Глава 41

41.1 Ἐντεῦθεν ἐπανελθὼν εἰς Μακεδονίαν: В конце лета и начале осени 290/89 года Деметрий был занят в южной Греции, особенно в Афинах, где он председательствовал на Пифийских играх и был встречен итифаллическим гимном на Великих мистериях. Постановка игр в Афинах и призыв к оружию в гимне на мистериях предполагали, что кампания по изгнанию этолийцев из Дельф неизбежна, но с уходом года кампания была отложена до следующей весны. Вместо этого Деметрий переехал на север, в Македонию, где с момента своей коронации осенью 294 года он провел очень мало времени. Действительно, с начала 293 до конца 290 года Деметрий активно действовал в Беотии, Фессалии, Фракии, Коркире и Аттике, но нет никаких признаков того, что он когда–либо присутствовал в Македонии.
καὶ μήτ'αὐτὸς ἄγειν … πολυπράγμονας ὄντας: В другом месте Плутарх (Pyrr. 12.8) описывает беспокойный характер Пирра почти схожим языком (ὅλως αὐτὸς οὐκ εὖ πρὸς ἡσυχίαν πεφυκώς), и утверждает, что он тоже заметил, что его македонские войска гораздо охотнее предпочитают походы, нежели праздность (βελτίοσι χρώμενος τοῖς Μακεδόσι στρατευομένοις ἢ σχολάζουσι). Несомненно, здесь есть доля истины, но события 290 года показывают, что движущей силой экспедиции были политические и религиозные мотивы, а не каприз.
41.1 ἐστράτευσεν ἐπ' Αἰτωλούς: Вторжение в Этолию, вероятно, было начато весной 289 года, но масштабы этолийских амбиций Деметрия, выбранный им маршрут из Македонии и события последующей этолийской кампании нигде не указаны. Неудивительно, что плачевное состояние свидетельств привело к значительным научным спорам и гипотетическим реконструкциям, которые часто расходятся во мнениях относительно важных подробностей. Аргументы в пользу любого из нескольких возможных маршрутов, которые Деметрий мог использовать для достижения Этолии из Македонии, следуют из целей, приписываемых ему в начале кампании. Те, кто считает, что основной целью экспедиции была не Этолия, а Эпир, предположили, что он двигался на юг до Малиса, а затем следовал по Сперхейской долине на запад мимо современного Карпениси и в северные кантоны Этолии, где он ненадолго остановился, чтобы опустошить землю, прежде чем перейти в Эпир. Фласельер, который утверждает, что Деметрий преследовал более амбициозный план в районе Плеврона в Коринфском заливе, следует Белоху и предполагает еще более южный маршрут через долины рек Кефиса и Дафна, выходящий в район Навпакта. Независимо от основных целей кампании, самый прямой и надежный маршрут для армии, идущей из Македонии, проходит по долине реки Кампил (современная Мегдова) от Гомф на юго–западе Фессалии через Долопию и Эвританию до западной Этолии. Это был путь, пройденный Кассандром, когда он вторгся в Этолию в 313 году (Diod. 19.67.3), и представляется вероятным, что Деметрий не в первый раз последовал примеру своего покойного соперника.
41.2 τὴν χώραν κακώσας … οὐκ ὀλίγον ἀπολιπών: В «Пирре» Плутарх приводит альтернативное сообщение о кампании, в которой Деметрий побеждает этолийцев (Δημήτριος μὲν ἐπ' Αἰτωλοὺς κα στρατευσάμενοςὶ κρατήσας; 7.4.3–4), но маловероятно, чтобы этолийцы рискнули на сражение. Когда Деметрий вошел в Этолию с большой армией, этолийцы, вероятно, отступили к многочисленным горным твердыням сурового ландшафта, точно так же, как они прежде столкнулись с вторжениями македонцев во главе с Кратером и Антипатром в 322 году (Diod. 18.24-25) и сына Кассандра Филиппа в 313 году (Diod. 19.74.6). Филипп удовлетворился тем, что покинул регион после разгрома эпирского царя Эакида и его этолийских союзников, но Антипатр и Кратер во главе армии из 30 000 пехотинцев и 2 500 кавалеристов нацелились не на что иное, как на завоевание Этолии. Когда этолийцы удалились в свои горные цитадели, македонцы просто построили укрытия и ждали зимних снегов или истощения запасов, чтобы измотать своих врагов. Согласно Диодору (18.25.2), македонская оккупация поставила этолийцев перед мрачным выбором: «они должны были либо спуститься со своих гор и сражаться с силами, во много раз превосходящими их собственные, и против известных генералов, либо остаться и быть полностью уничтоженными нуждой и холодом». Покорение Этолии было неминуемо, когда Антигон прибыл с известием о планах Пердикки по супрематии в Азии, и македонцы внезапно отступили. Антипатр и Кратер умерли прежде, чем исполнили свое обещание завершить завоевание Этолии и переселить население «в отдаленнейшую пустыню Азии» (Diod. 18.25.5), но краткое сообщение Плутарха об этолийской кампании 289 г. предполагает, что Деметрий подражал их тактике.
