1461 день люди, изучающие небесные явления, называют αποκαταστασις [56].
(VII) (1) Я убежден, Сильвин, что ты уже спрашиваешь про себя, к какому виду относится эта плодоносная лоза, столь подробно описываемая нами: не имеем ли мы в виду какую–нибудь из тех, которые теперь обычно считаются самыми урожайными; большинство ведь превозносит битуригскую, многие — спионию, некоторые — балиску, а кое–кто — арцелаку. (2) И мы не скажем об этих лозах плохого слова: они дают очень много вина. Мы, однако, поставили своей задачей научить разведению таких лоз, которые принесут и винограда не меньше, чем вышеназванные сорта, и вино дадут высокого качества, такое, как аминейское или во всяком случае близкое к нему по вкусу. Я знаю, что почти все хозяева держатся мнения, противоположного нашему; уже с давних пор господствует убеждение в природном и как бы врожденном бесплодии аминейских лоз. (3) Тем более придется нам подкрепить множеством примеров нашу мысль, глубоко продуманную. Она отвергнута сельскими хозяевами по лени и неразумию; мрак невежества мешал пробиться свету истины. Поэтому своевременно обратиться нам к тому что, по–видимому, может исправить это всеобщее заблуждение.
(VIII) (1) Если мы пожелаем вглядеться острым умственным взглядом в природу явлений, Публий Сильвин, то мы обнаружим, что закон размножения растениям, людям и прочим живым существам дан одинаковый: природа не наделила одни страны и народы особыми преимуществами, как бы с целью отказать в них целиком другим. Некоторым племенам, как например египтянам и африканцам, она посылает многочисленное потомство: рождение двоен — там явление обычное, случающееся каждый год. Она пожелала, однако,, чтобы и в Италии албанские женщины из семьи Куриациев отличались особой плодовитостью и рождали тройни [57]. (2) Украшением Германии она сделала войско из солдат–великанов, но и другие племена не совсем лишила людей высокого роста: Цицерон свидетельствует, что был когда–то римский гражданин Невий Поллион [58] превосходивший на целый фут самых высоких людей, а недавно мы сами могли видеть в цирковой процессии человека иудейского племени более рослого, чем самый высокий германец.
(3) Перехожу к животным. Мевания [59] отличается крупным рогатым скотом, а Лигурия мелким, но и в Мевании можно иногда увидеть низкорослого быка, а в Лигурии крупного. Индия удивительна своими огромными животными, но можно ли отрицать, что и у нас в Италии рождаются такие же громадины? Мы видим cлонов, родившихся в стенах нашего города.
Возвращаюсь к растениям. (4) Говорят, Мизия и Ливия изобилуют хлебом, но и в Апулии, и в Кампании нет недостатка в роскошных нивах. Тмол и Корик [60] славятся шафраном, Иудея и Аравия — драгоценными ароматами, но и в нашей земле имеются упомянутые растения. В Риме есть много мест, где мы увидим зеленеющую корицу и растения, дающие ладан; увидим сады, где цветут мирра и шафран.
(5) Примеры эти убедительнейше свидетельствуют о том, что Италия с полной готовностью помогает людскому труду: приложил земледелец старание — и она выучилась приносить плоды чуть ли не всего мира. Нельзя, конечно, и сомневаться относительно того растения, которое является уроженцем, исконным жителем этой земли. Несомненно ведь, что лозы Массика и Суррента, из Албанской и Цекубской областей превосходят благородством своего вина все существующие в мире лозы.
(IX) (1) Можно, пожалуй, пожелать для них плодовитости, но и здесь придет на помощь ревность виноградаря. Если, как я только что говорил, природа, наша всеобщая мать, в своем великом благожелательстве щедро наделила некоторые народы и страны особыми дарами, то это не значит, что она целиком лишила этих благ все остальные. Зачем сомневаться, сохраняет ли она этот закон и для лоз? Хотя она и пожелала сделать некоторые сорта особенно плодовитыми, например битуригскую лозу или балиску, но не создала же она аминейскую настолько бесплодной, чтобы из многих тысяч этих лоз не нашлось хотя бы нескольких плодовитых: оказались ведь среди италийцев албанские сестры.
(2) Это само по себе правдоподобно, и истинность этого доказана моим собственным опытом: в Ардеатинском имении, которым я владел в течение долгого времени, в Карсеоланском, а также и в Албанском [61] были у меня именно такие аминейские лозы (я их отметил) — очень немногочисленные, правда, но настолько плодоносные, что одна лоза давала на «ярме» по три урны, а на «беседках» — по десять амфор. (3) Такая плодовитость в аминейских лозах не должна казаться невероятной: мог ли Теренций Варрон, а до него еще Катон утверждать, что в старину каждый югер давал виноградарю шестьсот урн [62], не будь аминейские лозы плодовиты? Только их ведь и знали в старину. Нельзя же думать, что тогда сажали битуригские лозы или балиску, которые доставлены издалека, с которыми мы познакомились совсем недавно. И поныне ведь аминейские лозы считаются самыми древними.
(4) Если кто–нибудь, проверив на урожаях многих лет аминейcкие лозы, отметит такие, какие недавно были у меня, и выберет на них самые плодоносные черенки, то он сможет сделать свой виноградник одинаково и урожайным, и благородным. Природа несомненно пожелала, чтобы потомство походило на мать, поэтому пастух в «Буколиках» и говорит: «Сходны щенки с матерями, а также козлята» [63].
(5) Поэтому ревнители священных состязаний внимательно подбирают и растят жеребят от самых рысистых квадриг и надеются на будущие победы, выводя потомство благородной породы. Мы рассуждаем таким же образом и надеемся на щедрый сбор винограда, отбирая, как от олимпийских кобылиц, потомство от самых плодовитых аминейских лоз. Медленный ход этого процесса не должен никого отпугивать: для испытания молодого растения требуется время. (6) Когда плодовитость лозы испытана, как можно скорее путем прививок размножают ее потомство [64]. Ты, Публий Сильвин, можешь выступить здесь главным свидетелем: ты ведь прекрасно помнишь, как я за два года развел два югера виноградника, беря привои с одной скороспелой лозы из твоего. Церетанского имения [65].
(7) А какое количество лоз можно, по–твоему, привить за такое время черенками с двух югеров, если сами эти два югера — порождение одной лозы? Поэтому, как я уже говорил, приложим только труд и старание: указанным способом мы легко создадим виноградники аминейских лоз, столь же плодоносные, как и те, что засажены битуригской лозой или балиской. Важно помнить, что для пересаживаемых черенков требуются климатические и почвенные условия, сходные с теми, в которых они росли, и не упустить из виду, какова природа самой лозы. Если местоположение участка или свойства воздуха для нее не подходящи, то растеньице обычно вырождается. То же бывает, если переместить лозу с дерева на «ярмо».
(8) Итак, будем переносить лозы из холодной местности в холодную, из жаркой в такую же, из виноградника в виноградник. Аминейская лоза, впрочем, скорее вынесет переход из холодного климата в жаркий, чем из жаркого в холодный: все лозы вообще, а эти в особенности, по самой природе своей больше любят тепло, чем холод. (9) Много значит и качество почвы: пересаживать надо с земли бесплодной или средней на лучшую; растение, привыкшее к жирной почве, ни в коем случае не выживет на бесплодной, если его только часто не удобрять.
Вот общие советы относительно выбора чубука, а теперь еще один, особо важный: черенки надо выбирать не только с самой плодоносной лозы, но также с самой плодовитой ее части.
