9.1 οἱ μὲν πολλοὶ … εὐεργέτην καὶ σωτῆρα προσαγορεύοντες: Спонтанное провозглашение афинскими массами Деметрия Сотером («спасителем“) и Эвергетом (”благодетелем») имеет решающее значение для оценки последующих декретов, которые присудили Деметрию и Антигону божественные почести. В самом деле, отвергая последние как тщательно выверенные акты подхалимства, мы игнорируем тот факт, что они должны были пользоваться широкой народной поддержкой. Эпитеты «Сотер» и «Эвергет» позднее обычно приписывались эллинистическим монархам в знак признания их благодеяний и достижений. Цари, как и боги, почитались за защиту, которую они предоставляли, и эпитет Сотер приписывался ряду богов, в частности Зевсу. Обратите внимание на порицание Плутархом Деметрия (42.10) за то, что он упивался эпитетом Полиоркет, а не изображал себя в образе Зевса Полия или Полиуха («защитника города»).
9.2 τὸν Μιλήσιον Ἀριστόδημον: Аристодем, сын Парфения и доверенный друг и советник Антигона, который выполнял различные дипломатические и военные миссии для этого династа. В 315 году он был послан в Пелопоннес с 1000 талантов и инструкциями подрывать влияние Кассандра в южной Греции и проводить политику Антигона по предоставлению свободы и автономии греческих полисов (Diod. 19.57.5). Аристодем выполнил эту миссию весьма успешно, завербовав Полиперхонта в качестве полководца Антигона в Пелопоннесе и набрав 8000 наемников, без сомнения, с большого рынка наемников на Тенаре в Лаконии (Diod. 19.60.1). Позже он сыграл важную роль в переговорах, которые привели к миру 311 года (OGIS, no. 5), и после освобождения Афин в 307 году устроил отставку Деметрия Фалерского (за что он был почтен афинским народом; IG II² 459). Презрительное отношение Плутарха к этому искусному дипломату как к простому льстецу совершенно незаслуженно (17.2). В другом месте (Мор. 182d) Плутарх рассказывает анекдот, в котором Аристодем дает Антигону совет в финансовых вопросах.
9.3 εἰς Θήβας αὐτὸν ὥσπερ ἐβούλετο μετ' ἀσφαλείας συνεξέπεμψεν: Диодор подтверждает, что перед поездкой ко двору Птолемея Деметрий Фалерский искал убежище в Фивах (20.45.4). В Египте он некоторое время он пользовался статусом привилегированного советника, и одна традиция приписывает ему ключевую роль в основании александрийской библиотеки (Demetrius of Phalerum FGrH 228 F 58). По глупости он поддержал неудачную попытку Птолемея Керавна занять египетский престол и после воцарения Птолемея Филадельфа был изгнан (Diog. Laert. 5.78) или казнен (Cic. Pro Rab. Post. 9.23).
9.4 Μεγάροις ἐπέπλευσεν: Согласно Диодору, Деметрий отплыл в Мегару только после захвата Мунихии, разрушения ее крепости и примирения с афинянами (20.45.5–46.3). Некоторые ученые (например Биллоуз, которому следует Мюррей) предпочитают порядок событий у Диодора, но знание Плутархом точного дня прибытия Деметрия в Пирей показывает, что он работает с источником, близко знакомым с хронологией этой кампании, и его показания следует предпочесть свидетельству Диодора, который, по–видимому, описал захват Пирея и осаду Мунихии поочередно в интересах экономичности повествования. Хронология Плутарха подтверждается двумя независимыми источниками: Marmor Parium (FGrH 239 b 20–21) фиксирует взятие Пирея и отъезд Деметрия Фалерского в 308/07 году и разрушение Мунихии в 307/306 г. Аттидограф Филохор (FGrH 328 F 66), который, вероятно, был в то время в Афинах, помещает захват крепости Мунихия после освобождения Мегары в первые дни архонтства Анаксикрата (307/6 г.).
