27.1 Πολλῶν δὲ γενομένων … λέγουσι (Обирание греков? Финансовые обязательства полисов). Этот анекдот является примером традиционного топоса расточительного тирана, который ведет экстравагантный образ жизни за счет народа (см. Athen. 12. 542B-E). О том, что Плутарх сомневался в его достоверности, свидетельствуют использование им косвенного дискурса «говорят» (λέγεται, λέγουσι) и признание того, что его источники расходились в мнениях, кого именно Деметрий обобрал для финансирования необычайного шоппинга Ламии и ее товарок. Хотя этот анекдот, вероятно, является выдумкой, он поднимает важные вопросы о характере финансовых обязательств, которые Антигониды навязывали союзным греческим полисам.
Элиан (VH 9.9) пишет, что Деметрий получал от «городов» 1200 талантов в год и львиную их часть тратил на поддержание своего сумасбродного образа жизни. Однако это утверждение, а также описание его сексуального недержания, тщеславия и тщательно разработанного режима великолепия очевидно являются результатом ономастической путаницы: они взяты почти дословно у Дуриса Самосского, отпускавшего оскорбления в адрес Деметрия Фалерского (FrGH 76 F10 = Athen. 12.542 B-E). Греческие города были фактически освобождены от уплаты взносов, по крайней мере, до потери в 301 году Деметрием плативших дань территорий Азии (Diog. Laert. 2.140). Если, однако, Антигон оправдывался перед скепсийцами в 311 году за взыскание с них «военной службы и расходов» (OGIS 5, ll. 44-45), Деметрий, вероятно, потребовал от греческих городов пожертвовать средства для ведения «общей войны» против Кассандра в 303 и 302 годах (они, безусловно, предоставили войска: Диодор [20.110.4] сообщает, что армия, приведенная Деметрием в Фессалию в 302 году, включала 25 000 греческих гоплитов). Отсутствие четких положений о каких–либо финансовых взносах отдельных городов в сохранившихся фрагментах хартии Эллинской Лиги, найденных в Эпидавре, свидетельствует о том, что реквизиции проводились на особой основе (в хартии указаны денежные штрафы для городов, которые не предоставили войска для войны против Кассандра, IG IV² I. 68, ll. 95–99). После того, как в 295 году Деметрий восстановил свои позиции в материковой Греции и, в частности, во время подготовки к своей последней экспедиции в Азию, он, по–видимому, наложил значительное финансовое бремя как на своих македонских подданных, так и на греческие государства, которые он контролировал, но размер взносов, требуемых от отдельных государств, невозможно определить. Диоген Лаэрций (2.140) рассказывает, что философ Менедем возглавил посольство к Деметрию и убедил его уменьшить вклад Эретрии в какое–то военное предприятие с 200 до 150 талантов (Кнопфлер предполагает подготовку к окончательному азиатскому вторжению; Пасхидис указывает на кампанию против этолийцев в 290 году). Но эти цифры кажутся невероятно высокими, учитывая, что в первые годы Пелопоннесской войны квота Эретрии была оценена в три таланта.
27.3 χωρὶς δὲ τούτων … ἠργυρολόγησε πολλούς (Ламия и стоимость развлечений царя): непомерно высокие, потенциально губительные расходы на развлечения царя, персидского или македонского, были общеизвестны. Геродот (7.118) сообщает, что пребывание Ксеркса и его армии стоило фасосцам 400 талантов, а города персидской империи регулярно выкладывали двадцать или тридцать талантов на обед, когда великий царь, согласно Феопомпу (FGrH 115 F113 = Athen. 4.145 А) наносил им визит. Плутарх отмечает, что стоимость великолепных обедов, которыми так наслаждался Александр, неуклонно росла, и в конце концов пришлось ограничить расходы, чтобы хозяева не были разорены (Plut. Alex. 23.10). Деметрию, как и Александру, очевидно, нравилось обедать в царственной манере.