Упоминание о разорении страны (τὴν χώραν κακώσας) указывает на то, что Деметрий прошел по долинам Мегдовы и Ахелоя в разбросанные по всей нижней Этолии плодородные равнины, поскольку суровый север предоставил бы очень мало возможностей для разорения сельского хозяйства. Возможно, имели место предварительные стычки, в которых Деметрий одержал верх, но если перед лицом его наступления этолийцы вскоре отступили в горы, как это кажется вероятным, оставленные им под командованием Пантавха значительные оккупационные силы должны были удерживать их там до тех пор, пока лишения зимы не заставят их дать бой или прийти к соглашению. После отступления этолийцев Деметрий достаточно укрепился в своем положении, чтобы отделить часть своей армии для нападения на Эпир
41.3 Πύρρον αὐτὸς ἐχώρει, καὶ Πύρρος ἐπ' ἐκεῖνον: готовность Пирра выступить на помощь этолийцам не удивляет: нет никаких свидетельств для официального союза между Эпиром и Этолией, но присутствие Деметрия к западу от хребта Пинда угрожало всей северо–западной Греции, и сотрудничество против общего врага было естественной реакцией на вторжение. С другой стороны, вторжение Деметрия в Эпир только с частью его армии не так легко объяснимо, особенно если он искал решающего столкновения с Пирром. Общая численность приведенной Деметрием в Этолию в 289 году армии неизвестна, но вполне возможно, что он вошел в Эпир с армией, численно превосходящей армию Пирра, даже без оккупационных сил, которые оставались в Этолии с Пантавхом (по оценкам, Пирр мог мобилизовать от 16 000 до 18 000 человек, за исключением наемников). Тем не менее, кажется более вероятным, что Деметрий просто организовал набег на Эпир, пытаясь навредить Пирра и предоставить некоторым из своих войск возможность для обогащения, а не задействовать всю свою армию для ожидаемого состязания в Этолии. Это решение напоминает действия Деметрия в 307 году, когда он оставил после себя силы для продолжения осады Мунихии во время экспедиции в Мегариду.
ἀλλήλων δὲ διαμαρτόντες, ὁ μὲν ἐπόρθει τὴν Ἤπειρον: Если вторжение Деметрия было всего лишь рейдерской экспедицией, основанной на элементе неожиданности, он почти наверняка выбрал сухопутный маршрут к Эпиру, возможно, идя на северо–запад по долине Инаха, а затем на запад в равнину Амбракии, а не по хорошо проторенной прибрежной дороге. Должно быть, Пирр двинулся на юго–восток от Амбракии к Этолии через амфилохийский Аргос, Лимфею и Страт, в результате чего обе армии полностью разминулись. В «Пирре» (7.5), Плутарх утверждает, что Пирр отправился в Этолию, когда он получил известие о наступлении Деметрия, но две армии не встретились, поскольку «сбились с пути» (γενομένης δὲ διαμαρτίας καθ' ὁδὸν). Разведка Пирра, возможно, и ошиблась, но все же она намного превосходила разведку Деметрия, который, очевидно, не имел ни малейшего представления о передвижениях Пирра. Не встретив сопротивления при прибытии в Эпир, Деметрий продолжил опустошать сельскую местность, и не спешил назад, чтобы помочь своим силам в Этолии. Провал разведки окажется катастрофическим.
41.3 Πανταύχῳ: Идентификация Пантавха как одноименного офицера, упомянутого Аррианом (Инд. 18.6) в качестве триерарха флота Александра на Гидаспе почти сорок лет назад, весьма маловероятно. В греко–македонской традиции имена часто повторяются в разных поколениях: возможно, Пантавх был внуком офицера Александра.
