2.1. Primus autem gradus fuit capessendae rei publicae.
Hdt. 7.143; Thuc. 1.93.3. Непот и Геродот недвусмысленно утверждают, что первый шаг Фемистокла к руководству афинским государством был сделан в конце 480‑х годов. Эта традиция расходится с фактом, что Фемистокл занимал должность архонта–эпонима, которая наиболее правдоподобно датируется 493/2 годом. С впечатляющей синхронностью Дионисий Галикарнасский (6.34.1) сообщает, что Фемистокл был архонтом–эпонимом через 260 лет после основания Рима, т. е. в 493 г. Поскольку строительство укреплений на Пирее началось в 493 году, это предполагает, что Фемистокл занимал особую должность магистрата по меньшей мере в течение десяти лет после того, как его архонтат истек в 492 году. Эта теория неправдоподобна, поскольку Фукидид 1.93.3 не упоминает об особой должности Фемистокла после истечения срока его пребывания в должности архонта–эпонима.
Какую бы должность он ни занимал, в начале 480‑х годов Фемистокл был выдвинут в качестве кандидата на остракизм (о чем свидетельствует найденная с его именем острака), наряду с его политическими соперниками Аристидом и Ксантиппом.
Геродот (7.144), Плутарх (4.1) и Непот (2.2) составляют литературную традицию, которая считает Фемистокла единственным человеком, предложившим строительство нового военно–морского флота. Но правдоподобна ли эта традиция? Геродот приписывает Фемистоклу эту идею, несмотря на то, что он враждебно относится к Фемистоклу. Плутарх выступает в роли защитника Фемистокла и обычно восхваляет его. Непот указывает на проступки Фемистокла и изображает его как изменившего свою жизнь к лучшему. Логический вывод состоит в том, что Фемистокл был, по крайней мере, главной движущей силой предлагаемого законопроекта. Представляется возможным, хотя и не вполне правдоподобным, что Фемистокл задумал построить новый флот в 493/2 году или прежде, когда он занимал пост архонта. Наши источники не предлагают ничего постижимого по этому вопросу.
Остаются следующие вопросы: сколько времени потребовалось бы Фемистоклу, чтобы получить поддержку? Когда он завоевал поддержку Буле — до, во время или после 483 года? Репутация Фемистокла в Ареопаге должно было бы возрасти после того, как он автоматически стал его членом, как только занял должность архонта–эпонима в 493/2 году. Фемистоклу потребовалось десятилетие, то есть срок с 493/2 по 483 год, когда Геродот объявил, что он официально стал ведущим политиком, чтобы получить необходимую известность и войти в элиту политической афинской иерархии.
Даже традиция, враждебная Фемистоклу (то есть Геродот), не отрицает его заслуги в расширении афинского флота. Это, как мы знаем, произошло в 483/2 г. (Ath. Pol. 23.1-2). Архонт, возможно, был относительно неважен с точки зрения власти, которую мог осуществлять его обладатель, поскольку архонтат к тому времени стал в значительной степени церемониальной должностью с ограниченными полномочиями, поскольку реальная власть принадлежала Ассамблее, а Буле — в меньшей степени. В архонты шли только мелкие нобили.
Геродот (Hdt. 7.143) сообщает, что Фемистокл обрел известность в 483 году, однако «номинация» на остракизм, датируемая периодом до 483 года, говорит о том, что Фемистокл был знаменитостью и раньше, поскольку остракизму подвергали только «медийных» людей.
Мосхаммер поддерживает мнение, что Фемистокл стал заметен только в 483 году, когда он предложил свой военно–морской билль. В 493/2 году, когда он был архонтом, он вполне возможно предвидел, что Пирей нуждается в укреплении. Фемистоклу был дан приказ, вероятно, военно–морским комитетом Буле с согласия народного собрания, начать укрепление Пирея.
Мосхаммер утверждает, что строительство могло начаться в 493/2 году, в то время как Фемистокл укрепил Пирей только в 483/2 году, когда он стал видным политиком. Мосхаммер рассматривает источники из различных эллинистических писателей и хроник. Все они основаны на фактах, однако сведения и датировка архонтата, изгнания и смерти Фемистокла значительно различаются. Мосхаммер приводит другую точку зрения, согласно которой Фемистокл занимал особую должность магистрата в 493/2 году. Форнара утверждает, что Фемистокл был архонтом–эпонимом в 493/92 г., только в том году, когда он начал укрепление Пирея. Форнара признает, что, судя по многочисленным традициям, окружающим Фемистокла, вполне вероятно, что именно он отдал приказ о строительстве порта Пирей в 493/92 году. Льюис утверждает, что Фемистокл был архонтом–эпонимом в 493/92 году, когда началось строительство Пирея. Скорее, укрепить Пирей афинян убедили набеги эгинцев. Для Льюиса эти набеги произошли в 493/92 году, когда Фемистокл занимал должность архонта–эпонима, и поэтому идея предвидения в данном случае не может быть приписана Фемистоклу. Дикки утверждает, что Фемистокл занимал должность архонта–эпонима в 493/92 году, когда Пирей был укреплен, но отвергает представление, что Фемистокл занимал ежегодно возобновляемую должность.
