Птолемей, по–видимому, сначала отправился не в Александрию, а в Мемфис. Именно туда он на первое время привез тело Александра (Paus. 1.6.3; Curt. 10.10.20), и именно там Пердикка напал на него в 320 году (Diod. 18.34.6). Лежащий недалеко от стыка дельты и Верхнего Египта и недалеко от пирамид Гизы, Мемфис, один из древнейших городов в мире, был столицей Древнего Царства. Совсем недавно он был персидской столицей. При Птолемеях он оставался вторым по величине и значению городом страны (Strabo 17.1.32).
Птолемей быстро избавился от Клеомена. Если мы вообще можем верить нашим источникам, Клеомен настроил против себя практически все слои общества ([Ar.] Oec. 1352a-1353b). Он обманом лишил солдат двенадцатой части их годового жалованья. Он требовал деньги у жрецов, угрожая закрыть их храмы, если те не откупятся. Египетским купцам во время большого голода не разрешалось вывозить зерно в Грецию, пока они не заплатили большую пошлину, да вдобавок он обложил их налогом. Как правило, он вымогал, жульничал и грабил всех подряд, непрестанно пополняя собственную кубышку.
Казнив ненавистного тиранического правителя, Птолемей заслужил популярность, однако, он не отдал народу награбленные Клеоменом деньги. Они стали основой его личного состояния и действенным инструментом, чтобы начать свое правление. В то же время он уведомил Пердикку, что он, Птолемей, один управляет Египтом.

Экспансия

Не теряя времени, Птолемей стал расширять сферу своего влияния. Нет никаких свидетельств того, что он когда–либо пытался заявить права на империю Александра в целом виде. Наоборот, похоже, он был первым из наследников, осознавших, что будущее за развитием меньших царств.
Птолемей выбрал не только самую богатую из провинций Александра, но, возможно, самую замкнутую. География отрезала Египет от остального мира и позволила ему процветать в великолепии и изолированно на протяжении столетий. Негостеприимные пустыни защищали страну на востоке и западе; водопады Нила препятствовали вторжениям с юга.
Птолемей продолжил работу по созданию своей новой столицы, города, который был спланирован Александром и начат покойным Клеоменом. Но он, должно быть, понял, что Александрия уязвима для нападения с моря. Возможно, поэтому он сперва отправился в Мемфис и перевез туда тело Александра.
Если Александрия должна была стать его столицей, Птолемею нужны были друзья и союзники в восточном Средиземноморье. Он быстро заключил союзы с царями Кипра (Arr. Met ' Alex. 24.6). Царства существовали на Кипре с микенских времен, но в последнее время города–государства Кипра не были свободными. С небольшими перерывами остров уже два столетия находился под персидским владычеством. Киприоты встретили Александра с распростертыми объятиями и помогли ему в осаде Тира в 333 году.
К 321 году Птолемей заключил договоры с различными правителями и ввел остров в сферу своего влияния. Вероятно, именно в это время его дочь от Таис, Эйрена, вышла замуж за Эвноста Солского, одного из девяти царей Кипра. Птолемей уступит Кипр Деметрию Полиоркету в 306 году, но вернет его к 295 году. После 295 года острову суждено было остаться под птолемеевским господством вплоть до римского завоевания в 50 г. до н. э.
Обеспечив себе Кипр на востоке, Птолемей получил возможность контролировать Киренаику, своего ближайшего соседа на западе. Кирена на востоке Ливии была процветающей греческой колонией, чья торговля и история были связаны больше с Эгейским морем, чем с Африкой. Это не была монархия, как в кипрских городах. В то время, когда он подчинялся Александру, это было правовое государство, в котором олигархи боролись с демократами за контроль.
Необычное стечение обстоятельств обострило отношения между соперничающими партиями Кирены и превратило нормальные политические споры в активную гражданскую войну (Diod. 18.19–21). Перед смертью Александра Гарпал, старый друг Птолемея с тех времен, когда оба учились у Аристотеля, сбежал с деньгами из казны и ушел на остров Крит. Там он был убит одним из своих подчиненных, Тиброном, спартанским солдатом удачи.
Группа изгнанных демократов попросила Тиброна помочь им восстановить контроль над Киреной. Тиброн согласился, очевидно, с намерением стать правителем Киренаики. Проиграв несколько битв с Тиброном, киренские аристократы послали за помощью к Птолемею.
Птолемей послал Офеллу, македонского полководца, во главе сухопутных и военно–морских сил. Офелла победил Тиброна, захватил его и передал территорию Птолемею. Птолемей создал для киренцев политию, которая дала им иллюзию свободы, хотя он явно сохранил над ними контроль (SEG 9.1.1–46). Он установил умеренную олигархию с населением в десять тысяч человек. Птолемей был назначен стратегом на всю жизнь и имел право выбирать граждан, а также членов Совета старейшин. В конституции не упоминается, что Птолемей, по–видимому, оставил Офеллу с большим гарнизоном, чтобы сохранить господство над страной (Diod. 20.40.1). Кирена несколько раз восставала, но за исключением небольших перерывов, она оставалась в руках Птолемеев, пока Рим не аннексировал ее в 96 г. до н. э.

