1.2 χηρεύουσαν Εὐρυδίκην: Мало что известно об этой Эвридике, кроме того, что она была потомком знаменитого Мильтиада (ср. Diod. 20.40.5). Ее первый муж Офелла умер в 308 году (Diod. 20.42. 5). Она родила Деметрию сына по имени, скорее всего, Корраг (53,1; в рукописях путаница, и мальчик называется попеременно Κορραβός и Κοράβας, но если мы примем Κόρραγος в качестве имени деда Деметрия по материнской линии, то разумно предположить, что ребенок был назван в его честь).
Μιλτιάδου: Афинянин и член влиятельного клана Филаидов, Мильтиад был наиболее известен своей ролью в прославленной победе афинян над персами при Марафоне в 490 году (см., в частности, Hdt. 6.102–120). Вскоре после этого он был серьезно ранен при неудачной попытке штурма Пароса, за которую он был осужден и оштрафован на большие суммы. Он был заключен в тюрьму и умер после того, как его ранение перешло в гангрену (Hdt. 6.132–136). Восстановление его имиджа и возникновение традиции, которая делала Мильтиада главным ответственным как за решение афинян дать бой при Марафоне, так и за тактику, которую они так успешно использовали, несомненно, во многом были обязаны последующему выдающемуся положению его сына Кимона. Брак Деметрия с афинской женщиной столь знаменитого происхождения свидетельствует о его характерном энтузиазме в отношении брака как средства создания или укрепления союзов и укрепления собственного престижа, а также об обязательстве Антигонидов поддерживать долгосрочные связи с Афинами (об антигонидских амбициях в Кирене в качестве возможного дальнейшего стимула к этому браку см. ниже).
14.1 Ὀφέλλᾳ τῷ Κυρήνης ἄρξαντι: македонец из Пеллы и ветеран походов Александра (Arr. Ind. 18.3; Arr. Succ. 1.17; Diod. 20.40.1), Офелла либо сопровождал Птолемея в Египет в 323 году, либо прибыл вскоре вслед за ним. По указке богатых киренских изгнанников Птолемей послал значительные силы под командованием Офеллы в Кирену, где он победил армию, состоящую из киренцев и наемных сил спартанского авантюриста Тиброна (Diod. 18.19-21). Кирена, в то время независимое государство, была впоследствии присоединена к царству Птолемея. Офелла, вероятно, оставался для управления регионом для Птолемея, хотя он отсутствует в источниках до 309/08 г., когда Агафокл Сиракузский убедил его присоединиться к вторжению в Карфаген. Посланники Офеллы успешно вербовали наемников в Греции — их усилия были особенно плодотворны в Афинах, где Офелла пользовались хорошей репутацией, которая отчасти проистекала из его брака со знатной афинянкой Эвридикой — и он привел великолепно экипированную армию в окрестности Карфагена, но был быстро предан и убит своим бывшим союзником Агафоклом (Diod. 20.40.1-42 .5; ср. Just. 22.7.5-6). Брак Деметрия с Эвридикой, возможно, был частично мотивирован желанием предъявить права на Кирену (Огден утверждает, что брак «представлял собой претензии на Кирену через левират»), но он так и не осуществил своей мечты, хотя его сыну Деметрию Прекрасному на короткое время это удалось (о младшем Деметрии см. Just. 26.3.2–8).
14.2 ἄλλως … γυναιξίν: Деметрий был и самым плодовитым женихом из всех диадохов, и первым, кто взял нескольких жен, но многоженство было широко распространено у македонских Аргеадов, среди которых Филипп II особенно выделялся своим энтузиазмом использовать дипломатические браки в качестве инструмента имперского строительства (о браках Филиппа см. Satyrus F 21 [Kumaniecki] = Athen. 13.557 BE; Plut. Alex. 9). Действительно, Плутарх (Comp. Demet. Ant. 4.1) ясно заявляет, что многоженство было санкционировано браками Филиппа и Александра и должным образом принято диадохами: Ἔτι Δημήτριος μέν, οὐ κεκωλυμένον, ἀλλ 'ἀπὸ Φιλίππου καὶ Ἀλεξάνδρου γεγονὸς ἐν ἔθει τοῖς Μακεδόνων βασιλεῦσιν, ἐγάμει γάμους πλείονας ὥσπερ Λυσίμαχος καὶ Πτολεμαῖος ( «Деметрий взял много жен, что было не только не запрещено, но установлено обычаем для македонских царей Филиппа и Александра»). В «Пирре» (9.1) Плутарх предлагает содержательную оценку полезности многоженства, практиковавшегося Филиппом, Александром и его преемниками, что было очень важно (Γυναῖκας δὲ καὶ πραγμάτων ἕνεκα δυνάμεως πλείονας ἔγημε; «он [Пирр] женился на нескольких женах, чтобы увеличить свою власть и продвинуть свои политические интересы»).