Язык Плутарха в описании усилий Ламии по сбору средств поразителен: формы глагола ἀργυρολογέω появляются в корпусе Плутарха всего несколько раз, но во всех других случаях они относятся к вождям имперских держав, взимающим средства из союзных или подчиненных городов для военных целей (Alc. 30.3; 35.6; Ant. 25.1; Mor. 846A; ср. Lys. 6.3, где спартанца Калликратида хвалят за отказ взимать деньги с греческих городов Малой Азии). В другом месте язык Плутарха уподобляет Ламию Пирру; здесь же она уподобляется Алкивиаду, Демосфену и Антонию.
27.3 τὸ δεῖπνον…ὑπὸ Λυγκέως τοῦ Σαμίου συγγεγράφθαι (Линкей Самосский и македонский симпосий): Линкей был братом самосского тирана и историка Дуриса. Ученик (Athen. 8.337 D) и партнер (Suda s. v. Λυγκεύς, Adler Λ 776) Феофраста, Линкей был универсальным писателем, который сочинил трактаты на различные темы, от Менандра до искусства торговаться с рыбаками и, по крайней мере, одну комедию. Его работы сохранились лишь в нескольких цитатах из Афинея, и линкеево описание знаменитой трапезы Ламии утеряно, но, по–видимому, оно содержалось в письме к его македонскому другу и корреспонденту Гипполоху (в другом месте неизвестного, ср. Athen. 14.614); эти двое договорились записывать и обмениваться подробностями любого экстравагантного обеда, на котором они присутствовали (Athen. 4.128 A). Афиней ссылается на этот ужин в двух случаях (3.101 E; 4.128 A-B), но предлагает немного подробностей, помимо того факта, что гостям подали массу рыбы и мяса. Однако он сохранил письмо (4.128G-130D) Гипполоха Линкею, которое дает захватывающее представление о симпосиях современных македонских элит, и которое, возможно, было написано в ответ на сообщение Линкея об обеде Ламии, подготовленном для Деметрия в Афинах (Афиней [4.128 B] подтверждает местоположение банкета Ламии, и письмо Гипполоха, кажется, написано в ответ на письмо, описывающее обед в Афинах [4.130 D]). Описание Гипполохом свадебного банкета Карана, на котором фигурировали множество артистов, лучшие вина, необычайное изобилие экзотических блюд и щедрые прощальные подарки из золота и серебра для гостей, дает некоторое представление о том, какой вечер Ламия могла бы устроить для Деметрия, если бы она чествовала царя в привычном для него македонском стиле. Практика симпосиев македонской элиты отличалась от практики южно–греческих полисов во многих отношениях, включая масштаб, великолепие и использование сосудов для питья из драгоценных металлов, особенно после необычайного притока богатств, сопровождавшего завоевания Александра. Эти различия часто упоминались греческими авторами как признаки варварского излишества, и враги Деметрия в Афинах и других местах, несомненно, приводили его привычки питья и еды в качестве свидетельства отсутствия у него самоконтроля.
27.4 διὸ καὶ τῶν κωμικῶν τις οὐ φαύλως τὴν Λάμιαν Ἑλέπολιν ἀληθῶς προσεῖπε (Ламия как пища для поэтов–комиков): Как современные остроумцы использовали комические возможности прозвища Деметрия, Полиоркет, «осаждающий города», так и Ламия уподобляется одной из знаменитых осадных машин Деметрия, гелеполе (”берущая города»), которая могла разрушать города. Личность автора остроты идентификации не поддается, но предполагаются Линкей или Филиппид. Другие современные поэты, в том числе Алексид и Махон, упоминают в своих произведениях Деметрия, но более широкий контекст ссылок в отдельных пьесах, как и политическую ориентацию поэтов определить невозможно. Кажется наиболее вероятным, что Плутарх, цитируя по памяти, мог припомнить шутку, но не поэта. Шутка уместна, но не оригинальна: эпитет был ранее применен к Елене (Aes. АГ. 689) и Ифигении (Eur. IA 1476,1511).
