16.1 ἐκ δὲ Σαλαμῖνος ἐκέλευσε Μενέλαον ἑξήκοντα ναυσίν … τὴν τάξιν: Когда Птолемей прибыл в Китион, он был вынужден послать гонцов по суше, чтобы сообщить Менелаю о своем присутствии и попросить, чтобы тот отправил ему свои 60 кораблей, если он мог это сделать (Диод. 20.49.3), что указывает на то, что Деметрий уже установил морскую блокаду во время осады города. Возможность для кораблей Менелая участвовать в сражении, конечно, зависела от обстоятельства, сумеют ли они выйти из гавани.
16.2 Δημήτριος … τὸν ἔκπλουν: Саламин расположен в широкой песчаной бухте. Его естественная гавань была подвержена заиливанию даже в древности — столица египетского Кипра была перенесена в Пафос в 200 году до нашей эры именно из–за этой проблемы — и вход в гавань должно быть был действительно узким, если Деметрий мог блокировать ее в течение длительного времени со столь маленькой эскадрой (ср. Диод. 20.50.1). Тем не менее, назначение только 10 квинкверем под командованием адмирала Антисфена (Diod. 20.50.1) для столь жизненно важной задачи было смелым шагом. Деметрий поставил на то, чтобы решить дело, основываясь на численном превосходстве своего флота, прежде чем Менелай смог бы прорвать блокаду гавани, ударить флоту Деметрия в тыл и переломить ситуацию в пользу Птолемея. В конце концов, тактическая игра Деметрия вполне окупилась: в жестокой схватке у входа в гавань назначенный Менелаем командующим Менетий и его 60 кораблей в конечном счете одолели крошечную эскадру Антисфена численным превосходством, заставив их отступить в лагерь Деметрия, однако, к тому времени сам Птолемей был разбит. Менетий вернулся в Саламин и Менелай вскоре сдался Деметрию (Diod. 20.52.5).
16.2 ἀνήχθη ναυσὶν ἑκατὸν ὀγδοήκοντα: Диодор (20.50.2) приписывает Деметрию 108 кораблей плюс 10, выделенных для поддержания блокады гавани перед битвой, но эта цифра почти наверняка искажена: флот Деметрия состоял из 163 судов, когда он прибыл на Кипр (Diod. 20.47) и был усилен последующим подкреплением (Diod. 20.50.2), в то время как Полиэн (4.7.7) утверждает, что Деметрий имел 170 кораблей. Поэтому вполне вероятно, что у Деметрия был флот из 170-180 кораблей, когда он встретил Птолемея у Саламина.
16.3 προσμείξας … Πτολεμαῖον: Так же, как и при Газе, Птолемей составил свой собственный боевой порядок в ответ на построение Деметрия. На этот раз, однако, он решил не занимать позицию прямо напротив Деметрия. Два флота зеркально отображались, и оба династа разместили лучшие корабли на своих левых крыльях, где они командовали лично (Diod. 20.50.3–6; Polyaenus 4.7.7). Флот Деметрия превосходил противника и количественно, и качественно; он мог похвастаться семью финикийскими «семирядниками», 10 «шестирядниками», 10 квинкверемами и 30 афинскими квадриремами, сгруппированными слева в двойную линию; более легкие корабли составляли центр и правое крыло (Diod. 20.50.3–4; качественное превосходство флота Деметрия подтверждается Хаубеном, который рассчитывает силу флота на основе средней численности экипажей различных судов противоборствующих сторон). Возлагая свои надежды на сильно укрепленное левое крыло, Деметрий применил в морском сражении тактику, которую он использовал на суше при Газе шесть лет назад (это была, конечно, тактика прорыва, разработанная Эпаминондом, усовершенствованная Филиппом и Александром, и должным образом принятая диадохами). Однако это не означает, что более крупные корабли Деметрия были просто плавучими боевыми платформами, предназначенными исключительно для абордажа и захвата. Диодор (20.51.3) описывает применение обоими флотами лобового тарана — метод, который, без сомнения, использовался самыми крупными полиремами Деметрия с разрушительной эффективностью из–за их превосходящего веса. Их превосходство в высоте также показало, что морские пехотинцы и корабельные батареи Деметрия могли обстреливать меньшие корабли Птолемея и их экипажи, особенно когда корабли стиснулись в одну кучу после первоначального столкновения (Diod. 20.51.4). В результате битва стала соревнованием, в котором каждое сильное левое крыло спешило разбить противостоящие им более слабые силы и обратиться на центр врага, прежде чем противное крыло смогло бы сделать то же самое. Деметрий, конечно, испытывал дополнительное давление, чтобы обеспечить быструю победу, так как в случае затяжки сражения возможный прорыв 60 судов Менетия, а с ним и потеря численного превосходства были неизбежны. Героически сражаясь — рассказ Диодора [20.52.1] об индивидуальном героизме Деметрия напоминает гомеровскую аристею — Деметрий сокрушил правое крыло Птолемея и опрокинул его центр, после чего Птолемей вернулся в Китион (Diod. 20.52.3). Битва закончилась ошеломляющей победой Деметрия, за которую он заслуживает большой похвалы, — тактическое творчество, проявленное им при организации своего флота, сочеталось с умелым использованием корабельной артиллерии и его собственным блеском в бою. Победа не только установила контроль Антигонидов над Кипром и укрепила антигонидскую талассократию — Деметрий будет действовать на море с относительной безнаказанностью до конца своей карьеры — она также стала спусковым крючком для вступления Антигонидов на царство.