14.2 Φίλα: Старшей дочери Антипатра (Diod. 18.18.2) Филе было около сорока, и она уже дважды овдовела, когда вышла замуж за подростка Деметрия вскоре после конференции в Трипарадисе в 320 году. Диодор — вероятно, вслед за Гиеронимом, который хорошо знал Филу — воздает ей особую дань (19.59.3-6), восхваляя ее проницательность, рассудительность и доброту. Ее отец, как говорит нам Диодор, рано распознал значительные таланты Филы и часто обращался к ней за советом по самым серьезным вопросам, когда она была еще совсем молода (Diod. 19.59.4-5). Ее способности сделали ее ценным активом в военном лагере, поскольку она обладала даром смягчать беспокойство недовольных солдат, и в области дипломатии, о чем свидетельствует ее миссия к брату Кассандру, которую она взяла на себя от имени Деметрия. Как дочь бывшего регента Антипатра и вдова Кратера, одного из самых популярных и опытных маршалов Александра, Фила придавала значительный престиж союзу со своим молодым мужем, который, в отличие от своих главных соперников, не был ветераном кампаний Александра. Плутарх не упоминает о ее первом браке с Балакром, сомотафилаком Александра (Arr. Anab. 2.12.2 ), и, возможно, также Филиппа II, но этот союз, скорее всего, принес пользу Деметрию. Балакр был назначен сатрапом Киликии после битвы при Иссе в 333 году (Arr. Anab. 2.12.2) и служил в этом качестве до своей смерти в 324 году (Diod. 18.22.1). За годы, проведенные с Балакром в Киликии, Фила, несомненно, создала сеть патронажа, к которому Деметрий мог обратиться, и Киликия впоследствии оказалась бесценной базой для военных операций, плодотворной площадкой для вербовки рекрутов и местом убежища (Diod. 19.85.5; 19.93.1; 20.47.1). Фила, безусловно, укрепила притязания Деметрия на Киликию (как впоследствии она добавила законности его притязаниям на македонский престол), и следует отметить, что когда Плейстарх (брат Кассандра и Филы) пожаловался Кассандру после того, как Деметрий занял Киликию, именно Филу послал Полиоркет, чтобы противостоять его аргументам. При всей своей пресловутой гинекомании, это свидетельствует о том уважении, с которым Деметрий относился к Филе, так что афиняне учредили культы в ее честь. Фрагмент поэта Алексида предполагает, что на симпосиях за нее поднимали тост как за Филу Афродиту (Athen. 6.254A), а льстец антигонидов Адимант из Лампсака, якобы воздвиг в ее честь храм, известный как Филеон (Athen. 6.255C). Деметрий не брал других жен до 307 года, когда Филе стало за пятьдесят, и ее детородное время прошло.
14.2 Κρατερῷ: возможно, самый талантливый и опытный из маршалов Александра, Кратер сохранил уважение и привязанность царя, несмотря на его приверженность традиционным македонским ценностям и оппозицию принятию Александром атрибутов персидского деспотизма (Plut. Eum. 6.2). Незадолго до смерти Александра Кратеру было приказано вернуться в Македонию во главе 10 000 уволенных ветеранов и взять на себя роли регента Македонии и эпимелета Греции, которые долгое время удерживались Антипатром (Arr. Anab. 7.12.4), но ко времени смерти Александра Кратер дошел только до Киликии, где он нашел недавно овдовевшую Филу. После того, как его назначили опекуном нового царя, умственно неполноценного Арридея (Arr. Succ. 1.3), Кратер прибыл в Македонию как раз вовремя, чтобы подкрепить силы осажденного в Ламии Антипатра. Затем последовала решительная победа македонцев при Кранноне в августе 322 года, и в Мунихии был размещен гарнизон. Вскоре состоялась свадьба Кратера с Филой, и был организован поход с целью подчинить вечно беспокойных этолийцев (Diod. 18.24-25). Однако прежде чем этолийская кампания была завершена, прибыл Антигон с известием о возвышении Пердикки (Arr. Succ. 1.24). Весной 320 года Кратер снова отправился в Азию, где был убит в яростной кавалерийской схватке с войсками союзника Пердикки Эвмена (Plut. Eum. 7.5-6; Arr. Succ. 1.27; Nepos Eum. 4.3-4 ; Diod. 18.30.5). Исключительная популярность Кратера среди рядовых македонцев, возможно, лучше всего иллюстрируемая тщательно продуманными мерами предосторожности, которые Эвмен предпринял, чтобы скрыть присутствие Кратера у противника от своих македонских войск из опасения, что они быстро дезертируют к его противнику (Plut. Eum. 6.4, 7 .1), делал брак с его вдовой привлекательной перспективой для любого честолюбивого диадоха. Желанность Филы, конечно, еще более усилилась благодаря ее выдающемуся отцу и ее значительным личным качествам.