27.4 Δημοχάρης δ' ὁ Σόλιος: Демохарет из Сол (или в Киликии, или на Кипре) иначе неизвестен, и было высказано предположение, что Плутарх ссылается здесь на Демохарета из Левконоя и Солы являются ошибкой Плутарха или текстовым искажением. Ни одно из объяснений не внушает доверия: Плутарх демонстрирует не раз (Mor. 847C, 847D, 850F, 851D; Demetr. 24.10), что ему хорошо известен дем Демохарета, и кажется маловероятным, чтобы Λευκονοεὺς приняли за Σόλιος. Скорее всего, здесь упоминается неизвестный комический поэт.
27.6 Λυσίμαχον … λεοντείων: История Лисимаха, запертого в клетке со львом, сохранилась в многочисленных вариациях (ср. Just. 15.3.7; Seneca de Ira 3.17.2, de Clem 1.25; Pliny NH 8.54; Paus. 1.9.5); он был особенно популярен среди римских риторов, которые приводили этот эпизод вместе с убийствами Клита и Каллисфена в качестве свидетельства жестокости Александра (например, Val. Max. 9.3. ext.1). Более достоверный рассказ приводит Курций (8.1.17), который утверждает, что Лисимах был ранен во время охоты на львов в Сирии. Какова бы ни была правда его встречи со львом, Лисимах не преминул использовать пропагандистскую важность циркулирований различных историй, и версии, которые подчеркивали героизм Лисимаха, несомненно возникли при его дворе. Он принял изображение льва как свою личную эмблему, и многие из его монет имели на реверсе отличительную монограмму льва; он также назвал свой флагман Леонтофором («носителем льва»).
27.7 οἱ δὲ γελῶντες … Λαμίας: Ламия была также именем мифического пожирающего детей женского монстра (о чудовище Ламии см. Diod. 20.41; Strabo 1.2.8; Horace Ars 340; Дурис [FrGH 76 F17 = Suda s. v. Λαμία, Adler Λ 84], приводит рационализированное объяснение ее чудовищной внешности). Послы Деметрия могли бы также пошутить, что их царь сражался со своим собственным львом: комический поэт Махон (ap. Athen. 13.577 D) упоминает миловидную соперницу Ламии, гетеру по имени Леэйна («львица»); возможно, она была уроженкой Коринфа (Suda s. v. Ἑταῖραι Κορίνθιαι, Adler E 3266).
27.9 Δημὼ γοῦν ἡ ἐπικαλουμένη Μανία (Гетера Мания): комический поэт Махон также связывает Деметрия с гетерой по имени Мания («безумие»), но утверждает, что ее имя было Мелитта, а не Демо. Фактически три поколения Антигонидов связаны с Манией, что предполагает, что это прозвище было популярно среди куртизанок, возможно, потому, что оно вызывало эффект, который они имели или утверждали, что имели, на мужчин. Шутки Мании о возрасте Ламии — примеры жестоких и вездесущих насмешек на счет стареющих куртизанок.
27.11 Βοκχώρεως: Бакенранеф, египетский царь 24‑й династии, который правил Нижним Египтом в течение пяти или шести лет в последней четверти 8‑го века, последовательно упоминается греко–римскими авторами как Бокхорис (Diod. 1.45; 1.65; 1.79; 1.94; Plut. Mor. 354B, 529E; Athen. 10.418E; Ael. de nat. animal. 11.11). Несмотря на краткость своего правления, Диодор (1.94) включает Бокхориса в список шести наиболее важных египетских законодателей, а Тацит (Hist. 5.3), ссылаясь на ”многих авторов», утверждает, что он изгнал евреев из Египта в ответ на эпидемию опустошительной чумы. Его относительная известность в греческих источниках и обнаружение печати в виде скарабея с его именем в греческой могиле 8‑го века на Исхии предполагают, что греки контактировали с Бокхорисом, хотя прямых свидетельств нет. Решение Бокхориса по делу Тониды и ее поклонника сообщается также Климентом (Strom. 4.18.115), который не называет имени куртизанки. По имени Тонида упоминается только здесь.