(X) (1) Плодовитейшие черенки не находятся, по утверждению старых писателей, на самой верхушке, которая называется «головой лозы», т. е. на крайнем, очень вытянутом побеге. Сельские хозяева и тут заблуждаются. Ошибка их объясняется внешним видом и количеством гроздьев, которое обычно видишь на самом вытянутом вверх побеге. Нельзя этим обманываться: обилие это вызвано не врожденной плодовитостью ветки, а ее удобным положением: вся питательная влага, даваемая землёй, пробегает по остальным частям ствола, устремляясь к верхушке. (2) Естественным движением вся пища растения увлекается, как некий воздух, по сердцевине ствола словно по сифону, который механики зовут diabetes [66], вплоть до вершины; достигнув ее, она останавливается и там же поглощается. Поэтому буйный рост побегов наблюдается у лозы или на верхушке, или по соседству с корнями, внизу ствола [67].(3) Эти побеги, бесплодные, пробивающиеся из твердой древесины, отличаются крепостью по двум причинам: они не дают плодов, и для них питанием служат соки, полностью получаемые тут же из земли; первые [развивающиеся на вершине] сильны и плодоносны потому, что выходят из нежных частей лозы, а та часть пищи, которая, как я сказал выше, доходит до них, потребляется целиком. Средние части лозы — самые отощавшие: питательная влага только пробегает по ним, здесь перехватываемая, а там перетягиваемая к себе. (4) Поэтому крайний побег и не следует считать плодоносным, хотя бы на нём и было очень много плодов: обилие соков в этом месте вынуждает его плодоносить. Плодоносен тот побег, который, находясь на середине лозы, несмотря на плохое место, полон сил и многочисленными плодами доказывает свою благожелательность. Такой побег, будучи пересажен, реже вырождается, так как взамен худшего получает в удел лучшее: сажают ли его во вскопанную землю, прививают ли к стволу, все равно он насыщается пищей, более обильной, чем раньше, когда находился в скудости. (5) Итак, почтем за правило брать черенки с тех уже упомянутых частей лозы, которые у сельских хозяев называются «плечами» (umeri) [68], но только те, на которых мы уже раньше замечали плоды. Если их не было, то мы считаем, что эта часть лозы, хотя она и заслуживает похвал, ничуть не способствовала плодовитости чубука. Поэтому совершенно превратно мнение тех сельских хозяев, которые думают, что не имеет никакого значения, имелись ли на ветке гроздья. Важно лишь взять черенок с плодоносной части лозы, а не из ствола, — этот побег называют pampinarium [69]. (6) Мнение это, порожденное незнанием того, какие черенки выбирать, сделало виноградники сначала малоурожайными, а потом и вовсе бесплодными. В самом деле, какой хозяин уже в течение долгого ряда лет учит виноградаря, отбирающего чубуки, тому, о чем я только что говорил? Кто не ставит на эту работу самого бестолкового и хилого раба, который ничего другого делать не в силах? Вошло в обычай посылать на дело первостепенной необходимости людей самых бестолковых и самых немощных; эту обязанность накладывают, как я сказал, на самого бесполезного, не могущего нести никакой другой работы человека [70].(7) Он же, может быть, и смыслит кое–что в отборе чубуков, но по своей немощности это скрывает и считает лишним. Чтобы набрать число, которое заказано виликом, он ничего не делает внимательно, ничего — добросовестно; у него одна задача — выполнить свой урок, и единственное, что он должен знать и, зная, выполнять, — это приказ начальства — не трогать ветки, пробившейся прямо из ствола; со всех остальных черенки можно брать.
(8) Мы же, руководствуясь сначала разумом, а теперь и долголетним опытом, выбираем для посадки и считаем плодоносным только тот черенок, который дал плод и находится в плодоносящей части лозы. Сильная и пышная, но бесплодная ветка, растущая на месте, где не бывает плодов, наделена лживым подобием плодовитости: она вовсе не обладает производительной силой. (9) Разум убеждает нас, что это истина несомненная: как в нашем теле каждый член выполняет свою обязанность, так и в плодовых растениях каждая часть несет свою работу. Мы видим, что человек одушевлен душой, которая, как возница, управляет его членами; что в него вложены чувства, дабы различить то, что познается осязанием, носом, ушами и глазами; ноги устроены для ходьбы, руки — для схватывания; одним словом, не распространяясь излишне об их разных службах, скажем: уши не могут выполнить то, что глаза, а глаза — то, что уши; (10) способность воспроизведения не дана рукам или ступням. То, что творец мира пожелал оставить для людей неведомым, он скрыл в брюшной полости. Вечная созидательница [71], одарённая божественным разумением, будто в неких тайниках, таинственных и укрытых, смешала священные элементы духа с земным началом [72] и образовала это подобие одушевлённой машины. (11) В согласии с этим же законом создала она животных и растения, образовала виды лоз. Эта же самая мать–родительница опустила сначала в землю их корни словно некий фундамент, чтобы они стояли как бы на ногах; над ними поставила ствол словно человеческое туловище, распростерла ветви, как руки, вызвала побеги будто пальцы. Одни из них она наградила плодами, другие одела только листвой, которая должна прикрывать и защищать плоды.
(12) Следовательно, если мы, как сказано выше, отберем не те части, которые оделены производительной силой и отягощены завязью и плодами, а те, которые служат им покровом и защитой и лишены плодов, то труды наши пойдут на создание тени, а не урожая. (13) В чем же дело? Почему побег, растущий не из древесины, а из нежной ветви, если нет на нем плодов, отвергается нами как и впредь бесплодный? Наше рассуждение только что привело к выводу, что каждому члену тела назначена особая, своя, обязанность: следовательно, и чубук, растущий на хорошем месте, обладает плодовитостью, хотя пока что и не дает плодов. (14) Не отрицаю, что я выдвинул это доказательство, но настаиваю я преимущественно на том, что ветка, выросшая хотя и в плодоносной части, но не принесшая плодов, не обладает плодовитостью. Эта мысль не противоречит первой; если есть люди, которые не могут произвести потомства, хотя у них все члены налицо, то весьма вероятно, что ветка, растущая в плодовитой части лозы, но лишенная плодов, будет лишена их и в дальнейшем. (15) Обращусь к ходячему у сельских хозяев наименованию: такие побеги, которые ничего не приносят, они называют «скопцами» (spadones) [73]. Они бы их так не называли, не будь у них подозрения, что эти побеги не в состоянии дать плод. Самое это название подсказало мне мысль не брать чубуков [74] даже с хорошей части лозы, если на них не было плодов. Пусть я знаю, что они не поражены абсолютным бесплодием! Я согласен даже, что и сучки [75], пробившиеся прямо из ствола, приобретут через год плодовитость; их пустят в «сторожа» и обрежут [76], чтобы они рожали плоды. (16) Мы, однако, в точности знаем, что плоды эти — дар не столько самого «сторожа», сколько материнской лозы: «сторож» соединен с родным растением, по природе своей плодовитым; он еще в доле с ним [77]; вскормленный плодоносными побегами, взлелеянный словно на лоне у кормилицы, он постепенно выучивается приносить плоды. Если же, не дождавшись, пока черенок войдет в возраст, преждевременно оторвать его от ствола и посадить в землю или привить к срезанной лозе, то у него, как у ребенка, который не способен к соитию, не говоря уже о зачатии, совсем исчезнет или по крайней мере уменьшится производительная сила.
(17) Поэтому я и думаю, что при отборе черенков надо особенно озаботиться тем, чтобы с плодоносной части лозы брать те ветви, которые уже принесли плоды, тем самым обещая плодоносить и в дальнейшем. Не будем довольствоваться, однако, отдельными гроздьями; отдадим преимущество тем побегам, которые усыпаны многочисленными ягодами. Разве мы не похвалим овчара, выращивающего потомство от овцы, которая ягнится двойнями, или козопаса, оставляющего расти приплод от тех коз, которые зарекомендовали себя рождением троен? Он, очевидно, надеется, что плодовитость родителей сохранится и в детях.