9.5 Πολυπέρχοντος: Македонец из Тимфеи, Полиперхонт командовал пехотным таксисом при Гавгамеле (Arr. Anab. 3.11.9), и впоследствии ему было поручено защищать Бактрию от вторжений повстанцев. Он тесно сотрудничал с Кратером в индийской кампании (Arr. Anab. 4.23-27), и в последующие годы стал его правой рукой. Когда Александр послал Кратера во главе 10 000 уволенных ветеранов, чтобы тот заменил Антипатра в качестве македонского регента, Полиперхонт сопровождал его как заместитель (Arr. Anab. 7.12.4; это войско продвинулось только до Киликии, когда Александр умер). После смерти Александра Кратер и Полиперхонт привели ветеранов в Европу, где они способствовали разгрому мятежных греков при Кранноне, а затем вторглись в Этолию.
Когда Кратер и Антипатр снова отправились в Азию, Полиперхонт остался управлять Македонией (Just. 13.6.9). Его положение было подтверждено умирающим Антипатром, который обошел своего сына Кассандра и назначил Полиперхонта опекуном царей Александра IV и Филиппа Арридея (Diod. 18.47.4). Это не устраивало Кассандра, который стал заключать союзы в надежде вытеснить Полиперхонта и взять на себя опеку над царями. Полиперхонт пытался заручиться поддержкой греческих полисов, издав знаменитую царскую хартию от имени Филиппа Арридея, но вскоре был вытеснен из Македонии Кассандром. В последующих событиях Полиперхонт играл лишь незначительную роль, и до 309 г. его деятельность в основном ограничивалась Пелопоннесом. В 309 году Полиперхонт сделал последнюю ставку на власть, возложив надежды на Геракла, незаконнорожденного сына Александра. Он вторгся в Македонию во главе значительной армии, но Кассандр убедил его убить Геракла и играть роль его подчиненного в Пелопоннесе (Diod. 20.28.1-5).
9.5 Κρατησίπολιν: Кратесиполида была вдовой сына Полиперхонта, Александра, который вероломно был убит гражданином Сикиона в 314 г. (Diod. 19.67.1). Плутарх изобразил ее милой особой, известной только своей красотой, но Кратесиполида не удерживала бы контроль над Сикионом и Коринфом, городами с большим и беспокойным населением, более пяти лет благодаря лишь своей внешности. Слава мудрой и доброй женщины позволила Кратесиполиде сплотить наемную армию Александра и сокрушить сикионское освободительное движение, возникшее после убийства ее мужа (Diod. 19.67.1-2). После жесткого восстановления контроля над Сикионом она управляла им и Коринфом до 308 года, когда контроль над обоими городами получил Птолемей (Diod. 20.37.1). Полиэн (8.58) сохранил другую традицию, в которой Кратесиполида организует для Птолемея захват Акрокоринфа, убеждая своих наемников, что войска Птолемея на самом деле являются союзными подкреплениями, прибывшими из Сикиона. Макурди предполагает, что Кратесиполида сотрудничала с Птолемеем в надежде, что он мог бы жениться на ней, но, если это так, то ее усилия сошли на нет).