14.3 ὅπου τὸ κέρδος, παρὰ φύσιν γαμητέον: Антигон изменил стих из «Финикиянок», 395: ἀλλ' ἐς τὸ παρὰ φύσιν κέρδος δουλευτέον (где Иокаста расспрашивает Полиника о том, каково быть в изгнании; Плутарх приводит часть их диалога в de exilio, Mor. 605F). Антигон, очевидно, питал любовь к творчеству Еврипида; Плутарх (Mor. 182E) сохраняет другой анекдот, в котором Антигон упрекает незадачливого ритора строчкой из «Ифигении в Тавриде» (другие примеры остроумия Антигона см. ниже в 19.6-8). Лукиан (Apologia 3.14) умудряется привести и оригинал Еврипида и адаптацию Антигона: ὅπου τὸ κέρδος, παρὰ φύσιν δουλευτέον.
14.3 οὐκ αὐτῷ οὖσαν καθ' ὥραν ἀλλὰ πρεσβυτέραν (Плутарх о женитьбе на пожилой женщине): Фила была почти вдвое старше Деметрия, которому было примерно шестнадцать лет, когда они поженились. В рассказе Плутарха нет никаких признаков неодобрения этого мезальянса. Ср. Amatorius, где отец Плутарха вынужден утверждать, что нет причин «обижаться на тех, кто женится на женщинах старше себя, зная, как и мы, что даже сам Геракл отдал свою собственную жену Мегару, которой тогда было тридцать три года, Иолаю, своему сыну, не достигшему шестнадцати лет» (τῷ μὴ δυσχεραίνειν παρ' ἡλικίαν τοῦ γάμου, γιγνώσκοντας ὅτι κἀκεῖνος τὴν ἑαυτοῦ γυναῖκα Μεγάραν Ἰολάῳ συνῴκισεν ἑκκαιδεκαέτει τότ' ὄντι τρία καὶ τριάκοντ' ἔτη γεγενημένην, Mor. 754D).
14.4 τοιαύτη μὲν οὖν τις ἦν ἡ τοῦ Δημητρίου τιμὴ … βασιλέων (О репутации Деметрия как пристрастившегося к удовольствиям человека; пропаганда диадохов): Это противоречит утверждению Плутарха в заключительном синкрисисе (Comp. 4.1), что Деметрий «уважал всех своих жен» (ἔσχε δὲ διὰ τιμῆς ὅσας ἔγημεν). Необычайное богатство анекдотических материалов, подробно описывающих флирты Деметрия со всевозможными женщинами, должно иметь какое–то основание в действительности, но его соперники и те, кто ищет их благосклонности, безусловно, использовали пропагандистскую ценность промискуитета Деметрия, и более возмутительные истории (см., например, ниже 24.1-6) должны рассматриваться с некоторым подозрением. Как правило, общепризнанная слабость или недостаток характера использовались и бесконечно разрабатывались и преувеличивались беспринципными и креативными придворными, которые понимали, что символическое уничтожение соперников своего покровителя может оказаться столь же полезной формой подхалимства, как и лесть. Так, Антигон испытывал неутолимую жажду вселенского господства, Лисимах был невыразимо жесток, Деметрий совершенно развращен. Интерес, проявляемый к любовным похождениям Деметрия, весьма необычен, поскольку Плутарх, по крайней мере в «Жизнях» («Моралии» — совсем другое дело), проявляет мало интереса к сексуальной жизни своих субъектов, часто опуская сексуальный материал, который он, безусловно, имел в своем распоряжении. В тех редких случаях, когда Плутарх углубляется в сексуальность своих субъектов, он часто празднует торжество самоконтроля перед лицом непреодолимого искушения (например, Alex. 21.1-22.6). Без сомнения, особая природа биографии — из всех Жизней Деметрий и его пара Антоний, как известно, являются единственным явно негативным примером — частично ответственна за выдающееся внимание, уделяемое сексуальности Деметрия, но играют роль и другие факторы, особенно синкритический характер биографического проекта Плутарха. Сексуальные злосчастья Деметрия предвосхищают злосчастья Антония, так же как его всепоглощающая страсть к Ламии отражает страсть Антония к Клеопатре. Пример Александра тоже вырисовывается и Деметрий уступает при сравнении с ним: когда их власть была настолько велика, что сексуально им был доступен практически каждый, Александр сопротивлялся, думая, что «достойнее царя подчинить свои собственные страсти, чем победить своих врагов» (Alex. 21.7), в то время как Деметрий себе потакал. Наконец, опора Плутарха на анекдотические источники с их озабоченностью сексуальными скандалами для его характеристики Деметрия в его «свободные от службы» моменты должна играть определенную роль в сексуальной жизни Деметрия.