(18) Будем с лозами придерживаться тех же правил, тем более что нам хорошо известно, как по врожденной склонности к ухудшению вырождаются иногда черенки, тщательнейшим образом проверенные. Поэт втолковывает нам это, как людям, глухим к истине:

Видел, что давний отбор, испытанный вящим стараньем,
Перерождается всё ж, коль людская рука ежегодно
Зёрен крупнейших опять не повыберет. Волею рока
Так ухудшается всё и обратным несётся движеньем.[78]

Надо понимать, что слова эти относятся не только к семенам бобовых, но и ко всему, с чем имеет дело сельский хозяин.
(19) После долговременного наблюдения мы установили и установили прочно, что побег, приносивший четыре кисти, будучи срезан и посажен в землю, утрачивает материнскую плодовитость настолько, что приносит иногда на одну, а порой и на две кисти меньше. (20) Насколько же ослабнет эта плодовитость в тех побегах, которые и на материнской лозе давали только по две или даже по одной грозди, если самые плодовитые побеги часто боятся отсадки? Охотно признаю, что я тут скорее указываю и напоминаю, чем открываю: да не подумает кто–нибудь, что я лишаю наших предков заслуженной похвалы. Несомненно, они думали то же самое, хотя об этом нигде и не оставлено записи, кроме приведенных мной стихов Вергилия, да и в них дан урок только о семенах бобовых [79]. (21) Почему же они отвергали веточку, выросшую из ствола, и «стрелу» [80], срезанную даже с плодоносного побега, ими же самими одобренного, если, по их мнению, место, откуда берут черенки, не имело никакого значения? Не сомневаясь в наличии производительной силы в определенных частях, они очень разумно отвергли как негодные для посадки и ветку, пробившуюся из ствола, и «стрелу». Если это так, то несомненно еще скорее отвергли бы они ветку, выросшую на месте плодоносном и не приносящую плода. (22) Если они осудили «стрелу» (т. е. верхушку побега), хотя это часть плодоносной ветки, то, само собою разумеется, еще скорее отвергли бы они побег, хотя и выросший в самой лучшей части лозы, но бесплодный! Не думали же они (это абсурдно), что побег, никуда не годный на материнской лозе, будучи пересажен, отрезан от своего ствола и лишен материнской пищи, окажется превосходным.
Все это изложено, может быть, пространнее, чем вынуждала истина, и, однако, гораздо короче, чем этого требуют застарелые предрассудки сельских жителей.
(XI) (1) Теперь возвращаюсь к намеченному плану моего рассуждения. За выбором чубука следует плантаж [81]; только предварительно надо решить вопрос о качестве почвы: не подлежит сомнению, что она весьма и весьма содействует и хорошему качеству плодов, и обилию их.
Прежде чем исследовать почву, вспомним важнейшее правило: выбирать под виноградник, если возможно, новь, а не такое место, где была нива или виноградный сад. (2) Относительно виноградников, запущенных и состарившихся, все писатели согласны: это самое худшее место для вторичного засаживания. Нижний слой почвы здесь как бы опутан сетью корней; в нем еще держится ядовитая гниль от старых растений, которая обессиливает землю словно каким–то ядом [82]. (3) Поэтому лучше всего выбрать лесной участок, который можно легко расчистить, если он даже и зарос кустарником и деревьями: лесные деревья не гонят корней далеко вглубь, а пускают их во все стороны по поверхности. Срубив и выкорчевав их, можно извлечь мотыгами малые остатки из нижнего слоя и сложить их так, чтобы они перепрели. Второй после нови будет нива, на которой нет деревьев; если нет и ее, то под виноградник назначают виноградный сад, негусто засаженный, или маслинник, только лучше маслинник старый, так как маслины не сочетали с лозами. (4) Хуже всего, как я сказал, старый виноградник; если его приходится по необходимости вновь засаживать, то прежде всего надо выкорчевать все, что осталось от лоз; затем удобрить всю землю сухим навозом, а за неимением его — каким- либо другим свежим удобрением; затем перекопать, тщательно собрать на поверхности все вырытые корни и сжечь их, после чего густо укрыть вскопанный участок или старым навозом — от него не заводится сорняков, — или землей, нарытой между кустарниками.
(5) Если же перед нами чистое поле, без деревьев, то, прежде чем приступить к плантажу, посмотрим, годится ли эта земля под посадки или нет; это очень легко узнать по тем диким растениям, которые на ней растут. Нет такой почвы, чтобы на ней не росло хоть чего–нибудь, например диких груш, слив или по крайней мере ежевики; она только колючий кустарник, но пышный, сильный, усыпан ягодами. (6) Если мы видим не чахлые, покрытые лишаями, а чистые, с гладкой корой, высокие растения, покрытые плодами, то значит, земля эта для посадок годна. Это замечание общее; рассмотрим, в частности, специальные «требования» виноградников (я говорил об этом уже раньше): легка ли земля и в меру ли она рыхла, — это та, которую называют pulla. Такая земля не единственно, но больше всего подходит для виноградников.
(7). Какой, даже посредственный хозяин не знает, что самый твердый туф или carbunculus, если их раздробить и извлечь наверх, превращаются под действием непогоды, мороза, а также летнего зноя в рыхлую рассыпчатую землю, где корням лозы летом прохладно и где удерживаются питательные соки, — обстоятельства, весьма способствующие питанию молодого растения. По сходной же причине хвалят рыхлый гравий и участок, где много камешков и небольших камней, если только они перемешаны с жирной землей; если с тощей, то этот участок решительно отвергается. (8) С виноградниками, по крайней мере по моему мнению, дружен даже гранит, покрытый сверху небольшим земляным слоем: он прохладен, не пропускает влаги и не допустит, чтобы корни страдали от жажды при восходе Пса. Гигин, следуя Тремеллию, утверждает (и я не противоречу), что для виноградников особенно подходят места у подошвы гор, куда сносит землю, смытую с вершин, а также долины с наносами от разливов и наводнений.
(9) Глинистая белая земля считается полезной для виноградников; в чистом виде белая глина, которой пользуются гончары и которую некоторые зовут argilla [83], для них совершенно не годится так же как и бесплодный крупный песок и вообще всякая почва, которая, по словам Юлия Аттика, заставляет молодую лозу чахнуть. Вот эти почвы: очень сырая, соленая, горькая, лишенная влаги и совершенно пересохшая. Черный и красный песок, смешанный с плодородной землёй, в старину хвалили; о carbunculus говорили, что он делает виноградники бесплодными, если их не удобрять. (10) Красная глина, по словам того же Аттика, тяжела, и корни принимаются в ней с трудом, но лозе, на ней растущей, она доставляет питание. Работать на этой почве, правда, трудно: ты ее не сможешь вскопать ни сырой — она пристает к лопате, — ни очень сухой — она тверда сверх меры.
(XII) (1) Чтобы не блуждать нам сейчас среди бесчисленных видов почв, как раз время вспомнить список, составленный Юлием Грецином, в соответствии с которым и оценивают почвы, пригодные для виноградника. Грецин говорит таким образом: земля может быть горячей или холодной, сырой или сухой, рыхлой или плотной, легкой или тяжелой, жирной или тощей. Лоза не переносит ни очень горячей почвы, так как она ее обжигает; ни очень холодной, потому что она не позволяет расти ее корням, недвижным и коченеющим в стуже. Они начинают пробиваться, когда их вызовет к жизни хотя бы малое тепло. Избыток влаги заставляет гнить посаженные растения; (2) слишком большая сухость лишает их естественного питания и либо совсем убивает, либо заставляет чахнуть и покрываться лишаями. Очень плотная почва не впитывает дождевой влаги, с трудом пропускает воздух, очень легко трескается и образует щели, через которые солнце попадает прямо на корни; такая земля сдавливает и удушает саженцы, держа их словно в тисках; (3) сверх меры рыхлая пропускает дождевую воду, как сквозь воронку, от солнца и ветра совершенно до самой глубины пересыхает. Тяжелая земля едва поддается обработке; легкая едва ее стоит; очень жирная и плодородная страдает от изобилия питательных соков, тощая и слабая — от их отсутствия. Необходимо, говорит он, полное равновесие между этими столь разными крайностями; оно желательно и для нашего тела: здоровье заключается в определённом и как бы испытанном сочетании горячего и холодного, сырого и сухого, плотного и рыхлого. (4) По словам его, однако, в земле, предназначенной для виноградников, это равновесие должно быть не полным, а с уклоном в одну сторону — пусть земля будет скорее горячей, чем холодной, скорее сухой, чем сырой, скорее рыхлой, чем плотной, и так далее. На это и должен обращать внимание хозяин будущего виноградника.