ἐν Πάτραις … αὐτόν: Этот эпизод записан только здесь, и хотя большинство комментаторов приняли его за чистую монету, встреча, если она исторична, безусловно, состоялась не в Патрах. Патры, город в западной части Ахайи в Коринфском заливе, был отделен от Мегары примерно 150 километрами территории, занятой враждебными силами. Предположение, что Деметрий с целью порезвиться с Кратесиполидой прошел это расстояние в сопровождении небольшого, легковооруженного отряда, в то время как его войска одновременно осаждали Мунихию и Мегару, по меньшей мере неправдоподобно. Сообщение Плутарха правдоподобно, если принять исправление Πάτραις на Παγαῖς. Паги, один из западных портов Мегары в Коринфском заливе, находится всего в 15 километрах к северо–западу от Мегары, и поэтому легко доступны из города. Паги также могли быть резиденцией Кратесиполиды, учитывая ее длительную связь с близлежащими Коринфом и Сикионом. Возможно также, что Плутарх анахронично вставил этот эпизод в контекст осады Мегары в поддержку своих основных утверждений, приведенных в прологе, что Деметрий, как и Антоний, отличался как добродетелями, так и пороками, и за его успехами неизменно следовали неудачи. Следовательно, славные освобождения Афин и Мегары подрывается личным проколом, в данном случае похотью, еще до их завершения. Деметрий и Кратесиполида вполне могли договориться о встрече в какой–то момент по личным, политическим или по обеим причинам, и после 307 года Деметрий прошел через Мегариду несколько раз. Но описанное Плутархом поспешное бегство вполне вписывается в исторический контекст кампаний Деметрия 307 и 303 годов–после успеха последней кампании Деметрий, похоже, достиг прочного контроля над Мегаридой. Кратесиполида больше не встречается в источниках.
9.7 ὁ δὲ φοβηθεὶς … ἁλῶναι: Обратите внимание на чрезвычайно ироничное сопоставление потертого плаща Деметрия, которым он укрылся, чтобы надежно ускользнуть с опрометчивого свидания с Кратесиполидой, и решением афинян вплести его изображение в священный пеплос девы–богини Афины в следующей главе. Эпизод также предвосхищает заключительное бегство Деметрия из Македонии, когда «словно он был не царем, а актером» ( ὥσπερ οὐ βασιλεύς, ἀλλ 'ὑποκριτής, 44.9), он меняет царские одеяния на простой темный плащ и ускользает. Важным компонентом трагического направления «Жизни» является озабоченность Плутарха одеждой Деметрия, которая может отражать влияние Дуриса Самосского. Также примечательным является приписывание глупого решения Деметрия «акрасии» (ἐξ ἀκρασίας), порок, который определяется как общий провал как общий недостаток Деметрия и Антония в заключительном синкрисисе.
9.8 Μεγάρων … ἠλευθέρωσε τὴν πόλιν: (Освобождение Мегары): небольшое государство, территория которого была ограничена восточной частью перешейка, связывающего Пелопоннес с центральной Грецией, Мегара с точки зрения населения или пахотных земель не могла конкурировать со своими непосредственными соседями — Афинами, Беотией и Коринфом. Положение города на перешейке и гавани как в Сароническом, так и в Коринфском заливе придавали ему стратегическое значение, отражающее положение Коринфа, и объясняло его привлекательность для Деметрия, военная сила которого в то время была главным образом морской.
Поскольку Деметрий прибыл в Пирей в конце таргелиона и окружил холм Мунихия траншеей и частоколом перед отъездом в Мегару, он, должно быть, приплыл в Нисею, мегарскую гавань в Сароническом заливе, где–то в июне/июле 308/7 года. Наши источники не сохранили подробностей атаки, но антипатридского гарнизона, занимавшего Мегару, вероятно, было недостаточно, чтобы эффективно оборонять длинные стены, соединяющие Нисею с Мегарой, и Деметрий смог штурмовать город (Diod. 20.46.3) после осады, продолжавшейся самое большее несколько недель (город пал в последние дни 308/7 г. или в первые дни 307/6 г.; мегарские длинные стены, разрушенные во время Пелопоннесской войны, были восстановлены в 340‑х годах [Plut. Phoc. 15.2] и дожили до эллинистического периода).
Неизвестные афиняне, которые ходатайствовали перед Деметрием за мегарцев, вполне могли быть добровольцами, присоединившимися к Деметрию после освобождения Афин. Несмотря на все их усилия, без грабежей после штурма, похоже, не обошлось.