Тело царя

Птолемей захватил тело Александра Великого и отвез его в Египет в 322 г. до н. э. Сначала он хранил его в Мемфисе, а в Александрии строил для него великолепную гробницу. Арридей (не царь) провел два года в Вавилоне, готовя тело и повозку, которая доставила бы его домой.
Некоторые из наших древних источников говорят, что тело Александра должно было быть погребено в святилище Зевса–Аммона в Ливии (Diod. 18.3.5; Curt. 10.5.4), но это определенно неверно. Гробница Александра станет достопримечательностью для паломников и туристов и одним из чудес света. Даже если бы Александр пожелал быть похороненным в Ливии, что весьма сомнительно, его преемники не позволили бы этого. Биллоуз отмечает, что Диодор (18.3.5 и 18.28.2–6) «показывает сильные следы пропаганды Птолемеев». Э. Бэдиан подчеркивает не столько то, что Александр хотел быть погребенным в Сиве, сколько то, что источник Диодора, Гиероним Кардийский, записал это как факт.
Трезво мыслящие генералы, которые отвечали за легенду об Александре, а также за его империю, никогда бы не согласились отправить его тело на отдаленный и малоизвестный пост, доступный одному Птолемею. Если они были готовы отвергнуть последние планы Александра без серьезных дебатов (Diod. 18.4), они не поддались бы столь эксцентричной прихоти, как похоронить своего царя в Ливии.
Павсаний сохраняет наиболее вероятный сценарий (Paus. 1.6.1-3). Генералы решили отправить труп Александра в Эги (современная Вергина, где с 1977 года были обнаружены пять гробниц), традиционное место погребения македонских царей. Вот почему Птолемей встретил похоронный кортеж в Сирии с армией (Diod. 18.28.3). Птолемей, вероятно, подкупил Арридея, человека, ответственного за похороны Александра. В любом случае Птолемею не составило труда захватить тело и доставить его в Египет, хотя Пердикка послал войска, чтобы предотвратить перехват (Arr. Met ' Alex. 1.25).
В своей новой столице Птолемей построил для Александра великолепный храм. Он стал местом захоронения Птолемеев и частью дворцового комплекса. Вероятно, он был расположен поблизости от музея и недалеко от центра Александрии, где Канопский путь пересекал улицу Тела. Источники иногда называют Мавзолей soma (тело), ​​а иногда и sema (могила). Но как бы там ни было, он стал главной достопримечательностью Александрии: средоточием любопытства, благоговения. и паломничество. Даже Август, покоривший и сменивший династию Птолемеев, не смог удержаться, чтобы не взглянуть на останки великого Александра (Suet. Aug. 18.1).

Война с Пердиккой

Пердикка не мог публично обвинить Птолемея в убийстве Клеомена, его агента и вероятного шпиона, но и не мог игнорировать кражу тела Александра. Это было прямым оскорблением его руководству. Конфликт между Пердиккой и Птолемеем был больше, чем локальным событием. Это было частью общего нарушения баланса сил, созданного в Вавилоне тремя годами ранее.
Эту Пердиккову войну часто рассматривают как войну местных династов против центральной власти. В каком–то смысле это точное описание ситуации. Однако Пердикка, а не династы, кажется, довел события до пика.
Пердикка сначала примкнул к Антипатру, предложив жениться на его дочери Никее. Затем он передумал и посватался к Клеопатре, сестре Александра. Это был умышленно провокационный акт, который оттолкнул от него Антипатра и заставил всех насторожиться, поскольку его можно было легко интерпретировать как шаг к присвоению царской прерогативы.
Антигон, отказавшись помочь Эвмену завоевать его провинцию, бежал в Европу. Итак, Пердикка, все еще находившийся в Азии, столкнулся с грозной коалицией на западе. Антипатр, Лисимах, Кратер и Антигон были настроены против него. Почему Пердикка решил сражаться с ​​коалицией и одновременно вторгнуться в Египет, трудно понять, но он, очевидно, максимально доверял своему союзнику Эвмену.
Эта уверенность не была напрасной, поскольку Эвмен проявил себя более чем способным в своей роли генерала. В крупном сражении Эвмен победил армию под командованием Кратера, который погиб в бою.