(5) От всего, думаю я, будет еще больше пользы при благотворном воздействии стороны света; о том же, в какую сторону должен смотреть виноградник, спорят с давних пор. Сазерна больше всего хвалил восток, затем юг и тогда уже запад; Тремеллий Скрофа считал, что лучше всего сажать виноградники на юг; Вергилий настойчиво отвергал запад:

Также пускай на закат у тебя не глядит виноградник.[84]

Демокрит и Магон хвалили северную сторону и считали, что виноградники, обращенные на север, дадут урожай особенно обильный, хотя вино будет качеством хуже. (6) Нам кажется, что самое лучшее — дать совет общего характера: в местностях холодных виноградники следует обращать на юг; в теплых — на восток, если только лозы не будет прихватывать южным и юго- восточным ветром, как на побережье в Бетике. Если же данная область открыта этим ветрам, то лучше сажать лозы на север или на запад. В жарких провинциях, например в Египте и Нумидии, их лучше обращать только на север.

Разобрав тщательно все эти вопросы, займемся плантажем [85].

(XIII) (1) Рассказать о нем следует будущим хозяевам, как италийцам, так и жителям провинций: в отдаленных и глухих областях к этому способу перекапывания и рыхления земли почти не прибегают, а сажают лозы обычно в ямы или в борозды.
(2) Там, где принято сажать лозу в яму, делается так: вырывают яму такой ширины, как берет лопата, длиной фута в три и глубиной в два; чубуки укладывают с обеих сторон ямы у ее стенок и, согнув их, выводят у противоположного края ямы так, чтобы над землей приходилось два глазка. Затем яму засыпают землей и заравнивают. Такие ямы копают в одну линию, оставляя между ними на протяжении всего ряда невскопанные полосы во столько же футов длины. (3) Затем оставляют промежуток, соответствующий тому, как принято возделывать виноградник — ралом или мотыгой, и закладывают следующий ряд. Если виноградник вскапывают только вручную, то между рядами оставляют самое меньшее пять футов и самое большее — семь; если его вспахивают, то самое меньшее — семь футов; десяти вполне достаточно. (4) Некоторые рассаживают все лозы на каждых десяти футах квинкунксом [86], чтобы перепахивать землю, как пар, вдоль и поперёк. Такое расположение виноградника выгодно для хозяина только на очень плодородной почве, где лоза сильно разрастается.
Хозяева, которые боятся расходов на плантаж, но хотят произвести работу, его напоминающую, прокладывают канавы шириной в шесть футов и глубиной в три (между канавами остаются ровные промежутки), а по сторонам канав рассаживают лозы или чубуки. (5) Люди поскупее делают канаву глубиной в два и три четверти фута, а шириной в пять; оставив невскопанным промежуток, в три раза больший, роют следующую канаву. Подготовив таким образом участок для виноградника, они сажают по сторонам канав укоренившиеся саженцы или только что срезанные молодые побеги, а между рядами их помещают еще множество чубуков и, когда те окрепнут, отводят их в поперечные канавы, выкопанные в нетронутой земле. Таким образом, виноградник покрывается рядами лоз, отстоящих друг от друга на ровном расстоянии.
Такие способы посадки можно принимать или отвергать, смотря по характеру и плодородию каждой местности.
(6) Расскажем теперь о том, как производится плантаж. Прежде всего на участке, предназначенном для виноградника, будет ли то виноградный сад или лес, надо вырыть и убрать все деревья и кусты, чтобы не было потом задержки землекопу, чтобы от падающих стволов не оставалось вмятин на вскопанной земле и ее бы не топтали те, кто будет выносить ветки и деревья.(7) Весьма важно, чтобы земля после плантажа оставалась совершенно рыхлой, недоступной, если возможно, для хождения; чтобы, равномерно вскопанная, она мягко поддавалась корням молодого растения, в какую бы сторону они ни расползались, и не мешала их росту своей твердостью. Пусть, словно нежная кормилица, примет она их в свое лоно, примет и распределит между ними питающую их дождевую воду и в каждой части своей содействует росту новой лозы.
(8) Землю на равнине следует вскапывать на два с половиной фута, а на холме на три; очень крутой холм надо перекопать на глубину даже в четыре фута; так как земля сползает сверху вниз, то уровень перекопанной земли значительно понизится, если не сделать вала гораздо выше, чем ты делаешь на ровном месте. И в глубоких долинах нехорошо сажать лозы на глубину меньше, чем в два фута; лучше не садить их вовсе, чем натыкать по поверхности. Только в том случае, если, как под Равенной, лопата сразу же погружается в забурлившее болото, нельзя копать глубже, чем на полтора фута.
(9) Первое правило для этой работы — углублять канаву не постепенно, проходя дважды или трижды по тому же самому месту, чтобы достичь нужной глубины, как делается у большинства современных хозяев, а сразу же, ровно уложив шнур, вести непрерывно канаву с прямыми сторонами, вырытую землю укладывать за собой и сразу врезаться в землю, пока не достигнута заказанная глубина. (10) Шнур надо равномерно передвигать через каждый шаг [по ширине канавы] и добиваться, чтобы канаву внизу копали на ту же ширину, с какой начали копать вверху. Тут нужен опытный и зоркий подрядчик, который распоряжался бы поднять края канавы; землю из канавы выбирать; очищать невскопанное пространство, чтобы, как я требовал в предыдущей книге [87], говоря о пахоте, нигде не оставалось огрехов и твердая земля не прикрывалась бы сверху комьями земли. (11) Для производства этой работы предки наши придумали некий прибор: сделали планку, на нее поставили шест такой высоты, чтоб он доходил до дна канавы и был на уровне с ее краями. Этот измерительный прибор селяне зовут «цаплей» [88]. Ему, однако, нельзя верить, потому что все зависит от того, держишь ты его прямо или наклонно. Поэтому мы добавили к этому прибору некоторые части, с помощью которых все жалобы и ссоры спорящих сторон могут быть улажены. (12) Мы скрепили [89] крест–накрест, в виде греческой буквы Х две планки, расставив их на ширину канавы, которую будет копать работник. Посередине, в том месте, где планки перекрещиваются, мы укрепили старинную «цаплю» так, что она стоит как бы на подставке под прямым углом к ней. К поперечной планке мы подвесили плотничий отвес. [90] При таком устройстве инструмент этот, будучи опущен в канаву, разрешает без обиды споры хозяина и подрядчика. (13) «Звезда», имеющая, как мы сказали, форму греческой буквы X. одновременно и вымеряет дно в канаве, и выравнивает его, так как по положению прибора видно, понижается оно или повышается [91]. Отвес показывает и то и другое; подрядчик не может обмануться.