Фемистокл сделал предложение о строительстве нового флота из триер в 483/2 году, так как он правильно предвидел, что война с персами была неизбежна из–за нынешней напряженности, которая преобладала между Персией и греческим материком. Это мнение, по мнению Непота, неверно, так как Афины были вовлечены в войну против Эгины в 483 году. Новый флот был построен в попытке модернизировать старый афинский флот. Непот здесь путается с фактами, так как Фемистокл убедил афинян построить дополнительное количество триер в 481/0 году для войны против Персии. В то время Афины и Эгина были временными союзниками против Персии. Так случилось, что его морская политика позволила Афинам и остальным грекам сражаться с персами на море, поскольку афиняне имели самый мощный флот из всех греческих городов–государств, когда битва при Саламине состоялась в 480 году. Непот не упоминает, что Фемистокл популяризировал свою идею до тех пор, пока народ не поверили ему и не проголосовал за реализацию его законопроекта о флоте в 483/2 г., а затем снова в 481/480 году. Фемистокл постоянно стремился убедить массы в том, что он был подходящим политиком и полководцем. Эта уловка была использована с большим эффектом, чтобы завоевать народную поддержку.
bello Corcyraeo
Хотя Непот записывает, что первое действие нового флота Фемистокла было направлено против Коркиры, Плутарх (Them. 4.2-3), Геродот (7.144) и Фукидид (1.14.3) указывают на то, что врагами были эгинцы. Их версия подтверждается ссылками Геродота на длительную, ожесточенную войну между Афинами и Эгиной с конца VI в. до незадолго до вторжения Дария (Hdt. 5.81-9, 6.87-93), хотя Геродот прямо не упоминает о возобновлении войны между персидскими вторжениями. Наиболее вероятная дата войны против Эгины, упомянутая Плутархом и Фукидидом, — 483/2 г., вскоре после того, как был построен новый афинский флот (ср. Ath. Pol. 22.7).
Два наиболее убедительных объяснения несовпадения между Непотом и большей части традиции заключаются в том, что Непот выписал здесь из своего источника неточную информацию или что война против Коркиры предшествовала Эгинской войне. Если следовать второму варианту, то Фукидид, автор, неизменно более справедливый по отношению к Фемистоклу, чем Геродот, должен ошибаться. Также трудно найти правдоподобный хронологический контекст или объяснение войны против Коркиры, колонии коринфян, с которой афиняне разделяли общую антипатию к эгинцам и от которой они получали материальную помощь. Можно поместить Коркирскую войну у Непота, например, в 490‑х годах, но тогда у Афин не было нового флота, на наличии которого настаивает Непот.
ad quod gerendum praetor a populo captus.
Употребление латинского термина «претор» якобы допускает два толкования: должность архонта или генерала (strategos). «Претор» во всех биографиях других афинян наводит на мысль о том, что это и есть strategos. В «Мильтиаде» (4.4; 6.3) претор недвусмысленно указывает на десять стратегов, которые возглавляли афинские войска при Марафоне. Непот использует несколько терминов для описания военных командований в «Алкивиаде», например imperator (1.2), praetor (5.3 - 4; 8.1) и praeesse (5.4; 6.3); praetorque или general и praefictur (5.4). Сравнение с рассказами Фукидида и Ксенофонта о Пелопоннесской войне показывает, что у Непота имеется в виду стратег. Конон как praetor pedestribus и praefectus classis (1.1) означает, что он обладал полководческой властью на суше и на море. Наконец, избрание Менесфея претором (Тимофей 3.2) бесспорно подразумевает должность стратега.
«Претор» очень подходит для римской аудитории, так как основной ролью претора, как видно из этимологии термина, было военное командование. Самое большое различие между претором и его афинским эквивалентом состояло в том, что для переизбрания стратегом не было никаких ограничений. Девелин предполагает, что Фемистокл был избран одним из стратегов в 483/2, а также в 481/0 и 480/79 годах.
non solum praesenti bello, sed etiam reliquo tempore ferociorem reddidit civitatem.
Слова Непота здесь могут быть истолкованы как положительные, поскольку Фемистокл действительно медленно вел Афины по новому имперскому пути под своим руководством. Непот, как римлянин, не был бы враждебен понятию империализма, поскольку именно так Рим строил свое огромное богатство и мощь.
Более чем вероятно, что один или несколько источников Непота были предубеждены против Фемистокла, что он был представлен как империалистический подстрекатель войны, а не как фигура спасителя, хотя это не обязательно означает неодобрение и критику со стороны источника. Геродот и Плутарх осторожно относятся к империалистическим устремлениям Фемистокла. Эгина в этом контексте не упоминается.
Геродот хранит молчание по этому вопросу, возможно, потому, что, когда он писал, Афины гордились своим имперским статусом. Комментарии Непота предполагают, что один из его источников из–за антидемократических настроений мог относиться к Фемистокла предвзято и взваливать на него, демократического героя, ответственность за катастрофы конца V в. Эти катастрофы были знаменитыми политическими и военными неудачами, которые Афины пережили во время и после последних этапов Пелопоннесской войны в конце V века.
2.2 Nam cum pecunia publica, quae ex metallis redibat, largitione magistratuum quotanois interiret.
Hdt. 7.144.1; Plut. Them. 4.1; Ath. Pol. 22.7: Серебряные рудники в Лаврионе принадлежали государству. Однако работали на шахтах частные подрядчики. В 483/2 г. в Маронее были открыты новые копи (Ath. Pol. 22.7). Афиняне добыли сто талантов и обсуждали, как распределить это новообретенное богатство. Фемистокл убедил афинян в собрании дать («взаймы» Ath. Pol. 22.7) один талант ста самым богатым гражданам Афин для строительства ста трирем.
ille persuasit populo.
Hdt. 7.144. Слово populo, естественно, относится к Фемистоклу, обращающемуся к собранию, как ясно дает понять версия Плутарха (Them. 4.1). Как и Непот, он опускает любое упоминание о Буле и Ареопоге. Замечание Геродота достаточно туманно, чтобы заключить о собрании, а также о Буле и Ареопаге.