Вторжение в Египет

Пердикка двинулся на Египет, не зная о победе Эвмена. Он расположился лагерем недалеко от Пелусия, на восточной границе дельты Нила. Пердикка попытался отрыть древний канал на Ниле, но неудачно, и некоторые из его солдат начали дезертировать. Похоже, в армии Пердикки были шпионы Птолемея или сочувствующие, ибо солдаты уходили к египетскому сатрапу постоянно. На протяжении своей долгой карьеры Птолемей часто ослаблял силу своих противников, подкупая солдат, большинство из которых были наемниками, или просто предлагая им более высокое жалованье. Он превратил одну из слабостей той эпохи, большую зависимость от наемников, в силу, и эта техника имела успех против Антигона Одноглазого в 306 году, как и теперь против Пердикки.
Птолемей приветствовал новоприбывших с распростертыми объятиями, завоевав себе репутацию великодушного и справедливого полководца, в то время как высокомерный Пердикка становился все более и более непопулярным (Diod. 18.33.3; Arr. Met 'Alex. 1.28).
Пердикка привел с собой огромную армию, включавшую пехоту, кавалерию и слонов. Он также привел двух царей: младенца Александра IV и умственно отсталого Филиппа III Арридея, который недавно женился на честолюбивой и независимой Эвридике. Идя на предельной скорости всю ночь, Пердикка разбил лагерь у Нила у так называемой Верблюжьей крепости. Это было одно из многих мест по всему Египту, где стоял гарнизон Птолемея.
На рассвете Пердикка начал переправлять свою армию через Нил. Впереди шли слоны, за ними щитоносцы и носильщики лестниц. Скорость и скрытность Пердикки не придали его атаке внезапности, на которую он рассчитывал. Птолемей, возможно, предупрежденный агентами в лагере Пердикки, быстро прибыл и ввел своих людей в крепость до того, как появился враг. Небольшой гарнизон в форте был значительно усилен, хотя египтян все еще было намного меньше.
Птолемей, вероятно, со времен индийской кампании не воевал уже шесть лет. Несмотря на то, что Птолемей был профессиональным солдатом, в военных действиях он отличался осторожностью. Но в этой войне он явно переигрывал Пердикку на каждом шагу. Пердикка считался одним из лучших полководцев, но хитрость Птолемея и особенности египетского ландшафта превратили вторжение в полный провал.
Птолемей проявил мужество, качества вождя и великодушие, что принесло ему популярность среди его собственных войск и восхищение со стороны врага. Он подвергал себя значительному личному риску, встав в авангарде защитников форта. Стоя на самом дальнем валу, он вонзил свое длинное копье в глаз первого слона, ослепив его. Он убил погонщика слона и отбивался от солдат, которые карабкались по стенам с помощью лестниц.
Люди Птолемея были воодушевлены храбростью своего предводителя и вступили в долгую, тяжелую битву. Полуослепший вожак слонов стал бесполезен, и люди Птолемея убили и второго погонщика. Пердикка потерял преимущество внезапности, и не мог использовать своих слонов для разрушения стен. Несмотря на то, что у него было гораздо больше войск, его осада обернулась дорогостоящим провалом.
В конце дня он снял осаду и повел своих людей обратно в лагерь. Еще раз попытавшись получить преимущество от внезапности, он скомандовал идти всю ночь на юг, к Мемфису. Пердикка хотел тайно пересечь реку и напасть на Птолемея, чья штаб–квартира все еще находилась в древней столице. Но на этот раз один только Нил оказался достаточным врагом.
Пердикка приказал людям переправиться на речной остров. Вода была глубокой, а течение сильным, но большая часть первого отряда солдат добралась до острова. Чтобы облегчить переправу, Пердикка разместил слонов выше по течению, чтобы перекрыть реку, а всадников ниже по течению, чтобы ловить тех, кого увлекало течением.
Этот план имел обратный эффект, так как движение животных, по–видимому, углубило дно реки. Следующая группа, пытавшаяся переправиться через реку, оказалась под водой, и облаченные в тяжелые доспехи солдаты захлебнулись. Пердикка понял свою ошибку и приказал людям на острове вернуться. Лучшие пловцы и те, кто был достаточно сообразителен, чтобы сбросить большую часть своего снаряжения, вернулись на берег. Многие утонули. Других унесло вниз по течению, где они были либо взяты в плен людьми Птолемея, либо съедены крокодилами.
Пердикка начал три операции в Египте, и все они закончились катастрофой. Более двух тысяч человек были принесены в жертву без всякого результата. Птолемей собрал тела тех, кого выбросило на берег, кремировал и отправил прах их друзьям и родственникам. Египетский сатрап был не только военным стратегом, но и специалистом по связям с общественностью. Всеобщее недовольство Пердиккой вылилось в насилие, и группа заговорщиков во главе с военачальником Пифоном ворвалась в палатку полководца и заколола его. Было высказано предположение, что за этим заговором стоял Птолемей. Хотя доказательств этому нет, это вполне возможно. Тем не менее, казалось бы, Пердикку и так ненавидели настолько сильно, что Птолемею не пришлось бы платить за его убийство. На следующий день египетский сатрап предстал перед вражеской армией и снабдил ее продовольствием. Он оправдывался перед товарищами–македонянами, и его слова были настолько хорошо восприняты, что армия была готова двинуть Птолемея на пост главы центрального правительства.

Трипарадис

Птолемей отказался от предложения армии сделать его опекуном царей и фактическим главой империи. Возможно, это самый важный факт в его карьере. Конечно, предложение было заманчивым. Птолемею предложили приз, за который многим суждено было бороться и умереть. Есть все основания полагать, что он не ждал более выгодного предложения. Это была лучшая возможность, которой он когда–либо мог воспользоваться. Но он уже принял решение остаться в Египте.
Верховное командование перешло к Арридею, человеку, который позволил Птолемею захватить тело Александра, и Пифону, руководителю заговора против Пердикки. Это соглашение было временным (Arr. Met' Alex. 1.30). Оно должно было продлиться только до тех пор, пока не будет созвана генеральная конференция, в которую войдут Антипатр и Антигон.
Эта конференция состоялась в Трипарадисе в верхней Сирии. Птолемей даже не присутствовал. Арридей и Пифон передали свое командование Антипатру. Однако Антипатра не встретили с большим энтузиазмом. Армия, взбудораженная Эвридикой, женой царя Филиппа, потребовала назад жалованье. Антипатр, поднявший большое восстание, был спасен Антигоном и Селевком (Arr. Met 'Alex. 1.32-33).
Как только был восстановлен мир, было заключено новое соглашение. Птолемей, что неудивительно, утвердился в своей сатрапии. Его оккупация Ливии была официально санкционирована, и ему предоставили свободу действий, чтобы завоевать столько африканских земель к западу от Ливии, сколько он пожелает. Селевк получил Вавилонию, что положило начало долгой и успешной династии Селевкидов (Arr. Met' Alex. 1.34). Однако больше всех в Трипарадисе выиграл Антигон. Помимо сохранения своей азиатской сатрапии, он получил остатки армии Пердикки, опеку над царями и командование войной против Эвмена.