(XIV) (1) Следующей работой будет посадка виноградной лозы, которую своевременно производить либо весной, либо осенью: в дождливом и холодном климате, на жирной почве, на плоской и болотистой равнине лучше весной; лучше осенью там, где воздух сух и горяч, равнина тоща и выжжена, а холмы обрывисты и бесплодны. Срок весенней посадки — почти сорок дней: от февральских ид до весеннего равноденствия, осенней — от октябрьских ид [92] и до декабрьских календ [93].
(2) Сажать лозу можно двумя видами: чубуком и саженцами, пустившими корни. Виноградари пользуются и теми и другими: в провинциях больше сажают чубуками, так как не занимаются питомниками и не имеют обыкновения выводить саженцы. Италийские виноградари в большинстве своем по справедливости отвергли эту практику: саженцы ведь имеют много преимуществ: (3) их меньше погибает; они крепче и поэтому лучше переносят жару, холод, вообще всякую непогоду; быстрее принимаются, а следовательно, скорее начинают приносить плоды. Несомненно так же, что от частой пересадки плоды будут лучше [94]. Чубук, впрочем, можно сразу же, как саженец, посадить в рыхлую и легкую землю; почва плотная и тяжелая примет лозу, уже пустившую корни.
(XV) (1) Лозы сажают на земле очищенной, забороненной и разровненной плантажем. На тощей земле между рядами оставляют пространство в пять футов, на средней — в шесть; на жирной следует делать промежуток в семь футов, чтобы больше было простора для разрастающихся и многочисленных побегов. Разметка виноградника, засаживаемого квинкунксом, производится вот каким простейшим способом: на веревке, на том расстоянии, которое ты определил для промежутков между рядами, нашивают пурпурные или какие–нибудь другие, бросающиеся в глаза лоскуты; ее натягивают с этими отметками на участке и возле каждого лоскута втыкают камышинку: (2) ряды пойдут через правильные промежутки [95]. Когда это сделано, приходит землекоп и роет ямы, оставляя подряд от одной камышинки до другой с обеих сторон нетронутые полосы. Ямы роют глубиной не меньше чем в два с половиной фута на равнине, на склонах — в два и три четверти фута, а на крутизнах — даже в три фута. В ямы, углубленные на такую меру, опускают саженцы, укладывая их в середину ямы так, чтобы они смотрели в противоположные стороны, верхушки их поднимают к камышинам.
(3) Первая обязанность садовника — как можно скорее доставить саженцы из питомника; если возможно, то в самый момент посадки вынуть их со всей осторожностью, чтобы не обломать; обрезать, как старую лозу, оставив один–единственный, самый крепкий побег; выгладить все узлы и шрамы. Если при выемке пострадают корни (чего надо особенно остерегаться), надо их обрезать и, согнув саженец, уложить его таким образом, чтобы корни двух лоз не переплетались между собой. Избежать этого легко, уложив по самому дну канавы вдоль ее сторон небольшие камни, весом не больше пяти фунтов каждый [96]. (4) Считается, что эти камни защищают корни лозы от зимней сырости и от летнего зноя. Это говорит Магон, и Вергилий следом за ним так учит уходу за саженцами:

Пористых камней еще наложи иль раковин с грязью.[97]

И немного дальше:

… между хозяев
Есть и такие, что камнем или черепицей тяжелой
Сверху их жмут, такова от стремительных ливней защита
Или от знойного Пса, от которого в трещинах поле.[98]

(5) Этот же писатель–пуниец советует, посадив саженцы, положить в яму виноградных выжимок вместе с навозом: первые заставят растение пустить новые корешки; навоз зимой согреет зябнущую лозу, а летом доставит питание и влагу. Если земля, которой вверяется лоза, кажется бесплодной, то, по его мнению, в яму следует насыпать жирной земли, привезенной хотя бы издалека. Выгодно ли это делать, это нам покажут местные цены на хлеб и на оплату рабочих.
(XVI) (1) Земля после плантажа годится для посадки, если она слегка сыровата; лучше, однако, доверить саженец сухой, но не раскисшей земле. Когда множество его междоузлий поднимается над ямой, весь верх срезают, оставив над землей только два глазка, а яму целиком засыпают и заравнивают. Теперь следует сажать между рядами лоз чубуки. Достаточно посадить их в одну линию на том свободном пространстве, которое находится между лозами. (2) Так они и сами пойдут лучше, и для ухода за посадками в рядах будет достаточно пространства. Параллельно ряду саженцев надо насажать чубуков — по пять штук на фут, чтобы было чем заменить погибшую лозу. Фут этот выделяют в середине междурядья на равном расстоянии от обеих лоз. (3) Юлий Аттик считает, что для такой посадки вполне достаточно шестнадцати тысяч чубуков. Мы сажаем их на четыре тысячи больше, потому что значительная часть их гибнет от небрежного ухода; ряды растений редеют.
(XVII) (1) Писатели немало спорят между собою о том, как сажать чубуки. Некоторые считали, что для посадки годится вся ветка целиком, как она была взята с материнской лозы; ее делили на части через каждые пять и даже шесть глазков и сажали множество таких отрезков. Я отвергаю такой способ и вполне согласен с теми писателями, которые утверждали, что верхушка ветки не будет плодоносить, и одобряли только ту ее часть, которая примыкала к старому побегу. Всю же «стрелу» они отвергали. (2) «Стрелой» сельские жители зовут крайнюю часть побега — потому ли, что она дальше отходит от материнской лозы и как бы уносится, устремляясь вперед, или же потому, что своим тонким концом напоминает именно стрелу [99]. (3) Опытные хозяева утверждали, что «стрелу» нельзя сажать, но доказательств своей мысли не привели, видимо, потому, что для них, знатоков сельского хозяйства, все само собой было ясно и понятно.
Всякая плодоносная ветвь изобилует плодами до пятого или шестого глазка. На остальной части, как бы она длинна ни была, винограда нет вовсе или же это крохотные гроздья. Потому верхушка справедливо была осуждена в старину за свое бесплодие. Тогда же имели обыкновение сажать чубук, отрезанный с частицей старой лозы. Опыт осудил такую посадку. (4) Кусок старой древесины, будучи посажен в землю, быстро начинает гнить от сырости и губит ближайшие к нему нежные, едва начавшие пробиваться корешки, а в таком случае усыхает и верх черенка. Юлий Аттик и Корнелий Цельс, наши знаменитые писатели–современники, стали, следуя Сазернам, отцу и сыну, отрезать все, что оставалось от старого побега в том месте, откуда пробивается молодая ветка, и сажали черенок только с его головкой.
(XVIII) (1) Но Юлий Аттик советует сажать чубук, согнув его верхушку, чтобы его легче было захватить с помощью pastinum. Так называется у хозяев железное двузубое орудие, которым сажают чубуки [100]: почему о старом, вновь перекопанном винограднике и говорится, что его repastinari. Название это в сущности относилось только к месту, где выкорчевали старый виноградник и сейчас же насадили новый. Теперь мы по обычному незнанию старины зовем repastinatum всякую землю, которую вскапывают для посадки лоз. Вернемся, однако, к нашему вопросу.
(2). Я считаю способ Юлия Аттика, при котором у чубука сгибают верхушку, вредным. Не одна–единственная причина заставляет от него отказаться: во–первых, всякое растение, до посадки поврежденное и надломленное, растет хуже, чем посаженное в полной целости и сохранности; дальше: опущенное в землю согнутым и перевернутым, оно, когда придет время выемки, противится усилиям рабочего словно крюк, вцепившийся в землю, и обрывается раньше, чем его удастся извлечь: чубук в той части своей, которая была изогнута, хрупок; в нем есть изъян еще до посадки: надломленный, он теряет большую часть корней. (3) Не буду задерживаться на этих пагубных явлениях: есть еще нечто гораздо более опасное, о чем умолчать не могу. Недавно, рассуждая о верхушке побега, о так называемой «стреле», я указывал, что плоды растут поблизости от старой ветви не дальше пятой или шестой почки. (4) Тот, кто сгибает чубук, губит как раз эту плодоносную часть: на согнутой части сидят три или четыре почки; остальные два или три плодоносных глазка глубоко погружаются в землю и пускают не ветки, а корни. Итак, оказывается, что при такой посадке чубука мы как раз достигаем того, чего хотели избежать, отказываясь сажать «стрелу». Чубук приходится делать длиннее, если мы хотим сажать его согнутым. Не подлежит сомнению, что у него остаются как раз бесплодные, находящиеся возле верхушки почки, из которых разовьется множество бесплодных или малоплодовитых побегов, именуемых у селян racemarii.