Учитывая серьезность этого вопроса, весьма маловероятно, что Фемистокл не привлек к формулировке своего предложения Буле Пятисот, хотя в источниках об этом нет и следа. Буле отвечало как за внешнюю политику, так и за государственные финансы. Фемистоклу в 483 году было бы весьма трудно провести через Совет и представить Ассамблее предложения, если бы он не имел достаточной поддержки в Совете. Нет никаких упоминаний о конкретном органе, который поддержал Фемистокла per se, хотя он не мог бы достичь того, чего достиг, без поддержки всех или большинства членов Ареопага.
ut ea pecunia classis centum navium aedificaretur.
Ср. Hdt. 7.144. Плутарх (Them. 4.2) и Непот оба утверждают, что были построены сто кораблей. Плутарх специально упоминает, что корабли были трирами, в то время как Непот опускает любую ссылку на тип построенных кораблей. Геродот (7.144) удваивает количество кораблей, но он также не указывает, какие типы кораблей были построены. Аристотель указывает на 100 триер (Ath. Pol. 22.7). Фукидид (14.2) в своем предисловии к Пелопоннесской войне не уточняет, сколько триер построили афиняне.
Фукидид (1.14) утверждает, что до второй персидской войны ни один греческий город–государство не имел сколько–нибудь значительного флота. Первый афинский флот состоял в основном из «пятидесятивесельных судов» (Фукидид 1.14). Афины отстали от других государств в преобразовании флота на базе триер. Во время Ионийского восстания 498 года против Персии Афины послали на помощь ионийцам двадцать кораблей. Геродот (5.99) отмечает, что из двадцати судов, собранных Афинами, пять кораблей были триерами от эретрийцев. Это означает, что афинские корабли были устаревшими. Хаас предполагает, что они были пентеконтерами, так как, чтобы выигрывать свои сражения, афиняне полагались на свою армию гоплитов.
Строительство даже 100 трирем повлекло за собой массовую приверженность афинян к новой форме ведения войны: полностью укомплектованные экипажи гребцов, морских пехотинцев и моряков составили бы от 17 000 до 20 000 человек — значительную долю мужского населения Афин.
2.3 Qua celeriter effecta, primum Corcyraeos fregit.
Hdt. 7.144.2. Геродот предполагает, что афиняне никогда не использовали свой новый флот из триер против Эгины, хотя он и не развивает дальше это утверждение. Похоже, это была еще одна из его атак против Фемистокла. Афинский флот был построен быстро. Этот новый флот победил эгинцев. Поэтому флот из триер строился в течение двух сезонов в 483/2 и 482/1 годах. Ни в одном из источников (включая перечисленных современных авторов) не упоминается, сколько времени потребовалось для строительства флота триер, но мы можем оценить период, по меньшей мере, в два года.
deinde maritimos praedones consectando mare tutum reddidit.
Плутарх никак не комментирует усилия афинян по избавлению Эгейского моря от пиратов. Геродот (7.144) делает краткую ссылку на афинян, приобретающих опыт морской войны, когда он утверждает, что флот не был использован для своей первоначальной цели. Геродот предполагает, что новый флот был впервые использован против Персии при Саламине, поскольку он не описывает никакой войны до 480 года с Эгиной.
in quo cum divitiis ornavit, tum etiam peritissimos belli navalis fecit Athenienses.
Непот и его авторы намекают на то, что это богатство было накоплено за счет грабежей и новых торговых путей для афинских купцов после того, как эгинцы были разбиты во время афинского наступления, а также за счет открытия старых траффиков после разгрома пиратов. Вполне логично, что новые торговые пути стали бы доступны афинянам, как только эгинцы больше не имели бы достаточно сил для патрулирования морских путей к этим рынкам. По мнению Непота, две военно–морских операции Фемистокла против эгинцев и пиратов позволили афинянам получить больше опыта в морских боях, а также обучить афинских морских рекрутов морской войне. Берн предполагает, что Афины действительно зачистили пиратов, когда Фемистокл выступил посредником в заключении договора между Коринфом и Коркирой, согласно которому коркирцы помогли новоафинскому флоту с этим важным учебным упражнением для афинян.
2.4 Id quantae saluti fuerit universae Graeciae bello cognitum est Persico.
Cр. Plut. Them. 4.5. И Непот, и Плутарх здесь указывают, что политика Фемистокла спасла Грецию, а не только Афины. Даже Геродот (8.123.3) показывает, что после войны греки оказали наибольшее доверие Фемистоклу.
Nam cum Xerxes et mari et terra bellum universae in ferret Europae cum tantis copiis quantas neque ante nec postea habuit quisquam
Непот представляет войну как титаническую борьбу между востоком и западом за свободу запада против восточной тирании и культуры. Плутарх никогда так не заявляет в «Фемистокле». Весь мир у Геродота был задуман как столкновение между Азией и Европой.
2.5 classis mille et ducentarum navium longarum fuit, quam duo mille onerariarum sequebantur;
Aeschylus Pers. 341-343; Hdt. 7.184.1; Plut. Them. 14.1; Diod.11.3.7. Непот утверждает, что в персидском флоте было 1200 кораблей, в то время как Геродот (7.89) также записывает, что персидский флот, исключая вспомогательные суда, насчитывал 1207 кораблей. Современные ученые, например Марр и Фрост, указывают на то, что обычный персидский флот состоял из шестисот военных кораблей. Эта цифра, указанная Эсхилом для битвы при Саламине, представляется нереальной, поскольку греки на службе у персов не смогли бы обеспечить достаточное количество моряков и кораблей, чтобы удвоить численность уменьшившегося персидского флота.
terrestres autem exercitus neс peditum, equitum ecce fuerunt.
