10.1 στρατοπεδεύσας … φρούριον: Диодор сообщает, что гарнизон сдался только после того, как силы Деметрия, сражаясь посменно, в течение двух дней крушили крепость неослабевающим градом снарядов с суши и моря, что в конечном итоге отбросило защитников от стен и позволило прорвать грозную оборону Мунихии (20.45.6–7). Крепость находилась далеко за пределами досягаемости катапульт и баллист, установленных на кораблях в гавани Мунихии; возможно, Диодор имеет в виду, что обстрел велся как с морской стороны холма Мунихии, так и с сухопутной. Последующее разрушение цитадели (Diod. 20.46.1), где македонский гарнизон размещался с 322 г., было для Антигонидов прекрасным образцом пропаганды–убедительной демонстрацией их приверженности афинской свободы. Филохор (FGrH 328 F66 = Dion. Hal. Din. 3) подтверждает, что гарнизон Мунихии сдался в июле/августе 307/6 года.
10.1 Προσυπέσχετο … τριήρεις: 150 000 медимнов зерна составляет ок. 6 000 000 кг, или ежемесячные пайки для более чем 300 000 человек (при годовом потреблении 230 кг). Диодор (20.46.4) подтверждает, что Антигон выполнил свое обещание доставить зерно и лес, хотя он просто пишет «на кораблях» (ναυσὶν), а не «на триерах». Плутарх, похоже, понимает под «триерой» в общем смысле военный корабль, поскольку, когда Деметрий отплыл на Кипр в 306 году, его флот включал 30 афинских квадрирем, возможно, построенных из древесины, поставленной Антигоном (Diod. 20.50.3).
10.2 τῶν Λαμιακῶν … Κραννῶνα: Македонская победа при Кранноне в Фессалии в августе 322 г. (7 метагейтниона, согласно Plutarch. Cam. 19.5) сокрушила борьбу греков за свободу в Ламийской войне, начавшейся после смерти Александра, и обеспечила продолжение македонского контроля над Афинами и греческими полисами. О краннонской битве см. Diod. 18.17; Phoc. 26.1–2; Dem. 28.1; Paus. 7.10.4; Arr. Succ. 1.12.
10.3 πρῶτοι … ἀκοινώνητον: Это противоречит более позднему утверждению Плутарха, что именно Аристодем Милетский первым приветствовал Антигона как царя, принеся весть о победе Деметрия при Саламине, после чего «толпа впервые приветствовала Антигона и Деметрия как царей» (πρῶτον ἀνεφώνησε καὶ τὸ πλῆθος Ἀντίγονον Δημήτριον βασιλέας). Ни один из дошедших до нас эпиграфических источников ни в Афинах, ни где–либо еще, не упоминает Антигона или Деметрия как царей до 306 года. Вряд ли также Антигон и Деметрий или кто–либо из диадохов, если бы афиняне приветствовали их так, воздержались бы от присвоения царского титула из щепетильной приверженности прерогативам аргеадского дома, который, во всяком случае, прекратил свое существование после убийств сводного брата Александра Филиппа III, его настоящего сына Александра IV и предполагаемого сына Геракла; родная сестра Александра Клеопатра была убита по приказу Антигона, сводная сестра Фессалоника вышла замуж за Кассандра и выжила (но впоследствии ее убил ее сын Антипатр). С уничтожением рода Аргеадов было неизбежно, что один или несколько диадохов примут царский титул; в конечном счете, знаменательная победа Деметрия при Саламине в 306 году доставила подходящий случай.
10.4 μόνοι… παρεχομένης (Божественные почести Антигонидам в Афинах и развитие эллинистического культа правителя): Множество божественных почестей, оказанных Антигону и Деметрию в благодарность за восстановление демократии, были экстраординарными, но не совсем беспрецедентными. Так, в 404 году Лисандру были предложены божественные почести на Самосе (I. Samos 413; Plut. Lys. 18.5–6; Athen. 15.696E), и несколько греческих полисов в Малой Азии оказали подобную честь Александру после того, как он освободил их от персидского контроля (Эрифры и Милет признали Александра сыном Зевса после его паломничества в Сиву: Callisthenes, FGrH 124 f 15 = Strabo 17.1.43; культы Александра эпиграфически засвидетельствованы в Приене, Эфесе и Эрифрах, хотя они, возможно, не были учреждены до смерти Александра). В Афинах Демад предложил закон о признании Александра тринадцатым олимпийцем (Aelian VH 5.12), и божественные почести для царя, по крайней мере, обсуждались и, вероятно, были одобрены (см. Din. 1,94; Hyp. Contra Dem. fr. 7 сol. 31). Граждане Скепсиса в Троаде провозгласили Антигона божеством в благодарность за его политику поддержки греческой свободы. Он получил священный участок, с алтарем и изображением, а также ежегодное празднество (OGIS 6).