(5) Что следует отсюда? Не важнее ли всего, чтобы посаженный чубук принялся именно со стороны среза и чтобы рана быстро зарубцевалась? Если этого не случилось, то в лозу по открытой сердцевине ее, как по трубочке, проникнет слишком много влаги; ствол станет дуплистым; в нем найдут себе пристанище муравьи и другие насекомые, от которых около корней заводится гниль. Как раз это и происходит с изогнутыми посадками: при выемке они надламываются внизу; сажают их с открытой сердцевиной; от воды, проникающей туда, и от названных выше насекомых лоза скоро старится. (6) Поэтому чубук лучше всего сажать, ставя его прямо; при посадке двузубым pastinum нижний конец его легко зажать между близко сдвинутыми зубьями и опустить в землю; посаженное таким образом растение скорее примется. Оно пускает корни с того конца, с которого срезано; разросшись, они закрывают рубец, а кроме того, рана, обращенная вниз, не так доступна для влаги, как смотрящая вверх, через которую, как через воронку, проникает в сердцевину всякая дождевая вода.
(XIX) (1) Нельзя точно установить, какой длины должен быть чубук. Если почки расположены на нем часто, его следует делать короче; если редко, то длиннее; он не должен быть, однако, длиннее фута и короче трех четвертей его: слишком короткий, близкий к поверхности земли, страдает в жару от недостатка влаги; длинный, глубоко посаженный, трудно вынуть, когда он примется. Это правила для ровного места; по склонам, откуда земля сползает, можно сажать чубуки в один фут с ладонью. (2) В долине и на сырых равнинах можно сажать даже «трехглазковые» чубуки, т. е. такие, которые немного короче трех четвертей, но во всяком случае длиннее полфута. Называются они «трехглазковыми» не потому, что на них вообще только три глазка: их полно около места среза, но за вычетом их (ими он обилен) остается у него на верхушке три узла и столько же почек.
Кроме того, предупреждаю еще виноградаря, чтобы он, сажая чубуки ли, саженцы ли, остерегался сильного ветра и солнца: от них посадки сохнут. В защиту от того и другого можно натянуть одежду или любое плотное покрывало. (3) Лучше, разумеется, выбрать для посадки день совершенно безветренный или с легким ветерком: от солнца закрыться легко.
Прежде чем положить конец этому рассуждению, скажем о том, о чем мы еще ничего не говорили, а именно, следует ли иметь лозы одного сорта или многих, причем сажать их каждый отдельно, особо или же все вместе, скопом, без разбора.
Рассмотрим сначала первый вопрос.
(XX) (1) Разумный хозяин будет, конечно, сажать лозы того сорта, который он считает наилучшим, неизменно увеличивая их число и не допуская никаких других. Но если он предусмотрителен, то он заведет лозы разных сортов: погода никогда не бывает столь мягкой и равной, чтобы ничем не повредить какому–либо сорту лоз; если она суха, то плохо лозам, которым полезна сырость; если дождлива, страдают те, которые любят сухую погоду; если холодна и морозна, — те, которые не терпят ожога; если знойна, — те, которые не выносят жары.
(2) Не стану перечислять множество всяких бед от погоды: всегда что–нибудь да повредит лозам. И если мы посадим только один сорт и случится как раз то, что для него губительно, то мы лишимся всего урожая; ничто не поможет тому. (3) Если же мы заведем разные сорта, то что–нибудь уцелеет и даст урожай. Эта причина не должна, однако, подтолкнуть нас на посадку множества сортов: сорт, который мы считаем наилучшим, разведём в возможно большем количестве; за ним — тот, который занимает место сразу за первым, затем посадим третий и четвертый сорта, ими и удовлетворимся словно четверкой крепких атлетов: располагая четырьмя или самое большее пятью сортами можно спокойно ожидать урожая [101].
(4) Что касается второго поставленного нами вопроса, то я не сомневаюсь, что лозы следует распределять и рассаживать по сортам, отводя для каждого свой участок, отделенный от других тропинками и дорожками [102]. Добиться этого от своих людей я не мог, не осуществил этого правила и до меня никто из тех, кто его полностью одобрял. Из всех сельских работ это самая трудная: она требует величайшего внимания при отборе черенков, а при их классификации — в большинстве случаев просто большой удачи и опытности. И все же, по словам божественного Платона, красота заставляет нас стремиться к тому, чего достичь по слабости смертной природы мы не можем. (5) Если у нас впереди целая жизнь и мы счастливо соединили в себе знания, умение и желание действовать, то мы довольно легко осуществим наше намерение, но придется долго упорствовать в достижении этой цели: рассадить за несколько лет большое количество лоз. Не во всякое время можно судить о лозе: некоторые лозы нельзя различить, пока они стоят голыми: они похожи и окраской, и стволами, и ветвями; их распознаешь только по листьям и спелым гроздьям. Я не буду настаивать, что только сам хозяин проявит здесь усердие: (6) только по беззаботности можно поручить это вилику или даже виноградарю. Даже такое простое дело, как убрать из виноградника черный виноград, удалось только очень немногим хозяевам, а уж заметить цвет грозди может и тот, кто ничего в виноградарстве не смыслит.
(XXI) (1) У меня имеется единственный способ быстро осуществить намеченную цель: в старых виноградниках на каждом участке особо сажать черенки одного сорта. Не сомневаюсь, что через немного лет мы получим от этих посадок тысячи чубуков; сорта теперь определены, и мы рассадим их по своим местам. (2) Множество причин убедит нас в пользе такой посадки. Во–первых (начну с менее важного), в жизни вообще, не только в сельском хозяйстве, но и в любом деле разумный человек наслаждается порядком, когда вещи распределены по своим родам, а не разбросаны и кое- как свалены в кучу. (3) Даже человек, совершенно чуждый сельской жизни, придя вовремя в усадьбу, восхитится и удивится милостям природы: тут битуригские лозы, увешанные плодами, там не уступающие им helvolae; вот arcelacae обращает на себя взор; вот spionia и balisca. Мать–земля из года в год, словно радуясь вечно повторяющимся родам [103], предлагает смертным свои сосцы, переполненные виноградным соком. Милостью отца, Либера, с ветвями, усыпанными урожаем, который сверкает белым, желтым, красным и пурпурным, отягощенная разноцветными плодами отовсюду улыбается Осень.
(4) Все это чрезвычайно приятно, но польза превысит удовольствие. Хозяин явится на зрелище, даваемое его имением, тем охотнее, чем оно прекраснее. Поэт сказал о божестве:

Взор свой почтенный куда божество не направит.[104]

Но и чем чаще устремляет куда–нибудь хозяин свой глаз, тем больше в той стороне урожай [105]. Оставлю, однако, то, что относится и к лозам, посаженным без разбора, изложу то, на что следует обратить особое внимание.
(5) Лозы разных сортов отцветают не разом и созревают не одновременно. Поэтому хозяину, у которого лозы рассажены не по сортам, придется терпеть одно из двух неудобств: или снимать поздний виноград вместе с ранним — вино тогда скоро закиснет, — или же поджидать, пока созреет поздний виноград, но потерять ранний, который объедят птицы или обобьют дожди и ветра.