Hdt. 7.184.1. Геродот (7.60) утверждает, что персидская армия, которая состояла из многих других азиатских и африканских народов под персидским владычеством, насчитывала один миллион семьсот тысяч человек. Это довольно необычная сила, если цифры и источники Геродота точны.
2.6. cuius de adventu cum fama in Graeciam esset perlata et maxime Atbenienses peti dicerentur propter Marathoniam.
Непот не включает в качестве элемента мотивов Ксеркса для нападения на Афины важную роль, которую Афины сыграли в поощрении восстания ионийцев, отправив военные корабли в Ионию.
miserunt Delphos coosultum quidnam facerent de rebus suis.
Hdt. 7.140.1. Согласно Геродоту, афиняне дважды советовались с дельфийским оракулом относительно предстоящего персидского вторжения. Непот делает простую ссылку на Дельфы, хотя у него был доступ к обширным сведениям Геродота о Дельфах. Непот использовал свою технику сжатия, чтобы изложить контуры консультации в Дельфах, избегая при этом снова обсуждать какие–либо подробности. «Когда народ Афин переселялся на своих кораблях в то время когда персы раздули пламя великой войны против греков, и оракулы гласили, что афинянам лучше покинуть свою страну и взойти на триеры» (Aelian NA 12.35). У Плутарха (10.2) мы видим, как Фемистокл манипулировал свиданием с дельфийским оракулом, чтобы продвинуть свои идеи отказа от Афин и привлечения персов в Саламин. Фемистокл убедил афинян, что его толкование оракула было правильным, так как оракул имел в виду флот из триер, который был построен благодаря принятию его военно–морского билля. Кроме того, оракул также подтвердил его стратегию вовлечения персидского флота в бой при Саламине, поскольку Фемистокл подчеркивал положительную связь олимпийских богов с Саламином, о чем прямо говорил оракул. Тем не менее, целью путешествия в Дельфы было получить разрешение богов покинуть святые места и храмы в Афинах, если персы были готовы взять город. Из комментариев древних авторов о Дельфах ясно, что для греков было оскорблением оставить или пренебречь святынями и храмами.
Афины традиционно консультировались с Дельфами всякий раз, когда они сталкивались с серьезным кризисом и искали необходимого одобрения богов, прежде чем сделать трудный выбор. По мнению Фонтенроуза и Боудена, Афины посылали официальную делегацию в Дельфы только по самым неотложным делам.
Фонтенроуз составил каталог афинских вопросов, задаваемых в Дельфах. Перечисленные ниже вопросы были заданы до или во время второй персидской войны. Фонтенроуз утверждает, что большинство вопросов не были подлинными. Некоторые из вопросов, которые афиняне задавали дельфийскому оракулу, не сохранились, хотя ответы на них указывают на то, что эти вопросы были весьма разнообразны. Короче говоря, Афины консультировались с Дельфами по вопросам, главным образом касающимся их собственной политии, решения вести войну, как остановить болезнь от разорения города и чумы.
Следствие действительной просьбы, сделанной в Дельфах, указывает на Трезенский декрет от 480 года, в котором афинянам было сделано общее объявление покинуть город Афины, в дополнение к призыву мужчин призывного возраста для подготовки к битве. Хэммонд постулирует идею о том, что частичная эвакуация началась до лета 480 года. Поэтому первоначальный Трезенский декрет был публично объявлен до эвакуации в 480 году после того как предварительная политика эвакуации была бы обсуждена Фемистоклом и его политическими союзниками/сторонниками.
2.7 Deliverantibus Pythia respondit ut moenibus ligneis se munirent.
Hdt. 7.141.3; 7.142.2-3. Подробное повествование Геродота (Hdt. 7.140-142) показывает, что у афинян была одна длительная встреча с Пифией. Первая часть оракула была полностью пессимистична, после чего афиняне были воодушевлены Тимоном обратиться в качестве просителей к Пифии. Афиняне последовали этому совету и получили более оптимистичный ответ. Боуден утверждает, что у афинян была одна долгая встреча с Пифией, и что Геродот разделил эту единственную встречу на две ради литературного развлечения. Вполне возможно, что Пифии потребовалась передышка во время беседы, когда афиняне разговаривали с Тимоном. Геродот приводит имя Пифии, которая была на дежурстве, когда афинская делегация прибыла в Дельфы. Странно, однако, что она обратилась к афинянам прежде, чем они успели завершить прочие обязательные ритуалы внутри храма. До этого момента они выполняли обычную процедуру в Дельфах.
Рассказ Геродота о дельфийском оракуле заслуживает доверия, хотя он изменил некоторые части событий, которые развернулись в захватывающую историю, вместо того чтобы изложить точный исторический факт. Робертсон предполагает, что существует вероятность того, что между двумя консультациями оракула был большой промежуток времени.
Первый вопрос, были ли там один или два оракула. Боуден является сторонником единой теории консультаций, и он по существу поддерживает рассказ Геродота о встрече афинской делегации с Пифией. Несмотря на то, что Геродот был склонен к расширению некоторых вопросов для литературного улучшения, Боуден указывает, что в этом рассказе есть несколько расхождений.
Во–вторых, почему Геродот так подробно описал персидское вторжение вплоть до кульминационной битвы при Саламине? Геродот разделил оракул на две половины для литературного и политического эффекта. Ответ на первый вопрос можно отнести только к литературному стилю Геродота, поскольку нет достаточных свидетельств, чтобы предложить другую альтернативу.