περιπεσὼν καὶ μάχην συνάψας … ἐτρέψατο: В Пирра (7.7–7.9), Плутарх описывает этот поединок в гомеровских выражениях. Бросив копья, они вступают в бой с мечами. Пирр ранен, но наносит два ранения своему противнику, которого друзья уносят в безопасное место, прежде чем Пирр смог нанести смертельный удар. У Плутарха у Пирра насчитывается не менее четырех aristeiai (Pyrr. 7.4–5, 22.5–6, 24.1–4 и 30.5), тогда как у Деметрия ни одной.
41.3 πολλοὺς μὲν ἀπέκτεινεν, ἐζώγρησε δὲ πεντακισχιλίους: Размер армии, которой командовал Пантавх, неизвестен, но Тарн подсчитал, что Этолия могла собрать как минимум 12 000 человек (10 000 вооруженных этолийцев сопротивлялись вторжению Антипатра и Кратера в 322/21 г., а этолийская мощь возросла в последующие три десятилетия; Diod. 18.24), и кажется несомненным, что Деметрий оставил Пантавху по крайней мере столько же сил для оккупации Этолии. Победа Пирра в единоборстве, возможно, и вдохновила его войска, но он, вероятно, имел и численное преимущество, которое значительно возрастет, если этолийцы присоединятся к нападению на македонцев (о более раннем примере этолийского и эпирского сотрудничества против македонской армии во главе с генералом Кассандра Филиппом см. Diod. 19.74.3–7).
41.4 καὶ πολλοῖς ἐπῄει λέγειν … ἐπὶ σκηνῆς τὸ βάρος ὑποκρίνοιντο: Контраст между Деметрием и Пирром, конечно, преувеличен. Искажение происходит в значительной степени из–за характеристики Плутархом упадка Деметрия — на этой поздней стадии вряд ли было бы уместно подчеркивать его боевую доблесть. Также необходимо сохранять параллель с Антонием, однако, утверждение о том, что Пирром «восхищались за то, что он совершил большинство своих завоеваний лично» (θαυμασθεὶς διὰ τὸ πλεῖστα τῇ χειρὶ κατεργάςασθαι) контрастирует не столько с Деметрием, «автором собственных успехов» (τῶν μὲν κατορθωμάτων αὐτουργὸς Comp. 5.5), сколько с Антонием, который «одержал свои величайшие и прекраснейшие победы через своих генералов, не присутствуя» (ὁ Ἀντώνιος ἐν οἷς οὐ παρῆν κα καλλίσταςὶ μεγίστας διὰ τῶν στρατηγῶν ἀνῃρεῖτο νίκας, Comp. 5.5). Фактически Деметрий разделял боевые качества Пирра: он открыто руководил фронтом в каждом крупном сражении своей карьеры (хотя Плутарх красноречиво опускает героический бой при Саламине, который принес ему настоящую аристею в описании Диодора [20.52.1–2]) и постоянно подвергал себя опасности во многих осадах, получив серьезные раны по крайней мере два раза (33.4; 40.5).
41.6 ἀμπεχόμενον … ἐμβάδας: Плутарх почти наверняка опирается на Дуриса Самосского, который был озабочен скорее экстравагантной одеждой и восточными аффектами выдающихся греков, тенденция, которую он прослеживал, по крайней мере, со времени Павсания, спартанского победителя при Платеях в 479 г. (Duris FGrH 76 F12, 14, 50, 60). Действительно, сходство сохранившегося у Афинея фрагмента Дуриса с этим отрывком поразительно:
Δημήτριος δὲ πάντας ὑπερέβαλεν. τὴν μὲν γὰρ ὑπόδεσιν ἣν εἶχεν κατεσκεύαζεν ἐκ πολλοῦ δαπανήματος: ἦν γὰρ κατὰ μὲν τὸ σχῆμα τῆς ἐργασίας σχεδὸν ἐμβάτης πίλημα λαμβάνων τῆς πολυτελεστάτης πορφύρας: τούτωι δὲ χρυσοῦ πολλὴν ἐνύφαινον ποικιλίαν ὀπίσω καὶ ἔμπροσθεν ἐνιέντες οἱ τεχνῖται. αἱ δὲ χλαμύδες αὐτοῦ ἦσαν ὄρφνινον ἔχουσαι τὸ φέγγος τῆς χρόας, τὸ δὲ πᾶν [ὁ πόλος] ἐνύφαντο χρυσοῦς ἀστέρας ἔχον καὶ τὰ δώδεκα ζώιδια. μίτρα δὲ χρυσόπαστος ἦν, <ἣ> καυσίαν ἁλουργῆ οὖσαν ἔσφιγγεν, ἐπὶ τὸ νῶτον φέρουσα τὰ τελευταῖα καταβλήματα τῶν ὑφασμάτων.