Война с Антигоном

Вероятно, Птолемею не потребовалось много времени, чтобы понять, что Антигон Одноглазый был в лучшем, чем Пердикка, положении, чтобы претендовать на контроль над империей в целом виде.
Но Птолемей не вступал в прямой конфликт с Антигоном еще пять лет. В этот период постоянных потрясений пять лет относительного покоя были вечностью. У Птолемея был досуг, чтобы расширить свою империю и превратить свою столицу Александрию в один из величайших городов мира. Антигон же тратил время в погоне за хитрым и находчивым Эвменом.
Птолемей был достаточно умен, чтобы понять, что он не сможет выжить в полной изоляции от других преемников. Самым полезным союзником в это время оказался Антипатр. По–видимому, Птолемей с самого начала ухаживал за Антипатром и искал с ним союза. Он женился на дочери Антипатра, Эвридике (Paus. 1.6.8). Мы не знаем точно, когда этот брак состоялся, но, вероятно, незадолго до или вскоре после собрания в Трипарадисе. Эвридика привела с собой свою племянницу (или двоюродную сестру) Беренику, которой суждено было занять видное место в жизни Птолемея.
У Птолемея и Эвридики было по меньшей мере четверо детей: два сына, в том числе Птолемей по прозвищу Керавн, и две дочери, Птолемаида и Лисандра. Птолемаида в конечном итоге стала женой Деметрия Полиоркета (Plut. Demetr. 32 и 46).
Финикия и Сирия были необходимы для обороны Египта. Птолемей хотел защитить себя от возможного нападения с востока Антигона Одноглазого или любого другого, кто мог появиться на его границе. Он пытался подкупить сатрапа Лаомедонта, чтобы тот передал ему Финикию и Сирию (App. Syr. 52). В результате короткой и выигрышной кампании Лаомедонт был заключен в тюрьму, а его сатрапия перешла под контроль Египта (Diod. 18.43; App. Syr. 52).
Вполне вероятно, что Птолемей убрал Лаомедонта с разрешения Антипатра. Союз между этими двумя мужами мог бы стать, в этот жестокий период, основой определенной стабильности, но этому не суждено было случиться. Антипатр умер в 319 году. На смертном одре он избрал своим преемником Полиперхонта, почитаемого и пользующегося доверием генерала. Это раздражало сына Антипатра, Кассандра, который немедленно начал кампанию, чтобы свергнуть Полиперхонта и занять место своего отца в качестве эпимелета или регента.
Птолемей встал на сторону Кассандра как наиболее вероятного и способного (не говоря уже беспощадного) преемника Антипатра. Но конфликт между Кассандром и Полиперхонтом должен был усугубить и без того напряженную и запутанную ситуацию.
Полиперхонт, отчаянно нуждавшийся в союзниках, заключил соглашение с Олимпиадой, матерью Александра Македонского. Олимпиада, поскольку ее внук претендует на трон, приказала убить Филиппа III Арридея и принудила к самоубийству его амбициозную невесту Эвридику. Царь Александр IV и его мать Роксана попали под «покровительство» Кассандра. Он удерживал их в качестве фактических пленников в течение многих лет и в конце концов убил их в 310 году. К 315 году Кассандр победил Полиперхонта, а Антигон Одноглазый захватил и казнил Эвмена. Это означало, что грядет еще одна реорганизация преемников, еще одна коалиция и еще одна война.
В 317 году Птолемей женился на Беренике, которая приехала в Египет вместе с Эвридикой. Неизвестно, развелся ли он с Эвридикой, но, похоже, не развелся. Многоженство не было чем–то необычным среди македонских царей и было общепринятой практикой и среди их преемников. Береника была вдовой. До этого она была замужем за малоизвестным македонцем по имени Филипп (Paus. 1.7.1).
У нее было двое детей от первого мужа: дочь Антигона и сын Магас. Когда Пирр в 298 году отправился в Александрию, Береника произвела на него настолько сильное впечатление, что он попросил разрешения жениться на ее дочери Антигоне (Plut. Pyrr. 4). Пирр также, несомненно, находился под влиянием других, мирских соображений вроде союза с домом Птолемея. Магас стал правителем Кирены и возглавил неудачное восстание против своего сводного брата, второго Птолемея (Paus. 1.7.2; Polyaen. 2.28). У Птолемея и Береники было несколько детей, в том числе наследник Птолемей II и Арсиноя, которая на египетский манер вышла замуж за своего брата и тем самым вдохновила его прозвище Филадельф (любящий сестру). В честь Береники был воздвигнут храм и названы два города: один на Красном море, другой в Эпире; он был построен ее зятем Пирром (Plin. 6.16; Steph. Byz. s. v. Berenikai).