Геродотова версия устроена так, что информация совпадает с санкционированными историческими событиями. Афиняне проконсультировались с Дельфийским оракулом в августе–сентябре 481 года, как только услышали о планируемом вторжении. Боуден согласен с этим пунктом, но не с этой датой. Как обычно, афиняне сначала обсуждали бы между собой, какой курс действий принять в этих тяжелых обстоятельствах. Боуден утверждает, что афиняне только один раз послали бы одну делегацию в Дельфы и только после того, как был бы согласован план действий. Мнение, выраженное Боуденом, является правильным, чтобы принять, поскольку оно имеет наибольший смысл.
Некоторые современные ученые обвинили Дельфы в медизме. Когда до Греции дошла весть о том, что Персия собирается начать полномасштабное вторжение на греческую родину, Дельфы уже заняли пессимистическую позицию. Жрецам и другим людям, которые управляли Дельф, было очевидно, что персы займут Дельфы. Чего дельфийцы никак не могли знать, так это того, что персы просто захватят или уничтожат Дельфы. Даже дельфийцы покинули Дельфы до того, как персы прибыли в город к оракулу. Боуден принимает свидетельство Геродота о том, что дельфийцы просили разрешения у оракула покинуть оракул и город перед вторжением, как доказательство того, что Дельфы не вмешивались — почему дельфийцы покинули свои дома и святыни, если они были в союзе с персами? Однако вполне вероятно, что дельфийцы лгали. Кроме того, дельфийцы также оставили символическую силу, чтобы защитить оракул и святыни. Дело в том, что Дельфы имели все основания опасаться персидского вторжения, поскольку это был выдающийся греческий оракул. Это объясняет пессимистический ответ, который афинская делегация получила в 481 году за единственную консультацию с оракулом.
Рассказ Непота отличается тем, что он заставляет афинскую делегацию отправиться в Дельфы в 480 году, проконсультироваться с оракулом, вернуться в Афины и провести широкие митинги, пока не была принята морская политика Фемистокла. Поскольку в 480 году события разворачиваются в пользу Персии, поражение спартанцев при Фермопилах и тупик при Артемизии обеспечили немедленную эвакуацию всех афинских граждан и их движимого имущества в Саламин или Трезену. Сразу после завершения эвакуации происходит битва при Саламине, и персидский флот полностью разгромлен. Непот сжал хронологическую последовательность событий за четыре года в один сезон или год. Непот не знает, посылали ли афиняне в Дельфы одну или две делегации. Он упоминает только об одной, хотя и не уточняет, что именно афиняне действительно собирались узнать у оракула. Вместо этого он представил краткое изложение произошедшего, и уместил события в одну лемму.
Есть три проблемы с Дельфами до персидского вторжения. Первая проблема — это датировка делегирования оракулу. Советовались ли афиняне с оракулом в 480 году или раньше? Вторая проблема — реакция в каждом случае. Фактический ответ, записанный Геродотом (7.140-141) в каждом случае, состоял из двенадцати гекзаметров, что было чрезвычайно длинно для ответа из Дельф. Поскольку Фонтенроуз отстаивает двух оракулов, а не одну длительную встречу, третья проблема для него касается продолжительности времени, которое делегация ожидала, прежде чем подойти к Пифии для второго свидания. Обычно это заняло бы еще один месяц, а в худшем случае — целый год. Наконец, чтобы еще больше усугубить проблему первой консультации, Фонтенроуз спрашивает, задавали ли афиняне вообще вопрос оракулу, прежде чем получить свой первый ответ. Геродот ясно говорит «нет». Обычная процедура состояла в том, чтобы задать вопрос жрецам, прежде чем советоваться с дежурной Пифией. (Были три женщины, которые служили Пифией одновременно. Они сменялись, когда Дельфы были открыты для консультаций только по специальным приглашениям). Третий вопрос Фонтенроуза следует проигнорировать, поскольку произошла только одна консультация.
Соответствующий ответ Дельф явно свидетельствует о негативном поведении. Этот момент весьма поразителен, поскольку он имеет два важных последствия. Первая возможность заключается в том, что Дельфы мидийствовали, и поэтому оракул попытался убедить просителей сдаться персам. Вторая возможность состоит в том, что оракул отразил подлинную пораженческую позицию перед лицом надвигающейся резни и разрушения. Любая точка зрения осуществима.
Имея в виду эту информацию, аргументы Фонтенроза придают достоверность аргументам, которые представляют Фемистокла как манипулирующего Дельфами. Существуют три альтернативы. Во–первых, Фемистокл выдумал весь этот консультационный эпизод. Этот довод слишком абсурден и неправдоподобен даже для Фемистокла, чтобы пытаться его привести, и поэтому он отвергается полностью. Во–вторых, Фемистокл подкупил Пифию и жрецов, чтобы те посоветовали афинянам следовать его морской политике, в соответствии с которой у него было бы единственное решение загадочного ответа. Однако все древние источники указывают на то, что Пифия не упоминала никаких сведений, касающихся Фемистокла. Нет также никаких указаний на то, что жрецы говорили что–либо на этот счет. Пифия приказала афинской делегации бежать, а также сообщила им, что Афины вступят в неизбежную битву с персами. Дельфы просто прикрывали себя, чтобы впоследствии можно было утверждать, что они предсказали исход персидского нашествия, не теряя доверия в греческом мире. В-третьих, Фемистокл услышал ответ, после чего он манипулировал и агитировал за свою интерпретацию «деревянных стен», чтобы отразить свою военно–морскую политику. Фонтенроз поддерживает первую точку зрения и даже предполагает, что Фемистокл распространял ложные слухи о том, что афиняне послали делегацию в Дельфы, хотя это было невозможно, так как Дельфы были захвачены персами. Излишне говорить, что в этих условиях Афины не могли бы послать делегацию в Дельфы. Микальсон поддерживает мнение Геродота, что афиняне подвергли сомнению первоначальный ответ дельфийского оракула, прежде чем приступить к обсуждению этого вопроса в Афинах, чтобы решить, какой курс действий они должны принять. Первоначально оракул ничего не ответил афинянам. Впоследствии оракул дал ответ, который Фемистокл превратил в реальность. Микальсон предполагает, что эти ответы у Геродота указывают на то, что оракул не всегда отвечал в традиционной метрической версии. Что необычно во второй части встречи, так это то, что афинские посланники записали благоприятный ответ перед тем, как уехать. Микальсон указывает, что Геродот не обсуждает обычные методы и процедуры, связанные с посещением Пифии и жрецов, которые прислуживали ей. Геродот либо дал сжатую версию происшедших событий, либо он точно описывает то, что произошло.