9.9 τοῦ φιλοσόφου Στίλπωνος: Глава так называемой мегарской школы Стильпон (ок. 380 -370 — ок. 290 - 280) причислял к своим многочисленным ученикам Зенона, основателя стоицизма, и Менедема, основателя эретрийской школы. Он якобы написал более двадцати диалогов, девять из которых дошли до времени, когда Диоген Лаэртский написал его биографию (2.113–120). В метафизике Стильпон отрицал все различия между всеобщим и индивидуальным, но его учение было в основном посвящено этическим проблемам, и он был известен тем, что преодолевал свои естественные аппетиты к вину и женщинам единственно силой воли (Cic. De fato 10). Неудивительно, что Плутарх не упоминает о традиции, записанной Диогеном Лаэрцием (2.115), что Стильпон говорил с Деметрием на тему эвергесии настолько убедительно, что Полиоркет стал последователем философа (Καὶ αὐτῷ διαλεχθεὶς περὶ ἀνθρώπων εὐεργεσίας οὕτως εἷλεν ὥστε προσέχειν αὐτῷ), поскольку центральным в характеристике Деметрия у Плутарха является утверждение, что он отверг совет мудрых, но стал жертвой соблазнительных уговоров льстецов. Уитли предполагает, что Плутарх сопоставил Кратесиполиду и Стильпона с моральной точки зрения: «Имущество Деметрия материально и может быть разграблено, в то время как знания философа не могут понести ущерб». Это, несомненно, правда, но дидактическая программа Плутарха идет дальше. Сопоставление эпизодов с Кратесиполидой и Стильпоном позволяет Плутарху неявно противопоставить безрассудное поведение Деметрия пресловутому самоконтролю философа. Есть и аналог в Жизни Александра. Древние поставщики анекдотического материала наслаждались предполагаемыми встречами между философами и завоевателями, и есть сильная резонансная симметрия между этим эпизодом и диалогом Александра с философом–циником Диогеном в Коринфе (рассказанным Плутархом не менее четырех раз: Alex. 14.1–3; Мор. 331F-332A; 605D; 782A).
В другом месте Плутарх пишет, что Стильпон с радостью одобрял распущенность своей дочери (Mor. 467F–468A; ср. Diog. Laert. 2. 11), и восхваляет безупречную честность философа (Mor. 536A-B; ср. Sen. Constant. 5.6).
9.10 «ὀρθῶς» ἔφη «λέγεις· οὐδένα γὰρ ἁμῶν δοῦλον ἀπολέλοιπας» (Остроумие Стильпона; судьба Мегары). В своей биографии Стильпона Диоген Лаэртский (2.115) пишет, что солдаты Деметрия разграбили имущество Стильпона и что философ отказался от предложения Деметрия возвратить его. Масштабы грабежа воинов Деметрия, трудно определить. Шерстяная промышленность Мегары процветала в конце 4‑го века и, кажется, сильно зависела от рабского труда, но размеры рабского населения неизвестны. Предположение Белоха о 20 000 наверняка слишком велико. Легон предполагает, что рабское население Мегары было действительно уведено войсками Деметрия, что нанесло урон мегарской шерстяной промышленности и ввергло мегарскую экономику в нисходящую спираль, от которой она так и не оправилась полностью. Древние источники здесь расходятся. Утверждение Плутарха (Mor. 5F), что Деметрий поработил население и сравнял город с землей (Δημήτριος ἐξανδραποδισάμενος εἰς τὴν πόλιν ἔδαφος κατέβαλε) представляет собой нечто совершенно ложное. С другой стороны, Феокрит (12.27), писавший, возможно, через поколение после разграбления Мегары Деметрием, все еще называет мегарцев «королями весла» (Νισαῖοι Μεγαρῆες, ἀριστεύοντες ἐρετμοῖς), что, по–видимому, указывает на то, что мегарская морская торговля все еще была обширной. «Замечательные почести» (τιμῶν ἀξιολόγων, Diod. 20.46.3), оказанные ему мегарцами после освобождения города, и последующая мегарская верность Деметрию, даже после его поражения при Ипсе, также предполагают, что мегарской экономике в то время не был нанесен сокрушительный удар. Об отношениях Деметрия со Стильпоном см. Seneca Dial. 2.5.6; id. Epist. Mor. 9.18–19; Mor. 475C.