Коалиция против Антигона

После победы над Эвменом, Антигон начал убивать или устранять наиболее авторитетных сатрапов в Азии. Селевк бежал к Птолемею в Египет и убедил его в необходимости того, что Антигона нужно остановить. Была сформирована коалиция, в которую вошли Лисимах Фракийский и Кассандр. Когда Антигон спустился в Сирию, его встретили посланцы коалиции с требованием вернуть Селевка в Вавилонию, передать Геллеспонтскую Фригию Лисимаху и оставить Птолемея во главе Сирии (Diod. 19.57). Антигон отказался и развязал грандиозную пропагандистскую войну. Он нападал на Кассандра как на убийцу матери Александра и как на тюремщика его жены и ребенка. Он призвал Кассандра разрушить Кассандрею, город, который тот построил, и Фивы, которые он восстановил после того, как сам Александр приказал разрушить их. Но самым мастерским ходом Антигона был призыв к свободе и автономии всех греческих городов (Diod. 19.62.1).
Вскоре Птолемей сделал аналогичное заявление. Все диадохи хотели заслужить благосклонность греков. Однако, Птолемей, который часто ставил гарнизоны в городах и поддерживал монархии и олигархии, кажется маловероятным защитником греческой свободы и автономии. Антигон Одноглазый в роли защитника демократии иногда воспринимался более серьезно, но ясно, что его основной мотив состоял в том, чтобы подорвать позиции Кассандра в материковой Греции.
Война продолжалась с 315 по 311 год без какого–либо решительного исхода. У Птолемея флот был лучше, чем у Антигона, и поэтому Антигон избегал морских сражений. У Антигона была превосходящая армия, и поэтому Птолемей избегал сухопутных сражений. Антигон без особого труда захватил Иоппию и Газу, но увяз в осаде Тира, длившейся пятнадцать месяцев.
Было много интриг на островах Кипр и Родос, где Антигон стремился добиться уступок и улучшить свой флот. Произошло крупное сражение на суше и на море, в котором полководец Птолемея Поликлит победил двух полководцев Антигона. Однако эта выгода была сведена на нет восстанием в Кирене.
В конце концов Селевк убедил Птолемея предпринять решительные действия против Антигона у Газы (Diod. 19.80.3). Эта битва ознаменовала выход на историческую сцену одной из самых харизматичных фигур эпохи. Деметрий, сын Антигона, будущий «Полиоркет» или «Осаждатель городов», прежде сражался на стороне своего отца против Эвмена, но теперь у него была важная самостоятельная задача. Когда ему было чуть за двадцать, он был назначен оборонять недавних завоевания своего отца в Сирии и Палестине. Антигон оставил опытных военачальников, Неарха и Пифона, ветеранов походов Александра, чтобы Деметрий советовался с ними (Diod. 19.69.1). Очевидно, они советовали ему не сражаться с Птолемеем (Diod. 19.81.1). Однако, честолюбивый юноша не слушал. Деметрий, как и Пердикка до него, надеялся, что его слоны сокрушат египетскую армию. И, как и Пердикка, он был разочарован. Птолемей и Селевк разбросали цепи с шипами, чтобы остановить слонов, и приказали своим лучникам и метателям дротиков сосредоточиться на животных и их погонщиках.
Победа Птолемея при Газе в 312 году привела к повторной оккупации им Сирии и Палестины. Вероятно, именно в это время Птолемей призвал поселиться в Александрии иудеев (Iozeph. Antiq. Jud. 12.1). Последствия этого события были, конечно, огромны и превосходили все, что Птолемей мог себе представить. Александрийские иудеи в конце концов перевели свою Библию на греческий язык. Этот перевод был назван Септуагинтой, потому что предполагалось, что над ним работали семьдесят человек. Несмотря на недавние попытки свести к минимуму последствия эллинизации, факт остается фактом: в Александрии в конечном итоге было больше иудеев, чем в Иерусалиме. Что больше иудеев говорили по–гречески, чем по–еврейски или по–арамейски, — это правда. То, что евреи стали частью александрийского плавильного котла и что они на протяжении тысячи лет находились под влиянием греко–римского Египта, — это факты огромной важности.
Однако, хотя неожиданные результаты отвоевания Палестины Птолемеем, возможно, произвели впечатление, его власть в регионе была слаба. Антигон пришел на помощь своему сыну. Птолемей, как обычно, решил, что благоразумие — лучшая составляющая доблести, и поспешил ретироваться.
Но это, казалось бы, незначительное действие имело далеко идущие последствия. Единственным военным результатом битвы при Газе стало возвращение Селевка в свою вавилонскую сатрапию, на этот раз навсегда. И когда Антигон был окончательно побежден в битве при Ипсе в 301 году, Селевк унаследовал большую часть его территории. Птолемеи претендовали на Палестину, но их власть в этом регионе никогда не была надежной. Селевкиды разместили свою столицу в северной Сирии, но южная область, Келесирия, была предметом ожесточенных споров.
Ирония битвы при Газе заключалась в том, что когда сыновья Птолемея периодически отправлялись в походы, чтобы вернуть или расширить свою палестинскую территорию, они сражались не с сыновьями Антигона, а с сыновьями Селевка: Птолемей восстановил в правах главного будущего соперника своей династии.
Вся территория Сирии и Палестины оставалась одной из главных неустроенных границ эллинистического периода. Так же как египтяне, вавилоняне, хетты и ассирийцы сражались за эту землю с незапамятных времен, Палестина и Сирия останутся кровавой и жестокой битвой со времен Птолемея и до наших дней.

Парад царей

Птолемей и Антигон заключили мир. Однако этот договор, как и Никиев мир, заключенный столетием ранее, вряд ли был окончательным. Это было не более чем перемирие в войне, которая продлится еще десять лет. Селевк и Антигон никогда не прекращали сражаться.
Кассандр и Лисимах подписали договор, который, по сути, был ратификацией status quo. Договор закреплял за Кассандром статус «стратега Европы» до совершеннолетия Александра IV (Diod. 19.105.1). Через год Кассандр решил, что Александр никогда не достигнет совершеннолетия, и приказал умертвить и юного принца, и его мать. Исчезновение Аргеадской династии глубоко изменило облик эллинистической политики. Идея единой империи умерла медленной смертью.
По–видимому, среди преемников шла борьба за руку Клеопатры, сестры Александра Македонского. Есть свидетельства, позволяющие предположить, что Птолемей был близок к тому, чтобы заполучить выгодную невесту, но в 308 году Антигон приказал убить ее (Diod. 20.37.3–6). Жена Птолемея Береника совсем недавно (около 309 г.) родила ему наследника, Птолемея II. Возможно, сатрап все еще был женат на Эвридике и каким–то образом связан с Таис. То, что он мог еще посвататься и к Клеопатре, не оставляет сомнений в полигамном характере его семейной жизни.
Примерно в это же время Птолемей отправился в Грецию. Он взял под свой контроль остров Андрос и города Коринф и Сикион (Diod. 20.37.1). Эта нехарактерная для него агрессия, наряду с его помолвкой с Клеопатрой, заставила некоторых историков полагать, что Птолемей в то время рассматривал возможность претендовать на абсолютную власть. Если это так, то это было кратковременное отклонение от неизменно скромных притязаний Птолемея как сатрапа Египта. Но сатрапа для кого? Термин «сатрап» подразумевал губернатора провинции от имени какой–то верховной власти. Теперь, после исчезновения царской династии уже не было ясно, кто эта власть. В конечном счете, все наследники должны были принять титул царя. Но что означал этот титул? Был ли царь преемником Александра и всего, что он завоевал, или же он был царем одной из сепаратистских стран, созданных из старых провинций?
Антигон и его сын первыми приняли царский сан, и Антигон намеревался создать династию, которая придет на смену Аргеадской династии в качестве царей всего, что завоевала Македония.
Птолемей, Кассандр, Лисимах и Селевк — все они начали называть себя царями. Вполне возможно, что даже им не было ясно, что означает этот титул. Кассандр, более чем остальные трое, поскольку он был патологически честолюбив и контролировал саму Македонию, вероятно, если бы ему представился шанс, в конечном счете сделал бы ставку на верховное правление. На самом деле за оставшееся ему короткое десятилетие он так и не нашел возможности сделать эту попытку. Он, несомненно, лелеял эти амбиции.
Но в тот момент ничего нельзя было сказать наверняка. Словно участники какой–то гигантской игры в покер преемники держали свои карты близко друг к другу, подозрительно переглядываясь и ожидая, что кто–то сделает первый ход.
Долго ждать не пришлось. У Антигона Одноглазого были верительные грамоты и влияние, чтобы претендовать на верховенство. Другим наследникам придется отложить взаимные подозрения на неопределенный срок, чтобы справиться с общим врагом.
Что Птолемей делал в Греции в 308 и 307 годах? Возможно, это была его первая поездка домой за двадцать шесть лет. Нет никаких свидетельств, что Птолемей вернулся в Европу с тех пор, как он ушел с Александром в 334 году. Большинство преемников, где бы они ни находились, старались сохранить влияние в материковой Греции. Диодор говорит, что он пытался завоевать симпатии греков (Diod. 20.37.2). Правда он разместил гарнизоны в Коринфе и Сикионе, что вряд ли обрадовало их жителей, зато дало ему козыри в великой международной борьбе, которая уже шла полным ходом. Птолемей возобновил союз с Кассандром и оставался на материке столько, что, вероятно, стал свидетелем победы Лага, своего сына от Таис, в гонках колесниц в Аркадии в 308/307 г.