Почему же тогда афиняне обратились к оракулу во второй раз? Микальсон предполагает, что афиняне избежали навлечь на себя беду, задав вопрос оракулу во второй раз, в дополнение к факту, что афиняне продолжили обсуждать и анализировать наилучшую стратегию, руководствуясь ответом Пифии. Робертсон утверждает, что с оракулом нельзя было консультироваться дважды из–за церемониальных процедур, которые должны были выполняться в одно и то же время. Пифия видела много людей 7‑го бисия, когда людям разрешалось испрашивать оракул. Было бы необычно откладывать обычную практику проведения одного собеседования до встречи с другими просителями. Геродот утверждает, что афиняне игнорировали пышные и церемониальные процедуры и в каждом случае задавали свои вопросы прямо.
Персы вторглись в материковую часть Греции в 480 году, хотя Непот, в своей обычной манере, не упоминает фактическую дату, только событие. Непот (2.4) упоминает, что Ксеркс вторгся в Грецию. Он не говорит, как и когда афиняне впервые услышали о намерениях Ксеркса. Плутарх впервые упоминает о фактическом вторжении в Грецию в Them. 6.1. Если ход событий у Плутарха в 7.1 датируется 481 годом, так как новый флот из триер был построен по меньшей мере в течение года, то дата должна быть 481 годом. Это, в свою очередь, означает, что оракул посетили в 481 году, поскольку потребовалось бы время, чтобы добраться из Афин в Дельфы, увидеть оракул дважды или провести один длительный сеанс, разделенный на две части, а затем вернуться в Афины. Плутарх рассказывает, как Ксеркс также послал гонцов, требуя, чтобы греки уступили Персии. Путешествие из Сузы в Грецию заняло бы три или четыре месяца. Персидские посланники посетили каждый греческий город–государство на материке, а также греческие острова. Гонцы были отправлены в 481 году. Фрост приходит к выводу, что точную хронологическую дату можно почерпнуть из сведений, содержащихся в трудах Плутарха и Геродота. Поэтому афиняне проконсультировались с дельфийским оракулом в 481 году и также начали предварительные переговоры об эвакуации Афин в том случае, если персы захватят Афины.
Плутарх (10.1-2) добавляет к сведениям Геродота, что Фемистокл использовал три шага, чтобы завоевать народное собрание, помимо красноречивого выступления перед собранием, как это сделал бы любой хороший оратор и государственный деятель. Во–первых, Фемистокл подкупил афинских жрецов, чтобы те сказали, что Афина покинула Афины. Это побудило бы людей покинуть Афины и последовать примеру богини. Во–вторых, Фемистокл убедил народ, что оракул назвал Саламин «благословенным», а не «ужасным». В-третьих, Фемистокл играл на суевериях и ненависти афинян к персам, точно так же, как он сделал это в случае с эгинцами (см. Them. 4.2), чтобы его мнение было принято собранием.
По словам Хэммонда, афинская делегация прибыла в Дельфы в августе или сентябре 481 года. Холладей в свою очередь утверждает, что свидетельства Геродота (7.220.3, 239.1) подразумевают, что афиняне консультировались с Дельфами в конце лета 481 года. Холладей отвергает идею о том, что Фемистокл подкупил оракула, чтобы тот поддержал его военно–морскую политику и планы эвакуации. Холладей поддерживает Хэммонда, когда тот утверждает, что Дельфы уже приняли пораженческую позицию. Эта точка зрения вполне правдоподобна, хотя и спорно, вмешивалась ли Дельфы в это дело или просто впали в уныние.
Робертсон не согласен с Хаммондом и помещает консультацию в 480 г. Консультации проходили ежегодно по 7 мая или в течение года. Альтернативное консультационное время дается как происходящее один раз каждый месяц на седьмое число, в то время как три зимних месяца, предшествующие бисию, считаются неконсультационными. Робертсон помещает консультацию в 480 г. После консультаций в 480 году для афинян было бы довольно поздно провести дебаты и увеличить размер своего нового флота из триер, несмотря на то, что эвакуация афинского гражданского населения не произошла в одночасье. Робертсон ставит под сомнение историческую достоверность рассказа Геродота об оракуле и отвергает вторую консультацию. Из его рассуждений можно сделать вывод, что Геродот лжет о консультациях и реакции Афин на ответ оракула.