«Но Деметрий превзошел их всех; ибо башмаки, которые он носил, он сшил самым дорогим образом, поскольку по своей форме это был своего рода полусапожок, сделанный из самой дорогой пурпурной шерсти, и на нем изготовители соткали много золотой вышивки как впереди, так и сзади, тогда как его плащи были блестящего рыжевато–коричневого цвета, и, короче говоря, в них было вплетено изображение небес со звездами и двенадцатью знаками зодиака, все из золота; и его повязка на голове (митра) была покрыта золотом и прикреплена к пурпурной широкополой шляпе (кавсия) со свисающей сзади бахромой» (Athen. 12. 535A-536A = Duris Fgrh 76 F14).
Пурпурный цвет шляп, плащей и башмаков Деметрия возвещал о его царском статусе и огромном богатстве. Пурпурный краситель, полученный из моллюсков семейства muricidae, высоко ценился в древности за его цветостойкость. Согласно Феопомпу (FGrH 115 F 117 = Athen. 12.526C), пурпурный краситель был «редким и весьма востребованным царями» (βασιλεῦσιν σπάνιον τότ' ἦν καὶ περισπούδαστον) и шел «на вес серебра» (ἰσοστάσιος γὰρ ἦν ἡ πορφύρα πρὸς ἄργυρον ἐξεταζομένη).
Интерес представляет также откровение о том, что Деметрий, как и Александр, повлиял на стиль, сочетающий персидские и македонские элементы: широкополая кавсия была типично македонской, митра типично персидской (ср. Athen. 12.537 D-F). Кроме того, экстравагантность одежды Деметрия была важным элементом дионисийской самодеятельности царя (отрывок у Диодора демонстрирует, как портновское великолепие в целом и надевание митры в частности может использоваться в качестве инструмента уподобления богам:
καὶ κατὰ μὲν τὰς ἐν τοῖς πολέμοις μάχας ὅπλοις αὐτὸν πολεμικοῖς κεκοσμῆσθαι καὶ δοραῖς παρδάλεων, κατὰ δὲ τὰς ἐν εἰρήνῃ πανηγύρεις καὶ ἑορτὰς ἐσθῆσιν ἀνθειναῖς καὶ κατὰ τὴν μαλακότητα τρυφεραῖς χρῆσθαι. πρὸς δὲ τὰς ἐκ τοῦ πλεονάζοντος οἴνου κεφαλαλγίας τοῖς πίνουσι γινομένας διαδεδέσθαι λέγουσιν αὐτὸν μίτρᾳ τὴν κεφαλήν, ἀφ' ἧς αἰτίας καὶ μιτρηφόρον ὀνομάζεσθαι: ἀπὸ δὲ ταύτης τῆς μίτρας ὕστερον παρὰ τοῖς βασιλεῦσι καταδειχθῆναι τὸ διάδημά φασι.
«И в битвах, которые происходили во время его войн, он (Дионис) облачался в доспехи, пригодные для войны, и в шкуры пантер, но на собраниях и на праздничных собраниях в мирное время он носил одежды, которые были ярко окрашены и роскошны в своей женственности. Кроме того, для того, чтобы предотвратить головные боли, которыми от употребления слишком большого количества вина страдает каждый человек, он повязал вокруг своей головы, как сообщают, митру, которая была причиной его прозвища Митрефор; и именно этот головной ремень, как говорят, в более поздние времена привел к введению диадемы для царей».
41.7 τις ὑφαινομένη χλαμὺς: Заметьте, что согласно Дурису у Деметрия было несколько великолепных плащей и что он действительно носил их. Возможно, утверждение, что плащ с зодиаком был незакончен, является собственной разработкой Плутарха–плащ становится метафорой для плутархова Деметрия, царя, стремившегося к всеобщему владычеству, но в конечном итоге не достигшего ничего прочного.