16.3 ναυσὶν μόναις ὀκτὼ … αὔτανδροι (потери Птолемея): Диодор (20.52.6) записывает, что Птолемей бежал с двадцатью кораблями, и эта цифра кажется более вероятной, чем у Плутарха, тем более что Диодор насчитывает 120 кораблей Птолемея, оставляя 20 или 30 неучтенными, в то время как цифры Плутарха (80 захваченных и 8 бежавших из первоначальных 140–150) показывают, что 72 корабля Птолемея были полностью уничтожены — что практически невозможно, учитывая, что древние военные корабли были почти непотопляемыми (см. Diod. 20.52.6, где в лагерь Деметрия отбуксировано 80 кораблей Птолемея, «полные морской воды»). В любом случае Птолемей потерял как минимум 120 военных судов, 100 транспортов, 8000 солдат и многих своих друзей и помощников, в том числе, возможно, одного из сыновей Птолемея: Юстин (15.2.7) называет среди пленников Леонтиска, сына Птолемея и гетеры Таис.
16.5 Λάμια: Знаменитая гетера, дочь афинянина Клеанора. Имя, идентичное имени вампира–людоеда из мифа, вероятно, является ненастоящим, предназначенным для вызова атмосферы опасности и тайны для потенциальных покровителей (одноименная гетера во времена Фемистокла засвидетельствована Афинеем, 13.576 c; о чудовище Ламии см. Diod. 20.41.3–6; Strabo 1.2.8; Horace Ars Poetica 340). Диоген Лаэртский (5.76), ссылаясь на Фаворина, утверждает, что Ламия зналась с Деметрием Фалерским, но здесь, вероятно, налицо один из многих случаев ономастической путаницы, связанной с двумя Деметриями. Как и когда Ламия пробралась ко двору Птолемея, неясно, хотя предположение, что она вернулась в Египет членом свиты Птолемея после его греческой кампании 309/08 года, правдоподобно. Ее присутствие в армаде Птолемея при Саламине не указывает на то, что она была связана с самим Птолемеем, и Плутарх не заявляет об этом (Огден воображает, что Ламия была устроена в «плавучем дворце»). Аура таинственности и гламура, которую старательно культивировали Ламия и ее товарки по цеху, а также их отношения с царями и другими политическими и литературными светилами, сделали их объектами сильного вожделения, и естественно, богатый и разнообразный материал о гетерах в литературной традиции, особенно о Ламии и других куртизанках, связанных с двором Деметрия, пронизан преувеличениями и откровенными выдумками, так что извлечение из них исторической информации сопряжено с трудностями.
μὲν τὴν ἀρχὴν … ὕστερον δὲ καὶ τοῖς ἐρωτικοῖς λαμπρὰ γενομένη (таланты Ламии): Спуск Ламии с приличных начал отражает то, что было и с Деметрием. Первоначально уважаемая за свое музыкальное искусство (σπουδασθεῖσα διὰ τὴν τέχνην), она становится печально известной эротическими подвигами (τοῖς ἐρωτικοῖς λαμπρὰ γενομένη; ср. 1.8, где и Деметрий, и Антоний описаны как ἐρωτικως). Обратите также внимание на литоты (ὰδόκει γὰρ αὐλεῖν οὐκ εὐκαταφρονήτως) — даже эти сдержанные слова похвалы ослабляются конструкцией фразы.