В своем рассказе о реакции афинян на их освобождение Диодор некритично сообщает, что афиняне учредили игры, сопровождавшиеся процессиями и жертвоприношениями. Этот ежегодный фестиваль, предположительно названный Сотериями, вероятно, проводился в годовщину первого прибытия Деметрия в афинский город в скирофорионе 308/7 или гекатомбеоне 307/6 г. Диодор также отмечает освящение «алтаря Спасителей» и установление золотых статуй Антигона и Деметрия, которые были воздвигнуты в колеснице рядом со статуями тираноубийц, Гармодия и Аристогитона (Diod. 20.46.2). Хотя список, который Плутарх приводит здесь, вводит в заблуждение, поскольку он частично анахроничен (почести, описанные в главах 10 -13, представлены тематически, а не хронологически, и должны рассматриваться как резюме всех почестей, полученных Деметрием от Афин в период 307 — ок. 290 гг., а не только те, которые были изданы после первого освобождения им города в 307 году), возможно, неточен (утверждение о том, что «жрец спасителей» заменил традиционного архонта–эпонима, не подтверждается эпиграфической записью), и, конечно, неполон (ср. Diod. 20.46.2), реакция афинян на их освобождение открыла новую эру, в которую смертные могли быть вознаграждены за исключительные достижения почестями, которые до сих пор были зарезервированы для богов, и аналогичная процедура проводилась во множестве городов практически для каждого эллинистического монарха. Эти почести также отражают глубину облегчения афинян в связи с их освобождением и благодарность к их освободителям. В конце концов, Афины переносили македонскую оккупацию с тех пор, как Антипатр поставил гарнизон в Мунихии 20 боэдромиона 322 года — эту дату он тщательно рассчитал, чтобы нанести максимальный удар по пристрастию Афин к элевтерии, поскольку она совпала как с празднованием Элевсинских мистерий, так и с годовщиной победы греков при Саламине в 480 году (Plut. Phoc. 28.1-3; Cam. 19.3). Не менее долгожданным было деметриево обещание пшеницы и леса: их афинская делегация рассчитывала скоро получить от Антигона, который выполнил обещание и кроме того великодушно вернул афинянам Имброс (Diod. 20.46.4; в 305 году Антигон раздал им дополнительные блага: лес, деньги и контроль над Лемносом). Следовательно, Деметрий и Антигон были в самом прямом смысле «спасителями» и «благодетелями» топового порядка, и беспрецедентное служение им требовало беспрецедентных почестей от искренне благодарного населения. Получается, почести оказывались «в пределах существующих идеологических рамок благотворительности и расширения афинской религиозной традиции». Плутарх, однако, последовательно враждебен принятию божественных почестей и ярких титулов эллинистическими царями (Ag./Kleom. 34.13, 37.16; Mor. 338A-C; 360C-D; ср. Lys. 19.1–4), и его изображение этих божественных почестей как генезиса предполагаемого скатывания Деметрия в манию величия и деспотизм, так и окончательного удара по достоинству афинян создало топос, который должен быть повторяться древними и современными комментаторами. Сжимая хронологию почестей (и, возможно, преувеличивая их масштабы), Плутарх подчеркивает их коварное влияние на характер Деметрия.