(6) Если же он решит снять урожай выборочно, то, во–первых, ему грозит небрежность сборщиков. Приставить к каждому надсмотрщика, который следил бы и учил не рвать зеленых ягод, невозможно. Затем сорта, поспевающие одновременно, дают вино разное: хорошее вино будет испорчено худшим. Вино от разных лоз долго не простоит. Хозяин вынужден продавать молодое вино, а ведь если бы он смог отложить продажу до следующего года или по крайней мере до лета, то он получил бы цену гораздо большую.
(7) Главное удобство распределения лоз по сортам в том, что виноградарю легче обрезать лозу, как она того требует, если он знает, каким сортом засажен обрезаемый им участок. Разобрать это в смешанных виноградниках трудно: значительная часть обрезки производится в такое время года, когда на лозе листья еще не развернулись. А ведь очень важно, оставит ли виноградарь, как того требует лоза, больше на ней ветвей или меньше и пустит ли их в рост или коротко обрежет. (8) Очень важно, в какую сторону света обращен какой сорт: не все лозы любят тепло, не все холод. У каждого растения свои особенности: одни лозы хорошо идут на южной стороне, они крепнут в тепле; другие требуют северной, они чахнут от зноя. Некоторые любят умеренную температуру восточной или западной стороны. (9) Все это может учесть при выборе места человек, который сажает каждый сорт на своем участке.
Немалая польза и в том, что сбор урожая потребует тут меньше и труда, и расходов. Виноград, который начал поспевать, соберут вовремя [106]; съемку еще зеленого отложат без лишних затрат. (10) Перезрелый и готовый виноград не будет торопить с уборкой, не заставит набирать множество рабочих по любой цене. И еще большое преимущество: вино от каждого сорта лоз можно разлить как оно есть, без подмеси другого, и поставить отдельно, будь оно от битуригской лозы, от балиски или от спионии. При таком разливе вина становятся благороднее: подмесь другого сорта не мешает им стариться; через пятнадцать лет и даже позднее в них нельзя обнаружить неприятного привкуса; каждое вино обладает ведь свойством делаться лучше от старости.
(11) Поэтому, как мы и решили доказать, рассадка лоз по сортам чрезвычайно выгодна. Если ты не можешь ее добиться, то сажай вместе лозы, хоть и разные, но такие, которые дадут вино сходного вкуса и одновременно поспевают. Если тебя интересует плодовый сад, то ты можешь с северной стороны (чтобы не было большой тени от взрослых деревьев) с края виноградника рядами рассадить отводки смоковниц, груш и яблок. Через два года ты их привьешь, а если это хорошие сорта, то просто пересадишь, когда они окрепнут. О посадке виноградника достаточно.


[1] Vergil., Georg., II,1.
[2] Georg., II, 10-11.
[3] Cf. Georg., II, 14, Pars autem posito surgunt de semine.
[4] Georg., II, 238-240.
[5] Duracinae. Плиний указывает (N. H., XIV, 14), что название это происходит от прочности кожицы.
[6] Называется так из–за округлого и набухшего вида гроздей (cf. μαστος — «грудь» и βου- указатель ширины, обширности. Варрон (R. R., II, 5,4) называет этот виноград bumamma — «коровье вымя»; Pliny., N. H., XIV, 15, tument vero mammarum modo Bumasti; Ibid., 40, Purpureae cognomina Bumammiae.
[7] Cf. Pliny., N. H., XIV, 15, praelongis Dactyli porriguntur acinis.
[8] Исидор (Orig., XVII, 5,17) говорит, что он был так назван из–за своего огненно–красного цвета (cf. κεραυνος — «молния»).
[9] От στεφαωος — «венок». Так назван по словам Плиния (N. H., XIV, 42) потому, что листья, находясь между ягодами, напоминают корону.
[10] Название происходит от размера ягод;Pliny.,N. H., XIV, 41.
[11] Называемый Плинием (loc. cit) unciales за вес его ягод.
[12] По своей ягоде, похожей на айву; или из Кидонии на Крите.
[13] Так же называемый Sirculan - $ 27, ниже и Pliny, N. H., XIV, 34. Об их особых свойствах сохранности см. XII, 45,1; Pliny, loc. cit; Horace, Serm., II, 4, 71.
[14] Высоко ценимые всеми авторитетами; см. особ. гл.9 ниже и Плиния (N. H., XIV, 21-22). Исидор (Orig., XVII, 5,18) говорит, что они названы аминейскими quasi sine mineo, id est sine rubore, давая белое вино.
[15] «Ярмо» (jugum) определяется Варроном (R. R, I, 8,1) как поперечные перекладины. Ярма бывают из жердей, тростника, верёвок и виноградных лоз.
[16] Vinea обозначает виноградник в котором лозам позволяется виться по земле или они поддерживаются рамами (frames) или приучаются стоять прямо на подпорках; De Arb., 4,1. Arbustum — это плантация подрезанных деревьев (обычно тополя, вяза и ясеня), на которых лозы раскинуты и перекинуты гирляндами с дерева на дерево; см.V, 6; De Arb., 16.
[17] Современное Сорренто.
[18] Видимо, лоза с одной гроздью по контрасту с двойными «близнецами». Но singularis habetur может означать «обладающая особыми, выдающимися достоинствами».
[19] Из Номента, древнего сабинского города, ныне Ментаны; Cf. Pliny., N. H., XIV, 23.
[20] Ευγενης — «плодородный», «высокородный»; cf. Pliny., N. H., xiv, 25.
[21] Ibid., 26.
[22] Ibid., 24.
[23] Ibid., 27.
[24] Ibid., 30.
[25] Pliny., N. H., XIV, 28.
[26] Vergil., II, 99-100, Argitisque minor, cui non certarerit ulla \\ Aut tantum fluere aut totidem durare per annos («Мелкий аргосский ещё, — ни один у него не оспорит \\ Ни многосочья его, ни способности выстоять годы»).
[27] Pliny., N. H., XIV, 28.
[28] Ibid., 31.
[29] Αμεθυστος — «не пьяный»; в древности аметист был средством против пьянства. О названии и качестве вина см. Pliny., N. H., XIV, 31; Isidore, Orig., XVII, 5,24.
[30] Cf. Pliny., N. H., XIV, 32-33.
[31] Cf. Pliny., N. H., XIV, 35.
[32] Pliny., N. H., XIV, 34.
[33] Другими авторами не упоминается.
[34] Vergil., Georg., II, 104-106.
[35] Те более низкое качество плодовитой виноградной лозы более чем компенсируется количеством её урожая.
[36] Те по поводу arbustum.
[37] Varro, R. R., I, 2,7, где он цитирует «Начала» Катона.
[38] Урна — мера сыпучих тел и ёмкости = ½ амфоры = 4 конгиям = 24 секстариям = 13, 13 л.
[39] Современная Фаенца.
[40] Полоса земли, тянущаяся вдоль Адриатического побережья Италии.
[41] Луция Аннея Сенеки, философа.
[42] 1 culleus (мех) = 20 амфор = 525,27 л.
[43] Возможно речь идёт о тех двух югерах привитых лоз, что упомянуты в III, 9,6. О различном числе лоз, высаживаемых на югер см. V,3.
[44] 1 амфора = 26, 2 л.
[45] 1 сестерций = 2,5 (позднее 4) ассам.
[46] Варрон в предыдущем столетии говорит (R. R., I, 44, 1-2) об урожае зерна сам-10 (cum decimo) в некоторых частях Италии, сам-15 (cum quinto decimo) в некоторых местах Этрурии и даже сообщает об урожае сам-100 (cum centesimo) около Сибариса в Италии и в некоторых местах в Сирии и Африке.