Война продолжается

Птолемей был не единственным, кто ловил рыбу в греческих водах в 308 и 307 годах. Деметрий теперь стал главным агентом своего отца, поскольку Антигону было уже далеко за семьдесят. Деметрий получил инструкции взять под свой контроль как можно больше греческих городов.
Отец и сын согласились, что их главным приоритетом должны быть Афины. Когда Деметрий приплыл в порт, афиняне подумали, что это пришел Птолемей (Plut. Demetr. 8). Они были совершенно не готовы к бою, и поэтому Деметрий смог взять город без особых усилий. В Афинах в течение десяти лет господствовал другой Деметрий, Фалерский. Он был вынужден бежать. Полиоркет полностью овладел Афинами и призвал к восстановлению демократии. Он был удостоен божеских почестей и провел зиму в оргии взаимного восхищения со стороны афинян.
Весной 306 года Деметрий выступил против Птолемея. Он попытался завербовать к себе на службу Родос. Родосцы, которые, в частности, были союзниками Антигона, больше склонялись к Птолемею и отказывались сотрудничать с Антигонидами (Diod. 20.46.6).
Главной целью Полиоркета был Кипр. Он вступил в короткую битву близ города Саламина на Кипре. Менелай, брат Птолемея и предводитель его войск на острове, потерпел по ражение и отступил в город. Деметрий осадил Саламин. Птолемей повел флот на выручку своему брату, но в морском сражении потерпел самое сокрушительное поражение в своей карьере. В результате он потерял контроль над Кипром более чем на десять лет.
Именно по случаю победы Деметрия над Птолемеем у Саламина в 306 году Антигон и его сын приняли царский титул. Птолемей, Лисимах и Селевк вскоре последовали его примеру (Plut. Demetr. 18). Кассандр, возможно, потому, что коренные македоняне были более чувствительны к этому вопросу, подождал немного дольше. Антигон и его сын предприняли теперь совместные усилия, чтобы вторгнуться в Египет. Деметрий возглавлял флот, а 76-летний Антигон — сухопутные войска. Но это вторжение оказалось не более успешным, чем нападение Пердикки. Флот Деметрия попал в сильный шторм, и армия Антигона оказалась на египетской земле столь же несостоятельной, как и прежде пришедшие в Египет вражеские войска.