16.6 πολὺ νεώτερον … ἑαυτῆς (Возраст Ламии; троп стареющей куртизанки): это может быть преувеличением, поскольку Афиней (13.577 C) утверждает, что Ламия родила Деметрию дочь, а Деметрию было уже около 30 лет, когда он встретил Ламию. Девочку вызывающе назвали Филой, хотя Плутарх не включает ее в список отпрысков Деметрия (Огден предполагает, что Плутарх просто упустил ее из виду). Возможно, Плутарху показалось, что Ламия была значительно старше Деметрия, благодаря шуткам (приведенным в 27.10 и приписываемых гетере Мании), которые изобличали старость Ламии. Жестокие насмешки на счет стареющих женщин, и особенно в адрес стареющих куртизанок, появляются, как минимум, еще в эпоху Архилоха (F 119), широко представлены в Палатинской антологии и составляют часть арсенала римских эпиграммистов. Тенденция разных поставщиков анекдотического материала вкладывать одну и ту же остроту в уста разных куртизанок и превращать разных женщин в персонажей анекдотов о гетерах, поднимает возможность того, что Плутарх или его источник неверно истолковали шутку о стареющей куртизанке как свидетельство, что Ламия действительно давно миновала свой расцвет, когда Деметрий влюбился в нее. Тем не менее преданность Деметрия Филе и страсть к Ламии указывают на то, что у него, возможно, действительно развился вкус к пожилым женщинам.
16.6 ἐκράτησε τῇ χάριτι καὶ κατέσχεν: Замечательный отрывок, и не только появлением столь сильных глаголов с Ламией в качестве их субъекта: в 44.10.3–4 потеря Деметрием македонского царства описана точно в тех же выражениях. Сразу после того, как его армия стала дезертировать толпами, Деметрий меняет свои царские одежды на темный плащ и бежит из Македонии; затем появляется Пирр, овладевает лагерем Деметрия и захватывает власть (ἐπιφανεὶς Πύρρος ἐκράτησεν αὐτοβοεὶ κατέσχε καὶ τὸ στρατόπεδον). Пирр лишает Деметрия царства без единого выстрела (αὐτοβοεὶ) точно так же, как Ламия поражает его своим очарованием (τῇ χάριτι).
16.6 ὥστ' ἐκείνης εἶναι μόνης ἐραστήν, τῶν δ' ἄλλων ἐρώμενον γυναικῶν: Вариант стандартной пары «влюбленный/возлюбленный» обычно используется для описания соответствующих ролей партнеров в педерастических связях (Бенекер утверждает, что Плутарх просто обозначает, что Деметрий «активно поддерживал связь с Ламией, тогда как в отношениях с другими женщинами он лишь пользовался влечением, которое они к нему испытывали»). Собственные рассказы Плутарха о сексуальных эскападах Деметрия с множеством разнообразных партнеров ослабляют это утверждение, хотя представление о том, что Ламия существенно контролировала Деметрия и отчасти была ответственна за его скатывание в разврат и солипсизм, которые сделали его международным посмешищем и в конечном итоге стоили ему его царства, оказалось стойким (см., например, 19.6; 24.1; 25.9; 27.1–10). Если судить по почестям, якобы оказанным гетере различными греческими полисами, современники Ламии тоже считали, что она имела некоторое влияние на Деметрия. Демохар (BNJ 75 F 8 = Athen. 6.253 А) сообщает, что афиняне пели в ее честь пеаны и что и афиняне, и фиванцы воздвигли храмы Ламии Афродите; действия же эти он явно связывает с попытками польстить ее царственному возлюбленному. В дополнение к этим божественным почестям, способность Ламии финансировать строительство знаменитой расписной стои в Сикионе (Athen. 13.577 C; вероятно, вскоре после того, как Деметрий основал город в 303 году), предполагает, что ее связь с Деметрием была, по крайней мере, чрезвычайно прибыльной.
16.7 μετὰ δὲ τὴν ναυμαχίαν … ὁπλίτας: ср. 17.6 где Аристодем объявляет, что были взяты 16 800 пленных (перевод Перрена ошибочно передает μυρίους ἑξακισχιλίους ὀκτακοσίους как 12,800). Эта цифра должна включать оставшиеся на острове гарнизоны Птолемея, которые сдались вскоре после битвы, и она почти точно совпадает с цифрой, приведенной Диодором, который оценивает общее количество пленных в 16 000 пехоты и 600 всадников (о капитуляции гарнизонов и общем числе пленных см. Diod. 20.53.1).