10.4 τὸν ἐπώνυμον … προέγραφον: То, что «жрец Спасителей» являлся афинским эпонимом, вовсе не неправдоподобно–приведем два почти современных примера, жрецы культов Лисимаха и Селевка служили официальными эпонимами Кассандрии (Syll.3 380 = SEG 29.600) соответственно, но многочисленные эпиграфические свидетельства показывают, что афинский архонт–эпоним никогда официально не заменялся эпонимом–жрецом богов–спасителей, хотя культ продолжал существовать вплоть до 230‑х годов до н. э. Возможно, что ошибка возникла, когда Плутарх перепутал имя жреца богов–эпонимов двух новых фил, Деметриады и Антигониды, с именем архонта–эпонима. Возможно также, что источник Плутарха знал об альтернативной, неформальной системе, призванной польстить Антигону и Деметрию, назвав жреца Спасителей магистратом–эпонимом и иным образом включив Деметрия в священные и гражданские календари Афин.
10.5 ἐνυφαίνεσθαι … ἐψηφίσαντο: Священное одеяние (пеплос) Афины, которое, как показывают литературные свидетельства, было украшено изображениями Зевса и Афины, ведущих олимпийцев к победе в гигантомахии, проносилось в процессии к Акрополю и представлялось статуе Афины Полиады членами Праксиергидов, афинского клана, которому была поручена эта обязанность, в ежегодные Панафинеи, проводимые в конце гекатомбейона, в первый месяц аттического года (июль/август). Восточный Фриз Парфенона, кажется, изображает эту церемонию. Антигониды были провозглашены богами–спасителями, сродни Зевсу и Афине; теперь они присоединились к этим богам в архетипической войне цивилизации против варварства.
10.5 τὸν τόπον … προσηγόρευσαν: Климент Александрийский излагает несколько иную версию этого события. В его рассказе афиняне воздвигли храм Деметрию Катайбату на том месте, где он спешился с коня, войдя в город (τοῦ μὲν καὶ ἔνθα ἀπέβη ἵππου Ἀθήναζε εἰσιών, Καταιβάτου ἰερόν ἐστι). Следует отдать предпочтение свидетельству Плутарха, жреца и эксперта по ритуалам (ср. Mor. 338A, где Плутарх просто утверждает, что Деметрий позволил называть себя Катайбатом). Действительно, эпитет Καταιβάτης, «нисходящий», обычно применялся к Зевсу как богу молнии, и фактические места ударов молнии иногда закрывались и объявлялись Διὸς καταιβάτου ἄβατον. Ежегодные жертвоприношения проводились в годовщину удара. Этот алтарь, вероятно, был освящен в 304/3 году, после того, как Деметрий изгнал Кассандра из Аттики, и, следовательно, не входил в число начального круга почестей, которые сразу же последовали за освобождением города в 307 году. Представляется вероятным, что ежегодные жертвоприношения совершались на этом алтаре в годовщину прибытия Деметрия в Афины в 304 году: еще один случай, когда благодеяния Деметрия были закреплены в афинском календаре.
10.6 ταῖς δὲ φυλαῖς … παρεχομένης: Создание новых фил имело значительные последствия, как гражданские, так и религиозные. Со времени проведения клисфеновых реформ в 508 году была введена в действие новая структура демов, и Совет был должным образом расширен с пяти до шести сотен членов для размещения новых контингентов. Круг секретарей, который, по–видимому, был отменен при Деметрии Фалерском, был восстановлен, и в изящном комплименте Полиоркету секретарь 307/6 г. был взят из филы Деметрия (секретарь был из Диомеи, дема Стратокла, и один дем был отведен для филы Деметриады; о секретаре см., например, IG II² 458). Расширение Совета означало, что в демократическом управлении городом будет участвовать значительно больше афинян, и теперь каждый гражданин мог разумно ожидать, что он будет служить в Совете в течение жизни (ср. Arist. Ath. Pol. 62.3). Постамент, на котором стояли статуи основателей афинских фил на агоре, был расширен, чтобы освободить место для новых статуй Антигона и Деметрия. При расширении афинской системы фил также учитывалось практическое соображение: две дополнительные филы, при доведении их общего числа до двенадцати, означали, что притании теперь могли соответствовать месяцам года, что позволяло синхронизировать священный и светский календари. Помимо перечисленных здесь почестей, афиняне посвятили две новые священные триремы — «Антигониду» и «Деметриаду», названные в честь династов (Philochorus, FGrH 328 F 48).