Родос

В следующем году началась самая известная в древней истории осада. Остров Родос объединился в единое политическое целое. Он стоял на пороге своей величайшей эры: периода богатства, процветания и художественных достижений, которые сделают маленький остров соперником гораздо более крупных эллинистических государств.
В начале своей истории родосцы были скованы разобщенностью и периодом персидского господства. После освобождения Александром они стремились к независимости. У них были договоры с Антигоном и другими наследниками, но они склонялись к Птолемею главным образом из коммерческих соображений (Diod. 20.81.4). Родосцы были купцами и были готовы пойти на многое, чтобы избежать конфликта. Родос интересовала торговля, а не война.
Во всяком случае Деметрий предъявлял к острову необоснованные требования. Он потребовал сотню заложников из самых богатых сословий и чтобы его флот имел свободный и открытый доступ в их гавани (Diod. 20.82.3).
Родосцы продолжали прилагать усилия, чтобы избежать войны, но Деметрий, казалось, был настроен решительно. Больше, чем любая другая из его осад, именно эта принесла ему прозвище Полиоркет. Ирония судьбы заключается в том, что, несмотря на свои огромные ресурсы, выдающиеся боевые машины, интеллект и упорство Деметрий не смог захватить город.
Особенно Птолемей, а также Кассандр и Лисимах посылали родосцам помощь, главным образом продовольствие (Diod. 20.96.1). В конце концов Деметрий сдался и заключил компромисс, согласно которому родосцы обещали быть союзниками Антигонидов, но при условии, что они не пойдут войной против Птолемея (Diod. 20.99.3; Plut. Demetr. 22).
Родосцы продали оставленные Деметрием военные башни и машины и воздвигли огромную статую Гелиоса, бога солнца, чудо света, известное как Колосс Родосский. Они также заказали статуи Кассандра и Лисимаха и послали им в благодарность за их вклад в оборону Родоса.
Жители Родоса хотели почтить Птолемея особым образом, поэтому они послали к Зевсу–Амону в Ливии, чтобы спросить, могут ли они оказать новому царю божеские почести. Оракул ответил утвердительно. Жители Родоса построили в своем городе новое святилище и назвали его Птолемеумом. Они также даровали Птолемею прозвище Сотер, «Спаситель» (Paus. 1.8.6).
Историки иногда отвергают эту историю по двум причинам. Во–первых, она появляется только у Павсания, а не в каком–либо из крупных источников вроде Диодора. Во–вторых, некоторым кажется странным, что Птолемей получил свое прозвище, под которым ему позже поклонялись, не из Египта, а от чужого народа.
Однако нет никаких веских оснований отвергать эту информацию. Конечно, Птолемей мог бы получить титул «Спаситель» после того, как «освободил» Египет от Клеомена, или от Пердикки, или от Антигона, но ни один древний источник даже не намекает на это. Павсаний особо отмечает, что Птолемей получил прозвище Сотер от родосцев. От них же согласно Диодору Птолемей получил божеские почести. Вероятно, царский титул он принял примерно тогда же. Паросский мрамор (FGrH 239B, 23) упоминает интронизацию Птолемея и осаду Родоса как одновременные события, т. е. как произошедшие в 305/4 г.
Поскольку значение царского сана в постаргеадский период в лучшем случае неясно, то, возможно, казалось необходимым подкрепить этот титул притязаниями на божественность. Александр искал подтверждения своего божественного статуса в Сиве, в ливийской пустыне. Антигон Одноглазый получил божественные почести от города Скепсис в Троаде (OGIS 6). Антигон и сын его Деметрий были провозглашены афинянами и царями, и богами (Plut. Demetr. 10). В то время существовала популярная теория, что боги — это люди, которые были царями до того, как их обожествили. Эвгемер Мессенский был другом и современником Кассандра. Его теория о царях и богах перефразирована Диодором (6.1.2–10).
Итак, существуют прецеденты получения титулов и божественности от иностранных государств. Возможно, это даже считалось политически целесообразным, поскольку позднее Август позволил поклоняться себе в провинциях, но не в самом Риме (Dio Cass. 51.20.6-8; Suet. Aug. 52).
Весьма маловероятно, чтобы осторожный и практичный Птолемей когда–либо думал о себе как о боге. Вероятно, однако, что он рассматривал божественность как эффективное подкрепление своего сомнительного титула царя. Впрочем, у него были заботы поважнее. Египет уже дважды подвергался вторжению с тех пор, как он был у власти и были все основания полагать, что это произойдет снова и очень скоро.

Ипс

Долгая и беспорядочная война, наконец, подошла к концу, хотя ее исход, должно быть, еще не маячил. Антигон и Деметрий отняли у Птолемея Сирию и Кипр, но потеряли Родос и не смогли захватить сам Египет. Когда Деметрий покинул Родос, он вернулся на греческий материк, где в его отсутствие Кассандр создавал ему проблемы.
Деметрий прогнал Кассандра обратно в Македонию и для поддержания дела Антигонидов сколотил внушительную Лигу греческих государств. Кассандр, справедливо заключив, что этот союз направлен против него, попытался заключить с Одноглазым сделку. Антигон, согласно Диодору, сказал, что он будет вести переговоры с Кассандром только после того, как Кассандр откажется от всех земель, которые он контролировал (Diod. 20.106.2).
Кассандр немедленно возобновил союз с Лисимахом и Селевком. План состоял в том, чтобы выманить Деметрия в Азию и заставить Антигонидов занять оборонительную позицию. 80-летний Антигон принял вызов.
Последовавшая за этим битва при Ипсе была названа «битвой царей». С одной стороны находились Лисимах и Селевк с сыном и наследником Антиохом. Кассандр послал войска, но сам остался дома, чтобы поправить свои дела в отсутствие Деметрия. С другой стороны были Антигон, Деметрий Полиоркет и юный Пирр, не раз свергнутый царь Эпира.
Бросалось в глаза отсутствие Птолемея. Он был членом коалиции, которая была сформирована для противостояния Антигонидам, но предпочел уклониться, чтобы воспользоваться ситуацией и вернуть Палестину и Келесирию. Битву при Ипсе справедливо считают переломным событием. Оно не положило конец борьбе между преемниками, но создало новый баланс сил, который сохранялся до римского завоевания.
В сражении Антигон погиб, но Деметрий чудом уцелел и дожил до перезагрузки и реконкисты. Однако претензии Антигонидов в конечном счете сосредоточились на самой Македонии. Антигон II, сын Деметрия, унаследовал царство Кассандра, а не обширные владения своего деда или амбиции отца.
Птолемей и Селевк поспорят о добыче еще до того, как осядет пыль Ипса. Селевк претендовал на Сирию, включая и ту ее часть, которую завоевал Птолемей. Лагид возражал, утверждая, что принимал участие в войне против Антигона. Селевк насмехался над Птолемеем за то, что тот не появился при Ипсе, но ради дружбы пока не стал настаивать на контроле над Келесирией (Diod. 21.5).
Кажется, Селевк вел себя довольно высокомерно, учитывая, что именно Птолемей восстановил его в вавилонской сатрапии и что Селевк пожал больше плодов после Ипса, унаследовав львиную долю владений Антигонидов. В самом деле были все основания полагать, что Селевк унаследует и антигонидские амбиции.
Селевк оказался в том же положении, что и Пердикка в 323 году или Антигон Одноглазый в 321 году. Подробности урегулирования после Ипса немногочисленны и расплывчаты для нас, так как Диодор, наш главный источник, с этого момента существует лишь фрагментарно. Связное повествование Диодора, по сути, заканчивается еще до битвы при Ипсе в 301 году.
Несомненно, однако, что Селевк контролировал огромное количество персидских завоеваний Александра: Сирию, большую часть Малой Азии, Месопотамию, Армению и значительную часть Ирана и Афганистана. Еще до битвы при Ипсе он отказался от индийских провинций и заключил договор с новым царем этой страны, Чандрагуптой (App. Syr. 53).
Очевидно также, что Птолемей рассматривал Селевка как угрозу и реагировал соответствующим образом. Он заключил брачный союз с Лисимахом Фракийским. Сын Лисимаха Агафокл женился на Лисандре, дочери Птолемея и Эвридики (Paus. 1.9.6). Сам Лисимах в возрасте около 60 лет женился на Арсиное, которой едва ли было больше шестнадцати (Paus. 1.10.3).
Селевк, должно быть, был встревожен этими договоренностями. Теперь Птолемей, Кассандр и Лисимах были тесно связаны. Оглядевшись в поисках поддержки, Селевк сделал неожиданный выбор. Деметрий Полиоркет все еще владел Кипром, Тиром, Сидоном и остатками флота, но после Ипса он не казался бы вероятным кандидатом на серьезное возвращение. Но Селевк, за неимением лучшего варианта или потому, что он увидел потенциал, принял в свои объятия сына мертвого и побежденного Антигона.
В той манере, которая к тому времени стала обычным делом, два бывших врага примирились. Селевк женился на дочери Деметрия Стратонике, хотя он все еще был женат на своей персидской жене Апаме (Plut. Demetr. 31).
Казалось бы, усталость от войны настигла бы македонских преемников гораздо раньше, но война была их профессией. Птолемей единственный среди своих современников был полон решимости «двигать цивилизацию». Однако в этот момент, по–видимому, была предпринята серьезная попытка установления мира между основными династами.
Селевк, возвысив Деметрия до уровня других эллинистических вождей, стремился примирить его с Птолемеем. Деметрий женился на Птолемаиде, дочери Птолемея и Эвридики. В этот момент Полиоркет, вероятно, не имел ни малейшего представления о том, куда он направится дальше, но тщательно искал любую многообещающую возможность. Он послал своего юного спутника Пирра, изгнанного царя Эпира, в качестве заложника в Египет, в знак доброй воли.
Птолемей и Пирр стали друзьями. Пирр, очевидно, тоже восхищался Береникой и женился на ее дочери Антигоне. После смерти Кассандра в 297 году Птолемей финансировал отвоевание Пирром Эпира. Мог ли Птолемей предвидеть, что Полиоркет в конце концов получит контроль над Македонией? Или что Пирр, как царь Эпира, мог бы стать ценным союзником и важным противовесом Деметрию? Кто мог ожидать, что какой–то эпирский царь станет значительным фактором в политике Греции? Тарн в «Кембриджской древней истории» напоминает нам, что «настоящая история Эпира начинается и почти заканчивается Пирром … который на время возвысил свою отсталую страну за счет ее будущего». Птолемей не был пророком, но он, должно быть, что–то увидел в этом молодом человеке. Должно быть, он решил, что стоит поддержать и профинансировать его успешное возвращение в Эпир.