Даже Боуден согласен с распространенным (и правильным) мнением, что первая часть «оракула» была крайне пораженческой. Эта точка зрения отчетливо прослеживается у Геродота, и, по–видимому, представляется всепоглощающим чувством уныния, исходящим от дельфийского оракула. Это означает, что Дельфы находилась в процессе медизма. Тем не менее он не согласен с мнением, которое отстаивает тот факт, что Дельфы мидийствовали. Он указывает, что это недавняя современная точка зрения, и полностью отвергает ее. «Эпизод, который был взят наиболее явно, чтобы доказать, что Дельфы действовали в мидийском стиле, был поведением оракула во время персидского вторжения в 480-479 годах. Однако это полностью современная выдумка: нет ни малейшего свидетельства того, что какой–либо индивид или государство в древности думали, что Дельфы действовали в пользу персов…».
Дельфам было бы выгодно применить ту же тактику в отношении Фемистокла, хотя остается без ответа вопрос, насколько далеко Фемистокл использовал «исправленную» версию истории из Дельф. Их ответы обычно были двусмысленными, что гарантировало, что оракул не может быть обвинен, если лицо или делегация действовали неправильно. Этот метод освобождал Дельфы от всякой вины или проступка, если какой–нибудь совет приводил к ужасным последствиям для просителя. Боуден по существу согласен с этой точкой зрения. Оракул ответил двусмысленно, чтобы просители пересмотрели вопрос, поставленный перед оракулом, и в конечном итоге оракул получил бы высокую оценку за информирование просителя о том, какой курс действий следует принять.
Id responsum quo valeret cum intellegeret nemo, Themistocles persuasit consilium esse Apollinis, ut in naves se suaque conferrent: cum enim a deo sigificari murum ligneum.
Hdt. 7.143.1-3 и 7.144.1-3. Непот (2.7) подкрепляет представление о том, что Фемистокл является фигурой спасителя, упоминая, что только он мог интерпретировать загадочную ссылку оракула на «деревянные стены». Непот опускает любое указание на другие конкурирующие интерпретации, в частности предложение об укреплении Акрополя.
Геродот отмечает, что одна группа интерпретировала «деревянные стены» как защиту Акрополя, в то время как другая утверждала, что это относится к новому флоту. Фемистокл утверждал, что афиняне должны были сражаться с персами при Саламине, поскольку оракул предсказал им победу, если они воспользуются своим флотом.
Люди в Афинах, которые толковали ответ оракулов, назывались хресмологами. Фемистокл не согласился с хресмологами по поводу их пораженческого толкования второго оракула. Именно в этот момент, после консультаций в Афинах, он убедительно отстаивал свою военно–морскую стратегию, как ее представляет Плутарх (Them. 10.3).
Непот, напротив, предоставляет другую хронологическую шкалу. Он (2.1-4) утверждает, что Фемистокл убедил афинян построить новый флот из триер для войны против Эгины. О 483 годе он не упоминает. Он (2.5) переходит к 480 году и приводит описание огромной армии и флота Ксеркса. Он утверждает (2.6), что афиняне послали делегацию в Дельфы в 481/0 году, когда Ксеркс атаковал материковую Грецию. Он (2.8) помещает Трезенский декрет в 480 г. Непот (2.8) также утверждает, что эвакуация афинян в Саламин и Трезену произошла в 480 году. Берн добавляет, что афинская делегация или теопропы, посланные в Дельфы, попали бы в беду в Афинах, если бы они не задали официальный афинский вопрос. Он подразумевает, что теопропы были бы судимы перед экклесией. Кроме того, Саламин был бы естественной целью для персидской армии и флота для осады, так как многие афинские беженцы в любом случае бежали бы в Саламин. Этот удар нанес бы ущерб Афинам и вынудил бы их капитулировать перед Персией. Наконец, упоминание Геродотом убедительных аргументов Фемистокла теперь, помимо его первого появления в Геродоте, было впечатляющей записью со стороны галикарнасца, поскольку Фемистокл наконец убедил большинство афинян принять его морскую стратегию, которую оракул «одобрил». Он добавляет, что Геродот упоминает сейчас Фемистокла только из–за его враждебных источников по отношению к Фемистоклу. Это была «самая важная дискуссия, когда–либо проводившаяся на Пниксе … ".
Здесь Монро опровергает доводы Геродота, поскольку они откровенно предвзяты против Фемистокла в крайней степени. Монро приводит в пример второе совещание командующих военно–морскими силами для обсуждения стратегии в отношении Саламина. Он настаивает: что дискуссия касалась намеренного двуличия Ксеркса, из–за которого персидский флот будет ослаблен. Монро цитирует, как Геродот обсуждает отправку Сикинна, прежде чем внезапно переходит к драматическому рассказу о том, как персы окружили греческий флот, а затем заканчивает этот рассказ внезапным отзывом и немедленным прибытием изгнанного Аристида. Он разделяет мнение Монро о том, что Аристид уже был отозван и на самом деле являлся одним из тех, кто был послан в Саламин — чтобы опровергнуть предвзятое мнение Геродота против Фемистокла.
2.8 Tali consilio probato, addunt ad superiores totidem naves triremes
Афиняне удвоили свой флот на 100 триер. Это первый раз, когда Непот упоминает, что афиняне построили новый флот из триер. Плутарх не упоминает, что афиняне построили еще триеры. Геродот (7.144) упоминает, что афиняне построили 200 триер для войны с Персией. Непот фактически описывает два периода строительства для нового афинского флота. Геродот (7.141) также упоминает, что было построено 200 триер.