[47] Брачный обычай предоставления доли для невесты; ведь лоза, так сказать, «замужем» за деревом, которое она обвивает.
[48] Точка на торгах, на камне или каменной платформе, на которой происходили торги рабов.
[49] Т. е в 7000 сестерций.
[50] Чубуки — отводки с корнем.
[51] См. гл.6, $ 3, ниже.
[52] Ср. гл.16, $ 3 ниже.
[53] Bipalium — двойная лопата, т. е заступ с перекладиной повыше железной лопасти; при нажимании ногой на эту перекладину заступ погружался в землю на глубину, превышающую длину лопасти.
[54] Cf., V, 6, 29; Festus, 246 L, «palmites» vitium sarmenta appellantur, quod in modum palmarum humanarum virgulas quasi digitos edunt («Palamites» называются побеги виноградной лозы оттого, что подобно кистям (palmae) человеческих рук её прутики растут словно пальцы); Isidore, Orig., XVII, 5,9.
[55] Nepotes — боковые или вторичные побеги, внуки flagellum — верхних побегов в последовательности flagellum – pampinus (черешок, стеблевидная часть листа) — nepos отрастающие из влагалища pampinus или черешка листа.
[56] Слово это означает возвращение в предыдущее состояние, восстановление прежнего положения вещей.
[57] Плиний (N. H., VII, 33) упоминает несколько случаев многоплодных родов, включая знаменитые тройни у римлян Горациев и альбанцев Куриациев (Livy., I, 24-26). Женщины в Пелопоннесе, говорит он, четырежды рождали по пять близнецов, египтянки же рождали и шестерых. Плодородие египтянок он приписывает тому, что они пьют воду плодоносного (fetifer) Нила.
[58] Cf. Pliny., N. H., VII, 74. Можно предположить, что источником истории является утраченное сочинение Цицерона De Admirandis, упомянутое Плинием (N. H., XXXI, 12.
[59] Современная Бевана в Умбрии, местность долгое время знаменитая огромным белым скотом.
[60] Тмол — гора во Фригии; cf. Vergil., Georg., I, 56; Корик — город и мыс в Киликии.
[61] Ардея, Карсеолы и Альба — древние города Лация.
[62] Cf. гл.3, $ 2 выше.
[63] Vergil., Ecl., I, 23.
[64] Путём прививки отпрысков проверенной лозы на большое количество непроверенных подвоев.
[65] См. гл.3, $ 3, выше.
[66] Называется она так, несомненно, потому, что жидкость проходит (δια + βαινω) через вытянутые ножки сифона.
[67] Т. е как бы в её «ножке».
[68] Cf. De Arb., 3,1; 20,1.
[69] Cf. V, 6, 29; Pliny, N. H, XVII, 81, Sic duo genera palmitum: quod e duro exit materiamque un proximum annum promittit, pampinarium vocatur aut, ubi supra cicatricem est, fructuarium; alterum ex amiculo palmite semper fructuarium.
[70] Cf. I Praef. 12; I, 9, 4-5.
[71] Т. е природа; cf. I. Praef.2; Pliny., N. H., XXXI, 1.
[72] Cf. Cic., Tuscul., I, 18, 42; I, 20, 47.
[73] Cf. Isidore, Orig., XVII, 5,6, Spadones sunt surculi fruge carentes, ex ipsa appellatione, quod sint inhabiles fructu et sterilitate affecti; Pliny, N. H., XIII, 38.
[74] См. III, 6,3.
[75] См. III, 10,5.
[76] Cf. IV, 21,3.
[77] Cf. гл.10, $ 10 выше.
[78] Vergil., Georg., I, 197-200.
[79] Колумелла, как кажется, имеет в виду свою предыдущую цитату из Вергилия (Georg., I, 197-200) в II, 9,12.
[80] Определение «стрелы» даётся в гл.17, разд. 2 этой книги; cf. Isidore, Orig., XVII,5,7, Sagittam rustici vocant novissimam partem surculi sive qui longius recessit a matre et quasi prosilivit, seu quia acuminis tenuitate teli speciem praefert.
[81] Это особая подготовка почвы, называемая pastinatio (русск. плантаж), состоящая в рыхлении, дроблении или крошении глубокого слоя почвы и подпочвы и перемещении слоёв. Почва так подготовленная, по латыни называлась pastinatum, pastinatio или pastinum. Палладий (II, 10,1) подобно Колумелле ниже (гл. 13) говорит о трёх видах обработки почвы: полная обработка почвы, рытьё канав в виде длинных полос или борозд, коротких полос или ям.
[82] В трактате «О деревьях» (3, 5) Колумелла советует не использовать вновь почву, прежде бывшую под виноградником, до того как она отстоится 10 лет.
[83] Cf. αργιλλος из απγης — «белый».
[84] Georg., II, 298.
[85] См. III, 11,1 note.
[86] Расположение группами по пяти, подобно пятёрке на игральной кости. В этом случае пятёрка составляет квадрат с пятым членом в центре. См. гл.15, $ 1-2 ниже.
[87] II, 2,25; 4,3.
[88] Этот измерительный прибор не упоминается другими авторами, хотя Исидор (Orig., XX, 15,3) говорит, что испанцы называют ciconia подъёмный рычаг (tolleno) потому, что движения рычага при наборе воды, напоминают действия цапли. Палладий (II, 10,4) говорит об использовании virga (ветви) для измерения глубины перекапываемой почвы. Кажется, что античная ciconia, здесь упомянутая, была в форме буквы Т, стоящей подобно цапле на одной ноге; впрочем, комментаторы расходятся во мнениях относительно того ставился ли этот инструмент вертикально, переворачивался или клался на бок. Усовершенствование, внесённое Колумеллой, а именно добавление Х-образных крестовин (stella) так же озадачило комментаторов: некоторые прикрепляют эти части в точке пересечения, к основанию Т и на той же плоскости; другие думали, что Х находилась в горизонтальном положении, т. е лежала плашмя на дне канавы, а Т стояла под прямым углом к ней. Это последнее предположение кажется мне более вероятным, если текст и перевод верны.
[89] Decussare = сделать decussis, скрещение в виде римской цифры Х.
[90] Верёвка и отвес, иногда подвешенные к углу прямоугольной рамки, составляли простой уровень (labella).
[91] Т. е новая земля, когда она последовательно разделена на полосы одинаковых размеров, постепенно становится похожей на поле, которое постоянно обрабатывают, хотя сейчас оно временно не засеяно.
[92] 13 февраля.
[93] 15 октября — 1 декабря.
[94] Потому, что саженец, имея уже установившуюся корневую систему, можно высаживать в более разнообразную почву, чем не имеющий корней чубук.
[95] Cf. Palladius, III, 9,10.
[96] Cf. De Arb., 4,4; Palladius, III, 10, 2-3.
[97] Georg., II, 348.
[98] Ibid., 350-353.
[99] Исидор (Orig., XVII, 5,7) определяет sagitta (стрела) в тех же самых выражениях. Но у Плиния (XVII, 156) иное объяснение, tertium genus adiectum etiamnum expeditius sine calce, quod sagittae vocantur, cum intorti panguntur, iidem cum recisi nec intorti trigemmes.
[100] Cf. Isidore, Orig., XX, 14,8.
[101] Cf. Palladius, III, 9, 11.
[102] Палладий (loc. cit) говорит то же самое. Плиний (N. H., XVII, 169) даёт указания относительно размера различных участков и ширины разделяющих участки дорожек и тропинок.
[103] Cf. X, 145; 157.
[104] Vergil., Georg., II, 392. Божество — Вакх.
[105] Cf. IV, 18, 1; Palladius, I, 6,1, Praesentia domini provectus est agri.
[106] О методе Колумеллы определения зрелости винограда см. XI, 2, 67-69.