Последние годы

Мы абсолютно ничего не знаем о последних годах жизни Птолемея. Плутарх не написал его биографию, и в фрагментах Диодора для этого периода мало что есть. Птолемей, по–видимому, был еще меньше вовлечен в войны и политику эллинистических государств, чем до битвы при Ипсе.
Он действительно послал 150 кораблей на помощь афинянам в 295 году, когда Полиоркет стремился вернуть себе Аттику. Флот Птолемея не очень помог афинянам, но самому Лагиду в результате новой оккупации Греции Деметрием удалось вернуть Кипр после десятилетия антигонидского владычества (Plut. Demetr. 35).
Полиоркет захватил Афины и к 294 году взял под свой контроль Македонию. Однако его власть над Грецией не была полностью признана, и ему пришлось сражаться в Фессалии и Беотии. К 288 году против него составилась коалиция. Она включала Пирра, старого союзника Деметрия, но теперь враждебного соседа, Лисимаха, Селевка и Птолемея. Вложения Птолемея в Пирра окупились. Теперь он сражался за Птолемея. Пирр и Лисимах победили Деметрия, изгнали его с родины и разделили Македонию между собой (Plut. Demetr. 39–44). Непосредственное участие Птолемея в этих делах было минимальным. Он действительно ненадолго отплыл в Грецию, и, возможно, именно в это время антигонидская Лига островитян, в которую входили, в частности, Наксос, Андрос и, возможно, Делос и Самос, попала в руки Птолемеев (Plut. Demetr. 44; SIG-3 390).
Политика Птолемея в этой войне против Полиоркета соответствовала его прежней тактике. Настраивая одного лидера против другого, он мог пожинать наибольшие плоды с наименьшим риском. Но если Птолемей минимизировал свое участие в международных интригах, то у него была изрядная доля интриг дома. Птолемею пришлось выбирать между Птолемеем Керавном, сыном от Эвридики, и Птолемеем Филадельфом, сыном от любимой жены Береники. К 287 году Керавну должно было быть около 32 лет, Филадельфу около 22. Паросский мрамор (FGrH 239 B no.19) помещает рождение Птолемея II в 309/8 г.
Деметрий Фалерский посоветовал Птолемею выбрать Керавна, но Птолемей не последовал совету афинянина. Он выбрал Филадельфа. Мы не знаем, сделал ли он выбор, исходя из характера обоих молодых людей, или же он избрал своим наследником Филадельфа просто потому, что тот был сыном Береники.
Деметрий Фалерский дожил до того, чтобы пожалеть о своем совете Сотеру. Как только Птолемей I умер и Филадельф стал единоличным правителем, новый царь фактически держал Деметрия под домашним арестом. Деметрий умер, как и Клеопатра, от укуса аспида. Было ли это самоубийство, казнь или несчастный случай, неясно, но вполне вероятно, что Птолемей II в конце концов избавился от него.