Однако Геродот (8.14) упоминает, что афиняне послали 53 триеры для усиления греческого флота в Саламине. Это утверждение Геродота, по–видимому, подтверждает утверждение Непота, что афинский флот был построен в два этапа. Геродот (7.144.1) утверждает, что первые 200 триер были построены на первом этапе строительства, в то время как остальные 53 триеры были фактически построены на втором этапе строительства.
suaque omnia quae naven poterant partim Salamina, partim Troezena deportant.
Hdt. 8.41. Плутарх (Them. 10.3) комментирует, что трезенцы создали особые условия для афинян. После чтения Плутарха и Геродота, в дополнение к исследованию Боудена, становится ясно, что решение об эвакуации Афин уже было принято в 481 году. Это подтверждается тем фактом, что афиняне послали делегацию в Дельфы, чтобы получить от богов разрешение покинуть Афины, святыни и храмы. Трезенский декрет был принят в 481 году, за год до Саламина. Фемистоклу потребовалось бы время для переговоров с Саламином и Трезеной, чтобы переместить афинские семьи и имущество в оба места соответственно. Трезенский декрет был исполнен только после поражения спартанцев при Фермопилах и тупиковой ситуации в Артемисии, после возвращения афинского флота. Впоследствии Афины были эвакуированы.
С момента обнаружения копии в 1983 году разгорелась дискуссия о том, была ли эта находка Трезенским декретом. Существующий указ — в лучшем случае копия третьего столетия настоящего указа пятого века, предложенного Фемистоклом. Эта копия содержит достаточно словарного запаса, чтобы идентифицировать ее как происходящую из пятого века. Однако, некоторые историки считают, что Джеймсон подделал указ, чтобы сделать себе имя. Почему Джеймсон подделал декрет в грамматике и лексике третьего века вместо правильной грамматики и лексики из пятого века? Кеннелли отклонил идею, что Трезенский декрет был подделкой. Однако другие ученые также поставили под сомнение, является ли указ древнегреческой подделкой. В свете того, что известно об эпохе, в которую указ был обнародован и официально объявлен, кажется довольно резким предполагать, что это подделка. Сам декрет содержит указание Фемистокла эвакуировать Афины до того, как персы достигнут города. Детали документа слишком подробны, чтобы быть выдуманными творческим фальсификатором. Наиболее вероятный ответ заключается в том, что указ был скопирован с оригинала в третьем веке, когда македонцы контролировали Грецию. Указ преследовал две цели. Во–первых, в ней было описано сказание о вторжении Ксеркса и о том, какие шаги предпринял Фемистокл, чтобы помочь Афинам и грекам против персов. Во–вторых, декрет был политическим актом неповиновения со стороны афинян против македонян — он показал, как афиняне при Фемистокле помогли освободить Грецию, в то время как македонцы угнетали греков своим жестким политическим и военным контролем над греческим материком. Однако, было отмечено, что слов, использованных в тексте, возможно, не существовало в пятом веке.
arcem sacerdotibus paucisque maioribus natu ad sacra procuranda tradunt, reliquum oppidum reliquunt.
Согласно Непоту, жрецы и часть граждан остались в Афинах. Плутарх (10.5) замечает, что афиняне сочувствовали пожилым гражданам, которые остались в Афинах из–за старости, когда город был оставлен; они также чувствовали симпатию к собаке, которая плыла рядом с триерой своего хозяина (отца Перикла, Ксантиппа) до Саламина, прежде чем собака умерла от истощения. Из Геродота (7.142) мы можем заключить, что некоторые из тех, кто остался, не ушли, потому что они интерпретировали «деревянную стену» оракула как древнюю терновую изгородь, которая окружала Акрополь. Непот упоминает, что все движимое имущество было перевезено в Саламис и Трезену, не комментируя, куда были перевезены некомбатанты после их эвакуации из Афин. Только жрецы остались охранять или заботиться о святынях и храмах в самих Афинах.
Любопытно, что Непот (2.8) является единственным автором, который упоминает какую–либо информацию, касающуюся перемещения собственности в Саламин или Трезену. Если Непот прав относительно движимого имущества, то это означало бы, что афиняне использовали по меньшей мере половину своего нового флота из 69 трирем для перевозки эвакуированных в Саламин или Трезену, в то время как транспортные или вспомогательные суда сопровождали людей с их движимым имуществом. Однако когда Непот упоминает о «движимом имуществе», возникает вопрос, имеет ли он в виду мебель, греческие религиозные инструменты и статуи или какую–либо другую форму собственности.
Джеймсон помещает декрет до середины лета 480 года. Указ был издан после того, как афинская делегация вернулась из Дельф. Если будет предоставлено время для продолжительных дебатов, которые последовали за консультацией, то можно будет датировать декрет 480 годом. Спорный вопрос, связанный с этой датой, заключается в том, был ли декрет принят до или после Артемисия. Современные ученые не могут прийти к единому мнению по этому вопросу. Для каждого случая есть убедительные аргументы. Джеймсон пришел к выводу, что нет никаких расхождений в датировке, и основал эту предпосылку на том факте, что триеры, которые вернулись в Афины, фактически перевезли афинских эвакуированных в Саламин после патовой ситуации в Артемисии (и победы персов при Фермопилах).
Фрост предполагает, что Трезенский декрет можно было бы записать как один декрет, хотя на самом деле он состоял из нескольких декретов. Он утверждает, что дата принятия (окончательного) декрета была назначена на конец лета 480 года, поскольку Темпе и Фермопилы произошли только в 480 году. Фрост поддерживает мнение, что декрет, обнаруженный Джеймсоном, был подлинной копией первоначального декрета Фемистокла.
Итак, нет никаких оснований полагать, что Трезенский декрет является подделкой. Скорее, это копия третьего века декрета пятого века.